Тень Великого Древа

Искра — 8

Сентябрь 1775 г. от Сошествия

Дымная Даль; герцогство Ориджин

С высоты пятисот ярдов Дымная Даль кажется гладкой, словно зеркало. Можно найти взглядом крохотное отражение шхуны, скользящее по синеве. Редкие облака проплывают за бортом — совсем близко, вытяни руку и коснись небесной ваты. На мачтах нет парусов: они только мешали бы, поскольку судно идет быстрее ветра. Облака отстают и пропадают за кормой. Шхуна сбросила оковы стихий, отвергла власть воды и воздуха, и мчится вперед, послушная лишь Перчатке на мальчишеской руке.

— Поговорите со мной, сударь.

Натаниэль уже набрался опыта. Вначале напрягал все силы, чтобы держать шхуну в равновесии. Теперь, по прошествии дней, ведет ее с мастерской небрежностью, глазеет на птиц, шутит с моряками. Минерва больше не боится отвлечь его.

— Меня терзает любопытство. Расскажите о Пауле. И о хаосе, и о Темном Идо.

— Ваше величество, сейчас не время. Есть более насущные вопросы…

Мира смеется:

— Я смотрю за борт и вижу облака ниже нашего киля! Как можно в такой обстановке думать о чем-то насущном? Нет уж, только о неземных существах.

Нави кривится:

— Пауль…

— Я много вспоминала нашу прошлую беседу. Некоторые вещи кажутся странными. Вы заморочили меня терминологией, но я пробралась сквозь чащу непонятных слов и, кажется, достигла сути. Вы с Паулем — в одной лодке, не так ли?

— Вы меня обижаете! Он хочет уничтожить мир, а я — спасти.

— Но ваши истории очень похожи. Пауль не по своей воле попал в наш мир и сразу стал фишкой в игре лордов. Шейланды пытали его, превратили в зверя и спустили с цепи. Он служит хозяину, но также преследует свои цели: убить вас и разрушить мир.

— В чем же это похоже на меня?

— Во всем! Вы тоже прибыли не по своей воле. Тоже сидели взаперти — только не в темнице, а в клинике. Попали на службу к лорду — ко мне. Тоже хотите убить Пауля. Оба испытываете жажду: он — крови, а вы — чисел. Наконец, вы тоже имеете великую цель: спасти подлунный мир. Вы — отражения друг друга.

Корабль качается, выдавая дрожь в пальцах Нави. Мира трогает его плечо:

— Я не хочу обидеть, лишь пытаюсь понять. Вы — не демон. Да, в ваших жилах первокровь, вы вечно молоды и гениальны в своем деле. Но у вас слишком много человеческих черт. Я вижу, когда вы пугаетесь или падаете от усталости, или стонете от напряженья. Вы бог и человек в одном лице. И хочу узнать: Пауль — такой же?

— Он — темный, а я — светлый.

— Это слишком абстрактно. Скажите понятными словами: кто он для вас? Друг?.. Брат?..

Нави медлит с ответом. В туманной дымке горизонта проступает зелень: берег Нортвуда, покрытый лесами.

— Сослуживец и друг, — говорит Натаниэль. — Когда-то мы состояли в одной команде.

— Вы штурман, а он?..

— Морской пехотинец.

— Пауль — бог, как и вы?

— Он встал на сторону Темного Идо. Теперь он — слуга хаоса.

— Абстракция, сударь. Ответьте проще: за что вы его ненавидите?

— Не ненавижу. Жалею.

— А за что он ненавидит вас?

Шхуна качается сильнее. Верхушка фок-мачты рвет облако в клочья.

— Я… бросил его.

— Намеренно?

— Я думал, он погиб, а он выжил и попал в беду. Я мог и должен был его спасти, но не знал.

— Сможете объяснить ему это?

— Уже не важны объяснения. Он стал чудовищем, этого не исправишь. И Абсолют уже собран, этого тоже не изменить. Что бы я ни говорил, Пауль либо умрет, либо уничтожит мир.

Повисает пауза. Ветер свистит в ушах, треплет волосы. Мира плотнее застегивает манто. Капитан Шаттэрхенд подходит проверить, надежна ли страховка на императрице. Каждый человек на палубе должен быть обвязан страховочной веревкой, ее величество — не исключение. Подтягивая узел, гвардеец не упускает случая потрогать ее талию.

— Вы проверяли меня трижды за последний час…

— Владычица, бдительность — залог безопасности!

Отогнав Шаттэрхенда, Мира говорит:

— Итак, Пауль — нечто вроде бешеного пса. Он должен погибнуть потому, что несет угрозу.

— Мне очень жаль.

— Не разделяю ваши чувства. Пауль заслужил быть убитым сотню раз.

— Суметь бы хоть один…

Мира хмурится:

— И вот этого я тоже не понимаю. В чем трудность? Вы сказали, что когда-то считали его мертвым. Значит, Пауль может погибнуть, верно?

Нави слегка шевелит пальцем, нащупывая потоки воздуха. Шхуна чуток меняет курс, становится точно по ветру, и качка сразу утихает. Берег Нортвуда рисуется все четче. Синее зеркало озера отходит назад, уступая место зеленому морю лесов.

— У Пауля есть защитный Предмет. Верней, не Предмет даже, а просто запас одной субстанции, она называется Вечность. Эта субстанция меняет ход времени. С ее помощью можно в тысячи раз замедлить любой процесс. Например, в тебя летит стрела — касается Вечности и замирает в воздухе. То есть, продолжает лететь, но так медленно, что даже за день не достигнет цели. Понимаете, владычица?..

Мира смотрит на птиц за бортом. Они резво машут крыльями, но висят на месте, и даже понемногу отстают от корабля.

— Вполне.

— Вечность может защитить от любого физического процесса. С ее помощью Пауль выжил в ложе Дара, когда вокруг бушевал огонь. Тело получало тепло очень медленно, сгорало по крупице в час. Через месяц ложе остыло, а Пауль все еще был жив, хотя сильно травмирован и безумно голоден. Вечностью же покорил шаванов: показал, как управляет временем, и они пали на колени. Но от пыток в Уэймаре Вечность его не спасла. Знаете, почему?..

— Конечно! Мне ли не знать!

— Откуда?! А, шутите… Дело в том, что Вечность расходуется. Это же просто вещество, как масло или дрова. Горючее взаимодействует с кислородом, а Вечность — с квантами времени. В ходе реакции она сгорает. Запас уменьшается, и рано или поздно сойдет на нет. Пауль бережет ее для исключительных случаев.

— Тогда в чем беда? Дождаться, пока кончится запас, а потом взять… э… каким оружием можно убить Пауля?

Нави мерит ее подозрительным взглядом:

— Вы что, совсем не удивились? Я описал вещество, которое тормозит само время! Сублимированные кванты времени с обратным знаком, антиматерия второго рода. И вы не сказали: вот это да, бывает же такое!

— Сударь, вы хотите победить Пауля или впечатлить меня? Во втором случае мудреные слова не помогут. Я и сама знаю много таких. Послушайте: экзальтация, инфантильность, пассионарный…

— Отрубить голову.

— Что?..

— Можно сжечь ее Предметом, можно отделить мечом. Тело погибнет без мозга, а голове не хватит материи, чтобы вырастить новое тело. Вот и все.

— Так легко?..

Нави с укоризною качает головой:

— Нет. Это было легко месяц назад, но вы упрямились, а теперь все иначе. Пауль объединился с Шейландом, и тот собрал Абсолют. Пауля окружает большая армия, к нему не подберешься внезапно. А заметив опасность, он тут же побежит к Шейланду за Абсолютом.

Мира поднимает бровь:

— И что же тогда? Пауль станет еще более бессмертным? Первокровь, потом Вечность, потом еще Абсолют… Это как поддоспешник, сверху латы, а вдобавок щит?

— Конь, — говорит Нави.

Мира отвлекается на миг. Внизу проскальзывает береговая линия: полоска пляжа, глинистая круча обрыва. И сразу под килем распластывается зеленое море лесов. Дымная Даль уходит за корму так быстро, что захватывает дух.

— Простите, причем тут конь?..

— Абсолют — не защита. Да, он дает бессмертие, но это — побочное свойство. Каблуком можно колоть орехи, но вообще-то он не для этого создан.

— Тогда что же такое Абсолют?

— Транспортное средство. Лошадь под седлом. Или шлюпка, если угодно.

Мира хлопает ртом.

— Вот теперь вы своего добились: я удивлена! Та штука, ради которой Кукловод перевернул Империю, — всего лишь лодка?!

— Кукловод стремился к бессмертию и как бы получил. Но главная функция Абсолюта — мгновенное перемещение. В любое место, видимое глазу. Нацелился взглядом на вон ту гору, отдал команду — и ты на вершине.

Над горизонтом действительно встает горный пик — едва заметный, призрачный в тумане. Крайняя гряда Кристальных гор, нисходящая прямо в нортвудский лес. Осколки этой гряды уже видны внизу под кораблем: обветренные утесы зубьями топорщатся среди чащи.

— Так далеко? Быстрее, чем мы летим?!

— Почти мгновенно — за вдох.

— Мгновенно — куда угодно? Во вражеский штаб, в хранилище банка, в спальню любимого?

— Необходимо видеть точку назначения. В связи с чем рекомендую вам держать ставни и шторы закрытыми. Кукловод не может попасть в место, которого не видит.

— Но даже с этим ограничением, Абсолют невероятен! Для тебя нет преград, любая цель достижима. Потрясающе!.. Я завидую Кукловоду.

Нави странно улыбается:

— Нашли кому. Виттор думает, что бьется за власть. Но Пауль ведет войну лишь для того, чтобы утолить голод. Как только насытится, он отнимет Абсолют и расправится с Виттором.

— Виттор же бессмертен!

— Вам следует понимать принцип действия. При каждом перемещении Абсолют уничтожает тело Виттора и создает заново в другой точке. Тело воссоздается согласно эталону: то есть, без ранений, хворей, инородных тел. Каждый шаг дает ему полное исцеление от чего угодно…

— Сударь, теперь я просто задыхаюсь от зависти!

— Стоит снять Абсолют, и Виттор станет обычным смертным. А заставить его снять не так уж сложно: Ульяниной Пылью, например.

— То есть как?..

— Шейланд все еще человек, а значит, подвластен Пыли. Пауль напишет: «Отдай мне Абсолют». Шейланд отдаст и будет убит. А Пауль наденет Абсолют и исчезнет.

— Исчезнет?..

Нави ежится на холодном ветру. Все выше встают над горизонтом скалы, небо затягивает свинцовый панцирь туч.

— Мы летим в Ориджин, владычица. Навстречу Паулю и Кукловоду. Пауль боится меня. Когда получит Абсолют, он пустится в бегство.

— И мы избавимся от двух врагов сразу? Вы опечалены скукой, которая наступит потом?..

— Пауль сбежит в царство Темного Идо. Его перемещение пробьет дыру между мирами. Хаос хлынет к нам и затопит Поларис.

Минерва хмурит брови:

— Как это возможно? Вы служили на одном корабле в подземном царстве. Вместе попали сюда, не пробив никакой дыры. Но теперь Пауль сбежит не домой, а в царство хаоса, еще и разрушит мир при этом! Я не понимаю…

— И не поймете. Не сейчас.

— Так объясните!

Нави вздыхает:

— Вы очень разумны, но этого вам не осилить. Примите на веру.

— Что можно сделать?

— Я не знаю.

— Как остановить Пауля?

— Не знаю.

— Выманим его, захватим в плен?

— Не вижу способа выманить.

— Разгромим Кукловода, завладеем Ульяниной Пылью и Абсолютом?

— Невозможно.

— Применим Эфес и Перчатку, как вы хотели?

— Поздно же, поздно, тьма сожри! Зачем вы упрямились так долго?!

Отчаянье звенит в его словах. Шхуна качается от дрожи пальцев.

Чуткий Шаттэрхенд подбегает, чтобы поймать императрицу. Она отбивается:

— Довольно, отставить!

Подходит Инжи Прайс, грозит кулаком и гвардейцу, и богу:

— Полегче, парни, не докучайте! Девочка замерзла и проголодалась. Идем обедать, детка…

Маршрут судна прочертился на карте пунктиром: шаг по воздуху — шаг по воде. Натаниэль нес шхуну сколько мог. Когда уставал, опускал ее в водоем и ложился спать.

После битвы у Часовни Патрика Нави продержался в небе только полчаса. Едва дотянул до маленького озерца среди полей, уронил судно в жабью лужу и свалился без сил. Целый день, пока он спал, Мира дежурила с Перчаткой Могущества на пальцах: вдруг нагрянут шаваны или адриановы полки. Вокруг озера собирались коровы и крестьяне. Мужики молились, рисуя надо лбом спирали; коровы ревели и гоняли хвостами мошкару.

Второй шаг по воздуху перебросил шхуну в реку Бэк выше плотины. Здесь, у графского замка, стояли агатовские батальоны. Пока Нави спал, Мира встретилась с генералом Хортоном. Он поведал то, чего владычица еще не могла знать: сражение у Часовни Патрика принесло спасение Короне. Юхан Рейс пленен, авангард орды разбит, многие ганы отделились и превратились в обычные банды. Большинство всадников взял под начало ганта Корт. Расчетливый вождь остерегся Перчатки Янмэй и летающего флота. Он повел орду назад в Альмеру, дабы сберечь захваченные трофеи, а также собрать добычу в городах Красной Земли.

Минерва в ответ рассказала Хортону, что его сын — Сорок Два — спасен от смерти. Лишился ног, но залечил все остальные раны и восстановил силы. Северянин от счастья уронил слезу.

— Я ваш должник навеки!

Минерва возразила:

— Не мой. Вот этот юноша исцелил вашего сына.

Хортон не поверил.

— Сделаю все для вашего величества. Прикажите — поднимем батальоны и пойдем на столицу. Пять тысяч кайров и Перчатка Янмэй — этого хватит для победы.

Она сказала:

— Я поклялась не убивать искровиков. Я все еще владычица, они — мои солдаты.

Хортон стал настаивать, и она клацнула Эфесом в ножнах:

— Слово императрицы: я не стану проливать кровь моих солдат! Лечу на север, чтобы сразиться с истинным врагом — Кукловодом. Последуйте моему примеру, генерал.

К несчастью, это было сложно. Водный путь отрезан Галлардом, который забрал весь альмерский флот, а пешая дорога лежит через земли Лабелинов.

— Прикажете пробиваться с боем?

Мира ответила честно:

— Я не знаю. Ваш лорд — лучший полководец на свете. Сделайте так, как прикажет он.

Шхуна ее величества перешагнула по небу в Дымную Даль. Там она сутки шла под парусами, давая отдых и навигатору, и императрице. Встретила судно под флагом Шейланда, взяла на абордаж, избавила от груза провианта. Пленники сообщили новости: войско Ориджинов отступает через Нортвуд, Избранный преследует его.

Когда шхуна снова поднялась в воздух, Мира сказала Натаниэлю:

— Летим к лорду Десмонду! Поможем в бою, разгромим Кукловода.

— Нельзя, — был ответ. — Пауль — не криворукий степняк. Он собьет нас в два счета.

— Тогда летим в Стагфорт. Я век не была на родине. Хочу увидеть отчий дом.

— Покажемся над Шейландом — смерть. Мы не готовы к битве.

— Так давайте разработаем план! Привлечем войска Хортона, дождемся возвращения герцога Эрвина, задействуем дополнительные Предметы. Есть сотни возможностей!..

— И я все их просчитал! Не верите? Герцог загнал себя в тупик, когда ушел в Степь. Все дороги обратно для него отрезаны. Батальоны Хортона — под прицелом Адриана. Стоит двинуть их с места, как нас атакуют, и на сей раз у Адриана будут Персты. Предметы — опасны, кроме Перчатки Янмэй. Светлая Сфера — бомба. Защитный пояс тоже обработан деконструктором. Вечный Эфес — ключ к катастрофе. Я обдумал все — и не вижу пути!

Шхуна пошла прежним курсом — на Первую Зиму. Но воздушные шаги становились все длиннее. Нави все тверже правил кораблем, все меньше сил расходовал на каждый час полета.

Опустившись на воду, они приблизились к нортвудским берегам. Поднялись в небо и пошли над лесами — по краешку медвежьего графства, где и не пахло армией Кукловода. Под килем шумела ветвями чаща, проглядывали хуторки звероловов, вились лентами две Близняшки. От вида Нортвуда у Миры щемило внутри. Родное дыханье Севера наполняло грудь.

Она потребовала у бога объяснений, и Нави рассказал почти все: о веществе, которое сжигает время, о способе попасть куда угодно в один миг, о морском пехотинце, что стал бешеным зверем. Одного не сказал: как победить. Мира предлагала пути, и всегда получала ответ: «Не выйдет. Поздно. Окно закрылось, мы опоздали!» Рука юноши вела шхуну на север.

Очередной привал сделали в долине Майна, возле древней столицы горняков и металлургов. Здесь Миру ждал нелегкий разговор. Генерал Уильям Дейви стоял в долине со своим искровым полком.

Грубый косматый здоровяк, похожий на медведя Маверика, сверкал глазами из-под густых бровей. Похоже, он был зол несколько месяцев к ряду, и лицо отвыкло выражать иные эмоции.

— В-ваше величество, р-рад познакомиться, — процедил он сквозь зубы.

— И я очень рада, генерал. Нам нужно многое обсудить.

— Неужели? Вы, наконец, вспомнили о моем существовании?!

Его грубость выходила из ряда вон. Ни один офицер не дослужился бы до генерала, если б имел привычку так хамить вышестоящим. Значит, дело не только в дурных манерах: Мира сильно и не раз обидела его.

Она велела своему эскорту выйти и запереть дверь. Отложила в сторону Вечный Эфес.

— Генерал, мы никуда не придем, пока у вас столько груза на душе. Выскажите все, что наболело. Без никаких санкций с моей стороны.

— Готовы услышать? — уточнил Дейви.

— Полностью.

— Тогда извольте. Я торчу в Майне уже месяц. Не имею ни малейшего понятия, зачем я здесь. Приказ о передислокации был самым идиотским, который я получал когда-либо. Не указаны ни цель перемещения, ни сроки, ни ожидаемый враг — просто иди в Майн и торчи, как пальма среди пустыни. Подписан вами, но составлен Ориджином — тьма сожри, я знаю его почерк. С каких пор искровой армией командуют северяне?!

— Генерал, позвольте… — начала Минерва.

— Думаете, я закончил? Почти и не начинал! Даже дурацкий приказ обязателен к исполнению, и вот я приперся сюда, и начал получать новости. Орда восстала и вторглась в Корону. Почему я на Севере? Скоты, смердящие навозом, разграбили Альмеру и убили святую мать. Почему я на Севере? Смайл и Гор изменили присяге, в Фаунтерре двоевластие. Почему мой полк оказался на Севере, когда он десять раз нужен в столице?! Я что, отправлен в ссылку без права служить империи?

— Э… Я не…

— А перед тем вы украли мою победу. Это мы с герцогом Литлендом удержали Мелоранж. Степной Огонь принял ваши условия потому, что успел обломать зубы о стены. Но песни поют про Несущую Мир, или как вы там себя назвали. И в этом — вы вся! Красоваться, получать славу даром, присваивать чужие заслуги. Ориджин захватил столицу — отдал вам. Адриан подготовил план реформы — вы ее запустили и собрали урожай. Телуриан начал печатать ассигнации — теперь их зовут векселями Минервы, ведь на банкнотах ваше лицо. Вы прилетели по воздуху — могу поспорить, это тоже чужая работа. Нравиться людям — ваш единственный талант. Но со мной не выйдет. Вы показушница и лицемерка, я таких с детства не терплю.

Он отдышался, отер платком шею и добавил еще:

— Если задел ваши нежные чувства — не стесняйтесь, наказывайте. Хоть разжалуйте, хоть в отставку — мне плевать. Сыт по горло такой службой, уж лучше свиней пасти.

Минерва крякнула, хмыкнула, высморкалась, пожевала губы — словом, предприняла все, чего не стоит делать, если хочешь скрыть замешательство. Наконец, набралась духу и сказала:

— Вы кое-что забыли, генерал: я неравнодушна к спиртному. Я подписала приказ, будучи настолько пьяной, что не помню из него ни строчки.

— Великолепно, тьма сожри.

— И в другом вы ошиблись: красоваться я тоже не умею. Слава Несущей Мир создана чужими руками. Видите ли, я стала владычицей в прошлом декабре, восемнадцати лет отроду. Никто прежде не учил меня править даже мелким городком. Не начали учить и после коронации. Всех полностью устраивала безмозглая кукла на троне. Я училась сама, на ходу, в течение всего пяти месяцев — потом грянула война. Я словно младенец, которого усадили верхом на коня и сказали: «правь!» Разумеется, я ничего не создала сама. Но, ради богов, сумела хотя бы внедрить то, что придумали другие. И в моем положении, думается, это не так уж плохо.

— Гм, — кашлянул Дейви.

— О ваших успехах в Мелоранже, генерал, я не знала ничего, как и вообще об осаде. Придворные держали меня в неведенье, я добывала информацию вопреки их усилиям. Но, ваша правда, я позволила людям славить меня сверх всякой меры. Я тщеславна и падка на лесть, и до неприличия неопытна, и вы действительно заслуживаете более достойного сюзерена. Если решите подать в отставку, я провожу вас со всеми почестями.

Шевеля бровями, генерал осмыслил ее речь и счел нужным уточнить:

— Если подам?

— Если.

— А если нет?

— Тогда я буду очень рада. Вы — единственный из высших чинов, кто остался мне верен.

Дейви огрызнулся:

— Я предан не вам, а империи Полари. Но у вас Вечный Эфес и полномочия от Палаты, а Адриан исчез на полгода, как последний дезертир. К несчастью, сомнений быть не может: служить империи — значит, служить вам.

— Думаю, я могу вас обнадежить.

— Слабо верится.

— Дурацкий приказ о передислокации внезапно оказался дальновидным. Главный враг империи в данный момент — граф Шейланд, Кукловод. Он ведет войско сюда, в герцогство Ориджин. С помощью вашего полка и кайров лорда Десмонда я хочу дать ему бой.

Генерал Дейви, похоже, давно обдумал этот вариант. Ответил почти без колебаний:

— Нас разгромят.

— Вполне возможно, — признала Мира. — Зато вы увидите диковинку: Несущая Мир сделает кое-что своими руками.

Она повела пальцем, и Вечный Эфес воспарил к потолку.

В прекрасном настроении Мира вернулась на шхуну для финального перелета через горы. С уверенностью мастера Нави поднял корабль в небо. Команда полным составом собралась на палубе. Матросы и гвардейцы забыли обо всем — только смотрели с разинутыми ртами. Вершины взметнулись так высоко, что шхуна не могла перешагнуть их. Она шныряла между утесов, словно юркая муха, а пики громоздились слева и справа — колоссальные, холодные в своем величии, равнодушные ко всему мирскому. Рядом с их могуществом меркла даже сила Предмета. Взглянешь вниз — кружится голова от высоты, глянешь вверх — снежные шапки слепят глаза своим блеском. Мира вдыхала не воздух, а чистый пьянящий восторг.

Последнюю посадку совершили не по нужде, а по просьбе императрицы. Шхуна шла над седловиной. Тенистую ложбину меж двух вершин заполнял ледник. Солнце пригревало, края ледника подтаивали и откалывались вниз сияющими глыбами. Слишком большие, чтобы растаять за лето, глыбы накапливались из года в год и покрывали склоны бисерным узором.

— Это Слезы Ульяны, — сказал кто-то.

А в седловине, точно по центру ледника, блестел водоем. Летнее солнце растопило середку и образовало озеро алмазной чистоты. Владычица велела:

— Прошу, сядьте здесь.

На высоте мили над землею шхуна опустилась в озерцо. Вокруг — белая скатерть ледника и гранитные клыки уступов, а за бортом — вода настолько прозрачная, что видно пылинку на дне. Мира не смогла удержаться. Приказала спустить трап, переоделась в длинную сорочку — и нырнула в озеро. О, Янмэй Милосердная! Не вода, а сама зима, лютейшая стужа в жидком виде. Мира не закричала потому, что лишилась дыхания. Хватала воздух ртом, но ничего не попадало в легкие. Подплыла, схватилась за трап, подняла себя над водою. Тогда вместе с воздухом в грудь вошла дикая радость. Она нырнула снова, и еще, а потом выбралась на палубу.

— Детка, вот полотенце, беги переодеваться!

Но Мира не чувствовала холода, тело наливалось восхитительным теплом. Она подошла к Нави, и тот испуганно выставил руки:

— Прочь от меня, мокрое создание!

— Я поняла, как победить! — воскликнула Мира.

Команда последовала примеру владычицы. Гвардейцы и моряки не стеснялись друг друга, потому ныряли в озеро нагишом. Их вопли сотрясали вековую тишь вершины. Владычица восседала на баке, одетая в шерстяное платье и соболиное манто, с кружкой дымного вина в руке. Она прилагала все усилия к тому, чтобы любоваться вершиною и не замечать толпы мускулистых голых мужчин. Нави сетовал, примостившись рядом:

— Зачем вы устроили эту вакханалию? Мне холодно от одних криков!

— Так не слушайте их, послушайте меня.

И она поведала свою задумку. Бог покачал головой, всем видом говоря: ваша затея глупа и безнадежна, да чего еще ждать от смертной, не понимающей даже слова «квант»?

— А я попробую, — сказала Минерва.

На закате дня шхуна с величавой медлительностью снизилась в долину Первой Зимы и встала на якорь в озере у подножья замка. Бойцы гарнизона салютовали со стен. Горожане и окрестные пастухи сбежались на берега, чтобы лицезреть чудо. Императрица отняла Перчатку у бога, с удовольствием погрузила пальцы в священный металл. Сопровождаемая Шаттэрхендом и бравыми гвардейцами, она сошла на берег. Над головою владычицы плыл по воздуху сувенир: осколок льда с наковальню размером, чистотою и формой неотличимый от алмаза.

Тут же, на берегу ее обступили горожане. Мира чувствовала небывалый подъем. Душа так и пела, тело бурлило силою после купания, разум был изумительно чист, словно горный ледник.

— Приветствую вас, славные жители Ориджина. Я очень многим обязана вашей земле. Герцог и кайры помогли мне занять престол, служили надежною опорой и защитой. Теперь я хочу вернуть долг.

Движением пальца Мира подняла осколок над толпой.

— Святые боги! — воскликнул кто-то.

— Слава императрице! — закричали другие.

— Слава Несущей Мир!

Мановеньем руки Мира добилась тишины.

— Своим указом я переместила столицу Империи Полари в Первую Зиму. Со мною Перчатка Могущества, лазурная гвардия и искровый полк генерала Дейви. Двор и казна прибудут позже, под охраной лорда Роберта Ориджина. Вместе мы одолеем Кукловода. Слава Агате, господа!

Императрица, бог и офицеры гвардии ожидали ужина в трапезной замка. Мира наслаждалась здешней обстановкой. Буквально все радовало глаз: суровые камни стен, черные стропила, окна-бойницы в кованых решетках. Гобелены, тусклые от древности; мечи и топоры на стенах, ловящие клинками огоньки свечей. Латы из стали и виноградной лозы, оскаленные боевые маски, какие носили кайры пятьсот лет назад. Серебряная икона Агаты с пером над резным дубовым креслом герцога. Боги, это же Север во всей красе! Отрада для сердца, соль земли!

Здешний хозяин — кастелян Артур Хайрок — не замечал восторга владычицы. Он испытывал неловкость от задержки с ужином, и от того, что императрице не позволили занять головное место за столом.

— Простите, ваше величество, имеется традиция. Со времен Лиорея Ориджина никто, кроме герцога, не может сесть в это кресло. Если кто-либо по дерзости и недомыслию опускал сюда свой зад — его снимали с кресла и сажали на угли. Такое случалось шесть раз за четыре века.

Каждое слово радовало ее. Настоящие северные легенды, прекрасная, наивная суровость. Как же не хватает этого в насквозь лживой столице!

— Кайр Артур, не беспокойтесь, прошу вас. Мне приятно смотреть на кресло со стороны и воображать всех великих людей, что сиживали в нем.

Хайрок откашлялся:

— Гм… Виноват, ваше величество, смотреть на пустое кресло тоже не стоит. Герцог Одар Спесивый обладал тяжелым нравом. После смерти остался в замке, дабы следить за порядком. Его призрак любит сидеть в этом кресле, когда оно не занято живым правителем Ориджина.

Мира тихо возликовала: я увижу призрака, настоящего скелета в латах! Но ради приличия опустила глаза в тарелку и лишь украдкой посматривала на кресло.

Кастелян выглянул за дверь, прикрикнул на слуг. Вернулся с новыми извинениями:

— Прошу простить за опоздание с ужином. Позор для Первой Зимы, что вы сидите над пустой тарелкой. Виновные будут наказаны.

Она вскричала:

— Умоляю, не казните никого! Виновата я сама, и никто другой. Мы летели слишком быстро и, боюсь, обогнали голубей с вестями. Вы не могли знать, что мы прибудем сегодня.

— Гм… Желаете орджу, ваше величество? Имеется белый ордж барона Стэтхема шестнадцатилетней выдержки, затем традиционный лидский, а также «Радость Агаты» — наш местный, двадцатичетырехлетний.

— Все три! — выпалила Минерва и прикусила язык. — Полагаю, «Радость Агаты» порадует и Янмэй.

— Прекрасный выбор, ваше величество.

Ордж был подан, здравица произнесена, и Минерва поднесла к губам чашу. В ее горло влился вкус Севера — самый чистый и незамутненный.

— Я велю наказать тех, кто не подавал мне этот напиток в Фаунтерре!

— Верное решение, владычица, — сказал Хайрок без тени шутки.

А ужин все еще не был готов, и суровый кастелян начинал злиться всерьез. Мира сочла необходимым отвлечь его. Она планировала сложную беседу на завтра, но отчего бы не сейчас? С кубком в руках императрица подошла к окну — вернее, каменной щели. Наивно надеялась увидеть долину Первой Зимы, но за бойницей оказался, конечно, двор и изнанка крепостной стены. Владычица не стушевалась. Поддержав себя глотком орджа, обошла гобелены и обнаружила тот, где была увековечена долина.

— Скажите, кайр, можно ли доверять точности этого рисунка?

— Несомненно, ваше величество.

Хайрок не стал уточнять, скольким ткачихам отрубили руки за ошибки в гобелене.

— Тогда прошу подойти ко мне. И вас, милорд бургомистр.

Вслед за владычицей два знатных северянина осмотрели гобелен.

— Я влюбилась в ваш город, — искренне сказала Мира. — И в замок, и в эту долину. Хочу создать здесь что-нибудь прекрасное. Позвольте мне возвести одну постройку!

Она описала то, что задумала. Бургомистр переглянулся с кастеляном.

— Такие дела творятся лишь с позволения герцога. А он ездит в Степи и вернется нескоро.

— Я знаю, что герцог Эрвин уважает красоту во всех ее проявлениях, а моя постройка, смею заверить, будет очень красива. Не говоря уже о неком оборонительном значении.

— И все же, владычица, мы боимся, что герцог Эрвин не одобрит.

— Даю слово внучки Янмэй: я лично поговорю с ним и приму на себя ответственность. Если герцогу не понравится постройка, я немедленно все разберу.

— Разберете? Лично?!

Мира сделала глоток и выронила хрустальный кубок на пол. Вместо того, чтобы разбиться, он завис между пальцев Перчатки и степенно поплыл к потолку.

— Сама построю, сама разберу. Клянусь Милосердной Праматерью.