Требуется добрый человек

ВЕЧЕРОМ

Вечером работал, как обычно, телевизор «Рубин». Горел голубоватым негреющим огоньком, возле которого грели голубым неощутимым теплом души Ганкины. Странный был этот очаг — не грел, не кормил, а люди смотрели на него с благоговением древних язычников на идола. Сегодня, как обычно, Ганкины собрались у телевизора. Громко и раскатисто, как молодой лев в зоопарке, зевал глава семейства Дмитрий Павлович. Он любил дремать под телевизор, думать о своем и почесывать живот. Его супруга Антонина Матвеевна вздыхала, вытирая посуду, и тихо пела про себя, когда работал телевизор. Их единственная дочь Татьяна вместе с законным мужем Гришей сидели на кушетке и листали «Моды». Они могли читать и обниматься только под сопровождение телепрограмм. Общий баловень, сынок молодых родителей и в то же время внук, не менее молодых дедушки и бабушки, первоклассник Мишка Ганкин, готовил уроки, глядя на телевизор.

Они щедро бросали в этот ящик свое время и терпели друг друга на основе телепонимания. Все было хорошо, пока шло «Очевидное— невероятное». Когда невероятное кончилось, то дикторша с милой улыбкой объявила очевидное — концерт симфонического оркестра.

— Переключи на другой канал, — скомандовал Дмитрий Павлович Мишке, — там футбол.

— Нет уж, — возразила Таня, которая днем, когда не работает телевизор, преподает музыку в школе, — я хочу слушать симфонический оркестр, мне это необходимо для повышения квалификации, а вам полезно для повышения культурного уровня.

— У меня культуры на троих таких, как ты, хватит, не тебе учить меня. Живете все на мою зарплату, — возмутился заведующий торговой секцией в большом гастрономе Дмитрий Павлович, — я в своем доме не могу посмотреть футбол! Переключи на вторую программу, кому говорят… — рыкнул он, как молодой лев в цирке.

— А я переключу на четвертую, — неожиданно проявил свою акселеративную самостоятельность Мишка, — там мультик «Ну, погоди!» показывают.

— Я тебе покажу, бесов сын, как деда не слушаться, — расстроился Дмитрий Павлович, — давай футбол.

— Я имею право голоса в этом доме или нет, — вдруг взвизгнул обиженно зять Гриша, — я студент-заочник, а в это время по третьей программе лекции для заочников-физиков по сопромату читают.

— Лекции надо в институте слушать, а не по телевизору.

— Вам все равно спать, что под сопромат, что под футбол.

— Что ты хамишь! На мою зарплату с левым доходом существуете и еще оскорблять! Выгоню всех, — затряс всклокоченными волосинками на лысеющей голове, как рассерженный лев в африканском заповеднике, Дмитрий Павлович.

— И в самом деле, Гриша, мой папа не такой уж дурак, — возразила Таня и укоризненно посмотрела на мужа, — он даже симфоническую музыку понимает. Правда, папочка, тебе нравится симфоническая музыка, вот послушай внимательно… Какая музыка… Это Вагнер…

— А я Ганкин. Кормлю вас всех. Джинсы и дубленки достаю. Имею ли я право в своем собственном доме посмотреть футбол! Переключите сейчас же, остановите эту похоронную музыку, я еще не умираю. Рано еще меня хоронить. А вы скоро доведете до крематория! Всех выгоню! — взревел он, как голодный лев в джунглях.

— А обо мне никто не подумал, — вдруг всплакнула Антонина Матвеевна, — я только как кухарка нужна, а хоть кто-нибудь спросил: а что вы хотите посмотреть? Нет, черта с два. Только о себе и думает каждый. А я только так, как бесплатное приложение. Приготовь, сходи в магазин, постирай, смотри за Мишкой.

— Ну что ты, мамочка, — улыбнулась Таня, — я знаю, что ты у меня любишь музыку, я специально, чтобы ты послушала. Ты у меня музыкальная, я в тебя пошла, не то что некоторые, которым медведь на ухо наступил, — И она сердито посмотрела на отца и мужа.

— Да что уж, я с детства пела с подружками… В деревне первая певунья была, особенно старинные песни любила. А Зыкина, случайно, петь не будет? — спросила она.

— Нет, мамочка, это Вагнер…

— Вахтер? A-а, ну-ну… Только шуму очень много, а души что-то маловато…

— Я на кастрюлях и то лучше сыграю, — проявил акселеративное остроумие Мишка, — переключу я на зайца…

— Футбол давайте!

— Сопромат!

Семья Ганкиных находилась в состоянии телеконфликта.

Чем бы этот кризис разрешился, судить трудно, но Дмитрий Павлович уже рычал, как раненый лев в пустыне. В окошке телевизора выглянула дикторша и, понимающе улыбнувшись, словно прося прощения за Вагнера, объявила: «Следствие ведут Знатоки». Все успокоились. Воцарился мир и телепонимание в семье Ганкиных.

Антонина Матвеевна вздыхала и штопала носки, зять Гриша и Таня, обнявшись, листали «Моды». Первоклассник Мишка писал сочинение.

И страшно подумать, что бы делали Ганкины по вечерам, если б вдруг сломался телевизор…