Внутренний Замок или Обители

ГЛАВА I где говорится о том, что мы — в неуверенности, пока мы в изгнании, какой бы высоты ни достигнули, и о том, что нужно в страхе ходить перед Богом. Здесь есть несколько полезных советов.

1. Тех, кто милостью Божией и своим постоянством победил в сражениях с дьяволом и вошел в третью обитель, мы можем только сказать: «Блажен муж, боящийся Господа»[31]. По моей неразумности, Всевышний оказал мне великую милость, ибо он дал мне понять, что значит этот стих, именно сейчас, в этом месте. Конечно, справедливо назвать его «блаженным», ибо он, насколько мы можем понять, на пути в спасению, если только с него не свернет. Вот смотрите, сестры, как важно выстоять в сражениях; потом Господь, я уверена, оградит совесть от мучений, а это — немалое благо. Нет, я плохо сказала, ведь в этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным; так что вы всегда понимайте, что я говорю: «если не свернете с начатого пути».

2. Жить в этой жизни очень трудно, ведь тут так, словно враг на пороге, нельзя ни спать, ни есть без оружия, и все боишься, как бы кто не ворвался в крепость с какой-нибудь стороны. О Господи и все мое благо! Как же Ты хочешь, чтобы мы любили такую жалкую жизнь? Как можно было бы не просить, чтобы Ты взял нас отсюда, если бы не надежда пожертвовать жизнью ради Тебя или отдать ее Тебе на служение, а тем паче — понять, что такова Твоя воля? Если же она такова, о Господи, да умрем мы с Тобой, как сказал апостол Фома[32], ибо жить без Тебя и постоянно бояться, что потеряешь Тебя навеки — все равно что много раз умирать. Вот я и говорю вам, доченьки, что мы должны просить такого блаженства, чтобы мы были в безопасности, вместе с блаженными. Живя в таком страхе, какая радость у того, чья единственная радость — радовать Бога? Смотрите, этот страх, и даже больший, был у некоторых святых, которые впадали в тяжкие грехи; разве это нас не убеждает, что Бог подаст нам руку, поможет и покаяться, как они, и пребывать с ними?

3. Поистине, доченьки, я так боюсь, когда все это пишу, что прямо и не знаю, как пишу и как еще живу, только все вспомню, а бывает это очень часто. Молитесь, доченьки, чтобы Господь всегда был со мной, иначе в чем я буду уверена, если так плохо жила? И вы не горюйте, что это так, — много раз я видела, что вы горюете, а все от того, что вы хотите, чтобы я была очень святой, и вы правы, я сама бы этого хотела. Но что мне делать, если я утратила святость по своей вине! На Бога я не сетую, Он ничуть не лишил меня помощи, ее было достаточно, чтобы исполнилось ваше желание, так что я не могу говорить об этом без слез, и совсем не смущаюсь, что я пишу для тех, которые могли бы наставить меня. Трудно мне было принять это послушание! Да будет угодно Богу, раз я уж это делаю ради Него, чтобы труд мой принес вам пользу и вы умолили Его простить меня несчастную, безрассудную. Господь хорошо знает, что я могу уповать только на Его милосердие, ибо не могу стать иной, чем была, и мне остается только одно: полагаться на Его благость, на заслуги Его Сына и на Деву Марию, Матерь Божию, Чье одеяние я недостойно ношу; а вы, благодарите Бога, что вы и впрямь Ее дочери, и с такой хорошей Матерью вам незачем обижаться, что я такая жалкая. Подражайте Ей и размышляйте о том, как велика наша Владычица и как отрадно быть под Ее защитой, ибо даже моих грехов и того, какова я, не хватило, чтобы хоть как-то уменьшить славу нашего святого ордена.

4. Только предупрежу вас: хоть вы и в этом ордене и у вас такая Мать, не считайте, что вы в безопасности. Давид был очень святым, а смотрите, каким стал Соломон. Не полагайтесь ни на затвор, ни на дела покаяния, ни на постоянные беседы о Боге, ни на пребывание в молитве, ни на удаление от мирской суеты, ни на то, что вам мнится, будто вы ее презираете. Все это хорошо, но этого мало (как я уже говорила вам), чтобы избавиться от всякого страха. Храните в памяти и постоянно повторяйте стих: «Блажен муж, боящийся Господа»!

5. Я очень отвлеклась и не помню, о чем говорила, а когда вспоминаю о себе, у меня крылья опускаются и я не могу сказать ничего хорошего, вот и не хочу больше говорить. Итак, возвратимся к тому, что я говорила о душах, которые вошли в третью обитель. Господь оказал им великую милость, помог им пройти начальные трудности. Наверное, таких душ немало; по милости Господней они очень хотят не оскорблять Господа, избегают даже мелких грехов, любят покаяние, проводят часы в размышлении, употребляют время с пользой, творят милосердие на благо ближних, скромны в разговорах и одежде, хорошо управляют домом, если он у них есть. Поневоле позавидуешь им — так и кажется, что ничто не помешает дойти до сокровенной обители, и Господь не откажет им, если они туда стремятся, ибо расположение их — как раз такое, чтобы Он оказал им всякую милость.

6. О Иисусе! Кто скажет, что не желает такого блага, особенно если он уже миновал самое трудное? Наверное, никто. Мы все говорим, что хотим его обрести, но, чтобы Господь совсем овладел душою, одних слов недостаточно, как было с юношей, которого Господь спросил, хочет ли он стать совершенным[33]. С тех пор как я начала говорить об этих обителях, я все время его вижу, ибо мы именно такие и потому, обычно, ничего не чувствуем на молитве, хотя бывают и другие причины. Я говорю не о тех нестерпимых душевных муках, которые терпят безвинно многие добрые души, пока Господь не избавит их, и с большим прибытком, и не о тех, кто страдает меланхолией или другими болезнями; в конце концов, никогда не надо пересуживать суды Божьи. Я имела в виду самое простое, самое частое: такие души видят, что ни за что не согрешат по своей воле даже в самом малом; что и время свое и добро употребляют на благо ближним — и не могут вытерпеть, что перед ними закрыта дверь, ведущая в покой Царя, чьими слугами они себя справедливо считают. Однако и земной царь, у которого много слуг, пускает не всех в свои покои. Входите, входите, доченьки, внутрь себя; не останавливайтесь на том немногом, что сделали, ибо вы, христианки, должны сделать все это и гораздо больше, и с вас хватит, что вы служите Богу. Не стремитесь получить столько, чтобы остаться ни с чем. Посмотрите на святых, вошедших в царский покой, и увидите разницу между ними и нами. Не просите того, чего не заслужили, и не думайте, что мы, оскорблявшие Бога, достойны того, что и они.

7. О, смирение, смирение! Не знаю, в какой уж соблазн я впала, что все думаю: вот люди столько возятся со своим нечувствием, а это ведь, хоть немного, и от того, что нету смирения. Здесь я говорю не о тех великих внутренних муках, о которых я говорила, — там много больше, чем недостаток умиления. Испытаем сами себя, сестрицы, или пусть Господь нас испытывает, Он-то это умеет, хотя мы сами зачастую не хотим этого понять. Вернемся же к благоразумным душам и посмотрим, что они делают для Бога и увидим, как несправедливо сетовать на Него. Он говорит нам, что нужно, чтобы стать совершенным, а мы поворачиваемся к Нему спиной и отходим с печалью, как Евангельский юноша; что же Ему делать, по-вашему, если Он воздает по любви к Нему? Любовь эту, доченьки, не воображение рождает, а доказывают дела. Впрочем, не подумайте, что Богу не нужны наши дела — Он ищет в нас благого намерения.

8. Может показаться, что мы сделали все, облачившись по своей воле в монашескую одежду и отказавшись ради Бога от мирской суеты и нашего имения, хоть бы оно было не больше, чем невод апостола Петра — ведь тому, кто отдает все, и это покажется многим. Это хорошее расположение, если душа ему не изменит и не вернется к гадам из первых комнат, ну пусть — не хочет вернуться; если она упорствует в отрешенности от всего, она, конечно, достигнет своей цели. Однако напомню вам, что есть и условие: надо считать себя нерадивым слугой, как сказал нам апостол Павел или Сам Христос[34], и верить, что Господь никак не обязан оказывать нам милости, скорее наоборот — Чем больше кто получил от Него, тем больше Ему задолжал[35]. Что можем мы сделать для такого щедрого Бога, Который и умер за нас, и сотворил нас, и хранит? Как не счесть себя счастливыми, если можешь отдать хоть малость за все, чем мы Ему обязаны, и за все, чем Он послужил нам (пишу это слово неохотно, но так уж оно есть, Он ведь ничего другого не делал, пока жил в этом мире); а мы все просим у Него новых милостей и утешений!

9. Подумайте хорошенько о том, что я сейчас говорила, хотя и бестолково, а ведь иначе не умею. Господь даст вам разумение, чтобы вы через бесчувствие на молитве обрели смирение, а не тревогу, которой добивается бес. Не сомневайтесь, если есть истинное смирение, Господь, быть может, не пошлет особых даров, но даст мир и послушание, которые дадут больше радости, чем дают иным особые дары. Часто — вы сами об этом читали — Бог посылает их самым слабым, и я думаю, они их не променяют на крепость тех, кто пребывает в бесчувствии. Мы больше любим радость, чем крест. Испытай же нас, Господи, Тебе ведь ведома вся правда, и дай нам познать самих себя.

ГЛАВА II в ней говорится о том же и о сухости на молитве и о том, что, по ее мнению, тут может случиться, и о том, как надо себя испытывать, и как испытывает Господь тех, кто находится в этих обителях.

1. Я знала людей, даже немало людей, достигших такого состояния, которые, насколько дано нам судить, много лет жили в праведности, в ладу душой и телом, и уже достигли если не господства над миром, то хотя бы совершенного в нем разочарования, но тут Господь испытывал их какой-нибудь малостью, и они так метались, так томились, что я приходила в недоумение и очень боялась за них. Советы ничего не дадут им, они ведь долго толковали о добродетели и потому им кажется, что это они должны учить других и что у них-то есть причины для страданий.

2. Так я не нашла никакого средства и не знаю, как утешить таких людей, разве что очень сочувствовать их горестям (их и впрямь жалко) и с ними не спорить, ибо все укрепляет их в мысли, что страдают они ради Бога, и потому они никак не поймут, что дело тут в несовершенстве. Вот еще одно обольщение для людей, ушедших так далеко на пути добродетели; не надо удивляться, что они страдают, хотя, по-моему, надо пройти побыстрей такие нестроения. Очень часто Бог хочет, чтобы Его избранники сознали свою немощь, и Он оставляет их немного без Своей помощи — не больше, чем нужно для того, чтобы они поскорее себя узнали. Вскоре они понимают, что это — испытание, ибо хорошо видят, чего им недоставало, а иногда они скорее страдают от того, что еще чувствительны к земным неудачам, даже самым малым, чем от самой причины огорчения. Это, по-моему, великая милость Божья, ибо ошибка много дает смирению.

3. С теми же, о ком я говорю, все иначе: они считают святыми свои страдания и хотят, чтобы и другие так думали. Расскажу один такой случай, чтобы мы поняли друг друга и испытывали самих себя прежде, чем Господь испытает нас, ведь очень полезно приготовиться заранее, чтобы познать себя.

4. Богатый человек без детей и наследников потерял часть имения, но у него осталось достаточно для себя и для хозяйства — даже больше, чем надо. Если он потеряет покой, словно у него нет хлеба, как попросит его Господь, чтобы он оставил все и последовал за Ним? Здесь Он скажет, что страдает, ибо не сможет помогать бедным. Мне кажется, что Господу важнее наша покорность Его воле и мир душевный, чем такое милосердие. Если человек не помогает ближним, потому что Господь его не сподобил, — ну и Бог с ним; только бы он понял, что ему не достает свободы духа, и Господь ее даст, ибо он о ней попросит.

У другого человека очень много всего, просто столы ломятся, но ему предложили приобрести еще что-то. Возьмет он, если дают — ну и хорошо, только бы потом не хотел все больше и больше. Иначе при самых лучших намерениях (а они хорошие — это ведь, как я сказала, люди молитвенные и добродетельные) ему не подняться до обителей, которые близко от обители Самого Царя.

5. То же самое бывает, когда им окажут хоть небольшое пренебрежение или заденут их честь. Бог дает им благодать перенести это терпеливо, Он любит поддерживать добродетель на людях, чтобы она не пострадала, а они ведь и служили Ему, а Он, Благо наше — благ; и все-таки они беспокоятся, что их мало ценят, и это не проходит скоро. Господи, да они ли столько думали о страстях Христовых, о пользе страданий и о том, как они хотят пострадать? Они желали, чтобы все брали с них пример и дай то Бог им не свалить свою вину на других, а себе ее вменить в заслугу!

6. Вы подумаете, сестрицы, что это все некстати, и к вам не относится, тут ничего такого не бывает, у нас ведь нет ничего, мы ничего не хотим, ни о чем не печемся, и никто не оскорбляет нас. Поэтому примеры неуместны; а указывать на это нехорошо и незачем; но из них можно вывести много такого, что имеет отношение и к нам. Вы поймете, от всего ли вы отказались, ибо вам представляются случаи, хотя и другие, испытать себя и понять, победили ли вы свои страсти. Поверьте мне, дело не в том, носим ли мы монашескую рясу или нет, а в том, стараемся ли мы упражняться в добродетели и покорны ли мы во всем воле Божьей, согласна ли с ней наша жизнь и не хотим ли мы, чтобы исполнялась наша воля, а не Божья. Если мы еще не дошли до этого, будем помнить, как я уже говорила, что смирение — елей для наших ран. Если оно поистине есть, врач наш, Господь, придет, иногда — нескоро, и нас вылечит.

7. Дела покаяния у таких душ так же налажены, как и вся их жизнь. Они очень хотят послужить нашему Господу и ничего плохого в этом нет, но соблюдают большую рассудительность, чтобы не повредить своему здоровью. Не бойтесь, что они уморят себя, у них достаточно благоразумия а любви не хватает, чтобы победить рассудок. Я желала бы, чтобы она была у нас, и мы служили Богу иначе, шли вперед быстрее, а то мы никогда не дойдем до конца пути. Поскольку, на наш взгляд, мы идем и устаем (это ведь путь нелегкий), хорошо, если мы не заблудимся. Не кажется ли вам, сестрицы, что если из одной страны в другую можно пройти дней за восемь, разумно ли потратить на это целый год из-за снега, и ветра, и дождя, и плохих дорог? Не лучше ли пройти этот путь сразу, несмотря ни на что, даже на ядовитых гадов? О, сколько добрых советов могла бы я дать вам! И дай то Бог, чтобы я сама ушла дальше; мне часто кажется, что этого нет.

8. Поскольку мы идем вперед так осторожно, все тяготит нас, мы всего боимся, и не смеем продвинуться дальше, словно мы достигнем последних обителей, а идти будет кто-то иной. Это невозможно, так что, сестрицы, постараемся уж из любви к Господу, предадим Ему нашу рассудительность и наши страхи, забудем нашу врожденную немощь, которая может принести много хлопот. О плоти нашей пусть пекутся настоятели, это их дело, а наше — побыстрее идти, чтобы узреть Господа. Тут у нас мало, а то и совсем нет утешений, но забота о здоровье может прельстить нас, хотя от тревог оно лучше не станет, это уж я хорошо знаю. Еще я знаю, что дело не в том, печемся ли мы о плоти, это значит меньше всего, главное — идти с большим смирением. Надеюсь, вы поняли, что именно его недостаток мешает нам продвинуться вперед. Будем же думать, что мы прошли очень мало, и отстаем от наших сестер, а также — будем не только желать, но и добиваться, чтобы нас считали самыми недостойными из всех.

9. Тогда духовное наше состояние будет просто прекрасным; иначе же мы останемся на одном месте, страдая и горюя. Ведь мы не отверглись себя, значит — путь очень труден и тяжек, мы несем мирское бремя бед, от которого свободны достигающие других обителей. Там Господь не преминет вознаградить по правде, да и по милости, ибо Он всегда дает нам не по нашим заслугам, а гораздо больше, и утешения Его несравненно лучше, чем в мире со всеми его усладами. Не думаю, чтобы Он часто давал «услады»; Он ведь просто показывает нам, что в других обителях, дабы мы пожелали войти в них.

10. Вам может показаться, что «услады» и «утешения» — это одно и то же, и тогда зачем я их различаю? По-моему, разница есть, и очень большая, хотя я могу и ошибиться. Что я об этом думаю, я скажу вам после, в четвертой обители, которая следует за этой, ибо там мне придется говорить об усладах и радостях, которые Господь дает здесь, это будет уместнее. Вроде бы это бесполезно, но может кому-нибудь пригодиться, ибо, различая их, вы постараетесь достичь лучшего, а кроме того, это очень утешит тех, кого Бог довел дотуда, и смутит тех, кому кажется, что они всего достигли, если же они смиренны, подвигнет на благодарение Богу. При недостатке же смирения они огорчатся без всякого повода, ибо совершенство не в утешениях, а в силе любви, а воздаяние — тому, кто лучше трудится в духе правды и истины.

11. Вы спросите, стоит ли рассуждать об этих духовных усладах и объяснять, какие они, если все это правда (а так оно и есть)? Сама не знаю; спросите лучше того, кто велел мне писать, потому что я должна не спорить со старшими, а слушаться их. Одно могу сказать точно: когда у меня этого не было, и я ничего не знала по опыту, и не надеялась даже узнать в этой жизни (и была права, ибо хватит с меня узнать или предположить, что я хоть чем-то угодила Богу), так вот, когда я читала о благодатных милостях и утешениях, которые Господь посылает Своим слугам, я очень радовалась и это побуждало меня горячо прославлять Его. Если я, недостойная, так делала, как же восславят Его добрые и смиренные души! А если хоть одна восхвалит Его, это, мне кажется, сказать стоит, как и для того, чтобы мы поняли, какую радость мы теряем по нашей вине. Если эти утешения — от Бога, они несут с собою любовь и силу, а те, помогут душе легче продвигаться вперед и возрастать в подвигах и добродетелях. Не думайте, совсем немало, чтобы мы делали, что в наших силах, ибо Господь справедлив, и если мы сделали все, Он даст нам другим путем то, что отнял на этом, ибо пути Его непостижимы, но, без всякого сомнения, Он сделает именно то, что нам подобает.

12. По-моему, тем из нас, которые, по милости Божьей, находятся на этой ступени, было бы очень полезно стремиться к полному послушанию (как я уже говорила, это милость, потому что они могут подняться выше). Даже если они не монашеского звания, было бы очень хорошо, если они, как многие люди, посоветуются с кем-нибудь, чтобы не поступать ни в чем по собственной воле, ибо именно так мы обычно себе вредим, и притом искали не такого советника, который им по духу, то бишь слишком боязлив, а просили совета у тех, кто отрешился от всего мирского, ибо, зная подобных людей, лучше познаешь себя и поймешь, что казавшееся нам невозможным на самом деле возможно и даже легко. Пример ободряет и, видя, как летают другие, мы летим, подобно птенцам, которых обучают родители: они подражают им понемногу, прежде чем отважиться на большие полеты. Это очень полезно, я-то знаю. Как бы твердо ни решил человек не оскорблять Бога, будет совсем хорошо, если он избегает таких случаев. Ведь он еще близко к первой обители и может с легкостью в нее вернуться. Крепость их не стоит на твердой земле, как у тех, кто уже закален в страданиях и знает, что не надо бояться морских бурь и желать мирских наслаждений. Вполне возможно, что им не устоять под напором искушений — ведь бес, нам на беду, умеет строить козни — и, ревностно стремясь исправить чужие грехи, они вернутся назад.

13. Давайте же смотреть на свои грехи, и забудем о чужих, ибо такие осмотрительные люди всего пугаются, тогда как может случиться, что тот, кто испугал нас, способен научить самому главному. Можем мы и превзойти их поведением и манерами, и это хорошо, но не важнее всего. Незачем желать, чтобы все шли нашим путем или наставлять других в духовном делании, не зная толком, что это такое. Мы хотим облагодетельствовать других, и это от Бога, но можем наделать множество ошибок. Поэтому лучше всего придерживаться правила нашего Устава: «стараться жить в молчании и надежде»[36], а Господь Сам позаботится об этих душах. Если мы прилежно молимся о них, мы принесем им достаточно пользы по милости Божьей, да будет Он благословен во веки веков.