Украденная судьба

Глава 2. Король у разрушенного моста

Несколько часов мы провели в молчании. Верс смотрел в окно, забыв о моем существовании. У меня были вопросы, которые стоило бы обсудить в дороге. Но заговорить с Плантаго я не решалась: вряд ли он так быстро оправился от приема «пыльцы», кто знает, что может его разозлить.

— Не слишком-то далеко от столицы ты спряталась, — ехидно заметил вдруг Верс. Оказалось, он смотрит прямо на меня.

— Я не такая важная птица, — заметила я. — Откуда мне было знать, что меня ищут.

— О, конечно, — хмыкнул он, и снова в его голосе прозвучало что-то, не понравившееся мне. Будто Плантаго знал обо мне нечто такое, мерзкое, о чем я сама не подозревала.

Я все же решилась спросить:

— Мы едем в столицу?

— С чего взяла?

— У тебя бумага и эти печати… ты, должно быть, придворный маг.

Верс нахмурился, будто пытался понять, не издеваюсь ли я над ним. Потом процедил:

— Ну да, какие могут быть сомнения.

— Так зачем я там? — настаивала я. — Что от меня потребуется?

— Все, что ты сможешь дать короне.

И как это у него получается придумывать такие ответы? Понимай, как хочешь. Успокаивай себя.

— Корона наложила запрет на мою магию, — медленно проговорила я.

— Я, может, должен тебя пожалеть? — зло бросил Верс.

Мне бы больше пригодился прямой ответ на вопрос. Но Верс явно не собирался делиться со мной сведениями. Разговор доставлял ему удовольствие. Пришлось смириться с тем, что пока я не смогу узнать ответов на тревожащие меня вопросы.

Плантаго вдруг стремительно наклонился ко мне. Прошипел:

— Если думаешь воспользоваться своим даром, чтобы от меня сбежать, разочарую: даже если метка исчезнет, я все равно тебя найду. Где угодно. Никуда ты от меня не денешься.

Это обещание звучало жутко, будто клятва. Да что он прицепился ко мне?! Я бы спросила, если бы ни была уверена, что он не ответит. Верс расценил мое молчание по-своему и, усмехнувшись, откинулся обратно на сидение.

Достаточно долгое время мы провели в молчании. Плантаго даже, кажется, задремал. Я же продолжала мучиться сомнениями. Еще — хотелось пить, постепенно я начинала задумываться и о том, что завтрак был слишком давно. А в довершение ко всему, возникла и другая естественная потребность. А лес все тянулся и тянулся, и я боялась будить Верса…

Он внезапно открыл глаза, уперся в меня пристальным взглядом. Потом постучал в окошко вознице. Через некоторое время карета замедлила ход, а после и вовсе остановилась.

— Выходи, — милостиво предложил Плантаго.

— Зачем? — спросила я тихо, безотчетный страх тут же накатил волной.

— Разомнемся, — хмыкнул Плантаго. — Ну, чего сидишь?

Он распахнул передо мной дверцу, схватил за локоть и подтолкнул. Пришлось выбираться, иначе он попросту вышвырнул бы меня наружу.

По обе стороны дороги были деревья, никакого признака жилья вокруг. Верс тоже вышел из кареты и остановился прямо передо мной. Его ладони легли на мои плечи и бесцеремонно двинулись вниз.

— Что… — я задохнулась от возмущения.

— Молчать, — процедил Верс.

Руки его двигались быстро, не задерживаясь, словно даже с брезгливостью, но в то же время — по-хозяйски… Верс не стремясь пояснить свои действия, а я не сразу поняла, что он попросту меня обыскивает.

Закусив губу, я бросила взгляд на возницу, но тот остался безучастен к происходящему. Не пытался вступиться, но и не пялился. Щеки мои пылали, ладони Верса жгли сквозь одежду. Верс деловито ощупывал подол платья и — прямо через ткань — мои ноги. Я старалась не шевелиться. Нужно просто переждать. Наконец, он оставил меня.

— Ну, иди.

— Куда?

— В кустики, — хмыкнул Верс. — Имей в виду, больше остановок не будет до самого Ривра.

По крайней мере, я знала, какой город у нас на пути. Хоть и не представляла, сколько еще до него добираться. В кустики действительно хотелось… вот только пристальный взгляд мешал сдвинуться с места.

Я все же развернулась и на негнущихся ногах побрела за деревья. Очень хотелось сбежать. Вот прямо сейчас. Зайти в заросли и броситься наутек. Неудобно будет пробираться сквозь заросли, тихо уйти не получится. Но…

— Говорят, тут промышляют разбойники, — в спину мне сообщил Верс. Я постаралась даже не задержать движения.

Днями Верс предпочитал дремать в карете. Думаю, потому эта самая карета у нас и была. Вряд ли Плантаго всерьез заботился о моем удобстве во время путешествия. Ночами же он бродил где-то снаружи, заперев меня в карете. Я прислушивалась к его шагам, и не могла уснуть, не зная, что еще может случиться. Поэтому я обдумывала планы побега. Надеялась, что мы остановимся в каком-нибудь городе, на постоялом дворе и там Верс все же расслабится хоть на какое-то время. Тогда-то я и смогу улизнуть. Вот об этом я все время и думала.

Тейн, столица Рольвена, располагался на правом берегу Митили, реки полноводной и бурной, питающейся снегами с Верренских гор. До левого ее берега мы добрались на третий день путешествия.

Митиль названа в честь богини коварства, и говорили, что оттого река так своенравна и коварна: ее разливы вредили близлежащим деревням, а иногда вода подступала к южным окраинам Тейна.

Еще говорили, прежде река была тиха и прекрасна, а богиня Митиль — скромна и преисполнена любви к людям. Она покровительствовала королевству с тех пор, как правил первый из Эрталей. Однако говорят, что против Риллета Эрталя его дядя замыслил недоброе. Их заразила злобой завистливая богиня Фирь. В ее собственном королевстве постоянно разгорались то голод, то мор, а под покровительством Митили люди процветали и славили свою богиню, тогда как о Фири даже не вспоминали.

И вот Риллет Эрталь был убит, тело его сбросили в реку, привязав тяжелые камни, чтобы никто никогда не узнал о случившемся. Но может ли что-то укрыться от взора богини? Хоть Фирь и помогла коварному дяде, Митиль все равно выяснила, какая страшная судьба постигла Риллета… говорят, король был прекрасен, и богиня тайно любила его, приходя к нему время от времени в образе человеческой женщины… И еще говорят — потому нет-нет, но в королевском роду появляются мальчики с золотыми глазами и девочки, способные одним словом примирить любую вражду, такая сила в них была. Девочки, правда, в королевской семье рождались очень уж редко. Последняя принцесса из рода Эрталей, Вальса Золотые Косы, приходилась нынешнему королю прапрабабкой.

Так вот, дядя убитого Риллета недолго был правителем. Через некоторое время его стали преследовать неудачи. И вскоре он сам погиб на охоте — повстречался с диким кабаном, а никого из подданных поблизости не оказалось, словно глаза всем отвели. Когда короля нашли, он уже испустил дух, а корона, которую он сжимал в руке, была вся в крови. Люди сочли, что так Митиль отомстила за своего любимого, и с тех пор в королевской семье не бывало предателей.

Карета вдруг остановилась.

— Господин, — послышался голос возницы. — Поглядите-ка…

Верс раздраженно поморщился, но из кареты вышел. Я тоже выглянула.

Мост через реку был разрушен. Плантаго глухо ругнулся.

— Здесь неподалеку село Мальвор, — пояснил возница. Верс задумался.

— Поедем, — решил он, наконец. Мне кажется, он стал немного беспокойным, будто спешил.

В село — большое, но немного унылое, мы прибыли к вечеру. Уже сгустились сумерки, но в окно было хорошо видно, что на сельской площади врыт в землю столб, к которому был привязан человек, немолодой, с окладистой бородой. Кто-то из местных крестьян или пойманный разбойник? Рубахи на нем не было, спина была иссечена плетью. Я сглотнула. Не самое приятное зрелище, хоть и подумала я в первую очередь о себе, а не о привязанном к столбу бедолаге. Может быть, его наказали и за дело, да вот только…

Верс хмыкнул, будто ему понравилось увиденное. Иногда он становился особенно неприятным, даже если не потрудился даже слова сказать!

Карета остановилась у двора, явно небедного. Двухэтажный крепкий дом, украшенный затейливой резьбой, деревянная птица на крыше — традиционный защитный оберег. Во дворе было несколько сараюшек, да еще немалых размеров конюшня. Навстречу карете из дома вышли двое мужчин, совершенно на крестьян непохожих. Оба в хорошо пошитой одежде да при мечах… Вряд ли солдаты, должно быть — личная охрана какого-нибудь дворянина.

Верс помрачнел, распахнул дверцу кареты и зло буркнул:

— Идем.

Воины остановились у частокола, задумчиво разглядывая нас. Показалось мне, или один из них уже почти положил руку на меч, но в последний момент передумал?

— Кто такие? — спросил он. Вместо ответа Верс поднял руку, развернув ладонь так, чтобы вспыхнувшая печать была видна. Тут за спинами этих двоих появился еще и третий, явно из той же компании.

— Пропустите его, — распорядился он. — Это Плантаго.

— Плантаго? — имя Верса, похоже, было известно всем троим.

— Что это ты тут делаешь? — спросил подошедший.

— А вы? — вместо ответа поинтересовался Верс. Собеседник внимательно на него посмотрел, потом сообщил:

— Сопровождаем милорда Ривена.

— Вот как? — протянул Верс. — А тут — мост разрушен…

— Видел уже! — поморщился воин, потом взглянул на меня и спросил, по-моему, только для того, чтобы сменить тему: — Кто это с тобой?

— Моя помощница, — неожиданно без уверток ответил Плантаго. На меня посмотрели с интересом.

— Идите-ка в дом, — решил, наконец, тот, что узнал Верса.

Ответом ему стал кивок — да такой, будто подразумевалось, что с разрешением или без, а мы все равно в дом вошли бы. Сдается мне, Верс своим поведением выводит из себя всех, прежде-то мне казалось, что он специально для меня старается.

Воин отправился с нами, оставив парочку сторожить двор дальше.

В доме оказалось людно. Я насчитала еще семерых мужчин, и ни один не был похож на владельца дома или хотя бы селянина. Больше половины — светловолосые… хотя насчет цвета глаз не уверена, не приглядывалась. Верс зря бесился: по тем скудным приметам, которые запомнились Мартине, вряд ли возможно отыскать в Рольвене нужного аристократа. Это при условии, что ей повстречался не линезец. Языки у нас схожи, мог ведь говорить чисто…

Среди присутствующих выделялся осанкой мужчина — уже немолодой, но все еще крепкий, с волевым лицом. У него была короткая, аккуратно подстриженная борода, русые волосы. Он был облачен в богатый костюм, украшенный серебряной нитью, на шее висела серебряная цепь. Должно быть, он был здесь главным. По крайней мере — уж точно самым родовитым. Ближе к нему держался юноша с вьющимися льняными волосами, черты лица у него были мягкие, и в целом он не внушал страха или трепета, как его спутник. Однако пристальный уверенный взгляд подсказывал, что и этот молодой человек не так-то прост. Одет он был в зеленый камзол и штаны из оленьей кожи, на руках — перчатки. Чуть в стороне держался еще один аристократ, этот был разодет в пух и прах: меха, перстни, перья на шляпе.

Остальные присутствующие, скорее всего, относились к охране троих господ. Господа, между прочим, о чем-то оживленно спорили. Старик хмурился и от его взгляда, должно быть, становилось жутковато, но мне после общения с Версом оказалось не так уж страшно. Тем более, на меня внимания никто и не обратил. Все взгляды скрестились на Версе.

— Приветствую, Ваша светлость, — с едва заметной тенью усмешки заметил тот, не подумав поклониться или добавить что-то, чтобы выразить свое уважение.

— Плантаго! — воскликнул удивленно юноша, а старик, поморщившись, спросил:

— Как ты здесь оказался?

— По государственным нуждам, — ровно ответствовал Верс. — Правда, не ожидал, что увижу мост разрушенным. Что происходит?

Ему ответил юноша:

— Местные жители пренебрегли своими обязанностями: не следили ни за дорогами, ни за мостом. Граф Эльс уже позаботился о справедливом наказании.

«Но нам от этого не легче», — так и напрашивалось в качестве завершения этого невеселого рассказа.

Щеголь встрепенулся при упоминании графа Эльса. Понятно, чьи это земли. Какой смысл теперь смотреть с вызовом? Судя по тому, что осталось от моста, дорожную повинность местные крестьяне не исполняли уже давно, значит, прежде, господин не слишком-то заботился о состоянии дорог…

А теперь вот подсуетился.

И не удивительно. Я вспомнила, почему имя милорда Ривена показалось мне знакомым. Просто не могла допустить, что мы так запросто встретим такого человека в каком-то Мальворе. Советник короля, маркиз Элиас Ривен, вот кто был перед нами. И Верс так небрежно к нему обратился. Неужели он сам настолько знатен? Или «пыльца» все еще не выветрилась у него из головы?! Казнят ведь за неуважение к короне! По счастью, самого короля здесь быть не могло. Хватило и милорда советника.

А следом за Версом — казнят и меня… он ведь молчать не будет. Хотя пока и не раскрыл моего преступного статуса перед этими господами. Но власть надо мной — в одном его слове. Как же гадко!

Как раз на этой мысли я заметила, что юноша с интересом смотрит на меня.

— Кто твоя спутница, Плантаго? — поинтересовался он.

Я затаила дыхание. Ну, зачем ему это? Ведь по одежде можно понять, что я не аристократка. Какая разница…

— Помощница, — повторил Верс.

— Вот как? — вмешался советник. — А король знает об этом?

— Я бы не совершил ничего, противоречащего королевским приказам, — в привычной манере ответил Верс. Милорд советник нахмурился, но сдержался. Он как будто ждал еще каких-нибудь пояснений, но Плантаго решил, что достаточно меня представил и попросту сменил тем:

— Мост разрушен, но я не видел, чтобы крестьяне пытались его чинить.

— Граф пытался принудить их к исполнению дорожной повинности, но они отказываются, — сообщил юноша.

— Отказываются? — удивился Плантаго и тут же почти восхищенно добавил: — То есть, бунт? А тут вы… Ваша светлость.

— Не преувеличивай. Это случайность, — оборвал его юноша.

Верс покачал головой.

— Ну, разумеется, как и то, что с вами всего шесть человек.

Судя по всему, он был прав: охрана маркиза и юноши, титула которого я до сих пор не знала (возможно, сын Ривена), выглядели одинаково скромно по сравнению с графом и его щеголеватыми провожатыми.

— Не зарывайся, Плантаго, — процедил маркиз, явно с трудом сдерживаясь.

А если Верса все же схватят? Можно ли считать это удачным стечением обстоятельств для побега? Кажется, никто из присутствующих магией не владеет… Верс глянул на меня мимоходом, будто услышал эти мысли. На губах Плантаго появилась улыбка, от которой мне стало жутко. Оскал зверя, вот на что она была похожа. Я вздрогнула, но Верс уже не смотрел на меня.

— У нас было больше людей, — умиротворяющее произнес юноша. — Мы разминулись.

— Очень неосмотрительно со стороны Вашей светлости, — хмыкнул Верс, обращаясь к маркизу. Советник уже справился с собой и только раздосадовано поморщился. Юноша кашлянул, как будто чувствовал вину за неосмотрительность милорда советника.

— Так это староста там? — поинтересовался Верс с неожиданным стремлением сгладить возникшую заминку.

— Нет, староста в подвале, вместе с сыновьями, — вступил в разговор тот воин, который отправил нас с Версом в дом. — А тот… больше всех выступал.

— Крестьяне боятся идти к мосту, потому что там промышляет чудище, — вздохнув, добавил юноша.

— Хм? Нет там никого.

— Крестьяне настаивают. А про чудище мы слышали в других местах… потому и решили проведать это поселение. И как раз застали графа, который наказал селян за неисполнение дорожной повинности.

— Все повинности будут исполнены, Ваша светлость, — вставил граф Эльс, по-моему, только потому, что был недоволен отсутствием достаточного внимания к своей персоне. — Придумали чудище лишь бы ничего не делать! Не потерплю неповиновения. Разумеется, мост будет восстановлен и путь через владения Эльсов вновь будет открыт.

Прозвучало так, будто граф напоминал всем присутствующим, что они находятся на его земле и за ним — последнее слово. По-моему, слишком заметно. Маркиз покосился на щеголя. Да уж, когда еще через тот мост снова можно будет проехать. Река слишком разлилась, чтобы надеяться на брод или переправу… выходит, придется ехать до другого моста… половина суток в пути. А ведь королевского советника наверняка дожидаются при дворе.

— Граф Эльс, — задумчиво произнес юноша. — Разве вам не было известно о трудностях, с которыми столкнулись люди, живущие на вашей земле и зависящие от вас?

Мне очень понравилось это его замечание. Почему-то я не ждала в аристократе из столицы столько участия к простому народу. А вот граф довольным не выглядел. Пренебрежительно фыркнув, он заявил:

— Эти ленивые болваны постоянно ищут отговорки, лишь бы занизить платежи и не исполнять свои обязанности! Разве дорожная повинность, возложенная на крестьян, не закреплена в королевском регламенте?

Он обращался к маркизу, собираясь найти у него поддержку как у старшего и более титулованного. Ну и конечно, против упоминания королевского регламента советнику нечего было возразить. Юношу это не смутило. Дождавшись, пока Эльс завершит свою речь, он резонно возразил:

— Но земли принадлежат вам, граф и вам заботиться о том, чтобы ваши крестьяне могли исполнять повинности не только в пользу Эльса, но и в пользу короны.

Граф вспыхнул, взглянул на советника, все еще ища поддержки, но советник смотрел внимательно, явно принимая аргументы своего спутника.

— Но… в конце концов, я многократно проезжал этой дорогой и ни разу не встретил здесь никаких признаков нечисти. Крестьяне специально распускают эти слухи, лишь бы оправдаться… Да вы посмотрите на все село — могли бы работать, но их же только кнутом и можно принудить…

— У графа Китира крестьяне выглядят повеселей, — заметил как бы мимоходом воин. Эльс смешался и пробормотал:

— В Китире плодородные земли и зимы мягче…

Насколько мне известно, Китир не так уж далеко, чтобы можно было говорить о разительных отличиях в сезонах. Граф Эльс сообразил, что аргумент не возымел должно действия и потому нашел новый:

— К тому же, крестьяне говорили об огненном змее. Против них, как известно, устоит лишь огненный маг. Где же мне достать такого! Линезцы охотно работают в столице, но мои владения невелики…

— На ваше счастье, как раз один появился, — хмыкнул вдруг советник, глядя на Верса. — Он все проверит и позаботится о том, чтобы в ваших землях не водилось огненных змеев. Ты слышал, Плантаго? Вот дело по твоим силам!

— Я подчиняюсь королю, — бесстрастно заметил Верс. Милорд Ривен улыбнулся.

— Быть может, ты сомневаешься в том, какое распоряжение дал бы король, окажись он тут, с нами? Или тебе страшно? Могу выделить Лаверна в сопровождение.

Воин, сопроводивший нас в дом, произнес:

— Если это необходимо…

— Благодарю, не нужно, — тут же отозвался Верс и даже поклонился. — Пусть лучше заботится о вашей безопасности. У меня уже есть помощница.

— Ах да, помощница, — припомнил советник и пристально взглянул на меня. — Полагаю, тогда у нас тут два мага.

Верс не стал его разубеждать. Хотя какой от меня толк в охоте на огненного змея? Даже представить страшно!

— За мной, — бросил мне Плантаго, и я подчинилась. Просить помощи у этих людей я не могла. Советник, узнав кто я, скорее позаботится об исполнении приговора, чем о моей защите. Судя по тому, как пренебрежительно Верс отнесся к вероятности столкнуться с огненным змеем, он рассчитывал победить. Это было удивительно. И то, что подобная нечисть могла оказаться почти у самой нашей столицы, и то, что Верс обладает огненной магией. В нашем королевстве огненных магов почти не водилось. В близлежащих — тоже. Редкий дар процветал в Линезе и уже не так чаще но проявлялся у магов в соседних странах. Говорят, когда-то огненные маги рождались и в Рольвене тоже, но богиня Митиль отняла этот дар после убийства короля Риллета. А потом еще наслала огненных змеев — очень странных существ, чешуя которых защищала практически от всех видов магии. Кроме огненной, которой в пределах Рольвена днем с огнем не найдешь.

На самом деле, огненные змеи были явлением редким. Практически исключительно легендарным. Потому сейчас по коже бегали мурашки. Идти за Версом не хотелось.

Выходит, Верс — чужестранец. На линезца он не похож. Но ведь он маг, вдруг на нем личина. Хотя… не смог бы он держать ее так долго. Не для этого же он принимает «пыльцу»! Было бы глупо, окажись, что все так!

Следом за нами во двор вышел и юноша. Охрана, бродившая вдоль частокола, завидев его, почтительно замерла. Юноша кивнул, показывая, что не нуждается в помощи и не собирается отдавать распоряжений.

— Верс, послушай… — начал он как-то неуверенно, словно испытывал чувство вины за то, что Плантаго вынудили возвращаться к мосту да еще без подкрепления. Если бы Верс вел себя сдержанней, это самое подкрепление мной не ограничилось бы… Но Плантаго и теперь не собирался меняться.

Резко развернувшись к мнущемуся юноше, он процедил:

— Уверены, что должны извиняться передо мной за произошедшее, господин? — спросил он.

Юноша вздохнул.

— Ты зря отказался от помощи Лаверна.

— Нет там никакого змея, — поморщился Верс. — А устраивать представление из его поисков я не намерен.

— Но мост…

— А что мост? Обрушился от старости.

— Наверное. Но вся эта история… мне не нравится. Как и граф Эльс. Если он не может справиться с крестьянами, не приехал бы в сопровождении двух человек. От старосты мы ничего внятного так и не добились. Только тот человек… — юноша взмахнул рукой куда-то в сторону домов, за которыми скрывалась сельская площадь и памятный столб.

Верс хмыкнул.

— Вы можете сомневаться, но не отступать потому, что вам неловко. Неужели я должен говорить об этом?

Юноша вздохнул.

— Да уж, подозреваю, нам обоим попадет за этот разговор, если Ривен прознает.

Значит, он все же не сын советнику. Но все равно — знатен и люди его уважают. Кажется, только граф Эльс этого не понял…

— Мы проверим мост, — пообещал Плантаго и юноша серьезно кивнул, взглянул на меня и попросил:

— Будьте осторожны.

Верс насмешливо взглянул на меня, как будто хотел сказать, что как раз при разрушенном мосте опасаться нечего: бежать я не смогу, значит, нет оснований для тревоги. Надеюсь, мне лишь показалось.

Очень хотелось верить, что огненного змея в окрестностях Мальвора нет и быть не может. Но зачем тогда Версу ехать к берегу, если там нечего искать?

По спине вновь поползли мурашки…

Хорошо, что я не имела понятия об опасности, когда мы проезжали мимо разрушенного моста!

На этот раз мы взяли лошадей. Плантаго пришлось поговорить с охраной, чтобы получить разрешение, и после этого стал мрачнее прежнего. На меня, свидетельницу разговора, он посматривал едва ли не с отвращением. Возница, обнаружившийся неподалеку, возле одной из сараюшек, в которую загнали карету, помог ему оседлать лошадей.

Возвращаться к реке было страшно. Грохот волн и прежде казался зловещим. А теперь и ветер, путающийся в древесных кронах, словно пытался предупредить… или, напротив, нашептывал нам дурную судьбу. Надо же было Версу ехать на ночь глядя! Что Верс собирался найти? Наверняка огненному змею темнота не помеха. А сам Плантаго, должно быть, тоже считает себя хищником?

Или это я уверилась в том, что он подобен обозленному волку, который через силу общается с людьми? Хотя юноша, которого я приняла за сына советника Ривена, не навлек на себя гнева Верса.

Все еще торчащие из воды почерневшие столбы были напоминанием о слабости человека перед стихией… или перед легендарным чудовищем. Кто теперь скажет, отчего произошли разрушения. От старости или от того, что не приглянулся сказочному чудищу?

Пока я размышляла, Верс придержал лошадь, спешился. Дождался, пока я тоже окажусь на земле и вручил мне поводья.

— Без глупостей, — предупредил он. — Рядом со мной ты в безопасности. По крайней мере, сейчас.

И пошел к мосту. А я осталась думать, что он имел в виду. «Сейчас» — значит, не потом? И что тогда такое это «потом»? Когда Верс станет для меня опасен? В любое другое время, кроме как возле моста? Да о чем я? Ведь он и прежде был угрозой! А теперь я размышляю о том, что Верс слишком далеко отошел, что надо бы держаться поближе — потому что маг единственный из нас, кто не боится нападения огненного змея…

Не это ли — лучшая возможность для побега? Если чудовище появится, оно удачно отвлечет на себя Верса и вот тогда я…

«А если огненному змею больше приглянется беззащитная жертва, а не огненный маг?» — поинтересовался ехидно внутренний голос, очень напомнив Верса. Я даже вздрогнула и посмотрела вперед, но Плантаго в мою сторону даже не смотрел.

Лошади, между прочим, тоже к опасности относились совершенно наплевательски. Всхрапывали, но сбежать не думали. Смирные животные.

Я следила за Версом, но все же оглядывалась по сторонам. В отличие от лошадей, мне сохранять спокойствие не удавалось. Я могу чувствовать магию… но на открытом пространстве это сложнее. Слишком многое отвлекает. Естественно ли шевелятся ветки вон того дерева?.. Не слишком ли странная тень пересекает дорогу? Не самую запущенную… выходит, ею все же пользовались, несмотря на страшную угрозу?

И зачем только Верс притащил меня сюда?

Я отвлеклась всего на мгновение. Плантаго присел у самой края крутого берега, разглядывая что-то в воде. Потом лошади вдруг разом встрепенулись и я отвела взгляд… а когда снова посмотрела на мага — его уже не было. Как будто рекой унесло. Без звука, без следа…

Я ошарашенно пялилась туда, где только что видела Верса и никак не могла взять в толк, что произошло. К горлу подступал ужас. Но сквозь захлестнувшую панику пробивались четкие, будто не мои мысли. Верс пропал. У меня есть лошади. Здесь опасно и я должна…

Лошади рванулись с такой силой, что я отпустила поводья. Но меня все равно рвануло вперед и так дернуло, что я брякнулась на колени. Тут же вскочила и… уловила движение за спиной, услышала тихий приближающийся шелест и нарастающее рычание. Я стремительно развернулась.

В двух шагах от меня вздымалась земля… То есть, мне поначалу показалось, дорога вздымается вверх, намереваясь прихлопнуть меня. А потом сырые осыпающиеся комья вспыхнули, как раскаленные угли, вытянувшееся бесконечно длинное тело на мгновение замерло… Чудовище открыло налитые огнем глазища и раззявило пасть, свесив между клыками раздвоенный язык.

Я медленно попятилась, надеясь, что меня, такую маленькую против этого страшилища, попросту не заметят, сочтут не интересной. Но змей вдруг свился кольцами и тут же — распрямился и взвился в воздух. Я заметила беспомощно обвисшие скукоженные крылышки, вряд ли способные поднять владельца над землей хотя бы ненадолго. А потом туша грохнулась позади меня, хвост, нервно хлестал по земле совсем близко… мне бы хватило и одного удара. Я бросилась в сторону. Чудовищный хвост тут же свернулся кольцом, внутри которого оказалась одна неудачливая ведьма… Голова змея оказалась прямо надо мной, склонилась набок и огненный глаз уставился на меня. Змей зашипел и я, не выдержав, завизжала, зачем-то закрыла голову руками, будто это могло защитить.

Потом в глаз змея воткнулся клинок, объятый огнем. Чудовище взревело, выгибаясь, и я, наверное, тоже закричала, но сама себя не услышала. По ту сторону змеева хвоста обнаружился Верс, почему-то мокрый и дымящийся, будто только что выбрался из реки, и вода в ней была — кипяток! В руке у Верса был меч, на клинке которого плясали золотистые искры. Верс размахнулся и ударил.

Чудовищный змей вдруг взорвался потоком земли, усыпавшей меня, зажмурившуюся, с ног до головы.

— Хорош орать! — недовольно одернул меня Верс. Я тут же замолчала и открыла глаза. Чудовища не было. Плантаго с кислым видом оттирал грязь с меча.

— Змей… — начала я.

Верс презрительно скривился.

— Стал бы он тебя разглядывать! Сожрал бы без разбирательств. Обычное магическое «пугало».

«Пугалом» в обиходе назывались заклинания-сторожа. Их часто оставляли в древности сторожить сокровища, укрепляя природным источником магии. Некоторые «пугала» действовали до сих пор, порождая легенды, одна страшней другой. У страха, как известно, глаза велики. Хотя «пугала» все же не только пугают, некоторые еще и атаковать способны. Как это вот… творение.

Я принялась отряхиваться от земли. Следовало догадаться, что огненный змей куда больше должен был проявлять связь с огненной стихией. А тут… я должна была понять!

— Ты знал? — спросила я у Верса.

— Да тут и знать нечего. Откуда бы такой твари здесь взяться, — хмыкнул он и задумчиво добавил: — И на мосту магический след. Работа одного умельца…

При этом он поморщился, явно не слишком высоко оценив усилия неизвестного создателя «пугала».

Потом я таращилась на Плантаго, а он — бродил вокруг и высматривал что-то на земле. Наконец, нашел, с трудом вытащил что-то довольно крупное, металлическое, какую-то пластину.

— Надо было сразу столб в землю врыть. И объявление написать, — буркнул Верс. — Не впечатляет…

А я вот очень даже впечатлилась. Сверх меры. Я все еще с трудом соображала, но рано или поздно меня настигло осознание. «Пугало» приводила в действие эта самая пластина, на которой, должно быть, нанесено заклинание. То есть, для того, чтобы все сработало, нужно было наступить на пластину… действительно, не самая надежная задумка. Но не это главное. Выходит, Верс подозревал, что может найти у моста. И не потрудился предупредить об опасности!

— Ах ты!.. — выдохнула я.

Верс взглянул на меня, ухмыльнулся.

— Что, не нравится, когда тебя используют?

И снова этот намек, будто он имел в виду что-то конкретное, обличающее меня. Ну, да, как же, я ведь обладаю запретной магией. Значит, по определению использую людей! Ради того, чтобы выманить у них денежки, например! Так ведь говорил дознаватель?

После случившегося меня это не озадачило, а лишь разозлило.

— В отличие от тебя, я никого не использую. Мне не за что раскаиваться, если ты об этом.

— Ну да, — протянул Плантаго, — конечно!

— Не сравнивай меня с собой! — огрызнулась я. — Моя вина не доказана. А вот ты меня используешь! Если так не любишь ведьм, мог бы оставить в покое, но нет!

Верс разом помрачнел, и я смолкла, запоздало соображая, что не стоило его злить и что мы тут совсем одни… Он вдруг стремительно шагнул ко мне, я отступила, но он был быстрее. Схватив меня за плечи, он стиснул пальцы так сильно, что я едва не вскрикнула.

— Не мое решение, — процедил Плантаго мне в лицо. — Хуже нет, чем связываться с ведьмами! Тем более, с такими! Я бы с радостью привел приговор в исполнение, но… Лучше радуйся тому, что тебя пока интересно использовать. Потому что как только ты станешь не нужна, я с удовольствием тебя убью! Поняла?!

Я кивнула.

Он снова сжал пальцы, а потом — оттолкнул меня. Встряхнул руками, будто грязь стряхивал…

— А если поняла — вперед. До Мальвора теперь ножками топать придется!

И снова намек: мол, ты виновата, за лошадьми тебе доверено было приглядывать. Но на это я уже не обратила внимания.

Я думала о том, чей именно приказ ограждает меня от всей полноты гнева Верса?

И за что Верс так ненавидит ведьм?

Мы возвращались в Мальвор в молчании. Небо было ясное, луна освещала путь. Ощутимо похолодало… Но Верса это как будто не заботило. Он даже не слишком торопился. Наверное, борьба с «пугалом» не так-то легко ему далась. Устал, бережет силы и потому молчит всю дорогу? Очень похоже… Мне молчаливое настроение Плантаго было на руку: не хотела я с ним разговаривать.

Внезапно Верс встрепенулся. Вскоре на впереди показались огни факелов. За нами приехала уже знакомая парочка из охраны советника Ривена. Они привели в поводу лошадей для нас. Должно быть, животные, ускакав с места битвы, вернулись в деревню, и там заволновались.

— Ты упустил лошадей, Плантаго! — упрекнул один из них.

— Уж очень они без вас скучали! — в тон ему отозвался Верс. В ответ раздался смех.

— Милорд Аль отправил нас за вами… чтобы убедиться, что кое-кто не сбежал.

Верс фыркнул и, как мне показалось, покосился на меня. Или, может, это потому, что я приняла слова о побеге на свой счет. Ну, а что еще я могла подумать?

Верхом мы добрались до села куда быстрее. Человека у столба уже не было.

Наше возвращение в дом мальворского старосты опять прервало громкий спор.

— Верс! — воскликнул юноша и порывисто шагнул к нам. Надо думать, он и есть милорд Аль. Надо же, оказывается, кто-то способен искренне беспокоиться за Плантаго. Я-то, разозлившись, решила, что его услали, несмотря на поздний час, потому что он вывел из себя всех. Верс предусмотрительно отступил назад, к двери, и юноша остановился, словно спохватившись.

— Что там, у моста? — спросил он, оглядывая нас пристальным взглядом. Граф Эльс тоже смотрел на нас, но в его взгляде замечалось беспокойство. Похоже, о «пугале» у моста он знает.

— Змея нет, как я и говорил.

— Что тогда с тобой случилось? — подал голос Лаверн. Верс поморщился и покосился на меня. Я почувствовала, что краснею. Нечего сваливать всю вину на меня! Не я придумала тащиться в логово к чудовищу на ночь глядя… и уж тем более, не я сталкивала Плантаго в реку! Я вообще до сих пор не знала толком, что случилось. Но подозревала, что «пугало» разбудил сам Плантаго. С него бы сталось ничего не сказать! Зачем бы он стал мне что-то объяснять?

— Граф Эльс ничего не желает добавить к своему рассказу? — поинтересовался Верс.

Эльс высокомерно отозвался:

— Я рассказал все, что требовалось.

И я почувствовала, как от Плантаго знакомо повеяло стужей. Мгновенное изменение обстановки граф почувствовал, но, кажется, все еще не понял, что упустил возможность изменить свою участь.

— Ривен… как давно ты решил последовать моему совету и разделить отряд? — спросил вдруг Плантаго.

— Твоему совету? — возмущенно громыхнул маркиз. Заметив его недовольство, Эльс приободрился. Я все еще наблюдала за ним, потому заметила. Юный милорд Аль насторожился, встревоженно взглянув на разгневанного Ривена. Но Верс остался спокоен, он вообще как будто ничего не заметил.

— Так когда вы решили оставить войско и ехать дальше небольшим отрядом? — спросил он, глядя советнику в глаза.

— Твои домыслы иногда заставляют сомневаться в том, что ты разумен, — тяжело проговорил Ривен.

Верс ухмыльнулся.

— Но иногда и ты прислушиваешься к моим домыслам.

— Что вы нашли у моста? Если ты не можешь внятно объяснить, пусть говорит эта твоя помощница!

Взгляд милорда советника уперся в меня. Я вздохнула. Он не страшнее Верса. Когда сравниваешь, не так сложно сохранять самообладание.

— Милорд, мост разрушен под воздействием магии. И охранялся заклинанием, известным как «пугало». Я полагаю, что любой, ступивший на мост, был бы атакован…

Советник задумался, перевел взгляд на Верса.

— «Пугало», — повторил он.

Граф Эльс взвился.

— Что это еще за намеки?

Верса его гневный окрик нисколько не тронул.

— Предупреждал ли граф о том, с чем вы можете столкнуться у моста? — спросил он у Ривена. Все взгляды скрестились на Эльсе.

— Не предупреждал, — огласил очевидное Лаверн вместо задумавшегося советника.

— Но ведь он утверждал, что бывал у моста после появления слухов об огненном змее. Выходит, граф умышленно солгал, что опасности никакой нет. «Пугало» было атакующее, потенциал не самый высокий, но приличный. Для создания такого понадобился опытный маг. Разве все это не похоже на умысел против короны?

Ривен поморщился, но не сказал, что Верс делает поспешные выводы или же упускает возможность счастливого стечения обстоятельств, позволивших графу избежать столкновения с «пугалом». Ну, повезло ему не пробудить заклинание… может, он просто издалека на мост посмотрел — и сразу уехал. Или вовсе никуда не ездил, так, чтобы не выглядеть нерадивым хозяином, соврал.

Но советник так ничего и не сказал. Тишина установилась едва ли не приглашающая. Граф Эльс возмущенно выдохнул:

— Это полный бред! И кто меня обвиняет в измене?! Огненный маг, явный шпион! Думаешь, к твоим словам кто-то прислушается? Милорд советник не такой дурак!

Никто его не поддерживал, а Верс насмешливо скривился. Эльс не смог остановиться и продолжил:

— Да и кто в королевстве стал бы нападать на советника Ривена?! Пока король разъезжает с визитами, милорд занимается делами государства!

Верс предвкушающе улыбнулся. Советник нахмурился. А юный милорд Аль вздрогнул, сжав кулаки и… облик его вдруг как-то поплыл, начал искажаться. Лицо словно «съехало», рассыпаясь снопом брызг, открывая совершенно другого человека, скрывавшегося под умело наведенной личиной. Между прочим, он не сильно и отличался от прежнего милорда Аля, по крайней мере, был столь же молод. Но он как будто стал уже в плечах, черты лица оказались более утонченными, волосы потемнели и теперь чуть вились… когда юноша развернулся к смолкшему графу, я легко узнала профиль… его можно увидеть на любом серебрянце, отчеканенном в последние два года…

— Лаверн! — скомандовал советник Ривен. — Держи этого идиота!

Лаверн скользнул к Эльсу, оказавшись возле него в мгновение ока, и уже с мечом в руке. Граф таращился на него, на преобразившегося милорда Аля, на советника… Провожатые, вместо того, чтобы защищать его, рухнули на колени. Сам Эльс не рискнул пошевелиться.

— Ну ладно, — проговорил Верс, нисколько не впечатленный случившимся и даже, кажется, слегка недовольный. — Может, с преступлением против короны я и погорячился. Поговорите с крестьянами. Быть может, «пугало» создано, чтобы не подпускать их к мосту?

— Ва… — жалко выдавил граф Эльс. — Ва… Ваше Величество! Я бы никогда… не хотел…

— Мы так и поняли, — хмыкнул Верс.

— Плантаго! — одернул его Ривен, а потом произнес, обращаясь к юноше: — Вам стоило быть сдержанней, Ваше Величество.

Король Рольвена Альвет Первый поморщился и с досадой признал:

— Не сдержался… Лаверн, сделай, как предложил Плантаго: приведи сюда старосту, спросим у него, что происходит. И прикажи освободить того человека. С ним я тоже желаю поговорить.

— Ва… — снова подал голос граф Эльс.

— Молчать! — приказал ему советник. — Вас мы уже слышали достаточно, граф!

Староста побаивался говорить в присутствии нервничающего Эльса. Это было заметно и понятно. Важные гости уедут в столицу, а граф — останется. Альвет, поначалу не желавший раскрывать себя, выступил вперед и был узнан. Явление короля настолько потрясло старосту, что он выложил всю историю, оказавшуюся банальной, а местами — глупой. Граф Эльс, самодур и жадный до денег, но недальновидный землевладелец, — повадился собирать по два годовых налога за раз. То есть, конечно, он сначала следил за официальным сбором. А потом, спустя какое-то время, сборщики приезжали повторно, как ни в чем не бывало, и утверждали, что крестьяне по-прежнему должны короне и своему хозяину, который был так щедр, что допустил их на свои земли… И деньги, и зерно… люди Эльса вытрясли из сельчан все. Надвигающаяся зима грозила мальворцам неминуемым голодом. На сходе крестьяне порешили идти за правдой в столицу. Кто-то донес об этом графу, и он не придумал ничего лучше, как загородить дорогу к мосту "пугалом". Разумеется, были и другие пути на ту сторону Митили, но ходят слухи о разбойниках… А Эльс еще и наказал "смутьянов". Как раз накануне неожиданного появления королевского советника со свитой.

Эльс, разумеется, пытался все отрицать. Потом признал, что действительно обирал крестьян, но исключительно за нерадивость, ведь в прошлом году он якобы сделал им послабление из-за неурожаев. О послаблениях староста слышал впервые, но граф напирал на темноту крестьянского люда, да еще — на черную неблагодарность. Еще Эльс кричал, что к обрушению моста не имеет никакого отношения и тут уж точно крестьяне постарались, так что он, может, еще и спас милорда Ривена.

— Плантаго, ты сможешь разыскать мага по плетению заклинаний у моста? — спросил король. Я сомневалась, что подобная задача была так уж легко решаема, но Верс кивнул с таким безразличием и небрежением, что Эльса буквально затрясло от накатившего ужаса.

— Вот дурак, — заключил Ривен брезгливо. — Лаверн, заберем его с собой.

— И только попробуйте устроить расправу над местными, — произнес юный король, сурово глядя на графских провожатых.

Когда вопящего Эльса увели, староста бухнулся на колени и принялся благодарить Альвета. Король коротко бросил:

— Поднимись, добрый человек. Вам возместят зерно и уплаченные сверх необходимого налоги из средств графа…

Вскоре вернулось семейство старосты, и у печи началась суета.

Я заметила, что Верс вышел из избы. Ему как будто противно было находиться среди большого скопления людей. Мне он ничего не сказал, значит, следовать за ним было не нужно. Но я почти злилась на него: то он стремится контролировать даже мои походы в кустики, то — бросает в компании первых лиц королевства! Выкручивайся теперь, как хочешь!

— Регина? — окликнули меня. Пока я размышляла, ко мне незамеченным подошел король Альвет. И смотрел он на меня при этом как-то странно, будто пытался понять, не замышляю ли я побег…

— У тебя целительский дар, — сказал он, наконец. Сказал ли ему об этом Верс или же у короля была способность определять чужой дар? Видит ли он тогда…

— Да, Ваше Величество, — не стала возражать я. А в голове крутилось: "Он не знает? Как он может не знать?"

Альвет чуть улыбнулся — с сочувствием, как мне показалось. Он был младше меня, и вблизи вовсе не казался грозным. Хотя графа Эльса здорово напугал…

— Верс не сильно пострадал? — спросил король вдруг.

Я растерялась.

— Что вы…

— Он ведь использовал свою магию? — полуутвердительно спросил король.

Я кивнула, запоздало осознавая, что беспокоит Альвета.

— Королевская печать дает ему право действовать от моего имени… но она же его и ограничивает, — произнес он.

Да. Магия правителей Рольвена основана на подчинении водной стихии. Магия огня с ней в конфликте. Если король буквально подразумевал, что печать на Версе — ограничивающая, то любое использование огненной магии должно причинять вред… И чем сильней магический выплеск — тем суровей наказание.

По всему выходило, что Верс — преступник. Но при этом Альвет действительно беспокоится… кажется, я упустила что-то важное.

— Плантаго не пострадал, Ваше Величество. Это ведь было только "пугало".

Я вспомнила, как Верс брел по дороге к Мальвору… Было похоже, что он просто устал. Я бы почувствовала…

Альвет задумчиво кивнул и снова улыбнулся.

— Я рад, что он теперь не один.

Отлично! А я вот совсем не рада! Я почти заявила это королю в лицо. Кажется, Альвет заметил мое смятение. Бровь его вопросительно приподнялась. Я вздохнула.

— Ваше Величество… как получилось, что на нем печать, ведь это же… не шпион же он, в самом деле? За что с ним так?

— Не шпион? — протянул Альвет. — Да нет, он самый. Поймали два года назад… В разгар скандала с Дингаром.

"Как раз, когда был принят закон против магии времени", — пронеслось у меня в голове. Но разом помрачневший Альвет, конечно, имел в виду другое.

— И когда пропал король Сельван?

Альвет кивнул.

— Да… тогда мы подозревали заговор и участие в нем Дингара. Но ничего доказать не удалось, пойманные шпионы об исчезновении Сельвана не знали ничего.

Я вовсе не хотела сочувствовать Версу, но невольно подумала, что ему довелось пережить. Уж наверняка Альвет не подразумевал, что со шпионами мирно побеседовали за кувшином вина… Плантаго не похож на человека, которого легко запугать и выложить все тайны… Не с его упрямством.

Историю о дингарских шпионах я, разумеется, знала. Поймали сразу троих. Имен тогда не называли. Но вся столица гудела. Шутка ли: впервые в истории Рольвена король бесследно исчез… Говорили, что с Дингаром будет война. Но обошлось. Страны примирились, и поспешно взошедший на престол Альвет Первый в знак доброй воли повелел выслать всех заключенных дингарцев на родину. Выходит, один все же остался. А куда бы он делся с печатью? Ее ведь нельзя снять. По крайней мере, так говорят о королевских печатях.

— Плантаго был единственным магом, — сказал Альвет и, словно извиняясь, добавил: — Мы не знали, что и думать. Я желал вернуть Сельвана любой ценой…

Мне оставалось лишь кивнуть.

Не удивительно, что в Версе так мало любви к людям. Но все равно непонятно, почему он так ополчился на ведьм… Или на самом деле ему все равно — ведьмы или маги, он всех скопом ненавидит?

Должно быть, у него остался кто-то там, в Дингаре…

— Я действовал поспешно, — задумчиво произнес король. Он имел полное право покарать шпиона… Но, должно быть, осознание совершенной ошибки и упущенного времени, угнетали его. Тела короля Сельвана так и не разыскали. Но то, что корона Рольвена — магический артефакт, разумеется — приняла Альвета, говорило само за себя. Ходили слухи, что сам Альвет и сжил брата со свету. Они происходили от разных матерей и не жили в согласии. А первый противник короля — ближайший претендент на престол. Это все знают. Поговаривали также, что сам Сельван намеревался обезопасить себя от покушений со стороны Альвета и сослать его в дальний храм послушником… Так не гнетет ли юного короля вина за убийство Сельвана? Корона оказалась тяжелей, чем он предполагал и…

О чем я вообще думаю?

Не знаю, зачем я пошла его искать. Если бы Верс пропал из моей жизни так же внезапно, как и появился, я была бы только рада. Или нет? Исчезни он сейчас, и я навсегда осталась бы связана страхом: а вдруг он когда-нибудь вернется, чтобы выполнить угрозу? Это было бы в духе Верса.

С какой стати я размечталась, что Плантаго куда-то там пропадет? Он нашелся довольно легко, стоило заглянуть на конюшню. Кучера там не нашлось: то ли Верс его отослал, то ли староста предоставил ему угол где-то в избе. Верс полулежал на куче соломы, глядя в небо, усеянное звездами. Очень странная в своей романтичности картина.

Верс дернулся при моем появлении. В полутьме сверкнули звериной желтизной глаза, мне показалось, я заметила, как рука Плантаго потянулась к поясу. Всегда готов схватиться за оружие? Маг, тем более боевой, сплел бы защитное заклинание. А ему пришлось менять привычки?..

Верс остановил движение и как-то неловко скособочился, отставив левую руку в сторону…

Мне внезапно передалось беспокойство Его Величества по поводу состояния Плантаго.

— Пошла вон!

А нет, показалось. С чего мне беспокоиться о человеке, желающем мне смерти? Должно быть, я отправилась за ним потому, что расценила слова короля как завуалированный приказ.

— Что с твоими руками? — спросила я.

— Ты оглохла? Вон пошла! — с ненавистью повторил Верс. Но я уже подошла и уловила исходящее от него ощущение жара и липкого, сладковатого бессилия.

— Верс… — я склонилась над ним.

— Не прикасайся! — почти звериное рычание заставило меня замереть. Да кем он меня представляет?! Я разозлилась и едва не пропустила тихий, тщательно сдерживаемый выдох сквозь стиснутые зубы.

Ах, так, значит?

Не обращая внимания на полубезумную ярость, с которой он стремился меня в чем-то обвинить, я коснулась лба Верса. Плантаго зарычал и дернулся, но вяло. Как выяснилось, сейчас он не мог мне ничего противопоставить. Ну, или, по крайней мере — не успел. Если пациент сопротивляется, первое дело лекаря — успокоить и убедить, что бояться нечего.

Вряд ли Версу было страшно. Хотя кто знает, о чем думает бывший шпион во вражеской стране…

Я сделала то, что могла: изменила его ощущения. Напомнила о том, что есть другие чувства, кроме ненависти. У меня действительно неплохо получалось вызывать в людях радость. Но в Тальмере я применяла эту способность только к Терину, чтобы не привлекать к себе внимания. «Радовательницей» меня прозвали покупатели в лавке, потому что им просто нравились сладости.

Я почувствовала всплеск бешеного сопротивления, и вдруг — все пропало. Верс будто смирился.

— Пытаешься заслужить прощение? — хмыкнул он уже гораздо спокойней и не пытаясь больше меня оттолкнуть. Надо заметить, слова его не вязались с выражением лица, на котором теперь блуждала добрая улыбка, совершенно не свойственная Плантаго.

— Я лишь хочу удостовериться, что ты не пострадал, — произнесла я, хотя вовсе не чувствовала необходимости извиняться. Сам виноват!

— Думаешь, этого достаточно? — поинтересовался Верс.

В его глазах по-прежнему таилось безумие загнанного зверя. Но на губах — по-прежнему была улыбка, я даже пожалела: почему Верс не может улыбаться вот так по доброй воле?

— Его Величество беспокоился. Ты хорошо притворялся, я не почувствовала, что тебе плохо.

Верс отвернулся.

— Его Величество… ну что же, его воле мы не можем противиться. Тогда ладно. Сегодня я прощаю тебе… твою магию. Но впредь — даже не пытайся ее применить. Я тебя предупредил.

Все это он произносил умиротворенным голосом с непередаваемыми, почти нежными интонациями. Да уж. Может, завтра я действительно пожалею.

— Покажи руки, — попросила я.

Верс, по-прежнему не глядя на меня, вытянул руки. Ни дать ни взять провинившийся ученик. Ладони вроде были в порядке. Я на мгновение залюбовалась ими, а раньше и не замечала, какие они красивые у Верса… Невольно вспомнилась невероятная по изяществу печать, которую Плантаго создал для Терина… Должно быть, вот что он имел в виду, когда говорил, что его магию не должны узнать. Хотя… я не видела дурного в том, что Верс помог ребенку. Шпион или нет — какая разница? Но я и собственные способности не считала абсолютным злом.

Рукава рубашки Верса оказались не просто влажными… что-то склизкое оставалось на пальцах после прикосновения.

Взмахнув рукой, я зажгла волшебный огонек. Это самая простая и податливая магия, дается даже детям, и они с ней играют, создавая из света причудливые фигуры, а особо талантливые — животных, птиц, диковинные цветы. Мне достаточно было небольшого светового шара.

На пальцах предсказуемо обнаружилась кровь.

— Верс…

Он не пошевелился, не воспротивился, но и ничем не помог. Ткань рубашки словно прилипла, и я не могла отделаться от ощущения, что сдвигаю не рукав, а кожу. Расплавленная, почерневшая, в красных прожилках — такой она была сразу от запястий. Чудовищный узор, в который складывались линии ожогов, уходил куда-то вверх.

— Верс! — ошарашено выдохнула я, от неожиданности отпуская его руку. Ну, что за дурак?! Собирался терпеть… из злости? Из страха, потому что он, дингорец, никому в Рольвене не мог доверять?

— Нравится? — наверное, это должно было прозвучать язвительно.

— Нет, — отрезала я.

— Вот только жалости твоей мне не хватало, — ласково проговорил Верс. — Посмотрела? Иди!

Я вздохнула. Знала бы — не потратилась на магию радости. Но, с другой стороны… он бы меня к себе не подпустил. А теперь вот что с ним делать?!

— Показывай, где еще ожоги! — потребовала я. Верс задумался. Потом все же с большим трудом — и не без моей помощи — снял рубаху. Боги! Я невольно прикрыла рот ладонью, с губ едва не сорвался крик.

Линии свежих, сочащихся кровью ран, сплетались на груди Верса в двойную печать.

Какова же его сила и какую боль он способен себе причинить?!

И все это время он не выдавал себя, не подумал просить о помощи. А под грязным камзолом из темной ткани не было видно…

Верс следил за мной с настороженной улыбкой.

— Больше нет? — дрогнувшим голосом спросила я. Он покачал головой. И этого достаточно.

Я почти коснулась ладонью печати. Мне нужно было быть как можно ближе. Верс подался назад.

— Терпи! — прикрикнула я на него.

— Не хочу, — ответил он, но все же замер и больше не пытался помешать. Я водила пальцами, повторяя линии печати, ощущая исходящий от Верса жар, стараясь не коснуться кожи даже на мгновение… Моя сила впитывалась с трудом, печати мешали, но все же уступили постепенно, давая хоть немного утолить боль и залечить раны.

А после того, как он помог Терину? Верс принял «пыльцу» и был в бешенстве. Не от осознания ли того, что не может свободно пользоваться силами, данными от рождения?

Я понимала, что не смогу вылечить ожоги полностью. Но собиралась сделать все, что смогу.

Не удивительно, что король чувствовал вину. Если он видел, что творится с Версом, должен был избавить его от необходимости применять магию! А советник еще назвал удачей то, что против огненного змея у них нашелся маг огня…

И я усомнилась в искренности раскаяния короля Альвета. Как можно сотворить с человеком подобное и заставлять служить? В наказание? В обмен на жизнь?

— Это всегда так? — хрипло спросила я.

— Нет, конечно, — возразил Верс, словно желая меня успокоить. — «Пугало» оказалось слишком сильным. Мост наверняка разрушило оно. Кто-то подпитал его в последние дни.

«А против крестьян доставало и слухов», — подумалось мне, хотя этого Плантаго не сказал. Но не потому ли он пытался выпытать у советника Ривена, когда было принято решение сменить маршрут и возвращаться в столицу малым отрядом… Не потому ли милорд советник приказал схватить графа Эльса вместо того, чтобы вынести ему приговор на месте?

Прошло бесконечно много времени прежде, чем раны затянулись, на груди остались красноречивые рубцы. Я устало опустилась на колени.

— Ну, и чего ты добилась? — спросил Верс. Я пожала плечами. Перед глазами метались черные мушки. Свет волшебного фонаря стал меркнуть… и я то ли погрузилась в сон, то ли просто потеряла сознание.