Варварин свет

Глава 10

Приморье находилось западнее, и Варвару с Никитой вынесло в рассветный час, но не в саму столицу, как обещала Аннушка, а на холм, покрытый высокой зелёной травой. С высоты была видна белая стена, нарядные черепичные крыши столицы и самое высокое строение с башенками — царский дворец. Блестящая полоса воды покачивала на волнах лодочки и корабли. Варвара отогнала воспоминание о горящем океане и обломках. Несмотря на раннее утро, по дороге к воротам ехали повозки, спешили люди.

— Смотри, какая толпа, Никита. Вот нас так далеко и переместило — наверное, в городе не протолкнуться. Только что за праздник у них? Пойдём-ка со всеми и послушаем. Спрашивать пока не будем — а то, получается, все знают, а мы откуда такие взялись и зачем в город идём… Не будем смущать народ.

Никита одобрительно гавкнул.

Варвара пристроилась рядом с компанией девушек её возраста, а Никита бегал взад-вперёд, собирая обрывки разговоров. Выяснилось следующее: в столицу опять прибыл Кощей, но на сей раз Иван Приморский царь созвал весь народ гулять и веселиться — сегодня сам царь с золотоносого корабля с белоснежными парусами огласит важную новость.

Варвара обняла себя за плечи. Что же это значит? Иван Приморский выиграл, Кощей согласился на его условия? Или Иван Приморский выиграл, потому что Кощей не согласился и теперь вынужден будет сам воевать?

— Да известное дело, — пробасил один мужчина. — Оброк повысють, в последний раз от пуза наедимси.

Он похлопал по своему пузу, а потом остановился полежать на траве — устал.

— Какой оброк, некуда уж повышать! — нервно прикрикнула на него женщина с младенцем на руках.

— Ерунда, — громко, так, чтобы все услышали, шепнула одна из девушек Варваре. — У моей снохи, брата жены, в столице подруга, у той подруги мать при дворце полы моет… Так она слышала, я тебе точно говорю, что царской дочери жениха нашли, но он ей не мил.

Девушки сочувственно заохали.

— Пелагея Ивановна дни напролёт плачет, из комнаты не выходит.

— Бред какой, честное слово, — крикнула женщина с младенцем, и тот захныкал. — Я скорее в оброк поверю! У неё женихов сотня, выбирай — не хочу!

— Вам бы только о свадьбах думать, девчонки! — хохотнул высокий паренёк.

— А Кощей что?

— А что Кощей?

— Да в городе он, говорят…

— Значит, Синемордого вместе бить будем! — прокричал высокий бородач. — Давно пора!

— Кощей тут причём? Без него не побьём?

— Кощей и есть жених! — пошутил кто-то.

Все вокруг разгалделись, стали переругиваться, подшучивать, а у Варвары заболела голова. От зелья, от страха, от шока, от плохого сна, от мыслей. Она отошла на обочину, хотела просто сесть, но к ней тут же подошли спросить, всё ли в порядке. Девушка отмахнулась и отошла в сторону, к берёзовой роще, которая ширилась по мере того, как холм скатывался в равнину.

— Всё сходится, Никита, — прошептала она, сев на землю спиной к тонкой берёзке. — Вот почему Марья не хотела, чтобы он на условия Приморского царя соглашался. Пятнадцать лет она за ним ухаживает, а он к другой уйдёт. А Аннушка говорит, что это я влюбилась!

Никита непонимающе гавкнул, и Варвара, опомнившись, закрыла рот рукой. Тогда Никита гавкнул сердито и неодобряюще и разразился целой гневной тирадой, но девушка ничего не поняла, потому что зелье выветрилось, а ещё глоток ей делать не хотелось. И без того раскалывалась голова и сердце щемило.

Никита требовательно залаял, Варвара отмахнулась. Так хорошо — раннее утро, ветерок свежий. Трава мокрая от росы, берёзы шепчутся. Небо голубое, ни облачка. А солнце… Какое солнце! Мелькает через зелёные листья, кружевными тенями расписывает траву. Красиво как! Сил совсем не осталось. Варвара закрыла глаза, но пёс подошёл и постучал лапой по карману, где лежала фляжка.

— Ладно, — вздохнула девушка и сделала глоток. Боль запульсировала в висках. В самом деле надо бы сделать перерыв.

«Пойдём в город, — говорил Никита. — Ты же не знаешь. У нас глаза и уши есть, сами всё услышим. Вставай! Тебе это важно, значит, и мне это важно!»

Варваре почему-то стало всё равно. Она знала, что это правда, чувствовала. Кощей женится на Пелагее, дочери Приморского царя. Но Никита был в таком боевом настроении, так хотел ей помочь, что она согласилась.

Они влились в поток людей, и девушка мягко придерживала Никиту за загривок, чтобы он не потерялся. Широкие улицы города вели к огромной площади, где пока было довольно свободно, хоть люди уже начали толпиться у закрытых палаток. Царь Приморский обещал вдоволь бесплатных угощений. На волнах у причала качался огромный корабль с золотым носом и белоснежными парусами. Повсюду висели полосатые бело-синие флаги, такой же, но огромный, свисал с главной мачты корабля, но почему-то не по центру.

Варвара отошла подальше от собирающихся зевак к заброшенным складам, где между домами, граничащими с площадью, всё ещё можно было наблюдать корабль. Тут не было палаток, и она примостилась на крыльце дома с заколоченной дверью и окнами и закрыла лицо ладонями. Всё вокруг было выкрашено в тот же белый цвет, что и стены вокруг столицы, и глаза слезились от отражённого солнечного света.

Никита то подбегал, то убегал — всё ему было интересно, никогда не видел он таких дивных светлых домиков, а запахи из ещё закрытых палаток дразнили нюх. Всё же далеко от Варвары он не отходил — переживал за девушку, да и боялся потеряться в толпе.

Спустя вечность, когда Никите уже всё надоело до смерти, раздались звуки труб и барабанов. Толпа загудела, заволновалась. Варвара подскочила, метнулась ближе к людям, но роста не хватало. Она нашла под ногами осколок от разбитой бутылки — зелёная, мутная, ну и пусть! Подняла к небу — «Увеличь!», постучала ногтём, побежала обратно к домику и с горем пополам забралась на широкий сколотый подоконник, уцепившись за поломанные заколоченные ставни. Её примеру последовала пара мальчишек — повисли на втором окне. Варвара приложила мутное стёклышко к глазу и увидела корабль близко-близко. Мальчишки задорно свистели, чтобы царь поскорее вышел.

И он вышел. На помост перед огромным флагом. Гордый, дородный, весь в синем. С пышной белоснежной бородой, которую трепал лёгкий бриз. Ему было много лет, но возраст только лишь прибавлял ему солидности. Царь заговорил, и Варвара стукнула себя ладонью по лбу.

— Ну конечно, — пробормотала она сама себе. — А слушать ты как будешь, Варя!

Никита вопросительно глянул на неё: «Я слышу! Хочешь, перескажу?» Девушка отмахнулась и постучала по стене кулаком, приговаривая:

— Тут сколько шагов? Пятьсот, шестьсот?.. Сложно как, придётся со словами… Вдаль беги, голос собери, назад воротись, звуком поделись!

Мальчишки с уважением поглядели на неё.

— Тётя чародейка, а нам сделаешь? А волк у тебя тоже волшебный?

— Это не волк! Приложите уши к стене, — сказала им Варвара и сама сделала то же, продолжив поглядывать одним глазом в стёклышко.

На помосте теперь стояла по левую руку от царя светловолосая девушка в огромном кокошнике, вышитом белым и чёрным жемчугом и красными ветвями кораллов. Подол синего платья с пышными рукавами покрывали такие же ветви кораллов, а на груди лежало роскошное жемчужное ожерелье.

— …и потому, — раздался глухой голос царя Ивана Приморского от стены, — решил я в день рождения царевны Пелагеи объявить помолвку дочери с давним другом нашего царства, который часто помогал в беде.

Пелагея опустила голову. У Варвары бешено заколотилось сердце.

— А вот и жених — царь за Молочной рекой, царь во Дворце между Явью и Навью, непревзойдённый воин и великий чародей. Кощей!

На площади повисла тишина, и удары подкованных болотным серебром сапог застучали так, словно готовы были разрушить ступени, ведущие на помост. Когда чёрно-бело-серебряная колючая фигура в шлеме-черепе встала по правую руку от царя, рядом с сине-белым флагом Приморского царства упал, разворачиваясь, чёрный узкий стяг с оленьим черепом, увенчанным золотыми рогами.

Тишину прерывали лишь крики чаек, и голос Ивана Приморского теперь было слышно и без зачарованной стены. Царь всё пытался расшевелить толпу, рассказывая, как Кощей останется жить с Пелагеей здесь, в столице Приморской, как будет обучать её чародейству и прочим наукам, что новые порядки принесут новый мир… И только слова о том, что вместе они победят синемордую вражину, раззадорили сначала самых боевых молодцев, а потом уж и остальные подтянулись.

— А про старшую и словом не обмолвился, — раздался рядом старушечий голос, и Варвара вздрогнула и убрала стекло от глаза.

Рядом стояла сгорбленная бабулька, так же прислонив ухо к стене.

— Смотрю, — объяснила она, — все прижались — ну и я прижалась. Совсем глухая стала. Да и слепая… Так хоть послушала, благодарствую, внученька.

Варвара протянула ей стёклышко.

— Только отполируйте! — крикнула она старушке. — Края острые!

— Ага, ага, — ответила бабушка, вертя стекло у глаз. — Чародейка небось? Какие чудеса творишь! Поосторожнее с этим, внучка! Старшая-то дочка Приморская тоже творила, а потом сгинула. Поговаривали, что и её Кощей утащил, но свидетелей не сыщешь. Война была — а когда не было? — муж её погиб, а она с детками и пропала, так-то. Может, и не при чём Кощей — а народ-то так запомнил. Зря это царь наш затеял, зря… Никто тут костяного не полюбит. А то и самого Ивана разлюбят… Ой, не говорила я ничего, тс-с-с-с!..

Старушка уковыляла прочь от центра, мальчишки — в другую сторону, крикнув тёте чародейке «спасибо».

«К Аннушке?» — гавкнул Никита.

— Да какая теперь разница, — устало сказала Варвара, снова усевшись на крыльцо. — Видишь, всё как я и подумала. Это и было условием царя Приморского. Кощей женится на Пелагее, тогда Приморская армия вступает в войну. Зачем только ему это?.. И что теперь со всеми нами будет? Ладно, Никитушка, хочешь, погуляем ещё? Куплю тебе чего-нибудь вкусного. Надо развеяться! Жизнь состоит из мелочей, так матушка моя говорила… Есть ещё золотые монетки в кошеле! И Аннушке принесём чего-нибудь сладкого.

Никита шёл рядом с Варварой, иногда подталкивая её или уводя в сторону. Она, попав в толпу, совсем растерялась и двигалась как будто бы наугад. Никита доверился нюху и следовал за самыми вкусными запахами, а сам ещё и думать пытался. То, что Кощей теперь в Приморском царстве застрянет — плохо, ведь Никите его не победить никак. Но зато Любаве и Варваре будет полегче, заживут в своё удовольствие! А что там с белобрысой крысой за третьей рекой будет — так то ему безразлично. Вот что! Надо у Аннушки спросить, не может ли она достать книгу Владимира Книголюба с кощеевым секретом! Так Никита его и победит! Если только книга и вправду существует… А то поднимет его Аннушка на смех.

На одной из небольших площадей, куда они направились, на открытом огне поджаривали рыбу на прутиках, а потом заворачивали со свежим лучком в лепёшки с пылу с жару. Последние Никиту не интересовали, но Варвара взяла две. Тут оказалось, что Иван Приморский слово сдержал, и за еду денег не брали.

«Богатое царство! — думал Никита, пока они искали тихое местечко. — Зачем отдавать дочь за страшного чародея? Поди, женихов у неё не десяток и не два, а вся сотня, и местных, и заморских… Кощею он мог серебром за обучение войск заплатить. А что, если…»

Тут Варвара высыпала Никите на землю всё рыбу из обеих лепёшек, так что он отвлёкся от рассуждений, которые и без того через силу ворочались в маленькой собачьей голове. Сама Варвара принялась отщипывать по кусочку от лепёшки.

«Ты что не ешь?»

— Да не хочется…

«Надо!»

— Надо, — кивнула Варвара, но так ничего и не съела.

Дальше от главной площади было меньше еды, но больше палаток с украшениями, игрушками, свистульками, горшочками, платочками… Варвара долго стояла у пасечника, пробовала разный мёд, взяла Аннушке прозрачный из акации и почти чёрный из каштана — оба были залиты в берестяные туески с плотными крышками и украшены сине-белыми лентами. Для Любавы присмотрела заколку с чёрным жемчугом и вороновым пером. Никита видел, что она немного пришла в себя, но его всё равно не отпускало беспокойство.

Потом они вышли за городскую стену и шли вдоль домиков, которые становились всё более простыми и менее нарядными. На каменистом берегу, над которым на невысокой скале невероятным образом росла кривая сосна, Варвара сняла сандалии и зашла по щиколотки в воду. Никита резвился и гонял чаек, а когда надоело, встряхнулся и спросил:

«Как Синемордый нападёт, если это море? Как он все свои непобедимые корабли сюда по рекам приведёт?»

— Чарами, Никита… Всё чарами. Если он и правда, как говорят, из Нави вышел, то его скорее всего ведёт какой-нибудь злой дух и силой делится. Или он сам — злой дух. А им только одно и надо — война и разрушение.

«Как Кощею».

— Не как Кощею!

«Да что ты его так настойчиво оправдываешь!» — разозлился Никита.

— Потому что кое-что знаю… — огрызнулась Варвара. — Хотел бы он войны, то уже бы давно с Синемордым задружился… А воинов он обучает, чтобы у всех были силы равны.

«Вот! — гавкнул Никита, вспомнив потерянную мысль. — Вот зачем Приморскому царю этот договор! Он хочет Кощея только в своё пользование! Чтобы самую сильную армию иметь!»

— А без этого отказывался вместе со всеми биться с Синемордым… — продолжила за него Варвара. — Похоже на правду… Молодец, Никита! Только нам от этого не легче. Пора домой.

Варвара вытащила из передника два камушка.

— Смотри, Никита, один круглый, ровный — это тот, что из моего сада камней ведёт к Аннушке. Но если его сейчас кинуть, то мы окажемся дома. Они так работают — переносят в нужное место, а когда кидаешь на землю — возвращают туда, где были созданы. То есть, если мой кинуть, то к Аннушке мы не попадём, а у меня тогда вот этот кривенький останется — это Аннушкин, который нас сюда перенёс. Если его из моего дома кинуть, мы вернёмся к Аннушке, а домой уже не сможем попасть. Поэтому надо с ними очень осторожно. Понимаешь?

Никита помотал головой, а Варвара взялась за его загривок и кинула в пляжную гальку Аннушкин камень. У знахарки они не задержались — только передали туески с мёдом. Варвара обещала обязательно поспать.

— Но сначала к Любаве, — шепнула она заговорчески Никите, кинув домашний камушек на траву у порога Аннушкиного дома.

— Ну? Что вы выяснили? — закричала Любава, только завидев друзей. Она гуляла с козами у реки, чтобы не пропустить их приход.

«Ты бы сначала нас напоила, накормила, да спать уложила, а потом расспрашивала!» — пошутил Никита.

— Поспать бы Варе точно не помешало, — ответила без улыбки первая сестра.

— Потом посплю, сестричка, — отмахнулась Варвара. — Чаю не заваришь? Ромашкового… А мы тебе гостинец из Приморья принесли!

Выслушав Варвару и редкие уточнения Никиты, Любава согласилась с предположением Никиты. Она закрепила заколку с пером и жемчугом на изумрудном платке, а Никита тайком любовался, как красиво лежат её косы.

— Что же нам делать, Любавушка? — вздохнула Варвара.

— А что делать? Как Кощей нам новость сообщит, я попрошу меня отпустить. Я уже всё умею. Местечко хорошее пока себе присмотрю. Все богатыри, желающие с Кощеем силой померяться, теперь в Приморье повалят.

— Ну а Никита как же?!

Любава с сожалением посмотрела на загрустившего пса.

— Марья же сказала, какое там условие… Может, остынет Кощей, Варенька! Как-нибудь сможет отменить своё же заклинание. Если ты тут останешься, то будешь его видеть изредка — почувствуешь, когда можно будет спросить.

— Если он меня тут оставит…

— А не оставит, придём к нему все вместе в Приморье! — воскликнула Любава. — Он войну выиграет, будет в настроении выполнить наше желание!

— Ладно… — прошептала Варвара.

У неё снова разболелась голова, и девушка разозлилась — и что она всё время повторяет «ладно» да «ладно»! Где уж тут ладно! Всё неладно.

— А тебе сны страшные не снились, Любавушка? — спросила она. — Про океан и пожар? Кажется, что-то плохое грядёт…

— Нет, не снились, Варенька. С каких пор ты будущее видеть стала? Это ты в последние дни много пережила, вот и отдохнуть даже в постели не можешь. Иди уже домой, выспись как следует! Я у тебя прибралась уже. Если Кощей придёт, я его накормлю и попрошу сразу к Марье идти. Надеюсь, послушает.