Вспомнить, чтобы любить (СИ)

Глава 23.

— Ты отвратительный Гордей! — мне прилетает смачная пощечина, от удара моя голова дернулась вправо, и я сильно ударилось виском об окно, перед глазами все поплыло, губа треснула до крови и с виска тоже стекает теплая вязкая жидкость, салон в секунду окутал запах железа.

Да, я оборотень, вот только начинающий и не полноценный. Моя регенерация работает только на десять процентов, и от побоев не особо излечит, это меня может уберечь только что от простуды, как я уже говорила, силы во мне как кот наплакал, точно не против этих зверей, волчицы нет, ментальной связи с Глебом нет, потому что я дура не дала поставить на себе метку и у нас нет еще сто процентной связи. Исходя из всего выше сказанного — мне конец.

— Следи за своим языком, а то я найду ему применение прямо сейчас. Тебе лучше не злить меня, пока я еще добрый и возможно я буду нежен и ласков с тобой и даже дам кончить. — к моему горлу подкатила тошнота.

— Останови машину, пожалуйста. — видимо видок у меня был тот еще, потому что Гордей без слов приказал остановиться. Я сразу дергаю за ручку, и она поддается.

Я с грацией картошки вываливаюсь из салона и меня сразу рвет. Одна сплошная вода, я не ела со вчерашнего вечера, а когда она заканчивается, приходит черед желчи. Во рту горько и не приятно. Один из тех, кому я сегодня достанусь, подал мне бутылку воды и влажные салфетки.

— Умойся. — молча сделала, как он велел.

Пока я извергала содержимое желудка, я думала о Глебе, ни о семье или друзьях, а о нем. Почему он не приехал? Почему не отвечал на мои звонки, а ведь сообщения читал. О какой свадьбе говорил Гордей и еще много других вопросов.

Меня запихнули обратно в салон, и я решила оставшуюся дорогу молчать, подумать мне было о чем. Спустя минут сорок, когда я почти задремала, видимо стресс сказался на моем самочувствие, на мою голову надели черный мешок, не до конца проснувшись, я подумала, что меня решили просто убить, но нет, мы ехали еще минут тридцать в неизвестном мне направлении, машина много поворачивала то вправо, то влево.

Авто остановилось, меня выволокли из салона, я прислушалась, вокруг тишина и мы точно недалеко от леса. Кажется, здесь меня и закопают, когда я убью себя, после того, что они со мной сделают. Не худшее место, хоть не свалка.

— Отведите ее в подвал и подготовьте все, я буду минут через десять. — Гордей ушел, а меня повели в тот самый подвал, затолкнули в комнату и сняли мешок.

Я удивлена.

На подвал это совсем не похоже, я представляла сырость и грязь, но здесь большая светлая комната с хорошим ремонтом, посреди которой стоял огромных размеров белый замшевый диван, на полу бежевый пушистый ковер, небольшой бар и несколько напольных светильников и напротив дивана висела плазма, чуть ли ни во всю стену. В трех углах я увидела видеокамеры, а еще дверь ведущую в ванную комнату. А, ну и гвоздь программы видимо — крюк на потолке для подвешивания.

— Пошли, почистишь зубы и умоешься. — тупица потащил меня в ванную и под его зорким глазом я сделала как он велел.

— А теперь раздевайся до белья.

— Не буду! — мне влепили вторую пощечину по второй щеке, из новой ранки на губе, кровь разлетелась по белоснежной раковине и зеркалу.

— Или ты сама это делаешь, или мы тебе поможем. — он угрожающе навис надо мной.

— Сама. — гневно процедила сквозь зубы и крепко сжала ладони в кулаки.

— Так бы сразу, приступай.

Я дрожащими руками сняла сапоги, стянула свитер через голову и спустила по ногам юбку.

— А ты горячая шлюха. Я тебя разъебу сегодня. — и мерзко заржал, а меня всю передернула от отвращения.

Меня усадили на середину ковра и тут зашел Гордей, довольно хмыкнул, приказал включить камеры. А я думала будет хотя бы прелюдия…

— Ты даже не представляешь, как сейчас выглядишь, член колом стоит только от одного воспоминания о тебе с тех самых гонок. Уже вижу, как буду иметь тебя в рот. — Гордей подбирается как хищник. Я оглянулась по сторонам и увидела, что обещанных пятеро парней уже стоят голые кругом и надрачивают свои немаленькие хрены, господи, я умру сегодня только от разрывов. Меня начинает трясти от страха.

— А твои сиськи, — одним движением разрывает на мне невесомый бюстгалтер, — они идеальные, такие пышные, упругие с такими же идеальными сосками, — на последних словах, Гордей сжимает оба мои соска между пальцами и очень больно щипает, а из моих глаз хлынули слезы. Я посмотрела на них и уже увидела кровоподтеки.

— Твои слезы для меня слаще меда. Сегодня ты будешь много плакать и кричать, обещаю.

Он хватает меня под мышки и резко ставит на ноги и также резко разрывает мои трусики и полосует чулки. И вот я стою в чем мать родила.

Мой мучитель сильно шлепает меня по попе, уверена, что остался отпечаток руки, как бы даже не рассечение, затем сразу по второй и потом сразу грубо сжимает мои ягодицы и вскрикнула от боли. Слезы уже лились ручьем.

— Сладкая. Сейчас проверим. — что проверим, я поняла в следующую секунду, когда он на сухую засунул в меня два пальца и даже удивился, что там засуха.

Он что ушлепок, думал меня это возбудит?

— Сухо значит… Ничего, значит будем так тебя рвать, так что в твоих интересах начать течь и как можно быстрее.

Он продолжает таранить меня пальцами, грубо и жестко, они у него длинные и толстые, он загоняет их полностью, от чего сильно царапает мою нежную кожу, и мне очень больно.

Неожиданно все прекращается, я открываю глаза узнать, почему он остановил пытку, ведь это может означать, что наступит куда более полный аморгидец.

— Можете потрогать ее, только свои дубины держите при себе и не порвите ее своими лапами, и не покалечьте. Я первый, а пока хочу насладиться зрелищем.

— Ты ублюдок! Тебя и твоих псов убьют, зато, что ты сделаешь со мной!

— Ты не до оцениваешь меня, а это, знаешь ли, обидно.

И начался ад, хотя точнее сказать, это репетиция. Ад меня ожидает впереди. Они подступили со всех сторон, их руки шарили по всему моему телу, они больно сминали груди, выкручивали соски, шлёпали меня по попе, засовывали пальцы мне в рот, я с трудом сдерживала рвоту, это продолжалось может пять минут, может десять, а может час, я не знаю, но когда один из мудаков засунул в меня палец, а другой в рот, я укусила палец до крови и с сумасшедшей улыбкой плюнула ему в лицо. Мне все равно терять больше нечего, мне не жить после такого, так может я большую часть, пока меня будут насиловать, проведу в отключке, если они меня изобьют.

Как я и ожидала, ответочка прилетает быстро. Меня наотмашь бьют по лицу, а затем в живот, от боли меня сразу скрючивает по полам, и я падаю коленями на ковер, загибаюсь и начинаю кашлять, лицо мокрое от слез не просыхает.

— ХВАТИТ! Я что сказал? — он подходит и ломает руки тому самому оборотню, этот мудак не издал ни звука, а его кости уже начали срастаться. Сквозь мое сознание я слышу звук мобильного.

— Ну наконец-то, я уже заждался. Малыха, хочешь посмотреть кино? Тебе должно понравиться. Посадить ее на диван.

Один из ублюдков берет меня бережно на руки и усаживает на диван.

Да что ты — нежность? Серьезно? После всего, что со мной только что сделали.

Пошел в жопу со своей нежностью.

И я бы с радостью это произнесла вслух, но у меня абсолютно нет сил на это.

Моя голова опущена, но как только я слышу голоса, устремляю свой взгляд на экран, на котором мне все прекрасно видно.

Это дом Глеба и Лизы. Много гостей, женская половина в красивых платьях, а мужская в смокингах, дамы пьют шампанское, а их кавалеры виски. Все разговаривают, веселятся и смеются. Это явно вечеринка для определенного круга. Оператор начинает ходить по залу и снимать происходящее и гостей.

Я вижу Марину, она также красиво одета, с кем-то разговаривает, с мужчиной, смутно мне знакомым, она улыбается, но не глазами. Глаза у нее пустые и безжизненные, нет той радости и тепла.

Дальше я вижу подружек Даны — что они-то там делают?

Камера резко поворачивает и вот я уже смотрю на…

Рома и близнецы.

Они разговаривают между собой и улыбаются.

Недалеко от них стоит Лиза с каким-то мужчиной, больше похожим на варвара. В ней нет и намека на радость. В ее глазах читается боль, ненависть и гнев.

— Прошу у всех внимания! — какой-то мужчина переключил внимание на себя. Я почти сразу в нем узнаю отца Глеба, они как две капли воды. Копия.

— Сегодня такой знаменательный день, которого все с нетерпением ждали. Хочу поблагодарить всех присутствующих, за то, что пришли разделить с нами данное событие. Этот союз был предначертан Луной с самого детства, поэтому не буду задерживать всех речами. Встречайте моего сына Глеба и его невесту Дану. — мое сердце пропустило удар. Гости начинают хлопать как полоумные, свистеть и улюлюкать.

«Он всегда возвращается к ней» — проносятся у меня в голове слова Леши.

Красивый Глеб в черном смокинге спускается под руку со своей невестой Даной, которая также красива и неотразимо в своем шёлком платье по фигуре, на ее пальце сверкает кольцо с огромным камнем, которое будет видно даже из космоса. На их лицах улыбки, искренние и счастливые, он нежно поддерживает будущую жену за талию и руку. Он что-то говорит гостям, но я не слышу, меня пробивает крупная дрожь, меня колотит, как при лихорадке. Я не слышу, я только сквозь слезы пытаюсь всмотреться в лицо моего любимого волка, пытаюсь насмотреться и запомнить его. Запомнить того, кого я больше всего люблю и… ненавижу, того, кто предал меня!

И сейчас я окончательно поняла, никто не придет мне на помощь, я не нужна Глебу, это было все игрой, приключением, у него вся жизнь приключения и веселье, у него все также была Дана, будущая жена, он поиграл и вернулся к той, которую действительно любит. А я глупая поверила в долго и счастливо. Как же я жалко выглядела в его глазах. Верила во всю ту чушь, которую он мне заливал. Бабы любят ушами, и кто скажет, что это не так, я того ударю. В моем сердце и душе отныне дыра размером в космос, а сердце разбито на миллион осколков.

Вот Глеб склоняется над Даной и целует ее в губы, держит ее лицо в своих ладонях, как когда-то держал меня. Он прерывает поцелуй, довольный и счастливый поворачивается обратно ко всем. Я больше не могу это смотреть, я отворачиваюсь и сильнее зажмуриваю глаза.

НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ ПРЕДАТЕЛЬ! И ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Я ТАК ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ГЛЕБ!

— Вижу ты уже насмотрелась. Мне тоже понравилось, красивая пара. А какие оба довольные. — что за дичь вокруг меня происходит? Когда моя жизнь стала такой?

— ЗАТКНИСЬ! ЧТОБ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ, КАК ПОСЛЕДНЯЯ ПАДАЛЬ. — Гордей подлетает и больно хватает меня за скулы.

— Ты будешь молить о пощаде.

— НЕ ДОЖ-ДЕ-ТЕСЬ!

Гордей хватает меня за волосы и швыряет на ковер. Он начинает бить меня по лицу ладонями, перед моими глазами летают искры, я уже не ощущаю это так болезненно, мне все равно, что со мной происходит и что со ной будут делать, мозгами я покинула эту комнату, только слышу отдаленные голоса и фразы моих будущих насильников. Я вспоминаю самые счастливые моменты своего детства, школьные годы, счастливые моменты проведенные с Глебом. Именно их я хочу унести с собой.

— Все тебя бросают. Глеб, Лиза, сестра, брат, родители. Ты думаешь, люди которых считаешь своими родителями тебе родные? Сестра, которую ты сегодня уберегла от такой участи тебе родная? А действительно родной брат по крови, вспоминает о тебе? Да он рад был от тебя избавиться, ведь теперь все принадлежит ему, он Альфа! — с каждым предложением, он бил меня то в живот, то по лицу или голове.

Гордей нес какую-то бессмыслицу, с трудом разлепив глаза и заглянув в его, я увидела там беспросветную тьму и черноту.

Что с ним случилось? Что сделала плохого ему я? Или Глеб? За чьи грехи я сейчас расплачиваюсь?

Ах да, кажется, он говорил, что я отдаю должок за Глеба…

— Иди сюда! — он переворачивает меня на живот, поднимает бедра и ставит в коленно-локтевую позу, он смазывает своей слюной меня там, головкой размазывают свою слюну по моем половым губкам и входу, пристраивается и как только он собирается проникнуть в меня, а в голове я кричу «Глеб, я люблю тебя!», то дверь неожиданно слетает с петель и начинается хаус.

До меня нет уже никакого дела, Гордей отшвырнул меня, а я, собрав все свои силы пыталась отползти хоть куда-нибудь, может в ванную, но кажется я переоценила свои возможности. Я облокотилась на диван и приоткрыла глаза и то, что я увидела меня и удивило, и не удивило одновременно. Четыре полу трансформированных оборотня дерутся с другими пятью, Гордея я нигде не вижу. Зато узнаю Рому, Ярослава, Ростислава и Лешу! А он что здесь делает? Как же его дорогая сестрица? Оставить ее в такой-то праздник!

Ко мне подлетает Рома, весь в крови и разодранной одежде.

— Малыха. — он трогает меня за лицо, всматривается в мои глаза, укутывает меня в плед, непонятно откуда-то взявшийся, и поднимает на руки, прижимает к своей груди, а я утыкаюсь ему в шею и вдыхаю такой знакомый и ставшим родным запах. Друзья, они пришли меня спасти! Вот только они, а не Глеб. Его здесь не оказалось. Ему не до меня. — Мира, открой глазки, ради Глеба!

Нет! Мотыляю головой, не даю свое согласие.

— Ради меня, Лизы!

— Только если ради вас! — тихо и ослаблено говорю.

— Они что-нибудь сделали тебе? — ха, много чего и не только они, но я понимаю, что он имеет ввиду.

— Нет, не успели.

— Блять! Малыха прости нас! Прости что не уберегли! Мы все исправим, Глеб скоро подъедет, он… его кое какие обстоятельства задержали. — знаю я, какие.

— НЕТ! НЕТ! НЕ ХОЧУ ЕГО ВИДЕТЬ! ПОЖАЛУЙСТА, ТОЛЬКО НЕ ОН! — еще его, я не выдержу сегодня, ни завтра, ни вообще никогда. Начинаю истерично рыдать в голос.

— Тшшш, хорошо-хорошо, успокойся, его не будет, поняла?

— С-спасибо. — шепчу.

— Что у тебя болит? Тебя что ни будь сейчас беспокоит? Потерпи, скоро доктор тебя осмотрит. — и я опять понимаю, что он имеет ввиду.

— Душа… — как оказалось, она может кровоточить куда сильнее и больнее чем физическая составляющая наша часть. Наступила спасительная темнота, где не было никого и ничего. Где не болело ни сердце, ни душа, ни тело и я захотела остаться здесь навсегда.