Твой дядя Миша

Действующие лица

Ягор

Арчил, Надир, Дато — его сыновья.

Сардион.

Нателла — дочь Сардиона, жена Надира.

Амиран — начальник заставы.

Алмасхан.

Вахтанг.

Гоги.

Колхозники.

Пастух.

Пограничники.

Действие первое

Сардион (шепотом). Стой, Ягор, волк близко!

Ягор (сурово посмотрел на друга). Молчи, старик… волк чует даже дыхание человека.

Подражая волку, воет Ягор, и ему отвечает, с ним перекликается волк.

Сардион (шепотом). Как ты замечательно воешь, Ягор! Даже мне становится жутко. А сколько раз темными ночами здесь, у границы, настигали меня стаи воющих волков!

Ягор. Молчи, старик! (Махнул рукой.) Зачем я зря тревожу зверя? Зачем зря приманиваю? Стрелять все равно нельзя: граница. Эх, Сардион! Сколько сотен волков выводил я из логова на голос и пулей укладывал наповал! Сколько медведей встречал я в честном бою на этих тропинках! А теперь я ползком пробираюсь по лесу, играя со зверем…

Сардион. Чем же это плохая игра? Ты. Ягор, знаменитый охотник. Я горжусь тобой.

Ягор (пощупал руками мокрую волчью шкуру). Разве капкан по сердцу охотнику? Мне жаль зверя, который попадает в него. Настоящий охотник встречается с волком лицом к лицу, а не ловит его, как трусливый ребенок, в капкан.

Сардион (смеется). Где это видано, чтобы человек состязался с зверем? Убьешь ли ты волка пулей, изловишь ли его капканом — волк остается волком.

Ягор (рассерженный). Не будь ты мне другом и братом — я перестал бы с тобой разговаривать… Разве человек — это зверь, чтобы думать только о добыче?

Сардион. Эх, Ягор! О чем же еще думать охотнику в этих лесах?

Ягор. Думать о радости, о силе. Мне шестьдесят лет, но я и теперь могу еще связать шестерых! А ты, Сардион, разве моложе меня? Посмотри на себя: ты стоишь, как столетний дуб. Откуда у тебя эта сила? Кто тебе дал ее? Простор наших гор, пьянящий воздух лесов, тишина тропинок, еще теплых от зверя, — вот откуда наша сила.

Сардион. Помнишь, Ягор. нашу молодость?.. С детства мы побратались и дали клятву в вечной дружбе. Сколько темных ночей скоротали мы у границы. Сколько раз мы смотрели смерти в глаза. Помнишь, Ягор, у этой скалы напали на меня царские солдаты?

Ягор. Я узнал твой голос.

Сардион. И ты примчался. Солдаты боялись тебя. (Пауза.) Эх, была у нас слава!

Ягор. Время было другое.

Сардион. Время идет медленно, и ничто не меняется в жизни. Так же замыкают ущелье горы, стволы деревьев поднимаются к небу, те же звезды висят над нашей деревней. Но люди спешат. Они подхлестывают время, как ленивого быка. Люди стали другими.

Ягор. Чем же это плохо? Или ты жалеешь о прошлом?

Сардион. Я никогда ни о чем не жалею.

Ягор. Неужели ты но жалеешь о прошлом? Помнишь? Граница всегда была открыта для тебя, и ночные караваны твоих людей переходили ее, никого не боясь. Тяжелыми шелками ты мог покрыть всю нашу деревню. О твоих шагреневых кожах мечтал каждый жених. Твоим янтарным турецким табаком пахли трубки наших стариков. В деревнях слагали песни о храбром контрабандисте Сардионе. А сейчас разве ты не скучаешь без любимого дела? Время заперло твое ремесло, Сардион.

Сардион. Да, разные у нас были ремесла. Но мы любили друг друга. Никто не знает меня так, как ты, Ягор. Мы родились в один день, вместе росли, вместе состарились, и, очевидно, вместе примет нас земля. Нет у меня, Ягор, тайн от тебя, И говорю тебе, как брату, как другу: человек счастлив только тогда, когда все окружающее радует его, когда счастье всех — его счастье.

Ягор. Разве счастье не рождается с богатством?

Сардион. Я никогда не был таким богатым, как теперь. Меня уважают, мне верят, меня любят. В этом мое богатство, моя радость. Разве человек — это зверь, чтобы думать только о добыче? (Пауза.) Но я одинок, Ягор. Была у меня единственная дочь — и ту увел твой сын.

Ягор (смеется). Неужели ты хотел, чтобы дочь согревала твой очаг до тех пор, пока не потухла бы сама?

Сардион. Нет! Эх, Ягор, не было бы предела моему счастью, будь бы у меня сын… (Пауза.) Я хочу усыновить твоего Дато.

Ягор (сердито). Где это видано, чтобы от живого отца отнимать родного сына? Ты с ума сошел, старик!

Сардион. Я буду сам воспитывать его. Я выращу из него настоящего человека. А ты, старый ворчун, никогда даже не улыбнешься своему сыну… Если у моей Нателлы будет мальчик, я заберу его к себе.

Ягор (сурово). У твоей Нателлы? Была у тебя Нателла, а теперь нет. Теперь она моя, жена моего Надира. Я воспитаю мальчика. Я дед.

Сардион (обозлившись). Ты дед? А чем я не дед, старый волк? Я жаловаться буду. Я напишу правительству, чтобы внука присудили мне, одинокому старику.

Ягор. Если хочешь, переходи жить ко мне — вот и кончится твое одиночество.

Сардион. Этого еще не хватало! Потушить свой очаг, потерять свой род и скитаться, как бездомный пес. Нет, отдай мне внука, и я воспитаю его.

Ягор (лукаво). А если у Нателлы родится девочка?

Сардион. У моей Нателлы не может родиться девочка.

Ягор. Нет, это у моего Надира не может родиться девочка. В нашем роду не рождаются женщины. Было же у меня три сына и ни одной дочери.

Сардион (шепотом). Три сына… (Вздохнул.) Эх, Ягор!

Ягор. О чем ты задумался, Сардион?

Сардион. Я вспоминаю о судьбе твоего сына Арчила, и солнечный свет уходит из моих глаз.

Ягор. Лучше не напоминай мне о нем…

Сардион. Помнишь, старик, как мы стреляли из винтовок, когда родился твой первенец?

Ягор. Эх, Сардион! Смерть Арчила разбила мое сердце. Я суровый человек, но иногда мне снится сон… Чудится, будто, скрипя, открывается дверь и Арчил возвращается домой. Ты не можешь понять, Сардион, что значит для отца не знать, где похоронен любимый сын, не оплакивать его могилы.

Сардион. У тебя еще есть замечательные сыновья, Надир и Дато. Вчера пограничники говорили, что твой Надир скоро станет командиром. Бойцы шутят: старик за всю жизнь столько не перестрелял волков, сколько сын его задержал диверсантов.

Ягор (довольный). По бегу жеребенка всегда определишь породу. Стало быть, ты доволен своим зятем, Сардион?

Сардион. А какая невестка радует потухший очаг твоего дома, Ягор? Нет на всем белом свете девушки лучше моей Нателлы.

Голос за сценой: «Эх ты, старый хвастун!» Ягор и Сардион обернулись.

Ягор (смеется). Хвастун? Ты прав, Алмасхан.

Входит колхозник Алмасхан, тащит на плече бревно.

Алмасхан (сваливая бревно, дразнит Сардиона). Все — мой, моя, мое… Нателла моя, очаг мой… Здравствуйте, друзья!

Ягор (обозлившись). Будь ты проклят, Алмасхан! Разве можно здороваться с охотником во время охоты?

Сардион (Алмасхану, шепотом). Говорят, ночью задержали нарушителей границы?

Алмасхан. Да. И говорят, что их проводником был кто-то из нашей деревни…

Сардион. Его тоже поймали, что ли?

Ягор (с увлечением ставит капкан). Если бы поймали, то не говорили «кто-то», а сказали бы — кто.

Сардион (вздохнув). Неужели у нас в деревне могут найтись такие подлые и презренные люди?

Алмасхан. Эх, Сардион! Не все такие честные, как ты и Ягор.

Сардион. Тише… Кто-то идет.

Ягор. По-моему, он не из нашей деревни. Я его никогда не видел.

Алмасхан. Очень смело идет. Видать, что это человек с чистой совестью.

Сардион. А может быть, ему уже негде скрыться?

Входит пастух.

Пастух. Здравствуйте, товарищи. Правда, не принято здороваться с охотниками во время охоты, но все же — здравствуйте, товарищи!

Все трое. Здравствуйте!

Пастух. Вы из этой деревни?

Сардион. Да, из этой деревни.

Пастух. Будьте добры, укажите мне дорогу на заставу.

Ягор. А ты разве не знаешь?

Пастух. Если бы знал, не спрашивал.

Ягор, Сардион и Алмасхан переглянулись между собой.

Ягор (показывает). По этой тропинке — направо и затем за холмом. Видишь?

Пастух. Спасибо, товарищи! (Идет в глубину сцены.)

Сардион (который во время всей этой сцены подозрительно смотрел на пастуха, выхватил ружье у Ягора, вскинул его), Стой!

Пастух обернулся. Недоумевающе смотрит на Сардиона.

Руки вверх!

Пастух. Товарищи!

Сардион (разъяренно). Руки вверх, говорю! Пастух поднимает руки. (Передает ружье Ягору.) Не спускай глаз с этого человека. (Подходит к пастуху и хочет снять с него берданку.)

Пастух. Не смей, старик!

Сардион. Таков закон границы. (Снимает берданку.) Мы тебя не знаем.

Пастух. Ведите меня на заставу.

Алмасхан. Поведем, поведем, дорогой!

Сардион ощупывает карманы арестованного.

Пастух (хватается за карман). Не трогай, старик! Оружия у меня больше нет. А моих бумаг я никому не покажу.

Сардион. А черт знает, какие у тебя бумаги! Пастух. В этом разберется лейтенант. Ведите меня на заставу.

Сардион продолжает ощупывать карманы.

Ягор. Оставь, Сардион! Бумаг мы не должны трогать.

Пастух. Я и не позволю вам. Ведите меня на заставу. Я отдал оружие потому, что узнал тебя, старик. (Обращается к Ягору.) Ты ведь отец Надира?

Ягор. Да, я отец Надира. Очевидно, велика его слава, если по сыну узнают отца.

Сардион. И враги хорошо знают твоего Надира. Это еще не доказательство.

Ягор прислушивается. Вблизи завыл волк.

Ягор. Тише, черти!

Все припали к земле. Алмасхан тянет за собой пастуха. Присев за деревом, Ягор завыл в ответ.

Сардион. Зачем приманиваешь? Все равно стрелять нельзя.

Ягор. Дай потешить сердце охотника. (Завыл.)

Совсем близко раздается ответный клич волка.

Алмасхан. Зверь близко, Ягор.

Ягор. Молчи, говорю!

Сардион. Эх, Ягор, стреляй! Ведь не повесят нас за это…

Ягор. Молчи! (Поднял было ружье к плечу, но тут же опустил его). Из-за волка поставить на ноги всю границу! Нет, не делай этого, Ягор!

Волчий вой все ближе. На пригорке шевелится кустарник. Сардион пытается вырвать ружье у Ягора. Ягор лег на оружие, не отдает его. Молчаливая борьба.

Сардион (шепчет). Выдержка у тебя железная! (Отпускает Ягора.)

Кустарник шевелится сильнее. Из-за кустов показывается голова пограничника. Это Надир. Волчьим воем приветствует он отца.

Ягор (сердито). А, черт… Надир!

Сардион и Алмасхан хохочут.

Сардион. Стреляй, Ягор, стреляй в твоего волка, в твоего выкормыша… Эх ты, охотник! Чуть было зятя моего не прикончил…

Надир (смеясь). Ты что, хотел убить меня, отец?

Из-за кустарника появляются начальник заставы лейтенант Амиран и трое пограничников. Все смеются. Ягор рассержен, хочет уйти.

Сардион (смеясь). Капкан забери. Того и гляди в него попадет Надир!

Ягор. На свою голову обучил его выть по-волчьи. Пограничники смеются.

Амиран. Сознайся, Ягор, — он воет лучше тебя?

Ягор. Лучше меня? А слыхал ли ты когда-нибудь, лейтенант, вой вожака? Видел ли ты волка?

Амиран. Как не видать, как не слыхать! Восемь лет я работаю в этих горах.

Ягор. Ой, врешь, Амиран! За пять километров волк кожу твоих сапог учует. Да что волк, — я узнаю. Надир еще не заходит в калитку, а я по запаху сапог отворяю ему дверь.

Амиран. Почему же, Ягор, ты нас не учуял?

Ягор. Учуял, поэтому и не позволил Сардиону стрелять.

Надир. Пока нас не было, здесь пахло кожей.

Ягор. Откуда в лесу могло пахнуть кожей? (Осматривается по сторонам.)

Амиран подал знак Надиру. Надир завыл. И буквально из-под земли, из-за кочек и кустарника вырастают пограничники.

Амиран. Видишь, Ягор, сколько волков воспитал твой Надир. И все… в сапогах.

Пограничники смеются.

Ягор (обиженно и растерянно оглядывает пограничников; Сардиону). Пойдем, старик.

Сардион (неожиданно спохватился, взволнованно забегал, кричит.) Где же этот человек? Ягор, где этот человек?

Пастух спокойно выходит вперед.

(Смущенно.) Ты хотел видеть начальника заставы?

Амиран, В чем дело?

Пастух. Вы товарищ Амиран?

Амиран. Да.

Пастух. Вот пакет от председателя нашего колхоза. (Передает.)

Амиран (прочел письмо). Передайте председателю колхоза благодарность за сообщение, но я уже знаю об этом.

Сардион. Прости, товарищ. Мы… мы не знали. (Возвращает пастуху оружие.) Извини нас.

Амиран. Молодец, Сардион. За это не извиняются.

Тяжелым, медвежьим шагом, волоча за собой капкан, уходит Ягор. За ним — Сардион.

Ягор!

Ягор останавливается.

Чего ты рассердился? Я думал, обрадуешься…

Сардион. Целый день мы ищем для капкана глухое место, подальше от людей, а, оказывается, здесь под каждым кустом…

Ягор (улыбнувшись, махнул Надиру рукой). Ты со мной, сын, не шути. Если завоешь где-нибудь подальше от границы, пристрелю… Так и останешься лежать в кустах и заставишь отца оплакивать тебя…

Надир. Не бойся, отец, если ты не узнаешь меня по голосу…

Сардион (смеясь, как бы вырвав окончание фразы из уст Надира). Узнаешь по сапогам, старик!..

Все смеются.

Нателла. Значит, с завтрашнего дня мы будем вместе целых две недели?

Надир. Мы будем вместе провожать каждый солнечный день и встречать каждую зарю. А сегодня я всю ночь буду в дозоре.

Нателла. Скажи, Надир, неужели не бьется тревожно твое сердце, когда темной ночью ты стережешь границу?

Надир. Конечно, бьется, но не потому, что я боюсь темной ночи.

Нателла. Уж не боишься ли ты волков, которые стаями бродят вдоль границы?

Надир. Нет, родная, не от страха бьется мое сердце. Я не ребенок, чтобы бояться черных стволов деревьев и далекого воя волков.

Нателла. Но почему же, милый?

Надир. Когда начинают шевелиться во тьме деревья, когда оживает кустарник и по волчьим тропам скользят неясные тени, тогда слышно, как бьется сердце. И только того и боишься, как бы оно тебя не выдало.

Нателла. Значит, все-таки боишься?

Надир. Только одного боюсь: чтобы ни одна темная тень не ушла от меня, чтобы ни одна тень не пробралась в мою деревню, в мою страну, чтобы никто не потревожил сон моей Нателлы…

Нателла. Разве ты думаешь обо мне в эти минуты?

Надир. Разве думать о тебе преступление? Даже тогда, когда я смотрю смерти в глаза, когда град вражеских пуль взрыхляет вокруг меня землю, — и тогда я не перестаю думать о тебе…

Нателла (прильнув к Надиру). Бесстрашный мой, любимый! Как ты темной ночью узнаёшь врага?

Надир. Я всегда узнаю врага по шагам: у человека с чистой совестью смелая и ровная поступь, а враг пробирается, как хитрая лиса. Его поступь нерешительна и боязлива. Шаги его неровны, тревожны и прерывисты, как биение его сердца.

Выходит на балкон Ягор с ружьем.

Ягор (громко зовет). Сардион!

Нателла (отстраняется от Надира). Отец!

Ягор. Сардион! Нателла, где твой отец?

Нателла. Кажется, он спит.

Ягор (смеется). Сардион не любит спать. Бродит, наверно, как бездомный пес. Отыскал где-нибудь старуху, любезничает с ней и вспоминает молодость…

Нателла. Где ему!

Ягор. Об этом спроси меня. А спросишь — не скажу. (Собирается уходить.)

Надир. А ты куда собрался, отец, в вечернюю пору?

Ягор. Поброжу по лесу, осмотрю капканы и, может быть, вернусь с добычей.

Надир. Ты и вчера не ночевал дома, отец!

Ягор (недовольно). До зари караулил медвежью берлогу, но так и не дождался хозяина. (Уходит.)

Нателла (прильнув к Надиру, смущенно). Надир, ты знаешь…

Надир. Ну что? Говори!

Нателла. Мне стыдно…

Надир (тихо). Говори…

Нателла что-то шепнула Надиру на ухо.

(Просиял.) Радость моя! Жизнь моя! И это будет мальчик. Мы назовем его…

Нателла (перебивает). Сардион!

Надир. Нет, Ягор! Первый внук должен носить имя деда.

Нателла (обиженно). А Сардион разве не дед?

Надир. Но Ягор — дед со стороны отца.

Нателла (с упреком). Как тебе не стыдно, Надир!

Надир (лукаво). А если это будет девочка?

Нателла рассмеялась. Слышно ноше пограничников. Нателла. Хорошо поют…

Пение приближается. На сцену входят пограничники и молодые колхозники. Они поют песню под аккомпанемент чонгури. В одной из групп залихватски бренчит балалайка.

Голоса:

— Ах, вот где Надир!

— Сбежал к своей красавице.

Через забор во двор прыгнул Дато и вцепился в Надира.

Дато. Здравствуй, брат! Давай поборемся.

Надир. Отстань!

Дато. Защищайся, а то повалю.

Голоса:

— Давай, Дато, давай, медвежонок!

— Надир, не поддавайся!

Надир. Отстань, говорю!

Дато. Ага, боишься!

Надир (потрепав Дато по волосам). Как же не бояться, когда голова у тебя как пустая тыква.

Первый парень. Как ему не жиреть: целыми днями греется на солнышке и балагурит.

Дато. А ты хорош, лентяй! Я по крайней мере двоих диверсантов выследил. Об этом вся деревня знает. А тебя не разбудит даже пальба из пушек.

Голоса. Правильно, Дато!

Дато (обращается к командиру отделения). Дядя Иван, скажи им, разве я говорю неправду?

Командир отделения. Дато говорит правду, друзья. Дато — зоркий и бесстрашный парень.

Входит Сардион. Все ласково встречают его.

Голоса:

— Дядя Сардион!

— Здравствуй, дядя Сардион!

Сардион. Здравствуйте, дети мои! Здравствуйте, молодцы! Видел я, как вы работали, и на душе у меня стало светло и радостно.

Первый пограничник (смеется). Только твой зять (указывает па Надира) сбежал от нас к молодой жене.

Сардион (подходит к Надиру, хлопает его по плечу). Ему простительно. Пчела всегда тянется к весеннему цветку, и даже бабочки любят ласкать друг друга.

Первый пограничник (тихо). Надир! Ты знаешь, что вчера нарушителей вел какой-то старик из этой деревни?

Сардион прислушивается.

Надир. Из нашей деревни? Откуда это известно? Опознали его?

Первый пограничник. Лица его не разглядели в темноте. Как только мы подошли, он, как подрубленный столетний дуб, покатился в ущелье и исчез.

Командир отделения. Пойдем, товарищи!

Молодежь и пограничники уходят с песней. На сцене остаются Надир, Нателла, Сардион и Дато.

Надир. Я догоню вас, товарищи! (Обращается к Дато.) Ты почему не ночуешь дома?

Дато. Я ночую в шалаше у границы, близ южной заставы.

Надир. Почему?

Дато. Я стерегу коня, смотрю на звезды и слушаю, как шелестят и переговариваются между собой деревья.

Надир. Я, как старший брат, велю тебе ночевать дома.

Дато. Ты остаешься ночью в лесу, под открытым небом, почему же мне нельзя ночевать в шалаше?

Надир. А если начнется стрельба на заставе, ты не испугаешься?

Сардион. Такому медвежонку, как Дато, лес не страшен.

Дато (усмехнувшись). Надир, ты не знаешь своего брата. Я не ребенок, чтобы бояться перестрелки. Как только услышу выстрелы, вскочу на коня и мигом окажусь на заставе. Я помогу тебе, брат!

Голос за сценой: «Дато!»

Дато прыгает через забор и скрывается.

Сардион (вздохнув). Эх!.. Был бы у меня такой сын!

Нателла. Чем же Надир не сын тебе, отец?

Сардион (обнимая Нателлу). Ты права, дочь моя. (Пауза.) Принеси отцу воды.

Надир. Когда Сардион просит воды, ему подают вино.

Нателла. Я знаю привычки своего отца. (Уходит.)

Сардион (тихо). Я должен поговорить с тобой наедине, Надир.

Надир. Я слушаю тебя, отец Сардион.

Сардион. Я даже не знаю, с чего начать. Мне трудно говорить об этом, но я должен сказать тебе.

Надир (заинтересованный, придвинулся к Сардиону). Что тебя мучает, говори?

Сардион осмотрелся по сторонам.

Никого нет, говори!

Сардион (обнимает Надира, прижимает его к груди). Мой мальчик, мой бедный мальчик!

Надир. Что случилось?

Сардион (вытирает слезу). Ты ведь знаешь, что, кроме тебя и Нателлы, у меня нет радости на свете! (Вздохнул.)

Надир. Чего ты вздыхаешь, отец? Разве мы не любим тебя? Не заботимся о тебе?

Сардион. Ты, наверное, лучше меня знаешь, что вчера ночью задержали нарушителей и…

Надир. И что?..

Сардион. Их сопровождал кто-то из нашей деревни.

Надир. Ну и что же?

Сардион. По деревне ползут дурные, грязные слухи. Они убивают меня. Они отравляют мою старость, тихую и спокойную, как закат.

Надир. Какие слухи? О чем ты говоришь?

Сардион. Я своими руками задушил бы каждого из этих болтунов за то, что они клевещут на моего лучшего друга, на самого честного человека в нашей деревне.

Надир. О ком ты говоришь?

Сардион. Не спрашивай меня, Надир. Я сам отомщу за него. Его обида — моя обида. Клянусь тебе в этом жизнью моей Нателлы и твоей жизнью, Надир!

Надир. Успокойся… Скажи мне, скажи твоему Надиру — о ком ты говоришь?

Сардион. Зачем ты спрашиваешь меня? Разве ты не знаешь, кого я считаю самым честным человеком в деревне и своим братом?

Надир. Отец?!

Сардион (прижимает его к груди). Молчи, сынок! Умоляю тебя, молчи!

Надир. Этого не может быть! Это ложь!

Сардион. Я сам знаю, что это ложь, но говорят, что никто, кроме Ягора, не бродит по ночам вдоль границы. Я люблю Ягора. как брата, и верю ему, как самому себе, а сказать ему об этом подозрении не могу: он убьет обидчика. И ты не смей ничего говорить ему, Надир. Мы сами найдем предателя, который приводит к нам врагов. И тогда прикусят языки те, кто клевещет на Ягора.

Надир (остановившимися мутными глазами смотрит на Сардиона). Замолчи!

Сардион. Тише… Нателла идет!

Из дома выходит Нателла. Она несет кувшин с вином и фрукты на деревянном блюде.

Нателла (с удивлением смотрит па Надира и Сардиона; раскладывая фрукты на траве). Что с вами? Вы поссорились? Кто кого обидел?

Сардион (старается улыбнуться). Кто нас обидит, дочурка? Мы сами любого обидим.

Нателла (ласково обнимает Надира, улыбаясь). Может быть, ты на меня обиделся?

Сардион наливает вино и протягивает Надиру.

Надир. Мне нельзя.

Сардион. Почему? Ты болен, что ли?

Надир. Сегодня я всю ночь в дозоре.

Нателла (мечтательно). Ночью я поднимусь на гору и крикну: «Надир! Слуша-ай меня!» И ты услышишь, любимый, но не ответишь мне. Ты будешь смотреть на звезды и шепотом повторять мое имя…

Надир. Скажи, Нателла: когда сегодня ночью отец вернулся домой?

Нателла. На рассвете. Почему ты так странно спрашиваешь об этом, мой милый?

Надир. Боюсь, как бы старика не задрал зверь. Чего он бродит по ночам, как медведь?

Нателла. Что ты! Еще не родился зверь, который одолеет Ягора.

Издалека слышны голоса пограничников: «Надир!»

Надир. Прощай, дорогая!

Нателла. Когда ты вернешься?

Надир. На рассвете. (Целует Нателлу.)

Нателла. Возьми меня с собой.

Надир. Нельзя.

Нателла. Почему?

Надир. На границе свои законы, свои порядки.

Нателла. Сердце мое тоскует по тебе. Я прошу, останься сегодня со мной.

Надир (обнимает ее). Спи, солнышко! Я вернусь на рассвете.

Голоса издалека «Надир, Надир!»

Иду! (Прыгает через забор. Оглянулся на Нателлу, ушел.)

Нателла (подбегает к забору). На-ди-ир!

Голос Надира издалека: «Ау-у, Нателла!»

(Опустив голову, вытерла слезы). Надир, мой горный орел…

Во двор врывается ватага веселых молодых парней. Впереди Дато.

Дато. О чем грустишь, Нателла?

Нателла. Ни о чем, мой мальчик! (Садится рядом с отцом.)

Дато (быстро оборачивается и хватает за руку одного из товарищей). Ну, Гоги, если хочешь бороться со мной, держись!

Гоги (ударяет Дато ногой). Отстань от меня, медвежонок!

Дато (смеется). Я пошутил, Гоги!

Голоса. Эх, испугался Дато!

Мальчики снова подтолкнули Гоги к Дато.

Гоги (злобно отталкивает спокойно стоящего Дато). Если ты меня не оставишь в покое, я растопчу тебя.

Мальчики:

— Дато, не спускай!

— Дато не боится Гоги!

— Гоги, дай ему!

— Дато, он тебя позорит!

Дато (смеясь, подбегает к Гоги, хватает его и приподнимает). Куда тебя забросить, хвастун? Выбирай между крапивой и лопухом!

Гоги (окончательно выходит из себя, вырывается из рук Дато, отбегает в сторону и орет). Эй, ты, волчий пасынок!

Все замерли. Стало тихо. Пауза.

Дато (подходит к Гоги, растерянно). Я не понимаю. Повтори, что ты сказал!

Гоги (злобно). Волчий пасынок! Старухи говорят, что отец подобрал тебя в лесу. Они говорят, что волчица выкормила тебя своим молоком, что Ягор — не отец тебе!

Дато (закричал, словно раненый, от боли). Как ты смеешь! (Бросается к Гоги, подминает его под себя.) Я тебе покажу!

Мальчики пытаются их разнять.

Пустите, не мешайте мне! Как ты смеешь, жалкий червяк! Повтори, повтори, что ты сказал!

Гоги. Помогите! Помогите! Мама!

Голоса:

— Дато, опомнись!

— Что ты делаешь?

— Нателла, Нателла!

Нателла (подбегает). Дато, Дато, что ты делаешь? Кого ты бьешь? Своего товарища!

Сардион. Как тебе не стыдно, Дато!

Дато (оставляя Гоги, дрожит). Он мне больше не товарищ! (К Гоги.) Вон отсюда! Все равно ты от меня не уйдешь! Я поймаю тебя и вырву твой отравленный язык!

Гоги. И еще говорят…

Дато (в бешенстве). Что еще говорят?

Гоги. Что сегодня ночью враги нарушили границу.

Дато. Ну?!

Гоги. А твой отец Ягор не ночевал дома.

Дато (подскочил к Гоги). Замолчи, а не то…

Нателла. Ступайте по домам.

Ребята расходятся.

Дато. Я покажу ему, как обижать моего отца! (Убегает.)

Сардион. А где же Ягор?

Нателла. Отец, ты ведь знаешь нрав своего друга. Он вскинул ружье на плечо и ушел в лес, к своим капканам.

Сардион (оглядывается по сторонам, взволнованно). А для кого расставляет он эти капканы? Почему Ягор возвращается домой с пустыми руками? Почему он не бьет зверя?

Нателла. Отец, ты ведь знаешь, что Ягор не нарушит законов границы и не будет стрелять, если даже медведь встретит его в лесу!

Сардион. Ты слыхала, что сегодня ночью враги пытались перейти рубеж и кто-то нарушил закон границы?

Нателла (тихо). Да.

Сардион. А этой ночью Ягор не ночевал дома?

Нателла. Да.

Сардион. Ты слышала, что говорят в деревне?

Нателла (тихо). Да.

Сардион. Ты понимаешь, о ком говорят?

Нателла молчит.

Чего ты молчишь? Отвечай!

Нателла (тихо). Да.

Сардион. А если это так, то не напрасно ли я отдал свою единственную дочь в этот дом?

Нателла (кричит). Замолчи, отец!

Амиран. Нарушители признались. Их проводником был местный житель. Я получил об этом дополнительное сообщение.

Первый командир. Кто бы это мог быть? Мы знаем всех достаточно хорошо.

Амиран. Очевидно, недостаточно хорошо.

Второй командир. Они его не назвали?

Амиран. Имени его они не знают. Они говорят, что это был седой человек, похожий на столетний дуб, но, указывая дорогу, он, как горная серна, легко бежал по тропинкам.

Третий командир. Кто бы это мог быть?

Амиран. Если бы я знал! (Пауза.) Скажи, Иван, кто в твоем районе сегодня не ночевал дома?

Второй командир (после паузы). Ягор… Я встретил его на заре. Он возвращался домой. Он сказал, что открыл медвежью берлогу.

Первый командир. Ягора заподозрить нельзя.

Третий командир. Потому что Ягор не раз сам задерживал нарушителей границы, потому что Ягор — это честь колхоза.

Второй командир. Это его сын бежал вместе с меньшевиками?

Амиран. Да, но он умер в Германии в двадцать пятом году — двенадцать лет тому назад.

Второй командир. Ты в этом убежден, Амиран?

Амиран. Да, соседи получили письмо о его смерти, но скрыли это от отца.

Второй командир. А все-таки подозрение падает на Ягора…

Амиран. Я ничего не утверждаю. Но я требую от вас, товарищи, так же как и от самого себя, осторожности и недоверия.

Третий командир. Я не верю, чтобы Ягор мог оказаться предателем. Убейте меня, не верю!

Амиран (взволнованно). Я тоже не хочу верить. Я знаю Ягора. Я люблю его. Но я буду следить за ним, я буду караулить каждый шаг, который приближает его к границе. Я боюсь, что он тоскует о сыне и ради него может пойти на преступление. Как бы мне хотелось ошибиться!

Входит красноармеец.

Красноармеец. Товарищ лейтенант, к вам боец Надир.

Командиры переглянулись.

Амиран. Пусть подождет. Я сейчас его позову.

Красноармеец. Слушаюсь, товарищ лейтенант. (Уходит.)

Амиран. Мне говорили, что Надир вернулся тревожный и сумрачный.

Второй командир. Неужели он тоже подозревает отца?

Амиран. Товарищи, он ни о чем не должен знать. Кто мог ему сказать о Ягоре?

Второй командир. Надир — парень зоркий и догадливый.

Входит красноармеец.

Пусть войдет Надир.

Красноармеец. Слушаюсь, товарищ лейтенант. (Уходит.)

Входит Надир.

Амиран (улыбается). Садись, Надир, я слушаю тебя.

Надир (взволнованно). Товарищ лейтенант!.. (Замолчал.)

Амиран. Ну, что с тобой? Не волнуйся! Возьми себя в руки!

Надир. Я болен, товарищ лейтенант, и прошу сегодня отпустить меня домой.

Амиран. Болен? Как тебе не стыдно говорить неправду твоему другу и командиру… Впрочем, если ты болен, обратись к врачу.

Надир (встает). Я еще раз прошу, товарищ лейтенант: разрешите мне сегодня быть дома.

Амиран. Не разрешаю!

Надир. Почему?

Амиран. Потому что ты сейчас впервые неискренен перед своим командиром. (Пауза.) Как тебе не стыдно, Надир, скрывать от меня свои мысли! Разве это когда-нибудь раньше бывало? (Подходит к Надиру, обнимает его за плечи.) Оба мы были как один человек, как одно сердце…

Надир посмотрел на остальных командиров.

Товарищи командиры, оставьте нас вдвоем.

Командиры выходят из комнаты.

Надир. Амиран! Разрешите мне, товарищ лейтенант, называть вас по имени?

Амиран. Конечно, Надир, разве мы не друзья с тобой?

Надир (сразу потеряв военную выправку, бросается к Амирану). Амиран, я прошу тебя, отпусти меня сегодня домой.

Амиран. Нет, Надир. Что с тобой, скажи мне?

Надир. Ты знаешь, что нарушителей сопровождал кто-то из нашей деревни?

Амиран. Знаю. Ну и что?

Надир (опускает голову). В деревне говорят, что… (Пауза.)

Амиран (сурово). Мало ли что говорят. Мало ли о чем кудахчут куры… А ты не прислушивайся, не бери примера с Дато, который из-за этого поссорился со всеми мальчишками деревни.

Надир. Амиран, неужели?..

Амиран. Надир, будь мужчиной. Мы в тебе уверены, иначе тебе не доверили бы охраны границы. Успокойся. Ему ничего не известно. Мы все проверим. Я сам поговорю с Ягором, но ты знай, что твое горе — это и мое горе.

Надир. Пойми, Амиран, если это так, то…

Амиран. Что ты задумал?

Надир. Я… я… (Задыхается от злости.) Сам не знаю, что… (Пауза.) Разреши мне сегодня не идти в наряд.

Амиран. Не разрешаю.

Надир. Почему?

Амиран. Потому что ты слишком взволнован и сам боишься своих мыслей. Сегодня ты пойдешь в наряд, а утром вернешься домой. Но дай мне слово, Надир, что ты никого не обидишь.

Надир молчит.

Почему ты молчишь? Неужели ты думаешь, что меньше твоего болит мое сердце?

Надир. Амиран! Если ты мне брат, если ты мне друг, отпусти меня сегодня домой.

Амиран. Что ты задумал?

Надир. Я сам не знаю! (Разгневанный.) Но если… Клянусь, что мое сердце не будет знать пощады! (Срывается с места и бежит к дверям.)

Амиран. Стой! Смирно, товарищ красноармеец!

Надир (останавливается, подтягивается). Есть, товарищ лейтенант!

Амиран (смотрит на часы). Через десять минут ты явишься на дежурство.

Надир. Есть, товарищ лейтенант!

Амиран. Я сам сменю тебя.

Надир. Есть, товарищ лейтенант!

Амиран (смотрит на часы). Время идти в наряд, товарищ красноармеец!

Надир. Есть, товарищ лейтенант! (Четким шагом выходит из кабинета.)

Действие второе

Арчил (шепотом). Кажется, граница уже позади. Мы удачно пробрались.

Проводник утвердительно кивает головой. Он стоит спиной к зрителю и вглядывается в темноту.

Вахтанг. Граница позади, но помни, что пограничники могут идти по нашим следам. Может быть, мы и сейчас окружены в этом лесу, где люди перекликаются, как волки.

Издалека доносится волчий вой. Все замирают. Молчание. Затаенная тревога. Вой остается без ответа.

Арчил (шепотом). Как самого себя, знаю я эти горы, леса и ущелья. Каждый камень знаком мне, как родинка на моем лице.

Проводник скрывается и пропадает в темноте.

Вахтанг. Что же нам теперь делать?

Арчил. Подождем возвращения проводника. Если путь свободен, мы спустимся к деревне. Я помню: где-то у ручья должна быть тропинка.

Вдруг послышался какой-то шум. Все четверо притаились и смолкли.

Это сова, проклятая птица!

Вахтанг. Где же проводник?

Арчил. Если бы ты знал, Вахтанг, как бьется сердце.

Вахтанг. От страха?

Арчил. Кто говорит о страхе! Если бы вы только знали, как близки мне эти горы и ущелья, сладкий шепот этих лесов.

Вахтанг. Замолчи!

Арчил (шепотом). Вахтанг! Подумай только! Я должен пройти мимо своего дома и не войти в него… Шестнадцать лет я не видел семьи. Мой брат Надир был еще тогда мальчиком, похожим на веселого медвежонка. Теперь, он, наверно, взрослый мужчина. Я не могу его обнять, я должен пройти мимо него. Маленький Дато тогда лежал еще в колыбели. Бедная наша мать умерла от родов. Если я встречу брата, мой брат не узнает меня, и я должен пройти мимо него. Я не смогу даже поклониться праху моей матери. Я должен пройти мимо кладбища…

Вдруг в ущелье покатился камень. Шум. Все четверо залегли и схватились за оружие. Камень, должно Сыть, застрял в кустарнике. Шум прекратился. Долгое молчание.

(Шепотом.) Кажется, кто-то пробежал между деревьями.

Все напряженно вглядываются.

Вахтанг (шепотом). Тебе почудилось.

Арчил. Это мог быть зверь. (Шепотом.) Молчите. Здесь каждый куст дышит пограничниками, каждая скала имеет уши, на каждом шагу расставлены капканы.

Вахтанг (шепотом). Зачем, Арчил, ты, как гончую собаку, спустил язык по следу своих воспоминаний? Кому нужна твоя болтовня? С такими нервами надо было оставаться по ту сторону границы. Лучше возвращайся обратно. Ты нам накаркаешь беду.

Арчил. Чем же я провинился перед нашим общим делом?

Вахтанг. Расчувствовался, как девочка. Ты забыл, что ты на чужой земле. И нет у тебя здесь ни дома. ни семьи. А если умрешь, то и земля не примет здесь тебя в свое лоно. (Шепотом, передразнивал Арчила.) «Бьется сердце»! Будто у меня нет сердца и оно не бьется! А ты судьбу нашего дела топишь в детских воспоминаниях, сладких и липких, как дикий мед. Эх ты, сорокалетний ребенок!..

Арчил. Тише.

Раздался осторожный шорох. Прислушиваюся.

Это проводник.

Проводник крадучись входит. Делает знак следовать за ним. Осторожно идут пять теней. Вдруг из темноты раздался звонкий голос Надира: «Стой на месте! Дороги нет!» Диверсанты застыли. Это длится мгновение. Затем все бросаются бежать. Надир выскакивает из тьмы на тропинку.

Надир. Стой! Стой, я говорю! (Стреляет.)

Один из бегущих падает.

(Замечает убегающего проводника.) Отец! Неуже; и это ты? Остановись! Отец! Я убью тебя!

Проводник падает на землю и катится по тропинке вниз, в ущелье. Арчил стреляет в Надира.

Проклятый!.. (Зашатался. Ранен. Снова стреляет.)

Трое оставшихся диверсантов, спрятавшись в кусты, продолжают обстрел.

(Стреляет, кричит.) Сдавайтесь, сдавайтесь! А то всех перебьем!

Далеко па заставе выстрелы.

Вахтанг. Надо спасаться.

Трое диверсантов выбегают из засады и, отстреливаясь, бегут. Один из них падает, сраженный пулей Надира.

Надир. Стойте! Все равно далеко не уйдете!

Арчил и Вахтанг, отстреливаясь, скрываются в лесной чаще.

(Гонится за ними, стреляет.) Обходите их! Не пускайте!.. Сдавайтесь, предатели! Фашистские псы!

Снова выстрелы из темноты.

(Теряет силы. Винтовка выпала у него из рук. Он зашатался, прижался к дереву.) Сдавайтесь! (Шатаясь, отходит от дерева. С трудом подходит к другому дереву, обнимает ствол, прижимается к нему.) Горы мои… ущелья мои… деревья мои… земля моя…

Вдалеке слышны выстрелы пограничников.

Не пускайте их!.. Оцепите дорогу!.. В последний раз ты видишь звездное небо, Надир… Прощайся с женой, с братом, с землей!., Нателла… Почему ты молчишь? Ты сладко спишь и ждешь, пока муж разбудит тебя… Проснись, я говорю тебе, проснись!

Стрельба приближается.

(Силы у пего иссякают, но он снова кричит.) Товарищи!.. Братья!.. (Опускается на землю.)

Издалека слышен голос Дато: «Надир! А-а-а!» И голос эхом разносится по ущелью. За сценой слышен все приближающийся топот конских копыт.

Дато!.. Дато… медвежонок! (Старается встать, но силы оставляют его. Он падает. Он борется со смертью.) Эй, Амиран, ты хотел сменить меня! Где ты, Амиран?..

Топот копыт внезапно прерывается. Надир вслушивается. Неожиданно полное молчание, ночная тишина. Какая-то птица поет. В тишине раздается голос Дато: «Надир! Что с тобой?» С нагайкой в руках вбегает Дато.

(Приподнимается.) Скорей беги в деревню, Дато! Подними всех на ноги!..

Дато (взволнованно ощупывает Надира). Ничего, Надир, ничего. Я тебя не оставлю. Слышишь выстрелы? Это застава идет тебе на помощь. Скажи мне — что случилось? Что с тобой?

Надир. Пятеро нарушителей… Я шел за ними по пятам… Двоих убил… Остальные скрылись… Их проводником был кто-то из нашей деревни…

Дато. Кто?

Надир. Кажется, это был наш отец… (Скорчился, захрипел.)

Дато (вскакивает и в исступлении кричит). Отец! (Как будто сам пугается своего голоса. Подхватывает Надира, приглушенным шепотом.) Надир, неужели, неужели это правда? Отец! Значит, деревня права, Гоги прав! (Заплакал.) Какой я несчастный! Брат, какой я несчастный!

Надир (обнимает Дато, еле слышно). Я умираю, братишка, ты остаешься… Ты должен смыть позор с нашего рода…

Дато (нервно теребит его). Надир!.. Надир!.. Что с тобой? Открой глаза! Посмотри на меня!..

Надир (бредит). Беги в деревню… Двоих я убил… Умираю!..

Дато (хочет приподнять Надира). Так тебе будет лучше.

Надир (стонет). Не трогай меня. Мне больно… (Обнимает Дато). Дато, не оставляй Нателлу. Люби моего сына!

Дато (сдерживая слезы). Успокойся, Надир. Враги не уйдут. Их поймают. Им негде скрыться. А ты не волнуйся. Ты выздоровеешь. Лежи спокойно. (Обнимает Надира.) Слышишь, наши идут? Мы вылечим тебя, Надир. На самолете из Тбилиси прилетит доктор. Старухи выходят тебя лесными травами. Не шевелись, родной. Ты выживешь! (Нежно гладит голову Надира, боясь нарушить его покой, не понимая, что Надир уже умер.) Ты еще будешь нянчить своего сына и сыновей твоего сына.

На сцену вбегают Амиран и группа бойцов.

Амиран. Оцепить лес! Усилить караулы!

Дато. Амиран!

Амиран. Дато! (Подбегает к нему.) Что с тобой, Надир?

Дато (от боли, от отчаяния кричит). Эй, эй!

Эхо разносит голос Дато но горам и откликается последним прощанием с Надиром.

Надир! Надир! Родной мой! Амиран! Товарищ лейтенант, Амиран! Ну, что с ним?

Амиран встает, убитый горем, выпрямляется и снимает фуражку.

Амиран. Младший командир Сергеев! Прочесать лес от скалы до деревни. Осмотреть каждое дерево, ощупать каждый куст.

Сергеев. Есть, товарищ лейтенант! (Убегает с бойцами.)

Амиран. Младший командир Рогава! Вдоль реки по течению до поста сто тринадцать!

Рогава. Есть, товарищ лейтенант! (Убегает с бойцами.)

Дато (сквозь слезы). Товарищ лейтенант, Надир поручил мне сказать вам: из пяти нарушителей двое убиты, трое бежали. Среди них — проводник из нашей деревни… (Опускает голову, умолкает.)

Амиран. Надир не говорил тебе, кто был проводником?

Дато молчит, еще ниже опускает голову. Амиран не спускает с него глаз. Дато зашатался, заплакал, вернее — завыл от боли, от отчаяния, от злобы; крепче стиснул зубы. Не сказав ни слова, убежал.

Голоса: «Ау, ау, ау-у-у!»

Товарищи! Враги близко. Они в лесу. Тропинки сторожить до утра. Так, чтобы птица не пролетела, чтобы зверь не прошел, чтобы враг не проскочил! Вы слышали голоса? Это народ вышел на помощь заставе. (Обращается к первому пограничнику.) В ущелье устроить засаду!

Первый пограничник. Есть, товарищ лейтенант! (Убегает.)

За ним — отряд бойцов. На сцену вбегают вооруженные колхозники. В руках у них дымятся факелы.

Голоса:

— Что случилось?

— В чем дело, лейтенант?

Амиран, Товарищи, друзья! Большое несчастье! Враги убили Надира! Он умер как герой, оберегая границу, охраняя нашу страну.

Колхозники столпились вокруг тела Надира. Подняли его. Тишина, напряженная тишина. Только слышен треск смолы в факелах. В безмолвии трогается печальное шествие.

Медленно опускается занавес.

Ягор (бросается к дверям, кричит в темноту). Сардион! Эй, Сардион!

Ответа нет.

Нателла. Что случилось?

Ягор. Отец твой разбудил меня. Сказал, что на границе стрельба. Старый медведь! Ему все это приснилось! (Подходит к умывальнику, умывается.)

Нателла. Как вы умываетесь в темноте?

Ягор. Подобно сове, я вижу ночью, как днем.

Нателла. Куда вы собрались, отец?

Ягор. Я крепко спал сегодня. Уже по темной ночи, где-то за ущельем, крадется рассвет. Скоро он поднимется на солнечных лапах, и ночь убежит от него, как трусливый шакал. Я пойду к границе, Нателла. Проверю капканы. Может быть, посчастливится — поймаю черно-бурую лисицу и подарю ее тебе.

Нателла. А что вы сделали с медведем, которого выследили прошлой ночыо?

Ягор. Вчера медведь потравил поля в низовьях, и колхозники упрекнули меня, что я плохо охочусь. Но что же я могу сделать, если нельзя стрелять и попусту тревожить покой границы? Разве я виноват, что в медвежий капкан попадается шакал?

Нателла. Шакал — тоже зверь.

Ягор (умылся, вытирает лицо). Шакал — грязный и мерзкий зверь. Он, как враг, перешедший границу, двоедушен, коварен и труслив. А медведь любит мужественную встречу — лицом к лицу: он заревет, поднимет лапу, бросится на тебя, и тогда… держись, охотник. Медведь — мужик честный, боевой!

Нателла. Будь я мужчиной, я была бы охотником.

Стенные часы отбивают пять ударов.

Уже пять часов. Скоро вернется Надир.

За стеной слышен отдаленный волчий вой. Ягор улыбается.

(Улыбается.) Это Надир.

Ягор. И по ночам не дает мне покоя. Обучил весь отряд выть по-волчьи и дразнит меня, словно волк, идущий в капкан.

Нателла. Надир и моего отца дразнит.

Ягор. Старик ругал меня: зачем потакаю Надиру, зачем позволяю молодым говорить голосом волка.

Нателла. Отец мой гордый, и сердце у него каменное.

Ягор (одеваясь). Ты не знаешь своего отца, Нателла, так, как знаю его я. Ты не знаешь, как одинок твой отец. Недавно пристал ко мне: «Хочу, говорит, усыновить твоего Дато, хочу сына иметь». Я чуть не убил старика. Где это видано, чтобы отец отдал родного сына?

Нателла (улыбаясь). Вы любите Дато?

Ягор. Как же мне не любить моего медвежонка! Какой отец не любит своего сына!

Нателла. А почему вы с ним неласковы?

Ягор. Тебе не понять этого, Нателла. Отец не может быть ласковым с сыном. Мои сыновья росли смелыми и отважными. Таким же воспитал и меня отец. Однажды, когда я провинился перед ним, он чуть было не всадил в меня пулю. Отказался от меня, а вскоре умер от тоски.

Нателла. Чем же вы провинились перед ним?

Ягор. Напился пьяным. В голову ударило молодое вино, и молодость моя, и сила. Я бушевал и ранил друга моего отца.

Нателла. А если бы вы совершили еще большее преступление, что тогда бы сделал отец?

Ягор. Конечно, он убил бы меня. (Выходит в другую комнату.)

Осторожно открывается наружная дверь, и в комнату крадучись входит человек. Это Арчил.

Нателла (не видя за ширмой, кто вошел в комнату, думает, что это Надир. Сначала она притаилась, затем рассмеялась). Здравствуй, милый. Не скрывайся. Я сразу узнала тебя.

Арчил испуганно прижался к стене. Нащупывает револьвер в кармане.

Не притворяйся, дорогой! Я сразу узнала тебя! (Радостно и быстро встает, одевается.) Ты ведь сказал, что вернешься на рассвете. А я всю ночь не могла заснуть. Я так ждала тебя, любимый!

Ягор (из другой комнаты). Эй, сын мой! Сардион разбудил меня. Он говорит, что на границе стрельба. Врал, наверное, старый дурак!

Нателла. Отец так напугал меня. Я подумала: «Мой-то ведь на границе».

Ягор (из другой комнаты, ворчит). Одиночество не дает покоя старику и мешает ему спать. Он злится, что ты увел его единственную дочь.

Нателла. Что же ты молчишь, Надир?

Арчил пятится к дверям, ведущим в комнату Ягора.

(Выбегает из-за ширмы; с упреком.) Пришел и молчишь, нехороший Надир. (Неожиданно оказывается перед незнакомым ей человеком. Пятится назад. Испуганно кричит.) Отец Ягор!

Ягор уже собравшийся уйти на охоту, вбегает в комнату Нателлы с ружьем в руке. Отец и сын стоят друг против друга.

Ягор (остолбенел, пристально глядит на сына. Поставил ружье к стене). Ар… чил, сын мой! Ты жив?

Арчил. Отец! (Протягивает к нему руки.)

Ягор (бросается к нему). Сын мой, родной мой! Арчил! Ты жив? Напрасно тебя оплакивали тайком от меня наши старухи.

Арчил (обнимает отца). Конечно, жив, отец. Смотри, какой я!

Ягор. Ты будешь долго жить на свете. Народная мудрость говорит, что человек, которого считали мертвым, живет долго и счастливо.

Арчил. Наш род будет жить вечно, отец.

Ягор. Когда ты приехал, сын? Какой дорогой пришел сюда?

Арчил. Я приехал сегодня морем, отец.

Ягор. Значит, отец может радоваться твоему возвращению и оповестить об этом друзей и соседей?

Арчил (не сводя глаз с Нателлы). Конечно. А как же иначе?

Ягор (обнимает сына). Дорогой мой мальчик! Наконец ты вернулся в отчий дом. Душу отдаст за тебя отец. Ты исцелил мое раненое сердце. Какое счастье! Я — отец трех сыновей, и все они живы, и все они со мной!

Арчил (по-прежнему не сводит глаз с Нателлы, словно изучает ее). Ты ведь помнишь, еще в детстве тянуло меня к путешествиям, к дальним странам, о которых я читал в книгах. Я жил на чужбине. Объехал всю Европу. А потом потянуло на родину, потянуло к тебе, отец, и я вернулся.

Ягор. Я верил, что в жилах моего первенца течет честная кровь Ягора. А это — Нателла. Помнишь маленькую девочку, дочь Сардиона?

Арчил. Как же не помнить!

Ягор. Она — жена моего Надира, твоя невестка.

Арчил. А где Надир?

Ягор. Надир — на посту, он охраняет границу. Он скоро вернется домой. Ты встретишь прославленного брата. Он храбр, как лев, ловок, как тигр, и зорок, как орел.

Арчил. А маленький Дато?

Ягор. Ты не узнаешь его, сын мой. Дато — боевой парень. Он сегодня спит в шалаше, караулит лошадей. Как будет рад Дато твоему возвращению!

Арчил. А ты, отец, все так же крепок, как и раньше; родная земля питает твои корни, и сыновья вокруг тебя — как молодые зеленые ветки.

Ягор (обнимает сына). Мальчик мой! Какая радостная ночь пришла! Какой великолепный день настанет! Нателла, приведи сюда отца. Я хочу поделиться своим счастьем с этим старым медведем. Зови всех к нам в гости. Скажи всем, что Арчил вернулся.

Арчил. Отец!

Ягор. Ступай, Нателла! Созывай гостей. У меня на душе светло и празднично. Я хочу вспомнить молодость. Я сам буду плясать. Я сам буду тамадой на нашем пиру.

Нателла идет к двери, Арчил преграждает ей дорогу.

Арчил. Подожди, Нателла! Никого не зови сюда. Я хочу выспаться до утра.

Ягор. Хорошо, подождем до утра. (Арчилу.) Где твои вещи, сын?

Арчил. Их пришлют из города.

Слышны далекие голоса: «Ау, ау, ау!» Ягор, Нателла и Арчил прислушиваются.

Ягор (хватает ружье). Оказывается, Сардион был прав!

Арчил. В чем дело, отец?

Ягор. Чего ты дрожишь, Арчил? За меня боишься? Думаешь, убьют? (Смеется.) Ты можешь быть спокоен. Ни один волк никогда не уходил от меня. А теперь я ловлю двуногих волков, которые пробираются в нашу страну. Ты можешь гордиться своим отцом, Арчил. Двадцать диверсантов, двадцать хищников, я поймал живьем и пригнал на заставу. (Хочет уйти.)

Арчил (взволнованно). Отец! Остановись!

Ягор. Что с тобой?

Нателла (встревоженно). Отец!

Ягор. Что случилось?

Нателла. Отец, выйди со мной на минуту. Я должна с тобой поговорить.

Арчил. Отец, выслушай меня! Нателла, оставь нас одних.

Нателла. Отец, ты пойдешь со мной?

Арчил. Не слушай ее, отец, останься!

Ягор (встревоженно и внимательно оглядел Арчила и только сейчас заметил, что одежда сына разорвана и лицо расцарапано. Это следы колючек и веток кустарника. Глухо). Нателла, оставь нас одних.

Нателла, не сводя глаз с Ягора и Арчила, выходит в другую комнату.

Арчил. Умоляю тебя, отец! Никто не должен знать о моем возвращении.

Ягор (пошатнулся, словно раненый). Что? Что ты сказал? Повтори. Меня обманывает слух…

Арчил. Не кричи, отец! Нас могут услышать. Никому ни слова о том, что я вернулся. Понял?

Ягор (сел как подкошенный). Почему я должен скрывать твое возвращение?

Арчил. Отец, я перешел границу тайно. Понятно? Если об этом узнают, твой сын будет расстрелян.

Ягор. Кто будет расстрелян?

Арчил. Твой сын. Твой старший сын! Он будет расстрелян большевиками.

Ягор (не может прийти в себя). Что? Что ты сказал, сынок? Ты будешь расстрелян? За что?

Арчил. Я перешел границу тайком. Меня иначе бы не пустили.

Ягор. Я ничего не понимаю. Как это сына не пустят к отцу?

Арчил. Я пришел не только к тебе. У меня есть большое и важное дело. Но враги закрыли мне дорогу.

Ягор. Какие враги? О ком ты говоришь?

Арчил. А разве ты не знаешь, кто враг и кто друг?

Ягор (вскрикнул). Арчил, сын мой!

Арчил. Тише, отец. Тише, я говорю тебе.

Ягор (охватил руками голову Арчила и смотрит ему прямо в глаза). Да, сын мой, мой Арчил, это ты. Это не тревожный сон. Нет, сын вернулся. (В волнении ходит по комнате.) Что мне делать? Что мне с тобой делать, Арчил?

Арчил (следя за каждым движением отца). Спаси, спаси меня, отец!

Ягор (съежившись). О, горе тебе, Ягор! Несчастный Ягор!

Арчил. Не бойся, отец! Я сейчас же уйду. Только бы Нателла нас не выдала…

Ягор. Нас? Кого это «нас»? Что ты хочешь этим сказать?

Арчил. То, что я не узнаю своих близких. Камни и пули летели мне вслед, и не было мне никуда дороги. Я забежал в дом моих двоюродных братьев. Они натравили на меня собак. Вся деревня гналась за мной. Казалось, что деревья снялись со своих мест и хотят настичь меня.

Ягор. Узнали тебя братья?

Арчил. Они узнали меня, отец. Неужели все забыто и нет больше голоса крови?

Ягор. Почему не убила меня ружейная пуля, которой я приветствовал твое рождение?

Арчил. Отец, опомнись. Ты не смеешь так говорить!

Ягор. Зачем я дал тебе жизнь? Зачем ты рос на моих глазах?

Арчил. Приди в себя, отец! Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты живешь в лесу, как медведь. Я объездил весь мир. Я тебе объясню…

Ягор (перебивая). Молчать, говорят тебе, змееныш!.. А я-то мечтал, что мой старший честный сын, может быть, не умер и вернется ко мне, на землю наших отцов, на землю нашего народа. Зачем ты вошел в мой дом и отнял эту последнюю надежду? Зачем ты обесчестил меня? Или ты хочешь, чтобы честного Ягора называли отцом изменника, предателя, собаки?!

Снова слышны тревожные голоса: «Где он?», «Держите его, держите!»

Слышишь, это все из-за тебя. Ты поднял на ноги деревню. Ты нарушил ее сон.

Арчил. Отец, помоги мне!

Ягор. Помочь тебе? Чем?

Арчил. Спаси мне жизнь, отец! (Обнимает его за плечи.) Я пришел только затем, чтобы повидаться с тобой… Шестнадцать лет я не видел тебя, отец. Посмотри мне в глаза. Это я, твой старший сын, твой Арчил…

Ягор. Мой сын? Зачем ты ко мне пришел? Ты ведь знаешь меня.

Арчил. Потому я и пришел, отец…

Ягор. Потому ты и не должен был приходить.

Осторожный стук в дверь.

Эй, кто там?

Арчил. Это мой товарищ. Спаси нас, отец!

Ягор (гневно). Впусти его!

Арчил впускает Вахтанга.

Арчил. Это мой отец.

Вахтанг. Ради всего святого, простите нас, добрый старик. У нас нет другого выхода, и все пути нам отрезаны. Мы скоро уйдем от вас. У нас много дела.

Ягор. А как вы перешли границу? (Арчилу.) Неужели ты сам отыскал эту тропинку?

Арчил. Нет, отец, нас проводил…

Вахтанг (перебивает). Мы проводника не знаем, старик… (Сурово смотрит на Арчила.)

Ягор (Арчилу). Неужели ты не узнал проводника?

Арчил (замявшисъ). Нет, я не мог узнать в темноте… Лицо его было закрыто башлыком.

Ягор. А как вы доверились чужому человеку?

Арчил. Ему доверяет наша организация.

Ягор. Какая организация?

Арчил (замявшись). Вот… наши… наши… друзья.

Вахтанг. Добрый старик, вы успеете в другое время поговорить с вашим сыном. Лучше подумайте, как спасти его.

Ягор. Я об этом и думаю.

Арчил (обрадованно). Я надеялся, что именно тебя, отец, я встречу по ту сторону границы и ты будешь нашим проводником.

Ягор (отшатнувшись). Почему? Как ты смел подумать об этом?

Арчил. Потому что я считал тебя честным человеком и верил, что наша правда — твоя правда.

Ягор. Как ты мог пойти на преступление, изменить родине?! Где честь страны? Честь колхоза? Честь нашего рода? Спрашиваю я тебя, ничтожный и жалкий человек.

Арчил. Замолчи, отец, нам с тобой не сговориться!

Пауза.

Ягор. Скажи, была ли на границе перестрелка?

Арчил. Была жаркая стрельба. Мы потеряли двух товарищей, но уложили какого-то солдата.

Ягор. Солдата?

Арчил. Ну, красноармейца, пограничника, который засел в секрете.

Ягор (вскричал). Несчастный Ягор! Зачем ты спал?

Арчил. Отец!

Вахтанг. Тише, старик. Нас могут услышать.

Ягор. А ты кто такой? Как смел ты, негодяй, войти в мой дом с руками, еще обагренными кровью?

Арчил. Опомнись, отец, это мой друг!

Ягор (отталкивает Арчила к стене). Я тебе не отец. Я отрекаюсь от такого сына. Нет у тебя больше ни отца, ни родины, ни чести!

Слышны тревожные голоса, крики, свистки, далекие выстрелы.

Вахтанг. Заклинаю тебя, старик, не выдавай нас! Укажи дорогу!

Ягор (берет ружье). Ступайте, я вам укажу дорогу!

Арчил. Куда ты ведешь нас?

Ягор. На заставу к лейтенанту, к Надиру, к красноармейцам, к тем, у кого вы сегодня убили товарища. Меня выслушают и поймут бедного старого отца.

Арчил. Значит, ты ведешь своего сына на смерть?

Ягор. Если ты достоин смерти, то пусть кровь твоя смоет пятно с Надира, с Дато, с меня!

Арчил. Чего ты хочешь от меня, отец? Я ни в чем не виноват…

Вахтанг. Спасибо, Арчил. Оказывается, твой отец — гостеприимный хозяин.

Ягор. Мальчишка! Любить гостя — не значит любить врага. Ступайте, говорят вам! (Кричит.) Эй, соседи! Сюда!

Вахтанг (выхватывает револьвер). Замолчи, старик, иначе я убью тебя!

Нателла вбегает и ружьем в руках.

Нателла. Руки вверх!

Вахтанг, остолбенев, роняет револьвер.

Арчил (падает на колени перед Ягором). Отец Ягор, пожалей меня! Пожалей своего первенца, своего Арчила. Я не виновен: я не враг, я никого не убивал.

Ягор (колеблется. Пристально смотрит на Арчила). Арчил! Несчастный мой мальчик. Что мне делать?

Нателла (предостерегающе). Отец Ягор!

Арчил. Зачем ты становишься между отцом и сыном, дикая женщина? (Обнажает кинжал.)

Ягор (бросается к нему и отнимает оружие). Кому ты осмеливаешься это говорить, змееныш? Ты, мужчина, грозишь женщине, жене твоего родного брата? Я не верю тебе, жалкое отродье! (Ударяет Арчила прикладом.) Ступай!

Арчил. Что ты ответишь богу, отец?

Ягор. Твоему богу я ничего не отвечу!

Арчил. Я все равно убегу.

Ягор. Разве ты не знаешь, что моя пуля и в темноте настигает бегущего?

Арчил. Ты не станешь стрелять в своего сына!

Ягор. Это ты узнаешь, если побежишь.

Арчил. Раз так, выслушай меня, старый волк! Если меня поймают, погибнешь ты, погибнет твой Надир, твоя Нателла! Вся семья погибнет!

Ягор. Что ты хочешь этим сказать?

Арчил. Нашим проводником был Сардион.

Ягор (в бешенстве). Какой Сардион?!

Арчил. Твой брат, твой кунак, отец Нателлы, тесть твоего Надира.

Нателла. Отец?!

Ягор. Ты лжешь, негодяй! Ты хочешь очернить самого честного человека нашей деревни.

Арчил. Я говорю правду, отец. Мой товарищ может это подтвердить.

Ягор. Ты лжешь! Сардион не может быть предателем. Ты знаешь, змееныш, как я люблю Сардиона, и хочешь воспользоваться этим!

Нателла. Неужели это отец?

Ягор. Если ты мне не докажешь, я убью тебя.

Арчил. Я говорю правду!

Пауза.

Ягор. Что же, дорого вы заплатили этому старому псу?

Арчил. Нет, денег он не взял.

Ягор. Тогда зачем же он это сделал?

Арчил. Стало быть, он думает так же, как и мы.

Ягор. А почему он так думает?

Арчил. Как почему? Помнишь, отец, каким большим человеком был Сардион? И как его все уважали? Была у него семья, и дом был полная чаша. Песня всегда звенела в его доме. Его друзья, богатые купцы, по ту сторону границы и сейчас вспоминают честного контрабандиста Сардиона. А кто он теперь? Ограбленный, несчастный человек, одинокий, как бездомный пес, и потухший, как очаг в его доме… Неужели тебе не жаль твоего друга, отец?

Ягор. Почему он скрывал это от меня?

Арчил. Потому что он боится тебя, как отца пограничника, как человека, который его может предать!

Ягор (захрипел). Предать?

Арчил. Все вы предали Сардиона. Закрыли для него цепями границу, и он, единственный честный человек среди вас, мечется, как волк в капкане.

Нателла. О, горе тебе. Нателла! Родной отец предал тебя.

Арчил. А ты что думаешь, подлая женщина? Тебе не жаль чужой жизни? Но на родного отца ты не поднимешь руки, язык твой не повернется предать его!

За сценой нарастают тревожные голоса.

Нателла (в бешенстве кричит Ягору). Отец, зови людей!

Ягор (кричит). Эй, товарищи! Сельчане! Сюда, ко мне! На помощь! Они здесь! (Толкнув ногой, распахивает дверь. Вскинув ружье, прицеливается в Арчила и Вахтанга.)

Арчил и Вахтанг обмениваются взглядами. Неожиданное резкое движение — и оба выбегают, скрываясь в темноте. Ягор бежит за ними. За сценой его голос: «Стойте! Ни с места! Буду стрелять!»

Выстрел. Голос Вахтанга за сценой: «Беги, Арчил, пока не поздно!»

Голос Ягора: «Остановись, Арчил, не то я и тебя убью!»

Нателла (стоя в дверях, нервно). Отец Ягор! Отец! Он убежал!

Голос Ягора: «Прощай, мой сын!» Выстрел. Голос Ягора: «Как я любил тебя!» Голос Арчила: «Будь ты проклят!»

Нателла, прислонившись к стене, дрожит. Светильник отбрасывает неясные тени на стены. Гробовая тишина. Тяжелой, медвежьей поступью, шатаясь, входит Ягор. Он волочит за собой ружье.

Ягор (остановился, посмотрел безумными глазами на Нателлу, бормочет). Был у меня сын… Успокойся, Нателла, выпей воды!

Нателла. Отец мой, несчастный отец!

Ягор в изнеможении падает на топчан. Слышны тревожные голоса: «Помогите Ягору!», «Эй, на помощь!», «Помогите Ягору!»

Ягор застонал.

Помогите Ягору! Помогите Ягору!

В открытую дверь вбегают вооруженные колхозники и Алмасхан.

Алмасхан. В чем дело, Ягор?

Ягор молчит, подавленный горем, он не замечает вошедших.

(Подходит к Ягору.) Ягор! Дядя Ягор!

Ягор не слышит.

(Теребит Ягора за плечо.) Приди в себя. Ягор!

Ягор (машинально повторяет). Приди в себя, Ягор! (Очнулся.) Что?.. Что вы говорите?.. (Поднимает голову. Непонимающе осматривается по сторонам, вскакивает и рычит, как человек, потерявший разум.) В чем дело? Что вам нужно от меня? Вон! Убирайтесь вон отсюда!

Голоса:

— Ягор!

— Что с тобой, Ягор?

— Успокойся, Ягор!

Ягор. Оставьте меня в покое! Оставьте меня!

Все бросаются к дверям, но останавливаются, увидев входящего Амирана.

Амиран (печально глядит на Ягора. Сняв фуражку, тихо). Ягор!

Ягор (весь съежился. С мольбой глядит на Амирана. Руки у пего трясутся. Как бы уверенный в том, что Амиран принес ему дурную весть, тихо, печальным голосом). Амиран, Амиран, сын мой! Не говори. Я умоляю тебя! Ничего не говори мне.

Нателла (срывается с места. Испуганно). Амиран! Лейтенант!

В это время шестеро красноармейцев на носилках вносят тело Надира; низко опустив голову, идет Дато с винтовкой Надира в руках. Ягор пятится от тела сына. Тело опускают на землю.

Ягор (окидывает взглядом присутствующих, подходит к носилкам, опускается на колени). Какой великолепный день наступает! Сколько гостей будет у нас на пиру, мертвые мои сыновья! Надир, прости твоего старого отца. Почему я так крепко спал в эту ночь? Почему я не был с тобой в бою и грудью не прикрыл тебя, мой мальчик, мой герой?

Нателла (до сих пор стояла как окаменелая. Не выдержала, с плачем бросается на носилки). Надир! Мой Надир!

Дато тихо подходит к отцу и обнимает его за плечи.

Ягор. Мальчик мой, Дато! Один ты остался у меня. Горе душит тебя, а глаза твои сухи. Это признак мужества, мой мальчик. (Встает. Снова берет ружье. Медленно идет по комнате, и ружье волочится за ним. Внимательно всматривается в лица всех присутствующих.) А где же Сардион? Почему я не вижу Сардиона? (Берет ружье на изготовку и выбегает из комнаты.)

Действие третье

Амиран. Говори, Алмасхан! Народ слушает тебя.

Алмасхан. Что мне сказать, Амиран? Горе помутило мне разум. Кто тот проклятый предатель, что темными ночами, как шакал, крадется по нашим тропинкам? Кто указал пуле врага дорогу к сердцу нашего Надира?

Первый колхозник. Кто этот человек? Мы все знаем друг друга. Мы выросли вместе.

Старик колхозник. Кто среди нас предатель? Кто готовит нам измену из-за угла? На кого из братьев наших должно пасть подозрение, тяжелое как смерть? Мы должны разыскать и всенародно судить убийцу, который покрыл позором нашу деревню. Пусть жена откажется от него, пусть дети проклянут его, пусть собаки растерзают его, пусть солнечный луч не упадет на него, пусть земля откажется от его следов.

Голоса:

— Ты прав, Бетлар!

— Пусть прах его не осквернит нашей земли!

Первый колхозник. Братья, что мы скажем старику Ягору, когда он будет искать предателя, убийцу его сына? Что мы скажем осиротевшей Нателле и ее бедному отцу Сардиону?

Второй колхозник. Я не сомкну глаз до тех пор, пока не увижу предателя стоящим на коленях перед народом и молящим о пощаде, пока не услышу справедливого и гневного голоса народа.

Третий колхозник. Товарищ лейтенант, а может быть, Арчил сам был проводником диверсантов? Он здесь родился, он вырос в этих лесах, он знал каждую тропинку в наших ущельях.

Амиран. Нет, Арчил никогда не нашел бы дороги. И Надир перед смертью успел сказать, что путь врагам указывал кто-то из нашей деревни.

Первый колхозник. Неужели Надир не узнал его? Кто это был?

Амиран. Вчера была темная, безлунная ночь. Надиру показалось, что это был…

Второй колхозник. Кто?.. Говори — кто?

Амиран. Не нужно об этом говорить. Мы проверили. Надир ошибся, его зоркие глаза изменили ему в предсмертный час. И смерть его поэтому была вдвойне мучительной и тяжелой. Не нужно об этом говорить. Не нужно умножать горе Ягора, которое больше, чем может вместить человеческое сердце.

Алмасхан. Темная ночь, ты убила нашего Надира!

Амиран. Нет, друзья! Нам не страшны безлунные ночи. Как нерушимая преграда, стоит советская граница, и чем темнее ночь, тем зорче взгляд красноармейца. Надира убил тот. кто дал врагу возможность воспользоваться этой темной ночью. Кто знает, может быть, враг находится здесь, среди нас, лицемерно оплакивает гибель Надира, злой и черный человек, а сам замышляет новое предательство?

Народ в смятении. Колхозники оглядывают друг друга.

Голоса:

— Кто бы это мог быть?

— Кто среди нас изменник?

— Кто сделал вдовой Нателлу?

Первый колхозник. Бедный Ягор! До какого тяжелого дня довелось тебе дожить, несчастный старик!

Амиран. Где Ягор? Его нельзя оставлять одного. Пусть старики охотники приведут его сюда.

Второй колхозник. Он с Сардионом с утра бродит по лесу и вспоминает молодость. Он стонет, как раненый медведь, и все заставляет своего друга рассказывать, как они вместе росли, как возмужали, как ходили на охоту.

Первый колхозник. Как бы не сошел с ума несчастный старик.

Алмасхан. Все может случиться. Сразу двух сыновей потерял человек.

Первый колхозник. Несчастный Ягор!

Движение в толпе.

Голоса:

— Идут! Ягор идет, Ягор с Сардионом.

— Смотрите, Сардион поддерживает его!

— Эх, старый медведь Ягор! Железное у него сердце!

— Как он ухватился рукой за Сардиона!..

— Какая большая дружба, какая великая любовь у них!

Алмасхан. Замолчите, сельчане! Сердце Ягора не выносит жалости. Молчаливой скорбью встретим мы его великое горе.

Тишина. Все опускают головы. Входят Ягор с Сардионом. Народ расступается, давая им дорогу. Они идут, взявшись за руки, как братья, как друзья. У Ягора за плечами ружье. Сардион заметно прихрамывает. Оба они подходят к Амирану и останавливаются перед ним.

Ягор (оглядывает народ, затем смотрит на Сардиона). Сардион, ты любил моего мальчика, моего орла?

Сардион молчит.

Почему ты молчишь? Ты ведь любил его? Спрашиваю я, несчастный, осиротевший отец.

Сардион. Зачем ты разрываешь мое сердце? Разве ты не знаешь, что и я любил Надира, как родного сына.

Ягор. Помнишь, Сардион, нашу молодость, которая прошумела, как буря?

Сардион (вздохнул). Помню, Ягор.

Ягор. Помнишь ли ты, Сардион, как мы однажды поймали разбойника, который грабил наш народ, и ты рассек ему сердце своим острым кинжалом? Чем провинился перед тобой этот разбойник?

Сардион. Не передо мной он провинился, а перед народом. Темной ночыо, как волк, рыскал он по тропинкам и грабил одиноких бедных путников. Ради жалкой добычи он убил свою совесть, свою честь. Он хотел убить тебя, моего друга. Вот почему я поднял на него оружие.

Ягор. Помнишь ли ты, Сардион, ту темную ночь, когда мы вдвоем похитили девушку, которая стала моей женой и матерью Надира? Помнишь, как ты отстреливался от ее родичей, которые преследовали нас? Скажи, Сардион, зачем ты помогал мне тогда?

Сардион. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

Ягор. Потому что я хочу, чтобы весь народ понял, какую силу имеет дружба и что она может сделать с людьми.

Сардион. Я помогал тебе потому, что ты был бедняком, а девушку хотели выдать за другого, за богатого. Я помогал потому, что девушка любила тебя и ты без нее был как рыба, выброшенная на берег. Я помогал потому, что не было и нет у меня лучшего друга, чем ты, Ягор.

Ягор. Скажи, Сардион! Неужели в ту ночь ты не думал о смерти, когда во имя дружбы подставлял грудь под пули?

Сардион. Как же я мог не пожертвовать собой для друга, для брата?

Ягор. Пусть твоя честь ответит мне: есть ли в жизни твоей что-нибудь скрытое от меня?

Сардион молчит.

Говори, старик! Посмотри мне в глаза и отвечай!

Сардион. Нет у меня тайн от тебя, Ягор.

Ягор (грозно). Ты лжешь, старая собака! Ты лжешь, изменник!

Голоса:

— Что он сказал?

— Неужели его разум помутился?

Сардион. Что с тобой, Ягор?

Ягор. Вчера была темная ночь, старый шакал. На рассвете ты звал меня: «На границе тревога!»

Сардион. Да, я звал тебя.

Ягор. А где ты был ночью?

Сардион. Дома, спал.

Ягор. Ты лжешь, бессовестный человек!

Голоса:

— Что? Что он говорит?

— Кто лжет?

Сардион. Ягор, как ты смеешь? Горе помутило твой рассудок. Наша дружба и эти седины мои…

Ягор (прерывает). Ты дожил до седин только для того, чтобы продать свою родину, отравить свою честь и убить свою совесть! Ты изменник, и нет тебе места на советской земле!

Голоса:

— Изменник?

— Ягор! Что ты сказал?

— Сардион, что говорит Ягор?

Ягор. Ты убил моего Надира, своего зятя! Ты сделал вдовой свою дочь!.. Ты указал дорогу врагам родины и привел их сюда! Земля еще не рождала такого предателя, как ты, Сардион! Я, старый и глупый слепец, пятьдесят лет считал тебя своим лучшим другом, своим нареченным братом. Зрение обмануло меня, чутье изменило мне. Волка узнаю я по запаху, а тебя не учуял, мерзкий и поганый шакал!

Голоса:

— Верно ли это, Ягор?

— Неужели Сардион изменник?

— Обдумай, что ты сказал.

— Так ли это, Сардион?

— Отвечай, старик! Оправдайся, если можешь!

Сардион (кричит). Ты лжешь, старик! Ты клевещешь на меня!

Ягор в исступлении бросается на Сардиона. Их пытаются разнять.

Ягор. Пустите! Я убью его, как бешеную собаку! Целый день я таскал его за собой по лесу, заставлял говорить, но старая лиса не сознавалась. Я хотел задушить его собственными руками, но советский закон для меня — закон. И я привел преступника сюда, к односельчанам, к бойцам. Пусть обвинит его могила моего сына и его зятя.

Сардион (салі двинулся на Ягора). Как ты смеешь, безумный старик?

Его останавливают.

Товарищи! Ягор сошел с ума от горя. Сельчане, помогите! (Подбегает то к одному, то к другому.) Помогите, говорю я! Он безумный, он клевещет на меня! Он хочет погубить меня! Вы ведь знаете меня… Вы ведь верите мне. Я ни одну ночь не покидал своего дома. Я одинокий, бедный старик! Скажите что-нибудь! Почему вы молчите? Неужели вы думаете, что я привел врагов, чтобы убить моего зятя, любимого Надира, мужа моей единственной дочери?.. Неужели вы думаете, что я мог сам убить свое счастье?.. Чего вы молчите? Я спрашиваю: неужели вы верите этой старой собаке? (Подбегает к Амирану.) Лейтенант! Товарищ лейтенант!.. Скажите что-нибудь! Вы же знаете меня как честного человека.

Голоса:

— Нателла!

— Нателла!

— Нателла идет!

Толпа расступается. Входит убитая горем Нателла. Все опустили головы.

Нателла (останавливается перед Амираном). Амиран! Силы изменили мне. Я была наедине с моим горем, но я пришла… Я должна сказать.

Сардион (бросается к Нателле). Дочь моя! Ягор клевещет на меня! Он сошел с ума! Ты ведь веришь своему отцу?

Нателла (останавливает его движением руки). Не смей подходить ко мне! Не пачкай меня кровавыми руками. Еще вчера ты клеветал на Ягора, на моего настоящего отца. Еще вчера ты жалел, что отдал меня в семью предателя.

Сардион. Что ты, дочь моя! Неужели ты не узнаешь своего отца?

Нателла. Нет, я не узнаю тебя. Ты мне не отец!

Сардион. Кто же воспитал тебя?

Нателла. Не ты, изменник. Меня воспитала честная женщина, моя покойная мать. А ты все время жалел, что у тебя нет сына.

Сардион. Тебя обманул Ягор, дочь моя!

Нателла (подходит к Сардиону). Отдай мне моего Надира. Зачем ты отнял его у меня? Зачем ты благословил мое замужество, а сам готовил черное дело и смерть?

Сардион съежился. Колхозники грозно двинулись на него.

Голоса:

— Отвечай!

— Почему ты молчишь?

Народ окружает Сардиона тесным кольцом.

Нателла. Отец! (Бросается к Ягору.)

Ягор (прижимая к груди Нателлу). Успокойся, родная дочь моя! Сегодня дважды рассекли твое сердце. И обе раны нанес твой отец. Если бы не он, никто другой не нашел бы тех тайных тропинок, которые привели пули врагов к сердцу Надира.

Амиран. Товарищи! Не надо бояться лесного волка, который, оскалясь, нападает на охотника. Опаснее прирученный, домашний волк, который лижет руку хозяина для того, чтобы потом сзади наброситься на него.

Двое вооруженных бойцов становятся около Сардиона. Общее внимание. Настороженная тишина.

Сардион. Я волк, а не дворовая собака. Я дикий и лесной волк, и вам не приручить меня! (Ягору.) Когда мы бродили сегодня по лесу, в твоих мутных от мести глазах я, как в зеркале, увидел свой конец, почуял свою смерть — и не поверил. Я мог всегда предать тебя смерти. Еще и сегодня в лесу ты был как раненый зверь, и я мог добить тебя. Но я этого не сделал: я считал тебя своим другом, а ты нарушил святой закон дружбы и теперь убиваешь меня.

Ягор. Дружба твоя как труха из гнилого дупла, и я не верю ей. Не я один — народ убивает тебя.

Сардион. Значит, конец! (Оглядывается по сторонам.) Теперь и я вспомню свою жизнь, которая отзвенела, как битва. Помнишь, Ягор, граница всегда была открыта для меня, и я, как ветер, перелетал ее с десятками моих людей. А теперь вы обнесли границу колючей проволокой, расставили на границе своих сыновей, каждый из вас стал пограничником. Время заперло мое ремесло. Вспомни, Ягор, сколько земли было у меня, — и это была моя земля. Как привольны и зелены были пастбища, — и это были мои пастбища. Как же мне не ждать часа, когда время повернет обратно!

Ягор. Время не повернет обратно. Ты умрешь, и ворон постыдится выклевать тебе глаза, шакал не захочет обнюхать твой труп. А мы будем жить! И вечно, пока солнце стоит в небе, все останется наше: и земля, и пастбища, и скот. Наше, потому что мы хозяева советской земли.

1937

Перевод с грузинского А. Гольдмапа