Глава девятая

О.Х. Бейнс проводил дни в безоблачном счастье. Если бы он умел свистеть, петь или танцевать на столе, он бы так и поступил, но в Кембриджской Школе бизнеса его этому не учили.

О.Х. Бейнс знал, что на “Джаст Фолкс” со смертями покончено, а “Интернэшнл Мид-Америка” разорена. Ее акции исчезли с бирж, словно их и не было, а акции “Джаст Фолкс”, напротив, поднялись в цене, котировались как никогда, и он знал, что они будут расти и дальше, когда на следующей неделе газеты развернут рекламную компанию под девизом “Джаст Фолкс” – самая безопасная и дружелюбная авиакомпания”.

Он считал, что все сделал наилучшим образом, хотя, непонятно почему, в его сознании всплыл образ отца, который, он знал, считает его поступок мошенничеством. “Ты всегда был продувным малым, О.Х.”

Но философия, прививаемая в Кембриджской Школе бизнеса, которая определяла мышление промышленных кругов Америки с шестидесятых годов и реформировала вооруженные силы страны в соответствии с новой системой управления, была тем, что, по мнению О.Х. Бейнса, его отец никак не мог должным образом оценить. Отец был владельцем бакалейной лавки в Бомонте, штат Техас, и, лишь однажды навестив сына в Кембридже, сказал ему, что в Школе учатся сопляки с моралью орангутангов и куриными мозгами.

– Папа – такой оригинал. – О.Х. попытался свести его слова к шутке.

– Вы, сопляки, ничего не понимаете в баксах и товаре, – снова взялся за свое отец. – Только и умеете, что трепаться. Помоги нам Бог.

Когда выпускники Кембриджа реорганизовали армию, отец только и произнес: “И армия туда же”.

Отец, разумеется, не понимал одного: никого не волновало, что американское военное руководство чувствует себя куда более удобней в Блуминдейле, чем на поле сражения. Все это не имело никакого значения. Это не входило в новую систему ценностей.

Согласно ей, армии могли не побеждать, автомобили не ездить, техника не работать. Главное – выпускники Кембриджской Школы бизнеса должны иметь хорошую и престижную работу. У них всегда было в этом преимущество перед остальными, и выпускники Школы хорошо знали эту свою привилегию.

Благодаря такой психологической обработке, О.Х. Бейнс и проводил теперь дни в безоблачном счастье. Правда, в последнее время ему стало казаться, что, может, здесь есть и другая причина.

Возможно, существовал Бог, который избрал его для особой миссии и дарил ему успех. И, кто знает, может этот Бог имел что-то общее с уродливой многорукой статуей, стоявшей в складе, оборудованном под церковь в Новом Орлеане.

И вот однажды все семейство Бейнсов, за исключением собаки, войдя в ашрам, предстало перед очами Бен Сар Дина.

Бен Сар Дину семейство не понравилось. Особенно мышиная мордочка женщины в стильном белом костюме. Мальчик был в белом блейзере и белом галстуке. Серые брюки тщательно отутюжены, черные туфли начищены до блеска. Девочка пришла в белой юбке, в руках небольшая белая сумочка.

– Знакомьтесь, это моя семья. Хотим присутствовать на молении, – сказал О.Х. Бейнс. Он был одет в темно-синий костюм в красную и черную полоски.

– Но сегодня не воскресенье, папа, – сказал мальчик.

– Т-сс, – остановила его миссис Бейнс. – Не все молятся в воскресенье, дорогой. И не только в нашей большой церкви.

Бен Cap Дин отвел О.Х. Бейнса в сторону.

– Вы привели семью в ашрам? А почему не в свою церковь?

– Да, – ответил Бейнс. – Заглянув в свое сердце, я понял, что хочу примкнуть к чему-то значительному и духовно благодатному. Хочу принадлежать Кали.

– Но они же маньяки-убийцы, – зашептал Бен Сар Дин громче, чем надо. – А это все же ваши родные.

– Они убьют нас, папа. Они убьют нас. Мне здесь не нравится. Я хочу в нашу церковь, – плакала девочка.

– Никто не собирается нас убивать, – успокаивала ее миссис Бейнс. – Папа не позволит.

– А вот он сказал, что собираются, – плакала девочка, показывая пальцем на шарообразную фигуру в белом шелковом костюме. Бен Cap Дин покраснел.

– Папочка говорит, что это благодатная вера – нужно попробовать, – сказала миссис Бейнс и, повернувшись к Бен Cap Дину, поинтересовалась, предлагают ли здесь программу йоги, существуют ли дискуссионные группы, обучают ли пению и приезжают ли по приглашению проповедники со стороны.

Бен Сар Дин, не зная, что сказать, потерянно кивнул.

– Вот видите? – торжествующе заявила миссис Бейнс детям. – Совсем как в нашей церкви дома.

То, что в ашраме не упоминали про Иисуса и спасение, не беспокоило миссис Бейнс. У них в церкви об этом тоже давно речи не было. Обычно к ним приезжал какой-нибудь революционный деятель, ругал Америку, а потом заваливался к кому-нибудь домой, и если там он не развивал далее основные положения своей речи и не призывал разрушить Америку, то к соседям его не звали. Все это мало интересовало миссис Бейнс, ведь она никогда не слушала проповеди. В церковь ходишь, чтобы встречаться с людьми своего круга. Люди, которые заполняли ашрам, не были похожи на тех, с кем она обычно общалась, но, видно, муж знал лучше: разве позволил бы он ей и детям исповедовать религию, которая не пользуется отменной репутацией в лучших кругах.

Она слышала, как вокруг нее все говорили про какого-то мужчину, который придет к богине Кали и обещает стать ее возлюбленным. Совсем как в их церкви: там тоже раньше твердили про Второе пришествие, пока не ударились в революцию.

Особенно ей нравилось, что в новой церкви к Богу обращаются в женском роде.

О.Х. Бейнс преклонил колена вместе с семьей в последних рядах молящихся. Глядя на других, они тоже взмахивали руками и воплями призывали убивать из любви к Кали.

– Убивайте из любви к убийству, – пели люди в ашраме, склонившись перед многорукой статуей.

О.Х, подтолкнул сына, который упорно молчал – как воды в рот набрал.

– Мне не нравится так вопить, – признался мальчик.

– Дома ты вопишь предостаточно, – прошептал О.Х.

– Это другое.

– Можешь и здесь поорать, – сказал Бейнс.

– Слов не знаю.

– Хоть губами шевели, – посоветовал Бейнс.

– А кого они хотят убивать?

– Плохих людей. Кричи.

Сам О.Х. Бейнс размечтался, слушая, как повторяются песнопения – убивай ради самого убийства, убивай ради любви к Кали. Открывались новые возможности, которая давала неизвестная ему дотоле сила. Стоя у дверей ашрама, он чувствовал себя так, будто открыл атомную энергию. Но тут он видел одну проблему. Если община будет расти, будет возрастать и потребность в жертвах – авиапассажирах. Но массовые убийства покончат не только с пассажирами, но и с путешествиями.

Прервутся связи, заглохнет торговля. Профессора не смогут ездить, студенты тоже не захотят. Цивилизация откатится назад – к каменному веку.

Каменный век.

Бейнс немного задумался, а тем временем пение становилось все громче; казалось, неподалеку гремит гром. Каменный век, – думал он. – Все пойдет прахом. Может такое случиться? А почему нет?

Он знал, что делать. Нужно купить поскорей хорошую пещеру. На какое-то время успокоившись, он набрал в легкие побольше воздуха и заорал: “Убивай из любви к Кали”. На этот раз к нему присоединились и дети.

Вдруг все резко замолчали. Глаза присутствующих устремились на дверь в глубине ашрама, откуда быстро шел молодой человек, глаза его возбужденно блестели.

– Она позаботилась, – выкрикнул он. – Она позаботилась. – В руке он держал большую пачку авиабилетов. – Я нашел их на улице, у ашрама, – сказал он. – Она позаботилась.

Посвященные дружно закивали. Кто-то пробормотал:

“Она всегда заботится. Мы любим Кали”.

Спустя минуту Бен Cap Дин, покинув свою молельню-кабинет, вбежал в ашрам, бросил кипу желтых платков на руки ученикам и тут же снова исчез. Пол ашрама задрожал, когда за ним захлопнулась тяжелая, обитая железом дверь.

Загрузка...