Тени Лордэна

Глава VIII «Тайны Мёртвых»

Грядущий день обещал быть пасмурным и хмурым. Сразу после восхода пламенное светило укрылось от глаз за тонкой пеленой серых облаков, затянувших всё небо от горизонта до горизонта. Все народные приметы как одна утверждали, в этот день тучи точно не оросят землю живительной влагой, но старый лекарь Толвиан, едва пробудившись, стал жаловаться на тупую боль в левом колене, предрекая в связи с этим жуткий ливень, который грозил обратиться всемирным потопом. Он считал своей святой обязанностью поделиться этими тревожными предчувствиями с каждым встречным ему человеком, даже если тот куда-то спешил или уже с кем-то разговаривал. Впрочем, хорошо знавшие точность его предсказаний стражи молча кивали ему в ответ, пропуская всё мимо ушей, или нарочито бесстыдно зевали, не прикрывая рта. В такую погоду было как-то лениво что-либо делать. Тело словно бы наливалось тёплым свинцом, и хотелось просто поваляться в тёплой постели с полным желудком вплоть до самого обеда, но нёсшие службу стражи не могли позволить себе такой вот праздной роскоши и были обязаны добросовестно выполнять все уставные предписания в независимости от погоды или настроения. Впрочем, строгая буква закона отнюдь не препятствовала их халтурному исполнению.

И всё же этим ленивым, вязким утром Хромос проснулся ещё до звона крепостного колокола, как-то приторно бодро встал с постели и, надев штаны с сапогам, накинул на голые плечи поддоспешник, не став его застёгивать. С мечом в левой руке он направился к выходу из Крепости, коротко приветствуя стражей, достаивавших ночной караул. Сразу за воротами он повернул налево и пошёл вдоль крепостной стены циклопических камней, пока не вышел к пустой площадке, обнесённой невысоким деревянным заборчиком из криво сколоченных, а кое-где и просто связанных пенькой неотёсанных брусков, какой можно встретить на захудалых овечьих фермах. В этом месте, подальше от людей, животных и построек капитаны и некоторые другие одарённые офицеры оттачивали магические навыки, не рискуя причинить вред здоровью неудачно попавшему под руку зеваке или прохожему.

Хромос снял с себя поддоспешник, повесил его на забор и прислонил меч к одному из столбов. Повинуясь силе привычки, утреннюю тренировку он начал с разминки конечностей и лёгкой пробежки по периметру площадки, чтобы хорошенько разогреть и растянуть сжавшиеся и затвердевшие во сне мышцы. Вслед за этим он обнажил меч, описал острием с десяток кругов, разминая кисть, а затем стал наносить удары по воображаемым противникам, так и норовившим подло выскочить из-за угла, да ещё и вдвоём или втроём. Постепенно наращивая темп схватки, он выполнял всё более сложные фехтовальные примы, добавляя к атакам оружием удары свободной рукой и пинки ногами, некоторые из которых приходились противникам прямиком в пах. В минуты, когда кону стояла жизнь, честь и мужская солидарность отходили на десятый план.

Когда все незримые враги были изрублены в капусту или обращены в позорное бегство, Хромос остановился, чтобы перевести дыхание и немного просохнуть. Ему нравилось ощущать дуновения ветра на взмокшей и разгорячённой коже, чувствовать лёгкое головокружение и слышать, как бьётся сердце в груди, отдаваясь гулким эхом в горячих висках. Но долго отдыхать было нельзя, и капитан, громко хрустнув шеей, вновь встал в боевую стойку.

Хромос прикрыл глаза и сделал пару длинных и глубоких вдохов. На минуту он постарался абстрагироваться от окружавшего мира и обратить взор в самую глубину своего существа, чтобы отыскать источник энергии, растекавшейся по телу, словно вторая кровь. Усилием воли он заставил её сменить привычное течение и устремил воспрявшие потоки в левую руку. Спустя пару мгновений по коже заскакали огоньки синих искр. Они становились всё больше и ярче, совершая всё более длинные прыжки, пока не превратились в толстые электрические дуги, покрывшие всю руку от кончиков пальцев до самого плеча. Затем на капитана вновь напали яростные, но незримые рыцари, и он, используя левую руку то, как оружие, то, как щит, дал им решительный отпор.

Временами небольшие молнии срывались с кожи и отлетали в сторону, утопая в сухой почве. Практикуемое заклинание требовало от Хромоса большой концентрации и навыка управления силой магического потока. Если магической энергии было недостаточно, то оружие противника, вместо того чтобы отскочить, могло пробиться сквозь слабую защиту и тяжело ранить неумелого заклинателя. Если же чародей не мог в достаточной степени сдерживать бурлящую в нём силу, то её излишки самопроизвольно высвобождались в виде отлетающих молний, тем самым стремительно ослабляя мага, а заодно раня всех вокруг. При сохранении необходимого баланса, сотворённое заклинание позволяло одинаково хорошо атаковать и защищаться, правда, оно было неспособно отличать друзей от врагов и разило их в равной степени, а потому применялось только вне боевого порядка, когда не было риска случайно ранить союзников.

После каждой минуты боя контролировать заклятие становилось всё труднее, но Хромос продолжал усердно размахивать мечом, пока не почувствовал, что его концентрация достигла предела. Сделав резкий вдох, он стянул потерявшую стабильность энергию в грудь и сжал её в тугой клубок. Вместе с громким боевым кличем капитан отпустил его, и с десяток толстых электрических дуг вырывались из его тела, подняв в воздух густые облака пыли. Молнии шустро извивались, трещали и искрили, пытаясь ухватиться за кого-нибудь, но, потерпев неудачу, с треском и шипением ныряли в землю и уходили к сердцу планеты. Каждая из этих молний была способна убить лошадь вместе с сидевшим на ней всадником, до этого заставив их биться в яростных и мучительных конвульсиях. Благо в этот раз удалось обойтись без жертв, и по завершению хаотичной магической атаки Хромос, поправив съехавшие штаны, неспешно пошёл в сторону забора, где лежала его верхняя одежда. Теперь его тело снова было лёгким и свежим.

Организм каждого чародея, не зависимо от его желания, постоянно вырабатывал магическую энергию, которую он должен был тут же израсходовать или запасти внутри, где-то между сердцем и душой, правда точное местоположение последней до сих пор оставалось загадкой. Вместимость этого мистического сосуда у всех людей была разная, но у каждого имелся некий предел. Когда этот порог был близок, заклинатель чувствовал себя заполненным до краёв кувшином, через края которого вот-вот должна была выплеснуться кипящее масло. Оттого всякому чародею, будь то деревенская ведьма или великий эльфийский архимаг, была нужна регулярная разрядка, без которой он становился скрытой угрозой для своих близких.

Полностью высохнув, Хромос натянул поддоспешник и застегнул ремень с ножнами, с которого всё ещё свисали обрезки шнурков украденной сумки. Это был символ его неудачи, за которую он чувствовал вину и стыд, но которую не хотел просто так забывать. Вновь погрузившись в недобрые раздумья, капитан покинул тренировочную площадку и пошёл назад в Крепость. К этому моменту, все стражи уже успели пробудиться ото сна и по-черепашьи шастали по двору и укреплениям, сменяя караульных и выполняя поручения таких же заспанных командиров. По их лицам было заметно, что эти дела были им совершенно в тягость, но недовольный взгляд проходившего мимо капитана или капрала тут же придавал им бодрости и искреннего желания трудиться в поте лица, правда этот заряд энтузиазма потухал сразу же после ухода начальника.

Перед тем как отправиться в обеденную залу, Хромос забежал в свои покои и оставил там более не нужный меч. Затем он снова спустился на первый этаж и примкнул к колонам солдат, шедших на завтрак.

— И снова ты приходишь последним! — громко поприветствовал его Манек и помахал вилкой с обкусанной сарделькой, так что капли белёсого свиного жира мелким дождём полетели на соседей. — Садись скорее, а то еда уже остывать начала.

— Да-да, сейчас, — пробормотал Хромос, подбираясь к своему месту.

— А ты чего такой красный? — спросил Фелкис.

— Да так… Решил сутра сходить и немного размяться на площадке, — ответил Хромос, размешивая ложкой подсохшую кашу, на которой образовалась полупрозрачная плёнка.

— Так это был ты! — неожиданно завопил Адриль. — Я услышал гром и подумал, что вот сейчас-таки польёт с неба, а это оказывается твои проделки! Чёрт бы тебя побрал!

— И я тоже очень рад тебя видеть.

— Наш золотой мальчик, как всегда добр и приветлив, — вновь напал Адриль, громко чавкая при каждом слове.

— Ага, только ты это, главное не подавись, а то мы тебя спасать не станем.

— Это…кхе-кхе… да ну тебя…

Хромос ожидал, что Лормин как обычно вмешается, чтобы подколоть надоедливого смутьяна, но этого не произошло. Капитана Тисдо не было за столом, как и ещё двух офицеров.

— Мужики, а где Лормин, Одвин и Хейндир, — спросил Хромос, осматривая пустые места.

— Господин Уонлинг сейчас у себя в кабинете, — ответил ему Глосель, — вроде у него там какие-то срочные дела. Может позже поест или ему на место принесут. Лормина я утром видел, но он сразу же смотался в город, а куда именно я у него не спрашивал. Что же до Одвина… кажется, в последний раз я его видел дня три назад… а может и того больше…

— Да по-любому ночует у одной из его богатеньких любовниц, а сейчас сидит на стуле её рогатого муженька, жрёт лучшего быка с ярмарки, фаршированного жирнющими гусями, подданного на золотом блюде, и запивает всё энто дело с вином не менее чем двадцатилетней выдержки! Или какие он там истории обычно рассказывает?

— Вообще, звучит очень на него похоже, — подтвердил Тристан, и все капитаны дружно загоготали.

— Но всё же признайте, рассказчик из него хоть куда. Мне всегда интересно послушать о его новых похождениях, даже если все они с начала и до самого конца не более чем враки. Враки! Но зато какие!

— Бахвалиться он мастер, но толку с этого?

— Толк есть, да ещё какой. Побольше чем от правды будет. У меня вот один знакомый дурак-дураком, годовалый ишак его поумнее будет, но вот заслуги себе придумывать и языком трепать он умеет мастерски. Заливается как соловей. Как начнёт, так не остановишь. О чём его не спроси, во всём он первейший знаток. Он будет с непоколебимой уверенностью в своей правоте и без единой запинки молоть несусветную чепуху и даже не покраснеет, если ты поймаешь его на невежестве. А как придёт пора делать дело, так он в тот же самый миг куда-то пропадет. На этом олухе вся семья крест поставила. Думали, что до конца своих дней будет у них на шее сидеть, но всё же решили попытаться дать ему достаток и через семейные знакомства устроили его мелким чинушей в ратушу. И что же вы думаете? Прошёл десяток лет и вот он уже служит каким-то там старшим советником в Сенате. В Сенате! Я с ним не так давно виделся. Я таких красноречивых ораторов в жизни не встречал. Не говорит — поёт! Разве что без рифм. Всё так складно и красиво, витиевато и умно, словно пять сотен книг прочёл и три жизни прожил по сто лет каждую, так что слушаешь его и готов сразу и во всём с ним согласиться. Однако, стоит хоть маленечко задуматься, так понимаешь, что смысла в этих его речах ни на грош, одни пустые слова. И вот если у нас такие люди в старших советниках ходят и с законами помогают, то не стоит удивляться, что в городе творится сплошной бардак и что ни день, так какая-нибудь неурядица приключиться. Кстати, девкам он тоже мозги знатно пудрит, а те только рады…

— Хорош дружок, ничего не скажешь, но я хотел вам один вопрос задать, — вмешался Хромос, почувствовав, что разговор пошёл в иную сторону. — Вашим ребятам вчера карманники случаем не попадались?

— Карманники? — переглянулись капитаны. — Сложно сказать… с такой мелочёвкой рядовые сами разбираются, мы там попросту не нужны. Побьют да отпустят, а может и в тюрьму отволокут, сам же всё прекрасно знаешь.

— Да знаю…

— А чего тогда спросить решил?

— Да так… Недавно у знакомого недалеко от рынка кольцо кто-то подрезал, вот он меня и попросил разузнать, — Хромос не хотел признаваться в своей неудаче пред другими капитанами, особенно перед всегда готовым к подколкам и издёвкам Адрилем.

— А что за колечко хоть?

— Обычное такое, золотое, с круглым янтарём в простой оправе.

— Такие много кто носит, найти будет сложно. К тому же вор, скорее всего, уже его продал, так что про цацку можно забыть.

— Я ему то же самое сказал, но он всё равно продолжил меня упрашивать, так что я не смог ему отказать.

— Что же, жаль его…

— О, я тут вот что вспомнил! — воскликнул Манек, ударив кулаком по столу. — Вчера по возвращению с дежурства один из наших старшин поведал мне об уморительном происшествии, что случилось на рынке. В обще, дело было так… Какой-то малолетний, а от того тупой как пень и пылкий словно феникс олух наткнулся парочку иноземок в одеждах из таких рыжих, пятнистых шкурах, ну вы знаете их, хотя бы раз да точно видели. И вот это балбес не придумал ничего лучшего, как в наглую полезть к ним и попытаться потрогать за всё мягкое. Однако, к его огромному несчастью и к нашему веселью, эти заморские девахи оказались отнюдь не из робкого десятка и дали парню отпор, расцарапав ему всю харю в кровь. На их крики и ругань прибежали мужья, ну или братья, короче их спутники, и тут же присоединились к избиению паренька, ну а там подоспели и наши ребята. Дерущихся быстренько разняли, потребовали уплатить законный штраф за драку, вот только купцы не поскупились и отвалили пригоршню серебра сверху, чтобы этому шалуну-затейнику ещё хорошенько всыпали в рыло и по пузу. Где он теперь отлёживается — в тюрьме или на кладбище, я не знаю, но к чужим девкам в ближайшее время приставать он точно перестанет, зуб даю.

— Да, на рынке всегда что-нибудь весёлое происходит. Я иногда даже жалею, что не всегда удаётся стать свидетелем чего-то подобного или тем более поучаствовать в какой-нибудь заварушке, — мечтательно протянул улыбнувшийся Фелкис.

— Ну, если тебе так хочется, то попроси Хейндира понизить тебя в звании, а на твоё место взять кого-нибудь другого. Мы позабавимся, наставляя твою замену на путь истинный, а ты получишь все те весёлые и полные романтики уличные приключения, о которых ты так мечтаешь.

— Ммм, пожалуй, перебьюсь и вашей скучной компанией, — ответил Фелкис, скривив глуповатую рожу. — Кстати, этой ночью вроде бы без убийств обошлось.

— Разве? Мне казалось, что нескольких пьяных поножовщин таки случилось.

— Да нет, кому они интересны, обычное же дело. Я говорю о том Шкуродёре, которого Хромос ищет.

— Сам кличку придумал или подсказал кто? — спросил Нейдуэн, недовольно покосившись на товарища.

— Подслушал у моих ребят, пока они спорили, как его лучше назвать. Были там ещё Ночной свежевать, Тихий чёрт, Кожевенник и Потрошитель. Однако, судя по тому, что рассказал господин Уонлинг, Шкуродёр будет для него самым подходящим имечком, разве нет?

— Да называйте его, как хотите, вряд ли ему есть до этого какое-то дело, — фыркнул Хромос и сунул вилку в рот.

— Да не переживай ты так, рано или поздно он точно попадётся в твои руки. Мы тебе с этим поможем.

— А если посчитать в трупах, через сколько это произойдёт? Спустя одно тело? Два… восемь?

— Пф… ну что ты начинаешь…может ни через одно! Откуда тебе знать, что он ещё будет убивать? Может этих двоих шлёпнул и на этом успокоится? А?

— Нет, он не успокоится. Просто подождите немного, и точно будет новый мертвяк, — мрачным голосом ответил Хромос. Почему-то ему вспомнилось недовольное лицо Феомира, только теперь его глаза были выдавлены, а по бесстрастному лицу протянулись свежие багряные полосы.

— Да ты хоть видел, сколько патрулей теперь ночью по городу бродит? Такое ощущение, что у нас война на носу, а не один полоумный смутьян с ножичком и стрелами.

— Эх, мне бы твои спокойствие и уверенность, — горько улыбнулся капитан.

После непродолжительного молчания капитаны вновь завели свои прежние весёлые разговоры, а Хромос, быстро прикончив завтрак, встал из-за стола и одиноко побрёл в сторону кабинета господина Командующего. Капитану очень хотелось поделиться с наставником добытыми у Мотриаса сведениями, но в то же время он понимал, что ему наконец-то придётся обсудить с Хейндиром пару важных тем, разговор о которых он откладывал на потом слишком уж долго. Утрата болта на их фоне — была лишь мелкой неудачей. Набравшись мужества и решительности, Хромос постучал кулаком в дверь.

— Да-да, входите, — Хейндир сидел за столом, уставившись в разложенные перед ним бумаги, и усердно массировал правый висок, стимулируя работу усталого разума. Подняв глаза, он исподлобья взглянул на незваного посетителя. — А, это ты. Проходи и присаживайся, мне как раз надо сделать перерыв от всей этой писанины.

Когда капитан подошёл ближе, то увидел, что перед Уонлингом была развёрнута карта города, на которой была выложена дорожка из красных камушков. Она обозначала маршрут, проложенный от самых городских ворот, до здания посольства Королевства Эрсум, находившегося почти в самом сердце старого города.

— Снова работаешь над планом сопровождения? Мне казалось, что ты утвердил его ещё две недели назад. К тому же о чём тут думать — это уже не первый их визит. Плёвое дело.

— Было плёвым, — слегка удручённо ответил Хейндир. — После того, как до сенаторов дошли вести о втором убийстве они не на шутку всполошились. Решили, что это как-то связанно с приездом посла и что на него может быть совершено покушение. Я пытался их переубедить, говорил, что это должно быть совпадением, так как убийца преследует совсем иные цели, никак не связанные с делами королевства, а потому послу ничего грозить не должно, к тому же у него и так будет достаточно охраны. Однако все мои доводы они пропускали мимо ушей и требовали втройне озаботиться защитой посольской задницы, приставить к нему не одного, а сразу двух капитанов, и чтобы они не покидали его ни днём, ни ночью, ни в спальне, ни в сортире. Кто-то ещё выдвинул предложение отправить отряд всадников навстречу делегации, дабы оберегать его на пути до города, но эту идею пока оставили без внимания. Короче этот вёрткий гадёныш в довесок ко всему накинул нам ещё целый ворох проблем.

— Похоже на то, что наши дорогие сенаторы очень не хотят портить отношения с Королевством. Не то, что раньше, — капитан постарался устроиться на стуле, но как бы он не елозил на подложенной подушке, всё равно сидеть было неудобно. — Мы ведь прежде договорились, что его сопровождение будет моей обязанностью. Однако теперь, раз я бегаю по всему городу за убийцей, то надо бы что-то поменять.

— Сопровождение — работёнка не слишком пыльная, главное быть вежливым и учтивым, так что от тебя будет больше проку, если ты не будешь привязан к послу и сможешь дальше идти по следу, так что найдём тебе замену. Я подумывал выбрать твоего друга, Глоселя. Что ты на это скажешь?

— Он мужик спокойный и ответственный, думаю, что хорошо справиться.

— Хорошо, но нужен ещё один.

— Может Адриль?

— Адриль!? — Хейндир оживился и заметно повеселел. — Да, он-то точно подойдёт. Я уже вижу, как при первой же встрече он оплюёт всю делегацию и пошлёт посла к чёртовой бабушке. Чего-чего, а военных действий на фоне дипломатического конфликта нам сейчас ох как не хватает.

— Ты же знаешь, что я шучу. Возьми У́ндраса, он таких дров точно не наломает.

— Положусь на твой выбор, — Хейндир быстро черканул имя на бумажке. — А теперь давай обменяемся собранными сведениями. Надеюсь, что тебе тоже есть, что рассказать.

— Ну да, кое-что удалось нарыть… — Хромос сделал небольшую паузу, ожидая, что его наставник начнёт говорить первым, но Хейндир показал ему рукой, чтобы капитан продолжил говорить. — После вчерашнего собрания я пошёл на склад и забрал вещи купца. Я перерыл оба ящика, но так и не смог найти футляр из Дун-Гарада

— Правда? Я точно помню, как кинул его в один из ящиков. Странно, что ты его не нашёл.

— Не только его. В ящиках ещё не было той серебряной железяки, что попалась мне в спальне, и таможенного листка там тоже не оказалось.

— Думаешь, что кто-то там успел порыться? К примеру, Дольф?

— Нет, тогда бы в ящике не лежала бутылка вина. Он бы её вперед всего остального забрал. К тому же, когда я сдавал ящики назад, то проверил по записям, не брал ли их кто-то до меня. Но в журнале не было иных записей кроме самой первой о получении на хранение и ещё свежей моей, так что я не знаю, кто же в них успел покопался.

— Это неприятно, но разберёмся с этим потом, — отмахнулся Хейндир, которого как-то не сильно обеспокоили эти пропажи. — А теперь порадуй меня и доложи, что же тебе удалось узнать о болте.

— Да, есть кое-что, — в глазах Хейндира блеснули огоньки, но капитан только помрачнел. — Оказалось, что наш убийца пользуется редким и очень дорогим оружием. Изготавливалось по заказу одного Императора, Багарисом вроде зовут, для его же слуг.

— Никогда не слышал о таком. Он не из наших соседей?

— Нет, он вообще из другого мира, да и мёртв уже с десяток лет, так что это всё явно не его рук дело. Я сильно сомневаюсь в том, что мы сможем узнать, кому оно сейчас принадлежит или у кого оно было куплено. По крайней мере, так мне сказал Мотриас.

— Ты ходил к Мотриасу!?

— Да. В мастерских мне ничего не удалось узнать и добрые люди, вернее один добрый гном меня отправил меня к нему. Особого выбора не было — пришлось идти.

— Понятно… и как он?

— Весьма паршиво. Выглядит так, словно с минуты на минуту готов отправиться в загробный мир. Плешивый, бледный, кожа да кости, к тому же, его сознание совсем помутилось. Не уверен, смог ли он меня вообще вспомнить. По имени так ни разу и не обратился, только по званию.

— Бедняга... Мне про него, конечно, рассказывали, но то были лишь рассказы друзей, услышанные от знакомых, чей прислуге довелось побывать на работе в его особняке. Мне сложно было поверить во все эти слухи о его здоровье, тем более что у меня с ним всего два года разницы, и это я его старше. Но если и ты после личной встречи говоришь мне то же самое, то отрицать дальше не имеет смысла. Страшные дела творятся… страшные…

В моей памяти он всё ещё тот статный жеребец, каким я его впервые встретил после выступления на Арене. Это было ещё до твоего переезда. Он тогда расхваливал меня, говорил, что без тени сомнений поставил на мою победу тысячу крон и в честь моего триумфа приглашал отобедать на его прогулочной лодке вместе с ним и Фиалиссией… мда… хорошая была женщина.

На минуту в комнате повисла гробовая тишина. Мужчины смотрели в стороны, не решаясь встретиться глазами.

— У него в доме стоят доспехи некроманта.

— Да, я и об этом слышал от одного сенатора, — поморщился Хейндир. — Он мне поведал, что Мотриас заплатил за них какую-то баснословную сумму денег, а недавно и вовсе завещал, чтобы его в этой броне похоронили в родовом склепе. Думаю, что его сыновья наплюют на это последнее желание выжившего из ума старика и похоронят отца по традициям, а доспехи утопят где-нибудь подальше в океане. К слову, а как они там поживают?

— Инкелий живёт в другом городе, Бармилий занят плаваниями.

— А Агдалина? — неуверенно и осторожно спросил Хейндир, словно сразу же извиняясь за свой интерес.

Пальцы капитана судорожно забарабанили по деревянному подлокотнику, а взгляд сумбурно забегал по каменным плитам пола.

— Бескровная… худая… седая… во рту не хватает половины зубов и пахнет от неё могилой. Не понимаю, как такое вообще возможно… разве что их прокляли сами Боги.

— В этом нет твоей вины.

— Разве? — капитан страдальчески посмотрел на наставника. — Есть кое-что, о чём я тебе прежде не рассказывал.

Где-то через полтора месяца после кончины Фиалиссии, когда Мотриас с горя заперся дома вместе с Бармилием и Агдалиной, мне пришло приглашение от Инкелия. Мы встретились с ним в доме его друга, и он стал меня заверять, что его отец в своей одержимости тащит всю семью на дно, и убеждал меня похитить Агду, а затем увезти в Стагросс. Точнее, он сам собирался выкрасть её из особняка, но не мог забрать её к себе в Хайклиф, а из всех людей на свете доверить сестру он мог только мне. Говорил, что пусть она будет рыдать, пускай брыкается и кусается — оплакивать мать можно и из-за океана. Рано или поздно да успокоится и продолжит жить. Настаивал на том, что так будет лучше для всех.

Я тогда ответил ему отказом. Что же. Пока мы все жили моментом, Инкелий один смотрел в будущее и был готов действовать. Теперь я понимаю, что стоило тогда его послушать, но не сделанного уже не свершить.

— Я бы ему тоже не поверил. Думаю, что никто бы ему не поверил. Потеряв дражайшего тебе человека, мало кто смог бы остаться хладнокровным и не поддаться боли утраты. Каждый, так или иначе, проходит через подобное испытание и живёт дальше, нам ли с тобой этого не знать, но вот они не правились. Ход времени вспять не обратишь, так что не стоит до конца дней корить себя. Ты не желал ей зла, но по воле Богов оно с ней всё же случилось.

— Но я мог бы быть рядом, постараться всё изменить.

— Помнится, ты говорил, что после того, как Фиалиссия слегла, Агда не желала тебя видеть.

— Вчера она мне говорила обратное…

— Эх…что же… довольно на сегодня таких разговоров. У нас ещё есть работа.

— Да, ты прав, — Хромос тяжело выдохнул и выпрямил спину, вновь влезая в шкуру сурового капитана стражи, для которого все эти нежные чувства были совершенно излишни. Оставалась ещё одна новость, которую он вынашивал последние два месяца и о которой он был обязан поведать старику, но высказанная в тот момент она бы обратилась предательством. — Ничего точно не известно, есть лишь старые слухи об их удивительных навыках скрытности и проникновения, а также жуткие истории про их кровавые расправы. Очень похоже на нашего ублюдка. Так что это либо один из них, либо человек, что у них обучался.

— В таком случае, это должен быть мужчина средних лет или немного старше. Хотя он явно в хорошей форме, так что может и молодняк.

— Да, как-то так.

— Ладно, будем считать это одной из примет, а теперь можешь вернуть мне болт?

— Нет, не могу.

— Ты его где-то оставил?

— Нет, его это… его вчера украли на улице, когда я возвращался в Крепость.

— Но как!? — воскликнул Хейндир после секундного замешательства.

— Точно не знаю, но скорее всего это произошло, когда я гнался через толпу и сталкивался с людьми.

— И за кем ты гнался? — спросил Хейндир с недовольной миной на лице.

— За длинноволосым человеком, которого я тогда видел возле театра.

— Опять ты заладил про этого проходимца. Сдался тебе он.

— Он не просто случайный бродяга! Я разговаривал с одной из актрис в театре, она рассказала мне о друге убитой эльфийки по имени Феомир, который подходит под описание человека, замеченного псарем в ночь после убийстве купца. Это не может быть совпадением!

— Ты мне не говорил, о том, что он был знаком с убитой, — упрекнул его Хейндир. — Это уже многое меняет. Говоришь, что его зовут Феомир?

— Да, всё так. Высокий, худощавый с сальными волосами. Мне не сказали, чем он занимается или где его можно найти, но он явно мутный тип, возможно, что даже опасный.

— Попробуем его поискать, может, что и расскажет, — пробормотал Хейндир, записав ещё одно имя аккурат под первым. — Впрочем, ты не один опростоволосился и далеко не худшим образом.

— В смысле?

Хейндир запустил руку под стол, залез в ящик и достал чёрный ларец. Ухватившись за крышку, он отодвинул крючок. Шкатулка распахнулась и повисла в воздухе. Она была пуста.

— Где они? Как их смогли выкрасть из тайника?!

— Они были не в хранилище. Если помнишь, то позавчера, когда нам сообщили об убийстве эльфийки, то мы сразу побежали к конюшне. Я тогда не успел спрятать камни и оставил шкатулку на столе. Здесь она и пролежала до следующего утра. Вспомнил про неё только после нашего совета и собирался отнести на место, но не успел проверить её содержимое, как примчался гонец из Сената и передал требование немедленно прибыть для отчёта. Пришлось быстро, без проверки, сунуть её в тайник и отправиться на встречу. Хотя, какая разница открыл бы я её или нет, своровали их ещё ночью, в этом я уверен.

— На кого думаешь? — сокрушённо спросил капитан.

— Не знаю. Пока мы были в театре, кабинет оставался незапертым, и войти мог кто угодно, но не помню, чтобы прежде хоть раз кто-то да решился у меня красть. Не очень-то это походит на простое совпадение. Кто ещё знал про камни кроме меня и тебя?

— Бэрид, замочных дел мастер, Эдвис и каждый гном в Дун Гараде, а может уже и половина гномов всего Лордэна и даже кто-то в окрестностях. Не думаю, что все банкиры стали держать языки за зубами.

— Коротышек тут никто не видел. Кто из стражей?

— Я никому про них не рассказывал.

— Плохи наши дела.

— Ради них можно и всю Крепость перевернуть к верху дном.

— А заодно придётся и весь двор перекопать. Что-то с этим делать надо, но это будет моей головной болью, а для тебя сейчас есть новое задание.

— Неужели сегодня будут и хорошие новости? — Хромос тоскливо улыбнулся.

— Немного, но да. Как выяснили осведомители, яд Туманных Островов никто не продаёт, однако они смогли найти человека, который раньше был ключевым поставщиком этой напасти.

— Кто такой?

— Зовут его И́клос, фамилии не имеет, либо же он никому её не доверяет. Занимается всевозможной контрабандой, ростовщичеством и ещё много чем по мелочи, но высовываться не любит, поэтому раньше он нам на глаза особо и не попадался. Найти его можно в Квартале Страстей, где он держит нечто вроде притона.

— Наши люди с ним уже встретились?

— Нет, они не стали близко подбираться к нему — побоялись, что их раскроют. К тому же он вполне себе авторитетный человек в воровской среде и с мелкими сошками по пустякам беседовать не станет. Нужен кто-нибудь покрупнее.

— А, по-твоему, он примет к себе стража?

— Рядового или старшину, разумеется, нет, а вот капитана вполне может, — ответил Хейндир, откинувшись назад. — Правда тебе придётся идти неофициально, так что забудь про доспехи и отряд поддержки.

— Меч хотя бы взять с собой можно? — спросил капитан, прикидывая в голове степень рискованности вылазки.

— Да, но постарайся не накалять ситуацию, — Хейндир свёл брови, пытаясь что-то вспомнить. — Мне передали, что с этим гадом шутки плохи. У него полный рукав козырей при полном отсутствии совести, как-то так.

— Ясно. Надеюсь, что тебе сообщили, где именно находится его притон, а то мне не хотелось бы шастать по тамошним заведениям и расспрашивать работников.

— В переулке между борделями «Страна Грёз» и «Логово Суккуба» есть двухэтажное здание с заколоченными окнами. Там несколько дверей, но тебе нужно будет подойти и постучаться в зелёную. Когда тебя спросят, на кой чёрт ты пришёл, ответишь, что ты принёс письмо от лысого эльфа. Тогда тебя впустят.

— А, этим сведениям можно доверять? Вот назову я им такой пароль, впустят меня внутрь и тут же перо под ребро сунут.

— Не волнуйся, мои источники достаточно надёжны, и врать они не станут. Всё проверено.

— Мне туда отправиться сейчас?

— Нет, лучше ближе к вечеру, в противном случае можешь его не застать.

— Ладно… значит, я пока свободен?

— Да, можешь пойти отдохнуть или заняться своими личными делами, как тебе будет угодно.

— Я бы лучше воспользовался свободным временем и сходил поискал место жительства Элатиэль. Думаю, что нам стоит проверить, нет ли в её доме чего-то, что могло бы указать на мотив убийства.

— Не стоит, — отмахнулся Хейндир.

— Но… почему?

— Галоэн сказал, что она живёт где-то в пригороде, но точного места он не называл.

— Расспрошу местных жителей, может, кто её вспомнит.

— Может быть вспомнят, а может быть и нет, только время потеряешь и не успеешь на встречу с Иклосом. Это сейчас куда важнее, а про эльфийку разнюхаешь потом. Ты меня понял?

— Да, — уступил Хромос, — пойду тогда проверю доспех и меч, а то, кажется, он малость затупился.

— Ступай. Как закончишь болтать с тем подонком, то сразу возвращайся ко мне на доклад. Я сегодня вряд ли лягу спать раньше полуночи и буду тут, если только сенаторы снова не захотят устроить мне головомойку.

— Приказ понял, — кивнул Хромос и встал со стула. — Разрешите идти, господин Командующий?

— Разрешаю, — ответил Хейндир, протянув руку к толстой стопке нераспечатанных писем. По большей части это были доносы, жалобы и просьбы подчинённых выделить больше денег на весьма сомнительные и неоправданные расходы.

Закрыв за собой дверь, капитан отошёл дальше по коридору и, завернув за угол, прильнул спиной к холодной стене напротив одного из окон-бойниц. Он понимал, что в словах Хейндира был смысл, но обычно северянин сам рвался в бой, не терпел отговорок и хотел успеть везде и сразу, а теперь стал непривычно осторожным. К тому же, интуиция подсказывала капитану, что в доме Элатиэль скрывался важный ключ к тайне нынешних событий, и он не был единственным, кто хотел его заполучить. С момента смерти эльфийки прошло уже больше суток, и с каждой новой минутой шансы оказаться первым в заветных комнатах таили всё быстрее.

Пока человек страдает муками выбора, судьба принимает решения за него, и по итогу долгих размышлений ему приходится покорно принять чужой выбор. Не желая становиться очередным безвольным болванчиком в руках слепого проведения, Хромос отлип от стенки и направился в свои покои. Там в сундуке лежала пара комплектов повседневной одежды, из которых Хромос выбрал штаны из телячьей кожи, льняную рубаху и синий дублет на ремешках. Поверх них он привычным движением надел пояс с ножнами и парой карманов для всякой мелочи.

Право на ношение оружия было одной из отличительных привилегий аристократов и их слуг, оберегавших их имущество от посягательства менее «удачливых» горожан. В прежние, уже полузабытые времена это право не было исключительным, и любой горожанин мог ходить вооружённым до зубов, но затем, когда в растущий и крепнущий город стал стекаться люд с ближайших провинций, оно стало передаваться от отца к сыну среди коренных обитателей долины, тем самым подкрепляя право на абсолютную власть. Первые годы всё работало замечательно, но затем побочные ветви старых родов начали постепенно беднеть, опростолюдиневаться, но сохранять то священное право, что они унаследовали от отцов и прадедов. С этим нужно было что-то срочно решать и каким-то образом выдрать мечи и копья из рук недовольных родственничков, мучимых жаждой справедливости и одержимых желанием возвратить утерянные родовые богатства, пока они не дали волю клинкам, и выходом из этого затруднительного и непростого положения стал налог! Хвала тому древнему и мудрому гению, что изобрёл этот дьявольский механизм! Вероятно, что он не думал зла, а лишь хотел собрать с каждого по медяку и пустить их на общее и полезное дело, но вышло оно как-то не так, а с большим подвохом.

Вводили его постепенно, словно нехотя, подыскивая всевозможные предлоги, чтобы сделать новую, незаметную, но невероятно значимую приписочку в законе. С каждым таким новым условием, ограничением и вытекавшими из них штрафами разобраться в многострочной писанине становилось решительно невозможно. Многие клинки были изъяты в соответствии с нарушением нововведённых правил и в результате злостных неуплат, по которым в считанные недели набегали кабальные проценты, а остальные мечи были выброшены своими собственными владельцами, растратившими всё здоровье и доведёнными до крайней степени помешательства бесконечными судебными тяжбами с дотошными бюрократами. В нынешние годы простой горожанин не мог себе позволить обладать хоть чем-то длиннее кухонного ножечка, зато богатей, имевший дома арсенал для целого взвода тяжеловооруженных солдат, каким-то совершенно чудесным, но абсолютно законным образом мог вообще ничего за него не платить. Впрочем, кому было очень нужно, тот без зазрения совести плевал на все законы и налоги, умело скрывая стилеты, кинжалы и даже мечи под складками одежд.

Из Крепости капитан выехал сидя в пустой повозке старого Уило, в очередной раз доставившего свежие продукты на кухню. Проехав с полмили вглубь города, Хромос поблагодарил извозчика и лихо соскочил с козел, не дожидаясь пока лошади остановятся. Квартал Страстей располагался в южной части города, но страж, повернувшись к югу спиной, пошёл в сторону густых столбов чёрного дыма, поднимавшихся высоко в небо.

Одним из простейших способов найти дорогу в гномий квартал было подняться вверх п течению канала, по чьим серым водам текли широкие радужные пятна машинного масла и ещё какой-то несусветной дряни. Разумеется, в начале пути речушка была кристально чистой и свежей, но, пройдя сквозь многочисленные водяные колёса и приняв в себя отходы нещадно коптивших кузен, она становилась мутной на вид и тошнотворной на запах. Каждый дом в этой части города был построен из одних только кирпичей да булыжников, и даже почти все предметы мебели и обихода были изготовлены из камня и железа, а не из горючего дерева. Тем не менее, здесь регулярно случались небольшие пожары, но гномы быстро и умело тушили их, пока те ещё не успели перекинуться на соседние здания и огромные угольные склады. Для других народов подобные суровые условия жизни были сущей пыткой, но для некогда вышедших из горных глубин гномов они были чем-то родным и уютным, почти как материнские объятья.

На каждом входе в маленькое гномье царство стояла пара высоких резных обелисков, на чей мраморной поверхности были выгравированы приветственные слова тем, кто пришёл с миром и дружбой, и страшные угрозы тем, кто пришёл со злыми помыслами. Пройдя мимо них, Хромос расстегнул все ремешки дублета и распустил шнурок у ворота рубахи, чтобы не взмокнуть и не запреть. Рабочий день был в самом разгаре и десятки молодых подмастерьев носились по улицам, толкая перед собой тачанки, набитые производственными материалами, и удерживая охапки чертежей у себя подмышками. Все они кричали друг на друга, требуя уступить им дорогу, но не желая уступать её другим, и капитану приходилось неустанно следить за мелькавшими бородачами, чтобы кто-нибудь не проехался ему по носкам.

Посреди всей этой крикливой суматохи Хромос заметил старого гнома, неспешно курившего большую пузатую трубку с сильно изогнутым мундштуком. Он сидел на сверкающей бронзовой бомбарде и выпускал изо рта ровные кольца пахучего, сизого дыма по три-четыре штуки за раз.

— Доброго дня, достопочтимый гном.

— И вам доброго денёчка, молодой человек, — ответил тот, предварительно откашлявшись и сплюнув, после чего сдвинул роскошную шляпу с пышными перьями и золотой пряжкой на затылок. — Я так понимаю, что вы пришли забирать бомбарду по заказу гильдии Канзея?

— Эм, нет. Я просто хотел узнать, где тут найти одну мастерскую.

— А, ну да. У вас ведь при себе ни повозки, ни лошадей, а на горбу такую не утащишь, — гном постучал перстнем по угловатым бока орудия, а затем сделал долгую затяжку и выпустил густое, едкое облако, окутавшее его с головы до пят. — Собственно… а кого вы ищите?

— Мне нужен замочный мастер по имени Бэрид Кэр-Домар. Знаете его?

— Ха! Да его тут каждая собака знает, — прохрипел пушкарь вытряхивая пушистый пепел из трубки. — Многие ходят к нему в мастерскую. Правда Бэрид давно уже обычные замки не делает. Скучно ему это стало, мелко. Вон тот, что висит на воротах амбара, был сделан одним из его сыновей, весьма хорошая работа. Зато вот золотые часы с маятником, что стоят у меня дома были сделаны лично Бэридом. Славные такие часики, точности невероятной, и заводить почти не надо. Ходят сами, даром что не заколдованные.

— Верю вам на слова, — учтиво улыбнулся Хромос, смотря, как гном неспешно развязал большой, но уже успевший наполовину опустеть к полудню кисет с мелко нарубленными табачными листьями и стал набивать трубку. — Но всё же, где я могу его найти?

— Да-да, сейчас вам скажу. Как пройдёте в ворота Кардсуна сверните налево и спуститесь на один уровень вниз. Его дом находится в северо-западной части, ближе к её середине. С фасада свисает пара бардовых полотнищ с золотыми шестернями и ключами. Их очень легко заметить, так что смею вас заверить — мимо точно не пройдёте.

— Благодарю вас, многоуважаемый гном, — Хромос благодарно кивнул и собирался уходить, но заядлый курильщик остановил его.

— Раз вы сейчас пойдёте к нему, то окажите мне маленькую услугу и передайте Бэриду привет от Игрума. Он поймёт о ком вы.

— Разумеется, — пообещал капитан и, развернувшись, направился в сторону серой скалы, возвышавшейся в дальнем углу квартала.

— И ведь по-любому забудет, — пробормотал гном, высекая столп искр над табачными листьями.

Кардсуном гномы называли отдельную часть района, который полностью находился внутри скалы. В нём не было ни единой литейной или кузни, но зато там были сосредоточены все мастерские, работавшие с благородными металлами и драгоценными камнями. Каждый день через ворота Кардсуна вывозили десятки творений ювелирного искусства, из которых только малая часть оставалась в Лордэне, а большая отправлялась в другие страны и заморские края. Все здания подземья выстраивались в широкие кольца, располагавшиеся одно внутри другого, словно слои луковицы. В самом центре подземного города стояло пузатое, круглое здание, проходившее насквозь через все три этажа и служившее казной и местом встреч глав гномьих кланов. Стоит сказать, что местные гномы не очень любили Кросс-Барудов и всех их прислужников и никогда не звали их на собрания или празднества. Причиной этого разлада была давняя ссора, произошедшая ещё до рождения Дуорима, но гномы никогда не забывали обиды и могли враждовать на протяжении целых веков, даже если в этой вражде уже не было особого смысла.

Неспешной походкой Хромос приблизился к высоким воротам, стараясь выглядеть как можно более дружелюбно и приветливо. Вход в Кардсун находился между двумя высокими башнями с множеством бойниц, из которых при первой же необходимости мог полететь обильный град из стрел и дымящихся чугунных гранат. Заметив болтавшийся на поясе меч, закованные в толстые латные доспехи стражи преградили Хромосу путь с целью досконального и абсурдно придирчивого допроса. Так-то они могли бы его спокойно пропустить, но караульные изнывали от скуки, а толкового повода докопаться до шнырявших мимо них сородичей всё никак не представлялось. Капитан, чувствуя, что беседа, полная каверзных и откровенно нелепых вопросов может затянуться, залез во внутренний карман и достал литую медную бляху с гербом городской стражи. При её виде гномы обиженно забурчали, но пройти всё же дали.

Следуя словам Игрума, сразу за воротами Хромос повернул налево и начал спускаться по пологой лестнице. У неё были очень низкие и широкие ступени, непривычные для человеческого шага, очень удобные для коротких гномьих ног. Погрузившись ярдов на пятнадцать в недра скалы, Капитан вышел на улицы второго уровня Кардсуна. Здесь было гораздо тише и спокойнее, чем на поверхности, а в тёплом воздухе витали запахи свежего пива, жареной свинины и перчёной баранины. По улицам ходили коренастые гномихи с необычайно толстыми косами и большими колыхающимися при каждом шаге грудями. Как и гномы-мужчины, они были большими рукодельницами, но предпочитали кузнечному ремеслу гончарное или текстильное. Особого мастерства они достигали в вышивании гобеленов, по своей детализации и выразительности не уступавших картинам лучших из художников маслом.

Найти мастерскую Берида оказалось несколько труднее, чем описал пушкарь. Дома в Кардсуне стояли слитно друг с другом и не имели крыш, упираясь прямиком в каменный потолок. К тому же каждый из них был украшен золочёными рунами и широкими флагами с гербами кланов. Хромос несколько раз ошибался и шёл не в ту сторону, заприметив в дали бардовые знамёна, но, в конце концов, нашёл-таки то, что искал.

Склонив голову, чтобы ненароком не удариться о низкий дверной косяк, капитан вошёл в мастерскую под мелодичный звон десятка колокольчиков. За тяжёлыми дверьми скрывалась тщательно убранная лавка, где продавали уже готовый товар. На закреплённых цепями полках были расставлены тяжёлые ящики заводных часов, заполнявших комнату громким тиканьем и мерными щелчками. Рядом с ними располагались музыкальные шкатулки и шарманки, обильно украшенные резьбой и позолотой. На полу под полками стояли громадные, обитые железом сундуки, некоторые из которых имели более трёх скважин для ключей, расположенных с разных сторон.

— Доброго вам, эм… дня, — поприветствовал посетителя гном, бросив взгляд на ближайший циферблат. Те гномы, что большую часть времени находились в застенках подземелий, жили в ином ритме сна и бодрствования, а потому частенько забывали, какое там время суток было на поверхности. — Чем я могу вам помочь, господин?...

— Нейдуэн, капитан Нейдуэн.

— Капитан… — невнятно пробормотал продавец, пытаясь что-то припомнить, но уже в следующий миг его глаза расширились до размеров чайных блюдец, а через открытый рот стали видны бездонный желудок и пропитая печёнка. — Эй Трор! Иди скорей сюда!

— Чего тебе снова надо? — в лавку вошёл ещё один гном, протирая чёрные от масла руки не менее грязной тряпкой. — Клянусь пламенем Игнируса, если ты меня вновь отвлекаешь ради какого-нибудь пустяка, то я… о, здравствуйте…

— И вам доброго дня.

— А вы, собственно, кто такой? — недоумённо протянул рыжий гном, продолжая вытирать руки. Обычно к ним в мастерскую приходили клиенты в гораздо более дорогих и изысканных одеяниях.

— Болван! Это же тот капитан, о котором нам рассказывал дедушка!

— Что правда?! Скажите, господин капитан, у вас ведь есть лавовые опалы!? — воскликнул Трор, роняя тряпку на пол. — Прошу покажите их нам!

— У меня их при себе нет, — ответил Хромос, чувствуя на себе давление четырёх просящих глаз. — Да и вообще, они мне не принадлежат, так что я не имею права ими распоряжаться.

— Чёрт! Чтобы вами великан подавился! — с жгучей досадой в голосе выругался Трор, ища глазами что-нибудь бесполезное, что можно было бы в сердцах расколошматить, но к счастью ничего подходящего под рукой не оказалось.

— Простите моего брата, он не хотел вас обидеть, — хотя Моргрим тоже был расстроен до глубины души, но остался сдержанным и не выказал всплеска эмоций.

— Да, прошу меня простить, это было грубо с моей стороны. Я раньше слышал о них только из старых сказок и рассказах о сокровищах подгорных королей и не думал, что мне или кому-нибудь из моих родственников когда-либо удастся их увидеть.

— После вашей встречи дедушка весь вечер рассказал об их необычайной красоте, о том тепле и о том свете, что от них исходит. Теперь мы все только и мечтаем, чтобы тоже увидеть их своими собственными глазами.

— Я бы показал вам их, если бы мог, но повторюсь, это не в моей власти.

— Ах, да ну вас, — уже шутливо буркнул Трор, скрестив руки на груди. — Так зачем же вы сегодня почтили нас своим визитом, господин капитан?

— Мне нужно поговорить с Беридом и попросить его об одной небольшой услуге. Надеюсь, что он сейчас здесь?

— Да, дедушка сидит у себя в комнате. На него с того самого дня снизошло вдохновение, давненько такого с ним такого не было, и он всё мастерит и мастерит. Даже спит в пол глаза, не вставая из-за стола.

— Значит, я могу с ним увидеться?

— Да, конечно. Уверен, он будет очень рад вас видеть. Прошу, идите за мной.

Следуя за Моргримом, Хромос поднялся на второй этаж и прошёл по короткому коридору, гудевшему от протяжного скрежета напильников, стука маленьких молоточков и тихих ругательств, доносившихся из-за закрытых дверей. Берид сидел в самой дальней и самой большой комнате и кропотливо мастерил новую музыкальную шкатулку в форме яйца со стенками из пластинок полупрозрачного янтаря. В этой работе ему помогали другие два его самых рукастых внука. К слову сказать, у него их было немало. Когда капитан вошёл в комнату, Берид оторвался от своего творения и посмотрел на гостя сквозь толстые очки с несколькими линзами.

— Кто это? Неужели это вы, Хромос? — спросил гном, рассматривая размытый силуэт.

— Да, Бэрид, это я.

— И вправду вы, — мастер снял очки, протёр уставшие от добавочных диоптрий глаза, и, немного пошатываясь, встал из-за стола, чтобы пожать капитану руку. — Рад вас снова видеть. Чем я обязан столь внезапному визиту?

— Я тоже рад нашей новой встрече, но, по правде говоря, я пришёл отнюдь не для того, чтобы у вас погостить. Мне снова нужна ваша помощь в одном важном деле.

— Это разумеется! А что вам надо?

— Вы наверняка слышали о том, что произошло в ночь до нашей с вами встречи в «Золотом Тельце», а на следующий день была убита одна девушка, и я сейчас иду на обыск её квартиры. Вероятнее всего, там будет закрытая дверь, которую надо будет осторожно взломать, не оставив следов. Вы самый лучший замочный мастер, которого я знаю, поэтому я и пришёл к вам.

— Эм, ну я вполне могу вам с этим помочь, — ответил Бэрид, почёсывая седой затылок. — Но я-то думал, что у вас, стражей, должен быть собственный, казённый умелец для подобных дел.

— Когда-то у нас на службе был один взломщик, но потом он был пойман при попытке залезть в городскую казну, и его посадили в тюрьму. Правда, в скором времени он оттуда сумел бежать, и больше мы его никогда в городе не видели и ничего о нём не слышали. Так что сейчас мы просто берём ручной таран и вышибаем двери вместе с петлями в тех случаях, если у нас нет ключей или если нас не хотят пускать. А тут надо сделать всё аккуратно и без грубой силы, словно бы никто и не приходил.

— Я вас понял, капитан. Должен сказать, что если бы на вашем месте был бы кто-нибудь другой, то я бы наверняка ему отказал в подобной просьбе, сколько бы он мне не предложил, но в чистоте ваших помыслов мне сомневаться не приходится. К тому же, я перед вами в неоплатном долгу за то, что вы дали мне полюбоваться тем чудесным опалом. Вы уже знаете, где находится квартира той девушки?

— Точно нет, но она живет в пригороде, на юго-востоке. Недалеко от фруктовых садов.

— Кажется, я никогда там не был, но я прекрасно вас понял, — пробормотал Бэрид прикидывая план города. — Такой путь будет далековат для моих старых ног, да и работу оставлять не хочется… Скажите Хромос, вы же на меня не обидитесь, если вместо меня я пошлю с вами моего правнука? Он ещё совсем молодой, но в искусстве взлома уже превзошёл не только всех моих внуков, но и сыновей, и даже меня иногда может заткнуть за пояс. Но он мальчик хороший, не жадный, так что свой дар ради лёгкой наживы использовать не станет.

— Раз вы так говорите, то обычный замок на входной двери или на сундуке должен быть для него сущим пустяком. Во сколько мне обойдутся его услуги?

— Да нисколько. В противном случае я бы нарушил то обещание, что дал вам в подвале «Золотого Тельца». Хей Мо! Мо!

— Да, дедушка, — откликнулся Моргрим, просовывая мясистый нос в дверную щель.

— Скажи Гитри сейчас дома или убежал куда-то веселиться?

— Нет, он уже прошлым вечером хорошенько развлёкся, так что всё ещё дрыхнет, паршивец.

— Тогда иди и разбуди его. Сунь ему в рот окорок и скажи, что его ждёт работа с нашим уважаемым гостем. И чтобы уже через десять минут он стоял у выхода со всеми отмычками. Если понадобиться, то дай разок-другой под зад.

— Хорошо, дедушка, сейчас всё сделаю, — ответил Мо и удалился, громко топая и засучивая рукава.

— Что же, спасибо вам Бэрид. Не буду вас больше отвлекать от вашего нового творения. Был рад вас видеть.

— И я вас, — мастер вновь надел очки. — Заходите к нам как-нибудь в гости. Моя жена готовит великолепное рагу из баранины, а один из моих сыновей в свободнее время варит отменное пиво. Но должен вас предупредить, оно чертовски крепкое и сразу бьёт по голове.

— Обязательно навещу вас вновь, — Хромос почтительно поклонился и повернулся к выходу. Закрывая за собой дверь, он вспомнил об одном маленьком обещании, — Бэрид, меня попросили передать привет от Ингрума.

— Ха! — воскликнул гном, подскакивая на табурете.

— Простите, а что тут смешного?

— Этот старый прохиндей живёт в доме напротив и заходит в мастерскую чуть ли не каждый день, а приветы мне шлёт с каждым прохожим, словно нас разделяют моря и океаны. А впрочем… всё равно каждый раз приятно.

Наконец-то распрощавшись с Бэридом, капитан самостоятельно спустился на первый этаж, где за прилавком скучал Трор, заменивший двоюродного брата на посту. В руках он вертел толстый напильник, с которого на прилавок сыпалась мелкая железная крошка. Ему было неохота болтать с малознакомым стражем, а потому они стояли в тишине, изредка поглядывая друг на друга.

Первым в лавку вернулся Моргрим, и Трор наконец-то смог вернуться к незавершённой работе, вяло буркнув что-то на прощание. Через несколько минут вслед за Мо на первый этаж спустился юный гном с заспанными глазами и следами от складок подушки на круглых щеках. У него были длинные блондинистые волосы, необычайно светлые для представителя его расы. Пуговицы на куртке гнома были застёгнуты в неверном порядке, а за его плечами болталась небольшая, наспех собранная сумка с инструментами.

— Это с тобой я должен идти? — поздоровался Гитри ткнув в Хромоса пальцем, и его взгляд остановился на мече гостя. — Дядь Мо, а одолжи-ка мне твой топор.

— На кой он тебе сдался?

— Ну, ты посмотри на рожу этого мужика. Он ведь явно не в храмовую школу к детишкам собирается. Так что, позаботься о своём любимом племяннике и дай мне топор.

— Хватит фантазировать, иди давай…

— Пусть возьмет, — перебил его Хромос. — Опасностей не предвидится, но оружие лишним не будет.

— Ну, раз вы так говорите, — Моргрим достал из-под прилавка топорик с закруглённым лезвием.

Взбодрившийся Гитри выхватил инструмент из его рук и с довольным видом просунул топорище в петлю на поясе. Топор, даже не боевой, — оружие грозное, особенно в умелых и сильных руках. Боязливые правители пытались запретить простому люду владеть ими, а также лишить их зубастых вил, с которыми были связаны крайне неприятные и болезненные воспоминания, но, увы, они оказались незаменимыми в быту и в работе. Потому-то топоры было дозволено носить при себе, но только ради колки дров, в противном случае — штраф! Боязливые законотворцы праздновали победу и были готовы вздохнуть с облегчением, но, к их глубочайшему изумлению, вскоре выяснилось, что Лордэн был не только столицей торгашей, но ещё и лесорубов.

В это же время Хромос приметил, что на пальце гнома не было родового перстня. Хотя он и был старше капитана почти на двадцать лет, он всё ещё оставался зелёным юнцом в глазах сородичей, да и вёл себя соответствующе.

— Ладно, теперь можно отправляться в путь, — сказал гном и первым вышел из лавки, так и не узнав, куда ему надо идти.

Вместо того чтобы отправиться к лестницам, Гитри повёл Хромоса к ближайшему подъёмнику, перемещавшему тяжёлые грузы между уровнями Кардсуна. Движение платформы осуществлялось при помощи тягловой силы трёх пар тяжеловозных лошадей и чугунного противовеса. Подъём был небыстрый, но на непривыкших к таким поездкам людей производил сильное впечатление. После этого они вышли из единственных ворота Кардсуна и взяли курс на юго-восток. Поначалу капитан старался не спешить и идти медленнее обычного, но молодой гном оказался гораздо резвее своих старших собратьев и ни на шаг не отставал от длинноногого спутника, а даже порой и забегал немного вперёд.

Южные окраины Лордэна отводились под выращивание фруктов и некоторых овощей, которые бы не пережили долгой езды на телеге и плаванья по морю. Домов здесь было довольно немного, улицы не покрывала брусчатка, а потому именно здесь сохранилась большая часть изначальных флоры и фауны некогда дикой долины. Лесные эльфы, приезжавшие в город, предпочитали селиться именно здесь, образуя весьма дружную и сплочённую коммуну. После полного выступлений на потеху публики дня им было гораздо приятнее отдыхать среди живой природы, а не в душных и прелых коробках людских жилищ.

Немного поплутав между невысокими деревянными домишками, окружённых огородиками и садами, капитан заприметил троих лесовиков, сидевших на поросших мхом булыжниках в тени старого ясеня. У одного из эльфов на коленях лежали массивные гусли. Он неспешно перебирал пальцами звонкие струны из овечьих кишок, подыскивая новую мелодию для вечернего представления, в то время как сидевшие чуть в отдалении девушки беззаботно щебетали и лишь изредка прислушивались к его дивной игре.

— Доброго вам дня, — капитан помахал поднятой рукой.

— И вам тоже, мальчики, — почти хором поздоровались эльфийки, одетые в тонкие платья с открытыми плечами. Гусляр окинул пришельцев беглым взглядом и молча продолжил играть на инструменте. — Что вас привело к нам в гости?

— Я ищу одну эльфийку, и мне сказали, что она живёт где-то здесь.

— Ну, мы тут все знаем друг друга, но зачем вы её ищите? Может быть, вам нужна певица или танцовщица? Тогда наймите лучше нас. Поверьте, мы в этом деле тоже очень хороши, — эльфийка тряхнула длинными каштановыми волосами и лукаво улыбнулась, как бы ненароком показав прекрасные, идеально ровные зубы, каким могли позавидовать многие людские королевы.

— Благодарю, но я ищу конкретную девушку, — спокойно отказался Хромос, одёргивая за плечо Гитри, который легко поддался чарам зелёных глаз и полез в карман за кошельком. — Я ищу Элатиэль, которая выступает в «Янтарном Соловье». Вы ведь её знаете?

— Элатиэль? — эльфийки переглянулись. — Мы её, конечно, знаем, но… может, всё-таки, выберите кого-нибудь другого?

— Почему же? — осторожно поинтересовался Хромос.

— Не хочу говорить про неё ничего дурного, она девушка славная, добрая, но всё же какая-то странноватая. Никогда вот так с нами не сидит, песен не поёт и не гуляет, говорит мало и вечно где-то пропадает.

— Ага, когда она здесь впервые появилась, то мы приглашали её на все наши посиделки, но она каждый раз отказывалась, так что мы даже перестали её зазывать, — сказала вторая девушка с более короткими и светлыми волосами.

— Я с ней в последнее время разговаривала только у фонтанчика, когда она приходила набрать воды для своих цветов. Помнишь ту амфору, которую она таскала с собой? Она ведь огромная!

— Конечно же помню! Я не представляю, как она вообще умудрялась поднимать её и ведь каждый раз до самых краёв наполняла. Зато она расписана была очень симпатично. Кажется, на ней были дельфины и тритоны. Интересно, это Эла её сама украсила?

— Может быть и она, не знаю. А если так подумать, то мы её уже несколько дней не видели. Не думаю, что вы встретите её дома… Как вас звать?

— Хромос, — ответил капитан, удивившись, что эльфийки сами вернулись к изначальной теме.

— Так вот, Хро, дорогуша, лучше забудь про неё и выбери кого-нибудь из нас или… вон смотри. Идёт. Ей Азала́сса! А ну, подойди сюда! Давай-давай.

— Привет девчонки, Саэ́тван и вам господа, — поздоровалась эльфийка, ненароком задержав взгляд на лице капитана.

— Эти славные парни пришли к нам, чтобы нанять артистов. Думаю, ваше трио им идеально подойдёт.

— Я не ищу… — попытался возразить Хромос, но радостный возглас Азалассы перебил его.

— Ах, я вас вспомнила! Это ведь вы нам вчера отсыпали серебра.

— Ты о чём? Не помню такого.

— Нет-нет, это были точно вы, только в доспехах! Девочки, это тот самый щедрый капитан, о котором я вам утром рассказала.

— А-а-а. Так вот кто вы такой, — заулыбались подружки. — Неужели вы собираетесь пригласить нас выступить перед вашими подчинёнными в Крепости? Только скажите, и мы соберём ещё с дюжину танцовщиц. Мы устроим вам поистине незабываемое представление!

— Да нет же, я, — Хромос попытался их остановить, но безуспешно. Азаласса, точно цепкая лиана вокруг ствола, ловко обвилась вокруг его руки и потянула его за собой.

— Идёмте лучше со мной, капитан. Вы вчера очень понравились моей подруге. Той с фиалкой в волосах. Она будет очень рада, если вы сейчас загляните к ней в гости. Юный гном тоже может пойти с нами, — прошептала на ухо эльфийка и игриво подмигнула Гитри, о чьём присутствии, кажется, все позабыли.

Хромос был не в том расположении духа, чтобы идти веселиться с озорными девицами, но вековой жизненный опыт вкупе с почти нестареющим телом был способен найти путь к сердцу любого мужчины. Шансов вырваться из властных, нежных рук не было никаких, но молчавший прежде Саэтван сдавленно кашлянул, и разошедшиеся эльфийки мигом притихли.

— Скажите, капитан, Элатиэль ведь больше сюда не вернётся?

— Нет, не вернётся, — ответил Хромос, высвобождая предплечье из ослабевших пальцев. — Позавчера её убили в здании театра, и мы пока не знаем, кто это сделал

— Это прискорбные известия. Должно быть, бедняга Галоэн себе места не находит, — Саэтван сделал задумчивую паузу и перебрал грустный аккорд на гуслях. — Дойдите до вон того двора, где на заборе висит горшок, поверните направо и идите вперёд. Она жила на втором этаже дома травника. Вы узнаете его по жёлтой собачьей будке у входа. Поднимитесь по левой лестнице, там будут её комнаты.

— Благодарю вас, но я хотел бы узнать у вас кое-что ещё.

— Разумеется, мы расскажем вам всё, что знаем сами, — эльф сурово посмотрел на легкомысленных подопечных.

— У Элатиэль есть знакомый по имени Феомир. Такой высокий худой мужчина с длинными волосами и недовольным взглядом. Вы его тут не видели?

— Я их встречала несколько раз вместе, — тут же вспомнила Туаласи́ль.

— И я тоже их видела, но никогда с ним не разговаривала. Он тут никогда долго не задерживался да и сам к нам не лез.

— А он разве не один из вас?

— Нет-нет-нет, что ты! Может со стороны и издалека он и будет чем-то да похож на нас, но если бы ты разглядел его хоть чуточку вблизи, то обязательно понял, что в нём нет и капли эльфийской крови.

— Хм… вот оно как. Может быть, вы видели её с кем-нибудь ещё?

— Сложно сказать… мы за ней никогда специально не следили, на кой нам это, но вот я как-то раз видела, как к ней домой заходила рыжая девушка, молодая и ну очень хорошенькая. Вроде с ними был ещё кто-то низкорослый, может гном. Плохо это помню.

— М-м-м! Кажется, я понимаю о ком ты. Я однажды видела эту колоритную парочку в городе, только они были без Эли. Та девушка действительно очень красивая, но вот взгляд у неё… такой тяжёлый и холодный, словно прямо в душу заглядывает или мысли твои читает. Аж мурашки по коже. Жуть! Будь в городе Инквизиторы, они бы её в миг на костёр отправили без разбирательств. Знаем мы их. Пускай сколь угодно вопят о тёмной магии и Владыках Преисподней, но у этих святош чёрные сердца! Сколько раз мне приходилось из-за них сбегать в другие города или прятаться в чаще леса просто за то, что кому-то из них не нравятся эльфы. Как же хорошо, что их здесь нет!

— И пусть никогда не будет! — поддержала Азаласса.

— Хватит об этом, а не то накаркаете. Знаю, вы это можете, — Саэтван прервал их праведное негодование и вновь обратился к Хромосу. — Хотите узнать что-нибудь ещё?

— Нет, думаю, этих сведений мне вполне хватит.

— Тогда успешных вам поисков и путь духи благоволят вам, — эльф сложил пальцы правой руки в магический символ и очертил перед грудью капитана круг. Вторя заклинанию, над головами зашуршала листва, будто бы старый ясень тоже даровал своё благословение. Вслушавшись в шёпот листьев, Саэтван загадочно улыбнулся и вновь перебрал струны, но уже на более весёлый лад.

— Спасибо вам. Идём Гитри, — Хромос подтолкнул гнома в спину.

Домов на той улице было немного, их разделяли большие промежутки, заросшие дикими травами и кустами можжевельника, источавших приятный аромат смолы. Местные так и называли её — Можжевеловой. В огородах позади неказистых домов, жители выращивали прелестные цветы, которые они затем срезали и продавали на улицах старого города, а также высаживали лечебные травы, востребованные среди городских аптекарей и алхимиков. Пока Хромос высматривал жёлтую будку, Гитри шёл, погружённый в раздумья поистине вселенского масштаба. Будучи вечно завален работой в мастерской, он редко когда покидал гномий квартал, но всё же ему прежде уже доводилось видеть эльфиек, наблюдать за их представлениями. Они казались ему прекрасными, но совершенно недосягаемыми существами, жившими в ином мире, за которым он мог лишь украдкой подглядывать. Сегодня же они предстали перед ним в ином свете, они оказались подле него и одарили крохой внимания, которой было достаточно для того, чтобы опьянить молодое, пылкое сердце. И теперь ему хотелось ещё больше этого несравнимого ни с чем иным душевного дурмана.

— Кажется, мы пришли, — одёрнул его капитан, заприметив впереди лающую собаку. Она бегала вдоль стены, вставала на задние лапы и игриво виляла пушистым хвостом, задирая голову кверху. Всё её внимание было приковано к гладкошерстной чёрной кошке, сидевшей на углу крыши первого этажа. Преисполненная тоской, она широко зевала, показывая всей улице острые клыки, и лениво подёргивала хвостом, свисавшем с края, что лишь сильнее раззадоривало пса. — Да, вон та самая будка.

За входной дверью простирался общий коридор с закрытыми дверьми и двумя лестницами, уходившими в разные стороны. Первым по ступеням поднялся Хромос и попытался открыть деверь, но она вполне ожидаемо была заперта. Тогда капитан громко постучал и прильнул ухом к доскам, стараясь расслышать шаги или иную возню, но всё было тихо. Спустившись вниз, Хромос молча дал знак Гитри, чтобы тот пошёл вскрывать дверной замок. Гном кивнул и, достав пару отмычек, поднялся наверх. На лестнице было темно, но обитатели горных недр хорошо видели в темноте, а потому уже через минуту Хромос услышал громкий щелчок и скрежет поворотных механизмов.

— Дело сделано, — прошептал Гитри, спустившись назад.

Капитан обнажил меч и медленно поднялся по лестнице, готовый в любой момент сделать смертельный выпад. Подражая ему, Гитри взял в руки топор и пошёл следом. Впрочем, эти предосторожности оказались совершенно напрасными, и за дверью их ожидали только цветы. Зато сколько же их здесь было! Все подоконники, полки и столы были заставлены деревянными ящиками и глиняными горшками, заполненными чёрной, маслянистой землёй. В них росли все сорта цветов, которые только можно было достать в Лордэне и его окрестностях. Яркие пурпурно-желтые фиалки соседствовали с красными азалиями, а в стороне стоял пузатый горшок с белыми крокусами, распустившимися среди иглоподобных листьев. На потолке зацепленный за крюк висела корзина, с чьих краёв спадали длинные лапы папоротника, будто бы желавшие поймать в удушливые объятья тех, кто проходил под ними. Воздух в этой комнате казался даже свежее и легче, чем на улице. Вряд ли найдётся хотя бы один человек, который сумел бы уследить за подобным цветником, но лесовики имели мистическую связь с растениями и лучше понимали их нужды. Под эльфийской заботой они росли выше и пышнее, их цветы были ярче и пахуче, а плоды больше и слаще.

Кроме горшков в первой комнате находился небольшой диван с протёртой обивкой, на котором лежала расстроенная и затёртая лютня, да овальный стол, на котором были разложены листы с текстами песен и пьес. Ещё была в углу та самая амфора в половину человеческого роста, с которой Элатиель ходила за водой для домашнего сада.

— Запри дверь на засов и посиди пока на диване, — приказал капитан, убирая меч в ножны. — Если кто-нибудь подойдёт к двери и тем более попробует её открыть, то сразу зови меня и не пытайся геройствовать.

— Ладно, — согласился Гитри и пошёл за стулом.

В то время как гном разбирался с дверью, Хромос медленно обошёл комнату, рассматривая каждую вещицу, пока его взгляд не пересёкся с парой кошачьих глаз. Та чёрная кошка, что прежде дразнила собаку, теперь сидела за окном и, греясь в солнечных лучах, безмятежно наблюдала за двумя пришельцами сквозь большие щели в ставнях. Капитан подошёл ближе и постучал по створкам, но кошка, даже не вздрогнув, осталась сидеть на месте. Хотя это и показалось ему странным, но страж решил оставить животное в покое и продолжить поиски.

Во второй комнате располагалась спальня, в точности также заставленная ароматными цветами. С первого взгляда стало понятно, что Хромос был здесь не первым. Одежда из пары сундуков была выложена на кровать, ящики большого комода выдвинуты и перерыты, но этот бардак сильно отличался от того, что встретил капитана в гостиничном номере. Здесь явно провели тщательный обыск, но сделали это весьма аккуратно, с явным уважением к вещам усопшей.

Капитан немного покопался в горе платьев, чулок, панталон и туфель, к слову, некоторые экземпляры были достаточно хороши, чтобы не ударить в грязь лицом на званном ужине у знатных дворян. Затем страж подошёл к комоду и вскоре нашёл среди вещей увесистую шкатулку, внутри которой оказались десятки золотых и серебряных украшений. Это были изящные и дорогостоящие ювелирные изделия с россыпью камней и разноцветного жемчуга. Видимо, то были подарки, что вожделенная примадонна получала от многочисленных богатых поклонников, желавших завоевать её неприступное сердце. Всё это добро стоило несколько сотен, если не всю тысячу лордэнских крон. Домушник ни за что бы не оставил подобное сокровище и унёс бы его с собой, а значит посетители искали что-то совершенно иное, чем деньги. В подтверждение этой догадки, в другом углу ящика Хромос нашёл небольшую заначку серебра.

— «Стоило спросить Саэтвана, не видел ли он, как за последние пару дней сюда кто-то заходил. Может это был Феомир или та рыжая?»

Крышка комода больше походила на лесную поляну, устланную пышными белыми соцветиями, источавшими сладковатый запах, а посреди них, словно мифический монолит, возвышался чёрный прямоугольник. Капитан заметил его и осторожно поднёс руку, ощущая странную ауру, что окружала его. Прямоугольник оказался довольно увесистым и твёрдым на ощупь, а его поверхность была туго завёрнута в длинную чёрную ленту. Тихо пробормотав защитную молитву, Хромос стал медленно разворачивать ткань, в надежде, что на этой подозрительной вещице не лежало смертельное проклятие. После пары мотков на обратной стороне ленты началась плотная вязь загадочных символов, нанесенных белой краской. Это не было ни эльфийское письмо, ни гномьи руны, ни один из известных Хромосу языков, а сплошной узор, без отдельных букв и слов. Рисунок тянулся до самого конца бинта, где был нарисован перевернутый треугольник с чёрной дырой посередине. Капитан отложил ленту в сторону, и в его руках осталась толстая дощечка, на которой во всех деталях были вырезаны четыре эльфа. Они держались за руки, а их деревянные лица были преисполнены радости и умиротворения. Сама же деревяшка была старой и затёртой, а один из её углов сильно пострадал от жара огня.

— «Это её семья?» — подумал про себя Хромос, разглядывая эльфов. — «Галоэн говорил, что её родной дом был давным-давно уничтожен и мало кто тогда выжил».

Здесь было над чем призадуматься, но капитан чувствовал, что в комнате было спрятано что-то ещё, что не попало в руки предыдущих посетителей, но зачем они сюда и пришли. Поставив, дощечку на место, он начал рыскать вокруг, заглядывая в каждую щель и в каждый ящик, переворачивая мебель и выворачивая подушки, но не находил ничего. Другой человек уже бы сдался, но Хромос доверял своему обострившемуся за годы службы чутью и продолжал упорствовать, переходя из угла в угол, как вдруг под его каблуком раздался стук.

Этот стук был громче звука других шагов. Капитан остановился и притопнул ещё пару раз. Затем он перенёс ногу и постучал по соседней дощечке, но звук оказался сухим и тихим. Так он проделал несколько раз, пока не убедился, что все соседние дощечки звучали одинаково глухо. Хромос нагнулся и попытался подцепить половицу ногтями, но она не поддалась. Здесь нужно было что-то острее и крепкое, к примеру, острие меча, которое капитан незамедлительно просунул в зазор. Сила железного рычага с лёгкостью выдрала неподатливую половицу и открыла тайную нишу, в которой среди скопившейся пыли, песка и прочих соринок лежал толстый конверт из тёмно-коричневой, шершавой и волокнистой бумаги.

Преисполненный ожиданиями и надеждами Хромос достал его и отряхнул от осевшего и прилипшего к нему мусора. На конверте не было ни адресов, ни восковых печатей и никаких других пометок. Капитан присел на кровать и вытащил несколько сложенных листов с короткими, но написанными размашистым почерком, письмами на эльфийском языке. Вот, что гласило первое из них:

«Дорогая Эли,

Прошло всего три месяца с нашей последней встречи, но они уже успели стать для меня тоскливой и унылой вечностью. Каждый день я вспоминаю о тебе, а по ночам во снах я слышу твоё нежное пение и чувствую ласковое и сладкое прикосновение твоих тёплых губ. Будь моя воля, я бы сию минуту бросил всё и стремглав помчался к тебе в объятия, но, увы, я вынужден утешаться одними только мечтами о будущих встречах и смиренно ждать заветного дня.

Я был несказанно счастлив получить твоё последнее письмо, и теперь моя душа за тебя спокойна. Что же до меня, то сейчас я в очередной раз спешу на помощь нашим товарищам, чтобы уладить конфликт с горняками Такириса. Они грозятся разорвать с нами старый договор и требуют бо́льшую цену за найденный ими ладизен, так как высшие эльфы прознали об их находках и пообещали озолотить их. Нельзя допустить, чтобы они вмешались в наши планы, когда мы уже так близки к нашей заветной цели.

Не знаю, куда меня отправят дальше, но надеюсь, что наши пути вскоре вновь пересекутся.

Твой К.»

Последняя строчка заставила Хромоса ликовать. Он тотчас узнал этот подчерк, у него не возникло и малейшего сомнения насчёт того, чьё же имя скрывалось за этой «К».

«Любимая,

У меня замечательные новости! Позавчера я встретился с Луи (уверен, что ты его помнишь), и от него я получил новое задание от старейшин. Мне поручили доставить важную посылку в Лордэн. К тебе! Путь достаточно длинный, к тому же мы должны двигаться осторожно, а потому дорога займёт около месяца, а может быть, что и дольше, но я уже предвкушаю нашу встречу. О Боги, как же я счастлив!

Уверен, нам будет о чём поведать друг другу при нашем с тобой свидании (в какие только неприятности я не попадал в пути, но не мог тебе прежде о них сообщить). Знала бы ты, что мне вручили! Я не могу подобрать подходящих слов, чтобы передать тебе всю их красоту и великолепие, но я непременно покажу их тебе перед тем, как навеки с ними расстаться.

Твой К.»

— «Так и знал, что камни не его», — самодовольно улыбнулся капитан, откладывая письмо в сторону. Затем он прочитал ещё пару более старых писем, выражавших любовь, тоску и ничего более. И вот в его руках осталось последнее письмо:

«Три дня! Я прибуду в Лордэн уже через три дня! Чем меньше времени остаётся, тем сильнее бушуют страсти внутри меня и тем больше я хочу заключить твой гибкий и тонкий стан в свои объятья.

Сейчас я остановился в доме наших давних друзей в Эрадуисе и жду следующего торгового каравана, который отправиться в Лордэн, а когда я приеду, то мне придётся сперва немного побегать по городу. Меня уже посветили во все детали дальнейшего плана. Как только я со всем покончу, мы сможем провести время наедине — только ты и я. Молю Древнего, чтобы мне позволили задержаться у вас хоть чуточку подольше!

Твой К.

P . S . За последние две недели пути один из моих спутников окончательно и, по всей видимости, бесповоротно рехнулся. С нашей жизнью это не мудрено, но теперь ему чуть ли не каждый день мерещится какой-то грязный оборванец в шляпе, появляющийся то здесь, то там. Потакая его одержимости, мы пару раз пытались его найти, но, сколько бы мы не рыскали, так и не смогли обнаружить ни единого его следа или иного доказательства его существования. Думаю, что парню срочно нужен отдых от всего этого.»

Хромос был чертовски доволен. Часть выдвинутых им догадок и теорий подтвердились, но письма ставили перед ним новые вопросы. Почему убийца не напал раньше, а следовал за купцом на всём его пути? Раз Киданс отправился из Эрадуиса в Лордэн не один, то, где же сейчас его компаньоны? Ответов пока не было, но капитан чувствовал, как медленно расплетался клубок, попавший к нему в руки. Тем не менее, сердце клубка было ещё глубоко, и воодушевлённый успехом страж твёрдо намеревался его достичь.

Сложив письма обратно в конверт, Хромос положил его во внутренний карман дублета и пошёл в комнату к Гитри, но на полпути замер словно статуя. Большая чёрная кошка сидела на карнизе приоткрытого окна и пожирала его взглядом, словно кусок аппетитного мяса. Капитан не заметил, когда она там появилась, но по её горящим от любопытства он понял, что она увидела и запомнила абсолютно всё. Так они простояли несколько мгновений, уставившись друг на друга, но стоило мужчине дёрнуть пальцем, как кошка показала полный злорадства и издёвки оскал и спрыгнула вниз. Хромос подбежал к окну и мог только наблюдать, как тёмное пятно пронеслось сквозь сад, грациозно перелетело через забор и умчалось в сторону города.

— Фамильяр, — процедил он сквозь зубы, — как же я раньше не догадался.

При других обстоятельствах Хромос остался бы в квартире на некоторое время, чтобы проверить вернётся ли кошка вместе с хозяином, но время поджимало, и ему нужно было выдвигаться на встречу с Иклосом.

— Гитри, вставай. Мы уходим, — распорядился капитан, едва переступив порог комнаты. Замечтавшийся гном встрепенулся и без лишних слов пошёл отпирать дверь. Хромос вышел из квартиры первый и, держа пальцы на эфесе, спустился по лестнице, где его радостно и дружелюбно встретила сторожевая собака, лишившаяся своего предыдущего развлечения. Покинув дом, страж намеревался для пущей сохранности сопроводить Гитри до гномьего квартала, но бородатый юноша внезапно очнулся от прежних раздумий и решительно заявил, что он не намерен возвращаться домой, а вместо этого пойдёт искать обещанной любви длинноногих эльфийских красавиц, которым он едва доставал до пупка. Слова Азалассы раздразнили его воображение дерзкими, но чувственными мечтами, которые он весьма самонадеянно собирался притворить в жизнь, даже если вся его консервативная родня окажется против подобного союза. Сдерживая хохот, Хромос от всей души пожелал ему удачи и попрощался.

Домой герой-любовник вернулся ближе к рассвету нового дня на плечах гномьей стражи. Он был мертвецки пьян, а его большое, пылкое сердце было в дребезги разбито.