Глава 12


Пока Мадлен Дюжарден показывала инспектору Джемани запасник и отвечала на его вопросы, уже закончилось первое утреннее заседание. Как и было условлено, она присоединилась к Жизель Дамбер, которой не терпелось вернуться в дом, где она оставила дочь под присмотром соседки.

Мадлен Дюжарден в свое время откупила дом Поля Думе на углу улицы Гран-Же. Своими классическими пропорциями и основательностью жилище наводило на мысли о родстве душ, которое можно встретить только в провинции. С улицы, через высокие окна, можно было видеть книжные полки с лежащими в восхитительном беспорядке книгами.

Когда они открыли дверь, кошка Жизель Дамбер не упустила случая выскользнуть на улицу из дома, где ее на два дня заперли для ее же собственной безопасности; она устала от такого заточения. Карамель, полосатая кошка Мадлен, возникла, словно фея, на прилегающей стене; ее желтые бока, пылающие на солнце, раздувались от ярости. Персидская кошка застыла на месте, и ее шерсть вздыбилась.

Обе кошки впились глазами друг в друга, обмениваясь протяжным угрожающим речитативом, предвестником битвы. Карамель урчала глухо, будто хищник, желающий парализовать свою жертву; временами ее утробное урчание перекрывалось более высокими нотами Катиши, которую, похоже, совсем не страшило завывание соперницы.

Женщины не двигались, дабы не нарушать проявления сигнального кода, заложенного в животных природой. Урчание Карамели стало более угрожающим, напоминающим хрип умирающего, и Жизель вздрогнула. По закону противоположностей угроза Катиши перешла в пронзительный, почти невыносимый вой. Инстинктивно стараясь спрятаться, обе подруги решили войти в дом, предоставив животным продолжать их нескончаемый дуэт.

Однако звук их шагов, как по мановению волшебной палочки, разрядил напряженность. Катиша последовала за Жизель и, словно голубая стрела, промчалась мимо и исчезла в доме. Лишившись объекта своей ярости, недоумевающая Карамель поменяла регистр, издала что-то вроде покашливания, чтобы не потерять лицо, и пометила отвоеванную территорию.

— Мама! Посмотри!

Анжела гордо протянула матери канву с большими дырами, по краям которых болтались обрывки зеленых и синих шерстяных ниток.

— Посмотри на кораблик! Вот вырасту и стану моряком…

— И куда же ты поплывешь?

— На самый конец моря, — мечтательно произнес ребенок.

«Она покинет меня… Видно, так суждено…» — подумала Жизель.

И, повернувшись к мадам Драпье, которая проявила инициативу, преподав девочке урок вышивания, с натужным юмором спросила:

— Значит, вы хотите сделать из моей дочери отменную вышивальщицу?

— Надо же научить ее какому-нибудь женскому делу, — парировала мадам Драпье.

— Шитье — лучшее средство развить мечтательность! — поддержала ее Мадлен.

— А также умение готовить, знание секретов счастливой семейной жизни! — прибавила мадам Драпье с обезоруживающим простодушием. — Я приготовила вам свежую щуку из наших прудов, пирог со шпинатом, а на десерт наше мороженое.

После обеда Жизель вступила в каждодневную борьбу с Анжелой, пытаясь уложить ее в постель для послеобеденного сна. Стараясь выиграть время, ребенок прибегнул к обычной стратегии:

— Ты мне расскажешь сказку?

— У меня для тебя есть книжка, — вмешалась Мадлен, — в ней полно картинок… Это история одной маленькой девочки из Сен-Совера, которая умела говорить с животными и лазить по деревьям.

— Как белка?

Мадлен протянула Анжеле экземпляр своей книги «Колетт, пересказанная для детей». Схватив ее, та побежала вслед за матерью в спальню.

Минут через двадцать пришли комиссар Фушеру с инспектором Джемани.

— Мне очень жаль, что наша беседа не состоялась раньше, — начал было Фушеру.

— Потише, пожалуйста. В соседней комнате спит ребенок. Давайте пройдем на террасу. Черносмородиновый ликер?

От ликера они отказались и уселись в тиковые кресла, потемневшие от полировки льняным маслом. Комиссар кивком попросил свою помощницу начать разговор.

— Мадам, хотелось бы вместе с вами прояснить некоторые вопросы. Этим утром вы сказали, что еще раньше заметили кое-какие… — Лейла заглянула в свой блокнот, — «несоответствия» в ходе инвентаризации.

Мадлен потупилась:

— Я никогда никому об этом не говорила, но письма, украденные сегодня, совсем не значились в первоначальном списке, составленном в Париже и переданном клубу.

— Кому они были адресованы? — спросил комиссар.

— Все они писались одной молодой женщине, Пупе де Капденак, с которой очень подружилась постаревшая Колетт и которой поверялись все домашние заботы.

— Вы хотите сказать, что эти письма совершенно неожиданно появились в ее литературном наследстве?

— Это кажется невероятным, но у меня сложилось такое впечатление. Меня поражает и то, что пропали некоторые вещи, числившиеся в описи. Во время перевозки в Сен-Совер исчез один медальон с камеей, испарились рецепты кремов молодости — как вы знаете, Колетт создала собственное средство для сохранения красоты — и один детективный роман с автографом автора.

— Вы заявили о пропаже?

— Нет, я не решилась. К тому же большой ценности эти вещи не имели. Но зато на всякий случай я сфотографировала все предметы до их отправки в Сен-Совер.

— Вы можете показать нам фотографии? — вмешался Фушеру.

Мадлен Дюжарден подошла к своему бюро и долго шарила в ящиках.

— Не сильна я в наведении порядка, — извинилась она, вернувшись и перелистывая свои альбомы. — А! Вот и они!

Фушеру узнал знакомую коллекцию, выставленную в музее.

— Можете показать нам пропавший медальон?

Она направила указательный палец на самый маленький. Фушеру оживился; он положил рядом клише Мадлен и фото медальона, послужившего орудием самоубийства. Они совпадали.

— Похоже на изображение Мицу! — воскликнула инспектор Джемани.

— Так оно и есть! — подтвердила Мадлен, обрадованная тем, что нашла знатока.

— Именно месье Ришело производил инвентаризацию фондов? Не думаете ли вы, что он и похитил этот медальон?

— Вполне возможно, но почему этот, а не другой? — удивилась Мадлен. — И зачем ему рецепты молодости? Может, хотел сделать подарок одной из своих… подруг?

— Если только не себе лично… — язвительно заметила Джемани.

— А украденная книга? Как она называется?

Мадлен Дюжарден стала сверяться со списком.

— Признаюсь, я ее не читала. Честно говоря, не такая уж она известная… А! Вот!.. «Завещание Милого», детективный роман, написанный Коломбом Бризеду и изданный за счет автора в «Пресс дю Фаланстер».

— Достаньте нам эту книгу, инспектор Джемани… А теперь — о деле Брюссо. Вы присутствовали при обнаружении трупа, не так ли?

— Действительно, и это было для меня таким ударом…

Она рассказала им о поездке с Антуаном Деврилем к пруду Безумия.

— Что меня крайне удивляет, — сказала в заключение Мадлен, — так это то, что Жюли старалась утонуть. А ведь она была превосходной пловчихой… Не так-то это легко… Рассматривалось ли предположение о несчастном случае?

— Тогда, мадам, — возразил Фушеру, — что она могла делать одна у этого отдаленного пруда? Кстати, анализ показал, что мадам Брюссо до этого приняла приличную дозу транквилизаторов. Да и высокие сапоги, бывшие на ней, явно предназначались для удержания ее на дне.

— Вы хотите сказать, что она и впрямь предприняла все возможное, чтобы не вынырнуть?

— Выходит, что так. Но тело зацепилось за корни и не пошло ко дну.

— Можно подумать, что она все сделала, чтобы ее тело не было найдено… — рискнула предположить Мадлен Дюжарден.

— Не видите ли вы причин, объясняющих подобное стремление к сокрытию всех следов?

— Никаких, комиссар… Даже не могу объяснить причину ее смерти. Захоти она уйти из жизни, она бы отдала распоряжения по дому, доверила кому-нибудь попугая. Оставила бы предсмертную записку, наконец!.. Она была такой деловой… Не из тех, кто слишком жалеет себя, поверьте мне. И все-таки найти причины можно: у нее не было семьи, и она страдала от болей в бедре, правда, никогда не жаловалась.

— Не думаете ли вы, что когда она узнала о своей неизлечимой болезни, то нарушилась ее психика?

— Это меня удивило бы… Ведь она ни разу не посещала врача!

— В Сен-Совере, вы хотите сказать?

Оба полицейских обменялись понимающими взглядами.

Уложив дочь, Жизель Дамбер, привлеченная голосами, подошла к террасе. Она перехватила взгляды партнеров, и это ее почему-то насторожило. Повинуясь внутреннему чувству, она не вышла на террасу, а, сдерживая дыхание, осталась стоять за застекленной дверью. Отсюда ей было слышно все.

— К чему бы ей проходить консультацию в другом месте? — продолжала Мадлен. — И у нас есть хорошие врачи.

Когда она отвернулась от них и наклонилась, чтобы поставить на лапки прирученного ежонка, они одновременно вполголоса произнесли:

— Из осторожности…

Эти слова словно хлыстом стеганули по Жизель. Ее зазнобило. «Что со мною? Заболела?» — спросила она себя. Ей вдруг захотелось больше всего на свете очутиться в своей постели. Почувствовать тепло тельца дочери, прижавшейся к ней. Любовь проснулась в ней с силой, о которой она и не подозревала. Жизель неожиданно ощутила себя зажатой в любовном треугольнике.

Какое-то время она пыталась совладать с собой. Да и что она себе вообразила? Ведь она оказалась лишь свидетельницей хорошо слаженного профессионального дуэта. И тут же отругала себя за такую детскую ревность. Она собралась было потихоньку удалиться, но ее кошка, шмыгнув между ногами, проворно вспрыгнула на колени комиссара и сразу замурлыкала, выгнув гибкую спину и требуя мужской ласки.

Возмутившись подобным предательством своей союзницы, Жизель вынуждена была выйти на террасу; она махнула рукой, чтобы прогнать животное.

— Катиша! Это уж слишком!

— Мы с вашей кошкой старые друзья! — сказал Фушеру, ставя на пол уязвленную персиянку.

— Мы еще встретимся с вами, мадемуазель Дамбер, — отчетливо произнесла Лейла, вставая.

Щеки ее слегка порозовели.

— В последний раз мы виделись… — Жизель запнулась, вопросительно глядя на Лейлу.

Та с быстротой молнии вспомнила их последнюю встречу. Это произошло четыре года назад снежным декабрем на набережной Орфевр. В то время она была в гуще довольно трудного расследования, вынудившего комиссара уехать из столицы. Ее молодой помощник Лео Кранзак как-то к вечеру постучался к ней.

— Какая-то дамочка очень желает вас видеть, — объявил он.

— Как зовут эту настырную? — раздраженно спросила оторванная от дела Лейла.

— Мадемуазель Дамбер.

От неожиданности ручка, скользнув, оставила черту на постановлении об аресте.

— Жизель Дамбер? — повторила она. — Я не виделась с ней после дела Иллье-Комбре[4]. Пусть войдет.

На Жизель было теплое шерстяное пальто, волосы спрятаны под черной бархатной шляпкой, а подобранный в тон шарфик лишь подчеркивал усталость на ее лице.

— Извините, что отрываю вас от дел… Я прилетела из Бостона на новогодние праздники. Могу ли я видеть комиссара Фушеру?

— К сожалению, он сейчас в командировке на юге Франции.

— Я хотела убедиться в этом… — пробормотала Жизель, подавляя свое разочарование.

— Он уехал на несколько дней. Может, я могу заменить его? — предложила Лейла.

— Вообще-то я хотела поговорить с ним, но, может быть…

«Сама не знает, чего хочет», — подумала Лейла.

— Я доложу ему о вашем приходе. Оставьте мне номер вашего телефона.

— Нет, это бесполезно. — Ее голос окреп. — Не стоит ему даже говорить, что я приходила. Я увижу его в другой раз.

— Как вам угодно. Вы скоро возвращаетесь?

— Нет, я улечу в начале января.

Провожая Жизель до двери, Лейла поздравила ее с последней публикацией.

— Комиссар Фушеру дал мне почитать вашу антологию о женской дружбе. Занятный сюжет… А над какой книгой вы сейчас работаете?

— О Колетт. Новые страницы ее жизни… — ответила Жизель загадочным тоном и вышла.

Поглощенная тысячью дел, навалившихся на нее в последующие дни, Лейла позабыла сказать комиссару Фушеру об этом визите.


— Извините, что тороплю вас… — Голос Жизель вернул ее к реальности. — Но семинар продолжится через четверть часа, Мадлен, и уже объявили о прибытии неожиданного гостя.

— Малышка все еще спит?

— Да, но мне не по себе: не пришла мадам Драпье, должно быть, у нее срочное дело…

И тут Лейла услышала ошеломившее ее предложение, значение которого не сразу до нее дошло.

— Ну что ж, — заявил Жан-Пьер Фушеру, — можете уходить. Я останусь за няньку. Инспектор Джемани, встретимся у продавца книг в 18 часов.

Оторопев, Жизель попыталась отговорить его, но он поторопился добавить:

— Согласитесь, мадемуазель Дамбер, что после вас я единственный, кто справится с этой задачей.

Побежденная, она сдалась.

Лейлу вдруг озарило, и она не смогла подавить вспыхнувшую мысль об измене. Мадлен, испытывая смутное беспокойство от возникшей глухой напряженности, которую ощутила, поторопилась выйти, уведя с собой Жизель.

Мужчина остался наедине со своими мыслями.

Загрузка...