Tsubasa Tiger

060

Сомневаюсь, что в нашем современном мире есть человек, который ни разу не думал бы о мозге как о жестком диске. Другими словами, было бы здорово, если бы мы могли стирать воспоминания, когда не хотим вспоминать, или переписывать восприятие реальности, если не хотим видеть, убирая все виды травм, кошмаров, незваных, неприятных ощущений – как бы был прекрасен такой мозг.

И… в результате странной шутки судьбы я получила такой удивительный дар.

Я отрезала воспоминания и сердце.

Вспомнить хотя бы разговор с Эпизод-куном этим утром. Я помнила, что было весной, и по-своему боялась его, даже когда стояла и говорила, но с чужой точки зрения это наверняка казалось странным.

Приятная беседа с тем, кто пытался убить меня.

Как такое может быть?

Суть не в том, что мне с ним было удивительно легко общаться. Возможно, если бы я была героиней манги или дорамы… но будучи настоящим живым человеком, почему я действовала так нелогично?

И только я сама этого не заметила.

Потому что я забыла.

Конечно, я не помнила той минуты, когда мои внутренности разбросало по округе (я думала, что это из-за шока, но, похоже, он тут совсем ни при чем) – но я забыла чувство страха к нему, чувство того, что я его боюсь.

Плоть может помнить.

Но сердце забыло.

Нет, забыла даже плоть.

Поэтому даже после такого я могла жить полной жизнью. Арараги-кун может сгорать от сожалений каждый день, но со мной всё иначе.

Я не знаю, когда это началось.

Я не знаю, когда научилась так подражать компьютеру.

Можно предположить, что это случилось до того, как я стала Ханекавой Цубасой, до того, как я успела хоть что-то понять.

Я не знаю, когда научилась такой кажущейся сверхъестественной способности.

Наверное, переключателем стало самое первое воспоминание, которое я отрезала от себя.

Довольно легко представить – еще до встречи с Кайи по имени Мартовская Кошка, я уже сама была Кайи. Я наконец-то почувствовала тяжесть слов Ошино-сана о том, что я была ближе всех к сверхъестественному, а Кайи стал просто переключателем.

Нет, быть может, Мартовской Кошки никогда и не было.

Вместо этого Чёрная Ханекава всегда могла жить во мне.

И Пылающий Тигр тоже.

Независимо от того, как сильно мы хотим забыть, прошлое всегда будет с нами.

Всегда будет преследовать нас.

И возможно, это никогда не закончится.

Ошино-сан навскидку говорил про двадцать лет, но я не поверила даже этой цифре – по крайней мере, пока я того хочу, я буду такой, какая я есть.

И тогда навечно… я останусь такой.

Так же, как Шерлок Холмс не мог умереть и продолжал работать даже после ухода на пенсию – не останавливаясь.

Я, наверное, тоже не остановлюсь.

Я, вероятнее всего, тоже не остановлюсь.

Но это конец.

Давайте с этим покончим.

Иного выхода нет – это предел.

Нелепо оставаться такой даже после пятнадцати, а тем более восемнадцати лет.

Пора прекратить обманывать себя.

В конечном счёте, самым нелепым был этот абсурд как таковой – хотя он не мог привести к чему-то, кроме неудачи.

Это не был мой предел – но моя последняя остановка.

Потом я продолжила соревноваться с сёстрами Арараги в строительстве башен. (В итоге Цукихи-тян выиграла. Я старалась изо всех сил, но ничего не выходило. «Даже ты не всё можешь», – сказала она.) Поужинала вместе с родителями Арараги-куна после того, как они вернулись с работы. Заперлась в комнате Арараги-куна на втором этаже.

Я спала здесь второй день, но почувствовала, что странно привыкла к этой комнате. Наверное, из-за того, что это комната Арараги-куна.

Первым делом я бросилась на постель прямо в форме и зарылась лицом в подушку.

– Фу-у-у-у…

Я озвучила свою усталость.

Но не разомлела.

Напротив, я была напряжена.

– Может быть, мы больше не увидимся, Арараги-кун.

Но ничего с этим не поделаешь.

Если мои рассуждения верны – а они верны – Пылающий Тигр появился в городе из-за того, что Арараги-кун куда-то пропал.

Я провалялась на постели ещё минут пять.

Это не бессмысленно. Смысл был.

Похоже на метку животного – я оставляла свои следы на кровати Арараги-куна.

Следы, которые я не хотела оставлять в доме Ханекава.

Я пыталась оставить их здесь – в комнате Арараги-куна.

Конечно, Арараги-кун заметит.

Даже если мы никогда не встретимся, в следующий раз, когда он заснёт на этой кровати, он, наверное, на минутку вспомнит обо мне.

Я должна с этим смириться.

Я должна удовлетвориться этим.

Если допустить, что все мои рассуждения верны, и более того, что дальше всё будет хорошо – я всё равно не смогу встретиться с Арараги-куном.

Даже если Арараги-кун вернётся живым и здоровым, и я буду здесь, чтобы поприветствовать его – тогда «я», которую знал Арараги-кун, исчезнет.

Как и сказал Эпизод-кун, я на весенних каникулах и я сейчас – это почти два разных человека. И потому я ещё больше уверена, что встречу Арараги-куна уже другим человеком.

Вот что значит «позаботиться о прошлом».

Сразиться с Тигром.

– Ладно. Здесь закончили.

Я не могла понять, принадлежал ли мой запах мне или Арараги-куну, но когда стрелки часов дошли до половины восьмого, я начала действовать.

– Нужно поторопиться.

Я слишком долго валялась.

Дом Ханекава сгорел днём, нельзя было утверждать, что Тигр, как и Кошка, был ночным хищником – но, судя по всему, я не очень ошибалась.

Первым делом, я сняла форму и повесила её на вешалку.

После этого, покопалась в гардеробе Арараги-куна, нашла и надела одежду, в которой будет легче двигаться.

Я уже носила его пижаму, но всё равно почувствовала себя неуютно, надевая его одежду без спроса. Хотя Арараги-кун очень сильно хотел увидеть меня в обычной одежде – думаю, ругать не станет.

В голову полезли озорные мысли, и я задумалась о том, что мне стоит сфотографироваться и послать ему фотографию, пусть я и не знала о его состоянии.

Но так как это могло помешать ему, я не пыталась выйти на связь – хотя сейчас кажется, что это было лишь удобное оправдание. Если бы я по-настоящему беспокоилась, я бы мгновенно нашла его, как сделала Сендзёгахара-сан – разве это не по-человечески?

Так что я должна действовать. Я должна послать фотографию, чтобы поддержать его. Даже сейчас я могу ему помочь.

Я взяла телефон из формы на вешалке и вытянула руку, фотографируя себя. Я не первый день пользовалась телефоном, но впервые фотографировала себя.

Несмотря на парочку неудач, я приноровилась и смогла сделать неплохую, на мой взгляд, фотографию.

Прикрепив ее к сообщению, я без текста отправила его Арараги-куну – после чего выключила телефон.

В следующий раз, когда я включу его, меня в этом мире уже не будет.

Так что это не озорство, а домогательство.

Будто послала ему фотографию с похорон.

Издевательство со стороны той, кого считают отличницей.

По-своему жестоко.

Но теперь в моём сердце нет сожалений.

У меня больше не было сердца, от которого можно сбежать.

Я смогла открыть своё сердце – и подготовиться.

Взяв ручку и бумагу из сумки, я села на стул перед столом Арараги-куна.

Однако не стала повторять сегодняшние уроки и не начала готовиться к завтрашним.

Да, я писала сообщение.

Я напишу сообщение.

Я поколебалась на вступлении, но, поскольку не было нужды в странных церемониях…

«Чёрной Ханекаве-сан».

…просто начала с этой фразы.

Может, и не стоило.

Может, я делала нечто бессмысленное.

Я не помнила о том, что я делала как Чёрная Ханекава – но Чёрная Ханекава помнит всё.

Тем не менее, я хотела выразить свои чувства как «я», отделённая от неё.

Я хотела выразить ей – той, кто всегда занимала моё место, тьме, чёрной части внутри меня, той, кто переносила всё за меня – свою благодарность и свою последнюю волю.

Итак…