Вор: Пришествие Трикстера

Глава 4. Наемные убийцы

Древняя порча снова была остановлена. Сделать больше — означало бы нарушить баланс, но мы знали, что нужно быть бдительными, чтобы распад не начался вновь. Ни Молотам, ни язычникам нельзя доверять и вмешиваться в их дела.

Анналы Хранителей

Сентября, 1224 год.

1

«Мать твою, как же поясница болит!», — выдохнул я, когда плюхнулся на кровать. После минутного забытья, мои глаза вновь распахнулись. Я совсем забыл про больную ногу. Всю дорогу домой я убеждал себя, что все будет в порядке, что непременно дойду, вспоминал забавные истории и сочинял новые. Иными словами, забавлял себя, чтобы не чувствовать, как же сильно горела лодыжка. Словно слои кожи отслаивались. Поэтому, в тот момент, когда я распластался на кровати, внутри меня боролись две сущности: вылечить сейчас или отдаться грезам.

«Ух, сука, как щиплет», — я распустил стяжки на сапогах и все бормотал, — «Сейчас подлатаем тебя, собака, сейчас… сейчас…».

Разбросав хаотично сапоги по комнате, я сам удивился, что меня абсолютно не интересовало «наворованное», или лучше сказать «найденное. Да, лежали в сумке два странных камня, охапка магических стрел да еще всякой мелочи навалом. Меня заботили только зеленые яйца, которые могли (если это была правда) ослабить боль. Вылечить мою бедную ногу.

Я нетерпеливо сунул руку в сумку, хотел было схватить одно из яиц, но под нажимом моих пальцев скорлупа вдруг треснула.

«Черт, сейчас все зальет!».

Было поздно. На дне уже виднелись затвердевшие остатки той мерзости, что находилась внутри яйца. Оно разбилась очень давно.

Второе яйцо оказалось целым, пахло свежескошенной травой. Вполне не дурно, если учитывать, откуда оно вывалилось. Я выставил его на стол, справа расположились грибы. «Ненавижу грибы. Тонкая, прозрачная шапка — бе, мерзость! Мягкая и склизкая ножка — еще противней». Да и пахли они, словно давно уже стухли, и на их остатках выросли новые! Я вовремя вспомнил, что грибы нужно было оставить сушиться, потому нарезал их, натянул на веревку и разжег камин.

«Теперь можно и поспать» — с удовольствием и смакованием сказал я и рухнул на одеяло замертво.

Через несколько часов в дверь постучали. К удивлению, это оказался мой новый приятель Бассо. Он очень хотел поделиться какими-то новостями, но я выдворил его с крыльца, запер дверь, и объяснил, что на пороге своего дома ни с кем не общаюсь. Из соображений безопасности, конечно.

Идя по городу, и он, и я, понимали, что во всеобщей суете мы были не больше лужи на дороге, но все же шли, не обращая внимания друг на друга, словно мы не были знакомы.

Улицу озаряло утреннее солнце. Во мне закипала злость от того, что каждых доходяга не упускал свою возможность пустить шутку-прибаутку в мой адрес.

«Поскользнулись, видать, уважаемый?».

Я бросил на него пустой взгляд, а сам про себя подумал: «Потом над тобой так посмеюсь, я тебя запомнил». Настроение у меня было гадкое — лодыжка не переставала пульсировать. Иногда что-то противно натягивалось и грозило порваться, но в последний момент, ногу отпускало, и я снова шел, стараясь успеть за суетливым Бассо. Кстати о нем, он остановился возле подворотни и облокотился о деревянную бочку из-под вина. Он стоял в тени низких крыш и изредка поглядывал на прохожих. Нам удалось слиться со средой. Исчезни он, никто бы не заметил. Исчезни я, а меня там и не было.

Он повернулся в мою сторону и начал шептать.

— Здорова, я…, - он огляделся по сторонам, — подумал, что пока не смогу заняться твоими вещицами. Но! Я знаю человека, который может быть заинтересован в покупке Рога.

— И кто же это?

— Я думаю, ты знаешь его. Не можешь не знать. Фаркус сейчас как раз на коне, и он готов заиметь в свою коллекцию ценный экспонат.

«Интересное имя… Фаркус… Где-то я его уже слышал…»

— Что насчет остальных вещиц?

Взгляд Бассо на несколько секунд потерялся, а потом он протер нос и выдал: «Понимаешь, прошло еще ничего — нужные связи еще не связались и… ну… в общем…».

— Ясно…, - ничего другого я и не ожидал, — ты сделал то, о чем я просил?

— Да! — воскликнул он, — Хотя… еще нет, но нашел неплохое местечко: бывшая мастерская, там есть прилавки, но все ужасно пыльное. Я…

— Тебе мешает пыль?

— Не то! Не то. В контактах дело, я пока не нашел людей. Без них, делу хана. Ты спрашивал о Фаркусе, так вот, думаю, он тебя уже ждет.

— Ты сказал ему мое имя?

— Не обижай, твое имя останется только на моих устах.

Я кивнул и уже собирался уходить.

— Чуть не забыл, Гаррэт, слышал, какой-то заморский коллекционер в город прибыл? Говорят, он себе особняк строит. Поговаривают, старина малость не в себе, того — головой тронулся, сумасшедший! Сущий дьявол!

— Извини меня, Бассо, но сплетни меня не касаются, — мне хотелось как можно скорее вернуть домой и сварить целебное снадобье. Лодыжка ужасно чесалась!

— Кстати, а что это у тебя на шее?

— Ничего особенного. Нашел в подземелье. Ничего особенного.

На этом мы разошлись, каждый в свою сторону. Как и предполагалось. На полпути меня осенила прекрасная, как мне тогда казалось, идея. «Раз уж я на улице, может по-быстрому забежать к этому Фаркусу». Идея выглядела привлекательно: забежать на минутку, договориться о сделке, а после отправиться залатывать раны. «Решено», — я повернул в другую сторону, какое-то извращенное садистское чувство вызревало во мне, словно ожидание наслаждение после страдания.

Когда показался указатель, мое сердце забилось сильнее и до меня вдруг дошло: «Я знал Фаркуса с детства. Это тот человек, на которого я работал еще до…».

Да, как-то днем я наткнулся на лавку «Функционалы Фаркуса». Тогда я и подумать не мог, куда попал. Хотя представление, что лавки с непонятными названиями — это самые, что не на есть, опасные лавки, у меня уже было. Я открыл дверь. Там стоял солидный человек в очках, и в дорогой одежде из хлопка. За ним я разглядел только небольшую витрину с какими-то ожерельями, кольцами и прочей мишурой. У меня на такое всегда глаза горят. Владелец наклонился и посмотрел на меня. Видимо, понял, что я из себя представлял.

— Любишь такие вещицы, да? Ты можешь приносить мне их сюда, я буду тебе платить.

Я стоял молча возле двери, не зная, что ответить.

— Не бойся, эти вещи принесли такие же, как ты.

Я подошел к прилавку. «Блестит — красиво». Это были поистине превосходные вещицы, как их там… драгоценности.

— Ладно, ответил я, что мне нужно делать?

Владелец лавки улыбнулся. Позади него висела ширма, которая вела в другие комнаты и в подвал. Он повернулся ко мне спиной, сделал знак следовать за ним и исчез за ширмой. Я стоял некоторое время, опешив — обычно на меня не обращали внимания. Впервые меня одолевало чувство, что кто-то будет ценить меня. Ценить мои способности. И меня самого. Я набрал воздуха, последний раз взглянул на браслеты и шагнул за ширму.

Предусмотрительно, кинув пару колец в карман.

2

Лавка Фаркуса стояла около набережной в старом фахверковом доме. Здесь всегда дул сильный ветер, пробирающий до костей. Я хромал, весь закутанный в лохмотья своего костюма, и вспоминал о своем плаще. Около двери стояла девушка. Она пряталась от ветра, поэтому была так же, как и я завернута, во что попало. Край деревянной стены загораживал ее своим плечом от улицы, поэтому если бы не ее развивающееся платье, я бы ее не заметил.

Какое-то теплое чувство заполнило мое сердце, когда стены раздвинулись, и показалась на вид самая обычная дверь. Я словно снова, как тогда, топтался перед ней. Перед этой дверью с дыркой от меча прямо посередине. Я вошел внутрь. Комната заметно пополнилась, но прежних краденых украшений видно больше не было. Вполне возможно, Фаркус понял, что время лавок с «не совсем новыми вещами» прошло. Внутри было уютно: ковер на полу, полки с вазами, тарелками, кубками. Справа несколько маленьких окошек. Однако, мое внимание привлек посидевший старик, развалившийся в кресле за прилавком. Что-то считал. Фаркус. Как это было на него похоже…

— Что вам угодно? — он отставил чашку с горячей водой.

«Не узнает, ба!»

— Фаркус, это я, — черт, не смог сдержать улыбки.

Он сузил глаза, как бы проверяя, не подводит ли его память. Немудрено, что он не узнал своего бывшего работника, минуло лет десять, если не больше. Однако, он молчал.

— Гаррэт, мальчишкой работал у тебя, ты меня не помнишь?

Тогда что-то попало в его сердце. Мое имя (иронично) пробило, как стрела, завесу рутины.

— О Господи! — воскликнул он и сразу вскочил, чтобы пододвинуть ко мне табуретку, — Присаживайся, присаживайся! Какими судьбами? Где… где ты пропадал, Гаррэт? Неужели…?

— Нет, не там. Жаль, но я не могу сказать где…

От чего-то мне хотелось съязвить, что у Молотов я тоже побывал, но разум остудил мой пыл. В конце, концов, что я знал об этом человеке? Ровно столько, сколько он обо мне.

— Не говори — это уже не имеет значения. Что ж, ты здесь по делу, верно?

Я кивнул.

— Бассо сообщил мне, что придет некий молодой человек с неким предложением. Но, Создатель, я не думал, что это будешь ты! — он разглядывал меня, от чего мне стало неловко, а потом продолжил, — Удивительно, и как ему удалось сбежать из Крагсхелла… Должно быть, и Хаммериты не чисты совестью, откупился, проныра. Ах, корысть, ах, деньги!

Мне было приятно видеть знакомое лицо, хоть оно и навевало некоторые воспоминания. Не шибко жизнерадостные. Нога вновь напомнила о себе, и я перешел к делу.

— Я принес тебе кое-что… как в былые времена, знаешь.

Его глаза расширились от изумления. Виднелся в них и профессиональный интерес. Он ведь догадывался, какие вещи я могу добыть.

Моя сумка зашуршала, и на свет показался лунообразный сверток из кожи. Фаркус заерзал на стуле, а я внимательно следил за ним.

3

Фаркус аккуратно принял от меня предмет. Его пальцы огибали неровности, однако он не спешил разворачивать кулек. Судя по лицу Фаркуса, он был скептически настроен. «Все же, он не промышляет таким», — мелькнуло у меня. Но нет: наконец, он обхватил обеими руками сверток и своими старческими пальцами начал разворачивать ткань. Вот уже появилась точная форма, потом он почувствовал вес и прочность предмета. И когда, последний слой был убран, на лице Фаркуса выступил пот.

— Что? Ты? Неужели ты…?

— Да, Фаркус, я вытащил его…

— Но откуда?

— Бонхард.

Старик молчал. Он обернулся и посмотрел на свой письменный стол.

— Я думаю, я мог бы найти для него покупателя. Это очень опасное предприятие, друг мой. Ценнейшая вещь.

— За сколько возьмешь? Мне очень нужны деньги, — я сверлил его взглядом — бесполезно, он не отрывал глаз от Рога Квинтуса. С осторожностью он водил пальцами по гравировке, стирал пыль и прикладывал к уху. Вскоре я дал о себе знать, и он отложил Рог.

— Для тебя, Гаррет, мне не жалко, в рамках приличия, конечно. Редкая вещь. Этот Рог был создан несчетное количество лет назад. Есть легенда, что его выковал магический культ, который сейчас известен всем как Хаммериты. Цели неясны. «И взяли в руку они молоты свои, и били они им по сырости серебренной. И лучшие из всех мастера, чьи имена давно канули, вырезали священными кинжалами на нем слова Создателя». Увы, Гаррэт, но история — это не мое. В любом случае… — он замолчал, — я с радостью дам тебе пять тысячи золотых.

«Бешеные деньги! Придется разменивать месяцами… Что за сумма!

— Я согласен, — ответил без промедления.

Фаркус просиял улыбкой, означающей, «я продам его вдвое дороже» и ушел за деньгами. Сейчас я понимаю, что мог бы затребовать от него гораздо больше, только был ли в этом толк? Нужны будут деньги, пойду опять на авантюру — таково положение вещей. А деньги… деньги лишь цель. Я знал, что в детстве, он платил мне раз в десять меньше, чем оно того стоило. Ну и ладно.

Ширма раздвинулась, и показался Фаркус в плаще и с солидными мешочками золотых. Рога при нем уже не было. «Спрятал, скряга». Перед тем, как взять деньги я решил растянуть время, сам не знаю почему.

— Если не секрет, кто тот человек, который заинтересован в таких вещах?

— О-о-о! Он не представился, какой-то чужестранец, коллекционер, мол. Он здесь недавно, особняк строит. А так, личность незаурядная, чудак. Кому если не таким людям понадобятся реликты древности… — Фаркус поставил мешки на стол и по-дружески обнял меня за плечо.

«Ну нет! Ненавижу, когда кто-то трогает меня».

— Береги се…

Окно разлетелось вдребезги. Стрела прошла через шею Фаркуса. На меня брызнула струя крови. Его все еще живое тело сползло к моим ногам.

4

Я не двигался.

«Умри, Гаррэт!».

В голове застыл неприятный звук, и я не мог, что это такое. Что-то пронзительное и громкое. Кричала женщина. Ее голос дрожал, а потом резко оборвался.

«Стреляли в меня».

До моих ушей доносились удаляющиеся шаги. Передо мной опадало на пол все еще довольное лицо Фаркуса, его руки отпустили лямки моей куртки. Стрела точно влетела через одно из маленьких окошек. Машинально я распихал мешочки по карманам и тяжелым ударом ноги распахнул дверь. Я пытался прийти в себя под холодными ветрами с моря.

«Стреляли в меня».

Вдалеке все еще виднелись две убегающие фигуры. Я незамедлительно ринулся в их сторону, но уже через пару мгновений рухнул на мостовую. Кожа на ноге прижигала штаны, а плечо нещадно отдавало в спину. Я лежал один. Вся набережная внезапно опустела.

«Стреляли в меня», — эта мысль все не выходила у меня из головы.

Я был бы глупцом, если бы подумал вступить с теми двумя в схватку. Идти на разъярённого волка означает смерть. Меня хотело прикончить. Моим же излюбленным оружием. Что натолкнуло на мысль, что человек, который нанял наемников, не хотел видеть меня в городе. И все же я не мог ответить на свои же вопросы: «Откуда они узнали обо мне?», «Как они узнали, что я пошел к Фаркусу?», «Кто я такой, чтобы на меня натравливать чертову охоту?». Глупо, но тогда я считал себя самый незаметный и незначительным человеком в городе.

«Они следили за мной? Возможно, именно в тот момент, когда меня встретил Бассо. Тогда почему медлили? Что их задержало? Или они слушали наш разговор с… Фаркусом? Да, с Фаркусом… Или все подстроил Бассо?».

Как мог, я переминал ногами, шел следом. Меня бросало на стены, прохожие еще сильнее косили взгляды, чем раньше. Мне было не до них, я натянул свой капюшон и маниакально двигался вперед. Главное, что я держал этих двоих в поле зрения. Боль и страх? Нет таких понятий, когда преследуешь своих убийц. А я считал, что они именно убийцы.

Когда, наемники повернули за угол, то оказались на торговой площади, где была туча народа. Посередине расположились торговцы, одни держали кур, другие показывали сухими пальцами на мешок огурцов. Обычные горожане, серая масса, толпились вокруг прилавков, как будто там было что-то интересное. Наемные убийцы вбежали в толпу и растворились в ней. Раздался крик и причитания — это меня спасло. Их черные одеяния было не сложно отличить.

Меня вынесло в Высокий Город, минул мост. Трудяги работали, а те, что нет, зависали в пабах и тавернах. Обезлюдело. Роли поменялись, и мне можно было немного замедлиться. Нога одубела и чувствовалась, как кусок полена. Убийцы тяжело дышали и постоянно оглядывались, в такие моменты я прятался за опорами и бочками.

За каменной аркой находился старый мост, прозванный «Мостом мертвых аристократов». Видимо, с него прыгали те, кто проигрывал все свое наследство в карты. Чуть дальше располагалось известное среди своих местечко — игральный дом Дрекбоун, а уже за ним дорога вела к частным владениям, огороженным стенами.

Мои преследователи шли размеренной походкой и совсем уже забыли обо мне. Они переговаривались о чем-то, смеялись. Для них убийство было обыденным делом, частью жизни, как для меня чья-то случайно исчезнувшая монета. В конце я наблюдал, как они по одному исчезли за аркой. Раздался стук. Я подошел ближе. Окошко в воротах откинулось, кто-то о чем-то их спрашивал. Солнце уже стояло в зените, но тепла не давало. Меня было видно, как пасущуюся корову в поле. А я ведь знал, что подобные дела лучше проворачивать ночью.

Оба вошли за ворота, и гигантские дверцы захлопнулись. Приковыляв к двери, я присмотрелся к гербу. На свежевыкрашенных в зеленый досках значился род неких Рамиресов.

«Знакомое имя. Это кто еще?», — подумал я. И вправду кто?

Истинна заключалась в том, что я не мог сделать ничего. Если бы я прямо в тот час вломился к нему «в гости», я бы потерял голову. Нога после напряженного пути неимоверно болела, и, прикинув, какие могут быть последствия, я повернул обратно. Запомнил улицу, дом и, разбитый, пошел залечивать раны. Смерть Фаркуса все еще не выходила у меня из головы. Но был ли виноват я?

5

При такой влажности не то, что грибы не высохнут, но и самому скопытиться можно. Они и не высохли. Я был еще не в таком отчаянном положении, чтобы без ноги осуществлять то, что задумал, а потому я разместил все эти мерзкие ножки на доске за ставнями. Хоть на подошвы уже наступала осень, солнце все еще грело и временами даже припекало. Поэтому я надеялся, что рано или поздно ингредиенты для снадобья будут готовы. Не верил я во всю эту химию, алхимию, но ничего иного на руках не имел.

К Равноденствию, грибы, наконец, были готовы. Я как раз успел спрятать их от раскатов молний и грохота грома. Все время до этого я не терял зря. Я вообще не теряю время зря. Провел внешний осмотр крепости Рамиреса и пришел к выводу, что перелезть через стены не удастся, но плотная застройка могла бы помочь мне. Что было ожидаемо, стены круглосуточно охранялись. Зато в углу я обнаружил проход, забитый решетками. «Любопытно, надо потом проверить, может получиться пройти через него», — подумал я.

Встретившись с Бассо, он доложил, что нашел людей, которые могли привести то захолустье на окраине города, во что-то приличное. Толстяк показался мне немного нервным; после того, как я рассказал ему, что со мной произошло, он поклялся, что не проболтался никому о моей встрече с Фаркусом. Ну-ну. Однако, после случая с «вероятным» покушением, мы договорились встречаться в разных местах. Также я ему поручил нарыть информации о треклятом бароне Рамиресе. Бассо сопротивлялся, подозревал меня в нехороших намерениях, но я его убедил, что эта информация мне была нужна из «профессиональных и сугубо образовательных целей». Так, чтобы занять себя чем-то во время бездействия.

В один из дней я нарезал скорчившиеся кожурки грибов. Громадное яйцо было «аккуратно» разбито кинжалом. В некоторых ситуациях инструменты не дано выбирать. Миска наполнилась отвратительной жидкостью, которую я с силой вдавливал в поврежденную кожу на ноге и плече. Себе в рот я вставил деревянную палку, чтобы зубы не треснули от боли. Через час мне стало легче. Через неделю я чувствовал вновь силу и самообладание. Усталость за последние месяцы улетучилась, а пять тысяч золотых грели душу, хотя большую часть я доверил Бассо на развитие лавки. Утром следующего дня вовсю лил дождь, и улицы были пусты как никогда. Это было не самое лучше время, чтобы отправляться мстить, но мысли о покушении на меня не давали уснуть.

«Я, должно быть, сошел с ума. Идти к человеку без задания, а так: по собственной воле! Его люди целились в меня. В меня! Убийство? Нет, я не убийца. Такие люди, как он ценят свою репутацию: окружают себя огромными воротами, что, мол, смотрите какой я важный и богатый. Только богатство — это вещь… приходящая… и уходящая. Воровство? Да, самый настоящий грабеж. И тогда, он, еще не раз будет вспоминать обо мне, будет видеть ухмылки на лицах тех, с кем якшается. А они, я уверен, люди не из простых. Из кругов темных, но богатых. Криминальные Бароны, мать их!».

На самом же деле, я не был уверен, почему Рамиресу вдруг вздумалось избавиться от меня. Именно причину я и хотел узнать.

Я переминал руки, стоя в дверях своего дома, на улице дух прохладный ветер. Я последний раз проверил свои карманы и сумку. Дорога не заняла много времени, хотя раньше мне казалось, что особняк находится на другом конце города. Сердце сжимало непонятное чувство, словно что-то исчезло, словно я про что-то забыл, и это что-то существует, но не в этом мире. Мне стало гадко и противно — от страха; сладостно и тепло на душе — от предвкушения того, что я задумал.

Чем ближе я подходил к воротам, тем больше я чувствовал… свободу? Одновременно все мои пальцы вспотели, а вены словно накалились на горне. Я схватил тяжелое кольцо, и раздался грохот. Почти сразу ко мне вышел охранник. У него были неимоверно большие губы и выразительные глаза мясника. За поясом он держал наготове короткий меч. «А у парня комплексы» — развеселила меня мысль. Он странно поглядывал вбок, но больше был поглощен разглядыванием меня, а точнее моего прикида. Его скулы свела неприязнь. «Смотри, смотри, падаль! Твоему хозяину еще воздастся».

— Тебе чего? Потерялся, сынок?

— Вели к хозяину вести, — отрезал я.

Тот вздрогнул, словно хотел что-то сделать, но, в конце концов, сжал губы.

— Барон Рамирес велел не беспокоить его…

— У меня к нему дело, это касается наемных убийц.

Стражник сконфузился и оглянулся. Тотчас через щель в ворота просочился еще один, а голоса и топот солдатских сапог замолк.

— Проходи, — сказал губастый, и крепко схватил меня за плечо. В этот момент я почувствовал небывалое чувство отрешенности, словно думать о чем-либо больше было не надо. Словно я был в полной власти этого человека. Я чувствовал, как его пальцы впивались в мои плечи, как небрежно и, брезгуя, он тащил меня по темным коридорам. Но когда показались арки, а за ними внутреннее убранство замка, сознание вернулось ко мне, как и змеиная закалка. Я начал размышлять.

— Ай, нога! — вскрикнул я.

— Что такое?

— Меня ранили эти ваши… ай! — так я надеялся внушить стражнику, что я был безобиден. Остаток дороги старался хромать, благо опыт у меня уже был.

На доли секунду я приметил целую галерею роскошных картин. Еще через пролет показались постаменты с вазами, на которых были изображены какие-то розовые листья. «Мы» оказались в зале, и возле дымящегося камина, стоял странно изогнутый диван. «И все у него не такое, как должно. И все у него не квадратное, а иное: то там уголок согнут, то здесь линия подкрашена. Мелочевшик!». Мне и вправду было не понятно, зачем замок обставлять с таким пафосом, и такой… любовью. «Среди роскоши он и умрет, и то будет верно». Я имел дело с «эстетом», возвеличенным, самодовольным. «Такого человека легко обвести. Скажи ему комплемент, и он разольётся как твое французское вино». Тьфу ты! Как вообще вино пить можно!

«Мы» уперлись в металлическую дверь, которая вела в подвал. Это был необычный подвал. Я присматривался, прислушивался, но не мог взять в толк, а что делает его таким необычным. И только когда меня довели до шикарной деревянной двери, у меня в голове мелькнула мысль. «Дерево портиться в сырости. Значит тут…» В туннеле было сухо, даже подозрительно сухо. Губастый вобрал воздух и потянул за колокольчик.

За дверью кто-то зафыркал.

— Входите, черт по…

Губастый сильнее сжал мои плечи и поднес ко мне свою отвратительную рожу, от которой пахло костром и луком.

— Смотри, без фокусов! — прошипел он, — Барон велит тебя скормить буррику, надеюсь, я буду в первом ряду, — он вроде бы закончил, но не отпускал, — Обращение: мой Милорд Барон Рамирес. Попробуй только пикнуть!

— Ну что вы там?! Мне весь день ждать?! — затрещал неприятный голос.

От всего этого контакта с людьми у меня кружилась голова. Когда меня продавливали в двери, хотя я и не сопротивлялся, я смекнул, что ведь у меня не было оружия. Я остался с одними руками. «Думай, думай, думай!» Неприятно признавать, но я молил саму судьбу, чтобы этот чертов Рамирес приказал им покинуть помещение, иначе я был бы вынужден играть по его правилам. А в его правилах игры, я всегда проигравший.

Первое, что бросилось в глаза — это убогонькая табуретка поодаль от меня. По углам ютились огромные сундуки, а вдоль стен стояли резные шкафы. Среди них стол казался лишним или даже чужим. Однако именно за этим столом на изогнутом стуле возвышался мужчина с короткими пепельными волосами, прикрытыми шелковой шапочкой. «Прямо, как у куклы». Он не поднял на меня даже малейшего взгляда, что-то писал. За его спиной висел зеленоватый фамильный герб, обрамленный светящимися шпагами.

От губастого явно ожидалось, что он начнет разговор. Но он сконфузился и молчал. Тогда молчаливый вдруг приобрел тоненький голосок и доложил: «Мой Милорд Барон Рамирес, к вам прибыль некто Гаррет, вор».

— Мастер-вор, — поправил я.

Только тогда губы «Барона» искривила улыбка, и он ехидно поднял глаза.

— Выжил, значит. Молодцы, ребятки, а теперь возвращайтесь к службе. Сэр Гаррет?”

Дверь захлопнулась, и воцарилась неловкая тишина. Рамирес встал из-за стола, но вместо того, чтобы сказать что-то, начал ходить из стороны в сторону, изредка поднимая озадаченный взгляд на меня. От этого мне стало еще более неловко, но его низкий рост придавал мне уверенности. «Удобней будет ударить по башке».

— Знаешь, — начал он, — не знаю, хорошо это или плохо, что мои разгильдяи не смогли тебя убить. В любом случае, это смело с твоей стороны приползти ко мне самому. Обычно люди приходят, когда я требую. Можешь не отвечать, я знаю, зачем ты здесь. Ты удивишься, но я уже подготовил все нужные бумаги, — он остановился и посмотрел мне в глаза. — На столе. Как подпишешь, можешь встать на колени, в знак, так сказать подчинения. Если, конечно, нога позволит, слышал, тебя немного вывели из колеи. Мои соболезнования!

Он был прав, я удивился, но не его «предложению», а его наглости, самолюбию и мнимой предприимчивости. «На глупость и ответа нет». Я и молчал.

— Да-а, слышал я, какой ты гордец и самоволец, Гаррет, но это неприлично так долго смотреть на Лорда. Надо знать свое место, вор.

— Что за бумаги?

— Да так, формальности. Подойти, прочитай, если умеешь, — рассмеялся он, — На табуреточку-с.

Я подошел к столу. Квитанции, счета, расписки, непонятные линии. На краю стола лежал мешочек с деньгами.

— Не понимаю, зачем ты такой нужен им, Гильдии этой. Я бы скормил тебя буррику, у Золотца в последнее время проблемы с пищеварением. Страдает, бедняга, все жидко да жидко.

И все же, в своем странном монологе он заметил, что чернила закончились.

— Ах! — воскликнул он, — Совсем забыл — чер-ни-ла. Твой листок, кстати, в нижнем правом углу. В нижнем правом! Если ты знаешь, что такое право, — прошептал он, рыская рукой по полке в поисках чернил. «Настал момент действовать». Что-то зарядило меня энергией, но лишь на момент. Сердце начало стучать — и я не понимал почему. Всегда, всю жизнь я делал это. Спасал самого себя. А тут… стало гадко. Я протер глаза и рассудок просветлел. В голову ударило: «Действуй, дурень, действуй!». Я схватил табуретку, и окатил Рамиреса по затылку. Он обмяк, стукнулся головой о сундук и больше не двигался.

«Да, Милорд, я знаю, что такое «право». В данной ситуации прав я».

Для какого-то приличия я осмотрел его очень внимательно. «Не убил ли?» — теснилась страшная мысль. «Я вор, не убийца, не такой, как они». Милорд Барон Рамирес размеренно дышал, но вот на лбу вскочил приличного размера синяк. Налюбовавшись, я непременно глянул на ту бумажку, что мне предлагал Милорд Барон Рамирес. Ее содержание повергло меня в шок!

6

Утро было в самом разгаре, за окнами просыпалась наскучившая городская жизнь. Лорд Рамирес ждал, пока ему принесут завтрак. А пока ждал, думал о предстоящей встрече. «Неужели меня сегодня будут унижать? Нет, быть того не может! Это была отличная, гениальная идея по-настоящему гениального человека». В дверях показалась служанка с эмалированным подносом. Она выглядывала из-за готических сводов и ждала разрешения войти. Лорд кивнул, и комната наполнилась ароматом свежих яиц.

Выбрав, самый деловой наряд: желтая холщевая накидка на плечи, бардовская шапочка на голову и кожаные отполированные сапоги (хотя он в них ходил всегда), Лорд покрасовался перед зеркалом и задумался. «Совершенно глупая ситуация. Мои интересы и моя… направленность. Какое ему дело до того, чем я занимаюсь? Вассалитет? Верное, оно самое. Зато я имею то, что имею», — спустя некоторое время ему снова в голову полезли мысли: «И все же стоит обсудить. Милорд не любит, когда решают за него, к тому же я могу пожаловаться на Хаммеритов. Может, хоть Его Светлость сумеет решить эту конфузную ситуацию?». Большие часы пробили одиннадцать, а значит, пора было собирать коней и отправляться в замок. Его там уже ждали.

Лорду Рамиресу помогли слезть с шикарной белой лошади. Вообще, все у него было шикарное. Визит был неофициальным, так что Лорда проводил в замок какой-то мальчуган, никакой свиты, никаких напыщенных барышень. В замке стояла завораживающая тишина, так что даже городские крики туда не доходили. Это и не удивительно — замок Лорда Вринда находился не в Халлесфорде, а в престижной деревушке выше по реке. «Цветочки, сосенки всякие. Тьфу ты, глупость! Дела».

Его уже ждали. Господин Вринд в строгом точно военном костюме стоял около окна, выходившего на главный двор. «Опять заставил Милорда ждать. Милорд не любит этого, но всегда молчит. Молчун». Медленные и размеренные шаги разлетались по комнате, как последние бабочки, которые уже готовились к зиме. «Хороший пол, где он такой камень достал. У нас в Англии такого не снайти. Разве что…»

— Приветствую вас, Лорд, — Барон Вринд моментально обернулся и занялся своим вассалом.

«Надо улыбнуться». Барон Рамирес изобразил самую искреннюю улыбку и пожал руку своему хозяину.

— Очень рад видеть-с, Милорд, — начал было Рамирес.

— Полно, мы здесь по делу. У меня мало времени — война, нами понимаете.

— А кто с кем?

Барон Вринд польстился и, как военный человек, с удовольствием начал свой рассказ.

— Если коротко, то Франки опять недовольны нашим когам в Ла-Манше.

— Как жаль-с.

— И Король велел собирать войска. Лондон и Лидс уже укомплектованы.

— Так скоро-c?

— Так скоро, и мне выпала честь командовать одним из отрядов. Так что, приступайте к объяснениям, с которыми вы приехали касательно Старого Квартала.

— Конечно, кончено, Милорд! Объясню все. Это по поводу нашего с Вами прошлого разговора о незадействованных источниках, да? — сам себя спросил Рамирес.

«Конечно, а зачем я сюда еще мог приехать! Ничего, моя головка что-нибудь да придумает».

— Десять к одному, что там есть все виды собственности: и доходные дома и жилые, и никаких наследников на них-с! Бери и пользуй, и не надо даже платить нашему уважаемому Лорду Бреслингу, все в рамках закона.

— А как же законы духовные?

— В этом-то и сок, Милорд! — разгорячился от наслаждения Лорд Рамирес, — Хаммериты и близко никого туда не подпускают, мол, «спит и ждет древнее зло там, и кто ходит туда, тот злыми сила ведом». Я нахожу это несколько опрометчивым. Что делать-то, Милорд? — Лорд Вринд молчал, вероятно, в раздумьях, тогда Лорд Рамирес продолжил, — Вот если бы вы… скажем так, повлияли на духовенство наше, на Хаммеритский Орден наш уважаемый…

— Исключено! Они нравственная опора наша.

— Но это же незадействованные источники! Источники прибыли, стало быть… Людям добро сделаем, и духовенство монетой поддержим.

Лорд Вринд перешел к другому окну и что-то внимательно стал рассматривать. «Природа так красива в это время года» — думал он, — «Придется добавить новых красок к осенним, а то желтого слишком много».

— В любом случае, я настоятельно рекомендую вам не торопиться с этим предприятием — лучше исследовать все втайне от других, чем гневить Орден. Вы все еще ведете дела с Ветреными?

— Да, Милорд, они согласились сотрудничать.

— На каких условиях? — тут же выстрелил Лорд Вринд.

— На условиях самых что ни на есть простых. Им не угоден некий человек. Некий вор, по имени Гаррет.

— Хм, это интересно, и чем же он им не угоден?

— Да вот, Ветреные говорят, что взялся он неоткуда, и творит дела… весьма интересные. Боятся они его, боятся. Не нравится, когда человек берется из бездны и, бац! — Барон Рамирес импульсивно ударил кулаком по своей ладони, — И весь город на ушах.

— Весь город…

«И сколько еще людей погибнет. Не сосчитать. Как меня утомили эти все… Рамиресы, типичны, как табуретка… Им все деньги да… А мне все война!»

— Я вас понял, Милорд, — прошептал Лорд Вринд.

— Барон, мой вам совет, не допускайте, чтобы о вашем предприятии прознали Рапуто и Вебстер. Этим доверять уж точно нельзя. Как только я вернусь, решим все дела. А пока… Пока разузнайте все получше. Поговорите со священниками, может, чего полезного и извлечете.

Барон Рамирес улыбнулся и протянул руку.

— Желаю вам удачи, Милорд, война — это дело святое.

— Э-н-ет, Лорд, война красит нам жизнь, только не всем красный цвет нравится.

«О чем это он еще толкует? Наверное, опять напала романтичность, как всегда по осени» — подумал Лорд Рамирес, и откланялся.

— И еще, как идут дела с Игорными домами?

— Все в наилучшем виде-с, — выпалил приглашенный вассал.

7

«Придется самому навестить этого болвана!» — воскликнул Барон Рамирес. «О, как это низко! Мне самому к этому… болвану!». Он уже не долгое время обдумывал полученное от Барона Баффорда письмо. Не сказать, что Барон Рамирес не ожидал такого развития событий, но близорукость и бессилие Баффорда возбуждало в нем неописуемую ярость. «Жалкое существо, этот Баффорд, не может…».

— Ваше Милордство Барон Рамирес, к вам Барон Баффорд собственной персоной.

— Конечно, я ждал его, вели вести!

Слуга удалился, отстукивая сапогами по полу. На миг в комнате воцарилась тишина, и Барону Рамиресу стало не по себе. Он вовсе не привык, чтобы все было бездвижно, наоборот суета воспринималась им, как самое обычное явление. Но в тот момент в богато украшенной комнате находился только он и иностранная мебель: всех цветов и форм. «Да что это я? Не впервой же… Простой разговор: приказ — послушание… И все же я должен показать, как важно исполнять свои обязанности».

Двери распахнулись, и неспешной походкой вошел второй Барон, рангом пониже. Он был в алой мантии, как всегда стильно вырядившийся. «Шут гороховый, модник!» — тем временем думал первый Барон.

— Рад приветствовать вас, Милорд, — присел на колено Лорд Баффорд.

— Вас тоже. Вижу, вы сегодня особо веселы? Неуж-то решили дела с Дрекбоуном?

— Так сразу к делам, понимаю. Нет, вынужден сообщить, что дела с Дрекбоуном еще предстоит уладить. Позволите присесть?

«Жирный увалень, все мои диваны продавил».

— Конечно, присаживайтесь.

Барон Рамирес кисло улыбнулся, как умел и рукой вежливо и почтенно указал на намеченное ранее место.

— Тогда поведайте мне о своих делах, Барон.

— В общем, неспокойно было нынче в эти последние летние дни в Дрекбоуне…

— Это я знаю, далее!

Барон Баффорд помолчал с минуту и продолжил.

— Сначала посетители начали жаловаться, что из-за патрулей не могут попасть в так обожаемое ими заведение. Мол, идешь себе по улице, заворачиваешь куда надо, а тут: засада. Не спокойно, нынче…

— И что ж?

— А то, Милорд, что засадами дело не закончилось. Одним летним днем стражник главных ворот вынужден был посторониться под предлогом тяжелых молотов. Так внутрь попал отряд Хаммеритов. Джинни сообщил, что посетители разбежались, как муравьи, и все же парочку красные плащи все-таки потащили с собою. Вот-с.

— Джинни?

— О, я верно не рассказывал Вам о нем. Это мой надсмотрщик, ответственный за данное заведение. Он в данном случае и несет ответственность.

— Вы боитесь ответственности, Лорд? — хитро сощурился Лорд Рамирес.

— Помилуйте-с! Если Вы расцениваете те события, как серьезный срыв, то я беру полную ответственность на себя. Я всего лишь самолично поручил Джинни решить все надлежащие задачи. Теперь, само собой, их решаю я. Тут у меня с собой все бухгалтерские книги для Вашего ознакомления…

— Это чудно, великолепно, я непременно приступлю к их изучению… когда мы закончим. Так, что Лорд Баффорд, уважаемый, кто беспокоит ваших людей?

— Хаммериты, Милорд. Они самые.

«Нечего себе поворот! С каких это пор они лезут в дела Смотрителей? Может, зря я так негодовал по поводу дурня Баффорда… все-таки Хаммериты — дело непростое и весьма шаткое. Все держащееся на вере так и норовит упасть на тебя. Во, философ! Золотая голова!»

— Хаммериты… Хм, да, этому Джинни уж точно не совладать с такой организацией. Это все, что вы хотели доложить? В вашей записке указано о вашем отъезде? Это так?

Лорд Баффорд смутился, было видно, что он избегал этого вопроса.

— Отъезд? Совершенно верно, в это время года я обычно всегда отправляюсь на охоту.

— Реки так опасны в это время года, Барон. У вас есть месяц на то, чтобы решить все ваши дела с Дрекбоуном, — сказал Лорд Рамирес, радуясь про себя своему красноречию, — А теперь прощайте!

— Все уладим, Милорд.

Когда Барон Баффорд вышел на свежий воздух и сел на коня, он понял, что его настроение оказалось бесповоротно испорчено. Он чувствовал, что охота в этом году не будет столь беззаботна, как всегда. К тому же, поговаривают, что зреет война. Кто знает, может резвый конь также не вернется домой, как и его хозяин. Если, конечно, он, Лорд, не позаботиться о сохранности своего имущества. А он позаботится, после того как какой-то вор обчистил его, словно сто дней голодал.

«Милорд Рамирес дерзок, но у него хорошие связи. Хоть и не всегда чистые».

8

Инспектор де’ Наван сделал вид, что не заметил настроения хозяина. Тот вальяжно сидел на диване, запрокинув одну руку под голову, а вторую с безумным любопытством рассматривал. Де, Наван знал, что его дела плохи: не так плохи, как те, кого пару дней назад упекли в Клагсхлефт. После того, как титул Первосвященника принял Маркандер, все пошло наперекосяк.

— Еще нескольких посетителей моих заведений забрали Хаммериты, при том весьма не бедных господ. Вы осознаете проблему? — в исступлении произнес Рамирес.

— Д-д-а, Милорд Барон.

— Позволю вам напомнить о тех… существенных пожертвованиях, которые сделал я, вашему, так называемому обществу.

Де’Наван всю свою жизнь посвятил Инспекторскому обществу Барона Бреслинга. И он понимал, какой вклад в общее дело осуществляет Лорд Рамирес. Вклад не совсем прямой, скорее косвенный, закрывающий, так сказать, некие области на карте города. Зато благодаря этим пожертвованиям чиновникам есть на что жить, а сама Инспекция процветает.

— «Мы все устроим, Милорд, мы сделаем так, чтобы вы смогли заниматься своими делами, не подвергаясь необоснованным проверкам» — так, кажется, вы сказали?

— В-в-се верно, Милорд Барон.

— Так вы сказали?

Инспектор молчал.

— Что ж, — Рамирес приподнялся и направился к лестнице в подвал, — Позвольте напомнить вам о трагической смерти вашего предшественника. Реки так опасны в это время года. Надеюсь, вы не поскользнётесь случайно.

— Э-т-ого больше не повториться, Милорд Барон. Я вам обещаю. Хаммериты получат штраф от Лорда Бреслинга, д-д-авно пора.

— В дела религии лучше не вмешиваться, но в вашем случае, это приемлемо, сынок. Свяжитесь с надзирателями и объясните им, что те уважаемые господа оказались там случайно. И я повелеваю освободить их! Мне не нужны сплетни, что в Дрекбоун стало опасно ходить! А теперь ступайте, — закончил Рамирес. Только произошло все наоборот, он сам исчез под темными сводами подвала, оставив Инспектора в незаурядном положении. Ему не давали права самостоятельно покинуть поместье, и все, что ему оставалась — это последовать за хозяином. На его лице читалась скорбь и отрешенность. Все мысли были о том, что ему не следовало рождаться на свет белый.

9

…

Уважаемый Лорд Рамирес,

Вам пишет Небур, это мое ненастоящее имя. Скорее всего, Вы не знаете, кто я и чьи интересы представляю, но я имею предложить Вам работу. Мы заплатим вам хорошие деньги за услугу, которую мы просим Вас нам оказать. Не то, чтобы мы имели право рассматривать Ваше Святейшество как человека, оказывающего услуги, но нам стала известна некая потребность, которую мы можем реализовать. Понимаете, нас беспокоит один человек, который крадет нашу работу, не дает выполнять специфические профессиональные обязанности. Очерняет честь нашего дела! Его имя Гаррэт, вы могли слышать о нем, мастером-вором зовут его в городе. Сумму мы оговорим, она будет немалая. Она уж точно сможет покрыть все Ваши расходы, и даст Вам хорошее подспорье для будущего. Времена неспокойные. Если Вы готовы откликнуться, отправьте это письмо назад. Как только мы получим, вышлем человека. Он знает все, что должен и сохранит нашу тайну.

Если мы можем как-то иначе услужить, сообщите об этом нашему человеку.

Надеемся на дальнейшее сотрудничество,

Глава Ветреной гильдии, Небур.

…

«Ветреная гильдия, гильдия Воров. Эти ребята не знают, с кем имеют дело!». Мои кулаки сжались и буквально упрашивал себя не разорвать этот листок на мелкие клочья. Крупицы сознания проскальзывали в моменты, когда жар спадал, и наступало привычное хладнокровие. В такие моменты я понимал, как важно сохранить бумагу, ведь по ней можно было вычислить настоящих убийц.

Я смог сдержать себя, но огонек ярости, так сказать, засел во мне надолго. Я не мог думать ни о чем кроме мести. Рамирес оказался лишь заказчиком, и тот получил по заслугам. Мысль о том, что «хорошо бы было обчистить данное заведение» вызывало лишь странное отторжение. Когда я имел на руках приличную сумму да еще и в двойном размере (ибо Рог я так и не продал), я не видел больше смысла тратить время на блуждания по полному стражи особняку. Сознание говорило мне, что все мелочи; что если и есть вещи, которые меня касались в тот момент, так это моя жизнь. И я был согласен… со своей головой. Гильдия — вот кто решил избавиться от меня, а я такого не прощал.

Не было сил выдумывать что-то неординарное, и ноги сами повели меня по маршруту, который помнили. Я и пошел. Поднялся из подвала и тут же ощутил уют, исходящий от одной из комнат. Внутри горел камин, напротив — покрытый красным шелковым покрывалом диван. Вдоль него ютилась маленькая бесполезная тумбочка с длинной изогнутой вазой. Та, что бросилась мне в глаза вначале. Только вблизи она выглядела гораздо лучше. «Стащить проще, чем оставить — беру». На ней были выгравированы розовые горы, обведенные золотом, голубое небо с облаками и прочая изобразительная муть. В любом случае, выглядело ценно, потому и забрал.

Однако одна мысль остановила меня: «Ведь выход охраняется, как мне тогда выбраться?».

Мне в лицо бросилась веревочка. «Что за?». И вправду по всей стене тянулась веревочка, она далеко шла по коридору и исчезала за углом. Извращенный интерес снова взял верх, и я стал следовать по ней, надеясь, что, может, она могла вывести меня наружу. Однако, вернувшись в подвал, я прикинул, что к чему: в кабинете Рамиреса висел звоночек, видать, чтобы звать слуг, не вставая с пятой точки. Я вернулся туда, откуда начал. «Но ничего», — подумал я, — «здесь должен быть еще один выход — он просто прячется от меня».

Спустя несколького мгновений блужданий по подвалу, я влетел в хорошо освещенный холл. Какой-то странный запах начал крутиться у носа. Я проходил по пустому кирпичному полю и чувствовал возрастающее негодование. Древний ковер вел меня к клетке. «Он сюда и людей сажает. Какое право имеет? Ну да, он же Лорд, простите». Все это мне сильно напомнило Клагсхлефт, и Катти — два отвратительных образа. Решетка была непозволительно большой, если, конечно не подумать, что Рамирес решил там заточить ни одного человека, а целую охапку.

«Чем это воняет?» — думал я, оглядываясь по сторонам. Смутные воспоминания пришли на ум, и еще перед тем, как я увидел то, что скрывалось за решеткой, я понял, какого рода это были воспоминания. Склизкие стены, темнота, переливающиеся колонны, торчащие из земли — это все был Бонхард. А главное сидело в уголке, похрюкивая и постанывая. Это что-то смотрело на меня своими большими змеиными глазками и, казалось, улыбалось. Кислый запах набросился на меня после приветливого: «Кхе». Рамирес держал у себя в замке буррика, как и болтала чернь. Красивого вонючего сорванца, еще совсем молодого. Перед решеткой стоял диван. «Чтобы видеть своего любимца. Но зачем? Зачем?!». К голове «Золотца» был привязан бантик, а шее трепыхался металлический брелок.

За его спиной я различил трубу, по которой это чудовище, видимо, передвигалось. В трубу мог протиснуться человек, но только на четвереньках. Я прикинул в голове, куда она могла вывести и пришел к выводу, что… «Стоит попробовать». Тогда я вытащил позолоченный ключ от решетки, что нашел у Рамиреса в нагрудном кармане. Буррик вальяжно встал и уперся мордой в решетку. «Думает, я его кормить буду!», — усмехнулся я.

Замок затрещал и дверца отворилась. Не обращая внимания на любопытные глаза этого домашнего питомца, я нагнулся, чтобы пролезть в щель, как сразу отшатнулся и упал на спину. Вонь была непередаваемая. Тем более что вся эта вонь не стояла на месте, а как осенний ветер ходила туда-сюда. Один из таких потоков меня и сбил с ног. «Лезь!», — сказал я себе, а потому задержал дыхание, опустил руки на склизкий пол и пополз.

Туннель кончился, и я попал в вольер для животных, кругом валялись кучи говна и причудливые игрушки. Вольер был огорожен полутораметровых забором, а «как известно, буррики не умеют прыгать». Оказавшись на другой стороне, я не мог нарадоваться свежему воздуху, который валил из канала. Молоты построили его еще до моего рождения, чтобы соединить близлежащий дома водой. Паровые механизмы выкачивали чистую воду из реки Халлес и они же сливали ее обратно в Нижнем городе. Даже здесь видно, что все блага достаются тем, кто выше.

По желобу тек интенсивный поток. По колено в воде, я двигался по нему, стараясь не поскользнуться. Позднее я уперся в ту самую решету, которую заприметил во время своего «отпуска». Как я и говорил, снять решетку было невозможно, но, нащупав пальцами дно, я еще тогда заприметил, что с другой стороны вполне можно через нее просочиться. Вода хлестала с невообразимой силой, пенилась и шла дальше.

Я держался за металлические прутья и готовился нырнуть, вода была ледяная, так что я находил любые оправдания, лишь бы не прыгать в прорубь.

«Не поздоровится Рубену и Доналу за такие шутки. Они за все заплатят, никто не останется без подарков».

Когда я погрузился в бурлящую воду, по моей спине побежали ледяные ручейки, изо-рта моментально стал идти пар. Как только я убрал ногу с кирпичного уступа, вода понесла меня прямо под решетку. В последний момент я ободрал себе нос, но не успел этого заметить.

Что за чувства! Что за боль! Что за наслаждение! И свет и тьма. И воздух и смрад. Замок Рамиреса избавился от меня. Выкинул, как ненужный материал.

«Так сказать, вышел через очко».

10

С радостью и воодушевлением я встретил новый день. Чувство скорой победы пьянило меня победы, ведь все стало на свои места. Я расплатился с арендодателем, у меня практически была своя лавка, я знал, кто подослал ко мне наемников, наконец, я мог позволить себе шикануть. Накупил себе жрачки, и отправился запасаться «полезными штучками». А такое всегда можно было достать у Зеленоглазой.

Дома разошлись, показался знакомый узкий, как перо, переулок. Словом — я был уже на месте. Три стука, и снова меня объяло домашнее тепло. «Откуда я вообще знаю, что такое дом?», — мелькнула мысль, но я послал ее к черту!

Зеленоглазая даже не взглянула на меня, молча прошла за прилавок и говорила оттуда, словно была чем-то огорчена.

— Понравилась моя хлопушка?

— Очень.

— Я ожидала, ты придешь раньше, но раз такое дело… придется платить. Тебе сколько?

Что-то мне не понравилось в этом голосе. Он звучал как-то металлически, ненатурально. Что-то явно было не так. Я не стал задавать лишних вопросов, в конце концов, меня это не касалось. К тому же она женщина, кто знал, что ей могло прийти в голову.

— Сегодня беру много: пятьдесят стрел, двадцать стеклянных капсул и веревок. Те бомбы тоже не помешают — штук пять. Сорок факелов, еще отмычки… десять пар, может, и плащ новый найдется? Ремень?

— Ты я смотрю, время зря не терял. Заплатить сможешь? В этот раз никаких поблажек.

От гордости и глупости я не смог удержаться и вывалил на прилавок мешок с деньгами. Зеленоглазая ухмыльнулась и чего-то ждала, переводя взгляд с меня на злополучный мешочек.

— Хорошо, — холодно произнесла она, — Триста сорок золотых, вор.

Так она меня еще никогда не называла. Я сунул принесенные ей предметы в сумку, но не досчитался одной «бомбы». Я вопросительно глянул на нее, она не спускала с меня глаз. А когда заметила мое удивление, также холодно выкатила ее из-за прилавка.

— Вот. Не урони ее, Гаррэт.

Вдруг камин распалился, и меня накрыло теплым потоком и ароматом дров. Вместе с ним я почувствовал, кажется, запах цветов?

«Что за чертовщина? Откуда здесь цветы?», — каким идиотом я был.

Немного обескураженный я кивнул и молча направился к выходу, чуть не опрокинув метлу.

— Зайди на недели как-нибудь. Не буду спрашивать когда, сам реши. Ты же такой занятой. А теперь прощай.

— Хорошо, я зайду, — что-то странное закрадывалось в мою голову, но я не мог понять что. «Тебе пудрят мозги, закручивают канатом рациональность. Очнись! Что? Что я только что сказал?».

Когда я моргнул, то очутился на улице. Холодной и привычно вонючей. «И все же, этот запах мне милее, хоть и навевает тоску. А не эти ваши… цветы. Цветы…».

«Что ж теперь к Бассо и праздновать!», — возникло самим собой, и, наслаждаясь размышлениями о «наказании» Глав Гильдии после «преступления», я покинул темный переулок.

Так я направился исследовать место, которое знал еще с детства. Хотя тогда оно было другим. И все равно таким знакомыми и родным.

11

Нижний город был как будто создан для реализации краденого. Над кварталом всегда стоял смог, обволакивающий дома из красного кирпича. Толпы рабочих в льняных рубахах, подсуетившиеся крестьяне — тот самый контингент, который заполнял местные прямые, как удар топором, улицы. На человека в капюшоне никто не обращал внимания. Здесь постоянно прятались «преступники» и различные тайные общества. Потому все к этому уже привыкли.

В серых деревянных домах, которые, как мох, налипали друг на друга, жили простые рабочие, там же при свете одной свечи заседали эти тайные общества. В общем, это было идеальное место, чтобы притвориться порядочной гильдией и торговать товаром, которые доставляли частые суда.

На следующий день мы шли с Бассо по мощеной дороге, что было редкостью в городе. Он привел меня к такому же деревянному дому, как и все остальные: два этажа — один под лавку, второй под склад или жилье. И вправду, идеальный вариант.

Чтобы полностью убедиться, что это его дом, мы зашли внутрь. Как Бассо и говорил, там раньше располагалась мастерская. Бывший хозяин работал, что надо: весь пол покрывали деревянные стружки, половицы были изрезаны морщинами, по углам скопилась копоть и черная пыль. Когда только начали возводить дома для рабочих, заказов посыпалось как Халлесфордских грешников в адский котел. Доходы росли, потребности тоже. «И хозяин съехал» — закончил Бассо.

— Его убили? — спросил я.

— Нет, он просто съехал. Мои друзья убедили его, Гаррэт.

— Не называй меня по имени, — у меня было твердое убеждение, что лишний раз не стоило напоминать о себе. «Лучше вообще забыть, что такое имя. Называть людей по имени — точно давать им клеймо на всю жизнь».

Мы поднялись на второй этаж, и я еще раз удостоверился, что будущий скупщик меня не дурил. Все было так, как он и говорил. «Значит, я могу все-таки довериться кому-нибудь хотя бы раз в году. Когда закончу все дела с Гильдией, встречусь с ним вновь, чтобы отпраздновать».

— Что дальше? Наймешь какую-то крестьянку, чтобы она вычистила все это?

— Уже. Она скоро прибудет, — поникшим голосом ответил он.

Я оставил его. У меня было своих дел по горло. Гильдия Воров хотела убрать меня. Не получилось. При этом, ее жалкие лидеры выбрали самый гнусный вариант устранения — убийство. Это та вещь, которая отличала меня от Ветреной Гильдии — я никогда не убивал людей. Может, я был даже слишком добрый или изнеженным Хранителями, но мне было плевать. Никогда не любил вид крови, и все.

К слову, все думали, что гильдии — это такие слаженные, хорошо организованные общества со своими правилами, законами и прочей туфтой… Хе-хе, это было не так. Как и везде — каждый был сам за себя. Пока всем было выгодно быть вместе, они торгуют, делятся и решают, как убрать очередного конкурента. До поры, до времени. Тогда — начиналась резня. У меня же были другие стандарты. А Гильдия Воров было сборищем дилетантов, их же руководство было ничуть не лучше всяких напыщенных лордов. Только власти у них никакой не было.

— Ты случаем не знаешь что-нибудь о Ветреной гильдии? Может, они тоже держат такую лавку, как у нас? — спросил я у Бассо.

— Сначала Рамирес, теперь Ветреная Гильдия! Остынь, парень, нечего тебе лезть на них! Да и откуда ж мне знать?

Я пристально посмотрел на него, и Бассо раскололся.

— Ай, делай, что хочешь! Только меня во все это не впутывай. Мне уже хватило. Да, до того, как меня… предали, и я попал к Молотам, я общался с одним парнем, — будущий скупщик вдруг замолчал и осмотрелся по сторонам, ведь мы были уже на улице. Тут же он поведал мне, что таверна «Каприз Владыки» могла быть как-то связана с этой самой Гильдией. По крайней мере, тот знакомый постоянно туда наведывался, когда нужно было сдать товар.

— Эй, Гаррэт, ты куда?