Вечное Дао. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 3

Глава 8 Это королева, Клеопатра...

Я так уверен в том, что очень скоро буду просветленным; но, кроме того, я чувствую, что будет очень приятно, если мое просветление немного задержится: мне кажется, что оттягивать просветление — это большая радость, чем быть просветленным... Почему?

Не будьте так уверены, иначе оно задержится навсегда. Самоуверенность — неподходящее качество для внутреннего путешествия; это барьер.

Во внешнем мире самоуверенность — это помощь, необходимость. Во внешнем мире без нее вы не обойдетесь, потому что нужно эго, нужна борьба, нужно некоторое безумие. Но когда вы движетесь во внутреннее, все качества, полезные во внешнем путешествии, становятся помехами. Самость не нужна, самоуверенность не нужна.

Нужно полностью утратить самость, лишь тогда есть возможность просветления. Вы никогда не станете просветленным. Когда вас нет, есть просветление. Это первое, что нужно запомнить.

И второе: как вы можете сравнивать, что лучше — просветление или его ожидание? Сравнение возможно лишь тогда, когда вы стали просветленным. Когда вы знаете и то и другое, вы можете сравнивать.

Не обманывайте себя. Не пытайтесь рационализировать. Поскольку вам приходится ждать, вы пытаетесь рационализировать: в ожидании больше красоты, счастья, блаженства. Если в ожидании столько блаженства — больше, чем в самом просветлении, — тогда те, кто достиг его, были дураками. Будда, Лао-цзы, Кришна, Иисус, — глупцы, все глупцы! Тогда какой смысл пытаться достичь его?

Нет, вы пытаетесь обмануть себя. Никогда оно не казалось столь близким... а ум очень хитер и ловок; он говорит: «Куда спешить? Если оно не приходит, это просто прекрасно; ждать — хорошо, это такое блаженство!»

Теперь вы пытаетесь спрятать слабость. Таким образом, вы можете продолжать ходить кругами. Во-первых, оно откладывается — и оно будет задерживаться, оно может задержаться навсегда, если самости слишком много. Оно откладывается из-за вас! Не потому, что в ожидании есть какое-то блаженство; ожидание — всегда несчастье, ожидание всегда означает подвешенное состояние, промежуточное; ожидание — всегда напряжение, страдание — иначе кто стремился бы достичь? Чего вы ждете? Вы ждете момента, когда достигнете! Ожидание не может быть прекрасным — но вы можете попытаться утешить себя.

Отбросьте самость, отбросьте ложные утешения, потому что они не обманут никого, кроме вас. Вы никого не обманете; но вы можете обмануть себя навсегда.

Отбросьте самость, отбросьте эту «уверенность» — она эгоистична, — и внезапно просветление есть, не нужно ждать! Ожидание существует из-за препятствий, которые вы создаете. Просветление не создает никаких препятствий на вашем пути. Бог не оттолкает вас от себя. Никто не создает для вас никаких трудностей. Если вы не достигаете, это происходит только из-за вас.

Так что отбросьте самоуверенность, отбросьте самость, и тогда, неожиданно, вы обнаружите, что просветление не есть нечто, что случается с вами; просветление — сама ваша природа, само ваше существо. Когда нет самости — оно есть; тогда оно — вы.

И забудьте все утешения.

Вы наверняка слышали — я сам много раз рассказывал — знаменитую историю о лисице и винограде. Ее написал очень необычный человек, Эзоп.

Лиса пришла к винограднику, а там было очень много винограда, он висел гроздьями. Она прыгала, она старалась изо всех сил, но не могла достать виноград, он был слишком высоко, она не могла до него допрыгнуть. Тогда она осмотрелась кругом — видел ли ее кто-нибудь? В кустах прятался маленький зайчик, и он спросил:

— Тетушка, в чем дело? Вы не можете достать виноград?

Он ответила:

— Нет, сынок, дело не в этом. Просто виноград кислый.

Вот что такое утешение.

Я говорю вам: виноград никогда не бывает кислым — по крайней мере, виноград просветления; он не бывает кислым, он всегда зрелый и сладкий; и если вы не можете достать его, не пытайтесь утешить себя тем, что вы любите ожидание, просто постарайтесь понять, почему вы вынуждены ждать. Кто заставляет вас ждать? Вы не найдете никого, кроме самого себя, кроме самоуверенности и самости.

Отличается ли хаос, окружающий нас сегодня, в нашу эпоху, от хаоса других времен? Такое чувство, что это особенное время. Или все времена — особенные?

Да, всякое время особенно, каждое мгновение особенно. Но каждое поколение думает, что именно это поколение особенно. Это эго эпохи. Каждое поколение всегда чувствует, что такого времени никогда раньше не было — такого революционного времени, такого хаоса, таких войн, таких знаний, мудрости — чего-то особенного.

Я слышал — не знаю, насколько это верно, но так должно быть; зная человеческий ум, это вполне можно предположить, — когда Адам и Ева были изгнаны из Эдемского сада, говорят, первыми словами, что сказал Адам Еве, выходя из ворот, были: «Дорогая, мы живем в величайшее революционное время».

Первый день в мире, даже не день — миг; первый шаг в мир — и революция! «Мы живем в величайшее революционное время». И с тех пор это чувствует каждый Адам, и каждый Адам говорил своей Еве: «Дорогая, мы живем в величайшее время, совершенно особенное».

Почему это происходит? Эпоха — особенная; религия, внутри которой вы родились, — особенная; мастер, которому вы следуете — особенный, величайший в мире; книга, в которую вы верите, написана самим Богом, не обычным человеком; все, что касается вас — особенное. Именно так поддерживается, подпитывается эго; это его подпорки.

Страна, в которой вы родились, — особенная. Если вы индус, значит, страна священная. Если вы англичанин, то вы прекрасно знаете, что вы — лучшие в мире. Если вы француз — то же самое.

Это бывает; и это такой хитрый метод, что вы не будете осознавать, что происходит с вами: делая свою религию особенной, вы становитесь особенным. Это не христианство особенное, на самом деле, это вы такие особенные! Из-за вас христианство кажется особенным. Дело не в том, что Индия — священная земля; это из-за вас — вы так религиозны! Ваше существо так священно! Из-за вас вся Индия становится религиозной страной, особенной. Где бы вы ни родились, происходит то же самое. Если вы родились в Голландии или в Китае, произойдет то же самое.

Попытайтесь понять это. Мир всегда либо обычен, либо необычен, потому что нет смысла говорить, что он всегда необычен — это не имеет никакого значения. Необычные моменты могут существовать только тогда, когда есть обычные. Вы можете сказать, что мир всегда обычен: время обычно, страна, религия — все; или можете сказать, что мир всегда необычен — это то же самое, поскольку тогда не с чем сравнивать, нет контраста. И мало-помалу, если вы отбросите эти подпорки, внезапно вы исчезнете. Ваша страна обычна? — тогда вы не можете ходить так гордо, как привыкли. Ваш язык обычен? — тогда вы будете немного запинаться. Если все обычно: ваше рождение, ваша семья, то и это — как вы тогда можете помочь своему эго становиться сильнее? Все подпорки убраны — эго падает на землю.

Это очень тонкие фокусы.

Я слышал об одном профессоре — профессоре философии из Парижского университета. Однажды он сказал своим студентам:

— Я величайший человек в мире!

Они не могли в это поверить! Этот заурядный профессор — мало того, это был не профессор физики, а профессор философии; к нему даже не шли учиться — очень редко появлялись какие-нибудь безумцы; никого не интересовал его факультет, самый запущенный в университете, — и он — величайший человек в мире? Они засмеялись. Они сказали:

— Мы слышали, что философы всегда немного эксцентричны; теперь вы это доказали. Вы — величайший человек в мире? А как же Ричард Никсон и Мао Цзэ-дун? А Индира Ганди? Как насчет этих людей?

Он сказал:

— Подождите! Когда я говорю что-то, я доказываю это, я логик. Я докажу. У меня есть доказательство; если бы у меня его не было, я бы никогда не заявил ничего подобного.

На следующий день он принес карту мира. Он повесил ее на стену и сказал:

— Подойдите сюда, я докажу вам. Какая страна — величайшая в мире?

Конечно, это была Франция, потому что все они были французы. Итак, весь мир отбросили в сторону, осталась только Франция.

Затем он сказал:

— Какой город — самый большой во Франции?

Конечно, это был Париж, все они были парижанами. Затем он сказал:

— А какое место в Париже — самое главное?

Конечно, это был университет, цитадель мудрости. Студенты начали чувствовать легкое беспокойство, потому что он приближался к цели, и теперь его было трудно опровергнуть. А он продолжал:

— Какой факультет в университете — величайший и лучший?

Конечно, это должен был быть факультет философии — самый старый, хранящий самые тайные знания.

— И кто же — глава факультета философии? Он — величайший человек в мире.

Именно так действуете все вы. Это логично, это доказательства.

Пожалуйста, не будьте глупыми. Пусть философы будут глупыми, вам это не нужно. Отбросьте всю эту чепуху. Все это — мусор. И как только вы отбросите это, вы почувствуете себя такими чистыми — как будто вы приняли ванну вечности. Вы почувствуете себя такими легкими, такими юными, потому что вся эта гниль в вашей голове делает вас гнилыми. Вы больны из-за этого. Вы не можете выздороветь, пока не выбросите всю эту дрянь.

Будьте простыми, обычными. Все обычно — или вы можете назвать все необычным, это безразлично. Это утро так же необычно, как любое другое.

Люди всегда думали так. Когда вы влюбляетесь, вы чувствуете: «Эта женщина — королева. Клеопатра. Такой женщины еще никогда не было...» Но каждый влюбленный чувствует это. И больше того: вы снова и снова влюбляетесь, и снова и снова вы будете чувствовать: «Вот теперь это настоящая Клеопатра; та была никем», — и вы забудете, что говорили то же самое многим женщинам.

Каждый влюбленный испытывает расширение эго. И это было причиной многих несчастий в мире. Христиане считают себя особенными, избранниками Бога. Евреи думают, что они самые особенные, Бог сделал их своей избранным народом. И это создало в мире много несчастья. Если вы — избранный народ, то вам прощаются все грехи, вы можете делать, что хотите.

Никто не избранный — или все избранные! Уличная собака — тоже избранная, и обычная трава — тоже избранная, и звезды — избранные, и вы тоже избранные; либо все избранные, либо никто — как вы решите.

Но никогда не говорите: «Я избранный», — как тогда насчет других?

Безумцы вроде Адольфа Гитлера, Муссолини, Сталина — все они чувствуют себя избранными; они созданы для того, чтобы править, а другие созданы для того, чтобы ими управляли. Эти люди создают проблемы. Но у вас внутри есть то же самое семя; если вы позволите ему расти, вы можете стать Адольфом Гитлером.

Никто не особенный. Жизнь так прекрасна в своей обычности, так необычайна в своей обычности — зачем вносить в нее эти нелепые идеи и мешать ей?

Достоин ли грешник просветления?

А кто же еще? Святой — уже просветленный, только грешникам остается быть просветленными.

Но религии внушили вам нечто, что создает проблемы. Они осуждали вас как грешников — как вы можете стать просветленными?

Грех есть не что иное, как ошибка. В этом слове нет осуждения — это просто ошибка! А на ошибках учатся.

Все святые были грешниками. Никогда не было святого, который не был бы грешником — иначе как он мог прийти к святости? Он путешествовал, ошибался, заблуждался, падал миллионы раз и вновь поднимался, он достиг. Весь путь он был грешником. Теперь он научился, теперь ошибок не бывает. Через грех, через ошибки он стал мудрым. Он знает. Он стал просветленным. Из ночной тьмы рождается утро.

Каждый святой был грешником, и каждый грешник станет святым. Неизбежное прошлое святого — грех, и неизбежное будущее грешника — святость. Так что различие между святым и грешником — только различие между прошлым и будущим, вот и все.

Не осуждайте себя. Довольно самого греха; зачем взваливать на себя еще и осуждение?

Будьте бдительны, вот и все. Вам придется совершить множество ошибок, но не совершайте одну и ту же ошибку вновь — вот и все. Будьте бдительны, наблюдайте — и учитесь! На самом деле, если уж вы спросили меня, я скажу вам, что мир греха — это мир учебы. Без него нельзя научиться. Нужно глубоко пойти в грех.

Это как корни дерева: чем глубже корни, тем выше ветви. Дерево вырастает на огромную высоту, но оно зависит от корней, его основа — корни, которые идут все глубже, глубже и глубже.

Если вы встречаете великого святого, будьте уверены, что ему приходилось совершать великие грехи. Корни должны пойти глубоко! Иначе как он мог бы узнать так много? Если бы он никогда не грешил, он был бы не невинным, а глупым.

Есть и глупые святые — по моему мнению, они не святые — они просто трусы, они боятся. Они никогда не грешили, никогда не заблуждались, они всегда цеплялись за правильный путь, хорошо утоптанный путь — за идеологию, которую дало им общество, за идеи, которыми религия набила их ум, за условности, в которых они родились — они цеплялись за все это, они никогда не уходили в сторону, они — трусы, они ничему не научились. По моему мнению, их ценность равна нулю. Возможно, они хорошие люди, но их праведность пресна. В ней нет вкуса. Они слегка тупы и мертвы.

Вы найдете в мире два типа святых. Первый тип — святой из страха, человек, который никогда не грешит, потому что боится ада, боится последствий. Это почти глиняный святой, не настоящий, ничего не достигший; и вы не найдете в нем мудрости — откуда у него взяться мудрости? Он никогда не заблуждался, как же он повзрослеет? Он будет ребенком — невежественным, глупым дураком; он безвреден, но у него вы ничему не научитесь. Самое большее, он может научить вас своей глупости, своей трусости.

Есть и другой тип святого — если вы сможете найти святого этого типа, можете считать, что вам посчастливилось, потому что из ста святых девяносто девять — дураки. Так и должно быть — такова пропорция между глупостью и разумом, так что эта пропорция должна сохраняться повсюду. В миру, на рынке существует та же пропорция: на девяносто девять дураков — один умный человек, мудрый, осознающий. Эта же пропорция должна отражаться также и на святых — во всех направлениях!

Если вы можете найти человека, который прожил свою жизнь, и прожил опасно, двигался во всех направлениях без всякого страха и на опыте научился трансцендировать грех... не то, чтобы он никогда не грешил — он грешил, и грешил тотально и интенсивно, вот почему он смог превзойти его; он видит грех насквозь, он понимает всю его абсурдность, вот почему он трансцендировал его. Если вы можете найти такого святого... только через него проходит дорога, путь.

Иисус мог сказать людям: «Я есть путь». Иисус — не заурядный глупый святой. Именно по этой причине он и был распят. Если бы он был обычным глупым святым, ему бы поклонялись! Евреи провозгласили бы: «Это сын Божий!» Но вся беда была в том, что его способы были не совсем верными — они не соответствовали тому, что евреи считали правильным; они были не совсем моральными.

Время от времени он был с проституткой. Святые так не поступают. Иногда он был с пьяницами, он сам часто пил вино — он любил его. Он водился со всякими людьми — его никак нельзя было назвать респектабельным, его совершенно не интересовало уважение. Аморальные люди, осужденные обществом, были его друзьями. Он водился со всевозможными людьми.

Именно это было причиной, главной причиной того, что все священники и все глупые так называемые святые были против него — потому что он полностью подрывал глубокие корни старой морали: «Этот человек опасен, его нужно уничтожить, потому что он несет в мир нечто такое, что приведет обычную мораль в состояние хаоса», — потому что обычная мораль живет по правилам, а святой живет в соответствии со своей осознанностью, а не по правилам.

Правила — для трусов. Святой живет в согласии со своей внутренней дисциплиной, ни в какую другую дисциплину он не верит. Его собственное сознание — единственный закон. Он следует ему. Он готов идти всюду, куда бы оно ни вело; если оно ведет в ад, он пойдет в ад, потому что таков его путь познания истины. Он следует своему собственном существу. Он никому не позволяет навязать что-нибудь. Он бунтует.

Обычные святые безобидны, но такие святые, как Иисус, опасны — для общества, для культуры, для устоявшегося образа жизни, для статус-кво, для истеблишмента. Иисус, наверное, был похож на хиппи — бунтарь, разбивающий все правила.

Именно так нужно жить! Пока вы не живете абсолютно свободно, пока вы не страдаете по своему собственному выбору, вы не превзойдете ничего. Вы останетесь глиняным святым.

Вы спрашиваете: «Достоин ли грешник просветления?» Я отвечаю: а кто же еще? Он заслужил его. Через грех он страдал. Через грех он стал взрослым. Но я не говорю, что вы достигнете просветления благодаря одному греху. Иначе все уже достигли бы! Грех плюс осознанность — вот какой должна быть формула. Грех плюс осознанность. Тогда идите куда хотите и делайте что хотите — эта осознанность вернет вас назад, эта осознанность всегда будет лестницей, благодаря которой вы сможете трансцендировать любой опыт.

Если бы Иисус родился в Индии, его никогда бы не распяли, нет. Это никогда не было в наших обычаях, потому что мы знавали еще более опасных людей; Иисус — просто мелочи. Мы знали Кришну. В действительности, вполне возможно, что слово «Христос» — это искаженная форма имени «Кришна». Должно быть, у Иисуса было что-то от Кришны. В Бенгалии «Кришна» произносится как «Кристо»; во многих европейских языках «Христос» тоже произносится как «Кристо». «Христос» кажется производной формой от «Кришна»; Христос — не имя Иисуса. «Иисус Христос» означает «Иисус Кришна» — в нем было что-то от Кришны. Любовь к Марии Магдалине — нечто вроде любви Кришны к Радхе.

Евреи не могли в это поверить. Они моралисты, математичные, расчетливые; и вдруг является этот человек — он разрушит всю сложившуюся структуру!

Мы позволили Кришне шестнадцать тысяч подружек. Мы называем их гопи. «Гопи» лучше, чем «подружка» — это более любовное и глубокое слово. Мы позволили ему шестнадцать тысяч гопи и никогда не думали распинать этого человека. И не все они были за ним замужем; некоторые из них были чужими женами. Сама Радха была не его женой, а чужой.

Люди совершенно забыли имя жены Кришны. Ее звали Рукмани. Это имя полностью забыто. Радха не была его женой. Радха была его любовницей.

И Индия никогда не стремилась убить этого человека. Наоборот, мы говорили, что он — абсолютный аватар, полнейшее пришествие Бога на землю. Почему мы назвали его абсолютным воплощением Бога? Потому, что он мог грешить как грешник, величайший грешник, и оставаться святым — величайшим из всех из всех, которых знал мир. Две противоположности встретились в нем. Он тотален.

Если святой — просто святой и никогда не грешил, он односторонен. Что-то упущено. Когда у человека два полюса, когда в нем обе противоположности — он тотален и жив. Он — и день, и ночь; и Жизнь, и смерть; и хаос, и космос.

Итак, вы спрашиваете: «Достоин ли грешник просветления?» Я говорю вам: да. Только грешник достоин. Но нужно привнести осознанность.

Так что я не осуждаю грех. Я только поясняю: грешите, но грешите сознательно, бдительно, осознанно.

Делайте все, что хотите. Если вы хотите пить вино, пейте, но оставайтесь бдительны. Вскоре вы обнаружите, что это невозможно. Когда вы пьете вино, вы теряете осознанность; а когда вы теряете осознанность, это просто грех. Тогда в нем нет возможности для святости. Если вы можете пить и сохранять осознанность, пейте сколько хотите — это просто вода, и больше ничего.

Говорят, Иисус превращал воду в вино. Я учу вас другому фокусу — как превратить вино в воду: будьте сознательны. Тогда вы совершите более великое чудо, чем то, что совершил Иисус.

Осознавайте, и вино станет водой. Осознавайте, и секс станет любовью. Осознавайте, и любовь станет молитвой. Осознавайте, и молитва станет медитацией. Нужно просто помнить одно: делайте что хотите, но делайте это в полном сознании, и тогда вы не собьетесь с пути.

Можно ли переборщить с катарсисом?

Да. У ума есть одна очень глубоко укоренившаяся болезнь. Я называю ее «болезнью пере-»: передозировка, перебор. Будьте внимательны к этой болезни. Вы можете делать слишком много, и тогда то, что должно приносить пользу, станет вредным.

Пища — это хорошо, пища — это жизнь; но если вы едите слишком много, она становится ядовитой. Вы можете умереть от переедания — на самом деле, медицинские исследования показывают, что от переедания люди умирают чаще, чем от голода. Газеты все время сообщают, что где-то несколько человек умерло от голода; они никогда не сообщают, сколько людей умирает от переедания — а об этом нужно сообщать в первую очередь. От переедания всегда умирает большее количество людей.

Человек может прожить три месяца без всякой еды. Но если вы переедаете три недели, вы не сможете выжить. Попробуйте. Три дня ешьте столько, сколько сможете...

Однажды Мулла Насреддин и его ученик отправились в Мекку. По обычаю странствующих дервишей они становились у дверей больших домов, и им давали пищу и воду. Насреддин обычно наедался как только мог, затем ложился спать; а у его ученика была любопытная привычка: он съедал немного, встряхивался и затем ел еще. Как-то Насреддин сказал:

— Что ты делаешь? Открой мне секрет. Разве я не твой Мастер?

Ученик ответил:

— Хорошо, Мастер. Я обнаружил: если съесть немного, затем выпить воды и немножко потрястись, пища лучше укладывается, и я могу съесть больше. Это все равно, что потрясти коробку с вещами — они лучше там помещаются.

Насреддин снял туфлю, больно стукнул его по голове и сказал:

— Дурак! Как ты смел скрывать от меня такой важный секрет! Подумать только, сколько же еды пропало из-за того, что я не мог ее съесть! Я никогда не знал об этом фокусе. Ты скрывал такой важный секрет, и теперь я так несчастен — сколько еды я упустил!

Помните о болезни «пере-». Она убивает многими способами. Переедание, передозировка любви могут убить вас. Ко мне приходит много людей — они передозируют секс. Они убивают себя. Или перееданием — они убивают себя.

Да, вы можете перестараться и в медитации. Ум всегда склонен доводить что-то до крайности. Ум — экстремист, он никогда не хочет быть в середине, потому что быть в середине означает быть без ума. Будьте точно в середине — и ума нет. Когда вы движетесь в крайность, появляется ум. Чем дальше вы уходите от центра, тем больше становится ум — он берет над вами верх. Едите ли вы слишком много или слишком много поститесь — ум будет здесь; вот почему я не поддерживаю ни обильную еду, ни пост. Просто будьте в середине. Правильное питание, точно сбалансированное... и всегда помните: все должно быть уравновешено.

Вы можете перестараться в медитации, и тогда вы будете истощены — вместо того, чтобы воскреснуть через нее, ожить и помолодеть, вы почувствуете бессилие и опустошенность. И тогда вы броситесь в другую крайность и скажете: «В этом ничего нет, в этой медитации ничего нет. Я должен прекратить, я умираю из-за нее». Вы умираете не из-за нее, вы умираете оттого, что перестарались.

Так как же узнать, что именно это и есть середина? Это трудно, очень трудно. Нужно быть очень и очень сознательным — только тогда узнаешь.

Когда вы едите — где середина? Середина — когда вы еще чувствуете небольшой голод, вы слегка голодны, и знаете, что, если вы съедите еще что-то, вы почувствуете тяжесть. Именно здесь — остановитесь. Если вы съедаете четыре чапатти и вам становится тяжело, ешьте три — правильно остановиться на трех. Три четверти вашего желудка будут полны, одна четверть — пуста. Это правильно — оставьте пище немного места, чтобы она могла двигаться, трансформироваться, превращаться в кровь; дайте ей немного места! Пище необходимо немного места в желудке.

Если вы медитируете и чувствуете, что слишком сильно катарсируете, катарсис станет очень и очень изнуряющим явлением.

Вы кричите в медитации; кричите до того момента, когда вы начинаете чувствовать, что теперь вы теряете энергию, вы слабеете. Если вы будете кричать дальше, вы просто останетесь без сил, и больше ничего. Остановитесь. Всегда останавливайтесь, когда чувствуете, что энергия уходит, а не прибавляется.

Если катарсис настоящий, необходимый, тогда через него вы почувствуете, что сбросили тяжесть, вы почувствуете такую легкость, как будто можете летать; но если вы будете продолжать еще и еще, думая, что это будет еще более полезно, то вскоре обнаружите, что вы просто истощены, мертвы, вы не можете двигаться.

Это нужно наблюдать. Здесь не может быть твердого правила для всех, потому что тело каждого человека обладает особым качеством, у него своя энергия, свое количество энергии; нужно наблюдать за собой.

Если вы спите меньше, чем нужно, то целый день будете сонным. Если вы спите больше, чем нужно, то и в этом случае весь день вы будете тупым — не сонным, но отупевшим. Существует точный момент; если вы встаете в этот момент, вы весь день будете бодрым, свежим — не сонным и не тупым. И вы должны найти для себя этот момент, потому что момент другого человека здесь не годится.

Вот почему все писания становятся бесполезными. Если где-то говорится: «Вставай рано утром, в пять часов», — это, возможно, подходило человеку, писавшему эти слова, но может не подходить вам. И тогда вы можете вставать в пять утра и страдать. И тогда вы будете думать: «Я грешник; это происходит из-за прошлой кармы, иначе мой мастер не называл бы точного времени — пять часов».

В ашраме Винобы встают в три часа. Многие страдают. Потом они спят весь день, или, если им не разрешают спать, они ходят сонные — они не могут быть сознательными, они ходят как в глубоком сне, как лунатики.

Это подходит Винобе. Это не значит, что это должно подходить всем. Это подходит ему, поскольку он питается так, что много спать не нужно. Он ест только простоквашу, он живет почти на одной простокваше. Даже молоко нужно переваривать, но простокваша уже переварена. Молоко сначала поступает в тело и затем становится простоквашей, а простокваша — уже почти переваренная пища.

И он ест очень мало, потому что у него язва, хроническая язва — так что это ему подходит. Но его последователи тоже питаются простоквашей; если у них нет язвы — она будет. Глупость. Они просто создают у себя в желудке повышенную кислотность. И потом, он встает в три часа потому, что не может больше спать. Они все встают в три часа. Потом весь ашрам весь день хочет спать... Я был там, я видел лица этих людей — лунатики, как будто они под гипнозом.

Как они могут стать более бдительными, осознанными, и как они могут медитировать? Найдите свой собственный ритм — у каждого есть свой собственный ритм, и ваш ритм так же уникален, как отпечатки пальцев. Точно так же, как отпечаток вашего большого пальца отличается от всех больших пальцев в мире... в каждой индивидуальности все уникально — у вас во всем есть собственный ритм.

Я работал со многими людьми, и вот к какому пониманию пришел: каждый человек настолько отличается от всех других, что никаких твердых правил быть не может. Только гибкое понимание — больше ничего.

И вы должны найти свой собственный ритм. И в катарсисе тоже — попробуйте найти собственный ритм. Это должно быть критерием: если катарсис истощает, значит, вы перестарались. Если вы не переборщили, после него у вас будет прекрасное чувство легкости — как будто гравитация больше не действует. Вы будете ходить так, будто вы танцуете, в вашем шаге будет танец — именно это чувство вы и должны найти.

Если вы работаете правильно, бдительно, за три месяца вы можете найти свой ритм во всем: когда вам следует идти спать, когда вам следует вставать... вы должны создать собственную йогу.

Не следуйте чужому ритму, иначе вы будете в затруднении и никогда не будете здоровы.

Каковы отношения между любовью и ответственностью? Если ты любишь другого человека, означает ли это, что ты должен решать его проблемы, как свои собственные?

Если вы можете решить собственные, это уже слишком много. Пожалуйста, никогда не пытайтесь решать чужие проблемы; вы создадите путаницу. Вы не решили своих проблем. Никогда не делайте этого. Ум имеет эту тенденцию и соблазн — заниматься чужими проблемами.

Вы спрашиваете: «Каковы отношения между любовью и ответственностью?» Никаких отношений нет, потому что любовь и есть ответственность. Но с этим словом нужно хорошенько разобраться — что оно означает.

Я настаиваю на коренном значении этого слова. Ответственность означает способность отвечать. Это слово не означает долг.

Ответственность — идите в корень этого слова: оно означает быть способным ответить. Любовь — это ответ! Когда другой зовет, вы готовы. Когда другой приглашает, вы входите. Когда другой не приглашает, вы не вмешиваетесь, вы не входите на его территорию. Когда другой поет, вы поете в ответ. Когда другой дает вам свою руку, вы берете ее с глубоким ответом.

Ответственность означает открытость, готовность отвечать. Кто-то зовет — а вы не отвечаете, вы остаетесь закрытым. Кто-то хочет любить вас, но вы не помогаете, вы не сотрудничаете; вместо этого вы создаете барьеры. Если вы делаете это — а большинство любящих постоянно делает это — когда другой зовет, вы не отвечаете; в таком случае, когда зовете вы, другой не отвечает. Когда вас зовут, вы понимаете, что не отвечать — такой прекрасный способ усилить ваше эго. Тогда вы чувствуете, что вы — хозяин самому себе: никто не может подтолкнуть вас, никто не может втянуть вас в то, во что вы не собирались ввязываться; вы никому не подчиняетесь.

Приходит ваша возлюбленная — она счастлива, и ей хочется побыть в глубокой тишине с вами, но вы остаетесь закрытым. Тогда, когда позовете вы, ответа нет. Вы видели птиц, зовущих друг друга? Вот что такое ответственность. Кукушка зовет; тишина; затем другая кукушка отвечает. Своими звуками, своей песней они отвечают. Они могут находиться далеко друг от друга, на далеко отстоящих деревьях; потом они начинают слетаться поближе; они ответили. Постепенно они подлетают к одному дереву и сидят вместе, в любви.

Когда существо другого зовет: «Готовься!» — будьте готовы; отвечайте тотально. Не будьте скупым — вот что значит ответственность.

Но в любви нет ответственности в вашем понимании. Это слово испортили, разрушили, отравили. Мать говорит ребенку: «Я твоя мать, ты должен быть ответственным по отношению ко мне». Муж говорит: «Я твой муж, я работаю для тебя изо всех сил. Ты должна быть ответственной по отношению ко мне». Отец говорит сыну: «Не будь безответственным! Когда ты что-то делаешь, всегда думай обо мне». Это не ответственность, вы испортили прекрасное слово. Оно стало безобразным. Ответственность стала почти синонимом долга. А долг — уродливое слово.

Любовь прекрасна; если вы любите свою мать — вы любите, но это не может быть долгом. Если это долг, лучше не любить, потому что долг не может удовлетворить ее. И если вы исполняете свой долг... потому что она — ваша мать, она родила вас, что вы можете поделать? Вы должны заботиться о ней. Когда она больна, вы должны сидеть рядом с ней — тогда, если это долг, ваш ум все время будет против нее, вы будете задыхаться, будете чувствовать себя обремененным, рабом, вам захочется восстать и сбросить бремя. И если мать умрет — возможно, вы, никому не скажете об этом, но вы почувствуете облегчение.

Что это за ответственность — когда мать умирает, а сын испытывает глубокое облегчение? Конечно, он плачет и рыдает — конечно; и это не значит, что он плачет и рыдает только напоказ, для других — на самом деле, если вы любили свою мать, слез могло и не быть, но если вы не любили мать, теперь эта возможность упущена. Вы никогда не любили мать, и вот ее нет! Отсюда и слезы, плач и рыдания — это патология, это не здоровье. Если вы действительно любили свою мать, то о чем плакать и рыдать? Ее нет!

Глубокая тишина окружает вас. В этой глубокой тишине вы начинаете понимать смерть, вы начинаете осознавать свою собственную смерть. Когда умирает ваша мать — или отец — это напоминание, что вам тоже придется умереть. Тогда вы становитесь вовлеченным в смерть. Вы пытаетесь понять это.

Пока она была жива, она помогала вам понимать жизнь. Теперь она ушла, она открыла другую дверь — дверь смерти, — чтобы вы заглянули в нее, потому что она ушла, и вам придется пойти за ней.

Если вы любили человека, то, когда он уходит, вы не чувствуете освобождения — и вы не кричите, не плачете. В глубоком безмолвии вы принимаете этот факт, всю его неизбежность — а любовь продолжается, ибо любовь не кончается с телом, любовь не кончается с умом, любовь продолжает течь.

Нет, не спрашивайте, каковы отношения между любовью и ответственностью — их нет. Когда любви нет, появляется вопрос об ответственности. Когда нет любви, вы начинаете говорить о долге. Когда любовь есть, сама любовь и есть ответственность.

И дальше: «Если ты любишь другого человека, означает ли это, что ты должен решать его проблемы, как свои собственные?» Нет. Никогда не пытайтесь. Это вмешательство. Принимать человека таким, каков он есть, со всеми его проблемами — вот что такое любовь.

Если он спрашивает вас, делитесь своим пониманием, но не пытайтесь изменить его.

Это очень трудно, потому что ум — манипулятор. Он пытается манипулировать — во имя добра, ради вашего же блага; он — политик. Жена говорит: «Мне приходится бороться с тобой, потому что ты куришь; ты должен бросить курить, это нехорошо, это разрушает твое здоровье», — но я видел, что ворчливая жена разрушает здоровье больше, чем любое курение. А жена все ворчит и ворчит, она говорит: «Это ради твоего же здоровья — я люблю тебя». И она ворчит тридцать лет.

Ученые проводили эксперименты, связанные с ворчанием, и обнаружили очень редкое явление. Они брали продукты, которые вы едите: хлеб, масло, овощи, фруктовый сок; они ставили фруктовый сок и остальную еду на поднос, и жена ворчала и ныла; это разрушает сок — на подносе! Сок становится токсичным, ядовитым. Так что подумайте, что произойдет в желудке. Сок в стакане разрушен — что же произойдет с этим соком в желудке? Ведь тогда он станет частью вашей жизненности, он станет частью вашей органики.

Ворчание разрушает жизнь, здоровье — но ваша жена ворчит ради вашего же здоровья, потому что вы курите. Если она действительно любит вас, как она может ворчать? Это невозможно. Как она может ныть? Если она просто любит вас, если она любит вас сильно и глубоко, то потребность в курении исчезнет.

В действительности, люди курят потому, что их не целовали по-настоящему глубоко. Если их целовали глубоко и в поцелуе струилась безмерная любовь, курение исчезнет.

Люди курят потому, что их матери не давали им грудь так тотально, как должны были давать. Им давали грудь неохотно, очень неохотно. И в уме осталось неудовлетворенное желание; теперь они удовлетворяют его через курение.

Курение очень символично. Сигарета выполняет функцию соска, а дым, идущий внутрь, выполняет роль молока, текущего из соска матери. Если бы во всем мире матери любили бы своих детей, в курении не было бы нужды — оно бы просто исчезло. Это симптом, а не болезнь. Матери должны учиться — ничто другое не может это остановить!

Сейчас в Америке решили — Конгресс решил, что на каждой пачке сигарет должно быть написано: «Министерство здравоохранения решило, что курение вредно для здоровья». Ничего не произошло. Теперь это написано на каждой пачке, но никакой разницы нет. Наоборот — продажа сигарет возросла, потому что люди склонны к самоубийству, они стремятся к саморазрушению. Сигареты могут разрушить здоровье? Очень хорошо, пусть разрушают. В их жизни нет ничего, что заслуживает бережного отношения. Так что зачем говорить, что это вредно? Люди самоубийственны. Они и ищут то, что вредно — потому что никто не принимает их, и даже они сами не принимают себя.

Если вы любите человека, вы принимаете его целиком, со всеми недостатками, потому что эти недостатки — часть этого человека. Но ваша любовь меняет — помните это: любовь никогда не пытается изменить, но меняет необычайно. Если вы можете любить, это принесет революцию — и эта революция так тиха, что не слышно даже шагов. Никто даже не догадывается, что происходит — все происходит так тихо... как открываются почки и цветы — и не слышно никакого шума. Точно так же.

И никогда не пытайтесь изменить человека, которого любите, потому что сама эта попытка изменить говорит, что вы любите половину, а другую половину человека не принимаете — вот что означает попытка изменить. Вы говорите: «Я люблю тебя, но я не люблю твой нос. Я люблю тебя, но не люблю твоего лица». Одна очень толстая девушка говорила мне, что ее любил только один молодой человек, и он говорил: «Я люблю твою душу, но не тело».

Но все любящие постоянно говорят подобные вещи: «Я люблю тебя, но не люблю — не могу любить твое курение. Я ненавижу его!» Но это кажется неприятием. А для него курение — это часть его существа, он не может бросить его. Это его способ существования. Внезапно он оказывается расщепленным — его не принимают. Вы отравили любовь — прекрасное явление! — такой несущественной вещью, как курение. Если вы любите, вы просто любите. Если любовь несет перемены, очень хорошо. Если она не приносит перемен — тоже хорошо.

Почему любовь кажется более иллюзорной, чем ненависть?

Да, такое чувство есть. Любовь кажется более иллюзорной, чем ненависть, потому что в любви вы должны отбросить эго, а в ненависти эго усиливается. Вот почему люди меньше любят и больше ненавидят. Даже человека, которого они любят — они находят в нем что-то такое, что они ненавидят.

Вы ненавидите девяносто девять процентов, а любите один процент. И даже этот один процент кажется похожим на сон, потому что, когда в определенные моменты эго исчезает, вас больше нет. Когда эго возвращается, оно не может точно вспомнить, что произошло, потому что его не было; это кажется сном — как будто этого никогда не было, все это вам просто приснилось.

Эго не помнит любовного опыта. Если вы действительно любите, в этот единственный момент случается экстаз; эго нет. Границы сливаются, смешиваются, встречаются, растворяются друг в друге.

После этого опыта, когда эго возвращается, границы вновь появляются, вы отделены от любимого, вам кажется, будто это переживание вы видели в фильме, читали о нем в романе — или это действительно было? Эго не было свидетелем этого.

Это так же, как утром вы чувствуете, что ночь была хороша, вы прекрасно спали, но кто-то настаивает: «Откуда ты можешь знать — ведь ты спал так крепко?» Вы пожимаете плечами, вы сами немного растеряны. Вы говорите: «Да, ты прав, осталось одно ощущение», — потому что во сне, в глубоком сне, эго исчезает.

Вот почему Патанджали в своих йогических сутрах говорит, что у самадхи и сна есть одно общее свойство — исчезновение эго. У любви и самадхи тоже есть одно общее свойство — исчезновение эго. Эго настолько отождествилось с вами, что без него вы не можете действовать, и поэтому, когда эго исчезает, потом все кажется иллюзией. Ненависть кажется более реальной; кажется, что борьба предоставляет больший вызов. Это мое наблюдение: многие люди любят только ради борьбы. Люди заинтересованы в любви, если есть некий вызов; в противном случае, любовь их не интересует.

Есть женщины, которые влюбляются только в чужих мужей и никогда не влюбляются в холостяков, потому что тогда нет борьбы. Нет вызова. Есть мужчины, которые всегда заглядываются на чужих жен, но не интересуются незамужними женщинами — неинтересно, потому что, если нет треугольника, история кажется бессмысленной. Без треугольника вы не сделаете фильм, не напишете роман. Только двое — это кажется слегка скучноватым. Третий дает вызов, энергию, и тогда вы бдительны и сражаетесь.

Даже в любви вы ищете ненависть, борьбу, войну и конфликт, потому что эго питается конфликтом. Так что ненависть кажется более реальной.

Именно поэтому повсюду в мире идет война: посмотрите на лица людей — они кажутся более сияющими, в их походке появляется новое качество, они двигаются быстрее, выглядят более заинтересованными. Утром они встают и разворачивают газету, и повсюду люди разговаривают — как будто что-то происходит.

Когда войны нет, они становятся скучными. Жизнь становится рутиной.

Ненависть кажется более реальной. Так не должно быть. Если вы бдительны, будет как раз наоборот: ненависть станет нереальной, а любовь — реальной, потому что реальность можно узнать лишь тогда, когда эго исчезает. Через эго нельзя узнать реальность: эго — препятствие для реальности.

Как лучше всего сосуществовать с маленьким судьей, который живет в моей голове и стучит своим молотком: «Плохо, плохо; хорошо, хорошо»?

Не судите судью.

Что лучше — принять ванну или помедитировать?

Это спросил Доминик, гость из Франции. Насколько я знаю западников, лучше принять ванну. После ванны вы можете также помедитировать. Но сначала примите ванну — тело прежде всего. Очистите тело, потому что медитация — тоже очищение, глубокое очищение существа. А если вы не очищаете тело, вы не будете заинтересованы в очищении души. Очистите тело — это начало; вымойте храм, только тогда вы можете вымыть бога внутри святилища.

Заслуживаю ли я просветления?

Нет, совсем нет. Но не бойтесь и не волнуйтесь. Никому не нужно заслуживать — это дар божественного, это прасад, милость. На самом деле, чем более достойным вы себя считаете, тем меньше возможность, что это случится. Чем более недостойным вы себя чувствуете, тем больше возможность, что это случится.

Позвольте этому произойти; вопрос не в том, чтобы заслужить. Только позвольте этому произойти.

Слушая ваши лекции, должны ли мы также следовать за интеллектуальным смыслом?

А разве в них есть интеллектуальный смысл? Его нет. Я говорю от сердца к сердцу, от существа к существу. Не теряйте путь в лесу интеллектуальности, иначе вы услышите что-то, но это будет не то, что я говорю. Если вы хотите услышать меня, слушайте сердцем — фактически, слушайте пупком, животом. Забудьте о голове, чтобы существо могло общаться с существом. Лишь тогда смысл будет моим. Если вы слушаете через интеллект, смысл будет придан вами. Вы будете слышать, но говорить это буду не я.

Последний вопрос — от Бодхидхармы:

Я чувствую, что пришел к такой пустоте, такому вакууму, что просветление может случиться в любой момент. Осталось сделать всего один шаг, но я чувствую, что этот один шаг должен прийти со стороны Гуру.

Первое: чувствовать, что последний шаг должен быть сделан со стороны гуру — хорошо. Но последний шаг никогда не приходит со стороны гуру. Последний шаг нужно шагнуть одному, без гуру, потому что, если в этом последнем шаге гуру остается с вами, для Бога нет возможности случиться. Вы должны быть один, полностью один.

Так что в последнем шаге гуру постепенно исчезает. Вы остаетесь один. Вы должны набраться смелости и прыгнуть. Или, вы должны быть смелым и остаться открытым, чтобы мог прыгнуть Бог. Но в последний момент гуру нет.

До самого последнего мгновения он может помогать вам. Он готовит вас к последнему шагу, но в последнем шаге он не может быть здесь, потому что само его присутствие будет помехой.

И когда вы приходите к последней черте, вы будете благодарны от всего сердца, вы с благодарностью склонитесь перед своим гуру, потому что в последний миг он устраняется.

Гуру помогает вам отбросить все остальное — чтобы остался лишь он. Затем гуру устраняется. Вы один. В этом тотальном одиночестве случается Бог. Другого способа нет.

Гуру хотел бы помочь вам, но сделать это нельзя. Это просто не в природе вещей.