ВСЕМІРНЫЙ ТАЙНЫЙ ЗАГОВОРЪ

ПРОТОКОЛЪ №18.

Мѣры охраны. Когда намъ нужно будетъ усилить строгія мѣры охраны (страшнѣйшій ядъ для престижа власти) мы устроимъ симуляцію безпорядковъ или про­явленіе неудовольствія, выражаемаго при содѣйствіи хорошихъ ораторовъ. Къ этимъ ораторамъ примкнутъ сочувствующіе. Эго дастъ намъ поводъ къ обыскамъ и надзору со стороны нашихъ слугъ изъ числа гоевской полиціи.

Наблюденіе въ средѣ заговорщиковъ. Открытая ох­рана — гибель власти. Такъ какъ большинство заговор­щиковъ дѣйствуетъ изъ любви къ искусству, говоренія ради, то, до проявленія съ ихъ стороны дѣйствій, мы ихъ не будемъ тревожить, а лишь введемъ въ ихъ сре­ду наблюдающіе элементы. Надо домнить, что престижъ власти умаляется, если она находитъ часто заговоры противъ себя. Въ этомъ заключено признаніе безсилія, или, что еще хуже, неправота. Вамъ извѣстно, что мы разбили престижъ царствующихъ гоевъ частыми поку­шеніями на ихъ жизнь, черезъ нашихъ агентовъ, слѣ­пыхъ барановъ нашего стада, которыхъ легко нѣсколь­кими либеральными фразами двинуть на преступленія, лишь бы они имѣли политическую окраску. Мы выну­димъ правителей признать свое безсиліе въ объявленіи открытыхъ мѣръ охраны и этимъ погубимъ престижъ власти.

Охрана іудейскаго царя. Нашъ правитель будетъ охраняться только самой непримѣтной стражей, потому что мы не допустимъ и мысли, чтобы противъ него мог­ла. существовать такая крамола, съ которой онъ не въ силахъ бороться и вынужденъ отъ нея прятаться. Если мы допустили бы эту мысль, какъ это дѣлали и дѣла­ютъ гои, то тѣмъ самымъ мы подписали бы приговоръ, если не ему самому, то его династіи въ недалекомъ бу­дущемъ. По строго соблюдаемой внѣшности нашъ правитель будетъ пользоваться своею властью только для пользы народа, но отнюдь не для своихъ или династи­ческихъ выгодъ. Поэтому, при соблюденіи этого деко­рума, его власть будетъ уважаться и охраняться его подданными, ее будутъ боготворить въ сознаніи, что съ ней связано благополучіе каждаго гражданина госу­дарства, ибо отъ нея будетъ зависѣть порядокъ обще­ственнаго строя. Охранять царя открыто, значитъ при­знавать слабость организаціи его силы. Нашъ правитель всегда будетъ въ народѣ окруженъ какъ бы толпою лю­бопытныхъ мужчинъ и женщинъ, которые займутъ пер­вые ряды около него, по виду случайно, а сдерживать будутъ ряды остальныхъ изъ уваженія якобы къ поряд­ку. Это посѣетъ примѣръ сдержанности и въ другихъ. Если въ народѣ окажется проситель, старающійся по­дать прошеніе, пробираясь черезъ ряды, то первые ряды должны принять это прошеніе и на глазахъ просителя передать его правителю, чтобы всѣ знали, что подава­емое доходитъ по назначенію, что, слѣдовательно, суще­ствуетъ контроль самаго правителя. Ореолъ власти тре­буетъ для своего существованія, чтобы народъ могъ сказать: «когда бы зналъ объ этомъ царь», или «царь объ этомъ узнаетъ».

Мистическій престижъ власти. Съ учрежденіемъ офиціальной охраны исчезаетъ мистическій престижъ власти: при наличности извѣстной смѣлости, каждый считаетъ себя хозяиномъ надъ ней; крамольникъ созна­етъ свою силу и при случаѣ караулитъ моментъ для покушенія на власть... Для гоевъ мы проповѣдовали иное, но за то же можемъ и видѣть примѣръ, до чего ихъ довели мѣры открытой охраны.

Арестъ по первому подозрѣнію. У насъ преступни­ки будутъ арестованы при первомъ болѣе или менѣе обоснованномъ подозрѣніи: нельзя изъ боязни могу­щей произойти ошибки предоставить возможность по­бѣга подозрѣваемыхъ въ политическомъ поступкѣ или преступленіи, въ которомъ мы будемъ по истинѣ без­пощадны. Если еще можно, съ извѣстной натяжкой до­пустить разсмотрѣніе побудительныхъ причинъ въ про­стыхъ преступленіяхъ, то нѣтъ извиненія для лицъ, за­нимающихся вопросами, въ которыхъ никто, кромѣ пра­вительства понять ничего не можетъ. Да и не всѣ тѣ правительства понимаютъ истинную политику.