Тысяча и одна ночь. В 12 томах

РАССКАЗ О ЗАРЕЗАННОЙ ЖЕНЩИНЕ, О ТРЕХ ЯБЛОКАХ И О НЕГРЕ РИГАНЕ

В одну прекрасную ночь среди других ночей халиф Гарун аль-Рашид сказал Джафару аль-Бармаки:

— Я желаю походить с тобою эту ночь по городу, чтобы произвести разведку о правителях и вали[66]. У меня твердое намерение устранить всех тех, на которых мне будут принесены жалобы.

И Джафар отвечал:

— Слушаю и повинуюсь!

И вот халиф, Джафар и меченосец Масрур переоделись, вышли и принялись ходить по улицам Багдада, пока наконец не увидели в одном переулке старика весьма преклонного возраста, который нес на голове рыболовную сеть и корзину, а в руке держал палку. Он шел медленным шагом, напевая про себя следующие стихи:

Услышав эти жалобные стихи, халиф сказал Джафару: — Эти стихи и вид этого бедного человека обличают крайнюю нужду.

Потом он приблизился к старику и сказал ему:

— О шейх, каково твое ремесло?

И тот отвечал:

— О господин мой, я рыбак. И я очень беден, и у меня большая семья. И вот с полудня и до сего времени я был вне своего дома на работе, и Аллах не соблаговолил дать мне хлеба, которым я мог бы накормить своих детей. И вот у меня явилось отвращение к самому себе и своей жизни, и я не желаю себе ничего более, кроме смерти.

Тогда халиф сказал ему:

— Не можешь ли ты пройти с нами к Тигру и забросить свою сеть с берега в реку на мое счастье, чтобы мне узнать мою судьбу? И все, что ты вытащишь из воды, я покупаю у тебя и плачу тебе сто динаров.

И старик обрадовался этим словам и отвечал:

— Я принимаю твое предложение и возвращаюсь с вами обратно!

И рыбак пошел с ними к Тигру и забросил свою сеть и начал выжидать; потом он потащил сеть за веревку, и сеть показалась из воды. И старый рыбак нашел в сети запертый сундук и, поднимая его, заметил, что он очень тяжел. И халиф попробовал поднять его и тоже нашел, что сундук очень тяжел. И он тотчас же отдал рыбаку сто динаров, и тот ушел совершенно утешенный.

Тогда Джафар и Масрур взялись за сундук и принесли его во дворец. И халиф приказал зажечь светильники, и Джафар с Масруром приблизились к сундуку и взломали его. И они нашли в нем корзину из пальмовых листьев, зашитую красною шерстью; они разрезали шерстяные нитки и нашли в корзине ковер; они подняли ковер и под ним нашли большое белое женское покрывало; они приподняли покрывало и под ним нашли белую, точно самородное серебро, молодую женщину, убитую и изрезанную на куски.

При этом зрелище халиф не мог удержаться от слез, которые потекли по его щекам; но потом он обратился, полный ярости, к Джафару и закричал:

— Ты собака, а не визирь! Вот что происходит в мое царствование! Учиняются убийства, и жертвы топятся в реке! И кровь ее падет на меня в день Страшного суда и тяжко обременит мою совесть!

Аллах свидетель! Убийца должен получить возмездие, и я должен казнить его! Что же до тебя, о Джафар, то клянусь, что как верно мое прямое происхождение от халифа племени Бани Аббас, так верно то, что, если ты не представишь мне убийцу этой женщины, за которую я хочу отомстить, я распну на воротах моего дворца тебя и сорок твоих двоюродных братьев!

И халиф был полон гнева.

И Джафар сказал ему:

— Дай мне три дня сроку!

И он отвечал:

— Даю их тебе!

Тогда Джафар покинул дворец и, полный горечи, шел по городу, так разговаривая сам с собою: «Как могу я когда-либо узнать, кто убил эту молодую женщину, или найти ее убийцу и представить его халифу? С другой стороны, если я представлю не убийцу, а кого-нибудь другого, который умрет вместо него, то этот поступок отяготит мою совесть. Итак, я не знаю, что мне остается делать».

И Джафар вступил в свой дом и оставался в нем в течение трех дней данного ему срока в совершенном отчаянии. А на четвертый день халиф прислал за ним. И когда он предстал перед ним, халиф спросил его:

— Где убийца этой молодой женщины?

Джафар отвечал:

— Мог ли я разгадать невидимое и сокровенное, чтобы узнать убийцу среди всех остальных жителей города?

Тогда халиф пришел в страшную ярость и приказал распять Джафара на воротах своего дворца и приказал глашатаям объявить об этом по всему городу и его окрестностям, возглашая:

— Всякий, кто желает присутствовать при зрелище распятия Джафара аль-Бармаки, визиря халифа, и при распятии сорока из рода Бармакдов на воротах дворца, да шествует для присутствия при этом зрелище!

И все жители Багдада шли по всем улицам, чтобы присутствовать при распятии Джафара и его двоюродных братьев; но никто не знал причины этого; и все были огорчены и оплакивали их, ибо Джафар и все Бармакиды были любимы за их благодеяния и щедроты.

Когда было воздвигнуто древо пытки, приговоренных поставили под ним, ожидая приказания халифа для начала казни. И вдруг в то время, как все жители города заливались слезами, какой-то красивый и хорошо одетый молодой человек стремительно протеснился сквозь толпу и, представ пред Джафаром, сказал ему:

— Да будет даровано тебе избавление, о государь мой, величайший из всех великих вельмож, прибежище всех несчастных! Ибо я и есть тот, который убил эту женщину, разрезанную на куски, и который положил ее в сундук, выловленный вами из Тигра! Убей поэтому меня и направь на меня твое возмездие!

Когда Джафар услышал эти слова молодого человека, он очень обрадовался за самого себя, но сильно опечалился за молодого человека.

И он потребовал от него более подробного разъяснения, как вдруг какой-то почтенный старец раздвинул толпу, стал рядом с Джафаром и молодым человеком и, поклонившись им, сказал:

— О визирь, не верь словам этого молодого человека, ибо вовсе не он убийца этой молодой женщины, а я, я один! И только мне одному должен ты воздать мщением за это!

Но молодой человек сказал:

— О визирь, этот шейх бредит и сам не знает, что говорит. Я повторяю тебе, что я и есть тот, который убил ее! Я один только должен быть наказан!

Тогда шейх сказал:

— О дитя мое! Ты еще молод, ты должен еще любить жизнь! Я же стар и уже пресытился этим миром. Да послужу я выкупом за тебя, за визиря и его двоюродных братьев! Я повторяю еще раз, что убийца — я. И возмездие должно обратиться на меня!

Тогда Джафар с согласия начальника стражи увел молодого человека и старика, предстал с ними пред халифом и сказал:

— О эмир правоверных, вот перед тобою убийца молодой женщины!

И халиф спросил:

— Который же?

И Джафар сказал:

— Этот молодой человек и этот шейх, каждый заявляет и утверждает, что он и есть убийца.

Тогда халиф взглянул на шейха и молодого человека и сказал им:

— Который же из вас двоих убил молодую женщину?

Молодой человек отвечал:

— Это я!

Но шейх сказал:

— Нет! Это я один!

Тогда халиф, не расспрашивая более, сказал Джафару:

— Возьми их обоих и распни!

Но Джафар возразил на это:

— Если только один из них убийца, то казнь другого будет величайшей несправедливостью!

Тогда молодой человек воскликнул:

— Клянусь Тем, Кто поднял на эту высоту небеса и опустил на эту глубину землю, что я один убил молодую женщину! И вот доказательства этому! — И тут молодой человек объявил о находке, сделанной халифом, Джафаром и Масруром и известной только им.

И халиф убедился в виновности молодого человека и пришел в крайнее удивление и сказал молодому человеку:

— Но ради чего совершено это убийство? Ради чего это признание твоего участия в нем, не вынужденное ни одним ударом палки? И что за причина того, что ты требуешь себе наказание?

Тогда молодой человек сказал:

— Знай, о эмир правоверных, что молодая женщина была моей женой и дочерью этого шейха, который, следовательно, приходится мне тестем. Я женился на ней, когда она была еще молода и невинна. И Аллах даровал мне от нее трех детей мужского пола и дочку, младшую. И она продолжала любить меня и служить мне; и я не замечал за ней ничего достойного порицания.

Однако в начале этого месяца она впала в тяжкую болезнь; и я велел позвать самых сведущих врачей, которые и не преминули излечить ее с помощью Аллаха. И вот поскольку я не спал с ней с самого начала ее болезни, у меня теперь явилось желание, но я хотел, чтобы она раньше приняла ванну.

Но она сказала мне:

— Прежде чем идти в хаммам, я хочу, чтобы было удовлетворено одно мое желание.

И я сказал ей:

— Каково же твое желание?

Она отвечала:

— Я желаю иметь яблоко, чтобы насладиться его запахом и откусить один кусочек.

И вот я тотчас же пошел на рынок, чтобы купить яблоко, хотя бы ценою золотого динара! И я искал по всем фруктовым лавкам, но в них не было ни одного яблока! И я возвратился совершенно опечаленный домой и не осмелился видеться с женой; и я всю ночь проходил, размышляя, какими средствами раздобыть мне одно яблоко. И утром, на рассвете, я вышел из своего дома и направился в сады, и я обошел их один за другим, дерево за деревом, но безуспешно. Но на своем пути я встретил старика — сторожа одного сада — и осведомился у него о яблоках.

И он сказал мне:

— Дитя мое, это вещь, которую найти очень трудно по той простой причине, что ее нигде нет, кроме Басры, во фруктовом саду повелителя правоверных, но и там иметь ее очень трудно, поскольку стражи тщательно оберегают яблоки, предназначенные только для стола самого халифа.

Тогда я возвратился к своей жене и рассказал ей обо всем этом, но моя любовь к ней заставила меня поспешно приготовиться к путешествию. И я поехал, и находился в пути целых пятнадцать дней, и днем и ночью, пока не прибыл в Басру и не возвратился обратно; и судьба благоприятствовала мне, и я возвратился к своей жене с тремя яблоками, купленными у стража фруктового сада в Басре за три динара.

И я вошел очень радостный к своей жене и поднес ей три яблока; но она, увидев их, не выказала почти никаких признаков удовольствия и бросила их небрежно на ложе возле себя. И я увидел, что во время моего отсутствия к жене возвратилась лихорадка, и очень сильная; и моя жена была больна еще двенадцать дней, и я ни на одно мгновение не покидал ее. Но благодарение Аллаху, к концу этого времени к ней возвратилось здоровье; и я мог наконец выйти из дому и пойти в свою лавку; и я начал опять продавать и покупать.

И вот когда я уже сидел в своей лавке, около полудня мимо меня прошел негр, держа в руке яблоко, которым он играл. Тогда я сказал ему:

— Эй! Друг мой, где взял ты это яблоко? Скажи мне, так как и я хочу купить себе такое же.

Услышав эти слова, негр рассмеялся и сказал:

— Я получил его от своей любовницы! Я пришел повидаться с ней, но, так как я некоторое время ее не видел, я нашел ее больной, и возле нее лежало три яблока; и на мои расспросы она сказала мне: «Вообрази только себе, о возлюбленный мой, печальные рога моего супруга, который ездил в саму Басру, чтобы купить мне их, и купил он их за три золотых динара!» И после этого она подарила мне это яблоко, которое я теперь держу в своей руке.

Когда негр сказал эти слова, о эмир правоверных, в глазах моих все потемнело; и я тотчас же запер свою лавку и возвратился домой, потеряв по дороге всякий разум под наплывом ярости. И я осмотрел постель и действительно не нашел третьего яблока.

И тогда я сказал жене своей:

— Но где же третье яблоко?

И она отвечала мне:

— Не знаю, не имею никакого понятия!

^{И утром, на рассвете, я вышел из своего дома и направился в сады, и я обошел их один за другим.}

Тогда я поверил словам негра и бросился на нее с ножом в руке, и я поставил свои колени на ее живот и изрезал ее ударами ножа; и я отрезал ей голову и члены и сложил все это в корзину со всевозможной поспешностью и потом прикрыл все это покрывалом и ковром и положил все в сундук и запер его. Потом я взвалил этот сундук на своего мула и тотчас же отвез его к Тигру и бросил его в воду, и все это я сделал собственными руками.

И вот теперь, о повелитель правоверных, я умоляю тебя казнить меня смертью в наказание за мое преступление, чтобы этим искупить его, ибо я очень боюсь отдавать в нем отчет в день Страшного суда!

Когда же я бросил сундук в Тигр, то затем, никем не замеченный, я вернулся домой. И я нашел там младшего своего сына, который плакал. И хотя я знал, что ему ничего не известно о смерти его матери, однако я спросил его:

— О чем ты плачешь?

И он ответил мне:

— Я взял одно из яблок, которые были у моей матери, и вышел с ним на улицу поиграть с моими братьями, и я увидел большого негра, который проходил мимо меня, и он вырвал у меня из рук яблоко и сказал мне: «Откуда у тебя это яблоко?» И я ответил ему: «Оно у меня от моего отца, который ездил за ним и привез его моей матери вместе с двумя другими, такими же, которые он купил в Басре за три динара». Однако, несмотря на мои слова, негр не возвратил мне яблоко, и он ударил меня и ушел и унес это яблоко! И вот теперь я боюсь, что мать будет бить меня за это яблоко!

При этих словах ребенка я понял, что негр солгал относительно дочери моего дяди и что я только напрасно убил ее!

И я уже пролил много слез, когда ко мне приехал мой тесть, этот почтенный шейх, который теперь здесь со мною. И я рассказал ему эту печальную историю. Тогда он сел рядом со мною и тоже заплакал. И мы оба плакали до самой полуночи. И мы приступили к совершению погребальных обрядов, которые длились пять дней. И до сих пор мы продолжаем оплакивать эту смерть.

И я заклинаю тебя, о эмир правоверных, священной памятью твоих предков поскорее казнить меня и воздать мне должное возмездие за это убийство.

Выслушав это повествование, халиф пришел в крайнее изумление и воскликнул:

— Клянусь Аллахом! Я желаю убить этого вероломного негра!

Но, дойдя до этого места в своем рассказе, Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно замолкла.

А когда наступила

она сказала:

Рассказывали мне, о счастливый царь, что халиф поклялся убить этого негра, после того как увидел, что молодой человек достоин прощения.

И халиф обратился к Джафару и сказал ему:

— Приведи мне этого вероломного негра, который был виною всего этого происшествия! И если ты не найдешь его, ты сам умрешь вместо него!

И Джафар ушел с плачем и так говорил себе: «Где же я найду его, чтобы представить пред его очи? По такой же случайности, по какой мог не разбиться горшок, который упал на землю, и я избежал смерти в первый раз. Но теперь?.. Впрочем, Тот, Кто пожелал спасти меня в первый раз, может быть, пожелает спасти меня и во второй раз? Что же касается меня, то, клянусь Аллахом, я просижу эти три дня у себя дома, не трогаясь с места. Ибо к чему могут привести напрасные розыски? Я предаю себя правосудию Всевышнего!»

И действительно, Джафар не выходил из дому в течение трех дней данного ему срока. И вот на четвертый день он пошел к кади и у него составил свое духовное завещание и затем в слезах начал прощаться со своими детьми. А потом пришел посланец халифа и сказал ему, что халиф по-прежнему хочет казнить его, если он не найдет негра. И Джафар заплакал еще сильнее, и вместе с ним заплакали его дети. И он захотел в последний раз еще обнять дочку, младшую из своих детей, которую он любил больше всех остальных; и он прижал ее к своей груди, и мысль, что ему необходимо с нею расстаться, заставила его пролить много слез. И вот когда он прижимал ее к себе, он почувствовал что-то круглое в кармане у девочки, и он спросил ее:

— Что это у тебя в кармане?

И она отвечала:

— О отец мой, это яблоко! Мне дал его наш негр Риган. И оно у меня уже четыре дня. Но Риган дал его мне только тогда, когда получил от меня два динара.

При этих словах о негре и яблоке Джафар почувствовал неудержимый прилив радости и воскликнул:

— О Спаситель!

Потом он приказал позвать негра Ригана. И когда тот пришел, Джафар спросил его:

— Откуда это яблоко?

И он отвечал:

— О господин мой, пять дней тому назад, проходя по городу, я зашел в один переулок и увидел в нем играющих детей, и у одного из них было в руках это яблоко. И я ударил его и отобрал это яблоко, а ребенок заплакал и сказал мне: «Это яблоко моей матери, которая больна. Она пожелала иметь яблоко, и мой отец ездил искать его в Басру и привез его вместе с двумя такими же яблоками и заплатил за них три золотых динара. И я взял одно из них, чтобы поиграть им». И ребенок опять заплакал. Однако я, вместо того чтобы успокоить его плач, ушел домой с этим яблоком и отдал его за два динара госпоже своей, твоей дочери.

При этом рассказе Джафар пришел в чрезмерное изумление стечением всех этих тревожных обстоятельств и смерти молодой женщины, происшедших из-за лжи его негра Ригана. И он приказал тотчас же бросить его в темницу. И, радуясь своему избавлению от верной смерти, Джафар произнес следующие стихи:

Коль все твои несчастья от раба, Зачем себя не пробуешь избавить Ты от него? Ужель не знаешь ты: Есть тьмы рабов, душа ж твоя — едина, Ее ничто не может заменить!

И Джафар скоро опомнился, взял с собою негра и представил его пред лицом халифа, которому и рассказал всю эту историю.

И халиф Гарун аль-Рашид был так удивлен ею, что приказал внести эту историю в летописи для сохранения ее в назидание людям.

Однако Джафар сказал ему:

— Не очень удивляйся этой истории, о повелитель правоверных, ибо она далеко не сравнится с историей визиря Нуреддина и его брата Шамзеддина.

И халиф воскликнул:

— Что же это за история, еще более удивительная, чем та, которую мы только что услышали?

И Джафар сказал:

— О эмир правоверных, я расскажу ее тебе только при том условии, что ты простишь моего негра Ригана за его бессознательный проступок!

И халиф отвечал:

— Да будет так! Я дарю тебе его кровь.

Тогда Джафар аль-Бармаки начал свой рассказ так: