Волчий гребень. Часть первая

36. Сосед. Страшные цифры. Судьба Анатолия.

Я добежал, когда почти всё закончилось. Упёрся в спины мужиков – Иван Палыч, Влад и безымянный пока старшина перекрыли мне весь обзор, столпились над трупом и… полутрупом.

Нападавший, «синяк», которому снесло полголовы выстрелом в упор, был явно и окончательно мёртв. Тот, на кого напали, мужик с двустволкой, был ещё жив, но явно не надолго. Он хрипел, и с каждым хрипом пузырилась кровь из перекушенной гортани.

– Он скоро отойдёт. Помогать бесполезно, будь тут хоть вся палата интенсивной терапии, – это Палыч, лесник, изображает Вангу. – Эх, Толя, Анатолий… Прости, отчества твого не знаю… Не уберегся. И мы не уберегли.

Без паузы, без поворота головы, но уже явно к нам обращаясь:

– А вы близко не подходите. Пять минут, семь от силы – и он обратится. Станет такой же синий. И на людей бросаться будет так же. Ни страха, ни боли не чувствуя. Тут уж один способ проверенный – пуля в голову. Ничего другое «синих» не берёт. Уже знаем. Сутки… Сутки боремся с заразой.

– Сколько? – коротко спросил я.

– Много, Витя, много. Люди целыми семьями обращались. Точно не скажу, но только на нашем участке полсотни. Это кого нашли и упокоили. А сколько не нашли ещё? А участков сколько?

– И сколько?

– Тридцать участков в городе Златоусте. Так мы вчера поделили, на квадраты, на районы. На дачные кооперативы. Мы – это милиция, МСЧ и самооборона, вроде меня.

– Полторы тысячи…

– Это без военных, Витя. Военные блок-постами на трассе стоят. Это их стрельбу вы ночью слыхали. Мы-то так густо не стреляем, мы-то одиночными. А сколько у вояк на счету – я тебе не могу сказать, они мне не отчитываются.

– А кроме Златоуста? Что вообще слышно?

– Да везде то же самое. В Челябинске, понятное дело, больше. В Миассе меньше. Если тебе цифры так интересны – могу только сказать свой примерный подсчет: минимум один процент населения. Минимум! Но скорее – всё куда серьёзней… Стой! Началось. Отходи!

И правда, «полутруп» незадачливого Анатолия начал оживать. Кровь уже не хлестала из перекушенного горла. И ружьё было отброшено за ненадобностью. Тому, кем становился сейчас бывший Толя, уже не нужно было оружие. Он и без него был смертельно опасен.

«Труп» дёрнулся раз, и другой, и ещё. Согнулся в поясе, подтянул ноги, начал подниматься. Дыхания не слышалось, только скрип суставов – немолод был мужик.

Странно запрокинулась голова – не как бывает у живых. Закатившиеся глаза шарили по сторонам, останавливались на нас. Ни проблеска разума, ни капли человеческого в них уже не было. Только адская целеустремленность. Мертвяк наводился на нас, живых, как наводится боеголовка ракеты. Механически и неотвратимо.

– Ну, хорош. Показал я вам то, что вам надлежало увидеть. Теперь шабаш. Прости, Толя. И прощай.

Палыч вскинул карабин – что уж тут целиться, с двух-трёх метров? – и снова прозвучал сухой выстрел. Вылетела вверх гильза 7,62 на 39. «Труп» стал окончательным трупом – повалился на пол с дыркой в переносице.

– Айда на улицу, туристы. На воздухе поговорим.