Ветер перемен

==== Глава 7. Нарушенное обещание ====

…Белогривые кони мчались навстречу закату,

И шумливое море дышало, волной наползая на берег.

Паруса раздувались ладей, наполнялись северным ветром,

И скользили ладьи к прибрежным оскаленным скалам.

То спешил навстречу судьбе коронованный роком,

Тот, чье имя вписали в века Одноглазые Марны,

Сын свободных ветров, молодой Король Солнце,

Ирантир, в чьих ладонях горел Фаишаль, рассыпающийся искры…

Рада прикрыла глаза, наслаждаясь золотым перебором струн и тихим голосом Лиары, что выводила, выплетала, буквально наполняла жизнью картинки из ее далекого детства. Рада почти что помнила приглушенный свет лампы, запах пыли и нафталина, жесткие, теплые руки кормилицы, что чесала ей волосы и скрипучим голосом рассказывала сказки о Короле Солнце и том, как Боги подарили ему Фаишаль, древнее оружие, единственное оружие, что могло уничтожить Крона.

Наверное, все дети мира, забравшись под свое одеяло и укрывшись с головой от холодного воя зимней вьюги за окном, с замиранием сердца грезили о том, что именно они и есть — Дети Солнца. И что придет день, когда весь мир падет на колени в страхе, возопит от отчаяния, и жестокие ветра Конца Мира подуют с севера, неся с собой бесконечную ночь. И тогда свет с небес падет именно им на голову, а с темных туч спустится сам Грозар Громовержец, осеняя их своим знамением и провозглашая их Детьми Солнца. А потом они добудут разбитый на осколки и давно уже потерянный в веках Фаишаль, объединят разрозненные народы и поведут их на последнюю битву против Тени и Смерти.

Грезила об этом и Рада, считая, что у нее-то уж точно побольше шансов, чтобы быть Чадом Солнца, чем у всех остальных. В конце концов, кровь в ее жилах текла эльфийская, своих родителей она не знала, а брат всегда загадочно улыбался, когда она спрашивала его о своем происхождении. Естественно, что все это давало ей весьма веский повод для того, чтобы считать, что легенда написана уж точно про нее, и долгие зимние ночи напролет она мечтала о том, как придет день света, день надежды и силы, когда именно она возглавит коалицию армий Старых и Молодых рас, чтобы наконец-то разбить Сети’Агона и его черные полчища. А потом установит вековечный мир, в котором все будут счастливы.

Судьба, оказавшаяся не такой героической, как ей рисовалось в детстве, а скорее жестокой желчной мегерой с вечной мигренью, распорядилась иначе, и все последующие годы из Рады с завидным терпением и упорством выбивали все ее глупые детские мечты и переживания. И чем упрямее она за них цеплялась, тем сильнее ее били, пока, в какой-то момент совсем не переломали пополам. И это светлое, детское, живое, ушло куда-то внутрь, глубоко-глубоко, уснув, как ей казалось, навсегда. И вот теперь, много лет спустя она сидела в кресле у открытого окна, закрыв глаза и всем своим существом слушая, а в груди медленно, осторожно, словно перепуганный олененок, неуверенно открывало огромные доверчивые глаза ее детство.

Голос Лиары плыл вместе с теплым осенним ветром, тихим шуршанием занавесок, метущих по полу, шелестом листьев за окном. Золотые переливы струн арфы казались колокольчиками на ветру, а может, журчанием ключевых ручьев в далеких горах, или шумом дождя. Порой они наполнялись силой, и Рада слышала в них воющие ветра, грозные ураганы, несущие с собой громады туч, жонглирующие волнами, ломающие вековечные деревья. Порой они шептали тише утренних туманов, бесшумно опадающих на сонные, поседевшие лесные поляны. А порой в них вплеталось что-то такое дрожащее, такое звонкое и надрывное, что в груди у Рады сжималось, болезненно и остро, и тихонько пело, вторя голосу струн.

…Что ты голову клонишь в сомненье, о солнца избранник?

Что печалит твой взгляд, насылает тревожные думы?

Ты же слышал глас божий и чувствовал неба знаменье,

На ладонях твоих, замирая, заря трепетала.

Подними же глаза, соколиные зоркие очи,

Выходи же на бой, не боясь ни врага, ни невзгоды,

За тобой мощь богов, а в руках твоих пламя святое.

Ты одержишь победу, ведь так предначертано небом…

Рада вновь усмехнулась, расслабляясь все больше и позволяя музыке течь прямо сквозь нее. Лиара совсем иначе пела эту балладу, уж точно не сравнить с хриплым голосом старой кормилицы Рады. Наверное, так пели барды при королевских дворах: сама она не особенно-то бывала на дворцовых приемах, поэтому и слушать их ей не приходилось. Кажется, судьба послала ее мне, чтобы хоть как-то развлечь мое бесцельное существование. Во всяком случае, еще неизвестно, кто с большим восторгом слушает все эти сказки: Далан или я.

Сын сейчас занимался: читал историю Мелонии и что-то по географии. Ленар сухим голосом сообщил Раде, что расписание крайне важно для образования и воспитания ребенка, а потому его не следует нарушать или менять. Однако она настояла на утренних прогулках верхом, и мужу пришлось смириться. Теперь каждое утро они с сыном катались по полям к югу от города в сопровождении четырех стражников, со скучающим видом таскавшихся следом за ними. Впрочем, на стражу Раде было плевать. Гораздо важнее было то, что они с Даланом проводили вместе время.

Паренек совсем обвыкся в ее присутствии, перестал отмалчиваться и сдерживаться, и его прямо как прорвало. Целыми днями он трещал, рассказывая ей все, что успел выучить во время своих занятий, а сверху добавлял то, что слышал от слуг, свои собственные мысли и совсем уж несусветную кашу из своих снов, мечтаний, грез и всего остального, чем были забиты головы детей в раннем детстве. Рада жалела лишь об одном: что у мальчика не было друзей-сверстников, с которыми он мог бы заниматься всяческой ерундой, но общение сына с детьми прислуги Ленар не поощрял, а между семьями лордов такое общение было не принято. Мне повезло, что я росла в семье эльфа, которому не было до меня дела. У меня-то, во всяком случае, друзья среди слуг были.

Впрочем, приближалось время, когда Далан должен был поступить в Академию, а там-то у него точно появится нормальное общение. Несмотря на свое происхождение, мальчик рос сметливым, дружелюбным и открытым, так что Рада предполагала, что отношения со сверстниками у него сложатся. Сейчас же он изо всех сил тянулся к ней, а еще, как ни странно, к Лиаре.

Судя по всему, Далан воспринимал ее, как старшую сестру: в конце концов, разница лет у них была не такая уж и большая. Эльфийка провела в особняке всего три дня, но за это время Далан успел уже показать ей все свои игрушки, рассказать все мало-мальски значимые события из своей жизни, даже познакомить ее с собственным пони. Она же только и делала, что пела ему и рассказывала сказки, от которых паренек приходил в бурный восторг. Раду это только радовало: мальчику явно не хватало простого общения, а Ленар не мог дать ему ничего, кроме сухих цифр и разговоров об учебе. Пусть лучше сказки слушает. Для него это гораздо актуальнее сейчас, чем внутренняя политика Мелонии.

Мужу не слишком-то понравилась идея Рады пригласить эльфийку на службу, однако, сильно противиться ее решению он не стал. Судя по всему, он готов был сделать что угодно, лишь бы заставить Раду держать обещание и не сбегать из особняка в таверны, а для этого мог смириться и с присутствием еще одной эльфийки под своей крышей, пусть и Первопришедшей. Впрочем, в этом вопросе мнение Ленара Раду не интересовало. Свое окружение и своих людей она всегда подбирала сама, не подпуская мужа к этому, а ее Лиара вполне устраивала. На том и порешили.

Девчонку отмыли, переодели, накормили, и из грязного помойного котенка она превратилась в красивую молодую женщину. Цвета дома Тан’Элиан были слишком темными для нее, о чем та, запинаясь и краснея, сообщила Раде, так что ей было дано персональное разрешение ходить в том, что нравится. Так что Лиара умудрилась раздобыть где-то простое платье из светлого хлопка, а потом — расшить его по подолу, рукавам и горлу маленькими коричневыми цветочками. Волосы она подстригла, превратив их в аккуратную кучерявую шапочку до плеч, и теперь они теплой волной пружинок стекали на ее тонкие ключицы. Да и вся она казалась Раде совсем тоненькой, маленькой, хрупкой, будто перышко: дунет ветер, так и унесет ее.

Однако характер там, за перепуганными глазами и зажатыми плечами, все-таки был твердый, к искреннему удивлению всех обитателей поместья. Пару дней назад Лиара отшила начавшего приставать к ней молодого конюшонка, а вчера выплеснула в лицо стражника, попытавшегося зажать ее в углу, ведро с помоями. Да и перед камердинером Раденом она не слишком-то робела, сразу же сообщив ему, что наняла ее Рада, а потому и подчиняться она будет только ей. Впрочем, никакой агрессии от нее не исходило: только уверенный отказ прогибаться под остальных, а потому в особняке к ней отнеслись настороженно, но без предубеждения. Во всяком случае, пока дело обстояло так, и Рада очень надеялась, что со временем все изменится только в лучшую сторону.

Кажется, иначе быть и не могло. Девчушка оказалась очень внимательной, чувствительной, хоть и слегка пугливой, словно молодой олененок. Ну, оно и неудивительно, учитывая, сколько она пережила.

Ее чуткий слух еще издали уловил тяжелую поступь сапог по паркету. В Латре все ходили тихо, крадучись, воровато оглядываясь через плечо, словно собирались подрезать кошелек или подглядеть за кем-то в замочную скважину. Так топотать мог только один человек, и Рада удовлетворенно вздохнула. Гардана не было в особняке несколько дней кряду, он исчез сразу же, как она отправила его за сведениями, и больше не появлялся, и Рада начала уже волноваться, не случилось ли с ним чего.

Она выпрямилась, глядя на дверь, и Лиара, сразу же уловив ее движение, оборвала песню на полуслове, вопросительно глядя на нее. Двери в покои открылись, и внутрь просунулась небритая физиономия наемника.

— Я уж думала, ты не вернешься, — сообщила ему Рада, кивая заходить.

— Здесь слишком хорошо кормят, — осклабился наемник. Взгляд его с интересом скользнул по Лиаре, и та вся сжалась, отводя глаза. — А что это за маленькая певчая птичка?

— Эта птичка теперь служит в доме и развлекает меня и моего сына, — сообщила Рада, пристально глядя на Гардана. — Надеюсь, тебе хватит мозгов понять, что именно это означает.

— Можешь не объяснять, — кивнул Гардан, проходя в комнату и плотно закрывая за собой дверь.

У них с давних пор еще было правило: Гардан мог сколько угодно шляться по борделям и другим сомнительным заведениям, но он никогда не дотрагивался до ее прислуги и окружения. Больше всего на свете Рада ненавидела склоки, вызванные тем, что кто-то с кем-то спал или, наоборот, не спал, и не терпела этого в своем доме. Гардан с легкостью принял ее правила и гулял на стороне, как настоящий драный кот. Однако еще один его долгий взгляд, брошенный на Лиару, говорил о том, что наемник заинтересовался. Да тут любой заинтересовался бы на его месте: девчонка и правда была исключительно хороша собой, а эльфийская кровь придавала ей в глазах окружающих еще большей привлекательности.

Сейчас Лиара подорвалась со своего кресла, собираясь уйти, но Рада остановила ее.

— Поиграй еще. Ленару не слишком-то нравится, когда я провожу время в обществе Гардана, так что, если ты будешь громко петь, может, никто и не заметит, что он ко мне заходил.

— Как прикажете, Рада, — скованно кивнула Лиара, глядя прямо перед собой.

Ее пальцы вновь принялись перебирать струны арфы, но вид при этом был напряженный. Может, кто обидел ее, потому так и дергается, подумалось Раде. Лихих людей в Мелонии хватало, особенно ближе к постоялым дворам и тавернам, а Лиара недавно обмолвилась, что какое-то время играла в одном таком месте, выступая перед гостями заведения. Потому-то эльфы и не стремились покидать провинцию Рамасан, в которой никто не осмеливался их и пальцем тронуть. И одинокой девушке где-то в глуши Карамона должно было быть туго отбиваться от назойливых слушателей. Ну да с этим можно было разобраться и позднее, сейчас Раду интересовал Гардан.

Она хлопнула по стулу рядом с собой, и наемник уселся, бросая задумчивые взгляды на эльфийку, но не говоря ни слова.

— Рассказывай, где был и чего узнал. — Рада по столу пододвинула к нему кисет, и Гардан, кивнув, полез за пазуху за трубкой.

— Сначала я сунулся в «Приют Пташек», — Гардан принялся рассказывать, устало потирая переносицу. Вид у него, и правда, был не слишком-то хороший: от одежды разило дымом и перекисшим вином, лицо под недельной щетиной осунулось и потемнело. Судя по всему, спал он за это время только урывками. — Потерся там некоторое время, поспрашивал и послушал. Под описание, которое ты мне дала, подходят три человека, которые были там в ту ночь, когда тебя ранили. Все трое — наемники, из не слишком знатных сообществ, знаменитых тем, что берутся за любую работу, какая только попадется под руку, вне зависимости от ее качества. Первый — из Южных Кротов.

— Если я правильно помню, это сообщество Дентора, да? — прищурилась Рада. Дентор был городом рудокопов и столицей провинции Камардан, как раз той самой, которой заправлял ее старый приятель Гелат. Могло ли это быть простым совпадением? Про Южных Кротов Рада никогда в жизни не слышала, а Гелат все-таки не был дураком, чтобы нанимать для ее убийства представителей сообщества, у которого не было достаточно веской репутации.

— Да, денторцы, — кивнул Гардан, — но я сомневаюсь, что это он. С ним самим я пообщаться так и не смог, зато поговорил с главой Кротов, и тот показался мне человеком крайне амбициозным, но при этом трусливым. Я представился заказчиком и разузнавал об убийстве лордов, и если на мелких тот еще соглашался, то когда я намекнул на кого-нибудь из Лордов Страны, они меня из своей лавочки едва взашей не вытолкали.

— Я бы не стала списывать его со счетов, — с сомнением покачала головой Рада. — Ты же знаешь, иногда наемники берутся за задания самостоятельно, надеясь хорошо заработать и выкупиться у сообщества, чтобы перейти в другое. Он мог действовать в одиночку.

— На вряд ли, ну да это тоже можно выяснить, — кивнул Гардан. — Мне удалось проследить, где он ночует, так что если есть желание, можешь прогуляться туда сегодня вечером вместе со мной.

Рада заколебалась. Желание было, и ооочень сильное, за три дня, безвылазно проведенных в особняке (поездки с сыном в поля не в счет), она уже пухла от тоски и совершенно не знала, куда себя деть. Однако данное Ленару обещание пока еще маячило в воздухе, а больше всего на свете Рада не любила врать.

— Посмотрим. Что с остальными?

— Второй — из Северных Чаек, — Гардан зажал в зубах чубук трубки и принялся прикуривать от тлеющей в стойке рядом лучины, затягиваясь и выпуская дым сквозь дырку в верхнем ряду зубов. — Прибыл в город буквально неделю назад, остановился в приличной гостинице, однако по ночам бродит по самым захудалым тавернам.

— Северных Чаек я, кажется, помню, — Рада задумчиво затянулась дымом. — Они откуда-то из Ламелле, да?

— Нет, восточнее. Из Кандора, — уточнил Гардан. — Однако мне очень интересно, что же кандорец делает здесь, в Латре? Я попытался разузнать о нем, знатно рассовал золота по карманам прислуги в гостинице, где он поселился, и один паренек-конюх шепнул мне, что видел у него в комнате кое-что интересное. Якобы на столе у него лежал конверт, запечатанный сургучом, на котором четко просматривалась стрела.

— Стрела? — удивленно вскинула брови Рада. — Это же герб Лорда-Протектора!

— Вот и я о том же, — кивнул Гардан.

— Но зачем Лорду-Протектору может быть нужна моя смерть? — непонимающе заморгала она. — Ленар дружен с Тарвеном. Вряд ли тот нацелился убивать меня.

— Это еще ничего не значит, — покачал головой наемник. — Мало ли какие дела были у Лорда-Протектора с твоим муженьком. Может, они чего не поделили, а ты и не знаешь об этом.

— Может быть, — задумчиво проворчала Рада. Она никогда не лезла в дела мужа и, тем более, в политику, и действительно не была в курсе бесконечных хитросплетений интриг дворян, поэтому в словах Гардана был резон. Правда, образ Тарвена в роли человека, заказавшего ее жизнь, никак не укладывался в ее голове, однако это еще ничего не значило. — И раз он приехал из Кандора, то и яд кровавки мог привезти с собой.

— Вот и я о том подумал, — кивнул головой Гардан, выпуская сизое облако дыма.

— А что третий? — прищурилась Рада.

— Третий — самый интересный из них из всех. Местный, сообщество Лезвия. Работают в Латре давно, но за границы столицы не суются. Берутся за любые задания от самых мелких и до самых грязных, поэтому репутация у них не слишком хорошая. Однако, процент выполненных сделок очень велик, поэтому их услугами часто пользуются местные лорды. — Гардан пододвинул к себе кувшин с вином и кубок, зажав трубку в зубах и прищурив глаз, чтобы его не резал дым. — Этот малый — один из ведущих их работяг. Он часто трется в «Приюте Пташек», где встречается со своими заказчиками. Хозяин таверны много чего мне о нем порассказал, и должен признаться, даже на мой взгляд, парень этот — отъявленный мерзавец. Последним его делом было убийство жены лорда до’Галина, причем он умудрился выкрасть ее из имения и хорошенько изуродовал перед тем, как отравил.

— Нда, — буркнула Рада.

Обычно, наемники не слишком охотно брались за убийство женщин. Даже в Мелонии, где, казалось, не соблюдали никаких законов совести и чести, убийство женщины не приветствовалось и осуждалось, в том числе и в среде профессиональных убийц. И уж тем более, если это убийство было не обычным брошенным в стакан ядом или воткнутым в спину ножом, а изуверством. К тому же, человек, убивший жену лорда и при этом оставшийся непойманным, был опасен вдвойне. Или за ним стояли могущественные союзники, или он был достаточно изворотливым и неуловимым, чтобы избежать сетей стражи.

— И есть еще одна интересная подробность, — добавил Гардан. — Я проследил за этим парнем сегодня ночью. И угадай, куда же он ходил?

— В королевский дворец? — хмыкнула Рада.

— Нет, — покачал головой наемник. — В усадьбу миледи Тайрен до’Ардор.

Рада присвистнула. Вот это было поистине неожиданно. Глава Благородных Мечей, конечно же, плела интриги, словно старая паучиха, все про всех знала и охотно перепродавала эти секреты с выгодой для себя. Однако, за все эти годы она ни разу не была замечена в организации убийств дворян: то ли слишком хорошо скрывала это, то ли никогда этим не занималась. Рада была склонна предполагать последнее, однако зачем же тогда леди Тайрен приглашать к себе во дворец головореза, о котором было известно, что он не брезгует даже убивать женщин?

Гардан хмуро поглядел на Раду и кивнул, отхлебывая из кубка. Вид у него был усталым донельзя.

— Итак, у нас трое потенциальных заказчиков: Лорд Страны Легат Тан’Самар, Лорд-Протектор Тарвен Тан’Амброн и глава Благородных Мечей леди Тайрен до’Ардор. — Она покачала головой, тяжело вздыхая. — Честно говоря, я даже не знаю, что хуже.

— Вот и я о том же, — сумрачно кивнул Гардан.

— Ну а ты-то сам что думаешь?

Рада всегда полагалась на чутье Гардана. Тот был достаточно внимателен и сметлив, чтобы распутать даже самый сложный узел, а к этому добавлялось еще и почти что звериное чутье, позволяющее ему, словно старому лису, еще издали чуять капкан. Это чутье не раз спасало Раде жизнь, особенно учитывая тот факт, что сама она не слишком-то любила вникать во всякие политические тонкости, предпочитая рубить узлы, а не развязывать их. Потому уже много лет в подобных вопросах полагалась на Гардана. И это была еще одна причина, по которой она привезла его с собой в Латр из Северных Провинций. Еще находясь там, она была уверена в том, что сразу же по приезду кто-нибудь обязательно попробует ее убить, и в этом плане Гардан подходил на роль телохранителя как нельзя кстати. Так что и Ленару она не совсем уж и наврала, представив старого приятеля и соратника по попойкам именно в таком качестве.

Сейчас же он хмурил брови, глядя на дно своего бокала, и вид у него был сумрачнее некуда.

— Я думаю, что ты вляпалась по уши, Рада, — он поднял на нее свои почти черные глаза, взгляд которых сейчас был тяжелым. — А еще я думаю, что не надо было тебе уезжать с севера.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — поморщилась она.

— Все трое вызывают мое опасение, и выделить кого-то отдельно я не могу, — признался Гардан, задумчиво попыхивая трубкой. — Для того, чтобы сказать точнее, мне нужно больше времени.

— Столько, сколько тебе понадобится, — уверенно кивнула Рада. — То же касается и золота.

— И я все-таки хотел бы, чтобы ты посмотрела на всех троих. — Он серьезно взглянул на нее. — Я понимаю, что в той таверне ты была пьяна, и ударил он тебя со спины, однако все-таки может быть ты что-то вспомнишь. Так что давай-ка завязывай с этим своим домашним арестом и поехали вечером в город.

— Ты думаешь, мне нравится сидеть здесь под замком, пока все веселье достается тебе? — огрызнулась она, и наемник осклабился.

— Так не сиди. Чего ты как дите малое боишься злого дядьку? Давай, я ночью подведу лошадей со стороны сада, а ты удерешь ко мне. Вернемся еще до света, и Ленар ничего не узнает.

Внутри неприятно заскребли кошки, но Рада послала их к бесам мхира и твердо кивнула. Сейчас речь шла о ее жизни, и сидеть в ожидании решения собственной участи она не собиралась. В конце концов, если убийца был достаточно наглым, он мог отравить ее и дома, в особняке, и никакие запреты Ленара посещать таверны в такой ситуации уберечь ее не могли.

— Хорошо. В полночь за садом. Я приду.

Гардан кивнул, залпом допил кубок и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. А Рада повернулась к Лиаре, притихшей и задумчивой над своей арфой.

— А теперь ты, — эльфийка вопросительно взглянула на нее, перестав перебирать струны. — Ты сможешь перекрасить мне чем-нибудь волосы, чтобы вечером это смылось? А то больно коса у меня приметная.

Та кивнула, и Рада довольно осклабилась. Она не привыкла сидеть и ждать, пока другие делали за нее ее работу. Особенно в том случае, когда речь шла о ком-то, кто очень сильно хотел ее смерти. Мы еще посмотрим, кто кого, ребятки! Чтобы меня нагнуть, армия нужна, а не один вшивый наемник!

Из открытого окна ощутимо тянуло холодом. Осень только-только начиналась, листья еще не начали краснеть, а ночи уже были стылые и влажные. Впрочем, Раде все было нипочем: на Севере всегда было стыло и влажно, хоть летом, хоть зимой. Такая погода была ей гораздо более привычна, чем жаркое сухое лето, по которому ей пришлось тащиться через всю страну в задыхающуюся от пыли столицу.

Масляная лампа на столе тускло светилась, отблески отражались в полированных поверхностях дорогой меблировки, мерцали на позолоченных деталях орнамента стен. В углах комнаты прятались густые тени, а Рада, обмотав голову полотенцем, сидела у стола перед открытой книгой. Только вот строчки того, что должно было быть приключенческим романом из тех, где не было ни слова правды, но которыми зачитывалась мелонская знать, дрожали и расплывались перед глазами, а смысл не доходил до сознания. Сердце в груди отчаянно колотилось, предвкушая ночную вылазку, и Рада чувствовала себя энергичной и полной сил. Однако нужно было создавать видимость усталости, на которую она сетовала весь день при слугах, чтобы те донесли ее слова до Ленара. Он уже зашел к ней, всего каких-то полчаса назад, сухо осведомился о ее здоровье, пожелал добрых снов и удалился на свою половину. Теперь оставалось лишь дождаться условленного времени и удрать.

Минуты тянулись медленно, словно улитки, но Рада умела ждать. Ей не раз приходилось сидеть в засаде по нескольку дней, ожидая осторожных ополченцев севера или каких-нибудь бандюков, и терпеть она умела. А потому только тогда, когда до полуночи осталось не более четверти часа, она неторопливо закрыла книгу, встала и затушила масляную лампу.

Потребовалась минута, чтобы глаза приспособились к ночному зрению, и в темноте она быстро сбросила с головы полотенце, распустив по плечам темно-каштановые пряди. Лиара выкрасила ее соком какого-то корешка, пообещав, что завтра с утра после того, как она смоет голову, на волосах останется лишь легкий рыжеватый оттенок. Вряд ли ее муженек заметит это, что означало, что проблем у нее не будет. Под мягким халатом, что был на ее плечах, оказалась наглухо застегнутая коричневая куртка и серые штаны, все в заплатах. Синяки на лице, правда, исчезли при исцелении Истинного Жреца, но темные волосы и брови сильно изменили ее внешность, к которой все уже давно привыкли, а неряшливая прическа и низкий капюшон плаща должны были довершить образ.

Поколебавшись, меч брать Рада все же не стала, ограничившись кинжалами, спрятанными за голенищами сапог и на груди под плащом. Меч был чересчур приметной вещью, к тому же, в узких уличных переулках драться кинжалом было гораздо удобнее, да и наемники предпочитали именно короткие клинки, которые не требовали много места, чтобы размахнуться. Набросив на плечи старый серый плащ, изрядно потертый и заляпанный, Рада накинула на голову капюшон и скользнула к окну.

Ее покои располагались на втором этаже особняка, а потолки здесь были бхарски высокими, но это не слишком ее смущало. Эльфийская кровь давала свои преимущества, и вниз-то спрыгнуть ей было не так уж и сложно. Вот лезть наверх представлялось делом более проблемным, но Рада еще загодя прогулялась в саду под окнами, внимательно осмотрев все сливы для воды, лепнину на стенах и крепления для цветов. Ничего, залезет, не так уж это и сложно будет. А если нет, то можно будет тихо проскользнуть через дворец: вряд ли кто-то будет протирать люстры и светильники в четыре часа утра, а даже если и будет, то Рада умела быть очень тихой, чтобы незамеченной пройти мимо кого угодно.

Перемахнув через подоконник, она сгруппировалась и перекатилась через себя, почти бесшумно приземлившись на мягкую траву под окнами, а потом тенью метнулась прочь от освещенных окон первых этажей. Укрывшись за стволом старого тополя, Рада осторожно выглянула. За высокими окнами первого этажа располагался большой зал парадной гостиной. Сейчас там горел свет и один единственный слуга, стоя спиной к окну, крайне медленно и неторопливо возюкал тряпкой по золотому подсвечнику, больше делая вид, что вытирает, чем реально работая. На окна он и не обернулся, и Рада, довольно ухмыльнувшись, поспешила прочь через сонный ночной сад.

В воздухе стоял запах сырой земли, прелых листьев, ночной прохлады. Небо над головой полностью расчистилось, и оттуда прямо на плечи Рады почти что осыпались низкие серебристые звезды. Луны не было, и ночь была темной, почти черной, такой, что только желтоглазые худющие коты-пройдохы смогли бы что-нибудь разглядеть вокруг. Однако, Рада была глазастее любого кота, а ночь принадлежала ей: со всей своей сочной тишиной, которую можно было почти что пощупать, так она была густа.

Звуки далеко разносились над засыпающим городом. Где-то в двух кварталах отсюда брехала собака на позднего прохожего, погромыхивали тележные колеса. Кто-то выплеснул ведро с помоями из задних помещений особняка, и издали послышался недовольный кошачий вопль. В конюшне во сне пофыркивали кони, сонно переступая подкованными копытами. А еще над головой металась маленькой черной тенью летучая мышь, похожая на быструю-быструю бабочку, и лишь ее высокий противный писк выдавал ее присутствие.

Рада с блаженством прикрыла глаза, вдыхая ночь всей грудью. В особняке было душно и пыльно, золото стен и лепнины сдавливало ей грудь, мешая дышать, а здесь было хорошо, по-настоящему хорошо и свободно.

В темном саду не было ни души. Деревья далеко отстояли друг от друга, а на ровном газоне между ними ничего не росло, и сапоги на тонкой подошве бесшумно ступали по мягкой земле. Сад выглядел каким-то диковинно неправильным: словно евнух, у которого не осталось ничего, кроме приличного внешнего вида. Даже ровные ряды кустов, которыми были разделены дорожки, напоминали ей разве что чьи-то хорошенько подстриженные усы, но вовсе не зелень. Впрочем, все это было неважно. Здесь было гораздо лучше, чем в душной комнате, и сердце Рады ликующе колотилось в груди, спеленутой птицей стучась в ребра.

До решетки она добралась быстро и бесшумно, выбрав наиболее тенистый участок забора в самой глубине сада. Руки привычно ухватились за металлические прутья, вытянули вверх тело, и Рада ловко вскарабкалась на опасную двухметровую высоту, балансируя между острыми пиками, которыми была украшена верхняя перекладина забора. А потом легко спрыгнула на другую сторону, глухо ударившись каблуками о мостовую.

Дорога в обе стороны была пуста. На усаженной тополями полосе земли, разделяющей ее на две половины, сейчас тускло светились масляные фонари, бросая на пыльные плиты расплывчатые круги желтого цвета, похожего на разлитое масло. Мелькали впереди между деревьев окошки стоящего напротив особняка, но в саду не было видно никакого движения, да оно и понятно: кто ж в полночь будет подстригать кусты? Зато впереди в тени у забора замерли какие-то фигуры. До ушей Рады донесся тихий всхрап и перестук копыт, и она, ухмыльнувшись, легким бегом направилась вперед.

Гардан уже ждал ее у забора, прислонившись спиной к решетке и покуривая трубочку. Вид у него был посвежее, чем утром, видимо, наемник успел выспаться. Возле него устало опустили головы два невысоких рабочих конька, вяло помахивая хвостами и сонно моргая длинными ресницами. Завидев Раду, Гардан оттолкнулся от забора и выбил трубку о каблук своего сапога. В воздухе сверкнули и погасли рыжие искры тлеющего табака.

— Пташка упорхнула из гнездышка, — насмешливо проговорил он вместо приветствия.

— Пташка бхарски хочет выпить, — хмыкнула в ответ Рада. — Так что давай, поехали, пока она не пересохла насмерть.

— А с чего ты взяла, что мы направляемся в таверну? — усмехнулся во весь рот Гардан.

— И куда же тогда? — На самом деле Раде было все равно: лишь бы из дома вырваться. Она взялась за седло ближайшего к ней гнедого и рывком взлетела ему на спину.

— Я решил, что мы можем немного повеселиться и нанести нашему норному другу личный визит, — Гардан тоже легко вскочил в седло, покопался в седельной суме и кинул Раде флягу, утробно булькнувшую, когда она ее поймала. — А это пташке попить. Надо же отметить то, что она наконец-то набралась храбрости и удрала из своей клеточки.

— Пошел ты! — беззлобно осклабилась Рада, отвинтила крышку и с наслаждением глотнула крепкого неразбавленного бренди.

Гардан, причмокнув, ткнул коня каблуками, и тот пошел вперед тяжелой рысью. Рада последовала за ним, закручивая пробку на фляге и убирая ее за пазуху. Раз в таверну они не собирались, ей еще понадобится это бренди, чтобы не заснуть. Ничто так не освежало голову и не сбрасывало прочь оковы сна, как крепкий алкоголь.

Ночь была тихой и темной, и копыта их коней громко стучали по пустой дороге. Навстречу не попалось никого, лишь один раз тощий кот, сверкая во тьме горящими глазами, метнулся серой тенью через дорогу. На Севере считали это плохим предзнаменованием, впрочем, как и появление в округе Рады Черного Ветра, так что лично она никаких трудностей с этим не испытывала. Глупые предрассудки бестолковых смертных.

До городских кварталов они добрались достаточно быстро и сразу же свернули прочь с ярко освещенной центральной улицы. В такое время стража Лорда-Протектора патрулировала только проспект, и попадаться ей на глаза не следовало. В темные неосвещенные переулки эти бравые молодцы не совались, и это, как и всегда, играло Раде на руку.

Вонь переулков промозглой ночью была еще сильнее, но Рада старалась не обращать на нее внимания. Это всяко было лучше пыльной чопорности ее особняка, к тому же, в Бакланьей Топи так пахло везде: и в проулках, и на центральном проспекте, так что она привыкла. Сердце в груди бухало упруго и сильно, гоняя по венам горячую кровь, и Рада ухмылялась, надвинув капюшон плаща поглубже на голову. Наконец-то она была занята делом! А не бессмысленным шатанием по дому, словно приведение давно умершего дедушки, решившее вернуться и насолить своим внукам за все хорошее.

Ехали они долго, петляя между замызганных стен домов, глухих заборов и высоких складских помещений без окон. Город, в отличие от разожравшихся кварталов князей, только готовился ко сну: последние работяги возвращались по домам, в окнах еще теплились огоньки тех, у кого был поздний ужин, да периодически из-за стен домов доносилась приглушенная брань, крики или детский плач. В тавернах же веселье царило вовсю, их было слышно еще издали, за целый квартал: отдаленная быстрая музыка, резкие выкрики и взрывы смеха, скрип входной двери.

Впрочем, сейчас Гардан по большой дуге объезжал таверны, стараясь не привлекать к себе внимания. Копыта лошадей хлюпали по раскисшей грязи и отбросам, и Рада внимательно оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить дорогу, чтобы, в случае чего, как можно быстрее убраться отсюда. Наконец, они все-таки остановились в глухом закутке между двумя заборами, где не было ничего, кроме рассохшейся телеги, закрытой брезентом, и каких-то двух бочек, о содержимом которых, учитывая запах, Рада предпочла не знать.

Гардан спешился, забрал у нее поводья коня и накрепко привязал обеих лошадей к оглобле телеги, а потом кивнул Раде:

— Дальше пойдем пешком, чтобы не привлекать внимания.

— Твой крот здесь живет? — Рада огляделась по сторонам. Даже при свете дня это место нельзя было назвать иначе, как дырой, а в темноте вид у него был самым удручающим. На миг подумалось, что коня у нее могут свести даже ночью: отребье, что обитало здесь, вряд ли боялось в темноте покидать свои убежища.

— В квартале отсюда, — кивнул Гардан. — Пойдем.

Запах в воздухе стал совсем уж невыносимым, и Рада сморщила нос. Судя по вони, где-то здесь должен был быть как минимум холерный барак, если не что похуже. Заметив ее гримасу, Гардан хмыкнул:

— Миледи не нравится вонь? Миледи привыкла к духам и пудре?

— Миледи сейчас вывернет наизнанку, — огрызнулась Рада, — причем, тебе на сапоги. Что это за вонь?

— Здесь дубильня недалеко, — отозвался Гардан. — А сапогам моим уже ничто не страшно, поверь.

— Дубильня в городе? — недоверчиво вздернула бровь Рада. — А за его пределы они ее вынести не могли что ли?

— Я тебе что, градоначальник? — отозвался Гардан. — Завяжи лицо плащом и пошли.

Четырехэтажные дома с глухими стенами, выходящими в переулок, по которому они пробирались, то и дело перемежались невысокими постройками с плоскими крышами, возле которых вонь была особенно сильной. Рада глотнула еще бренди, надеясь, что это поможет ей успокоить разбушевавшийся желудок, и с омерзением огляделась по сторонам. За золотыми фасадами дворцов и парадными подъездами особняков знати скрывалась все та же грязища, которую она встречала на своем пути вдоль всего побережья Северного Моря. А пафоса-то сколько! Латр — столица мира! Тьфу, пропасть!

Гардан остановился возле неприметной двери в стене дома, кивнул Раде головой и распахнул ее. Послышался громкий скрежет давно несмазанных петель, но этот звук не вызвал никакого переполоха, лишь где-то вдалеке вяло брехнула сонная псина. Рада вошла следом за ним в темный подъезд, не освещаемый ничем, и в потемках, почти что на ощупь, полезла по крутым ступеням замызганной лестницы вверх. Здесь вонь была не такой ощутимой, слегка отступив.

Гардан шел первым, Рада видела его силуэт в слабом свете, что пробивался сквозь заляпанные, немытые окна. Лестница под ногами была каменной, с отбитыми по краям, раскрошившимися ступеньками, и они умудрялись двигаться по ней почти что бесшумно. На пролетах этажей виднелись плотно закрытые двери в жилые комнаты. Оттуда не доносилось ни звука, и на миг Раде подумалось, что дом вообще необитаем. В следующий миг она врезалась ногой в ведро с помоями, стоящее у самой стены, и зашипела, отбив большой палец.

— Тише ты! — прошипел Гардан, оборачиваясь к ней в темноте. — Почти пришли уже.

Их новый друг обитал под самой крышей особняка, и дверь его виднелась в слабом свете из замызганного окна в стене напротив. Гардан на цыпочках прокрался к ней, приложил ухо к доскам и прислушался. Раде этого делать не нужно было, она лишь сосредоточилась, прислушиваясь своими эльфийскими ушами. За дверью не слышалось ни звука, однако это еще ничего не означало. Он мог спать. Хорошо еще, что живет под самой крышей: выпрыгнуть из окна и удрать от нас точно не сможет, — подумалось ей. Гардан отошел от двери, размахнулся и сильным ударом ноги вышиб ее.

С громким треском дверь распахнулась внутрь, и они вдвоем вошли в плохо освещенное помещение.