В Речи Посполитой - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Илья Исаевич Левит (Глава XXVII Анархия и экономика) #30

Глава XXVII Анархия и экономика

А между тем на дворе стоял XVIII век — времена уже довольно культурные. В Европе (и в послепетровской России) уже проводили целенаправленную экономическую политику. Господствующим экономическим учением с XVII века считался меркантилизм. Суть была в том, что надо больше продавать за рубеж и меньше покупать за рубежом. И убеждения тут недостаточны, нужно вмешательство государственной власти. Она должна ограждать внутренний рынок или высокими ввозными пошлинами, или даже прямым запрещением ввоза того, что можно производить в стране. Экспорт же следовало поощрять.

Лирическое отступление

Напоминаю Вам, дорогой читатель, что производство предметов роскоши и торговля ими имели тогда неизмеримо большее экономическое значение, чем позднее. Вот характерный пример эпохи меркантилизма. Знаменитый министр финансов Людовика XIV («короля-солнце») Кольбер (вторая половина XVII века) считал задачей первостепенной важности организовать во Франции производство зеркал и кружев, чтобы избавиться от разорявшего Францию импорта этого добра из Венеции. (При чём на кружева расходовалось больше денег, чем на зеркала).

В ход было пущено все — и технический шпионаж, и вся сила могучего государственного аппарата для борьбы с контрабандой. Были организованы поддерживаемые государством мануфактуры, технические школы (в том числе и для женщин-кружевниц). Были привлечены лучшие научные и художественные силы Франции. Король Людовик XIV лично участвовал в рекламной кампании — пропагандировал французские зеркала и кружева и демонстративно пользовался только ими.

Конечно, создание новых для данной страны производств — дело сложное. Нужно время, упорные усилия, расходы. Но Кольбер своего добился — импорт из Венеции сократился. Появилась своя продукция, не хуже венецианской. Этот успех послужил образцом для других стран Европы.

На улицах Берлина в начале XVIII века без лишних слов раздевали женщин, одетых в платья, сшитые из иностранных тканей. И если сегодня экономисты придерживаются иных воззрений, то следует помнить, что речь у нас идет о временах «первоначального накопления» и мануфактурной (домашинной) промышленности. Фабрик тогда еще и в Англии не было. Для того времени эта система была прогрессивна. Способствовала росту отечественной промышленности, основанию новых мануфактур, иногда при прямом участии государства. Но тут, еще раз подчеркиваю, нужна была сильная центральная власть[59]. А в Речи Посполитой и духа ее не было. И Польша оказалась единственным, кажется, европейским христианским государством, где меркантилизмом и не пахло.

До «потопа» польская промышленность была на среднем европейском техническом уровне. Во время «потопа» она очень пострадала — это естественно. Теперь она нуждалась в протекционизме более, чем где-либо в Европе (протекционизм — защита внутреннего рынка от иноземных товаров, важная часть меркантилистской политики). Но страной безраздельно правило дворянство (шляхта). И им было плевать на экономические учения. Им требовалось много предметов роскоши, получше и подешевле. Тем более что постепенно, в середине XVIII века, снова удалось наладить экспорт сельскохозяйственных продуктов, и хоть какие-то деньги появились. А ведь всякие запретительные меры удорожили бы правящему классу товары. Очень часто шляхтич и его жена хотели одеваться по парижской моде, украшать дом бельгийскими или французскими гобеленами, майсенским (саксонским) фарфором и богемским хрусталём, пить импортные вина, глядеться в венецианские зеркала и т. д. Для этого они готовы были выжать из своих крестьян последнее. О платежном балансе Польши и прочих подобных вещах никто не думал.

Лирическое отступление

Справедливости ради укажу, что во второй половине XVIII века[60], в десятилетия, предшествовавшие Великой французской Революции, концепции меркантилизма начинают устаревать. В самых передовых странах Западной Европы окрепшая буржуазия не нуждается уже в опеке властей и начинает тяготиться ею. Появляются учения, требующие свободы торговли, а не государственного ее регулирования (во Франции — физиократы, в Англии — Адам Смит)[61], однако «окрепшая буржуазия» — это явно сказано не про Польшу.

Но и помимо всего этого, «кулачное право», воцарившееся на просторах Речи Посполитой, не содействовало экономическому процветанию страны. Понятно, что отсутствие твердых правовых гарантий и стабильности уже само по себе мешало экономическому развитию: никто не делал чего-либо в расчете на длительную перспективу, все жили сегодняшним днем. Феодальная верхушка, единственный класс, чувствующий себя относительно уверенно, экономикой, за редкими исключениями, не занималась. Они только проматывали выжатое из низов. А более всего «беспредел» ударил по евреям.