Тревожная служба

Гарри Тюрк ГЕНЕРАЛ

Третий день продолжаются учения с форсированием водной преграды.

С восходом солнца генерал уже на ногах. Штаб располагается в высоком редколесье в Тюрингии. Невдалеке проходит государственная граница. А здесь между пихтами находится командный пункт, замаскированы палатки, автомашины, оборудование.

Что нужно писателю в такой обстановке? Этот вопрос не возникает у генерала. Мы виделись с ним за три дня до начала учений, встретились почти случайно, как это часто бывает в наше полное неотложных дел и забот время. Встретились как старые друзья.

— Над чем работаешь? — спросил он.

— Ну как твоя дивизия? — Мой вопрос звучал совершенно не по-военному.

Я штатский человек, но я пишу, и меня интересует все, что связано с моим другом и ровесником. Генерал отлично знает, что меня интересует. Он знает, что двадцать пять лет назад я, как и он, был тем самым пушечным мясом, на которое возлагалась задача задержать на несколько месяцев крах фашистской Германии. Знает он также и то, что год тому назад я стал свидетелем еще одной войны, которая всколыхнула тогда весь мир. В небе Вьетнама в ту пору появились первые истребители. Я припоминаю, как мы там торопливо брились, глядя одним глазом в зеркало, а другим сквозь верхушки пальм на небо.

«Писатели всегда найдут предлог, чтобы оторваться от письменного стола. Посмотри наши дивизионные учения. Первое, ты поближе познакомишься с нашей жизнью. Второе, мы за это время сможем вволю наговориться, и третье. ты разомнешь свои канцелярские косточки и побудешь несколько дней на свежем воздухе. Не правда ли, заманчивое предложение?»

Теперь, ранним утром третьего дня учений, я стремительно выкатываюсь из-под одеяла и умываюсь холодной водой.

Генерал приказал выдать наблюдателю на учениях и своего рода инспектору боевой подготовки его соединения полевую форму и сапоги. Наблюдатель — это я, и в мою задачу входит познакомиться с действиями людей в наиболее сложных условиях.

Но пора назвать имя моего героя: генерал-майор Иоахим Гольдбах, командир мотострелковой дивизии Национальной народной армии ГДР, около сорока лет, высокий, подтянутый.

Его мнение: в социалистической стране никто не рождается, чтобы быть солдатом. «К сожалению, — говорит он, — еще существует мнение, что для защиты социалистического отечества и вообще для военной профессии нужно какое-то особое призвание, чуть ли не природный дар». Он формулирует четко и точно, говорит охотно и с юмором. При этом чувствуется острый ум, объективный взгляд на вещи. Итак, солдат по убеждению. Но кто, познав эту нелегкую профессию, полную лишений, сможет посвятить ей всю свою жизнь, не будучи уверенным в ее необходимости?

Только не Иоахим Гольдбах, у которого сознание необходимости этой профессии давно слилось с личной склонностью, что проявляется во всех сферах его деятельности. Скажем точнее, он отличный командир, воспитатель молодых солдат, превосходный тактик и пример для тех, кем он руководит.

Не случайно молодой генерал лучше всего чувствует себя, когда находится со своей дивизией и руководит боевой подготовкой. Это не кабинетный деятель, он больше практик, чем теоретик, для него полученные теоретические знания представляют ценность лишь в том случае, если они проверены на практике и он убедился в их рациональности.

Какие у него перспективы? Понятно, что генерал не будет вечно командовать дивизией. Но он знает, что солдат только тогда с честью носит свое звание, когда выполняет воинский долг там, где ему предписывает приказ. Он не такой человек, чтобы долго размышлять над такими вопросами, и на все, что касается лично его, смотрит с завидным спокойствием.

Вчера мы, находясь на одной из высот, ожидали начала атаки танкового полка. Время тянулось медленно, и до появления танков мы продолжали беседу о книгах. Я люблю говорить с людьми о книгах. О человеке слагается мнение по его друзьям. А книги, если их вообще читают, и есть такие друзья. Круг интересов генерала Гольдбаха весьма широк. Он изучает значительно больше военной и военно-исторической литературы, чем я, интересуется психологией и мемуарами. Он читает не потому, что так надо, — он любит читать с тех пор, как научился этому в школе.

«Все началось с обезьяны, которая якобы сбежала из зоопарка», — улыбаясь, начал рассказывать генерал.

Его дед был умудренный жизнью рабочий-медник, социал-демократ, один из тех, у кого Август Бебель находил в свое время убежище. Но в то же время он имел звание унтер-офицера запаса кайзеровской армии и был подвержен некоторым предрассудкам, укоренившимся в нем со времен старого фельдмаршала Гинденбурга. Противоречие? Возможно, и так. Но при всем при том дед не старался привить внуку приверженность к Гинденбургу. Он любил повторять: «Читай побольше книг, если хочешь вырасти умным».

Говорящая обезьяна — это была стариковская выдумка. Выдумка действовала довольно долго, и дед делал вид, будто читает все эти в высшей степени интересные приключения в местной ежедневной газете. Мальчик принимал все это за чистую монету, не подозревая, что находится во власти искусной импровизации деда.

Позже, когда Иоахим сам научился читать, он узнал, что никаких сообщений сбежавшей из зоопарка обезьяны в местной газете не было, что все это только выдумка и шутка деда. Но в ребенке уже зажглось любопытство к печатному слову, и слушатель превратился в читателя. Он любил читать вслух своей бабушке, и та терпеливо слушала его. Постепенно круг его интересов расширялся: от Карла Мея и Тома Микса до «Мстителя за лишенных наследства». Но на этом юный читатель не остановился — наступила очередь Шопенгауэра и Ницше. Правда, в голове от всего этого был некоторый сумбур — это так, но любовь к чтению вводила рабочего паренька в мир знаний. Тем более что мать не имела времени на воспитание сына, отец всю жизнь работал ради куска хлеба, и книги возмещали мальчику пробелы домашнего воспитания. Городок, где он родился и жил, постепенно становился мал для него. Приобретенные знания учили думать, раскрывая перед ним новые горизонты. Так начинали многие из нашего поколения.

Сначала было трудно разобраться в, казалось, неколебимых догмах буржуазного общества, а затем и в демагогии национал-социализма. Но на формирование мировоззрения молодого человека оказывали влияние такие, например, люди, как преподаватель родного языка по фамилии Рейтер. При фашистском режиме, когда искусство и наука были в загоне, он находил в себе мужество беседовать с молодежью о Гейне, Лорелее, об истинном смысле древних героических сказаний, так грубо фальсифицированных нацистами. Иоахим Гольдбах и теперь тепло вспоминает о том человеке, которому удалось навести некоторый порядок в сумбурных познаниях молодых людей, в головы которых вдалбливался фашистской системой человеконенавистнический бред.

Любовь к чтению привела парня к книгам Ремарка, которые он нашел у тетки. Книги были спрятаны за официально разрешенными изданиями Шиллера и Гете. Произведения писателя заставляли задуматься о поисках своего места в жизни. И тем но менее в те годы юноше не удалось уклониться от вступления в гитлерюгенд. Обойти его оказалось просто невозможно. Однако Иоахиму все совершаемое в этой организации представлялось убогим и примитивным. Все его существо восставало против насаждаемых в ней порядков.

Как развивались события дальше? Отец погиб на фронте. Иоахим окончил во время войны среднюю школу, потом служба в зенитной артиллерии. И ощущение растущей неудовлетворенности тем, что он видел вокруг.

В «Вернере Хольте» генерал узнает сейчас некоторые черты своего собственного развития, — разумеется, за исключением скачек, игры в теннис, флирта с соломенными вдовушками эсэсовцев и тому подобными развлечениями высокопоставленных лоботрясов. Он был далек от всего этого.

Штурмовой налет американской авиации на Дрезден незадолго до краха фашистского режима оставил глубокий след в его сознании. Он не любил говорить об этом. Пламя пожаров, горы трупов, стоны раненых на всю жизнь остались в его памяти.

«Когда пришло освобождение, меня не волновало прошлое, меня интересовало будущее, новое».

Но вот танки идут в атаку, и генерал превращается во взыскательного критика, становится одновременно и командиром и наблюдателем. Он смотрит в бинокль, все примечает, видит успешное применение тактических приемов, мастерское использование местности, но от его взора не ускользают и ошибки. Позже он все их разберет с командирами частей. Генерал радуется достижениям своих подчиненных, демонстрируемым на учениях. Иногда он качает головой, потом улыбается: «Вот он, там... Понял наконец, на что способны танки!»

Защита республики — задача величайшей важности, и командовать людьми — значит постоянно нести ответственность за их боевую готовность, за их жизнь, а жизнь солдата дорога. Нужно воспитывать не фанатиков-камикадзе, ищущих смерти, а готовить умных, всесторонне образованных и обученных отличному владению своим оружием, знающих современную тактику бойцов, способных разгромить врага.

И примером для подчиненных служит командир. Если утром предстоит форсировать реку, то еще с вечера командир проверяет подготовку к этой ответственной операции. Не ограничиваясь докладами о ходе работ, он сам пройдет по берегу реки, оценивая мастерство саперов. А саперы — люди опытные, они знают: если командир дивизии проверяет их работу, как заправский плотник, значит, предстоит что-то важное.

О своем первом рабочем дне на стройке он вспоминает еще и сейчас: «Бригадир так насел на меня, что я готов был заплакать. Но вскоре понял, что в общем он относился ко мне хорошо. Я оказался в крепком рабочем коллективе и прошел хорошую школу не только профессионального мастерства, но и классового самосознания».

Для молодого рабочего в новинку был не только плотницкий инструмент, топор, ватерпас и прочее, для него в корне изменилась вся жизнь. Почему, например, Гольдбах до сих пор вспоминает человека, которого он просто называет маркировщиком?..

«Его звали Вилли Харцендорф, он не имел достаточного образования, по был старше и опытнее нас и любил беседовать с нами, молодежью, которую не успела сожрать война, о жизни. Говорил с нами о тех событиях, которые происходили в стране, о переменах в нашей жизни. Мы забрасывали его множеством вопросов, часто спорили с ним, и он никогда не уклонялся от обсуждений, хотя ему не всегда удавалось убедить нас. Мы уважали этого человека, который исподволь готовил нас к новой жизни. Так же, как позже это делал Артур Мюллер».

Артур Мюллер — это уже другая история. Первые дискуссии касались участия в только что созданном в стране демократическом молодежном движении. Его направляли опытные антифашисты, собиравшие молодежь, рассказывавшие в своих выступлениях о прошлом, настоящем и будущем Германии, старавшиеся зажечь молодых людей новыми идеями. Артур Мюллер, в прошлом руководитель коммунистического союза молодежи, был одним из них. Он вернулся из концентрационного лагеря Бухенвальд совершенно больным, но, несмотря на это, отдавал всего себя работе, не жалея ни сил, ни здоровья. Он пользовался уважением всех, кто его знал, и являлся для таких, как Иоахим Гольдбах, не только авторитетом и учителем, но и другом, единомышленником. Артура Мюллера нет в живых, но молодые люди, которых он в ту пору собрал вокруг себя, стали его последователями. Многие из его соратников работают ныне на ответственных постах в новом немецком государстве. И генерал Гольдбах — один из них.

Когда был основан Союз свободной немецкой молодежи, Иоахим принимал активное участие в его деятельности. При этом споров было не меньше, чем при обсуждении перспектив развития будущего немецкого государства в первые месяцы после освобождения от нацизма.

Жизнь ставила перед молодежью такие конкретные задачи, как земельная реформа, конфискация имущества нацистских преступников, защита прав молодежи...

«В ту пору, — рассказывает генерал, — мы находили где-нибудь старый, видавший виды автомобиль, обвешивали его флагами и транспарантами и с песнями отправлялись на воскресники в деревню помогать крестьянам в уборке урожая. Помнится, нашими любимыми фильмами были «Чапаев» и «Человек с ружьем».

Революционная романтика? Кто из нас не вспоминает сейчас о ней? И хотя события происходили в разных странах и в разное время, но в них было много общего. Я пережил тогда все это в Тюрингии, Гольдбах — в Саксонии. Что же, неужели мы такие старые, что вспоминаем о тех боевых днях, как старушки о своем первом вальсе? Думаю, что нет. На вальсы у нас не было времени, шла перестройка нашего общества, и это являлось для нас главной задачей. Мы были горды сознанием того, что своим трудом вносим вклад в фундамент нового общественного строя. Союз свободной немецкой молодежи являлся тогда для нас родным домом, где мы самоотверженно трудились, не жалея сил и времени.

Я вспоминаю, как мы в старом знаменитом Веймаре собрались однажды ночью со щетками и тряпками, чтобы привести в порядок памятники Шиллеру и Гете. И примерно в то же время в Дрездене Иоахим Гольдбах с товарищами сбросили ночью с постамента памятник Бисмарку, по иронии судьбы уцелевший при бомбежках. Что это было — злость, месть? Им, конечно, досталось от властей — к этому времени в городе уже был магистрат, все следовало бы согласовать с ним. Но тем не менее кто будет всерьез оплакивать фигуру исторического деятеля, которого сама история сбросила с пьедестала?..

Однако вернемся к танкам, за действиями которых внимательно наблюдает генерал. Они совершают атаку, предусмотренную планом учений, и успешно выполняют поставленную боевую задачу. Гольдбах откладывает бинокль в сторону, на его лице можно прочитать удовлетворение и гордость. Выполнение подобной задачи является как бы зеркалом, в котором отражаются качества личного состава. Затем внимание командира привлекает пехота, развивающая успех наступления танков. Записей он не делает, но я уверен, что на разборе ни одна ошибка, допущенная на учениях, не будет забыта. Бывший мастеровой все же сказывается в генерале, когда он говорит: «Посмотри на любую стройку. За множеством кранов и бетономешалок всегда чувствуется почерк ведущего инженера».

Четыре года он работал на строительстве плотником, а в последнее время был также членом профкома стройки по работе среди молодежи. Он любит рассказывать о тех временах. С улыбкой вспоминает свои первые шаги в новых условиях, когда молодому члену профкома случалось и ошибаться А что тут удивительного? Зачастую и опытные, закаленные в классовых и житейских битвах товарищи не сразу находили правильное решение. С одной стороны, еще недостаточно изучена марксистская теория, а с другой — работа с живыми людьми требовала немедленных решений.

Кадров было мало, дел много, и Иоахима направляют заведующим хозяйством в первый пионерский лагерь. Эта работа была для него совершенно незнакомой и не имела ничего общего с его специальностью плотника. Но поскольку это было необходимо, молодой заведующий хозяйством пионерского лагеря добросовестно выполнял свои обязанности, хотя и не чувствовал особой склонности к хозяйственным делам.

Он по-прежнему много читал и внимательно следил за всем, что происходит в первом рабоче-крестьянском государстве на немецкой земле. По ту сторону границы старые враги рабочего класса не прекращали своих происков, и намерения их становились все более очевидны. Классовая борьба принимала новые формы. Здесь, в ГДР, рабочие и крестьяне в союзе с другими прогрессивными силами, там старые фашистские генералы и у власти круппы и тиссены совместно с Аденауэром, которые стремятся вновь распространить свое влияние до Одера и Нейсе, а в последующем и далее. Пришло время, когда рабочий класс ГДР был вынужден принять меры к защите не только первых достижений нового строя, но и его будущего.

«Я не могу сказать, что переживал некую внутреннюю борьбу с самим собой, — говорит сегодня генерал. — Решение вступить во вновь создающиеся вооруженные силы, собственно говоря, логически вытекало из того, что я делал в прошлые годы, и определило направление моей дальнейшей жизни. Я принимал участие в создании народной армии и весьма горжусь тем, что внес свой вклад в укрепление обороны страны. Я никогда не являлся приверженцем военной формы и не жаждал военных подвигов. Да и кто у нас их жаждет? В стране для всех была работа, тысячи планов и дел. Но враги лишили нас выбора. И я, как многие другие, вступил добровольцем в управление земельной полиции в Дрездене».

4-е подразделение полиции готовности Саксонии в Гроссенхайне носило имя вождя германских рабочих Эрнста Тельмана, и в помещении стоял бюст несгибаемого борца против фашизма. Проходя мимо скульптурного изображения Тельмана, бойцы подразделения отдавали честь. Не все знали, что по этому поводу имеется соответствующий приказ, но все делали это по велению сердца, в знак глубокого уважения к вождю. Служба в этом подразделении, отличавшемся высокой дисциплиной и строгими требованиями к учебе, была настоящей школой для Иоахима Гольдбаха. Здесь служили убежденные антифашисты, участники войны в Испании, состоявшие в Национальном комитете «Свободная Германия», и молодежь училась у них. Именно тогда Иоахим Гольдбах принял важное для себя решение вступить в партию. Подразделение полиции готовности имени Эрнста Тельмана в последующем стало основой при подготовке офицерских кадров Национальной народной армии ГДР. «Сразу чувствовалось, что здесь воспитывают будущих воинов», — вспоминает сегодня генерал.

Позже его посылают в офицерскую школу, и он с честью оправдывает надежды своих учителей. По окончании школы в звании лейтенанта Гольдбах был направлен в военную академию в Советский Союз. Но это уже следующий этап.

«Будучи лейтенантом, я обладал знаниями тактики в объеме взвода. Теперь требования резко возросли. Советская военная академия предъявляла к поступающим требования в объеме знаний командира роты и выпускала их подготовленными к командованию батальоном. Но вместе с другими товарищами я пошел навстречу новым задачам с отвагой юности и не давал себе ни минуты покоя до тех пор, пока не освоил программу обучения».

К этому времени Иоахим Гольдбах изучил русский язык, в его учебных материалах существенно возросло количество советских источников и пособий, прочитанных в оригинале. Не ограничиваясь только специальной военной литературой, Иоахим читал на русском языке газеты, журналы, художественные произведения. У него появилось много друзей среди слушателей академии, он интересовался жизнью советских людей, все больше проникаясь симпатией к народу великой братской страны. Советский Союз стал для него второй родиной, и Гольдбах пользовался любой возможностью, чтобы посетить его.

Окончив военную академию с отличием и золотой медалью, он получает назначение заместителем командира танковой дивизии. К этому времени он уже был майором, затем работал в качестве начальника штаба дивизии, а позже, получив звание полковника, ее командира. Проходили годы упорной работы и постоянной учебы. «Не все удавалось сразу, — вспоминает генерал. — Были неудачи и ошибки, были огорчения. Но я не из тех, кто пасует перед трудностями. На ошибках учатся — так ведь говорят русские?» Это стало его принципом, и, требуя от подчиненных офицеров безукоризненного выполнения поставленной задачи, он не забывает напоминать о том, что из каждой ошибки необходимо извлечь урок, чтобы избежать ее в дальнейшем.

Следующим этапом для полковника Гольдбаха стала Академия Генерального штаба Советской Армии, и это не было случайностью. Он являлся одним из лучших молодых командиров, отличавшихся постоянным поиском нового. В конце 1966 года он вернулся из академии уже генерал-майором и принял командование мотострелковой дивизией.

Солдаты, которые идут сейчас в атаку вслед за танками, это его солдаты. И командир не допускает никаких послаблений в боевой учебе. Он знает, что предпосылкой успеха является мастерское владение современным оружием и умелое использование новейших методов тактики. Гольдбах умело организовал работу своего штаба, превратив его в деятельный руководящий орган, готовящий планы и осуществляющий контроль над всеми частями и подразделениями дивизии, решающий основные проблемы руководства на научной основе. И это далеко не все. Несмотря на большой объем решаемых задач, командир дивизии находит время вникать в мельчайшие детали боевой подготовки. Он часто беседует с солдатами, контролируя доведение указаний руководства до каждого отделения. При этом он оказывает влияние на подчиненных как начальник и человек, с которого берут пример. Воспитанный Союзом свободной немецкой молодежи и партией, он привык во всех важных вопросах советоваться с коллективом, с партийной организацией. Когда он беседует с начальником политотдела дивизии, чувствуется, что разговор идет между товарищами, едиными в своем стремлении как можно лучше выполнить порученное им дело.

Учение продолжается. Мы тем временем подходим к позициям обороняющихся, которые протянулись вдоль откоса. На левом фланге я замечаю солдата, залегшего с реактивным гранатометом в лощине, и направляюсь к нему. Генерал только усмехнулся. Он уже догадался, о чем я стану спрашивать бойца. У него наметанный глаз относительно так называемых мелочей. Конечно, не таких, как оторванная пуговица, хотя ее он тоже заметит.

А спросил я солдата на левом фланге вот о чем: известно ли ему, что его позиция будет демаскирована, если он откроет огонь по танкам, идущим по гребню высоты?

Солдат осмотрелся и, очевидно согласившись с моими предположениями, ответил: «Да. Но сегодня мне все равно стрелять не придется». Конечно, это не настоящий бой, а всего лишь учения, но для солдата недопустимо такое отношение к боевой учебе.

Я спрашивал дальше: «А что вы предпримете, если в небе сейчас появятся самолеты?» В пологой лощине не было никакого укрытия, и боец лежал на открытом месте. «Авиация в наших учениях не участвует», — сказал он, но голос его звучал уже менее уверенно.

Заместитель по политчасти сделал себе заметку в блокноте. Вид у него был довольно кислый. Ох, уж эти писатели — вечно пристают с ненужными вопросами, всюду суют свой нос! А генерал? Для него это был в высшей степени важный, принципиальный вопрос. Еще задолго до того как обороняющиеся на высоте заняли свои позиции, мы горячо спорили о характере учений, об отношении солдат к решению учебных задач, к выполнению приказов. Не свидетельствуют ли ответы парня на левом фланге о безразличии к своей службе? А может быть, это результат плохого воспитания? Или у него просто отсутствует инициатива? Но можно взглянуть на него иначе — как на представителя целого поколения, которое предпочитает гитару, а реактивный гранатомет рассматривает как зло, от которого чем скорее избавишься, тем лучше. Вражеские самолеты для них, вероятно, не более чем фантазия.

У генерала на этот счет другое мнение. Для него ответы солдата являются прежде всего свидетельством слабой воспитательной работы во взводе. «К нам приходит гражданская молодежь, и мы должны обучить ее военному делу, воспитать из нее надежных защитников нашей республики. Станут ли эти парни хорошими солдатами, зависит от нас. И в этом первостепенная роль принадлежит воинскому воспитанию».

Абсолютно бесспорное утверждение. Я придерживаюсь того же мнения, но у меня еще множество вопросов, которые мне хотелось бы обсудить. Я их приберегу на ночь — сегодня нам вряд ли удастся поспать.

Генерал ведет простой, заслуживающий подражания образ жизни. Это особенно чувствуется, когда находишься с ним вместе. Он привык жить, как солдат, без излишеств, к которым мы иногда привыкаем и начинаем слишком ценить. Спит под простым солдатским одеялом и неприхотлив в еде, для него не существует избранных сортов табака и вин, хотя он отлично знает вкус спинки оленя в винном соусе. Кстати, он заядлый охотник и большую часть свободного времени проводит, блуждая по лесам в поисках дичи или просто наблюдая за жизнью лесных обитателей. У него двое почти взрослых сыновей и дочь, и жена находит в нем деятельного помощника в воспитании детей.

Все эти черты характеризуют образ военачальника новой формации. Мы оба знали других генералов, которые поколение за поколением подстрекали немецкую молодежь к участию в империалистических войнах. Но наше офицерство, вышедшее из рабоче-крестьянской среды, не имеет ничего общего с представителями той враждебной народу, обособленной касты.

Старые генералы старательно изучали ремесло войны, наследуя его от дедов и прадедов, и вместе с тем воспитывались в духе презрения к простому солдату, видя в нем лишь материал для достижения победы. Они верно служили своему классу, завоевывая для него чужие земли и уничтожая целые народы. Такие генералы и сейчас есть по ту сторону границы. Самые молодые из них так же стары по своему мировоззрению, как и их древние предшественники.

Для Гольдбаха — генерала армии социалистической страны — его солдаты не шахматные фигуры, которые он легко передвигает и так же легко теряет. Это его братья по классу, его товарищи. И это не фраза. В этом суть новых отношений в армии социалистического государства. «Что нас отличает? Мы не являемся кастой, мы — часть трудового народа и живем одной с ним жизнью, участвуя в решении всех вопросов развития общества. Военное дело мы изучаем досконально, глубоко, основательно. Лучше, полнее, чем те, чей горизонт ограничен кастовым характером руководящей военной верхушки, неспособной понять важнейших взаимосвязей и законов современного общества. Именно вследствие этого, а не только из-за слабого владения специальными военными дисциплинами старая военная каста терпела поражения».

Ночью становится холодно. Уже поздняя осень. Мы приютились у подножия какой-то высотки. Вероятно, через несколько часов, если судить по плану, солдаты начнут атаку этой высоты. А пока все тихо, слышен лишь отдаленный шум моторов со стороны шоссе. Мы ищем валежник, чтобы разжечь костер. Иоахим находит какой-то полусгнивший пень, и вскоре мы уже греемся у огня. Дым ест глаза, но зато становится теплее, уютнее. Какой солдат не знает этого?

Трудно ли с молодыми людьми, которые приходят в армию? Генерал, смеясь, машет рукой: «Я знаю! Нам все кажется, что они слишком много играют на гитаре и носят слишком длинные волосы. Есть у нас еще некоторые командиры, которые не любят, когда им задают серьезные и «слишком умные» вопросы. Но все это пустяки. Молодежь у нас в основном крепкая, здоровая. Я готов спорить со всяким, кто возьмется утверждать противное. Конечно, есть исключения, а где их нет? Длинные волосы не проблема, в армии она решается быстро, и даже новобранец понимает, что так нужно. И почему должно удивлять то обстоятельство, что наша образованная молодежь задает порой слишком сложные вопросы? Наш долг — квалифицированно и с исчерпывающей полнотой ответить на них. Это ставит, конечно, перед офицерами и унтер-офицерами серьезную проблему повышения своего общеобразовательного и культурного уровня, необходимости изучения психологии и педагогики. Процесс совершенствования командного состава должен вестись непрерывно, мы не вправе отставать. Призванный в армию молодой гражданин ГДР должен изучать военное дело на солидной идейной основе, и дать ее должны мы. Овладение современным оружием и тактикой, умение четко выполнять приказы — это еще не все. Нужно воспитать людей мыслящих, инициативных, привить им твердые политические и военные знания».

Первые ракеты взвились над лесом. Сигнал к атаке.

«Существуют ли проблемы в руководстве войсками? Пожалуй, нет. В принципе здесь все ясно, хотя каждый новый день и каждый конкретный случай приносят свои проблемы, решение которых требует и воли, и гибкости. То, что сегодня хорошо, завтра уже не удовлетворяет, является недостаточным. Над воспитанием сознания личного состава нужно так же постоянно работать, как и над обучением владению современным оружием и умелому применению тактики. Основа основ боевой готовности воинов: они должны твердо знать, за что призваны бороться. Рабоче-крестьянское государство — это наше государство, и мы будем защищать его, не щадя своей жизни. В этом смысле цель, которой мы служим, одинакова для всех — от солдата до генерала. Она определяет характер нашей армии».

Генерал говорил обо всем этом, как о само собой разумеющемся, в чем он был глубоко убежден. Он бросил недокуренную сигарету в огонь и прислушался к выстрелам атакующих.

Как только из дальнего леса показались первые танки, наш разговор у костра прервался. Ракеты освещали местность холодным белым светом. Солдаты перебежками двигались на высоту, стреляли, прятались в укрытия, вновь вскакивали и бежали. Вряд ли кто из командиров взводов знал, что здесь, у тлеющего костра, сидит командир и внимательно наблюдает за действиями подразделений своей дивизии.

Внезапно около нас разорвался взрыв-пакет. Солдата, подорвавшего пакет, не было видно. Он обнаружил нас лишь тогда, когда я крикнул ему, смеясь: «Довольно! Генерал еще может пригодиться!» Солдат оторопел и, вконец растерявшись, побежал догонять своих. Мы, улыбаясь, смотрели ему вслед, пока он не скрылся в темноте.

«Пойдем и мы! — решил генерал. — Нужно проверить, как обстоит дело с питанием. Ребята со вчерашнего дня не ели горячего...» Мы вошли в лес, над которым все еще взлетали в небо ракеты. Мой спутник заметил с некоторым сожалением: «Да, не скоро, пожалуй, в этих местах успокоится лесное зверье».