РЭМСИ КЭМПБЕЛЛ Объявление

— Это не я!

Добежав до угла отеля, я закричал как можно громче, но такси уже добралось до перекрестка. И исчезло за углом раньше, чем я смог перевести дыхание. Три девчонки решили, что я, старая развалина, достоин их внимания. Я решил ответить комическим пожиманием плеч, но к тому времени они уже смотрели на двенадцать экранов телевизоров на витрине, на которых молча дергалась какая-то рок-группа. А я поплелся к вестибюлю, чтобы спросить, куда мне идти, и тут перед отелем появился лимузин.

Ага, значит, такси все же могло сюда подъехать, несмотря на запрещающий знак! Почему же таксист решил сделать для меня исключение? Сумму он не назвал мне, а выплюнул, словно я вообще не стоил поездки и времени, не говоря уж о такси. Я оскалился на лимузин, к которому от двери уже мчалась девушка в серой униформе. Она открыла дверцу, и на улицу выбрался мешок жира в ржавого цвета футболке и джинсах.

— Мистер Ригг не нуждается в вас сегодня, завтра вы отвезете его на сессию с раздачей автографов, — сказала она шоферу.

Его имя подтянуло меня ближе, как на веревке.

— Простите, вы Билл Ригг? Вы остановились в этом отеле?

Мятая футболка ответила на мой первый вопрос: на ней был принт обложки «Расшифрованный Коран», его последнего нашумевшего бестселлера. Рябое лицо поморщилось, губы сжались в ниточку, пока он смотрел вслед уезжающему лимузину, а мне наперехват бросилась девчонка в униформе.

— Мистер Ригг сегодня не дает интервью, — отрезала она. — Завтра он будет читать отрывок из своей книги и раздавать автографы в магазине «Текст».

— Это я знаю. — На случай, если меня приняли за поклонника, я уточнил: — Я сам писатель. И тоже буду на книжной ярмарке.

Ригг смог изобразить подобие заинтересованности. Получилось, правда, не очень.

— Мы с вами знакомы?

— Джозеф Николас Бреди. — Ни тени узнавания, и я решил назвать свою книгу: — «Абсолютно истинные и непререкаемые факты о Вселенной».

Ригг почесал бритый затылок.

— Как вы до такого додумались?

«В названии заключается половина дела», — объяснял я аудитории, расположившейся на складных стульях в серой комнате без окон. Моя книга — сборник сатирических новелл, которые якобы основаны на тайной истории, и все имена авторов использованных источников, указанные в сносках, были производными моего имени: Гарольд Фелан, Джоди Лейн, Себ Холланд, Салли Джойнер, Леонард Парр, Нил Бул, Дженни Чарльз, Эллен Спенсер, Сефира Харди, Джесс Ломан, Филлис Адлер, Джоан Бредли, Нед Слоан… Какая-то дамочка обвинила меня в цинизме. В ее руках я заметил потрепанный томик писанины Ригга на тысячу страниц, и спросил, верит ли она, что все элементы исламского искусства являются тайным кодом, призванным поработить мир. А потом я потерял терпение, потому что мне мешал читать чей-то голос. Поначалу я думал, что это кто-то из шести моих слушателей, но потом понял, что голос доносится из-за стены. И это был Ригг. Но не успел я спросить, где он выступает, как девушка сказала:

— Может, пойдем? Уже слишком поздно, и толпы поклонников здесь явно не предвидится.

Она обращалась не ко мне, и я не стал говорить, что не потерплю такого отношения. Я просто засел в баре, пока они не разошлись. И уже собирался уйти, когда на меня уставились поросячьи глазки Ригга.

— Разве вы остановились не в «Гранде»? Вы явно не рассчитывали меня здесь увидеть.

Я не лгу в своих книгах и не стал лгать ему, но это стоило мне усилий.

— Я поселился в мотеле.

— Нас привезли сюда по ошибке, — рассмеялась девушка и тут же сочувственно на меня воззрилась. — Мы скоро рассчитаемся. Издатель покрывает все расходы.

Мой издатель такого не предлагал, и экземпляров книги мне тоже не выделили.

— Вы уж следите за рекламой, — сказал я ей, больше рассчитывая на то, что покажу свой профессионализм. Плевать мне было на то, какие встречи они пропустят. — Не думаю, что парни, затеявшие выставку, хорошо разбираются в том, как привлечь внимание.

Девушка сделала вид, что размышляет над моими словами, а вот Риггу было плевать.

— Хороший автор сам себе реклама. Завтра разойдется остаток моего тиража.

Он явно выделывался. А мне, в отличие от него, приходилось подбирать слова, отчего голова гудела. Пока я размышлял, как сострить насчет того, что я не продаюсь, Ригг отвернулся.

— Пойду посмотрю на себя по ТВ, — заявил он и зашагал к автоматическим дверям с таким видом, будто снесет их, если они не откроются вовремя.

Девушка заморгала, глядя на меня.

— С вами все будет в порядке?

— Я не знаю, как добраться до своего мотеля.

— Он недалеко. Давайте я вызову вам такси.

— Просто объясните дорогу. Постараюсь не нарваться на толпу.

Она положила телефон обратно в сумочку и провела меня до угла с телевизорами, где указала, как идти дальше.

— Несколько кварталов по прямой, и вы окажетесь на месте. Физические упражнения очень полезны перед сном.

На миг мне показалось, что это намек, но она смотрела на меня только для того, чтобы убедиться, что я понял, куда идти. Дойдя до конца витрины с телевизорами, я обернулся. Ее там уже не было. Наверное, отправилась греть постель Риггу. Я покосился на очередное выступление рок-группы, и оно тут же сменилось его изображением. Слов было не разобрать, да я и не хотел. Про себя я подумал, что Ригг наверняка возбуждается, глядя на свои кривляния перед аудиторией.

Я шагал по пустым улицам, и чем дальше я шел, тем более жалкими и бледными становились витрины. Десять минут спустя их начали закрывать ставнями. В конце квартала я заметил светящийся знак моего мотеля. Рядом с ним стояли несколько машин, торговавших фруктами с лотков, чуть дальше находился секс-шоп «Страстные парочки», на витрине которого гирлянды складывались в изображение пениса. Еще дальше — магазин с выпивкой, дверь которого кто-то так и не разбил до конца. А совсем рядом с местом моего ночлега располагался магазин подержанной одежды под названием «Превед экономным». От такого издевательства над словами я заскрипел зубами. За одной из витрин кто-то оставил работать телевизор, потому что мне послышался приглушенный голос Ригга. Я прижался ухом к проржавевшим жалюзи, плюнул, убедившись, что это он, и сердито зашагал к мотелю.

На вывеске не хватало букв. То, что трещало и светилось, с трудом читалось как «Псатель Реет». Стеклянная дверь давно утратила любой намек на прозрачность. Я толкнул ее, и дверь сбила и без того комковатый коричневый ковер в крошечном холле. За конторкой никого не было, под ячейками для бумаг свернулся потрепанный пылесос. В одной из ячеек я заметил пожелтевшую от времени или тусклого света ламп записку. На плакате, косо прилепленном возле исцарапанной двери пассажирского лифа, кто-то криво написал «НиРаБоТаЕт». «Так вот каков ваш слоган», — заметил бы я, если б кто-то мог меня услышать. Пришлось просто пройти по пыльному и комковатому ковру к своей комнате.

Мотель был двухэтажным, но пока я добрался до второго, с меня уже ручьями тек пот. Впечатление от ландшафтов, которые повесили на стены, видимо, для того, чтобы разнообразить монотонность коридоров, смазалось из-за того, что центральное отопление работало на полную катушку в эту августовскую жару. Открыв дверь — выкрашенную в розовый, с алым номером «8», крепившимся одним болтом, — я оказался в комнате со стенами цвета старых костей. Если бы не жара, я подумал бы, что очутился на складе. Потрепанные пластиковые занавески на растянутой проволоке были закрыты. Я подошел и раздвинул их, но крошечное двойное окошко открыть не удалось, рама разбухла от влаги. Я зарычал на него, да и на комнату в целом, особенно на мебель, которую, кажется, второпях сгребли на свалке и сдвинули в один угол. И зарычал громче, заметив телевизор, свисавший на кронштейне напротив кровати. Не удержавшись, я включил его, чтобы поискать Ригга.

Телевизор ожил с таким шумом, что я в отчаянии принялся искать, как его заткнуть. После нескольких попыток я все же нашел клавишу, которая убрала звук. По телевизору шел фильм, сценаристы которого не утруждали себя ни связными фразами, ни грамматикой. Следующий канал транслировал рок, который я с удовольствием заглушил, а вот по третьему каналу показывали беседу Ригга с литературным критиком, который наверняка должен был его прищучить. Надеюсь, что так и вышло. Потому что включить звук снова мне так и не удалось.

Я изо всех сил представлял себе, что лицо Ригга краснеет от стыда, а не от жары, но самодовольство с его рожи так и не сошло. Чуть не искалечив свои пальцы о пульт, я выключил телевизор и сбросил одежду на застиранное покрывало, решив отправиться в кабинку, служившую здесь душем и туалетом.

У занавески в ванной не хватало половины крючков. Вода из забитой душевой насадки била во все стороны, но регулировке не поддавалась, она была либо ледяной, либо слишком горячей. Я съежился в узкой ванной, пытаясь справиться с душем, и услышал приглушенный голос. Пришлось уверять себя, что он обсуждает не мое тело. Выбравшись из ванной, я схватил единственное потертое полотенце с сушилки над растрескавшейся раковиной. Когда остаток воды стек в канализацию, я понял, что голос доносится из соседней комнаты. Слов разобрать не удавалось, но Ригга я узнал.

Пытаясь вытереться мерзким полотенцем, я вышел в комнату. Встал на колени на кровать и прижался ухом к стене, потом втиснулся между шкафом и трясущимся столиком, послушал там. Наверное, усталость сыграла свою роль: я никак не мог понять, кто из говорящих Ригг, мне даже казалось, что оба. Стоя между кроватью и столиком, ящик которого все никак не закрывался, я дважды прокричал:

— Вы не могли бы выключить телевизор?

Поначалу мне никто не ответил. Я закричал громче и заслужил сонные протесты и стук в обе стены, а вот речитатив Ригга продолжился как ни в чем не бывало. Я схватил телефон, который притаился за занавеской, нажал «0», чтобы вызвать дежурного и заглушить наконец Ригга. Телефон молчал, так что создалось впечатление, будто его голос доносится из трубки.

Я бросил ее на рычаг и натянул мятую одежду. Сунув ключ с неудобным брелком в карман брюк, я помчался по коридору, и бормотание Ригга затихло, словно в печали. Но меня не обманешь. Стоило сунуть голову в комнату, и я снова услышал его голос. Захлопнув дверь, я побежал по коридору к лестнице без окон.

— Эй! — крикнул я в сторону приемной стойки. — Тут есть кто-нибудь?

И собирался повторить громче, но вдруг понял, что голос Ригга на самом деле доносится с улицы. Слова все так же были смазаны, но тембр и источник понятны: я увидел, откуда он вещает. Из фургона с громкоговорителем. Но что он вещал? Ригг наверняка решил оповестить всех о своем присутствии, а может, и организаторы вдохновили его на это. Но почему этот фургон застрял у моего мотеля? И как долго это будет продолжаться? Мне нужно поспать. Протянув дверь по ковру, я выскочил наружу.

Фургон был дальше, чем мне казалось, вот почему я не мог разобрать его слов. Он стоял за бетонной эстакадой в сотне метров от улицы, по которой я сюда пришел. Я напряг слух, но фургон зарычал мотором, заглушая слова. Проходя мимо стойки, я вздрогнул, словно меня схватили за плечи: Ригг четко произнес мое имя.

Но что он мог сказать обо мне в записанной речи? Или он все-таки сам находится в этом фургоне, вещает, вместо того чтобы смотреть телевизор? И что у него на уме? Впрочем, это не важно. Я не смогу заснуть, зная, что этот фургон катается по улицам и портит мою и без того не слишком безупречную репутацию. Возможно, мое имя мне почудилось, но я должен был в этом убедиться. Я вышел из отеля и побежал в сторону эстакады.

Она была шириной в четыре ряда и опиралась на массивные бетонные колонны. Все они были покрыты буквами, которые складывались в подобие слов, перекрещивались, становились инициалами и путались с рисунками, достойными пещерных людей. За колоннами фонарей было меньше, освещение давали витрины круглосуточных магазинов. В конце первого квартала я заметил огни фургона, поворачивающего налево под невнятный голос Ригга.

Выбежав из-под эстакады, я заметил, что улицы вовсе не пусты. В тенях между теми фонарями, которые еще не были разбиты, стояли женщины, которые что-то говорили мне. Я не собирался прислушиваться: ясно было, что они предлагают, и отвечать им я не намеревался. Но потом чуть не упал, когда одна из расчетливых мадам, одетая лишь в несколько кожаных ремешков, преградила мне путь.

— Чего ищешь, красавчик?

— Их. — Пытаясь отдышаться, я махнул рукой. — Мне нужны они.

Женщина выпятила грудь, ремешки затрещали.

— Только их? — Она наверняка приняла мои слова за намек на свое тело.

— Нет. Не их. — Я, задыхаясь, попытался ее обойти. — Его.

— Если ты ищешь «его», то тебе в другой конец улицы.

Ее подружки захихикали, обсуждая мои сексуальные предпочтения.

— Я не это имел в виду, — запротестовал я. — Разве вы не слышите?

— Тебя мы слышим отлично. И слышим, как жутко ты хочешь.

У меня не было времени на разговоры со шлюхами, тем более что ее слова чем-то напомнили мне заявления Ригга, равно как и шепотки на улице за спиной.

— Что ты сказала?

— Ты аккуратней со словами, милый. Прояви немного уважения, и мы ответим тебе тем же.

— Это вы должны проявить ко мне уважение, и некоторым тоже не помешало бы. — Я не должен был позволять себя провоцировать, тем более что так я мог упустить фургон. Фургон, из которого донеслось: «От него кто угодно заснет, он ведь жалкий зануда».

Но не мог же Ригг сказать именно это? Я поморщился и побежал дальше.

Фургон оторвался метров на сто и двигался чуть быстрее меня. Но теперь я, по крайней мере, мог его видеть. Я бежал мимо безымянных одинаковых домов, которые едва различал в свете уцелевших фонарей. Наверное, здесь были магазины, хотя вывески рассмотреть мне не удавалось. Огни фургона мерцали сигналом тревоги, и я представлял себе, как они горят, словно бумага. Как загораются от них стопки его книг. Я не знал, стоит ли мне бежать за фургоном и как я собираюсь его остановить, тем более что звук моих шагов не позволял мне различить ни слова. Мелькнула даже мысль броситься под колеса, чтобы его арестовали.

Но я лишь вопил:

— Что ты сказал?!

— Что?

Сначала мне показалось, что это просто эхо. А затем объект, который я принял за пакет с мусором, оставленный под дверью, поднял голову и агрессивно ткнул в меня пальцем.

— Не обращайте на меня внимания. Что вы сейчас слышали?

— Тебя, пень глухой. Что ты орешь по ночам? Ты не имеешь права будить людей! Ты никто!

— Да, я никто. — Я смог отвлечься и даже рассмотрел мятое лицо бродяги, поэтому до меня не сразу дошли слова, которые я не хотел слышать. «Плевать на Бреди и его тупую книжонку».

Разве можно получить разрешение на трансляцию подобных заявлений? Водитель, что ли, пьян, обкурился или то и другое сразу? Бродяга попытался подняться, но рухнул под звон бутылок. Я потратил на него слишком много времени, а когда отвернулся, фургона нигде не было видно.

Зато прекрасно слышно. Я не мог поверить, что Ригг такое говорит.

— Видите его? Видите этого толстого ублюдка?

Я рванулся в конец улицы и увидел, как фургон заворачивает за угол, на улицы, где хорошо освещенные мостовые соседствовали со спящими домами. Он наверняка разбудит множество людей. Я надеялся лишь на то, что им, как и мне, будет хотеться тишины. Но я бежал мимо домов и видел, что большинство окон разбиты. Если я не ошибался на бегу, то многие дома почернели от пожаров. По крайней мере, если дома пусты, никто не услышит, какими словами полощет меня Ригг. Задыхаясь, я добежал до поворота и схватился за гидрант. Фургона я больше не видел и не слышал.

— Избавился, слава богу, — выдохнул я.

Мне нужно было перевести дыхание, но помешал ответ:

— Это ты?

Шепот доносился из круглых дыр в оконном стекле темного дома. Кончено же, следовало сказать «нет», но не успел я вдохнуть, как голос прошептал:

— Не стоит шуметь. Мы не хотим, чтобы тебя слышали.

— Не только вы не хотите, — кашлянул я.

Еще один голос зашептал:

— Это он?

Последовали шаги и удары, кто-то что-то бормотал, пытаясь добраться до окна. Я отшатнулся, когда в нижней дыре окна появился глаз и часть помятого лица. Глаз был мутным, как валявшиеся под ногами использованные шприцы.

— Нет, — решил владелец глаза после некоторого размышления. — Это не он.

Я вдруг странно обрадовался этим словам, но голос Ригга вернулся именно в этот момент. Он теперь звучал издалека, был более смазанным, поэтому я не уверен, что он произнес именно «игло-Бреди». Он издевался, давал советы или просто комментировал, что видит? Я так отвлекся, что не смог определить, что и кому сейчас говорю.

— Вас это тоже должно беспокоить, — обратился я к силуэту за окном. — Как и меня.

— Ты беспокоишь, приятель.

Ответ был полон угрозы. Я заметил блеск иглы, которой мне могли угрожать. Еще одна причина не задерживаться, но я надеялся, что обитатели комнаты не решат, будто это их я испугался, когда побежал вслед за фургоном. Я не трус. Я преследовал своего мучителя.

Дорога на следующей улице оказалась в два раза шире. Двухэтажные дома были разделены небольшими садиками. Возможно, именно эти проемы позволили мне различить голос Ригга с такого расстояния.

— Дайте его высочеству по башке. И наслаждайтесь гулом.

Ну почему никто, кроме меня, не протестует? В этих домах по нескольку квартир, он же окружен людьми.

— Я тебе по башке врежу, дай только догнать! — закричал я, все силы вкладывая в бег.

Стоило мне разогнаться, как на втором этаже одного из домов распахнулось окно.

— Прекратите шуметь! — заревел мужчина. — Люди хотят спать!

— Я пытаюсь прекратить шум, — крикнул я в ответ. — Почему вы мне не помогаете?

— Если ты не заткнешься, я точно спущусь и помогу!

Он, наверное, не проснулся, потому что смысла в его словах не было.

— Вызовите полицию, — попросил я. — В такое позднее время шуметь запрещено!

Я хотел подождать, пока он не признает, что слышит Ригга, и не вызовет полицию, но меня взбесили комментарии из фургона.

— Бреди выдохся. Он конченый человек. Я слышал, как он читает. Меня это усыпило. Меня, я проснуться не мог!

Я выбежал на середину дороги и погнался за фургоном, размахивая руками. Мне хотелось сорвать с фургона репродуктор. Я рычал, потому что слов не осталось.

— Забавно, он говорит, что умеет писать. Он лжец. Пустышка. Он может только царапать непонятные значки на бумаге и выдавать жуткую чушь.

Слова Ригга начали превращаться в какой-то код.

— Пафосный, масляный, скользкий во всем, — диктовал он под протесты, которые неслись из окон домов.

Как ни странно, все эти протесты были адресованы не ему, а мне. Наверное, потому, что я был ближе, чем фургон, вот меня и решили сделать козлом отпущения. Я совсем выдохся, когда на полпути от меня до фургона возник прохожий.

Это была леди, выгуливавшая собачку в парке за домами. Я замедлил бег, чтобы не напугать ее. И перестал размахивать руками и кричать вслед фургону.

— Вы же слышите это, правда? — спросил я достаточно громко, чтобы мои слова наверняка донеслись до потревоженных обитателей квартир.

Свет уличного фонаря упал на ее бледное курносое лицо, густо намазанный помадой рот растянулся в улыбке.

— Вы тоже слышите? Ох, как хорошо.

Я не разделял ее восторга.

— Вы слышите, что говорят?

— Ну конечно, — сказала она с жеманной улыбкой. — А вы?

Она приближалась, придерживая свое длинное черное платье, и я заметил, что на поводке у нее вовсе не собака, а бесформенный мешок.

— Кажется, да. — Я попытался сосредоточиться.

— Скажите мне, что вы слышите, и я отвечу, правы ли вы.

Я сжал кулаки и заставил себя повторить последние слова Ригга.

— Он один. Бедный старый Бреди, печальный холостяк, никто его не хочет. Ни жены, ни детей. Один на один с мозгами.

— Ах, как грустно, — сказала женщина, подтягивая к себе мешок, который царапал асфальт какой-то коричневой, как мне показалось, веткой, торчащей из застежки. — Это про вас?

— Думаю, да. Но он обо мне ничего не знает. Хотите, скажу, о чем его последняя книга? Он выпустил книгу тестов! «Насколько вы современны?» Оппортунист проклятый, разве нет?

Она явно пыталась меня не злить.

— Вам бы найти тех, кто всегда готов вас выслушать, — посоветовала она. — Просто найдите, и они всегда будут рядом с вами. Со мной мои дедушка и бабушка.

Я собирался спросить, как это связано с моими словами, но тут заметил, что ворота, из которых она вышла, ведут вовсе не в парк. За ними было кладбище. Вполне возможно, из мешка торчали ветки или цветы, которые она убирала, но проверять мне как-то не хотелось. Я почти с радостью услышал звуки вдали: крики и звон разбитого стекла. Возможно, фургон разозлил толпу.

— Простите меня, — сказал я женщине, пятясь от нее как можно дальше.

Я дошел до угла кладбища и снова услышал звон стекла. Не скрою, мне хотелось, чтобы это оказалось окно фургона. Но это, наверное, была бутылка, потому что Ригг не замолк. Наоборот, в его голосе звучали радость и уверенность, слова стали четкими:

— Трахните Бреди, девчонки, — говорил он. — Уж постарайтесь. Исполосуйте ногтями старого пердуна.

Ему ответил не усиленный динамиками голос, который я почти не различил:

— Продолжайте, босс.

— Он рядом. За вами. Скользкий Джо Бреди. Настоящий принц. Нет, он козел. Лупите его, парни. Проломите ему голову.

Я замер, не в силах пошевелиться, и понял, почему голос стал громче. Фургон развернулся и теперь приближался ко мне. Его окружали голоса, которые были неразличимы, но их настрой был предельно ясен. Он вел за собой толпу.

Я развернулся в поисках подмоги. Ни следа женщины, хотя от нее все равно не было бы никакой пользы. Все окна закрыты. Я мог бы покричать в надежде, что кто-то вызовет полицию, вот только за кладбищем виднелся ярко освещенный и явно деловой квартал. Там мои шансы на помощь казались выше.

Когда жилые дома сменились административными зданиями, я не заметил, слишком увлекся бегом. Но тут были офисы и банки, эмблемы процветания, запертые, как сейфы. Я ощутил себя изгнанником, которого все игнорируют, а монолог Ригга преследовал меня и набирал обороты.

— Выколите ему глаза. Отрежьте нос. Оторвите уши. Проткните скальп. Раздавите яйца. Невелика потеря. Надеюсь, умрет.

Меня хватило всего на несколько шагов, а затем на дороге раздались рев и крики. Его последователи все никак не переходили к словам. Моя тень упала на асфальт, как жертва убийства, а когда я оглянулся, то понял, что они высветили меня прожектором.

— Я порвал его бумаги, — говорил Ригг. — Я разнесу ему голову. Он будет кричать. Он желе. Он никто. Я хочу, чтобы он страдал.

Он повторялся. Ему не хватало слов. Я довел его до того, что он растерял весь свой словарный запас, — но стиль и смысл его фраз стали мне наконец понятны. Он так не выражался, я же слышал, как он говорит. Ригг украл мою технику. Его послания были построены на использовании букв моего имени.

Без меня у него нет стиля. Он ничто, и я собрался ему об этом прокричать. Свет ослепил меня, однако я все еще слышал его банду. Возможно, я пока не готов к схватке. Слева показался странно знакомый проход. Может, мне пока вернуться в мотель? Даже он сейчас казался уютным. И, едва подумав об этом, я нырнул на боковую аллею и побежал к свету в ее конце.

— Стой, Бреди! — кричал мне вслед Ригг, а потом я услышал, как мое рваное дыхание отражается эхом от стен.

Стены сжимались, я задевал их плечами на бегу. Я почти ничего не видел в полутьме после яркого света прожектора. Но как только я вынырнул оттуда, глаза привыкли к темноте и я понял, где нахожусь. Напротив было здание, в котором я проводил встречу, а слева стоял фургон с ретранслятором.

Я не медлил. Кто-то оставил бутылку на мостовой. Мне жутко хотелось выпить, но времени не было. Обернувшись, я заметил, что, несмотря на яркое освещение, улица странно пуста. А потом я вытащил мотельный ключ с тяжелым брелком. Если другие могли разбить стекло, то и мне это удастся. По крайней мере, в фургоне можно спрятаться. Я с первого удара вынес стекло со стороны водителя и расчистил раму от осколков. А потом открыл замок и забрался внутрь.

Теперь Ригга и его благодарной аудитории не было слышно. Благословенная тишина. И на улицах тихо, как и положено ночью. Ригга словно и не существовало. А раз уж я сюда забрался, то смогу и завести фургон. Сумею ли я скрыться? «Ни за что», — насмешливо сказал бы он, приняв надменную позу. Я не мог спустить ему это с рук, не мог сбежать. Раз уж он предложил мне словесную дуэль, я просто обязан его переиграть. Я буду говорить больше, я смогу выражаться лучше, нужно только понять, как работает громкоговоритель. Мне удалось найти нужную кнопку, и улица наполнилась звуками моего сбитого дыхания. Что выбрать, сарказм или лесть? Стоит мне ошибиться, и главный калибр выпалит вхолостую. Соберись, Бреди. Выбери и не медли. Я буду отвечать тихо.

И все же был неприятный момент, когда я растерял все слова.

Но я понял, с чего нужно начать.

Я подтянул к себе микрофон и сказал:

— Это не я.

Загрузка...