Твое противоядие

19 глава. Правда все ближе

Утром я проснулась от легкого поглаживания плеча. Я открыла глаза, и поняла, что Эндари тихо зовет меня.

— Рейни! — его голос был осипший после сна.

— Да?

— Нам нужно вставать, через полтора часа за нами приедут и повезут на вокзал.

— Конечно.

— Ты как себя чувствуешь?

Он слегка сжал мое плечо, а в глазах плескалась тревога. Я перевернулась к нему лицом, и он отпустил меня. Я оглядела себя.

— О, я уснула во вчерашней одежде.

— Не стал тебя раздевать, а то вдруг у тебя рефлекс. И иголки бы вонзились в меня.

— Боишься меня? — иронично спросила я.

— Трепещу.

— Вот и хорошо.

Я подмигнула ему, скопировав его манеру и прошла в ванную.

К завтраку уже спустился весь дом, я прошла на кухню с Эндари и поняла, что среди шума детей слышу незнакомый голос, я быстро нашла его источник.

Пожилая женщина, которую, правда, пожилой, язык не повернется назвать. У нее была горделивая осанка, стройная, даже сухая фигура, длинные пальцы, украшенные кольцами с яркими камнями, а в ушах поблескивали серьги. Ее седые волосы были отрезаны в удлиняющееся каре, а ясный зеленый взгляд отдавал чем-то игривым, но строгим.

— Бабушка Вира! — добродушно воскликнул Эндари и кинулся обнимать ее.

— О! Мой любимый несносный мальчик! Твоя мать сказала, что ты женился. Уже не мальчик, видимо. — В ее голосе скользила шутка, но мне почему-то было страшно.

— Да, это — Рейни. — Он аккуратно подвел меня за руку. — Это по заданию.

— Здравствуйте! — кивнула я.

Он потянула носом воздух и слегка оскалилась в улыбке.

— Садись, а ты за стол на кухню. — Обратилась она к внуку. — Я уже слышала, что ты научился себе еду накладывать, и не только себе.

— Я, вообще-то, всегда умел.

— Иди-иди.

Я осталась сидеть с ней на диване, не зная, как себя вести. Она протянула мне руку.

— Разрешишь? — спросила она. — Дай мне руку.

Я кивнула и протянула ей раскрытую ладонь, но полубоком.

— Открытая, но с секретами, — протянула она. — Что-то на сердце тяжелит тебя.

— Судьба ассасина — непростая, — грустно улыбнулась я.

— Судьба за тобой присматривает, особенно в дождь.

По моей спине прошел озноб, казалось, что ее глаза видят меня насквозь.

— Вы… ясновидящая? — спросила я шёпотом.

Она хрипло рассмеялась и покачала головой.

— Нет, я иногда лишь вижу куда ведет Судьба.

— И что она уготовила мне? — спросила я.

— Ты пахнешь горькими шоколадом и апельсином.

— Все это говорят.

— Рейни, — она понизила голос, он стал слегка вибрирующим. — Ты знаешь о знаках Судьбы избранных?

— Избранных судьбой? Да, но говорят это сказки.

— Ничто не сказки, что бывает. Просто редко встречается. Я всегда в детства готовила булочки с корицей для Эндари, он их просто обожает.

— Да и от него пахнет корицей все еще, — слегка усмехнулась я.

— Однажды я спросила его, что бы он туда добавил. Мы вместе готовили, булочки он всегда умел делать.

— И что он сказал?

— Он добавил туда шоколадную крошку и ваниль. Сказал, что с корицей ему нравится это больше всего.

— Это же просто булочки…

— А ты думаешь, что Судьба тебе напрямую подаст знак? Наверняка, были еще… Ты если подумаешь — вспомнишь.

Я действительно понимала, о чем речь, иначе не могла объяснить свою любовь к золоту и рысям. Я лишь слегка кивнула.

— Не просто будет ему и тебе. — Вира продолжала смотреть мою ладонь. — Но…

— У нас же договорной брак.

— А что это по-твоему, как не проявление Судьбы? — усмехнулась она. — Не бойся. Дождь смоет все страхи, и ты увидишь, как зажгется на небе звезда твоей надежды и любви. Только… — она посмотрела на меня грустно.

— Только что?

— Не скрывай своих чувств. Они — ключ к решению проблем. Если не разговаривать — останутся секреты, другой человек додумает и придет к неверным выводам. А это может сгубить тебя.

— Бабушка Вира, — раздался громки голос Эндари с кухни. — Ты почему вибрируешь?

— Чтоб ты не подслушивал, — повернулась она к нему, а затем снова ко мне. — Он не мог меня услышать из-за скрывающего мурлыканья.

— У вас тоже побратим есть? — спросила я.

— Да, но женщины в нашей семье не войны. У меня это обычная кошка. Все, что могу делать — это подслушивать и скрывать разговоры, и лечить головную боль. Но тут уж меня еще моя матушка научила.

— Да, Эндари показал мне ваш массаж точек.

— Тебе он нужен, столько напряжения. Нужно расслабиться.

Она похлопала меня по руке и пошла к столу. Ко мне подошел Эндари.

— Что она тебе сказала?

— А тебе все надо знать?

— Какие у тебя коготочки прелестные, — снова сказала бабушка Вира. — Это хорошо, его надо иногда поцапать.

— В этой семье меня кто-нибудь любит? — со вздохом спросил Эндари.

— Грех такое меня спрашивать. Не паясничай! — улыбнулась Вира.

Керисса уже разложила блинчики с икрой лосося по тарелкам, я облизнулась.

— Любишь икру? — тепло спросила она.

— Да, очень!

— Эндари… наложи побольше!

Но ей не нужно было это ему говорить, он уже накладывал мне третью ложку. Я с аппетитом отправила блинчик в рот и зажмурилась.

Трапеза прошла спокойно, затем мы попрощались с семьей Эндари и сели в машину. Нас довезли до вокзала, затем был поезд до поселка, затем до Эрингтона.

— Хочешь прогуляться?

— Давай.

Я легко согласилась, ведь я любила Эрингтон. Я бездумно шагала по улицам, а Эндари следовал за мной. Мы купили в одном из ларьков соленые крендели и хрустели, когда шагали по мощеным улочкам. Было тепло, но листья стали уже понемногу желтеть. Мне было грустно и радостно одновременно.

Осень — двуликое время года. То теплое и золотистое, радующее нас последними лучиками солнца, то не жалеет проливными дождями и давит серым небом. Через пару месяцев ее сменит зима, которая пусть в наших краях и не белоснежная, но заставляющая надевать кофту под плащ, а под сапоги теплые носки.

Эрингтону шла осень, к его терракотовым кирпичным домам с их миленькими крышами и окнами. Ноги привели сами меня в квартал леденцов.

— Ты была тут? — спросил меня Эндари.

— Да, в детстве бывала, — ответила я.

Целая улочка из прилавков со сладостями, и, хотя я их больше не любила, мне хотелось пройти рядом с розовыми вывесками и вдыхать запах сладкой ваты. Эндари смотрел на меня удивленно, а я лишь смущенно улыбалась.

— В детстве мне нравились ириски, — вдруг сказала я.

— Что? — удивился капитан. — Ты же сказала, что их от зубов не отодрать.

Я захихикала и пожала плечами.

— Ты даже меня ириской назвала, — вдруг сказал он.

Мой смех резко стих, и я покачала головой, сбрасывая наваждение, но я слышала в голове низкий вибрирующий голос бабушки Виры.

«А ты думаешь, что Судьба тебе напрямую подаст знак? Наверняка, были еще… Ты если подумаешь — вспомнишь».

Я боялась думать в эту сторону. О том, что Эндари — мой избранный судьбой, тогда это означало, что я — тоже его избранная. Но Судьба, видимо, ошиблась. Зачем она нас столкнула? В насмешку? Судьба же знает, что мы не можем быть вместе.

— Машина скоро придет? — спросила я.

— Она уже ждет.

— Что ж ты раньше не сказал?

— Ты выглядела счастливой.

Мы шли обратный путь в молчании, Эндари предлагал купить мне еще один соленый крендель, но я отказалась. Когда садились в машину, я оглянулась на Эрингтон последний раз, проведя взглядом по лесу, что окутывал город и виднелся из-за домов, слегка прищурилась, когда увидела башенки в лесу.

— Это башня Зури`ко, — сказал Эндари. — Туда приезжал клан Никас из своего поместья, когда вел прием в Эрингтоне. Они жили в лесу между Эрингтоном и приграничным городком Кароса — Го`сси.

— Да, я знаю. Похожая башня есть близко от Госси.

— Да, клан Никас не любил покидать поместье, все ездили к ним. Исключения составляли поездки до двух башен, где есть небольшие домики, где они жили. Но около Эрингтона они бывали чаще, чем около Госси.

Я заснула в машине, во время сна чувствовала, что на особо крутых поворотах Эндари поддерживает меня, чтоб я не ударилась вперед головой или в стекло машины. Кажется, он поправлял волосы, пока я была в полудреме.

Дорога до Лерона забрала все силы, так что, когда мы зашли в квартиру я просто упала на диван и застонала, растягивая мышцы:

— Путешествия — не мое.

Я ощутила, как рядом со мной сел капитан и погладил меня по спине.

— Согласись, периодически было весело.

— Это ты про свою шумную семью? Они поприятнее тебя будут! — засмеялась я в подушку дивана.

— Что тебе сказала бабушка Вира?

— Ничего такого, так, ерунда про зажимы в спине и мышцах.

— Как хорошо, что я умею делать массаж. Могу тебе помочь? — Его голос снова стал нахальным, источающим кошачий шарм.

— О, нет! Даже не думай, я запишусь к врачу и пойду к настоящему специалисту.

— Ты, что же, боишься меня?

— Я? Тебя? Конечно, нет. Но массаж пусть мне делает профессионал.

— Я тоже смогу тебя хорошо промять.

— Вот, как? Может мне прямо сейчас раздеться?

Я резко сняла с себя верхнюю рубашку и осталась в майке и брюках, Эндари похлопал глазами, а затем ухмыльнулся.

— Раздеваться для массажа не обязательно. Но тебе, видимо, хочется это сделать. Я бы тоже на твоем месте хотел, будь я такой же красивой девушкой.

— Мне? — осеклась я, поняв, что за глупости творю. — Нет. Тебе показалось.

— А я считаю, кто-то хотел показать свое отличное телосложение и похвастаться. Поверь я и так сражен тобой.

— Да ну тебя!

Я встала и пошла в ванную смыть с себя дорожную грязь. Дом, милый дом. Моя ванная, блестящий кафель, приятный аромат макадамии.

***

На следующий день Эндари уехал в командировку, сказав, что вернется через неделю. Дни потянулись своим чередом. Я ходила в гильдию, изготавливала яды, пополняла запасы лекарств, проверяла анализы коллег, следя за тем, чтоб ни у кого не было никаких отравлений. Яд мог проявлять себя и позже обычного.

Николетт уже встала на ноги, но ее задание закончилось — реликвию, все-таки, перевезли в Хэлию на год. Она заходила ко мне в кабинет, мы болтали о разном, жизнь возвращалась в свою калею.

— Одну буйную вишню и один джин с лимонкой, — подмигнула Николетт бармену.

Мы только что пришли в «Тигры в клетке» и сразу же заказали по коктейлю. Николетт сегодня обвела губы темно-фиолетовой помадой, а ее глаза иронично поглядывали на меня.

— Ну? — спросила она.

— Что?

— Что значила та смс? Я хочу услышать лично.

Нам принесли два бокала, один как винный, где плескался бордовый напиток Николетт, и мой в бокале мартини. Я отпила кисло-горький напиток, из-за чего слюна стала вязкой, и я слегка поморщилась.

— Я провалила задание влюбить в себя ассасина и влюбилась сама. Я признаю, как ты и сказала.

— Хм… Расскажи про поездку в Карос. Как ты поняла это?

Я медленно рассказывала, как будто слова были конфетками, которые я бережно раскрывала из фантиков и угощала Николетт. Иногда я закусывала губу, иногда отпивала от коктейля, но продолжала рассказ под внимательным взглядом синих глаз Николетт.

— Ты не провалила задание, — изрекла она после всего, что услышала.

— Разве?

— Он тоже влюбился.

— Нет, Николетт.

— Да, Рейни.

— Даже если и так, я уверена, что у нас разные понятия влюбленности. Для меня — это редкое что-то, а для него… Может он в каждую слегка влюбляется между делом. Я же не наивная дурочка, Николетт.

— Здравый смысл есть в словах, я не буду переубеждать тебя. Сама не знаю ответов. Но… насчет тебя. Ты ведь уже влюблялась…

— О чем ты?

— Ты думаешь я слепая? — Она в упор глянула на меня.

— Ты знаешь про Лоуренса?

— Я с самого начала знала, видела твои скромные взгляды украдкой.

— Надеюсь, он ничего не знает?

— Конечно нет. При нем ты очень хорошо себя контролировала.

— Слава Судьбе! Я раньше думала, что мы предназначены друг для другая, что после всех этих романов он увидит меня и все поймет. Что счастье было рядом.

— Да, я так и предполагала, что у тебя такая чушь в башке. Влюбленность в Эндари, конечно, усложняет тебе жизнь. Но хоть эту бредятину выкинула из головы.

— Почему ты со мной об этом не говорила? — спросила я подругу.

— А смысл? Эмоции не прошли бы, ты бы только закрылась от меня, продолжив верить в свою правду.

— Почему ты такая мудрая?

— Вишня цветет рано, ягоды зреют поздно, — отсалютировала она мне бокалом.

Мы разошлись в десять, и моим мечтам о здоровом сне снова не суждено было сбыться.

Была полночь, когда я получила срочный вызов в гильдию. Все как обычно, звук телефона, сбор за пять минут, закрытие квартиры. Ноги сами меня несут к знакомому зданию.

Это была Мэри. Я обнаружила ее еле стоящую на ногах, когда я подхватила девушку, она буквально рухнула на меня. Ее ногти почернели, а вены вздулись. Я затащила ее в кабинет и уложила на кушетку. Я взяла на анализ кровь и не поверила глазам. Ее отравили ядом, который, я думала исчез. Его изготавливал клан Никас, но видимо у кого-то остались еще последние образцы. Но зачем ее отравлять именно этим ядом? Не самый быстрый, но верно убивающий, так как его почти невозможно остановить.

Я стала раскладывать его на составляющие, стараясь действовать быстро. Анализировала компоненты и подбирала противоядие, надеясь, что сработает. Я замерла перед добавлением последнего ингредиента, но немного подумав вылила туда колбу с редкой кровью. Жидкость зашипела, и я влила всю бутылку в приоткрытый рот Мэри. Она стала приходить в себя, а цвет лица становился более здоровый.

У меня чуть отлегло от сердца.

Я померила давление, пульс. Все приходило в норму. Написала отчет Нитте официальный и… приписку от меня. Не очень хочется допросов, если узнают, чем ее отравили. С другой стороны, если не раскрыть яд — тоже так себе история. Черный коготь — запрещенное вещество, с гибелью клана Никас его запретили, так как к нему сложно подобрать противоядие. Практически невозможно.

Это уже будет Нитта решать, что делать с этой информацией.

Я устала, но несмотря на это все, зачем-то пошла к мосту, как будто я знала, что мне нужно там быть. А может я просто еще раз хотела взглянуть на место, изменившее мою жизнь еще раз.

И увидела его. Мужчину в форме такой же, как на меня напали в ту ночь с Эндари. Он заметил меня и поспешил скрыться. Я побежала за ним. Мне казалось, что уже все понятно, и нужно уничтожить его любой ценой.

Этот ассасин был быстр, но мои иглы тоже. Я была уверена, что именно он и напал на Мэри. Все сходилось. Я запустила иглы на бегу, и одна достигла цели. Мужчина замедлился и начал падать. Это был паралитик, я достала иглу из его тела, в перчатках, чтоб не оставлять следов. Сняла с него балаклаву, его лицо было мне незнакомо. Залезла к нему в рот и раскрошила зуб с огнепылким. Я угадала, оно там было.

Все чисто. Он самоуничтожился, потому что решил, что так будет лучше и безопаснее. А кто его убил не совсем понятно.

Я покинула место битвы очень быстро, добежала до тайника в городе, где я хранила запас одежды и оружия. У каждого был такой, чтоб уничтожить улики и не тащиться со старыми следами к себе домой.

Дома я поспала два часа и выпила тоник, зная, что день будет насыщенным. Уже с восьми утра я была в гильдии и слушала новости от Нитты, которая ничем не выдала, что догадалась о том, кто убил ассасина. Когда все покинули кабинет, она внимательно посмотрела на меня.

— Какой план, девочка?

— Подстроить все так, что напали на Мэри, она оставила смертельное ранение и он самоуничтожился. Я время излечения от яда сделала так, что по времени совпадает.

— У нас запрашивают отчеты об убиенном.

— Кто? — спросила я, боясь услышать ответ.

— Карос.

— Но… он был в форме тех же ассасинов, что и те четыре наемника, что напали на нас с Эндари, они так же нападали на капитана. И у них тоже был зуб с огнепылким.

— Зубы с огнепылким — не самое редкое явление. А вот форма… нам нечем доказать это. Многие наемники носят балаклавы, и черное все.

— Нет, у них была одинаковая ткань, я почувствовала. Один материал.

— Ты его указывала при подаче показаний?

— Нет.

— Тогда, лучше будет нам не выдавать, что мы знаем, что наемники — их рук дело. Что еще было похоже?

— Те же кожаные сумки, где оружие. Но… зачем он приходил? Он хотел уйти от меня.

— Он напал на Мэри, почему мы выясняем, правительство Кароса заявляет, что это ошибка. Но они не ожидали, что их человека убьют в ответ. Я считаю, что они хотели проверить, выживет ли она. Будет ли найдено противоядие.

— Вы думаете лучше сделать официально Мэри мертвой?

— Уже поздно. Отчет подан, что она жива. Из Хэлии приносят свои извинения.

— Получается, — растерянно пролепетала я. — Что кто-то отравил Мэри, с надеждой узнать будет ли подобрано противоядие. Этот самый наемник был у моста, догадавшись… что я туда пойду, хотел посмотреть мое лицо. Вот почему он убегал! Он хотел доставить послание. Он не собирался в этот раз убивать меня как Рафиус.

— Да, либо его смертью подтвердилось еще одна теория Кароса. Не знаю. Но нужно быть осторожной. Если смерть этого наемника мы перенесли на Мэри и пришли к соглашению, Карос просит прощения и сам прощает смерть их человека. Но… все не просто так. Они не оставят дело Рафиуса, и сейчас будет гораздо сложнее. От капитана вести есть?

— Да, периодически пишет мне. Он был в Дельвентии, потом вернулся в Карос.

— Будь осторожна.

Я кивнула и вышла из кабинета. Эндари действительно мне писал, но я старалась погрузиться в работу в гильдии, и времени переписываться ежечасно у меня не было. Хотелось, пока его нет рядом отдалиться, побыть в трезвости, а не думать о том, как я хочу, чтоб он меня обнял.

Но груз сегодняшней ночи опять всколыхнул все чувства. Мне хотелось слушать дурацкие шутки, угрожать уколом и просто поспорить еще на что-нибудь, чтоб потом его поцеловать.

Я хотела очень сильно его увидеть. Как-то я быстро привыкла к нему, да и если все знаки моей жизни указывали на него, тогда не удивительно, почему так все случилось.

Небо Лерона раскрашивалось розовое акварелью, я старалась ровно дышать, прогуливаясь между высоток, позволить себе немного отвлечения. А то ведь так и с ума сойти можно. Я закупилась продуктами на рынке, дошла дома, и уже поднимаясь в лифте написала смс Эндари.

«Когда вернешься?»

Лифт звякнул и открыл двери, я вышла на этаже и вспомнила нашу встречу с ним тут, около квартиры. Я усмехнулась этим мыслям, но в груди потеплело. Я открыла ключом дверь, зашла и закрылась. Раздался звук смс-ки.

«Уже здесь»

Мое сердце замерло, и я включила свет в комнате. На диване сидел Эндари, который коротко и холодно взглянул на меня, а затем вернул свой взгляд к предмету, на который он и до этого смотрел. Это что-то лежало на барном столе.

Я на ватных ногах подошла и увидела этот пакетик. Узнала эту паковку, которую надежно запрятала среди других моих ингредиентов.

Черная сера, катализатор распечатывающего, пачка из которой я выкинула два грамма в помойку. Упаковка лежала на моих лабораторных весах. Когда он только успел их забрать? И весы показывали восемь грамм ровно. Как и должно было быть.

Но ведь не будь здесь подвоха, на бы не лежала на столе. И Эндари не смотрел бы на нее немигающим взглядом.

По спине пробежали мурашки страха, и я посмотрела на Эндари, который теперь уперся в меня немигающим взглядом хищника, готового к прыжку.