В сердце России

Муром остался позади, за Окой, и мы выехали на автомагистраль. Синяя даль раскрылась перед нами. Как хорошо летним утром вырваться на простор и мчаться, чувствовать упругий ветер! Когда быстро едешь, кажется, вот-вот разобьешь собою волны марева, которое будто плещется перед тобой на дороге. Наша «Волга» бежала, как по невидимой, туго натянутой нитке, цепко держала полотно дороги. Незаметно, неощутимо сбавляла скорость на поворотах, без натуги брала подъем.

Природа здесь истинно русская. Там и тут разбегающиеся зелеными волнами поля, поросшие кустами лощины. Всюду, до скопившихся на небосклоне пышных полуденных облаков, колосятся хлеба. Где виднеются тучные нивы созревающей ржи, где зеленеют квадраты картофеля; там цветущая гречиха одела склоны розово-белой кипенью, вдоль протянулись полосы густых овсов. Вперемежку с ржаными и пшеничными нивами — луга. Нередко встречаются лесные островки и перелески. За каким-нибудь подъемом открывались то серебряно-серые воды реки, то затерявшиеся в траве-мураве ручейки. А вот там раскинулась деревня с яблоневыми садами, в зелени деревьев потонул завод, видна только труба. За деревенской околицей выходит в поле проселочная дорога. Она извивается и пропадает в кудрявой березовой роще. Вот он, пейзаж срединной России, неяркий, простой, но такой близкий и родной!

Сколько ни ездил я по милой России, сколько ни видел вот таких же изумляющих русских раздолий, всякий раз они ворошат душу. Зовут и манят, пробуждают какое-то непонятное чувство и счастья и сожаления. Счастья — что видишь их, вбираешь в себя их красоту. Сожаления — что всей этой красоты не постичь ни сердцем, ни разумом, сколько бы ни смотрел на нее в немом восторге. Из тайников памяти всплывают строки древнерусского поэта: «О светло светлая и украсно украшенная земля Русская и многими красотами удивлена еси». Поэту XIII века как бы не хватало одного слова хвалы, он усилил его повторением и делал это подряд дважды: «О светло светлая и украсно украшенная…»

И вот наша машина уже меж пологих всхолмленностей Горьковской области. Едешь тут по открытым солнцу и ветру просторам, и радуются глаза и сердце: сколько поколений человеческих прокормила земля эта, как много любви и труда вложено в нее за долгие века, с тех пор как возделывают ее умелы- и преданные руки русского крестьянина! Лента асфальта — он теперь одел здешние дороги, поезжай себе беззаботно в любой уголок — бежит, блестит замаслившейся гладкостью, отражающей весь блеск яркого летнего дня, то спускаясь в зеленую ложбинку с петельками ручейка в густой осоке, то взлетая на прокаленную зноем вершину холма, мягко огибает нестрашные крутости или крохотные болотники.

Благодатный край! Его земли, то лесные, то почти степные в центре европейской части страны, по обоим берегам Волги и ее притоков Оки и Ветлуги. Горьковская область по площади превышает такие страны Европы, как Бельгия, Голландия и Люксембург, вместе взятые, а по населению — Норвегию. «Это целое государство с тысячью заводов и фабрик, со знаменитыми своим кустарным производством селами, с необозримыми лесами и рыбными реками, — писал А. Н. Толстой в 1941 г. — Здесь своя сталь, своя бумага, свои химические производства. Здесь делают пароходы, баржи, землечерпалки, вагоны, паровые машины и дизели, автомобили и грузовики, хирургические инструменты и всякую необходимую мелочь, художественную и бытовую утварь… Здесь делают все, вплоть до лыж и саней».

Полевая дорога, заросшая по обочине жесткой курчавой травой, тянулась между двух стен светло-желтой ржи. Рожь, на диво рослая, крепкая, с твердой толстой соломой, с крупным тугим колосом, тесно подступала к дороге, будто сдвинулась, застилая горизонт; лишь в километре, как островок в хлебном море, вымахал огромный дуб-одиночка, раскинувшись шатром густой зелени. Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Казалось, и рожь поднимала к солнцу на своих стройных стеблях колоски, покрытые желтым пушком. Паром исходила земля, мерещилось, будто дым стелется над полем. Смотреть больно: зыблется в глазах воздух — земля дышит. Поле сияло и таяло в золотистом свете, казалось, что с высокого неба на землю падал сухой почти невидимый золотой Дождь. А земля, мохнатая, кое-где шероховатая, принимала этот «ливень». И оттого все вокруг янтарно-желтое. Еще недавно ветер погуливал здесь по зелени с серебряным отливом. Серебро на колосе не то, что серебро в волосах: оно вовсе не напоминание старости. Желтизна — вот признак зрелости хлеба.

ЮНОСТЬ ДРЕВНЕЙ ВЫКСЫ

С чего начать рассказ о Выксе? Все интересно в этом самобытном городе: и седая старина, и современность. Тот, кто любит скромную прелесть среднерусской земли и ее прошлое, сохраненное в творениях рук человеческих, надолго запомнит Выксу. Приезжая сюда, погружаешься в тихое очарование этого городка, раскинувшегося среди былинных лесов. Выкса как-то сразу и прочно запоминается. Покоряют ее скромный русский облик, слившаяся с природой рукотворная красота, уютные тихие улицы, густой сосновый воздух. Глотаешь его, как родниковую воду. Дома встречаются среди островков сосен: сразу видно, что когда-то здесь был лес.

Выксу можно сравнить с хорошей картиной в красивой раме. Рама — это хвойные леса, окружающие город со всех сторон; пруды, созданные в свое время для металлургии. Зеркальная гладь их вод создала прелесть городского ландшафта. Здесь всюду зелень. Дома, улицы в тени деревьев. Невольно думаешь: парк ли это, ставший городом, или город, превратившийся в парк? Даже главная площадь одной своей стороной упирается в сосновый бор, в который жители ходят по грибы. Как это редко встретишь в наши дни! Мало осталось таких городов, продолжающих столь близкое и приятное соседство с зеленым другом.

Когда приезжаешь в новый для тебя город, первое знакомство с ним обычно начинается с его названия. Чаще оно исходит от реки, на которой стоит город. Вот и этот город вырос при речке Выксе, при Выксунке. А она почему так названа? Знаток топонимики здешних мест Л. Л. Трубе считает, что оно сродни названию реки Вуоксы в Финляндии и означает это финно-угорское слово «поток», «течение». Такой перевод имеют названия больших и малых рек в самых разных странах. Правда, есть еще распространенная в народе версия, согласно которой Выкса получила название от луга. Места вокруг города издавна представляли луговые угодья, использовавшиеся под сенокос. Полагают, что в результате бытовой трансформации слово «выкос» превратилось в «выксу». И теперь в здешних местах можно услышать: «Живем на выксе».

В середине XVIII века места в окрестностях Выксы, богатые железной рудой и лесом, привлекли внимание тульских «рудознатных мастеров» братьев Баташовых. В 1757 г. у запруды, на реке Выксунке, они построили чугунолитейный железоделательный завод. Наличие сырья, энергии малых рек, дешевого труда приписных крепостных крестьян, выгодные транспортные пути по Оке, Волге способствовали строительству других заводов. Водный путь обеспечивал также дешевую перевозку заводской продукции и на такой крупнейший рынок сбыта, как Нижегородская ярмарка.

Выксунские заводы заняли видное место в металлургической промышленности центра России. Заводы были вододействующими. При каждом на речке строилась плотина, создавалась запруда, вода из которой поступала к водяным колесам, приводившим в движение «хвостовые молоты», с помощью которых ковали железо. Приокская металлургия давала чугун, чугунную посуду, различное литье в виде деталей машин, фигурное литье.

В XIX веке с общим развитием промышленности России и возросшими потребностями в металле выксунские заводы становятся крупными производителями металла. Здесь был прокатан первый рельс для железных дорог России. Одному из этих заводов — Сноведскому обязан своим появлением первый пароход на Оке. На этом заводе ковалась слава русского оружия в Отечественной войне 1812 г. Выксунские заводы одними из первых освоили производство паровых машин, ввели горячее дутье на домнах. Славилась Выкса художественным литьем. Здесь отлиты группа на колеснице с четверкой коней для фронтона Большого театра в Москве, ограда Александровского сада у Кремля, колесница Славы для Триумфальных московских ворот — тоже дело рук выксунских металлургов. Главному механику металлургического завода Выксы Копьеву отечественная металлургия обязана изобретением вагранки.

С Великого Октября началась новая страница в истории Выксы. В годы гражданской войны, когда металлургия Юга была захвачена врагами, а металлургия Центра испытывала дефицит сырья и энергии, выксунские заводы, работавшие на собственной сырьевой базе, имели важное значение для промышленности России.

В 1918 г. В. И. Ленин в телеграмме рабочим Выксы отмечал большое значение выксунских заводов для транспорта и обороны страны.

На призыв большевистской партии организовать поход за хлебом одними из первых в стране откликнулись металлурги Выксы. В телеграмме 31 мая 1918 г. Владимир Ильич писал: «Я очень надеюсь, что выксунские товарищи рабочие свой превосходный план массового движения с пулеметами за хлебом осуществят как истинные революционеры…»

В период индустриализации металлургия Выксы намного возросла и дополнилась новой отраслью — машиностроением. Сегодня этот город дает стране сталь, прокат, колеса для железнодорожного транспорта, стальные трубы для газопроводов, дробильно-размолочные машины, оборудование для производства бетонных конструкций, минеральную вату.

В Выксе я впервые, и как гостя меня пригласили посетить флагман индустрии города — металлургический завод. Все тут чрезвычайно интересно: и новое оборудование, и технология металлургического производства, и условия труда рабочих. Но больше всего привлек внимание трубный цех — Всесоюзная ударная комсомольская стройка одиннадцатой пятилетки. Строительство его связано с освоением газовых запасов Западной Сибири. Трубный 4-й, как называют цех-гигант, по существу большой завод. Главный корпус его раскинулся на площади более шести гектаров. К нему примыкает энергетический пролет протяженностью почти 800 метров. Благодаря совершенным конструкциям он кажется легким и крылатым. Голуби летают под его крышей. Цех уже дает продукцию. Проектная мощность его — один миллион тонн труб в год. Впервые в мировой практике здесь применяется оригинальная отечественная технология получения многослойных газовых труб большого диаметра сверхвысокого напряжения, способных долговременно работать в сложных северных климатических условиях страны. Новая технология изготовления труб, разработанная Институтом электросварки имени Е. О. Патона Академии наук Украины, принципиально отличается от традиционной: труба делается не монолитной из толстого листа, а многослойной из относительно тонкой рулонной стали, для которой используется не остродефицитная дорогая ниобиевая сталь, а низколегированная, производство которой освоено отечественной металлургией. Такая технология позволяет получать трубы более высокой прочности. По себестоимости многослойная труба на 20 процентов дешевле трубы со сплошной стенкой того же назначения. Большую экономию дает повышение надежности газовых магистралей из таких труб.

Растет промышленность Выксы, растет и хорошеет город. Выкса словно разгладила морщины, надела новое платье, заулыбалась.

Вот главная магистраль города — улица Красных Зорь. Она проходит через центр Выксе с севера на юг, где ее продолжает в западном направлении улица Ленина. Северный конец Красных Зорь открывает шоссе на Горький. Широкая, озелененная, с благоустроенными жилыми домами, главная улица особенно красива весной, когда растущие здесь яблони одеваются в пышный белоснежный наряд. Просторные тротуары обрамлены двойной шеренгой деревьев и кустарников. И какое удовольствие тогда пройтись по этой улице!

В Выксе всюду строят, больше всего в северной части города, где сложился городской центр. Здесь выросли кварталы микрорайона имени Гоголя, построен микрорайон Юбилейный, названный так в честь 60-летия Советского государства. Приезжающий в этот город не пройдет мимо новой площади имени Октябрьской революции. Еще недавно тут был пустырь, унылый пейзаж которого оживляли редкие купы сосен да низкие деревянные домики. Сейчас на площади привлекает внимание мемориальный ансамбль со строгим и простым архитектурным оформлением. Его окружили многоэтажные здания, среди которых широкоформатный кинотеатр, гостиница. У мемориала все приходящие на площадь останавливаются. Это священное место города. Оно хранит память о тех, кто не вернулся с войны. Мы смотрим на высокую каменную стену. В средней части ее — голова воина-победителя. На стене, облицованной черным гранитом, золотыми буквами написано: «Слава героям-выксунцам, павшим в боях за Родину». Трепет вечного огня у подножия памятника напоминает о тех, кто не вернулся. Через каждый час из глубины мемориала звучит трехминутная мелодия — «Грезы» Шумана. Сюда идут юные и взрослые, убеленные сединами ветераны войны, вспоминая давно минувшие дни и фронтовых друзей, матери, потерявшие в войну сыновей, молодожены, вступающие в семейную жизнь.

Достопримечательность Выксы — парк в самом ее центре. На южной окраине его, на берегу Верхнего пруда, сохранился дом-дворец Баташовых, который по тому времени изысканно украсили декоративными деталями крепостные художники. Заводчики Баташовы были известны богатством на всю Россию. Роскошь, которой они окружали себя, их образ жизни поражали даже современников. Барочный фронтон со ступенчатыми закруглениями на двухэтажном здании конторы Выксунского завода отметил в своих записях известный географ и естествоиспытатель XVIII века Пал-лас, возглавлявший экспедицию Петербургской Академии наук в глубь России.

Баташовский дом окружал обширный парк, распланированный во французском стиле по образцу известных европейских парков в Версале, Летнего парка в Петербурге, парков Петергофа. Композиционная ось парка — главная липовая аллея на юге заканчивалась дворцом, на севере уходила в хвойные леса, где в те времена был зверинец. В оранжереях росли тропические растения, плоды их поставлялись на царский стол. В сохраненном парке особенно привлекательны пейзажи вокруг прудов. В воде их отражаются березки на островке, ярко выделяющиеся на темном фоне хвойного леса. В наши дни парк вместе с лесопарковым массивом и прудами — зона отдыха горожан.

Выксунский парк — ценный памятник садово-паркового искусства второй половины XVIII века. Созданный трудами крепостных Баташовых, он сейчас вместе с голубым ожерельем прудов создает самобытный оригинальный образ Выксы, делает ее неповторимой в ряду русских городов.

ВЧЕРА И СЕГОДНЯ КУЛЕБАК

Кулебаки встретили нас ярким утренним солнцем. Теплое и ласковое, оно щедро золотило дома, кроны деревьев. Под его радостными лучами город точно оживал, ликовал, приветливо улыбался.

Название города пошло от мордовских слов — «кулей» (улей) и «баки» (сосуд), что связано с бортничеством первых поселенцев, собиравших мед диких пчел в дуплах деревьев. Поселение возникло среди дремучих лесов на тракте Муром — Ардатов. И. Лепехин, совершавший в XVIII веке путешествие по России, в своих «Дневных записках» отмечал, что Кулебаки в 1768 г. была маленькой деревней, настолько бедной, что не было возможности сменить здесь почтовых лошадей.

В пореформенной России развивающаяся промышленность требовала увеличения производства железа, чугуна, стали и изделий из них. Наряду с развитием металлургических предприятий на Юге росла металлургия в Приокском районе. В 1866 г. кулебакский помещик Федоров и выксунский купец Бородачев на местных рудах основали в селе Кулебаки металлургический завод. Ни помещик, ни купец не были знакомы с горным делом. Производство не пошло. Завод продали. Менялись его хозяева. С переходом завода во владение Общества Коломенского паровозомашино-строительного завода выплавка чугуна стала расти. В 1877 г. на Кулебакском заводе построен первый в России бандажепрокатный цех. К концу XIX века завод по числу рабочих и объему производства занял в Нижегородской губернии второе место после Сормовского завода. Кулебакский завод был крупным по тому времени капиталистическим предприятием, насчитывавшим 8 тысяч рабочих. В 1907 г. как филиал завода начала работать судостроительная верфь вблизи Оки, в селе Липня.

Несмотря на то что завод находился в глухой провинции, уже в 1901–1903 годах здесь возникли революционные кружки и рабочая социал-демократическая организация. Рабочие Кулебак были активными участниками революции 1905–1907 годов. В мрачные годы реакции кулебакские металлисты продолжали борьбу с самодержавием, показывали пример стойкости, выдержки и умения вести легальную и нелегальную работу. В. И. Ленин в передовой статье «На прямую дорогу», опубликованной в большевистской газете «Пролетарий» 19 марта 1908 г., сослался на кулебакских марксистов как на убедительный пример жизнеспособности местных партийных организаций. Борьба рабочих Кулебак развернулась с еще большей силой.

В гражданскую войну броня первых советских танков, изготовленных на Сормовском заводе, поступила от металлургов Кулебак. За самоотверженный труд кулебакские рабочие получили в июне 1920 г. поздравительную телеграмму В. И. Ленина, в которой отмечалось, что производство бронелистов и бандажей «даст возможность Сормовскому заводу строить для Красной Армии танки, производить ремонт вагонов нашего разрушенного войной транспорта».

Кулебаки — рабочий город в самом настоящем смысле этого слова, рабочий по своим революционным традициям и по населению. Из захолустного села он вырос в промышленный центр Горьковской области с более полусотней тысяч населения. Там, где были песчаные бугры, заболоченные места, поднялись корпуса заводов, появились новые улицы. Кулебаки сегодня— это сталь и прокат, металлоконструкции для мостов и производственных зданий, тракторные запасные части, блоки к телевизорам, магнитофонам, радиолам, спецодежда для сталеваров, геологов, лесорубов, нефтяников, химиков, лесопродукция и строительные материалы.

Кулебаки не из тех городов, которые сразу, с первого взгляда, поражают своим обликом. Для того чтобы почувствовать прелесть этого города, нужно пристально присмотреться к нему, ко всему тому, что в нем есть. Надо за маленькими деревянными домиками, оставшимися от прошлого, за современными заводскими и общественными зданиями, жилыми микрорайонами увидеть его будущее.

Во внутренней географии города различаются две части: северная — район новой застройки, центр города, и южная — старая часть с домами индивидуальных застройщиков. В городе есть улицы, которые имеют интересное прошлое. Они носят названия знаменательных событий, имена революционеров, знатных людей города. Есть в Кулебаках мемориальные доски, рассказывающие о местах, где проживали революционеры-подпольщики, где печатались листовки, прокламации, где революционный комитет хранил оружие. Но есть особая памятная доска — на доме в начале улицы Восстания. Висит она на деревянном здании, построенном в стиле русского теремка. Смотришь, и кажется, создан «Теремок» без помощи рук, одним лишь вдохновением, равным чародейской силе сказочных волшебников. Какая изощренная резьба по дереву, какое богатство рисунка многослойных резных карнизов, наличников, оконных проемов, порталов и других частей здания! Окна с распахнутыми, разукрашенными ставнями напоминают бабочек. Деревянное зодчество — одна из интересных страниц русской архитектуры, сочетающая красоту форм с совершенством композиции. Здание это построено как один из павильонов Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде в 1896 г. В том же году куплено и перевезено в Кулебаки. В «Теремке» помещался клуб для местных богачей и чиновников.

В истории Кулебак «Теремок» занимает особое место. Это памятник деревянного зодчества и революционной славы города. Начиная с первой русской революции здесь проводились митинги и собрания рабочих. В январские дни 1905 года здание взяли восставшие рабочие и крестьяне и объявили его Народным домом. С февраля 1917 г. «Теремок» стал центром революционной жизни горожан. Мемориальная доска сообщает, что «по докладу делегата Второго Всероссийского съезда Советов И. И. Кирюхина здесь 31 октября (стар, стиля) 1917 г. трудящимися было принято решение о передаче в селе Кулебаки всей власти Совету рабочих и крестьянских депутатов». В сквере Народного дома в конце 1924 г. установлен памятник В. И. Ленину. У подножия его заложен миллионный бандаж Кулебакского металлургического завода.

Обычное для наших городов — строительные краны. В Кулебаках вы их увидите на улицах, площадях — всюду, где новое вытесняет старое. В центре перед взором откроется обширная площадь. Она тоже новостройка и названа именем вождя революции. Тут поднялись этажи здания горкома партии, Дворца культуры, Дома спорта, гостиницы, почтамта, кинотеатра. Это центральная площадь Кулебак, место, где горожане собираются в торжественные дни. Красивая улица Воровского со столетними дубами, вязами, липами приведет вас на площадь, которая, еще не получила названия. Кругом нее современные жилые дома, в центре административное здание, Дом книги.

В Кулебаках новое будет сопровождать вас повсюду. Но есть и старое, бережно охраняемое горожанами. Это сосновый парк, сохранившийся в центре города, с живописным прудом. Житель Кулебак не будет иметь хорошего настроения, если, возвратившись из поездки в другой город или встав на ноги после болезни, не появится на парковой аллее, не прогуляется по ней, не увидит знакомых или не посмотрит новый фильм в летнем театре парка.

«Городок, служащий средством ехать дальше», — подметил писатель Д. В. Григорович, характеризуя провинциальный притрактовый городок в глубине России. Не скажешь так о современных Кулебаках. Стоит однажды побывать в этом тихом милом городе — и уже будет, непременно будет тянуть побывать в нем еще раз.

ГОРОД КОРАБЕЛОВ

Есть на среднерусской земле города: чуть отойдешь от главной улицы и увидишь заречный, в редких вербах, луг, невдалеке лес и поле, отсвечивающее хлебами. Воздух чистый, дали неоглядные, тишина успокоительная. По городу идешь, вдруг остановит тебя старинный дом с затейливой кладкою стены или узорной резьбой по дереву, расписным крыльцом. Такое увидишь обычно в малом городе, в глубинке России. Есть, на мой взгляд, в этих городках такое, что создает уют жизни. Это прежде всего близость природы. Малый город ничем от нее не отгорожен. И нетронутый ковер травы, и желто-зеленые поля, и водная гладь реки или озера, и лесные тропинки — все прелести природы начинаются за окраиной городка. И воздух такой здоровый, чистый. В малом городе нет неоновых реклам, не снуют машины, не слышен скрежет трамвайных колес. Такой город живет без спешки шума. Не встретишь тут торопливых пешеходов, вечно куда-то бегущих, отвечающих на вопросы неохотно, на ходу. Напротив, приезжему ответят обстоятельно да еще спросят: «Откуда, по каким делам приехал?» Здесь приветливые, добросердечные, услужливые.

Они нежно привязаны к своему родному месту и не стремятся сменить его на какой-нибудь большой город. Там, мол, до рыбалки не доберешься, а о своей усадьбе с яблоками, грушами, помидорами и огурчиками мечтать нечего!

В малом городке человек заметнее, тут каждый на виду: знают, как кто работает, как живет, какая ему цена. Приезжаешь сюда и, кажется, погружаешься в иное бытие — уютное, исполненное душевного покоя. Обращаясь к такому городку, поэт Ю. Щелоков написал:

Ты в стране — что росинка На раздольном лугу. Но представить Россию Без тебя не могу.

Об этом думал я, посетив Навашино. Городок из тех, которые покоряют чистотой воздуха, обилием света, зелени, простора. Человек, впервые приехав в Навашино поездом или автобусом и выйдя на Привокзальную площадь, наверняка подумает, что это только что построенный город. Кругом все ново: от вокзала и почтамта до Дворца спорта с плавательным бассейном. Здания красивые, и одно не похоже на другое. Утреннее солнце освещает их первыми, и часов до десяти они пускают слепящие солнечные зайчики.

Бывает так: большой ли, средний ли или малый город, или даже город-миллионер, а запечатлеваются в памяти порой с незначительного штриха, эпизода, даже, казалось бы, с повседневной мелочи, на которую мы не обращаем внимания. Навашино мне запомнилось гостиницей. Сколько я их видел за время своих путешествий! И когда заходил, читал обычное объявление: «Мест свободных нет». В Навашине на пороге гостиницы я прочел: «Добро пожаловать!» Дежурная Лидия Ивановна Майорова встретила словами: «Входите, пожалуйста, присаживайтесь». И тут же добавила: «Мы рады каждому, кто нас навещает, всем гостям города найдем место». Кто бывает в командировках или приезжает в какой-либо город по личным делам, знает цену этим словам.

Вот с таким настроением я знакомился с Навашином. У города живописное окружение: сосновые леса и дубовые рощи, тенистые ельники и светлые березняки, заливные луга и пашни, холмы и озера. Город разместился на песчаных возвышениях, сохранившихся от правого берега древнего русла Оки. В весенний разлив окские воды подступают к городу, а во время высоких паводков заходят на окраинные улицы.

Если вам, читатель, довелось видеть на волжских просторах, в шлюзах Волго-Дона и Волго-Балта, у причалов Москвы и Ленинграда сухогрузные теплоходы типа «Волго-Дон», знайте, что эти речные исполины делают в Навашине, на судостроительном заводе «Ока». Навашинский завод построил корабли, которые впервые в стране и мире получили путевку в большое плавание. Со стапеля завода сошел первый в стране самоходный теплоход для перевозки раскаленной до 700 градусов руды-агломерата, а за ним серия подобных. Курсируют агломератовозы по Азовскому, морю. Тут впервые в стране построен контейнеровоз «Василий Шукшин».

Строят в Навашине суда и для морского флота. Морские теплоходы завода «Ока» несут флаг Страны Советов от Чукотского моря на востоке нашей Родины до Бискайского залива в Атлантическом океане и Аравийского моря в Индийском океане. Они побывали в портах Югославии и Италии, Англии и Алжира, Турции и Греции, Мальты и Ливана.

Навашино своим возникновением и известностью обязано судостроительному заводу. История его началась с 1907 года, когда Общество Коломенского машиностроительного завода, имея заказы на нефтеналивные баржи, построило вблизи села Липня судоверфь. Из разных районов России приехали сюда рабочие — сборщики, клепальщики, чеканщики. Рядом с судоверфью вырос поселок судостроителей с названием Мордовщик. В 1910 году здесь прошла линия железной дороги Москва — Казань. По одной из версий, ветка рельсового пути из Мурома в Кулебаки по проекту должна была пройти по прямой, верстах в десяти от поселка Мордовщик, через деревню с названием Новашино. Железная дорога по тем временам — новая жизнь для поселка: заказы для предпринимателей, работа для населения. Решили тогда местные судовладельцы подкупить правительственных чиновников и строителей Дороги — ветку тянуть не по прямой, а через поселок Мордовщик. Так и свершилось! Чтобы видимость приличия для высокого начальства соблюсти, назвали станцию при поселке, как и деревню, упоминавшуюся в проекте, — Новашино. Позднее название станции у судоверфи трансформировалось в Навашино.

У жителей каждого городка есть свой предмет гордости, который они охотно показывают гостю. В Навашине — это завод «Ока». В городском музее есть макет судостроительного завода «Ока» 1912 года. На этом макете видим лишь кирпичное здание, а остальные производственные корпуса сплошь деревянные, похожие на жалкие сарайчики. Сейчас от прошлого ничего не осталось. В светлых просторных цехах отечественное оборудование. Труд рабочих механизирован во всех процессах изготовления судов. Один штрих. Раньше для спуска на воду построенной несамоходной клепаной баржи нужны были сотни рабочих. Теперь многотонную стальную громаду морского сухогруза спускает легким нажатием кнопки всего один оператор.

Как во всех советских городах все лучшее носит имя вождя революции, в Навашине новая центральная площадь названа именем Ленина. Любой областной центр может позавидовать такой красивой площади и такому Дворцу культуры, который ее украшает. На гранитном пьедестале возвышается памятник В. И. Ленину — основателю Советского государства.

Сердце Навашина — судостроительный завод. Город и завод едины. Все, что построено здесь, — для судостроителей. Если спросить о первом попавшемся новом доме: «Кто строил?» — вам каждый ответит: «Завод!» Лучшая из новых улиц названа проспектом Корабелов.

ПОЛЕВАЯ КАРТИНА

Утро было дивное. Земля, освеженная ночным дождем, только что проснулась и весело улыбалась голубому небу. На восходе оно пламенело, разгоралось, становясь все шире. Над полем ржи курился зародившийся от первых лучей солнца пар. Усатые колосья отяжелели от зерна. Со всех сторон поле сходилось с голубым без единого облачка небом. Отрадно обнимать полевой простор взглядом, зрительно мчаться по разливу хлебов, через редкие овражки и лощины, все дальше и дальше в ту манящую даль, что таилась у самого горизонта. А дорога, раздвигая хлеба, терялась, пропадала в них и, казалось, вела все в тот же бесконечный зовущий простор. Кругом тихо, будто поле притаилось и прислушивается. Приятно и легко, хочется вот так шагать все время. Память оживила слова поэта, на которые композитор нашел удивительную мелодию:

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.

Ты со мной, мое поле,

Тронет ветром висок, — здесь Отчизна моя,

И скажу, не тая:

Здравствуй, русское поле, я твой тонкий колосок.

Сейчас поле в буйном цветении злаков, оно нарядилось в свои летние наряды. Словно девица на выданье, спешило похвастаться своими одеяниями. Прямые, тучные, словно отлитые из бронзы, колосья, казалось, звенели, ударяясь друг о друга. Думалось, будто сама земля каждым колосом, каждой травинкой высвистывает: «Как хорошо жить! Как хорошо!..» Я беру в руку колосок, подношу его к лицу. Усатый, он щекочет щеки. Золотистые зерна выглядывают из своих уютных гнезд и, кажется, готовы вот-вот высыпаться на землю. Глажу жесткий колосок. Сколько труда в нем! Пахали, боронили, удобряли землю, сеяли. А чтобы он был породистым, над каждой зернинкой думали, трудились ученые-селекционеры. Для того чтобы налился колосок, требуется не только труд, а еще смекалка, ловкость и хлеборобская мудрость. И труд самой природы: солнце старалось, дожди поили, туманы нежили, ветер опылял, ласкал. Выходит, что дорогой колосок. Растер его. На ладонь посыпались продолговатые зерна.

Ржаное поле! Вот оно, светло-желтое, прокаленное солнцем, зыбко-отзывчивое даже малому ветерку, с подсушенными колосьями, уже изливающими запах хлеба. Чудесное это зрелище, волнующее и радостное — стоящие без конца и края созревшие хлеба! Подует ветер, колосья тихо зашелестят неведомо о чем. Кажется, набежавший ветер тронул струны ржаных стеблей, и зазвучала дивная музыка поля.

Глядишь на эту картину и вспоминаешь слова Фета:

Зреет рожь над жаркой нивой, И от нивы и до нивы Гонит ветер прихотливый Золотые переливы.

Действительно, порыв ветра — и в лад ему через все поле покатилась волна с золотым отливом то красноватой- рябью, а то темно-желтая, почти коричневая. Волна добегает до конца, и крайние колосья низко кланяются придорожной траве, наклоняются и снова поднимаются. Рожь под ветром ходит плавно, будто кто-то без конца причесывает ее огромным гребнем, и все поле колышется, словно переливается громадное полотнище янтарного шелка. Рожь то пригнется, будто поклон отдаст солнцу, то застынет. Даже вот эта бабочка, то поднимающаяся над колосьями, то как бы проваливающаяся в их волнах, кажется, поняла всю важность своего полета и тоже кланяется живым колосьям. А коршун, распластав крылья, не шевеля ми, ходит круг за кругом в глубине поднебесья, дозорно-строго неся свою вахту.

Есть что-то радостное в янтарном половодье поспевающих хлебов, как в первых лучах солнца, сулящих погожий день. Колосья, поднявшие кверху копья своих тяжелых медных наконечников, отяжелели, молчаливо ждали того часа, когда появятся в поле машины. Близилось время жатвы. В давние времена, когда хлеб жали серпами и была эта работа самой трудной, самой изнурительной из всех крестьянских работ, назвали пору жатвы страдой — от слова «страдание». И теперь бытует это слово. Только стерся, забылся изначальный его смысл. Но еще много тревог и забот бывает у земледельца, прежде чем колосок станет хлебом, до тех волнующих минут, когда золотые потоки зерна польются в бункеры. Уборочная страда — венец труда хлебороба. Вот уж когда собирается воедино все, что копил, к чему готовил себя земледелец! Дни без отдыха, ночи без обычного сна, неукротимый порыв, завидная страсть в работе. Небом крытое поле бывает сурово и капризно, великого упорства требует от человека. Остались независимые от человека то милостивые, то жестокие, угрожающие силы природы. Они могут либо помочь земледельцу щедрым теплом, живительной влагой, либо испепелить его нивы засухой, сгноить ливнями, выбить градом. И хлебороб, вступивший в поединок со стихией, отстоявший свое поле, достоин всенародного уважения. Кто-то хорошо сказал: «Слава человеку, чьи руки пахнут землей!»

Сколько мыслей, сколько размышлений навевает хлебное поле! Думается, нет ничего прекраснее вот этих колосьев. Что бы ни создала цивилизация, кормить человека будут только они. В нашем языке сотни тысяч слов. Но слово «хлеб» надо поставить на самое первое место. Многое открыл человек, а хлеб — самая ценная его находка. И за то, что земля кормит его, человек называет ее матушкой, родной матерью, а хлеб — батюшкой. А еще про хлеб говорят «насущный».

В природе нет хлеба-самородка. Не слепая сила произрастания создала эту красоту, а крепкие, к труду привычные руки! Будь то малахитовый ковер озими, нежной, чистой, только вышедшей из-под снега, или золотые волны готового к жатве хлеба — везде незримо присутствует он, хлебороб. С весны до уборки у него тревоги и заботы, заботы и тревоги. Щедрые, натруженные, неутомимые руки кормят людей. Нет на земле важнее работы, чем вовремя бросить семена в поднятую землю и вовремя взять у земли поспевшее зерно.