Вор: Пришествие Трикстера

Глава 1. Поместье Лорда Баффорда

Самый многообещающий послушник покинул нас, не из-за малого безрассудства — страстей, но из-за большего безрассудства — гнева. Сердце его омрачено, баланс его потерян, но способности остались непревзойдёнными. Именно тогда мы поняли, что должны наблюдать за ним особенно внимательно.

Анналы Хранителей.

1

Август, 1224 год.

Солнце только начинало подниматься из-за крыш домов, и я бы продолжал спать, если бы что-то не разбудило меня в тот день. Я спустился по узкой лестнице, снял с гвоздя дубинку — она показалась мне тяжелее обычного. Через щели в стенах проникал тусклый свет. Я глянул под дверь и заметил клочок бумаги. «Что за чертовщина?», — подумал я и нагнулся, чтобы рассмотреть этот предмет поближе. Это было ни что иное, как письмо. «Но от кого?». Те, с кем меня связывала тогда судьба, и писать-то не умели. Еще больше я напрягся, когда поднял этот клочок бумаги. Нет, это был не простой пергамент — настоящая бумага.

«Не к добру… может, это Катти?».

Нет, он вряд ли прислал бы письмо. Не настолько глуп.

Медленным шагом я приблизился к дырке, что я называл окном. Света не хватало, но уже тогда я мог различить, что было написано в письме. Точнее то, чего не было написано в письме. Ни имени, ни подписи, ни адреса. В замешательстве я глянул в щель, пробежался глазами по пустой улице, начал размышлять над такой утренней неожиданностью.

Обычно такой бумагой пользовались только «наисветлейшие люди» — Молоты, Графы и Бароны, прочие «уважаемые господа». Молоты вычислили меня? — возникла первая тревожная мысль. «Херня», — сразу же родилась встречная мысль, — «Они бы прислали скорее горстку людей с мечами, чем дорогое письмо».

Таким образом, вариант оставался только один.

И я с жадностью вскрыл упаковку.

…

Гаррэт,

Уверен, что ты еще помнишь хоть крупицу своей прошлой жизни. Ты, как я полагаю, уже догадываешься, кто тебе пишет. И я был бы глупцом, если бы продолжил напоминать тебе о твоем предназначении. Баланс нарушен, Гаррет. Я пишу тебе, чтобы предупредить тебя, скоро все изменится. Совет уже начал работу по предотвращению будущего кризиса. Грядет настоящая буря! Я не могу тебе сказать, чего стоит опасаться, но опасайся самого себя. Мы расшифровали часть пророчества, прочитай его внимательно. «Растения, живая природа рвётся на волю, погоняемая темными нечеловеческими силами». Ты понимаешь, что это значит?

Помни слова наши, что мы изрекли, когда ты покинул нас. Мы встретимся, когда выпадет первый снег. Гаррэт, я буду ждать тебя около колокола святого Делвина. Я верю, что ты послушает свое сердце, иначе быть не может.

Артемус.

…

Хранители. Снова пытались наставить меня на путь истинный. «Их вселенские дела меня не касаются», — думал я. Не знаю, почему Артемус вспомнил обо мне только спустя год. Я ожидал, что письмо придет уже через месяц. «Может, их информаторы следят за мной?», — спросил я себя и сразу же ответил, расправляя письмо рукой, — «Нет, даже Хранители не всесильны, найти одного оборванца среди тысячи таких же… нет, не возможно».

Но что касательно письма?

«Растения, которые рвутся наружу? Темные нечеловеческие силы»… Я не имел ни малейшего понятия, что это должно было значить. «Почему они все еще пишут мне? Ты теперь свободен, Гаррэт, говорили они. Волен самостоятельно влачить существование. Ну да, в самом деле. В этом мире все мы свободны».

«Что ж», решил я, «встречусь с Артемусом с первым снегом, так и быть». Ради интереса. Никакого сотрудничества я не предполагал тогда. «А сейчас меня ждут дела», — подумал я, — «надо собрать снаряжение».

2

Мы решили, что для нас обоих будет лучше встретиться в «Бегущем быке».

Внутри было неимоверно душно. Пахло луком, во всех его лучших проявлениях. За хорошо сколоченными столами сидели, кто попало: моряки, проститутки, рабочие. Мы условились занять приватную комнату вдали от всеобщего ока — идея моего скупщика.

Я прошел мимо седого, который бурчал что-то себе под нос, прислонившись спиной к стене. Наверняка, уже не один час. Владелиц, только завидев меня, гаденько ухмыльнулся. Думал, мне здесь не место. Но он ошибался. К сожалению, или, к счастью…

Дверь хлопнула, и я, наконец-то, смог побыть в тишине. Как назло, в зале кто-то заверещал, а после раздалась волна пьяного смеха. Катти даже не обратил внимания на меня. Во-первых, он знал, что это я, во-вторых, он пил пиво. А когда он пьет пиво, никто не имеет право его беспокоить. Кроме меня, конечно.

Я скинул плащ на пол и занял место напротив. Тишина. Я слышал только его удовлетворительное чмоканье. Катти отставил в сторону стакан и начал с самым непринужденным видом.

— Ну что, дружище? Друган, приятель… содейник?

Я промолчал.

— Ладно, к черту. Времени мало, но я тут узнал, что Подветренная Гильдия собирается обчистить некий особняк. Человек, который в нем живет и о котором я тебе говорил ранее, наконец, покинул город, — после этих слов, мне казалось, он сам обрадовался.

— Тот тип, Баффорд?

— Барон Баффорд, имей уважение! Да, он.

— Что надо сделать?

— Тебе… нужно попасть в поместье, и… «позаимствовать» его драгоценный скипетр. Все просто. Я верю, ты справишься.

— Справлюсь.

— Я дам тебе карту сего поместья, это самое малое, чем я могу помочь тебе.

— Уже неплохо, — усмехнулся я.

Катти расстелил на столе карту.

— Вот здесь вход — его охраняют, понял?

— Понял.

— В особняке три этажа, снаружи на третий ты забраться не сможешь — придется проникать через низ. Как, спросишь ты? Через колодец! Как маленький котенок… Понял?

— Не понял.

— Ожидаемо. О чем это я? Ах да… колодец. Колодец ведет в канализацию. Там всегда есть… вода. Так что ножки ты не поломаешь. А теперь слушай, — Катти отхлебнул немного пива, — я не знаю, куда тебя вынесет, но должно быть, в погреб, подвал, куда-то туда. Сырое и весьма приятное место, если хочешь выпить… ах.

— А скипетр, где может быть он?

— Ну и вопрос, вор. Подумай сам.

Мне, как всегда, хотелось промолчать, но тогда бы наш разговор завершился, а мне нужны были детали.

— Баффорд, как и большинство ему подобных типов, скорей всего, держит свои сокровища наверху, здесь, — я ткнул пальцем в карту. Катти кивнул, — Поближе к сердцу и подальше от прислуги.

— Браво. Теперь обговорим некие… условия, — он суеверно сплюнул, — Мы с тобой уже говорили, но я вынужден напомнить — соблюдай правила, если хочешь работать на меня. Ты их знаешь, но я повторю. Первое: не убий никого, я знаю, ты на такое вряд ли способен. Второе: не рискуй, украдешь больше, если выйдешь живым. Третье: если поймают, ты работал на человека по имени Тикатий. И последнее, четвертое: сначала главное, потом второстепенное. Понял?

— Понял.

— Ты точно сможешь выполнить задание?

До этого сферой моих интересов были лишь кошельки. А если быть точнее, кошельки «с камнями». Катти не вмешивался в мою жизнь, потому не знал, что у меня были проблемы. Человек, который мне любезно предоставил жилье, умер. Умер, и теперь его брат, коллега, хрен знает кто, хочет меня выселить. Выкинуть на улицу. Если бы я не заплатил ему, он непременно обратился бы к Страже или к Молотам. Угроза моему ремеслу и голове в равной степени. Это задание было и делом денежным, и делом репутации. Выживанием — в самом прямом значении этого слова.

— Да, смогу, Катти.

— Тогда, завтра в три часа ночи, удачи, Га… вор, — Катти сложил карту и сунул ее мне в руки.

Теперь можно было покидать сие славное заведение. Нужно было обдумать множество деталей. Я же не хотел облажаться, верно?

На выходе меня зацепила толпа, которая с упоением слушала чей-то рассказ. Растолкав самых слабых, я увидел рыжего мужчину, называющего «dungeon» как «doewngeon», а «rocks» как «rahcks».

— … Великий Буррик, значицца. Умы говорят, что в «doewngeon (dungeon)» водяцца буррики, это-то правда — ужасные твари. Находят тебя, открывают свой вонючий «mowt (mouth)». Облако обволакивает тебя, что печень сосиски… Ам, м-м-м. Только дедка мой говаривал, что не одни они якщаюцца, а, мол, «to’eva (together)»… Вместе, значицца. Да так, что предводитель у них есть. «Werrrei (very)» важная особа, особливо желтого цвета, как золотая корона. Он-то и откладывает «eis (eggs)».

— Лёд? Ты нас не дури!

Толпа зашлась хохотам, а рыжий и глазом не повел, сжал зубы и продолжил.

— … Смейтесь, не с этих земель, уж простите. Моряк моряком, а сито ниткой. Так вот… эти «eis» целебной силой обладают, заколдованы, значицца. А сам этот Великий Буррик…

— Корону что ли носит?

— Да, ДА! — рыжий указал пальцем на крикуна, — корону, да не простую, а «wra’te (wreath)», как на свадьбу.

— Небось, сам Ранирасс женился, у него ж эта… как раз такой на ковры гадит…

— Глупости, нет у него никакого!

— А ну утихли!

Чернь начала пихаться, а рыжий аккуратно обошел столб и вынырнул за дверь. Толпа орала, стол опрокинулся. Пиво разлилось по полу. Хозяин таверны уже бежал с метлой. «А ну, утихли! Утихли!». Было самое время и мне самому смыться. Обернувшись, я заметил заинтересованное лицо Катти, выглядывающее из-за ширмы.

Видно, пиво кончилось.

3

Последний конвой скрылся за поворотом. Свет от тысячи факелов погас, его просто унесло подальше от меня. Украдкой я глянул за угол — все было чисто, проход был открыт. Я юркнул в щель между домами. Там, стараясь не наступить в говно и грязь, я завернул в еще более узкий проулок. Вот и дверь показалась. Я огляделся — никто меня не видел. Я сделал три размеренных удара по двери — это называется стук. Потом — тишина. Она всегда настает, когда кто-то стучит в дверь дома, в котором никого нет. Но та особа, к которой я пришел была всегда на месте. Именно поэтому я не услышал, как хозяйка поднялась с самодельного стула, подошла к двери, как оттянула серию замков и как отворила дверь. Но я видел ее зеленые глаза, выглядывающие из-за проема. Сначала в них чувствовалось волнение, удивление, но, когда я сделал шаг вперед, ее глаза сузились. Узнала.

— Входи, у меня для тебя особый товар.

Внутри было душно, но душно по-домашнему. Так всегда бывает, когда арендуешь чей-то подвал. Арендуешь? Поговаривают, что Зеленоглазой помог один убийца. Он был страстно в нее влюблен и все такое. А когда узнал, что красавице потребно было место для лавки… Избавил ее от обязательств платить кому-то. Жильцов дома больше никто не видел.

— Как жизнь, подруга?

— Ты, кажется, за товаром пришел, — ее холодный и рассудительный голос остужал душу.

— Да, ты права.

— Отправляешься на задание? Давно ты нигде не был…

— Были свои причины.

— Катти был очень доволен тем, как ты понял его «доставать сумки с камнями». Обнес рудокопов, которые только что вернулись из шахты. Аморальности нет границы.

— Я пришел не о морали говорить.

— Ах, конечно, конечно, — Зеленоглазая скрылась за прилавком, — тогда будем вести дела по-деловому. Что вам угодно, сэр?

— Мне, пожалуйста, две охапки обычных стрел, семь водяных, полдесятка моховых и еще множество простых наконечников всех видов и длин.

— У меня есть идея получше, — Зеленоглазая, не спуская с меня свои изумрудные глаза, скрытые под густыми рыжими волосами, достала из-под прилавка странную коробочку.

— Что это?

— Это бомба.

— Что? Что еще за «бомба»?

— Новейшая разработка Молотов. Человек, который предоставил мне этот предмет, сказал, что Молоты откуда-то взяли магический серый порошок. Их им поставляют Маги, которые сами берут его из Византии.

— Уроки географии… Зачем мне это? И во сколько мне это обойдется? — я и вправду не понимал, к чем был весь этот цирк.

— Это мой подарок.

Зеленоглазая открыла короб, и показался круглый на вид предмет.

— Молоты собираются использовать это, чтобы «слепить Божественным светом глаза нечестивых». Надеюсь, ты понял, о чем я?

Это был не вопрос, поэтому я смолчал. Все мое внимание было сосредоточено на этом шаре.

— Катти переоценивает тебя. Возьми, на. Это, может быть, спасет тебе жизнь.

Глупо отказываться от подарка, да, к тому же, от подарка красивой женщины.

— Спасибо.

— Не надо благодарности, ты же пришел за товаром. Сколько, говоришь, тебе нужно стрел? Десяток?

Позднее Зеленоглазая объяснила, как пользоваться этой штуковиной. Вес у шара был приличный, если бы я положил его в нагрудный карман, тот бы точно оторвался. Однако, функционал был прост: хватаешься за ручку, вдавливаешь вторую и кидаешь. Перед этим, «предварительно закрыв лицо плащом».

Мы провели еще некоторое время вместе, рассматривая ассортимент. Кто знал, может быть, я и вправду не вернулся бы живым…

Это была шутка.

4

Какого-то там августа Лорд Баффорд уехал из города, и Капитан охраны, по слухам, отправился вместе с ним в качестве телохранителя. Это было подходящее время для небольшого ограбления. Передние ворота поместья этого Лорда охранялись, а главная улица слишком хорошо просматривалась. Но Катти сказал мне, что был путь получше, в обход, в стороне от оживлённых улиц. Один, может, два стражника, и, наверняка, никаких свидетелей, которые могли бы усложнить дело. Штуковина, которую хотел Катти — скипетр. Серебро, камушки, обычная мишура. Он должен был неплохо стоить. Хотя о цене я забыл его спросить. Ну и дурак!

Не было смысла ждать, потому я сразу же выдвинулся.

Пара масляных факелов освещала улицу. Из-за высоких каменных ворот слышались разговоры. Стражники, в темно-зеленых накидках и в истертых шлемах на головах вели разговор с начальником стражи. Обычный треп о насущных делах, предстоящих попойках и так далее. Пока они отвлеченно беседовали, я прошел мимо. На следующую улицу.

Катти сказал, что попасть в Поместье можно было через новую канализацию. Молоты не любили нечистоты, а Боронам некуда было вкладывать свои деньги. Видимо, кто-то из строителей оказался либо глупым, либо падким на деньги, либо слишком чувствительным. Катти умел выбивать из людей информацию. Не сам, конечно.

Попасть в канализацию можно было через ближайший колодец, как и было оговорено.

Излишне выступающая крыша кидала на меня длинную тень. Шаг за шагом я продвигался вглубь Нового района. Его построили не так давно, но чума и туда добралась. «Что бы из себя не строили люди, смерть забирает каждого». Я же, как Ангел Спасения, о котором так любят рассказывать Хаммериты, приходил забрать оставшиеся вещи. Если мне за них заплатили.

Баффорд. Баффорд — был достойной целью, если иметь в виду только те изощрённые методы, которыми он и ему подобные оставалась наплаву. Темный бизнес — это вам не дюжина крестьян да сто футов земли. Совсем другие деньги.

Я различил твердые удары сапог о булыжник. «Горожане в такое время не ходят», — рассудил я. Значит, было самое время прятаться. Мне не хотелось применять силу. Силу вообще всегда надо беречь. Потому я притаился у ближайшего поворота и стал ждать. До сих пор ненавижу такие моменты.

«Этот человек даже не знает, что своим существованием мешает мне».

Мог ли я пройти мимо него? Человек в «рабочем костюме», в капюшоне и с мешком на плече. Ночью. Нет, я был не настолько самонадеянным. Левая рука аккуратно вытянула металлическую дубинку. Чужие шаги стали глубже и тяжелее. Эхо усиливалось, звуки стали похожи на удары молота по наковальне. Показалась фигура, высвеченная удаленным факелом. Лица не было видно. «Не хочу смотреть, как оно искажается от удара».

Деревянные балки около дверей были не самым лучшим укрытием. И тем не менее, я медленно завел дубинку, и затаил дыхание. Вот, фигура прошла мимо, дунув на меня свежим воздухом от плаща. Я сжал кулак. Прыгнул фигуре за спину. Тупой удар по голове. Всхлипывание. И вновь тишина. Человек уже лежал на брусчатке, вряд ли осознавая, что произошло. Я огляделся по сторонам. Только закрытые на ставни и крысы. Я не стал с ним долго возиться, прислонил к двери и достаточно. Пошел дальше. Это была улица, свои законы, свои опасности.

Площадь Скорби. Да, это была та самая площадь, в конце которой находился колодец. Дома, как выбитые зубы окружали ее. Посредине стоял электрический фонарь. Последняя разработка Хаммеритов. Слева в ряд были сложены ящики. Прямо за ними улицу патрулировал стражник, с досадой поглядывая на своего напарника. Напарник же «охранял» этот самый колодец. Его пьяная морда говорила лишь об одном — «Кто я? И что я здесь делаю?».

— Сморри, сечас десятник придет, в яме отлеживаться будешь!

— Да намана! Он жа… сказал, што… што… эх, што котнрольный день не седня.

— Ага, ему за што жаловане платят, дубина! Вставай!

— Присядь, присядь, выпей, брате!?

— Вставай, ты, свинья, твой угол там.

— Бе…

Патрульный зло повернулся спиной, шепча ругательства. В руках он уже крутил одноручный меч. Им он резал невидимые головы. Вдруг поднялся ветер, и пьянчуга замотал головой. Попытался встать. Его руки двигались крайне медленно, ноги заплетались, голова словно повисла на шее. Он грохнулся на осколки и заверещал, как пес. Я сразу понял, что достаточно просто обойти его и прыгнуть в колодец. «Он мне не препятствие. Уж не знаю, куда направился второй, наверное, за кнутом. Или пряником…, в конце концов».

Колодец был сделан добротно. Светлый камень, сверху были плотно пригнаны деревянные брусья и катушка. Я вытянул голову. Внизу виднелась вода, свет. Не приходилось мне еще прыгать в колодцы, и оставалось только довериться моему скупщику, сам бы я никогда туда не прыгнул.

Я поправил черный плащ. Сел на край. Стражник барахтался по земле и тянул свои руки к столбу. Его темно-зеленое одеяние еще больше потемнело от грязи. Он мотал головой, пытаясь прийти в себя. Плюхнулся, дурень. Я вздохнул и прыгнул вниз.

5

Хорошенько помню, как вонючая вода хлынула мне в лицо. Однако, ее вонь — это было не первым, что я почувствовал. Обжигающая щеки и лоб боль — это уже совсем другое. Я всплыл на поверхность, благо, в трубе было достаточно глубоко. Не будь здесь воды, я бы переломал себе ноги. Сюда люди заходят нечасто, так что, скорее нашли бы не меня, а мои останки.

Плывя по каналу, я видел, как тени расходились под решетками. Нос быстро забился кислым, вызывающем рвотные позывы запахом. Если бы я знал, куда меня отправляет Катти, я бы просто перелез через всю эту чертову граду. Но мой скупщик настаивал и клялся, что это самый оптимальный маршрут. Мол, надо мне найти люк под номером двадцать один. Я прикрыл нос краем плаща, ибо дышать там было невозможно, и молча повторял про себя: двадцать один, двадцать один, двадцать один…

Блуждания привели меня к тупику. Я уже собирался поворачивать обратно, как заметил отметины на стене. Они были выдолблены на глиняной табличке. Сверху как раз находился люк. Выплыв в сторону, я разжег факел огнивом, целую бесконечность наблюдал лишь за редкими искрами, но «терпеть» в моей профессии — это норма. Мне жутко хотелось побыстрее покинуть то место, но какая-то чуйка говорила мне: «Потом пожалеешь, Гаррэт, ох уж пожалеешь, дружище!». Поэтому, когда карта была записана, у меня стало два ориентира: карта канализации и карта поместья нашего любимого Лорда.

Двадцать первый люк открыл мне путь во тьму. Ощупывая пространство, я наткнулся на что-то, что позднее опознал, как деревянные дочки. Я непременно оказался в подвале. Промокшая одежда прилипала к телу, ручьи в унисон стекали с плеч. Своими бедрами я постоянно утыкался во что-то, один раз я даже долбанулся головой. Это было обычным делом, поэтому я мало обращал на это внимания, ибо…

Вдалеке я услышал эхо. Говорили двое.

— Лучше бы нам поручили охранять внешнюю стену. Не нравиться мне вся эта сырость, духота и…

— Мы здесь нужнее…

— Лорд зря беспокоится, что сюда кто-то проникнет.

— Правильно, если кто и надумает, его остановят ребята с внешней стороны.

— И все же, мне здесь не нравится, там-то хотя бы можно воздухом подышать.

— Воздухом…

После эхо голосов стихло, зато послышались удаляющиеся шаги подкованных сапогов. Вдалеке показался свет.

В каменных казематах дремали слуги. Их Лорд даже не поскупился покрыть сырой пол коврами, чтобы пяткам было не так прохладно по утрам. Либо он просто не хотел слышать лишние звуки, исходившие из подвала. В любом случае, мне это играло на руку.

Через деревянную дверь проникал один единственный луч, на полу тенью вырисовывалась замочная скважина. Пока ж-то все было предельно просто, идешь вперед и избегаешь передряг. Но это навело меня на некоторые мысли…

Говорят, тот день выдался слишком жарким. Небо больше напоминало гладкое озеро. Светлое и прозрачное. Майар в очередной раз запирал за собой дверь в комнате для медитации. Утром он впервые проспал сбор, говорил: «Я почувствовал чье-то присутствие, словно матерь ласкала меня». Вернулся агент из города, и они беседовали весь день. Выйдя, Майар, сразу направился к Первому Хранителю. С тех пор, Третий Хранитель бегал то туда, то сюда, и вот, наконец, в очередной раз заперся в маленькой душной коморке.

Я передвинул Королеву на шахматной доске. Артемус даже не повел взглядом, он вообще обычно не смотрит на вещи, которые его не касаются. И все же, ничего из его памяти не исчезает. Белая Ладья съела мою пешку. Я взглянул на него. Это был абсолютно бесполезный ход. Я передвинул своего Ферзя и белая Ладья отправилась в мир иной. «У тебя остались только пешки» — сказал я. «Да?» — ответил он. И вмиг в углу поля пешка стала Ферзем. Я не мог ничего поделать. Когда я передвинул Коня, Ферзь ушел на клетку назад. Когда Слон ходил по белым, Ферзь вставал на черные. Мои пешки шли только вперед. Но Артемус не заметил, что у меня осталась еще одна Ладья, и на следующий ход с белым Ферзем было покончено. «Проблема решена» — не успел подумать я, как Хранитель произнес: «Шах». Моего Короля с двух сторон окружили пешки. Я съел одну. «И мат» — его рука пододвинула еще одного Ферзя, который ушел от моего взора.

«Чертовы пешки» — слетело с моих губ.

«Пешки правят игрой».

Солнце начало заходить. Дунуло вечерней прохладой. Майар с довольным лицом вышел из каморки и больше туда не заходил.

Я медленно повернул ручку, дверь держалась как влитая. Как кстати… Я уже долгое время не практиковался, поэтому достал две отмычки и стал ковыряться в замке. Замок был прост как яблоко, но в темноте это яблоко превратилось в лужу первосортного сидра. Дверь отворилась, и я услышал отдаленный гул, и пронзительный голос где-то совсем рядом. Очень рядом.

“Как в таве-ерну ты прибудешь,

Сразу о семье забу-удешь,

Голову твою закру-ужит,

Привкус вин из НАШИХ, кхе, кружек,

«Что случается под вечер,

Когда каждый здесь беспечен?»

Спросишь ты меня за пивом,

Бровью поведя игриво-охо-хо”.

«Еще один» — подумал я. «Сейчас он узнает «что случается под вечер». Даже не вспомнит, что произошло. И точно не вспомнит, чтО «голову его закружит». А закружит его голову моя дубинка». По пальцам пробежал холодок. Тогда я еще ненавидел это делать. Сейчас — уже привык.

6

В массивную дверь постучали.

— Входите! — раздался глухой голос за дверью.

Между дверью и проходом показалось довольное лицо. На голове у гостя торчал дурацкий венок из одуванчиков, его пояс украшали кожаные полоски, да и волосы всегда были спутаны. Черные, как, мать их, водоросли! Он без стеснения вошел в комнату и встал, как по команде напротив стола.

— Ну, — произнес Лорд Баффорд, опустив меч после грозного удара, — говори.

— Ваше Милордство Баффорд, поболтал я с Джинни, как и просили Вы. В Дрекбоун, да, пришли туда молотоголовые, и крались, и шарили, и уволокли многих на безвестную судьбу среди камня холодного в казематах своих с коваными цепями. Ночью прошедшей закогтили они доверенного вашего Тарквиса, да двух гостей, имена им, ха, ммм… Лизалль и Райен, прихватили их на пороге — и уж не первый раз такое, плакался мне Джинни. Вот!

— Что? Ах да, Джинни, — Лорд Баффорд закрутил меч мельницей, полностью поглощенный своим занятием — Я же приказал ему, выставить людей по периметру. Вот в таком радиусе, — меч описал поворот и остановился, готовый разить.

— Все верно, милорд, токмо молотоголовые-то не дурни. Через кроличью нору пробралися. Один там, другой тут. А люди те так и остались пнями стоять.

— Чертовщина какая! — Лорд отступил на шаг, выставив меч поперек, его гарда как раз была направлена на глуповатое лицо гостя.

— Ясно дело, что народ немногим числом ходит нынче в Дрекбоун. Конечно, нет в том ничьей вины, с одной стороны, но внушил я ему твёрдое понимание, и кровь и тьму и силы небесные, так что из кожи вон он вылезет, чтобы отворотить от себя Молотов, не извольте бояться об этом.

Лорд сделал выпад, затем финт и остановился около гостя, — Я и не боюсь, — он опустил меч, тот лязгнул по каменному полу, — А что насчет этой Виктории?

— Насчёт Вашей Виктории — ничего пока нету. Точно по воздуху ступает она, иначе нашёл бы я грязь с подошв её.

— Нашел бы, — Лорд положил меч на стол и снял перчатки, — Только ты, Доминик, можешь найти ее грязь, другие видят в ней лишь цветочки.

Доминик поправил свой венок, ухмыльнулся и удалился.

7

«Когда каждый здесь беспечен» — возникло у меня в голове, когда я прошел чуть дальше по ковру. За колоннами стояли столы с угощениями, они терялись под бесконечными сводами, витражами и гобеленами. Все в одинаковой форме расхаживали стражники, старожилы того поместья. Охранники бесконечных сокровищ Лордов. Или просто уличный сброд с красными накидками.

В общей суматохе, среди сосудов с вином, моя черная фигура не привлекла ничьего внимания. Солнце зашло давным-давно, и эти люди были давным-давно пьяны. Я поднялся по первой попавшейся лестнице наверх, так сказать, надо же с чего-то начинать.

Вот я и оказался в поместье. Выглядело все несколько иначе, чем я себе представлял. Здесь не было золотых перил, ступени не пестрили мрамором, а люстры, украшенные драгоценными камнями не отражали алчный свет. Однако продвигаясь по длинному нефу, который тянулся на многие футы, постоянно петлял, но не выводил меня до конечной двери, я заметил то, что мне не понравилось. Золото можно срезать, камни отодрать ножом, благо я таскаю его всегда с собой. Но вот картины, шикарные полотна, за которые готовы были бы отдать тысячи золотых, в сумку не положишь. Баффорд знает, во что вкладывать свои богатства, чтобы их не стырили такие люди, как я.

Чем дальше я шел, тем больше понимал, что за человеком был Баффорд. Ковры и картины, картины и гобелены, ковры и статуи. Да уж, ему нравилось жить в красивом мире! В темноте показалась лестница на второй этаж. Я раскрыл промокшую карту, которая таяла буквально на глазах, и лунный свет кое-как позволил мне разглядеть, что там выведено корявой рукой Катти. Я шел в верном направлении, если вообще знал направление.

Через стены и окна я различал, как поют кузнечики, это была самая настоящая ночь. А меня как бабочку занесло в это место, на второй этаж.

На этот раз ковер оказался алым, ничто другое так не бросается в глаза в ночной пелене. Солнце на ковре окрасилось в голубые тона, и было похоже больше на луну, что отличало так это стадии: от восхода до заката. Луна либо есть, либо ее нет. Скитания по чужому жилищу — вещь весьма однообразная и медитативная. Остановлюсь лишь на том, что вскоре я попал к кабинету Баффорда — это была крайняя комната, с двумя позолоченными факелами, висящими по обе стороны от двери. Ее нечеловеческий размер наводил на некоторые мысли. Баффорд либо великан или самовлюбленный идиот!

Я с предвкушением дернул ручку. Первый замок, судя по звуку, был открыт, но дверь почему-то не поддалась. Мой взгляд опустился ниже, и я заметил еще одну дверную скважину. Очень необычной формы. «Где-то я такое уже видел…» — пришло мне в голову.

«Ладно, планы меняются. Я сюда еще вернусь».

Ключ. Ключ, что б его! Без ключа никуда.

8

У меня не было ни единой идеи, где Баффорд мог прятать ключ от кабинета и тем более, где мог находиться сам скипетр. Я надеялся, что он хранит его в кабинете, а ключ от кабинета мирно лежит на каком-то комоде. Вопрос только: на каком?

Библиотека. Господа всегда что-то коллекционируют. Кто-то собирает со всего света различных уродов с кривыми рожами, кто-то целыми днями полирует свои мечи, а лорд Баффорд держал коллекцию книг. Помимо картин и прочих изобразительных штучек. «Песнь о Роланде», «Роман о Тристане», «Роман о Лисе». Все это пылилось на старых дубовых досках. Мне удалось стащить какую-то старинную на вид книжонку. Как оказалось позднее, когда я пришел к своему приятелю, это было ранее издание «Книги Догм Молота» неизвестного автора. Святейшая писанина Молотов. Полистав книгу тогда, я заметил отметины на первых страницах, кто-то пером отмечал слова. Лорд не придал значения ценности этой книги. Дальше пары страниц, конечно, он не дошел. В последствие это увеличило стоимость.

У выхода я ногой задел вазу. Чертовка упала на камень и разбилась. Что-то рыжее встрепенулось в углу. Я выхватил кинжал. Еще одна неожиданность. Между моих ног пронеслась рыжая кошка, шипя и царапая паркет. Больше никого не оказалось, но я решил ретироваться. Перед этим в осколках я увидел свое отражение. Прикрытое капюшоном лицо. Глаза остались во тьме.

Уборная. Для члена общества Молотов, к коим Баффорд себя относил, он неплохо следил за собой. По центру небольшой комнатки стояла глиняная емкость, для тела? Не знаю, как это называется, может быть, купальня? Пахло сыростью, но не гнильцой. Уже радует. Из стены справа торчал металлический краник. Краник-то был золотым. Что богач не сделает, чтобы каждая мелочь в доме приносила радость и гордость. Мне она точно принесла радость.

После хождений по пустым комнатам я дошел наконец до Тронного зала. На самом деле на карте не было обозначено, что это было за пространство. В любом случае деваться было некуда, и я ступил на ковер. Этот был богаче украшен, и вел вглубь залы. На ковер падал неправильный свет от витражей. В тенях по углам стояли истертые скамьи, некоторые покрывали грубые ткани. Казалось, что все там дремало, брошенное и забытое. Впереди я увидел фигуру. Мой шаг замедлился. Красноватый свет, вперемешку с чем-то фиолетовым окрасил фигуру. Она потеряли самые малейшие намеки на цвет. Стала серой, но не тусклой. Одним словом, загадочной. Статуя. По середине залы, окруженная клумбами всей своей тяжестью стояла статуя. Человек воздевал руки к потолку, на лице отразилось горе. Вдруг вдалеке заиграла арфа. Тонкий, мелодичный звук, но он тотчас угас. «Возможно, слишком сильно утомился, шляясь по этим лабиринтам», — подумал я.

Статуя осталась позади, и мне очень не нравилось чувство, которое я испытывал, подходя к колоннам к самому тронному залу. Я чувствовал ее взгляд, ее присутствие у себя за спиной, мать ее.

— Эй, я тебя видел! — завопил грубый мужской голос. Слева человек вскочил со скамьи.

Я отскочил за одну из колон, и слышал сначала громкие шаги по плитке, отдающиеся эхом, словно капли воды. Шарканье по ковру. Человек остановился. А я обливался потом и думал, что делать дальше.

— Где ты? — (пауза), — Джонсон?

Я различил черты его лица, грубого и небритого лица. Он неуверенно шагал в мою сторону, постоянно оглядываясь. Судорожно я сунул руку в сумку, шарил там в поисках чего-то и неожиданно нашел.

«Пришло время играть по крупному».

Опять удары капель о плитку. Он был близко. Не хотелось применять такие методы, но он мог запросто повязать меня или позвать стражу. Он один из них. С надеждой я достал шар, который мне дала Зеленоглазая. Он зацепился за лямку и я потянул. Рычажок вжался и я понял, что натворил.

«СХВАТИТЬ, ВЖАТЬ, БРОСИТЬ».

Бросить куда? В него?

На полу вырисовалась красная тень. Я кинул в нее.

Незадолго до взрыва, я успел прикрыть лицо плащом, как мне и было сказано. В секунду раздался хлопок, не такой сильный, чтобы выбивать окна, но все мои внутренности точно были разбиты. Как та ваза. И звук соответствующий. Я вышел из-за колонны, на ходу вытягивая из-за пазухи дубинку. Человек в робе, по виду священник упал на колени. Он энергично тер руками глаза, губы его тряслись и он скулил. Неуверенно я подскочил к нему и почувствовал запах ладана, который исходил от него. Он вытянул руки, в тот самый момент, когда мой блэк-джек опустился ему на щеку. В тот момент он был точь в точь как статуя, только статуя не истекала кровью.

«Что я натворил…».

«Брось, рано или поздно это должно было случиться».

«Ключ, надо найти ключ!».

«Не убий, но укради».

Когда звон в ушах прекратился, и зрение, затуманенное нерешимостью, вернулось ко мне, я осмотрелся. В прорехах между витражами висели гербы рода Баффордов: золотое колесо, насаженное на меч. Рядом развевались ленточки городской стражи: черный и зеленый. Конечно же, никакое важное помещение не обходится без гаеленов любителей тяжелого оружия. Полотно со скрещенными молотами было сделано руками Молотов.

Любой, кто входит в тронный зал первое, что видит — это сам трон. Истина, писанная еще до начала времен. Этот кусок гранита по своему определению был создан, чтобы на него смотрели. Он привлек и мое внимание.

Я почувствовал холод от прикосновения к его жестким краям. Хорошая была вещь, на надгробия за него отдали бы хорошие деньги. Только жаль было, что ни я, ни кто бы то ни было другой не смог бы оторвать это седло от зада Баффорда. Слишком уж оно было тяжелое от… Моя рука остановилась на закругленном краю подлокотника. Даже при лунном свете я смог разглядеть, что на нем виднелась некая выпуклость. «Что ж, брак никто не отменял».

Недолго думая, я усадил себя на трон, опасливо поглядывая за спину статуи на вход. Колонны, синие от темноты, скамьи, которые совсем скрылись в углах, ковер непонятного цвета — все это промелькнуло мимо меня, я был занят другим. Моя левая ладонь прошлась по всем доступным ей поверхностям — все было гладко и выверено. Пальцы правой руки мягко обтекали подлокотник. Указательный прошелся вдоль и наткнулся на трещину. Сам по себе он залез глубже и трещина под ним начала проваливаться. Я вдавил палец и…

Выпуклость, которую я еще недавно считал частью декора, отскочила в сторону. Да и я сам вскочил с трона, боясь упустить момент. Это оказалось оно! Драгоценный скипетр, вырезанный из чардрева с полированной медью и набалдашником из облачного камня. С одной стороны скипетр заострялся, с другой — формировал идеальный круг, точнее конус. Кто знал, какие у этого скипетра были функции. Я аккуратно вытащил его из подлокотника. Тогда заострение на одном из концов навело меня на мысль, что это мог быть такой особый меч, либо какое-нибудь колющее оружие. Я опустил конусообразную часть на ковер и осмотрел заостренную часть.

Думал, увижу там шило, а увидел зубья и бороздки. Не трон, и не монарший титул сделали меня счастливым в тот час. Простая наблюдательность и случайность. Это был ключ. Вот почему он располагался всегда «под рукой». Таким образом, я выполнил свое первое задание, но я бы не был вором, если бы ушел с ключом от запертой двери, за которой могли хранится еще большие богатства.

«Сначала главное, потом второстепенное».

«Все так, Катти, все так».

9

В тронный зал вошел Доминик.

Лорд Баффорд оторвал свой взгляд от кубка с вином, который не мог выпить уже целый час.

— Покиньте меня!

Стражники, сидевшие на скамьях, со скрипом поднялись на ноги, и, шурша мантиями, направились к выходу. Они косились и лыбились, когда проходили мимо Доминика. Тот сегодня неплохо потрудился: надел жилет из оленя, распустил волосы так, что был похож скорее на быка, чем на человека. На щеках были видны подтеки грязи, которые словно подчеркивали глаза.

— Заприте дверь, вы!

Доминик прошел по ковру, и встал на колено.

— Ваше Милордство Баффорд, у меня славные новости.

Лорд сделал глоток и взмахнул рукой.

— Согласились грязные в делах своих люди, да будут они нам союзниками и братьями. Условием же обмолвиться не забыли, требование у них есть… что городская стража и пальцем не тронет людей ихних. Не проблема-то устроить это, для такого человека, как вы.

— То правда!

— Токмо сомнения меня гнетут, не чисто это пахнет. Нет у меня права размышлять, коль ваша светлость считает, что так будет лучше, то будет.

— Доминик, это дело безопасности. Они, как и прочие отбросы есть и будут всегда, с ними ничего не поделать. Но… раз они предоставляют особые услуги… то мы можем ими воспользоваться. Ты поговорил с их главарем?

— Милордство, не дали мне с вожаком местным встретиться, боятся, боятся, что землей его присыпят. Ихний человек Саттер, выложил мне условия, ну я и потер репу, и раз у меня был приказ, во что бы то ни стало, договориться, я и договорился. Неприятный он, этот Саттер, постоянно изображал из себя важную шишку. Ну, я и выразился, плюнул раз, плюнул два, сказал: «Твои братья — теперь наши братья, сколь нужда будет».

— Сотрудничество, ничего более, — Лорд осушил свой бокал и налил еще.

Доминик и не заметил, как бокал оказался у него в руке, так старательно он вспоминал историю встречи, вытирая ковер своей коленкой.

— Надеюсь, огласку это не получит. Очень бы не хотелось. Меня точно исключат из Братства Молотов, а тогда… Бумаг не составляли? — голос Барона изменился.

— Бумаг? Ах, бумаг составлять мы не стали. Вы сами говорили, я-то помню. Тень бережет их тела, а мы — их души. Таковы дела.

Доминик осушил бокал и достал из-за пазухи остроконечный предмет.

— Скоро приедут их мастера.

— Отлично. Крепкое винцо, не правда ли?

10

Я прибрался за собой как умел.

Катти не знал, как я рисковал со своим навязчивым желанием отпереть этот чертов замок. Здесь дело было не в деньгах… дело было «в принципе». Что за принцип? Если кто-то закрывает что-то от тебя, значит, он не хочет, чтобы другие это видели. Все просто. Этот кто-то испытывает меня, а я не могу удержаться. Хотя… может дело и в деньгах.

Судя по ощущения, я уже достаточно задержался. Я решил глянуть в окно, когда поднимался по лестнице на второй этаж. За высокой рельефной стеной, небо цвета мутной воды начало окрашиваться. Так бывает, когда свет от костра ложится на поверхность реки. Одним словом, начинался восход. У меня было еще время, не более часа. Лестница кончилась и вывела меня на второй этаж. Я двигался дальше. Краем глаза я уловил какое-то движение. Сразу повернулся, выхватил дубинку с держателя. Ничего. Только ковер.

Через панорамные окна падали скромные лучи, и так точно ложились на фазы солнца на ковре, что мне показалось, они светятся. Природные силы обманули мою реакцию. Я с облегчением вдохнул, это была первая фаза. На другом конце коридора, голубое солнце все еще было скрыто ночной пеленой. «Пусть так и остается» — подумал я тогда.

Скипетр вошел в дверную скважину, как корабли когда-то входили в порты. Дурацкое сравнение, но больше ни для чего эта штуковина была непригодна. Я внимательно слушал, как работает замок, пока мои пальцы поворачивали скипетр. Раздался ожидаемый щелчок, и я попал внутрь. На стене вряд висели гербы трех фракций, но мне было не до них. Для меня они были не более чем декорации. Я обвел кабинет быстрым взглядом и стал перебирать бумаги. На чем лорд не поскупился, так это на дереве, которым были обшиты все стены. А говорят, дерево — удел бедняков.

В кабинет просачивался удивительно тусклый свет, так что хоть глаза вырывай, а видно лучше не станет. Я схватил первые попавшиеся листки — в карман. В стеклянном шкафу лежал крохотный ключ — в карман. Зная любовь Баффорда ко всяким картинкам и плакатам, я подумал, что хорошо бы было сорвать их со стен. Вдруг там что припрятано? Первая картина полетела на пол, и теперь на меня взирала стена своими пустыми щелями. «Плот во время бури» потонул в пучине тьмы, и, кажется, я оставил пару следов на нем. Другая, изображающая Строителя с рогатым чертом — полетела гораздо дальше. Вера охраняет душу… и сокровища.

В стену была влита металлическая пластина, по типу той, которой латники прикрывают свое достоинство. Это сейф был той изюминкой, которую я искал. Маленький ключик подошел. И я получил мешочки золота в награду. Вот тогда я был доволен, как черт! В спешке сгреб скромные мешочки в свой нескромный мешок. В последний раз окинул кабинет взглядом, и выскользнул в галерею.

Пока ряды картин сменяли друг друга, мне пришла замечательная идея. У меня в кармане шуршали наскоро смятые бумаги, что я успел прихватить из кабинета, можно было бы некоторые просмотреть своим внимательным взглядом. Пока было время. Глупо? Конечно. Посторонний человек в поместье Барона, который может растереть меня в порошок и снюхать. И все же, счастье омрачило мой здравый рассудок, мне нужна была разгрузка.

Я скрылся в одном из сводов и достал первую записку.

…

Барон Баффорд,

Вы долгое время владели и честно управляли доверенными вам заведениями. В том числе и Дрекбоуном. Однако, в связи с последними события, мне в душу начинают закладываться сомнения. Ситуацию я вижу как безусловное нарушение работы заведения. Прибыль падает, как и репутация. Вы, наконец, должны решить, что для вас приоритетней: вера или дела. Так, что приятель, Барон Баффорд ответь мне, ответь и объясни, кто или что виновато в плачевной ситуации в Дрейкбоуне. Я еще не знаю масштабов проблемы, но вижу явные негативные тенденции. Напишите мне рапорт. Я хочу знать все.

Мои люди могут помочь вам, если вы решитесь сделать выбор.

Барон Рамирес

…

Проблемы в Дрекбоуне? Слышал. Молоты вообще любили совать свой нос, куда попало. Их даже не страшило, что кто-то может этот любопытный и бесстрашный нос отрубить. Или отдавить их же молотом. Баффорд и Рамирес явно что-то замышляли. Но меня их подпольные игры не касались. Я последний раз окинул взглядом текст и запихнул письмо обратно.

…

Милордство Баффорд,

Навел я сведения и очень даже интересные сведения о вашей, так называемой Виктории. Сталбыть, недавно она в городе-то. Балакает мало, жизнь ведет одна. Занятие еёное также оставляет жирные вопросы.

Говорят, по выходным дом ее заперт, а саму ееную не видать. Толь там сидит, толь уезжает куда. Но всегда возвращается, вот. Чем так Молотов интерес воспаляет только им и ведомо. Вам-то наверное виднее, вы же, сталбыть, часть их. Так вот, ее…

…

Мой слух уловил какие-то звуки. Я прислушался. Было похоже на топот сапог. Вот и стража вышла из дремы. Шаги усилились, и я явно различал скрип одежды — все это разносилось эхом. Я напрягся, спрятался за сводом, как в начале своего пути за колонной. Хватило на меня геройств, и я решил понаблюдать за этим человеком.

Показался меч. Кираса звеня цепями, то поднималась, то отпускалась в такт шага. Я вжался в стену. Высокий увалень с бородой до пуза прошел мимо. Удивительно, как я смог рассмотреть его в таких мельчайших подробностях. Сапоги на застежках, новые. Ремень кожаный, затертый, точно ношенный уже не один год. Меч дилетантский, такой на любом рынке скуют за минуту. Шаги стихли, и я слышал только шарканье по ковру. Зараза, я и не замечал, какие красивые эти кружевные фигуры на ковре! Ковре…

Через толстые стеклянные панели вовсю палило солнце, окидывая резким светом углы и тумбочки и погасшие факелы. «Вот это попал!» — подумал я, — «Времени осталось слишком мало, я облажался». Эти мысли погнали меня вниз по ступеням, ведь судя по солнцу утро уже началось. Об этом же говорил ковер на втором этаже. Кто бы еще стал обращать столько внимания на интерьер, как не вор. Витражные красно-сине-зеленые лучи окрасили все фазы восхода солнца, только последняя была скрыта в темноте. На половину. Я прибавил шага, но подойдя к лестнице на первый этаж понял — туда мне прохода нет. Было понятно, что выйти через колодец, я уже не мог. Лазать по вертикальным поверхностям я не умел, а жаль. У ворот — охрана. В главном зале — выпивка и веселье.

Особняк ожил: по всему дому я слышал крики, кашель, шаги и звон посуды. Тогда я принял экстремальное решение. Решение, которое стало началом всего того, что я натворил позднее.

11

Судя по карте, в поместье была башня. Одна единственная. Я вернулся на третий этаж, шел медленно. Боялся пропустить то, что искал. Шел ровно там же, где шел тот громила с дешевым мечом. Время утекало через пальцы.

За поворотом все еще в тени я разглядел силуэт дверного проема. Такая яма в стене. Пришлось нырнуть внутрь. На меня дунуло холодом. Внутри царила самая настоящая тьма. Я напрягал глаза в надежде уцепиться хоть за что-то. Пока я копался у себя в сумке в поисках факела, мои вены натягивались и холодели от одной только мысли, что тот стражник мог быть где-то среди той темноты. В углу что-то плюхнулось. Я замер.

Я стоял с потухшим факелом в руке, остановив свой взгляд на месте. Сверлил точку в одном всепоглощающем ничего. Вдруг что-то тяжелое коснулось моей ноги, и я вылетел в коридор. За мной рыжая кошка. На ее морде так и было написано: «Тебе нужен отдых, человече».

Когда факел разгорелся, я смог оценить пространство. Оно и вправду закруглялось и вправду выглядело, как башня. Лестницы не оказалось, зато лежали покрытые паутиной дубовые коробки, наверху балки, за которые можно было ухватиться руками. В глубине черепичной крыши было отверстие, нечто типа окошка, откуда красавица видит своего принца. Это сейчас, когда я пишу, я улыбаюсь, но тогда же я еле сдерживал свое сердце, которое колотилось, как грешник в кипящем котле.

Я поставил ногу на коробку, подпрыгнул и всем весом навалился на балку, что шла по центру. Сделал выход, вздохнул с облегчением, мои навыки еще не забылись. О чем, а о тренировках я не забывал. Прыгнул и уперся грудью в следующую балку, здесь пришлось закидывать обе ноги наверх. Выгнувшись как змея, я разлегся на балке. В плаще это делать было не просто глупо, а смертельно опасно. Я сцепил его и сунул в сумку, он меня больше не спасет, сверху проникали свежие лучи света.

Выше возникла проблема, балка находилась слишком высоко. Я снял с плеч лук, вытянул из колчана стрелу с веревкой. Балка в десяти футах от меня оказалась подходящей для выстрела. Свист. Удар. Я дернул веревку. «Надежно. Можно залазить».

«Надеюсь».

За окном я разглядел длиннющий скат крыши, покрытый черепицей. Последнее усилие, прыжок. Как только я оказался снаружи, я схватился за металлическую трубу — не хотелось стоять без опоры на такой высоте. В очередной раз заглянув в сумку, я достав вторую веревку обмотал ею трубу. С недюжинной силой потянул веревку на себя. Готово. Воздух был неимоверно влажным. «Неуж-то за все то время, что провел взаперти, успел пройти дождь?»

Руки как будто сразу вспотели, когда я глянул вниз. «Ух», — подумал я, — «Тут целую секунду падать». Иногда секунда — это мало, но иногда этой секунды хватает, чтобы спасти свою шкуру. Небольшой садик за заросшей виноградом стеной, неухоженный, даже слишком. Людей не было. Солнце отливало всеми цветами огня, или того масла, что используют Молоты для смазки своих механизмов. «Не знаю, что у них на уме, погубят они нас» — так я отвлекал себя от мыслей о высоте. Я уперся ногами в водосток, вдохнул — дурная привычка.

Переминал ногами с осторожностью. Чувствовал, как по лицу стекали капли пота. Я боялся упасть, те кто говорят, что ничего не боятся, пусть залезут повыше.

Таким образом, мое первое дело было наконец-то выполнено. Солнце грело мне плечи, это было даже приятно. Дул прохладный утренний ветер, но расслабляться было еще рано, оставалось доставить скипетр Катти и посмотреть, что он скажет на это. Или что сказался бы.

12

Время близилось к закату. Коротышка в шортах спешил на важную встречу, он уже успел весь вспотеть, но ему казалось, что он опаздывает. Он чувствовал, что просто обязан присутствовать, хотя никто его не заставлял. Свернув в переулок, он постучал в дверь неприглядной таверны и, смущаясь, произнес пароль: «Снимай штаны». Не успев подумать, какому кретину пришли в голову эти слова, дверь перед его носом распахнулась. В нос сразу пахнуло чесноком, но коротышка не обратил внимания, он боялся, что упустит, хотя бы одно слово с той встречи.

— Еще не началось? — спросил он у владельца таверны.

— Нет, вы пришли в самое время.

Через несколько минут коротышка с блестящими глазами сидел глубоко под землей за длинным столом. Он внимательно слушал, о чем спорили двое людей в черном. Они были не похожи друг на друга до такой степени, что местный вороватый народец шептал, что у них, должно быть, романтические отношения. «Все сплетни» — рассуждал про себя гость. Ведь на самом деле, эти два человека были главами Гильдии Воров Халлесфорда, Подветренной Гильдии, как ее часто называют. Того длинного с неприятным вытянутым лицом, что стоял и размахивал картой звали Рубин — он, вроде как, отвечал за финансы, планирование и все в этом роде. Если же говорить о Донале, второй личности, что постоянно била кулаком по столу и в пылу беседы разворачивалась, чтобы унять свой пыл; он отвечал за более приземленные вещи. Именно о них и шел разговор.

— Братец, это настоящая операция, требующая хорошей кооперации, а не какой-то дружеский поход.

— Но, он сможет выполнить все как надо! Майкл — отличный солдат! Да, дезертир. Да, с нервами бывает не в порядке, но если что пойдет не так, мы будем в безопасности с его мечами!

— Ничто не должно пойти не так, глупая ты голова! Все продумано до мелочей. Сюда зашел — отсюда вышел. Именно поэтому Уолет отличный вариант — смышлёный мальчик, отмычками работать научен, приказы выполняет. Чего еще надо?

Гость узрел, как исказилось лицо Донала, когда тот в очередной раз повернулся спиной к собеседнику и начал ходить по комнате. Донал бормотал себе что-то под нос и бил себя по руке. Тяжело выдохнув, он вернулся к стулу и оперся на него руками.

— Ладно, давай возьмём этого твоего Уолета, но при условии, что со мной также пойдет Конор.

Рубен сначала ухмыльнулся, а затем призадумался.

— Это кто такой?

— Парень спец по инструментам… сам делает стрелы… его очень уважают, среди моих, — подавлено произнес Донал.

«Ладно, хватит болтать, пора заканчивать. Пусть берет себе этого Конора, по плану может понадобиться знаток стрел».

— Из лука стрелять умеет?

Донал хотел было снова взорваться, но сдержался.

— Обижаешь меня, Рубен, я же сказал, парень просто без ума от лука и стрел. Я тебе потом покажу, какие вещи он…

— Решено, бери своего Конора и моего Уолета. Выдвигаемся двадцатого августа. Таффер, ты, узнал что-нибудь нового у стражников?

Мужчина средних лет с рыжей бородкой поднялся, саркастично окинул взглядом обоих и ответил: «Да есть кое-что…».

— Ну! — нетерпеливо выкатил Рубен.

Таффер вальяжно покрутил глазами и ответил: «Они собираются устроить нечто типо вечеринки. В честь, так сказать, образовавшейся свободы. Я уже подогнал им несколько бочек с вином, и кое-чем по-крепче». Рубен вопросительно поднял брови. «Ах да, деньги… отчет я написал, он лежит у меня. Сейчас принесу, если надо». Гость не упустил и эту деталь, повторил слова про вечеринку стражников несколько раз. Чтобы лучше запомнить. Тогда Таффер щелкнул пальцами и скрылся за аркой, сияя ослепительной улыбкой.

— Значит, как и договаривались, да? — спросил гость после минутного молчания.

— Знаешь, — ответил Рубен, — мы тут подумали и нашли дельца, который берет гораздо меньше. Нет, конечно, мы не отказываемся от твоей помощи, Катти, но с этого дела нам нужно поиметь максимальный доход. Дела идут неважно, так что не в этот раз.

— Прости, дружище, — поддержал Донал, — я обещаю — что останется, мы скинем тебе.

Блеск в глазах гостя погас, сам он как-то осунулся и сделался печальным.

«Что останется, да? Ну, это мы еще посмотрим…».