Ветра в зените

13

Сначала был пляж – один из многих укромных пляжей Клюва. Клаус не знал местности и выбирал наугад, ставя перед сканирующим Ключом только три условия: место должно было быть труднодоступным с суши и моря, замкнутым в кольце скал – так, чтобы не было сильного ветра – и ещё чтобы над пляжем в данный момент не было туч. Хотя Клаус выбирал наугад, он не прогадал. Место действительно оказалось уединённым, тихим, солнечным. Диковатым, словно неотшлифованный горный хрусталь.

И красивым.

Впрочем, достоинства пляжа он оценил не сразу. Поначалу важны были только нагретый солнцем песок, сладость солоноватых губ и тепло рук, становящихся всё смелее и смелее. И ещё – то, что прибоем омывало сознание, врываясь через открытые Ключом ворота. Накал сдвоенных ощущений даже не ошеломлял, а попросту сбивал с ног и волок за собой – как конь тащит своего всадника, вывалившегося из седла и зацепившегося ногой за стремя. Клаус не был девственником – только не в его возрасте, только не воспитанный на моральных нормах культуры постанкавера. Нет, он не был лишён сексуального опыта… но помогало это слабо. Во всяком случае, контроль над происходящим он утратил очень быстро. Ари же просто не умела – и не хотела – что-либо кон-тролиро-вать.

Поэтому безымянный пляж запомнился обоим на всю жизнь. …Клаус возвращался в сознание постепенно. Шаг за шагом. Первыми стали простые ощущения: тепло нагретого песка, шуршание моря, свет солнца сквозь веки, сонное марево, угнездившееся в теле. Потом начала просыпаться память. Клаус услышал стон – и с запозданием понял, что стон этот его собственный.

Наркотик!

Нет, намного хуже. Никакой наркотик не даст такого эффекта.

Смешно и пытаться получить от химии так много всего сразу. Не должно быть человеку настолько хорошо. Не должно. Этак и разум отбросить недолго…

– Хэй, Клаус! Давай ко мне! Вода тёплая!

Он не отреагировал. К удовлетворению маленького узелка мыслей, сидящего внутри и называющего себя "я", в данный момент ни один из Ключей не работал, поэтому Клаус находился в благословенном одиночестве. Он не пропускал через себя бешеный накал ощущений и эмоций Ари – и мог оставаться спокойным, как стоячая вода в ванной.

И хорошо. Хорошо.

– Клаус! Ты ведь не спишь! Где ты там?

А может, и не хорошо. Парень, включи мозги. Ведь весь остаток своего существования будешь горько жалеть, если сейчас её оттолкнёшь…

Её – это кого? Ари просто призрак. Тень, симуляция, красивая фигурка на трёхмерном холсте рисованного мира! Причём это даже НЕ МОЙ мир!

И кого ты пытаешься убедить в этом? Ты думаешь, что…

Что хочу, то думаю! Моё дело!

Ну и дурак! …нить внутри натянулась до звона. Пока она не натянулась, он даже не знал о том, что в нём есть что-то подобное. Но нить ожила – и под её тонкий вроде бы звон взвихрились густые столбы пыли, осевшей на стеллажах с тёмными томами своих и чужих воспоминаний. Пространство сознания тихо щёлкнуло, расправляясь и сглаживая некоторые углы. Воссиял свет. Загустели тени. Поднятую виртуальную пыль смело виртуальным ветром…

И, как ни банально это прозвучит, всё кончилось, едва успев как следует начаться.

"Страховка. Вот что это было. Автономная программа контроля состояния. Инсайт с Анжи дал мне куда больше, чем я мог догадываться прежде. Но я чуть было не пошёл вразнос, и страховка привела меня в порядок… вроде бы.

Чтоб мне упасть! Я сам могу себя контролировать!

Неужто? Тот недавний шизофренический спор с самим собой – это что, и был признак высокого самоконтроля? Включи наличные мозги, лобзик чересполосный!" – Клаус?

Открыв глаза, он обнаружил над собой лицо Ари. По-прежнему цельное, не помеченное проклятием. Обеспокоенное.

– Спасибо тебе огромное, Ари… милая.

Беспокойство на её лице слегка рассеялось. Совсем чуть-чуть.

– С тобой не всё в порядке, ты знаешь?

– Да. Но я выздоравливаю. Шаг за шагом, взгляд за взглядом, рука к руке. Ты знаешь, каково в моём мире быть шейдом? Тебе рассказывали?

Не ожидая ответа, Клаус закрыл глаза и продолжил говорить. Медленно, запинаясь. С трудом подбирая слова. Буквально несколько суток тому назад по своему личному счёту времени он искренне считал, что время для такого рассказа не наступит никогда. Что ЭТО – вообще не для рассказа. Словами ли, мыслями и образами ли, самому себе или другому человеку… неважно. И рвать печать молчания, словно присохший к больной плоти окровавленный бинт, оказалось непросто. Иногда он открывал глаза, чтобы увидеть лицо Ари, и тогда рассказ давался легче. Ненамного, но легче.

Заканчивая его, Клаус уже не жмурился.

Ари выслушала его, ни разу не перебив. Он это оценил. Немного помолчав, она предложила, как ни в чём не бывало:

– Окунёмся?

Это Клаус уже не просто оценил; ему захотелось подхватить её на руки и расцеловать.

"Да какого беса? Кого тут стесняться?" Ари засмеялась, когда он осуществил желание. Она успела поцеловать его первым. И шутливо отбивалась, пока Клаус волок её к морю, перекинув через плечо. …потом они снова валялись на песке пляжа, слегка касаясь друг друга голыми боками, глядя в небо и полуобнявшись. В момент блаженной расслабленности Ари как будто небрежно, так, словно эта тема не имела для неё ни малейшего значения, поинтересовалась:

– Так меня, значит, проклял Всадник?

– Да. – Желая поддержать игру, Клаус вполне легкомысленно добавил, – Уж теперь-то он больше никого не проклянёт.

– А кто меня… заказал? Это ты знаешь?

Держать шутливую интонацию стало невозможно. Помедлив, Клаус остановился на сухой деловитости:

– Знаю. Если я что-нибудь понимаю, тебя "заказал" твой отец.

Ари вздохнула. За неимением соответствующего личного опыта Клаус мог бы пропустить этот тихий звук, но чутьё, доставшееся вместе с осколками чужой памяти, шепнуло: такими вздохами глушат всхлипы.

– Папа… пусть будет светло твоё небо, отец!

Клаус моргнул и повернулся к ней лицом.

– Ты что, благодаришь его?

– Конечно.

Встречный взгляд Ари был безмятежен и спокоен. Космос ведает, чего ей стоили эта безмятежность и этот покой.

– Ты ведь не знаешь предыстории. Если совсем кратенько, мой папа, высочайший князь Пятиградья, Пролива и Тёплых Островов, обладал какой-то реальной властью только в Туманах, Замостье и Рыбачьем. Причём и в этих городах, если можно назвать Рыбачий городом, его власть слабела. У меня было три брата. Ни один не выжил. Яд, смертные чары, "несчастный" случай на море… Денежным мешкам не нужны были княжьи наследники, и они устроили так, чтобы отец стал последним князем. Я – женщина, по закону наследования я не могла бы претендовать на Чашу, Венец и Трезубец. Но мой жених получал неоправданно большие преимущества в политической игре, а мои сыновья стали бы законными наследниками княжеского рода. Я тоже подлежала устранению. И отец сам устранил меня – так, чтобы я осталась жива. Кому нужна жена, изуродованная проклятием, способная родить лишь таких же уродов? Никому. И маяк на Клюве стал местом моей ссылки. Спустя неполную треть цикла мне сообщили, что папа погиб. Оступился и упал с крепостной стены. Нашёлся же златолюбивый идиот…

Нахмурившись, Клаус осторожно уточнил:

– То есть… ты хочешь сказать, твоего отца столкнули, чтобы он упал и разбился?

– Конечно. Пустая бутылка из-под "крови моря", разбившаяся вместе с ним – просто чья-то неумная ложь. Папа слишком дорожил ясностью ума, чтобы напиваться, как рыбак в сезон бурь.

Клауса передёрнуло.

– Но зачем вообще было убивать? Кому мешала ваша семья?!

– Я же сказала: купечеству. Торгашам и менялам. Этим двуногим свиньям, насосавшимся золота, как пиявка – крови. Пятьсот циклов назад, когда на морских путях свирепствовали западные пираты, им была нужна крепкая княжеская власть для защиты их интересов. Триста циклов назад, когда мы воевали за свою свободу с империей Хони, князья тоже были им нужны. А теперь, когда северян держат в узде флотилии молодых княжеств Запроливья и от грозной империи остались лишь разрозненные провинции, купцам стало жаль тех средств, что шли на содержание сильного военного флота и сухопутной армии. Они не умеют смотреть в будущее на срок более ста циклов, они не понимают, что сами открывают ворота для будущего завоевателя, власть которого будет совсем не такой мягкой, как власть коренного князя. Воистину – свиньи! Довольные жратвой и не понимающие, что сами вскоре станут трапезой.

Уверенный тон Ари леденил Клаусу внутренности. Она так легко управлялась с жизнью и смертью, странами и веками, словно была младшим божеством. Одной из ипостасей всесильной Судьбы. Неуют, который Клаус ощущал рядом с ней, вызывало ощущение, что его возлюбленная поднялась над временем и пространством на высоту, для него недоступную. Даже не верилось, что совсем недавно эта женщина (назвать Ари девушкой не получалось даже мысленно) играла, дурачилась и хохотала наравне с ним, как ребёнок.

"Каков мир, таковы и люди. Тебе немало досталось в последнее время, сначала как шейду, потом – из-за знакомства со Всадником. Но Ари окуналась в боль раньше тебя и глубже тебя. Потому она существенно старше… и, к несчастью, не только годами".

– Послушай, я недавно говорил с Рокасом…

– Да? – рассеянно отозвалась Ари.

– Ты знаешь, чем отличается моя родина от твоей? Ты меня вообще слушаешь?

– Не сердись, любимый.

Клаус улыбнулся.

– Я нисколько не сержусь. Но ты должна выслушать меня. Это важно.

Словосочетание "ты должна" заставило Ари встрепенуться и слегка нахмуриться – впрочем, без всяких следов неудовольствия.

"Настоящая принцесса. Как она сказала, коренная. Лишь у потомственной владычицы в кос-мос знает, каком поколении может быть такое чувство долга.

Да ты просто счастливчик, Клаус!".

– Так вот, я говорил с Рокасом. И по ходу дела всплыла одна возможность, пока чисто гипотетическая…

Ари выслушала чуть сбивчивую речь, не прерывая. И, помолчав, переспросила:

– Ты хочешь сделать мой мир похожим на твой?

– В точку. Правда, я пока с трудом представляю себе детали, но если модифицировать Ключ Единения Мыслей таким образом, чтобы…

– Постой. Это пока не важно.

– А что важно?

– Сначала надо решить, нужно ли изменять мой мир.

Клаус вздохнул. Вот и Ари туда же… можно подумать, они с Рокасом сговорились!

"Нет. Они просто опытнее. И осторожнее".

– Решить? – повторил он. – Ладно. Но как это сделать?

Ответом ему была приподнятая бровь.

– Убеди меня.

– И всё?

– Этого будет достаточно, – сказала Ари с бессознательным высокомерием. – Я здесь родилась, я знаю, каково здесь течение дел. Я знаю историю, помыслы людей и тайные устремления их душ. Я лучше кого-либо другого подготовлена для приня-тия Решений, – последнее слово явно начиналось с заглавной буквы. – Значит, решать – мне.

"Я был прав. Настоящая принцесса, и никто иная.

А ведь, положа руку на сердце, она права. Именно ей решать. Кому ещё? Всё-таки есть в аристократии нечто безмерно притягательное… конечно, когда конкретный представитель этого сословия получил должное воспитание".

Тут Клаус задним числом сообразил, что Наставницу тоже следует называть не иначе, как аристократкой – правда, не по рождению, а по воспитанию – и от этой мысли у него слегка закружилась голова.

– Что молчишь?

– Думаю.

– Вот оно как… тогда придумай заодно, как мне попасть к тебе в гости.

– Что?

– Из этого мира – в твой, – терпеливо пояснила Ари. – Как иначе я смогу сделать выбор?

– Попасть в мой мир… чего уж проще! Ложишься в саркофаг, и готово. Вот только где тут можно достать нужное оборудование, не подскажешь?

– Негде, – спокойно согласилась Ари. – Но разве нельзя заменить эту вашу… технику какой-нибудь подходящей магией?

Интересный вопрос, подумал Клаус.

И сказал:

– Давай спросим Рокаса. …Когда они пришли к нему с просьбой подсказать, какой Ключ можно применить для путешествия в другой мир, тот не стал крутить пальцем у виска. Напротив – оживился и начал говорить, сопровождая речь активным размахиванием руками. Вскоре Клаус уяснил, что старший товарищ сейчас занят именно этой проблемой: можно ли из Седого Взморья переместиться в произвольно выбранный мир, не используя такие подручные средства, как саркофаги с их сложной начинкой. По ходу дела Рокас упомянул и о способностях Светланы, способной на погружения без этого костыля, и о каких-то головоломных "активных матрицах", вписываемых в поля переменных Ключа Прямых Операций, и о ещё более смутных для восприятия "порогах парадоксальности"…

– Это теория, – заметила Ари, внимательно слушавшая Рокаса на протяжении доброй четверти часа и старательно пытавшаяся вникнуть в смысл громоздких терминов. – А как насчёт практики? Получается что-то, нет?

Рокас разом утратил три четверти пыла.

– И да, и нет. Воспроизвести условия, создаваемые для лежащего в саркофаге, я могу. Это самое лёгкое, от этого я отталкивался. Но вот граничные условия для активных матриц… тут я угодил в настоящий тупик. Можно проделать поэтапную запись на кристаллический носитель, чтобы потом снять весь комплекс данных. Если кристалл достаточно велик и обработан кое-какими вторичными чарами, конечно. Беда в исходных данных. Кристалл – не компьютер, работать с записями на нём, внося тонкие и тончайшие изменения, крайне трудно. А ведь комплекс данных должен содержать точное и непротиворечивое описание точки выхода!

– Слушай, скажи ты по-людски: получилось у тебя или нет?

– У меня есть только один работающий кристалл, – признался Рокас. – Но толку от этого немного. Кроме Седого Взморья я достаточно хорошо знаю и смог составить чёткое описание только одного мира: нашего родного. А туда мы можем вернуться и так.

– Не вернуться, – сказал Клаус. – Я хочу показать Ари свой дом.

Рокас моргнул.

– А! Об этом я и не подумал…

– Так я смогу попасть к вам? – спросила Ари. Пожатие плеч в ответ.

– Практика – основа магического мастерства. Давайте попробуем.