В сердце России

«Какому путешественнику неизвестно первое, неповторимое чувство взволнованного ожидания, которое охватывает душу при въезде в город, где он еще не был! — писали И. Ильф и Е. Петров в «Одноэтажной Америке». — Каждая улица открывает жаждущим глазам путешественника все новые и новые тайны. К вечеру начинает казаться, что он полюбил город. Первые впечатления самые верные. Ничего этого нельзя сказать об американских городах. Есть, конечно, несколько городов, имеющих свое неповторимое лицо, их можно полюбить или возненавидеть. Во всяком случае они вызывают какое-то чувство. Но почти все остальные американские города похожи друг на друга… Это обесцвеченное и обезличенное скопление кирпича, асфальта, автомобилей и рекламных плакатов вызывает в путешественнике ощущение досады и разочарования».

Наши города как люди: у каждого своя биография, свое лицо, своя душа, свой голос, свой характер. Есть у нас города приветливые и сдержанные, шумные и тихие. И это придает городам неповторимость, вызывает интерес к ним. Способность проявлять индивидуальность— отличительная особенность настоящего города.

У наших городов есть и общее: гордость города. Гордость — чувство сдержанное. У человека она рождается из понимания своего пусть скромного, но собственного вклада в общее большое дело, в великую жизнь страны. Гордость наших городов порождена тем же. Она не ограничена лишь сферой материального производства. Подвиги в области духовной жизни, искусства, науки и культуры также составляют предмет его гордости. Советский город не застывает в жесткой неизменности. Время и обстоятельства накладывают свой отпечаток: что-то утрачивается, а что-то приобретается…

Есть для меня города особенно притягательные, с которыми приятно и желательно встречаться, как приятно бывает видеться с недавними знакомыми, к которым вы, несмотря на короткое знакомство, успели уже привязаться.

К таким городам относится Муром. Когда погожим июньским днем пароход тихим ходом пришвартовался к муромской пристани, все туристы собрались на верхней палубе и смотрели на город. Мне не довелось бывать в Муроме осенью и зимой и не берусь судить о нем в эти времена года. Но что касается лета с нарядом зелени, когда солнце сияет в чистом голубом небе, Муром очарователен. Он напоминает огромный сад, раскинувшийся на высоких холмах левого берега Оки. Все дворы небольших домов, которыми застроена древняя часть города, поросли раскидистыми липами и дубами, яблонями и вишнями. В течение веков горожане возделывали склоны холмов, сажали на них деревья, разбивали огороды, сады. Холмы похожи на гигантские ярко раскрашенные купола.

Под солнечными лучами сверкали золотым блеском купола церквей и соборов. Привлекала панорама современной застройки с многоэтажными жилыми домами, с взметнувшимися трубами заводов, антеннами радиорелейной линии. Особенно приятно видеть высокие ажурные стрелы. Они всюду, куда ни посмотришь. Ведь каждый кран — это новая строительная площадка, а значит, завтрашний жилой дом, новый клуб, библиотека…

Скромная красота города удивительно гармонирует со среднерусским ландшафтом. Слитность с природой украшает город, придает ему особую прелесть.

Муром — это прежде всего Ока. На тринадцать километров вытянулся он вдоль реки, на восемь — к западу от нее. За Окой раскинулась километров на двадцать пойменная низменность. Раздольная река дала городу то, о чем другие лишь мечтают: большую воду, зелень, живописные окрестности. Протекая по луговой долине, Ока извилистым течением образует здесь множество рукавов, затонов, озер. Она достигает в ширину до пятисот метров, имеет удобный фарватер для прохода больших судов. Глубина ее в меженное время — до четырех метров. В продолжение двухсот двадцати дней река открыта для навигации. Ледяной покров устанавливается во второй половине ноября и держится до середины апреля.

Муром прижался к Оке, прикрываясь ею издревле, как оборонительным щитом. Возвышенный берег, поднимающийся здесь на сорок с лишним метров над уровнем воды, много-много веков служил естественной защитой города.

Ока поила, кормила сотни поколений своими дарами, служила дорогой, соединяющей Муром с Москвой и Нижним Новгородом.

Город связан с рекой композиционно. И не случайно Уездному городу Мурому дан герб, символизирующий ику: широкая голубая лента.

ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

Каждый город имеет свою большую или маленькую историю. Она складывается из множества событий. И все же историческими принято считать те города, в которых сохранились и заботливо оберегаются памятники ратного и революционного прошлого, неповторимые произведения искусства разных эпох и культур, архитектурные ансамбли или районы древней застройки. В их числе и Муром. Он старше Москвы, ровесник Великого Новгорода.

Низовья Оки — издревле обитаемый край. Тут обнаружена стоянка человека каменного века. В VI–VII веках дремучие леса окского побережья населяли мордовские племена. Среди них выделялось племя мурома финно-угорского происхождения — ловких охотников, рыболовов и предприимчивых торговцев. Изначальная русская летопись — «Повесть временных лет», описывая события 862 года, рассказывает о разделе легендарным князем Рюриком подвластных ему городов. Муром упоминается среди розданных князем городов «в управление вельможам своим». Как повествует летопись, «в лето 862-е перьвии насельницы в Муроме — мурома», которые и дали имя городу.

В VIII–IX веках на окском побережье стали селиться славяне, с ними постепенно слилась мурома, переняв у них язык, обычаи, более высокую культуру земледелия. Муром становится славянским городом, восточным форпостом Руси. Муромская дружина участвует в походах владимиро-суздальских князей против враждебных племен. Не случайно в то время народная былина выводит из Мурома своего любимого героя — могучего богатыря, крестьянского сына Илью Муромца, в котором воплотился образ сильного, мужественного русского народа. В XII веке Муром был центром самостоятельного княжества. Город имел оживленные торговые связи с Киевом, Черниговом, Новгородом, с волжскими булгарами. Торговал с греками Тавриды, с арабскими купцами. Об этом свидетельствуют найденные клады арабских монет, скопившихся на муромской земле благодаря частым посещениям Мурома восточными купцами, приезжавшими сюда по волжскому пути. Город был важной пристанью для торговых караванов, шедших по Оке из глубинных районов Руси. С торговлей развивались ремесла: гончарное, кузнечное, косторезное, металлообрабатывающее.

В XI–XIV веках история Мурома изобилует полной драматизма борьбой князей за обладание городом. Им владели черниговский, рязанский, владимирский князья. Город являлся объектом интереса волжских булгар. Не раз пылали деревянные стены его кремля и жилища от нашествий золотоордынских ханов. В конце XIV в., с вхождением Мурома в состав Московского княжества, усилилось его военно-стратегическое значение как оборонительного пункта на восточной русской границе. В 1552 году Иван Грозный, выступив в поход на Казань, устроил здесь смотр своему войску. С присоединением к Московскому государству в XVI веке Казанского и Астраханского ханств Муром утратил свое значение пограничного города, стал развиваться как торгово-ремесленный центр. Вместо боевых, ратных дел муромцы занялись рыболовством, огородничеством, кожевенным, кузнечным и другими ремеслами. При Петре I здесь строятся чугунолитейные и полотняные предприятия.

В XVII–XVIII веках среди городов нижнеокского бассейна Муром выделялся торговлей хлебом, скотом. Из окружающих районов сюда сгонялись тысячи голов крупного рогатого скота, который через Владимир перегоняли в Москву. Муромцы известны были заготовкой рыбы для царского двора, выращиванием огурцов, выпечкой хлебных изделий. С ростом торговли и ремесел богатели купцы, предприниматели. На их деньги строили церкви, монастыри. Город рос. Среди лачуг и хибарок ремесленников вырастали каменные дома купцов, городских заправил. В конце XVIII века Муром, как и другие русские города, получил план застройки с прямоугольными кварталами. На основных въездах устраивались площади-заставы. Градообразующим центром была Ока, вблизи которой сосредоточивались административно-культурные здания. Город как бы повернулся к реке главным фасадом. Городские ансамбли приобрели новое звучание.

Капиталистический Муром XIX — начала XX века развивался медленно. Только с постройкой в 1880 году железной дороги, давшей выход городу к Москве, появилась новая отрасль — ремонт паровозов. Основная же масса рабочих была занята главным образом на мелких текстильных предприятиях. Муром оставался купеческим городом с 34 церквами, 4 монастырями, ярмаркой, с резким контрастом между центром, где проживали богатеи, и окраинами, которые населял трудовой люд. Известная русская актриса П. А. Стрепетова, приезжавшая на гастроли в Муром, в своих воспоминаниях так описала купеческую часть города: «Вечный беспорядок, царствовавший в поволжских губернских городах… рисовал нашему воображению Уездный город Муром уже в виде настоящего вертепа.

Каково же было наше изумление, когда мы въехали в Муром, нашли… небольшой, чистенький, милый городок, прекрасно вымощенный, с фонтанами на площадях, с водопоями для деревенских лошадей, прибывающих сюда в довольно изрядном количестве в базарные дни. А главная площадь с собором посередине своей необычайной красотой даже смело могла бы сделать честь картине любого незаурядного художника. Театр маленький, но красив и удобен…» А вот как выглядела другая часть Мурома, где жили «низы», о которой писала ленинская газета «Искра» за 15 июня 1903 года: «Муром, Владим. губ. Если бы вы знали, какое провинциальное болото представляет наш город. При самом въезде в город, в улицы, заросшие бурьяном, непривычный человек вывихивал челюсти от зевоты и умирал от смертельной скуки, которая лилась из-под всех муромских подворотен, изо всех окон…»

ЭКСКУРСИЯ ПО ГОРОДУ

Древность и современность могут жить в хорошем соседстве, дополнять и украшать друг друга. И то и другое нам близко и дорого. Муром гордится памятниками прошлого. Но то, что появилось здесь нового за советское время, не поддается никаким сравнениям. Современный Муром — это прежде всего значительный индустриальный город Российской Федерации. За этими словами скрывается самоотверженный труд муромцев в годы первых пятилеток, в грозную пору Великой Отечественной войны, в послевоенный период. Муром советский по существу родился заново. С населением 135 тысяч, он стал городом машиностроителей. Более двадцати его заводов и фабрик, оснащенных новейшей техникой, производят продукцию союзного и республиканского значения. Это маневровые тепловозы и электровозы, железнодорожные стрелочные переводы и автомобильные радиоприемники, бытовые холодильники и радиолы, железобетонные конструкции и хлопчатобумажные ткани, мебель и фанера, рубероид и обувь, декстрин для пищевых продуктов и электромузыкальные инструменты…

Муром — город современных кварталов и ансамблей на площадях и окраинах, старых узких с деревянной застройкой улиц древней части. Седой и юный, древний и молодеющий- таков этот самобытный город. Гармоничным сочетанием прошлого и настоящего выглядит главная магистраль города — Московская улица, открывающая путь на Владимир и Москву. Когда-то она была торговым центром Мурома с кирпичными двухэтажными домами, построенными купцами на свой вкус, с булыжной мостовой, керосиновыми фонарями, лавками с низкими окнами и массивными дверями, увенчанными большими вывесками с фамилией владельца. Короткая, уютная, она теперь выглядит совсем по-иному. Ее украсили многоэтажные здания, липовые деревья по сторонам, цветочные газоны перед новыми домами, большие магазины, гостиница «Ока». Турист остановится у дома с фирменным магазином «Океан». В оформлении его витрин и торговых залов художники применили резное дерево и мозаику.

Московская улица, выходящая своим восточным началом на центральную городскую площадь Мурома, западным концом ориентированная на новую площадь Труда, — любимое место горожан. Здесь всегда оживление, не прерывается поток пешеходов. Лишь сохранившиеся кирпичные небольшие дома напоминают о бывших хозяевах улицы и города.

Многовековая история Мурома лишь частично отразилась в памятниках архитектуры, но те немногие сохранившиеся памятники XVI–XVII веков — подлинные жемчужины зодчества. Архитектура муромских культовых зданий имеет много общего с известными архитектурными ансамблями XVII века московского зодчества. Однако, как отмечал историк-искусствовед академик И. Э. Грабарь, «муромские храмы по характеру узорчатости могут составить особую группу в истории русской архитектуры. Муромские зодчие мастера-муроли, воспитанные на московском «государевом деле», славились своим искусством. Они схватили всю декоративность московских форм и развили ее до прихотливого узора».

В основании высокого, подмываемого водами Оки берега мы увидели интересное здание — Козьмодемьянскую церковь, возведенную в 1565 году. По преданию, ее построили по указанию Ивана Грозного на месте, где летом 1552 года царь поставил свой походный шатер. На другом берегу стоял вражеский стан. Как передает легенда, из посада к царю вызвались два брата-кузнеца Козьма и Демьян — помочь в переправе русских через Оку. Под покровом ночи они проникли во вражеский стан, подожгли шатер хана, вызвав переполох среди татар. Воспользовавшись этим, войско царя переправилось на другой берег и разгромило неприятеля. Братья погибли, их, как храбрецов, причислили к лику святых и церковь, построенную после взятия Казани, назвали Козьмодемьянской.

Церковь маленькая, одноэтажная, с тремя боковыми Дубовыми дверями. Кажется, что она без фундамента, а стоит прямо на земле. Окна узкие, продолговатые, с решетками. Верхняя часть — шатровый свод в прошлом веке из-за ветхости обрушился. Современное покрытие не дает представления о первоначальном виде памятника. Но даже в таком виде это сооружение выглядит величественно. Его толстые стены сложены из крупного кирпича. Оригинальной частью архитектурной композиции Козьмодемьянской церкви был тридцатидвухгранный шатер. Основанием его служил глухой восьмерик, от которого дошла до наших дней одна нижняя половина, украшенная переплетением 16 декоративных килевидных кокошников. На границе соединения шатра с восьмериком зодчие поместили двойной ряд трехгранных кокошников.

Шатровый ребристый свод, декоративное внешнее убранство, тонкая филигранная резьба по камню, начиная от шлемовидных переплетающихся ребер кокошников и кончая гранями шатра, которые, подобно лучам солнца, ниспадали от небольшой главки, аллегорическое изображение в основании шатра воинов со стягами— все было подчинено идее торжества и славы русского народа. После реставрации Козьмодемьянская церковь займет достойное место в ряду с прославленными шатровыми сооружениями.

Туристов привлекает ансамбль Троицкого монастыря, возведенного в середине XVII века. Он по праву считается одним из лучших образцов церковной архитектуры того времени. Одноименный собор монастыря, построенный в 1643 году, невелик. Стены его высокого квадратного в плане четверика обильно украшены декоративными деталями, придающими ему неповторимую нарядность. Вставки из цветного лекального кирпича и пояса изразцов зеленого, золотистого цвета поблескивают на стенах собора под- лучами солнца, подобно драгоценным камням. Изразцы выглядят цветной картиной с изображением фантастических зверей, птиц, всадников, растений. Все богатство декоративного украшения храма оправдывает в какой-то мере прозвище заказчика — купца Тарасия Цветкова, поставившего себе задачу построить в Муроме Троицу более красивую, чем в Москве.

По узорчатости архитектурных украшений Троицкий собор превосходят тут же расположенные Казанская церковь, поставленная в 1848 году, и связанная с ней переходом многоярусная шатровая колокольня. Церковь орнаментирована изразцами по карнизам. Изумительные по красоте оконные наличники, цветные висячие полуколонки, клейма в виде кокошников, словно кружева, сотканные из камня, восхищают взор.

Большие килевидные кокошники и стоящий над ними красивый шатер на восьмерике завершают здание. История, к сожалению, не оставила имен авторов великолепных монументов Троицкого ансамбля.

Муромцы, конечно, привыкли к своему городу и не замечают порой его достопримечательностей, я же на все смотрю любопытными глазами первооткрывателя. Меня тянет посмотреть каждое место, которое может рассказать о прошлом Мурома. Иду на крутой берег Оки, что на территории городского парка. Здесь начинался город, тут его колыбель. Об этом рассказали находки археологов. Здесь стоял кремль с княжеским двором/ возвышались дубовые стены с высокими башнями, земляные валы окружали их. Крепость с посадом соединялась деревянными мостами. Вдали за Окой, у озера с названием Кривое, видны песчаные холмы, там стояли сторожевые засады. Отсюда, со стороны городища, пошла известность о творениях муромских ремесленников, искусных строителей — знаменитых «му-ролей», создавших шедевры русского зодчества.

У входа в парк взор останавливается на бронированном паровозе — памятнике бронепоезду «Илья Муромец». Рядом на бетонированной стене указан боевой путь бронепоезда, города, через которые он прошел: Горький — Москва — Мценск — Орел — Брянск — Гомель — Жлобин — Ковель — Варшава — Франкфурт-на-Одере. Муромские рабочие построили его в трудные для страны дни 1941 года. В феврале 1942 года муромцы проводили 800-тонного бронированного богатыря в боевой путь, а 15 мая того же года он сделал первый налет на врага. Много было этих налетов. Свыше 2500 километров прошел «Илья Муромец» с боями. Своим огнем он уничтожил 7 самолетов, 14 орудий и минометных батарей, 36 огневых точек, около тысячи солдат и офицеров противника. Лишь потому, что железнодорожный мост через Одер был взорван, бронепоезд не смог дойти до Берлина.

Издавна славна земля муромская своими чудо-богатырями. Но не было в ней подвигов выше тех, что совершили герои-муромцы на фронтах Великой Отечественной войны. Воспитанник комсомола Мурома капитан Н. Ф. Гастелло совершил бессмертный подвиг во славу Родины. Мы стоим на привокзальной площади. Тут памятник герою: он в стремительной позе последнего предсмертного броска — взмахнул рукой и несется вниз в горящем бомбардировщике на колонну фашистских танков. Двадцать шестого июня 1941 г. командир эскадрильи дальних бомбардировщиков капитан Гастелло с членами экипажа повел звено самолетов на штурм вражеских войск. Находясь в воздухе, Гастелло заметил на шоссейной дороге Молодечно — Радошковичи вражескую моторизованную колонну. Не раздумывая, он развернулся и пошел в пике. Его примеру последовали и ведомые. Сбросив бомбы в самую гущу скопившихся на заправку фашистских танков и обстреляв колонну из пулеметов, советские летчики стали уходить в сторону своего аэродрома. Но в это время вражеский зенитный снаряд догнал самолет Гастелло. От прямого попадания машина вспыхнула.

Зная о предстоящей гибели, Гастелло и члены экипажа не покинули самолет. Бесстрашный летчик развернул пылающий самолет вдоль дороги и направил его в группу вражеских танков и автомашин. Раздался огромной силы взрыв. Жизнь героев оборвалась на пятый день войны. За беспримерный подвиг Гастелло посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В годы войны аналогичный подвигу Гастелло огненный таран был совершен много раз. Да, только самоотверженные патриоты могли совершать такие подвиги. И мне вспомнились слова Анатоля Франса: «Русским людям героизм присущ от природы, близок, привычен, это их хлеб насущный».

Площадь Победы, созданная рабочими завода имени Орджоникидзе, — священное место в Муроме. Когда-то здесь были деревянные дома. Строители спланировали площадь, возвели мемориал Славы. Его композицию образуют два одинаковых по высоте белоснежных, вырастающих из земли и постепенно сужающихся кверху мраморных столба, символизирующих единство поколений отцов и детей. У подошвы переднего пилона установлена бронзовая скульптура воина с автоматом в руке, напоминающая о тех, кто не вернулся с поля боя. Эмоциональное воздействие мемориала усиливают и Вечный огонь на поверхности переднего пилона, и периодически повторяющаяся мелодия, напоминающая потомкам о тех, кто отдал жизнь за победу, и надпись:

Он, бронзовый, застыл

у обелиска, Как будто бы вчера

окончив бой. Ты поклонись ему

по-русски низко За то, что мир он

заслонил собой.

Во втором пилоне с внутренней стороны помещена ниша, в которой навечно замурована земля, привезенная с полей ожесточенных боев, политых кровью муромцев. Завершает памятник полукруглая бетонная стена, на которой установлены гранитные плоскости с надписью мест, где участвовали в боях муромские воины. Посаженные здесь березки и ели усиливают торжественность мемориального комплекса.

От площади Победы на юго-восток на Два с лишним километра пролегла прямая широкая улица Льва Толстого. Тут микрорайон, в котором проживают рабочие завода имени Орджоникидзе. В недалеком прошлом по обе стороны мощеной дороги теснились друг к другу низкие деревянные домики, а по дороге разгуливали гуси. Дорога вела на Касимов, и улица называлась Касимовская. Теперь это по существу новая озелененная магистраль. В современных зданиях разместились школа, заводская библиотека, филиал Владимирского политехнического института, медучилище, кафе. Появилось удивительное сооружение — пространственное панно. На ажурном металлическом каркасе, напоминающем собой огромный локатор, раскинулась контурная карта Родины. Большие объемные буквы воспроизводят слова из известной песни: «Я, ты, он, она вместе — целая страна». Все сооружение вызывает чувство необычайной легкости, радости. Через дорогу, как бы венчая улицу, поднялось здание Дворца культуры имени 1100-летия Мурома. Приятно пройтись по этой улице.

С какой бы стороны вы ни приезжали в Муром, улицы приведут вас в центр города, на площадь 1100-летия Мурома. Это главная площадь и административный центр города. Прежде это была рыночная площадь с торговыми рядами и торгово-складскими помещениями. Тут сосредоточивалась жизнь торгового города. Теперь площадь неузнаваема. Восточную сторону ее композиционно завершает административное здание— одно из лучших сооружений современной архитектуры в городе. В центре площади — памятник В. И. Ленину. В южной стороне сохранились торговые ряды как памятник архитектуры.

Муром растет, расширяет границы. Большое строительство развернулось в западной части. «Муромскими Черемушками» называют новый микрорайон с главной улицей Жданова. На южной окраине, где стояли леса, микрорайон вырос на бывшем болоте. Красивый поселок Вербовский построили к западу от города, там, где еще сохранились знаменитые муромские леса, стояли купеческие дачи. Застройка поселка хорошо вписалась в пейзаж соснового бора.

Молодеет древний город. Ветхие покосившиеся домишки вытесняются стройными многоэтажными. Проходя мимо старых домов, мы редко задумываемся, а порой и не размышляем над тем, что с каждым снесенным без оглядки зданием безвозвратно теряем частицу нашей истории и культуры. Есть в Муроме улицы, где перед вами встает образ старого русского города. Таков район на спуске к Оке. Тут на фасаде домов можно увидеть резные доски наличников, узорное убранство крылечек. Деревянные узоры — то строгие геометрические, то словно подсмотренные у листьев и трав, напоминают то пчелиные соты, то сказочных птиц… Резьба по дереву — искони любимое занятие муромцев. Причем свое, на соседа непохожее. У муромцев оригинал ценится. Над копиями вежливо улыбаются. К этой так называемой малой скульптуре надо бережнее относиться. Старое и новое не должны противостоять друг другу, если каждое из них ценно в своем роде.

ПО МУЗЕЙНЫМ ЗАЛАМ

О Муромском краеведческом музее в двух словах не расскажешь. В нем более 50 тысяч экспонатов. Тут и ценная картинная галерея, и богатое собрание русской художественной мебели, и коллекции произведений скульптуры, графики, предметы археологических раскопок, и реликвии боевой славы — серебряные трубы Муромского полка, и образцы изделий местных умельцев… Значительную часть художественного фонда музея составили произведения искусства, некогда принадлежавшие дворцу графини Уваровой, и ценности, конфискованные у церквей, монастырей и купцов.

Третьяковка или Русский музей, конечно, неповторимы, но неповторимы и картины русских и западноевропейских художников в Муромском музее. Здесь вы увидите оригинальное полотно А. Иванова «Похищение Ганимеда», эскиз К. П. Брюллова к знаменитой картине «Последний день Помпеи», графический портрет казака, созданный В. И. Суриковым. Портрет нарисован с натуры, когда художник работал над картиной «Степан Разин». Интересно полотно В. Д. Поленова «Мечты». Экспонируются известная картина А. Архи-пова «На Оке», графические пейзажи И. М. Шишкина, акварель А. Саврасова «Горное озеро в Швейцарии», этюды К. А. Коровина, В. Д. Поленова.

В музее хранятся шедевры итальянских и испанских мастеров эпохи Возрождения — «Святой Иероним» Доссо-Досси, «Монах» Рибера, «Мадонна» Тьеполло, «Портрет» Бронзино. Внимание привлекают охотничьи собаки и битая дичь на небольших картинах фламандского анималиста Гриффа. Из голландской живописи выделяется «Пейзаж с фигурами» неизвестного художника.

Экспонируемая в музее коллекция русской мебели включает множество образцов самых разных стилей и направлений конца XVII — начала XIX века из красного дерева, карельской березы, ореха, дуба ручной и токарной работы. Это и массивные дубовые столы, стулья и кресла с витыми точеными ножками, с тонкими резными деталями на крышке стола; это и образцы ореховой инкрустированной мебели; это и изысканно-вычурные столики в стиле рококо, выполненные наборной инкрустацией светлыми породами дерева различных оттенков охристого цвета в сочетании с бронзовыми накладками и резьбой неглубокого рельефа; это и парные шкафы с изображением охотничьих и бытовых сцен в обрамлении сложного цветного орнамента.

Побывав в краеведческом музее, вы узнаете, что в 1728 году в русской армии появился Муромский полк. Около двух веков участвовал он в боевых сражениях с вражескими частями. Увидите реликвии славы полка — серебряные трубы. В 1917 году полк был расформирован по указанию главы Временного правительства Керенского за революционные настроения его солдат. Муромская земля дала родине выдающихся деятелей литературы, изобретателей, ученых, художников. Среди них Калистрат Осорин (Дружина) — автор «Повести об Ульяне Осориной»; Никита Давыдов — «самопальных и бронзовых дел мастер» XVII века, зачинатель русского оружейного дела. Его прекрасными изделиями из золота и серебра и ныне любуются в Оружейной палате Московского Кремля. Муром дал стране В. К. Зворыкина — изобретателя телевидения, К. А. Зворыкина — одного из основоположников науки о резании металлов и технологии мукомольного производства; И. М. Губкина — выдающегося советского ученого, основателя нефтяной геологии; художников — И. С. Куликова, А. И. Казанцева, создавшего замечательные образцы русского иконописного искусства. На муромской земле родилась Н. О. Ганнибал — мать А. С. Пушкина.

Дом-музей И. С. Куликова в Муроме примечателен так же, как картинная галерея Айвазовского в Феодосии. Здесь мы знакомимся с известным учеником и последователем великого русского художника И. Е. Репина— академиком живописи Иваном Семеновичем Куликовым. Он выходец из семьи бывших крепостных Муромского уезда. Жизненный путь его, художника-реалиста, характерен для народных самородков, пробивших себе путь в искусство в тяжелейших условиях царского самодержавия. Всю трудовую жизнь художник прожил в Муроме, но не порывал связи с деревней, откуда он черпал сюжеты для своих картин, посвященных изображению народного быта, и выбирал натуру для создания своих образов. Он восхищался тем, насколько слиты крестьяне с природой, как «горели на фоне зелени их красные рубахи и сарафаны из кумача». Гармония человека и природы особенно хорошо выражена в картинах «Старушка с курами», «Мечтательница».

Репин высоко ценил своего ученика, который на первом же занятии в Академии художеств обратил на себя внимание. Посмотрев его работы, И. Е. Репин отметил: «Вот, что нужно, смотрите, какой рельеф». А позднее в одном из писем Куликову он писал: «Недавно я взглянул на ваш этюд девочки… я залюбовался, это — внушительная вещь. Какая пластика, какая живопись! Какая моделировка! Большой мастер писал этюд». «Русь народную» увидел А. М. Горький в картинах Куликова, побывав на его выставке в 1929 году.

Экскурсанты пристально рассматривают «Портрет моей матери». Это одно из лучших произведений портретной живописи И. С. Куликова. Портрет написан с нежностью и сыновней любовью. В картине дан образ матери-крестьянки, прожившей трудную крестьянскую жизнь, вырастившей нескольких детей. За эту работу художник удостоен Большой серебряной медали на Международной выставке изобразительных искусств в Бельгии в 1905 году.

Из других выставленных полотен художника прекрасное впечатление оставляют «Выход Нижегородского ополчения в 1612 году под руководством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского», «Девушка у околицы» — одна из многочисленных работ, отображающих колоритные образы сельских жителей. Музей экспонирует около двухсот картин И. С. Куликова — из пятисот написанных им за 40 лет творчества. Его картины есть в музеях Западной Европы, во многих картинных галереях страны. Каждое из произведений этого замечательного художника достойно внимания и пристального изучения.

ПЕРВОЛЕТЬЕ

Благословенная пора — июнь! Русское лето развертывается во всей великолепной красе. У Тютчева прочтем:

Сияет солнце, воды блещут.

На всем улыбка, жизнь во всем,

Деревья радостно трепещут,

Купаясь в небе голубом.

Поглядишь вокруг — все сияет. Невольно кажется, что мир родился сызнова. Пушистые кучевые облака жадно впитывают в себя с разноцветного неба яркие переливы красок, каждую минуту изменяют свои очертания и кажутся сказочными. Воздух мягок, нежег, как бархат. Пастельно-розовый цвет утренних и вечерних зорь кажется поющим. За яркие переливы красок в лесу, на лугу, за бело-розовое цветение садов и за алые зори июнь справедливо называют «румянцем года».

Когда начинается лето? «С первого июня», — не задумываясь ответит первый встречный. «Извините, — возразят синоптики, — лето начинается, когда среднесуточная температура перевалит за 15 градусов». «Какие еще 15 градусов? — возразят астрономы. — Лето начинается после дня солнцестояния, с двадцать второго июня». «Все это так, — скажут фенологи, — но по-нашему перволетье начинается, когда полетят с вязов семена-крылатки. В средней полосе России они созревают в середине июня».

Июнь, первый летний месяц, — по-древнеславянски «червень», т. е. красный (красивый) месяц. Славянские дружины часто красили свои знамена в красный любимый в Древней Руси праздничный цвет. Это месяц самых длинных дней и коротких ночей. Продолжительность дня превышает 17 часов. И наработаться можно вдоволь, и отдохнуть успеть.

Наступают те самые дни, когда солнце словно обрушивается на голову, поднимаясь высоко на небосводе. Оно как бы останавливается, и полуденная высота его в течение нескольких дней почти не меняется. Потом солнце будет выбирать дорогу менее крутую, но жарким и сильным останется по-прежнему. Это солнцестояние — та удивительная пора, когда природа хочет показать все свое великолепие и пышность. Зацветают все новые и новые виды растений. Полным листом шелестят, говорят своим веселым языком деревья и кустарники. Листва на них светло-зеленая, нежная. Природа как будто спешит высыпать изобилие Цветов всех оттенков и запахов, приготовленных для роскошного праздника лета. Все растет, рвется ввысь, отвоевывает себе место попросторнее, повольготнее, — зелень пробивается всюду, где находит хотя бы кусочек почвы, и каждая былинка жадно тянется к солнцу.

Ясным днем поля переливаются пестрыми цветами трав, сизо-синими волнами ржи, которая отколосилась и вот-вот зацветет, голубовато-зелеными оттенками льна и ячменя и будто нежатся в сладкой дреме; душистый пар поднимается над ними, наполняя все вокруг ароматом зелени, легкой дымкой колышется, дрожит над зеленым морем. В яровом поле румянят землю красные всходы гречихи. Пестреют цветами луга. Наступает сенокосная пора с ее чудесным и неповторимым ароматом сена. Крупные чаши распустил шиповник. На огородах появляются первые овощи. В тихой речной заводи зацветают ослепительно белые кувшинки и желтые кубышки. По выражению М. М. Пришвина, «начинается бал на реке». В лесу теперь даже утром как в парной. Все пропитано настоем цветущих трав. Появляются первые грибы, крепкие и свежие, придающие особую прелесть лесным запахам. Кругом настоящее пиршество красок — нежных, сочных, ярких. Сколько красоты в каждом цветке! Сколько оттенков в одном лишь зеленом цвете! Недаром за буйство цветов июнь называют «разноцвет».

Какое удовольствие июньской ночью наблюдать у костра, как алым пламенем на западе уходит день, а на востоке уже занимается заря. Природа замирает до рассвета. Только в лугах выкрикивает беспокойный перепел: «Спать пора, спать пора». Едва ли кого он сумеет убаюкать своей монотонной песней. А в лесу в ночной тьме тут и там вспыхивают зеленоватые огоньки жучков-светляков, создавая неповторимую естественную иллюминацию. Июньский лес притягивает не только красотой, но и кладовыми своих даров. Зацветают можжевельник, калина, малина. В лесной шкатулке ароматов ландыш обладает самым изысканным, нежным запахом. Красуется он недолго и, поблекнув, зарумянится горошинками семян. К концу месяца поспевает земляника.

В июне наступает веселая птичья пора. Птицы все уже дома, в родных краях. В числе последних прилетела жар-птица наших лесов — иволга. Лес звенит от птичьих голосов и непрерывного щебетания. Вдруг раскатится по всему лесу звонкая трель соловья. После прилета он поет немного неуверенно, как бы пробует голос. А когда прилетит подруга и потеплеет в приречных зарослях, раздастся торжествующий гимн любви. Июнь — месяц гнездовий. Птицы заботливо выращивают своих питомцев. Лесные звери сбросили теплую зимнюю шубу и надели легкий летний наряд, маскирующий их на фоне пестрых красок лесной палитры.

НА БЕРЕГУ ОКИ

Приходилось ли вам провожать заход солнца за городом — на речном берегу, на влажной вечерней росе? Если нет, вы многое потеряли в жизни, вам не знакомо одно из волшебных явлений природы — угасание дня. Я знаю, как уходит вечер в горах, на море, в поле, в лесу. Мне не раз посчастливилось провожать вечерние зори — каждый раз по-новому необыкновенные на реках, озерах Финляндии. Любовался я тихими и ясными закатами в Крыму, Прибалтике, то радужными, сверкающими, то туманными и мглистыми. Был и на таких закатах, что не мог понять, погасло ли солнце и где опустилось. Каждый заход солнца по-своему хорош, неповторим. Но один закат на Оке запомнился мне на всю жизнь.

Долгий знойный июньский день клонился к вечеру. Я сидел на высоком берегу. Внизу — Ока. Величавая, вся в солнечных бликах. Видны проплывающие сухогрузы, заречный лес с чуть приметной кружевной зеленью. Ока словно оборвала течение, стояла, чуть прислушиваясь к тишине угасающего дня. Багряные блики расплылись, и река выглядела красной, накаленной изнутри. От нее вместе с сумерками медленно поднималась прохлада.

С завистью слежу за быстрокрылыми щебетуньями-ласточками. Тут, в песчаном обрыве берега, они гнездились. Крутой высокий берег весь в дырках, словно в него стреляли из пушек крупной картечью. Из дырок вылетали птицы. Они кружились в каком-то неудержимом хороводе: то низко скользили над самой водой, то круто взмывали вверх, расправляя свои вильчатые хвостики, то вдруг присаживались на воду, и не складывая узких длинных крыльев, а все время трепеща ими. Затем снова взлетали, кружились, вспархивали и исчезали в норах. В низких лучах солнца то и дело поблескивали их вороненые крылья и розовели белые грудки. Им, птицам, доступны и головокружительные высоты, и неизведанные дали, так властно манящие человека с детства. Жизнь этих черно-синеватых стремительных звонкоголосых птичек тесно связана с рекой: гнезда свои они устраивают в крутых обрывах. Селятся колониями. Крепким клювом и лапками роют норки, выбирая для устройства гнезда мягкие рыхлые породы. Норы оканчиваются камерой с гнездом. Любимая пища этих птиц — насекомые, выводящиеся из водных личинок.

Береговая ласточка — очень интересная птица. Никогда не смотрит искоса, прищуренно, она всегда смотрит прямо своими маленькими черными глазами. Почти всю свою жизнь проводит в небе, в полете. С розовой зари взлетает ввысь и мелькает, как черная стрела, в воздухе до заката, ни на минуту не давая себе отдыха. Ловкость, с какой ласточка ловит летящих насекомых, сочетается с быстротой полета. Истребляет много мух, комаров, слепней, мошек. Ловит их всюду. В жаркую сухую погоду насекомые поднимаются вверх, и крылатый ловец устремляется за ними. Перед дождем повышенная влажность отяжеляет крылья насекомых, и они летают над самой землей, над поверхностью реки. И тут их ловит ласточка. Своей грудкой она касается воды, оставляя на ней расплывающиеся кружки. Этим объясняется народная примета: летают ласточки над землей — жди дождя, парят высоко — будет хорошая погода. А когда дождь пойдет, ласточки опять носятся в блестящих струях. Они на лету пьют капли дождя. Только этим птицам да стрижам суждено такое.

Я смотрел на закат солнца. Весь небосклон в западной стороне горел удивительным ярким пламенем. Три облака, попавшие в это пламя, были похожи на подожженные в небе соборы. Багряное, с каким-то синим ободком колесо солнца опускалось за темную кромку муромских лесов, все сильнее раскаляя их. Леса поначалу только окутало нежно-прозрачным пламенем. Нет, даже не пламенем, а… как бы точнее сказать? А, вот! Они словно загорелись с земли. Затлелись жаром, задышали теплом, будто готовые тут же выбросить огромные языки пламени. Леса разгорались все ярче и ярче. И вот вспыхнули, как угли необозримого костра от порыва ветра. Впечатление, будто леса горели, было так сильно, что мне показалось: оттуда вот-вот повеет на меня жаром. Вот солнце коснулось горизонта, погрузилось за темную черту небосвода, еще через мгновение зашло за край земли наполовину, а потом красный луч в последний раз блеснул над горизонтом и скрылся на западе. В багряных отблесках солнца купались рожь и пшеница, молодые, еще не налившиеся колосья отсвечивали красной медью.

Все ласкало взор: и голубоватая лента Оки, плавным поворотом огибающая пространные травянистые луга с лазоревыми чашами озерков; и село на пригорке с видами на реку; и малахитовые поля, начинающиеся за селом и уходящие к горизонту; и разбегающиеся широкими волнами пологие холмы, распаханные и засеянные доверху; и вьющиеся между ними овраги, заросшие кустами; и продолговатыми островками разбросанные березовые рощи; и от деревни до деревни бегущие узкие проселки; и тонущие в мягкой синеватой дымке гряды лесов. Но самое привлекательное, пожалуй, поемные заливные луга. Они всюду, куда ни глянешь. Ближние — ярко-зеленые, дальние — сиреневые, и самые отдаленные синеют, сливаясь с небом…

НА РЫБАЦКОЙ ЗОРЬКЕ

«Живем у воды и не видим рыбы. Давайте завтра порыбачим», — сказал мне мой спутник. Я охотно согласился. Всякому делу свое время. Вот почему про рыбаков говорят, что они любят встречать утренние зори и провожать пламенные закаты. Не по прихоти они это делают, а по необходимости: утром и вечером рыба голодна, хорошо клюет. Встали чуть свет. Над Окой пелена тумана предвещала ясное утро. Самой реки не было видно, она лишь угадывалась в курчавых зарослях прибрежных ив.

Летом рыба жмется ближе к берегам, к траве, к кустам, где есть много корма. И она хорошо слышит всякий шум, нарушающий обычную тишину. Тихонько мы спустились к берегу, осторожно отгибая рукой ветки прибрежных кустов. Укладываем на высокую, никем не примятую траву свои удочки, а около себя — мешочки с червями, зачерпываем в ведра воды для живцов, неторопливо разматываем лески, устанавливаем глубину. Потом насаживаем червяков, плюем на них по трудно объяснимой рыбацкой привычке и аккуратно, привычным движением забрасываем удочки. Поплавки плавно ложатся на воду. Лопухи непрерывно трогают мою удочку, закинутую в тесное водяное оконце. Поплавок от этого дергается, пуская слабые обнадеживающие кружочки. Выдергиваю удочку из воды, а на крючке нет ничего, один червяк болтается, шевелится чуть. Поправил червяка, поплевал на него для удачи и обратно закинул. И опять с надеждой смотрю на поплавок. А ему, кажется, нет никакого дела до моих радостно-тревожных ожиданий. Увлекаемый течением, поплавок качается на воде, то ныряя, то взлетая наверх. Если долго безотрывно смотреть, то представляется, что маленький кораблик настойчиво бежит куда-то к своей, одному ему известной цели. Вот неожиданно кораблик вздрагивает и ныряет. Удилище гнется, леска натягивается струной, по руке как бы пробегает ток. Непередаваем этот волшебный миг ужения. В радостном нетерпении хватаю удилище, а воображение, опережая действие, рисует большую рыбу. Я тяну удилище вверх, чувствуя, как там, в невидимой глубине, что-то сопротивляется.

Борьба с рыбой — это самый прекрасный для рыболова момент. В такие мгновения его чувства обостряются, сердце стучит усиленно. Кроме текущей воды, лесы, он ничего не видит, ничего не слышит. Он полон упоения и боязни, как бы рыба не ушла. То же самое испытывал тогда и я. Зеленый полосатый окунишко, к моему удивлению, вылетел из воды. Такой крошечный— смотреть жалко. Осторожно освобождаю трепетную рыбешку, бросаю в воду. Вильнув хвостиком, окунек ушел в глубь воды. Снова кораблик-поплавок бежит, качается на волнах. Только теперь, расстроенный неудачной поклевкой, я бесстрастно смотрю на него. С равнодушной неторопливостью вожу удилищем по сторонам, переживая разочарование.

Низко над водой со звонким криком «зи-зи-зи» стремглав промчалась птица. Вот она сделала крутой разворот и плавно опустилась на веточку ольхи, повисшую над самой водой. Смотрю и радуюсь. Да это же зимородок — тоже рыболов! Добро пожаловать! На ветке, склонившейся к самому зеркалу реки, он принялся подкарауливать добычу. Увидев рыбку, стремглав ринулся в воду, но не нырнул, а только частично коснулся ее и ловко схватил клювом добычу. Вероятно не разглядев меня, пернатый рыболов с серебристой добычей в клюве сел на тонкий кончик моего бамбукового удилища, ловко подбросил рыбешку вверх, открыл клюв и проглотил ее. Затем снова замер на месте. Пользуясь близостью птицы, я стал внимательно рассматривать зимородка. Какой же он нарядный! Голова и крылья у него зеленые, спина и хвост ярко-бирюзовые, грудь оранжевая, клюв буровато-красный и длинный. И это не удивительно. Большинство зимородков живет в тропиках, и окраска их на редкость пестра и эффектна. От резкой поклевки кончик удилища вздрогнул, зимородок с криком снялся с него и, часто махая короткими крыльями, быстро помчался вдоль реки.

А утро начиналось. Бледный горизонт на востоке медленно розовел. С каждой минутой гуще становилась розовая окраска неба. Вдруг восток брызнул ярким светом, отражая в недвижимых водах первый луч, — и могучее светило освободилось от своих пурпурных одежд и медленно выплыло из-за кудрявой кромки леса, жгучее и ослепительное…

Я очень люблю эти торжественные минуты, когда на ярко-розовом горизонте появляется край раскаленного диска и все вокруг замирает, как на воинском параде по команде «смирно». Мне всегда кажется, что в это короткое время восхода даже птицы не перепархивают на ветках, даже шумевший всю ночь ветер утихает. И конечно, никакой сазан в эту минуту не подходит к насадке, и никакой уважающий себя рыболов не смотрит на поплавок: все и вся встречают восход солнца.

Как только показалось дневное светило, мгновенно вокруг все точно пробудилось от сна. На береговом взгорье, в селе, запели петухи. Вершины кустов на том берегу вспыхнули золотом, зелень травы, листья на деревьях стали ярче, свежее. На воде расстилалась широкая парчовая дорожка, блеск ее все время увеличивался. По воде бежали клочья тумана, они, как бабочки на огонь, устремлялись на дорожку и там гибли. Яркий веер солнечных лучей раскинулся по небосклону, позолотил края тонких, кружевных облачков, с вечера задремавших на горизонте. Ока сверкала множеством серебристых бликов. Водяные лилии улыбались солнечным лучам крупными слезами росы на лепестках своих чашечек. Серебристая роса повисла на нежных травинках и стебельках и вся горела, обласканная огнистыми лучами солнца. Между травинками заиграли, переливаясь ярким блеском, диски паутинки, покрытые брызгами росы. Тяжелыми каплями роса набухала по концам листьев, прогибая их своей тяжестью. Бабочки со склеенными влагой крыльями, переползая с листа на лист, оставляли за собой темно-зеленые глянцевитые дорожки и подолгу отдыхали, устало шевеля усиками.

Над водой, как крохотные аэропланчики, гоняясь друг за другом, стремительно пикировали стрекозы. Один раз торопливо пролетела стая диких уток. Пролетела по самой середине реки. Резко, будто подброшенные невидимой пружиной, утки взмыли вверх и ушли в сторону. Чуть слышимый шум полета еще больше усиливал тишину утра. Целые стаи мелкой рыбешки резвились поверху воды и вдруг, при нападении на них водяного хищника или при одном появлении его поблизости, стрелою бросались во все стороны и даже, серебрясь в лучах солнца, на мгновение выбрасывались на воздух. В кустах, склонившихся над Окой, звенел утренний концерт укрывшихся в зелени пичуг. Я слушал их, смотрел на Оку.