Транспорт или друг

Глава 2

Осень — традиционная пора свадеб на Руси. Горожане и знать не слишком держались традиций, особенно теперь, в просвещённом девятнадцатом веке. А жизнь крестьян оставалась тесно связана с временами года, полевыми работами и церковными правилами.

Случались крестьянские свадьбы и весной-в начале лета, с Красной Горки до Троицы. Игрались они и зимой, с Рождества до Масленицы.

Но осень удобнее всего: урожай собран, главные дела закончены, легко накрыть изобильный стол, да и морозы ещё не ударили. Почти всю осень, с Симеона Столпника до начала Рождественского поста, в деревнях раздавались песни и весёлый шум свадебных гуляний

Свадьба — дело хлопотное и ответственное. И надо позаботиться не только о том, как всех напоить-накормить, но и о том, как защитить молодожёнов и гостей от происков злых сил.

Ведь портить свадьбы и будущую семейную жизнь пары — любимейшее занятие ведьм и колдунов! Да и нечисть слетается на свадьбу, как мухи на мёд. Поэтому в числе важных гостей часто приглашают знакомых ведьму или колдуна — чтобы защищали от чужих чар и не вредили сами.

…Сентябрь в 1873 году выдался просто чудо: солнечный, почти без дождей, тёплый. Самое то играть свадьбы и плясать до упаду!

Ведьмак Ефрем Телегин был просто нарасхват. Звали его на свадьбы по всей округе, и люди едва не дрались, выясняя, кому приглашать колдуна. Ефрем же старался никого не обидеть и побывать везде.

Одно приглашение особенно его взволновало, и он долго над ним раздумывал. Двоюродный племянник Родион звал дядюшку-ведьмака не просто гостем, а дрУжкой, то есть главным распорядителем свадьбы со стороны жениха. Это было очень почётное приглашение, от которого не принято отказываться.

Однако жил-то счастливый жених в Тверской губернии, в той самой деревне Гусевке, где ведьмак Ефрем провёл юность, но где не бывал уже много-много лет. Была у Ефрема на то своя причина.

Думал ведьмак, сомневался, вспоминал всякое… Когда же он погружался в воспоминания, то злился и ругался вслух вполголоса, а иногда лицо его принимало задумчивое и мечтательное выражение.

Долго Ефрем раздумывал, но в последний момент всё-таки согласился.

Он собрал праздничный костюм, подарки молодожёнам и родне, еду в дорогу и, конечно, подготовил нужные колдовские средства — вдруг в самом деле придётся защищать свадьбу от серьёзного врага?..

На мельнице останется помощник, за домом и хозяйством присмотрит бабка Кузнечиха.

И вот вечером ведьмак уже был готов отправляться. Но вдруг выяснилось то, о чём Ефрем в суете не подумал: на чём добираться-то? Время уже поджимает, слишком долго он думал.

От Клешнино до Гусевки было без малого 189 вёрст, другая губерния всё-таки. Как ни крути, быстро такое расстояние не преодолеешь.

Ведьмак ходил по избе туда-сюда, чесал затылок и хватался за подбородок. Филин Филька, дремавший на насесте в углу, приоткрывал то один глаз, то другой, и внимательно следил за хозяином.

— Видишь, брат, какие дела! Прошляпил я время-то, как теперь быть?

— Угу! — звучно отозвалась птица и переступила лапами.

— Понимаешь, Филимон, если я на своём коне поеду, то все четыре дня ехать буду! Надо ж и ему, и мне отдыхать. Можно гнать, как ужаленный, тогда коня загоню, сам замучаюсь… Нет, не пойдёт так.

— Угу! — подтвердил филин.

— Можно на почтовой станции карету нанять. Это быстрее, и поеду, как барин. Дорого только, зараза! Деньга-то есть, но жалко!

— Ух-ху!

— А вдруг курьер будет с подорожной или чиновник какой важный… Им лошадей на станции отдадут, а я всё, жди у моря погоды. Нет, мне никак задерживаться нельзя.

— Ух-ху, ух-ху!

Филин расправил крылья и пару раз ими взмахнул, разминаясь и заодно намекая хозяину: по воздуху-то быстрее.

— Я б на вилах полетел, как всегда, — сказал птице Ефрем. — Если сразу, как стемнеет, вылететь и всю ночь гнать, как раз утром был бы в Гусевке. Только на вилах-то всю ночь не просидишь. А ещё скарба сколько! Его-то куда?

Ефрем посмотрел на объёмный узел и чемодан, а потом перевёл взгляд на стоящий у печи привычный транспорт. Эти вилы когда-то принадлежали старому ведьмаку Петро, а со смертью наставника вместе с колдовским даром перешли к ученику.

Ведьмы обычно летают на мётлах, а ведьмаки — на вилах. Традиция такая.

Вилы у Ефрема были добротные, но даже они не выдержат такой груз. А если и выдержат, как на них закрепить вещи? Как ни крепи, всё равно половину растеряешь в полёте.

Нет, вилы не годятся…

Ведьмак выглянул в окно и задумался.

Вечерело. Солнце ушло за дальний лес, и небо над верхушками деревьев окрасилось золотым, розовым и алым. Взошёл тонкий серп луны. На фоне закатного неба резко чернели могильные кресты с погоста, который был всего-то через дорогу от дома ведьмака. Где-то в лесу закричал козодой, и ему вторило уханье филина.

Ночь вступала в свои права.

Ефрем вздохнул. Надо было срочно что-то придумать с транспортом.

Тем временем Филимон спрыгнул на лавку и уставился на хозяина своими оранжевыми глазами-плошками.

— Что, в лес собрался, на гулянку? — сказал ведьмак. — Мне тоже лететь надо, а не на чем. Хотя… Было интересное заклинание!

Закрыв окно, ведьмак подошёл к сундуку, в котором хранил самое ценное, и достал оттуда книгу. Обложка у неё была деревянная, обтянутая чёрной кожей. Бережно положив книгу на стол, Ефрем листал страницы:

— “Заговор на остуду”, “Насылание чирьев и великой почесухи”, “Способ сокрыть имущество своё от воров”… Да где же?! А, вот!

Водя пальцем по строкам, Ефрем прочитал:

— “Ежели имеется некая часть от целого существа, и существо отдало эту часть добровольно, то может колдун, произнеся нужные слова, призвать целое такое существо из мира призраков, и будет оно служить ему три дня и три ночи. Отпустить призрака раньше срока можно, если произнести такие слова…”. Вот! Это я искал. Филимон! Хороший ты мой, дай своё перо, пожалуйста!

— Ухухуху! — длинным звуком на одном дыхании возмутился филин.

— Тебя заклятье не коснётся, это просто для призыва. Дай пёрышко, пожалуйста. У тебя всё равно линька, перья и так лезут!

Во взгляде филина ясно читалось недоверие, но он всё же приподнял крыло, прошёлся по нему клювом и вытащил длинное маховое перо.

— Спасибо, Филимон! — колдун церемонно поклонился птице. — Вернусь, обязательно отплачу за добро.

Филин подошёл к порогу, выразительно глядя на хозяина. Ефрем открыл дверь, филин вышел на крыльцо, поднялся в воздух и бесшумно, как умеют только совы, полетел к лесу.

А ведьмак стал готовить заклинание. Он расстелил на земле кусок льняной некрашеной ткани и угольком из печи нарисовал на ней нужный рисунок. В центр рисунка он положил перо филина. Затем колдун зажёг свечу, и непростую: в её фитиль были вплетены нити из савана покойника.

Когда всё было готово, Ефрем стал нараспев читать заклинание, сверяясь с книгой. Последние слова: “Встань передо мной, как лист перед травой”, — ведьмак произнёс громко и торжественно.

Из пера появился белый туман. Он рос, клубился, менял форму, а потом рассеялся. Теперь на льняной ткани сидел филин. И размерами, и видом он был как настоящая птица, только из полупрозрачного белого тумана.

Теперь сделаем тебя побольше.

Заклинания “Увеличение сущего”, как и “Уменьшение”, Ефрем помнил наизусть. Призрачный филин стал расти на глазах: вот он уже с большую собаку, с телёнка, а вот и с лошадь!

Когда филин достиг нужного размера, ведьмак остановил заклинание.

— Ну что, призрачная птица, отвезёшь меня, куда скажу?

Туманный филин громко щёлкнул клювом.

— Будем считать, что это “да”. Хотя куда ты денешься. Подожди, сейчас всё приберу, и полетим.

Ведьмак погасил свечу, забрал льняную тряпочку и книгу и унёс всё в дом. Обратно он вышел уже с вещами.

Тщательно заперев избу, Ефрем приказал птице наклониться. Туманный филин возмущённо вскрикнул и встопорщил перья, но подчинился.

Ефрем сначала положил на спину птице узел и чемодан, а потом влез сам; поёрзал, устраиваясь поудобнее. Сидеть было неуютно. Сквозь филина было видно землю, камни, деревья, и ведьмаку показалось, что сейчас птица растает, а он упадёт.

Но призрачные перья были мягкие и немного пружинили, держаться за них было удобно, да и сидеть тоже. Места на огромной птице тоже хватало, можно было даже лечь и вытянуться во весь рост.

— Что ж, пора!

Ведьмак прочитал заклинание, как бы приклеивая им себя и вещи к филину, а потом скомандовал:

— Лети! Вези меня в Гусевку.

Но тут же Ефрем сообразил, что деревень с таким названием на Руси много. Куда ещё птица занесёт! И он торопливо уточнил:

— В ту Гусевку, что в Тверской губернии, в Весьегонском уезде.

— Ух-ху! — отозвался призрачный филин глухим голосом.

— Всё, полетели!

Филин вытянул тело, одновременно оттолкнулся лапами и взмахнул крыльями. Огромная птица поднялась в воздух.

Ефрема мотнуло сначала назад, потом вперёд так, что он уткнулся лицом в птичьи перья, а потом резко вверх.

На какое-то время ведьмак перестал понимать, где земля, где небо, и где находится он сам. Он чуть не завопил от страха, но всё-таки сдержался.

Но вот полёт призрачной птицы выровнялся, и Телегин осмелился поднять голову, а потом сесть и даже смотреть вниз.

Филин пролетал над местной речушкой Гремячкой. В ней красиво отражалось вечернее небо, а над водой и у берегов клубился лёгкий вечерний туман.

Повернув голову назад, ведьмак увидел сельский погост, а рядом с ним — свой дом. С высоты кресты были уже не видны, а дом Телегина казался игрушечным.

— Увидят ещё, — сказал Ерфем своему транспорту. — Слухи ненужные пойдут. Поднимись-ка, брат.

— Угу! — отозвался филин и стал набирать высоту.

Теперь они летели так, что человек увидел бы на небе только чёрную точку, будто муху. А когда стемнеет окончательно, то и вовсе никто ничего не разглядит.

Ведьмак уже успокоился, расслабился и с любопытством смотрел по сторонам. Полёты были ему привычны: честно говоря, Ефрем был ленив, и на вилах летал часто, даже если в этом не было прямой надобности. Просто это удобнее, чем ходить пешком.

Но вилы — транспорт неразумный, ими надо управлять полностью, и Ефрему во время полёта обычно было не до созерцания красот — тут бы самому вниз не сверзиться и нужное место не пролететь.

А сейчас Ефрем был, можно сказать, пассажиром. Умная призрачная птица летела сама, маршрут понимала, седока с вещами берегла, и поэтому ведьмак мог расслабиться и глазеть по сторонам. Тем более что на такой высоте он обычно не летал. А поглазеть было на что!..

Стемнело, но звёзды и луна светили ярко. Их свет рассеивался, и всё вокруг будто плыло в лёгком серебряном тумане.

А вот и Волга внизу!..

Между чёрных берегов светлела широкая лента воды. Кое-где по ней двигались тёмные пятна — это плыли баржи, плоты, пароходы, парусники… Ночью великая река и не думала спать, и движение на ней не прекращалось. Величавый вид Волги наполнил душу Ефрема торжественным трепетом и восторгом. Эта красота проняла даже не особенно чувствительного ведьмака.

Вот призрачный филин пересёк реку, и внизу потянулась сплошная темнота. Ведьмак пытался что-то разглядеть, но это занятие ему быстро наскучило.

— Спустись пониже. — велел он своему транспорту. — Стемнело, да и облака появились. Чай, никто нас не увидит.

Призрачная птица послушно снизилась.

И оказалось, что на меньшей высоте ведьмак не один.

Мимо летела шумная стая коловертышей — маленьких духов-помощников, которые похожи и на зайца, и на кошку, но имеют стрекозиные крылья. Они очень быстрые и ловкие. Обычно они живут при ведьме или колдуне, выполняют всякие поручения и подчиняются только своему хозяину.

По натуре коловертыши не злые, но из-за своего любопытства и своенравного озорного характера часто творят пакости, в том числе опасные. И с ними бывает непросто сладить даже опытному колдуну. Поэтому Ефрем своих духов-помощников и не заводил — не хотел суеты.

Стая галдела, как птичий базар. Но, увидев незнакомца, да ещё и верхом на огромном призрачном филине, коловертыши дружно замолчали от изумления: что за чудо?..

Но потом вся стая рванула к ведьмаку. Сначала коловертыши только робко трогали Ефрема и филина, но быстро осмелели. Любопытные шкодники лезли везде: хватали мужчину за волосы, за одежду, тыкали, щипали и кусали. Узел с вещами и чемодан их очень заинтересовали — коловертыши пытались просунуть внутрь мордочку, пробовали вещи на зуб и даже попытались их пометить.

Страшно ругаясь, Ефрем отгонял настырную мелюзгу, но с таким же успехом можно гонять тучу мошкары: одни отлетят, другие вцепятся.

Донимали коловертыши и филина: они бесцеремонно дёргали за перья, скакали по его хвосту и крыльям, тыкали лапками в глаза.

Рассерженная птица уворачивалась от коловертышей, вопила и щёлкала клювом, пытаясь цапнуть кого-нибудь. Но мелкие поганцы успевали увернуться.

О седоке филин уже не заботился. Ефрема болтало, как щепку, попавшую в вихрь, он не понимал, где верх, и где низ. Если бы он предусмотрительно не “приклеил” себя и вещи к птице, то неминуемо упал бы.

Конечно, Ефрем знал заклятье, изгоняющее коловертышей. Но попробуй произнеси всё правильно и сделай пассы руками, когда болтаешься вниз головой!.. А мелкие пакостники дёргают и щиплют тебя со всех сторон.

Ефрем всё-таки изловчился и произнёс половину заклинания. Почуяв неладное, коловертыши отхлынули прочь, сбились в кучку и испуганно заверещали.

— Ага! Вот так-то! — вскричал Ефрем. — Сейчас я вас!..

— Стойте, стойте! — раздался вдруг откуда-то сзади женский голос. — Не трогайте моих слуг!

Ефрем обернулся. Призрачного филина догоняла ведьма на метле. Летела она неровно, мотыляясь из стороны в сторону. Всадница явно ещё не овладела искусством управления метлой в полной мере.

Ведьма поравнялась с филином, и Ефрем увидел, что это молодая женщина, и очень красивая. Её длинные чёрные волосы развевались в полёте, а льдисто-голубые глаза смотрели насмешливо и дерзко.

— Что тут происходит? — спросила она.

— Так это твои поганцы?! — показал ведьмак пальцем на присмиревших коловертышей.

— Мои, а что?

— А то! Налетели, полезли, чуть не угробили!

Ведьмочка посмотрела на раскрасневшееся потное лицо Ефрема, на его всклокоченные волосы и бороду и захихикала.

— Ничего смешного!

— Извините. — примирительно сказала женщина. — Честное слово, я им ничего такого не приказывала. Это они сами. Вот, возьмите в качестве извинения.

Женщина протянула ему завёрнутый в бумагу крендель с маком. Чтобы его достать, ей пришлось убрать одну руку с метлы, и летучий инвентарь тут же повело куда-то в сторону. Впрочем, ведьма быстро с ним справилась.

— Ладно уж. — пробурчал Ефрем. — Молодая ты ишшо, зелёная, жалеешь коловертышей поди, они и избаловались. С ними строго надо, спуску не давать! А то всяко бывает…

— Скажите, а где вы взяли такую чудесную птицу? — перебила его ведьма, с восхищением разглядывая призрачного филина. — Мне б такого! Научите меня, а? А то молоко испортить, крыс подпустить… Скукота! Мне бы серьёзное заклинание какое.

— Голубушка, много лишнего спрашиваешь. Пойдёшь в ученицы, может, и расскажу. А так… С чего я буду первой встречной девке секреты мастерства рассказывать?

Лицо ведьмы сразу поскучнело, красивые губы презрительно скривились.

— Понятно… Мне пора, прощайте.

И, не дожидаясь ответа, ведьма свистнула коловертышам и вместе с ними умчалась вдаль.

— Вертихвостка! Метлу сперва освой! — закричал ей вслед ведьмак. — А то летишь, как пьяная. Того и гляди, врежешься в берёзу. Ишь, наглая девка! Серьёзные заклинания ей… Тьфу!

Ефрем презрительно сплюнул вниз и сказал призрачному филину:

— Найди-ка, брат, внизу большую поляну или пустырь какой и спускайся туда. Отдохнём малость.

Птица согласно угукнула и стала снижаться. Скоро отыскалось и нужное место — пустынный берег лесной реки.

Ефрем слез, с наслаждением прошёлся туда-сюда. Уставшее тело и затекшие ноги просили движения.

Потом ведьмак умылся в речке, причесался и поправил сбившуюся одежду.

Призрачный филин тоже приводил себя в порядок и чистил перья клювом, как самая обычная птица. Потом он нахохлился, прикрыл глаза и как будто задремал.

Ефрем тем временем проверил вещи. Коловертыши погрызли и поцарапали чемодан, продырявили узел и утащили из него кусок хлеба, но, к счастью, нанести более серьёзный урон не успели.

Повеселевший ведьмак перекусил оставшимся хлебом и куском варёного мяса. Вдруг у него проскочила мысль: а как же филин?..

— Скажи-ка, птица, а тебе есть надо? А отдыхать?

Белёсые глаза-плошки посмотрели на человека с нескрываемым презрением. А потом филин царственно повёл головой туда-сюда: нет.

— Хорошо. Ну что, тогда в путь? Нам бы до утра успеть.

Телегин снова закинул на спину призрачной птицы вещи, влез сам и произнёс приклеивающее заклинание.

Какое-то время ведьмак внимательно смотрел по сторонам. Мало ли кто ещё пристанет!.. Но кругом было пусто. Только где-то на горизонте промелькнул вихровой — злой, разрушительный дух, обычно передвигающийся в вихре. Особенно он опасен весной, но и осенью такая встреча Ефрему ничего хорошего не сулила.

“Далеко летит, меня не заметит”, — подумал Телегин.

Мелькнул вихровой, и всё. Больше никого.

Филин летел абсолютно бесшумно, и Ефрему стало казаться, что они не двигаются вперёд, а только парят в пустоте неба, завязли в чёрном желе, как оса в варенье, и это длится уже вечность…

Зевнув, ведьмак лёг на спину, вытянул ноги и положил руки под голову. Призрачный филин был настолько большой, что Ефрем на нём спокойно помещался. Ведьмак лежал, смотрел в небо и думал.

Он вспоминал прошлое: юность в Гусевке, свои наивные мечты и надежды, что так свойственны молодости. И вспоминал он первую и единственную любовь — соседку Анисью.

…Ефрем был старше её на два года. Сначала на соседскую дочь он смотрел снисходительно — малявка. Анисья в самом деле долго выглядела как угловатое дитё, но за одно лето как-то сразу подросла, похорошела и округлилась. Она стала очень милой девушкой. Светло-русые волосы, большие глаза, сама стройная и гибкая, как молодая берёзка…

Девятнадцатилетний Ефрем влюбился в неё со всем пылом юношеской страсти и с глубиной зрелого чувства. Девушка отвечала ему взаимностью, и счастливый парень уже советовался с роднёй, как бы половчее посвататься. Всё-таки колдунов на селе боятся и стараются держаться от них подальше. Вряд ли родители Анисьи обрадуются такому жениху.

Вопреки опасениям, всё прошло удачно, обе семьи готовились к свадьбе, но вдруг Анисья в один миг передумала. Она сказала Ефрему, что разлюбила и замуж за него не пойдёт. А любит теперь Никодима Рыжова, сына пасечника. Тот не растерялся, сразу заслал сватов, и Анисья с Никодимом обвенчались.

На Ефрема жалко было смотреть. Он почти не ел, весь осунулся и почернел. Целыми днями он не вставал с печи. Родные всерьёз беспокоились, что он умрёт от тоски или сойдёт с ума. Но молодость взяла своё, и Ефрем понемногу оттаял. Но его не оставляла мысль: почему Анисья так поступила? И ничего не объясняет, только плачет?

Юный ведьмак нутром чуял, что без колдовства не обошлось. И через некоторое время докопался до правды. Двоюродная тётка Никодима была могучей ведьмой, она по просьбе племянника сделала на Анисью сильный приворот. Снять его Ефрем не мог, мастерства и сил не хватало.

Тогда он стал учиться. Рискуя головой, он находил запретные книги, изучал заклинания, просился в ученики к именитым колдунам и ведьмам. А Никодим с Анисьей жили семьёй, как все, и уже родили ребёнка.

Время бежало быстро. Год, другой, третий… Умерла та тётка-ведьма, приворот с её смертью развеялся, но… У Анисьи с Никодимом стерпелось, слюбилось, устоялось — хозяйство, пасека, детей семеро по лавкам. И живут не хуже других. Семья.

И Ефрем отступился. Не стал смущать женщину призраком юношеской любви, не стал рушить семью, хоть Анисью за эти годы так и не разлюбил. Плюнул Ефрем и уехал в соседнюю Ярославскую губернию. И с тех пор в Гусевку носа не показывал.

…А теперь Ефрем летит в Гусевку на призрачной птице, чтобы успеть на свадьбу племянника. Как всё там будет? Жива ли Анисья?.. Счастлива ли?

Ведьмак широко зевнул, попросил птицу разбудить, когда будет светать, и закрыл глаза. Сон сморил его мгновенно.

А призрачный огромный филин неустанно мчался сквозь ночь.