Вспышка Красной Звезды

Глава 6

Наш лимузин заезжает на территорию дворцового комплекса Акасака и медленно движется в череде роскошных собратьев к ярко освещенному величественному зданию, неуловимо напоминающему Букингемский дворец в Лондоне. Похож да. Но не такой помпезный и гораздо меньше размерами. И в отличие от английского собрата дворец Акасака императорской резиденцией давно уже не является. Сейчас в этом дворце расположен один из двух гостевых домов правительства Японии. Его не так давно отреставрировали и сейчас этот белоснежный дворец – одно из подлинных украшений Токио. Его даже видно вдалеке из окон моего номера.

– Ну, ладно, я пошел – вздохнув, говорю я Вячеславу, когда мы подъезжаем к главному входу и останавливаемся перед красной ковровой дорожкой

– Смотри там, давай без фокусов…

Я демонстративно закатываю глаза. И этот туда же! Почему я постоянно слышу эту фразу? Других слов для меня нет? Вот хорошее что-то никто не помнит, одни только мои фокусы.

– Хорошо, милая крестная! И да, я помню – ровно в полночь наш лимузин превратится в тыкву!

– Иди уже, …Золушка! – теперь Вячеслав закатывает глаза.

Выбираюсь из машины, нахально посылаю своей охране воздушный поцелуй и поправляю атласные лацканы смокинга. Ну, что ж, господа премьеры, президенты и министры – я иду к вам! Трепещите!

Миновав все заслоны, обеспечивающие безопасность и бодро пройдя через арку металлодетектора, я, наконец, поднимаюсь по мраморной лестнице и попадаю в огромный светлый зал с высокими потолками. Здесь собственно и происходит тусовка элиты, собравшейся в Токио, чтобы обсудить насущные мировые проблемы – в первую очередь дефицит нефти и газа.

Я растерянно застываю на месте, пытаясь сообразить, как же теперь найти в этой разноязычной толпе интересующих меня лиц? В зале фоном звучит живая классическая музыка – в углу у окна играет секстет из молодых музыкантов во фраках. Хотел бы я со звездочками оказаться на их месте? Нет. Мне сейчас и на своем вполне неплохо. Публика медленно фланирует по залу, перемещаясь от одной группы беседующих к другой. Заметно, что многие здесь хорошо знакомы – жмут друг другу руки, улыбаются как близким друзьям, обмениваются новостями.

Женщин в зале мало. Видимо формат саммита не предусматривает обязательного наличия второй половины. Но дамы все-таки здесь присутствуют. И я пускаюсь в плаванье по залу, ориентируясь на женские голоса, в надежде услышать Розалин. Странно, но меня здесь мало кто узнаёт. Может из-за смокинга? Ловлю на себе взгляды присутствующих, но это скорее удивление моей молодостью. Мол, а этот пацан что здесь делает? Чтобы не отличаться сильно от остальных, подхватываю с подноса официанта фужер с шампанским и двигаюсь дальше. Рядом какая-то дамочка восторгается красивым убранством зала. Равнодушно скольжу взглядом по стенам и массивным люстрам – золото на белом. Средненько…Чем вообще можно удивить человека, рожденного в Ленинграде? У нас таких дворцов сотни – одна Золотая анфилада в Царском Селе чего стоит.. Жизни не хватит все их обойти, на один только Зимний годы потратишь. Вот бы где саммиты устраивать!

Вдруг среди гостей натыкаюсь взглядом на знакомую фигуру, возвышающуюся над своими японскими собеседниками, некоторые из них макушками даже до плеча ему не достают. Ого…! Да, это же мой английский должник Джеймс Каллаген! «Большой Джим» улыбается японцам своей фирменной солнечной улыбкой, и мое настроение тоже резко идет вверх. Аккуратно пробираюсь к нему среди гостей и застываю за спинами японцев. Взгляд Каллагена тут же спотыкается о мою улыбающуюся физиономию, и он узнает меня. Темные кустистые брови взлетаю вверх.

– Виктор?!!

Все ко мне оборачиваются, я скромненько подгребаю к беседующей компании. Каллаген сразу представляет меня японцам. Уважительно раскланиваюсь с ними. По-правильному. Спина у меня не переломится, а со старшими по возрасту в Японии фамильярничать не принято. Потом обращаюсь к Джеймсу.

– Господин Каллаген, как же я рад видеть вас!

– Взаимно. А ты здесь какими судьбами?

– Президент Картер меня пригласил – беспечно улыбаюсь я, словно это самое обычное дело.

Японцы тут же делают стойку. В их цепких взглядах легко читается вопрос: «А за какие такие заслуги»? Поясняю для всех присутствующих, продолжая радостно лыбиться

– Мы с семьей Картеров в Вене познакомились на подписании ОСВ 2, очень приятные люди. И к тому же, как оказалось, дочь Картеров Эми – страстная поклонница Красных Звезд. А сегодня утром, представляете, встретились с господином президентом на пробежке в парке. Оказывается, мы оба страстные поклонники джоггинга.

– Господин Селезнев… это ведь вы снялись в рекламе Sony? – доходит до одного из японцев.

– Я. У нас концерты в Токио в пятницу и субботу – на арене Будокан. Всех приглашаю!

– Ну, я-то в это время буду уже в Лондоне – смеется Каллаген

– Тогда нам придется заехать к вам в Англию еще раз.

– Буду только рад встретиться! Как поживают ваши красавицы?

– Стали еще краше. Скоро совсем потеряюсь на их фоне.

– Ладно уж, не прибедняйся. Как господин Романов?

Делаю серьезное лицо, тяжело вздыхаю

– Работает с утра до вечера, совсем себя не щадит. Пытался было вчера переговорить с ним по телефону, так он снова весь в разъездах

– Господин Селезнев не только талантливый певец и мировая знаменитость, он еще и советник Генерального Секретаря КПСС по культуре – любезно поясняет в конец офигевшим японцам Каллаген. И веско добавляет – Не смотрите, господа, что Виктор так юн, он очень способный молодой человек. Очень! – подчеркивает Джеймс голосом.

Японцы дружно бросаются вручать мне визитки. Я с благодарными поклонами принимаю их. Потом начинаю раздавать свои визитки, благо у меня их достаточно рассовано по карманам. Держу каждую двумя руками, вручаю с уважительным поклоном – все честь по чести. Япошки, кажется, впечатлены моим знанием местного этикета. Да уж, господа, я вам не наглый янки, фамильярно похлопывающий почтенных японцев по плечу. В этот момент нас снимает фотограф – вежливо улыбаемся на камеру.

Через несколько минут прощаемся. Нельзя слишком долго навязывать себя собеседникам. На прощанье спрашиваю, не видел Каллаген чету Картеров? Хочу засвидетельствовать им свое почтение.

– К ним сейчас не пробьешься. Лучше попробуй подойти после ужина – советует мне премьер-министр Англии.

Ценный совет – иду дальше. Вокруг меня гомонит толпа важных господ самых разных национальностей, возрастов и комплекций. Замечаю, что на многих гостях просто строгие офисные костюмы, как на тех же недавних японцах, и галстуки вместо бабочек. Видимо дресс-код на этом мероприятии не слишком строгий. Так что в принципе можно было и не выпендриваться со смокингом. Но если он есть, то почему бы не надеть? Тем более он так идет мне. А вот немногочисленные дамы все, как одна в длинных платьях, на некоторых сверкают драгоценности.

Скольжу взглядом по толпе, натыкаюсь на смутно знакомые лица. Судя по всему немчура. Парочку из группы этих бундесов я точно знаю, только откуда? Кельн…? Напрягаю мозги, пытаюсь вспомнить. Секунда, другая – и память все же срабатывает: студия! Романов привозил этих немцев к нам на Селезневскую. Там еще был мужик из BASF, и вот эти двое… Один из них Министр экономического развития, как же его… имени, конечно, я не вспомню, а вот фамилия… что-то очень созвучное с Оффенбахом… Оффергельд, точно! А второй – глава холдинга Wintershall, который занимается геологоразведкой и добычей нефти. А теперь еще и разработкой нашего Южно – Русского нефтегазового месторождения и строительством Северного потока. Договор о сотрудничестве в Москве уже подписан. В свете «нефтяной» повестки дня нынешнего Саммита их присутствие в Токио вполне оправданно. И желание немцев обезопасить себя от дальнейшего диктата ОПЕК тоже понятно. Так… нужно срочно освежить такое полезное знакомство!

Прохожу мимо с отсутствующим видом, потом резко разворачиваюсь. Морщу лоб, словно пытаюсь что-то вспомнить, и вдруг озаряюсь лучезарной улыбкой на миллион долларов

– Господин Оффергельд! Какая приятная встреча!

– Виктор?! Селезнефф?!

Начинаются ритуальные рукопожатия, я радостно скалюсь и главе «Винтерсхалла».

– Поздравляю Вас с крупным контрактом! Немецкая деловая хватка вызывает у меня искреннее восхищение. Пока весь мир ломает голову, что же им делать с арабским Востоком – киваю на зал – вы предусмотрительно нашли для ФРГ альтернативного поставщика нефти и газа.

Польщенный немец расплывается в довольной улыбке

– Слышал, и у Вас дела идут неплохо – такой шикарный контракт с SONY заключили! Вы кстати знакомы с главой концерна?

– Господином Акио Морита? Нет пока. Наша встреча должна состояться только на следующей неделе. А он тоже здесь?

Немец кивает мне на группу японцев, и я встречаюсь взглядом с сухощавым седым японцем в очках. Интуитивно понимаю, что это и есть сам Морита. Склоняю голову в почтительном поклоне. Хоть я и не представлен ему, но уважение проявить нужно. Даже если это и идет в разрез с правилами местного этикета. Мне отвечают едва заметным кивком головы. Но отвечают!

– Что-нибудь расскажете мне о нем?

– Очень интересный господин. Сторонник японского пути развития, к американцам относится с осторожностью, часто оппонирует им. Его интерес к вашей группе необычен, на фоне фанатичного отношения прежде всего к спорту. Например, спонсирует соревнования по сумо. Знаете, у японцев борьба такая национальная?

Я киваю. Очень интересная информация, это я удачно напал на немцев. Бундес тем временем продолжает:

– Что еще… О! Кошек он обожает. Собирает их фарфоровые статуэтки. Свою любимицу Ботан года три назад Морита похоронил, сейчас переводит огромные суммы ветклиникам на бесплатную вакцинацию кошек. Откуда я знаю? – усмехается немец – О конкурентах нужно знать все, особенно их слабости! И потом об этом много писали, а наши немецкие защитники животных постоянно приводят его в пример.

Тут немец спохватывается и, подтягивая меня за собой, обращается к стоящему недалеко человеку, только что простившемуся с очередным собеседником.

– Господин Федеральный Канцлер, позвольте представить вам Виктора Селезнева.

Упс… а слона-то я и не приметил. Спешу исправиться, пожимая мне протянутую руку:

– Господин Канцлер…

Крепкий шестидесятилетний седой мужчина с улыбкой смотрит на мое смущение. А откуда мне было знать его в лицо?! Мы же никогда не встречались раньше. А я с этими репетициями так замотался, что забыл в сегодняшние газеты заглянуть. Зациклился на Картерах с Кальви, и из головы совсем вылетело, что здесь ведь не только они, но и все остальные главы стран – членов «Семерки».

– Виктор, хочу еще раз принести вам извинения за инцидент в Кёльне. Поверьте, это было недоразумение.

– Да ничего страшного. На моих отношениях с американцами это никак не отразилось. Они прекрасно понимают, что мои антивоенные настроения не говорят о неуважении к одной из ведущих стран мира.

– А как же ваш прилет в Токио на МиГе? – улыбается глава «Винтерсхалла»

– Он вполне укладывается в рамки моего мировоззрения – легко парирую я – считайте это призывом использовать военную технику в сугубо мирных целях.

Немцы громко смеются, на нас опять оборачиваются. И тут же к нам протискиваются двое фотографов, аккредитованных на Саммите.

Просят разрешение сделать несколько кадров, мы с удовольствием позируем. В этот момент я очень удачно стою между Канцлером и главой «Винтерсхалла», да и Оффергельд тоже удачно вошел в общий кадр. Ладно, пора и совесть знать – тепло прощаемся с немцами, и я отправляюсь дальше. Но теперь уже ко мне приковано множество взглядов в зале. Парень с такими связями заслуживает более пристального внимания. Но где же Кальви…? Ау, Роберто…

*****

Передо мной неожиданно вырастает молодой японец. Вежливо кланяется

– Господин Селезнев, я сотрудник корпорации SONY, личный помощник господина Морита – Сэдэо Тагути. Не могли бы вы уделить ему немного времени?

– Конечно. С большим удовольствием! – так же уважительно отвечаю я.

И направляюсь вслед за японцем, который постоянно оглядывается и через каждые десять шагов снова кланяется, приглашая меня идти за собой.

Вскоре меня представляют основателю Sony Corporation и ее бессменному руководителю.

Господин Морита по-японски сдержан, скупо улыбается, но настроен вполне благожелательно. Вежливо интересуется, как я здесь очутился. Его удивление закономерно – в зале нет ни одного русского. Кроме меня. Рассказываю о своей случайной встрече с Картером.

– Так вы его личный гость??

– Получается, что так. И господин Морита-сама, пожалуйста, обращайтесь ко мне просто по имени. Вы этим окажете мне честь! – я почтительно склоняю голову

– Ты, Виктор, очень коммуникабельный молодой человек – отвечает он мне, и еще одна скупая улыбка в мой адрес.

– Стараюсь, господин Морита. Но жизнь мне часто преподносит сюрпризы. Сейчас вот совершенно неожиданно имел честь познакомиться с господином Шмидтом.

– А главу «Винтерсхалла» ты давно знаешь?

– Месяца два. Товарищ Романов привозил делегацию ФРГ во главе с господином Оффергельдом к нам в студию, когда они вели переговоры в Москве. Там мы и познакомились.

– Понятно… Как тебе Япония? Нравится ли Токио?

Тут уж я начинаю заливаться соловьем, восхищаясь, как тепло нас принимают японцы. Какой отель прекрасный, какие фанаты удивительные, какой Токио замечательный город. Морита слушает меня внимательно, но я стараюсь не переборщить с восхищением.

– Вы знаете, господин Морита, я ведь даже познакомился с сенсэем Масутацу Ояма в Токийском университете!

– Уже наслышан – сдержанно улыбается мне глава SONY.

– Мы договорились завтра встретиться, хочу поговорить с ним о его приезде в СССР с показательными выступлениями.

– Разве в СССР развито каратэ?

– Нет, в этом-то и дело! А этот вид спорта заслуживает гораздо большего внимания.

– Каратэ не спорт! – напористо возражает Морита – Это больше чем спорт! Это Путь на протяжении всей жизни каратиста.

Ага! Директор то у нас фанат восточных единоборств. Тут можно сыграть. Особенно если японец узнает, что Дольф Лундгрен, ученик Оямы, запланирован мной в фильм с боевыми сценами. Да и самого Мацуситу можно пригласить постановщиком этих сцен. Помнится, лет через десять «Соня» отправится в длительный поход в Голливуд и даже прикупит у Кока-Колы «Columbia Pictures Entertainment». Почему бы не отправить корпорацию в этот поход чуть раньше? А заодно сделать себе площадку для съемок? Мосфильм, Говорухин и Ко хороши, говорить нечего, но нужен мировой масштаб.

Я вежливо киваю, соглашаясь.

– Рад буду потом услышать, до чего вы договорились с сенсэем Ояма.

Я уже понимаю, что время, отведенное для аудиенции, закончилось, как господин Морита неожиданно говорит мне:

– Хотел бы познакомить тебя с премьер-министром Японии господином Масаёси Охира. Найди меня после ужина.

На самом деле он говорит «после обеда» – это английская традиция. Но по смыслу – после застолья. Я благодарно киваю, и мне дают понять, что меня больше не задерживают.

Высокие двери в соседний зал открываются, всех гостей приглашают за стол. Начинается рассадка. Я решаю просто подойти к одному из распорядителей. Тот находит в списке мое имя и отводит к столу, где перед одним из кувертов стоит табличка с фамилией Селезнев. Рядом садятся американцы. Ну, да… Я ведь, наверное, прошел сюда по американской квоте, значит и сидеть мне рядом со штатовцами.

Смотрю на сервировку стола, и у меня возникает чувство дежавю – сразу вспоминается тот пафосный ужин в Савойе с Анной Кальви, когда наша трапеза превратилась в мучение. Но американцы – ребята попроще, не такие снобы, как англичане. Это я еще в Вене понял. Да и пообтесался я уже немного, поднабрался опыта. Так что переживу как-нибудь этот ужин. Меня больше волнует, что я никак не найду Роберто Кальви.

*****

Но вот народ постепенно расселся, суета и разноязычный гомон в банкетном зале улеглись, все взгляды присутствующих устремились к главному столу, за которым расположились главы государств – участников Саммита. И тут я, наконец-то, вижу Роберто Кальви. Он сидит между Президентом Франции Валери Жискар д’Эстеном и женой канадского премьера Джо Кларка. Уф-ф… выдыхаю я чуть слышно. Все, теперь итальянец никуда от меня не денется.

Начинаются торжественные речи и заздравные тосты, сопровождаемые вежливыми аплодисментами присутствующих. Общий смысл речей таков: «ах, какие мы молодцы, что встретились, как хорошо все здесь порешали, а Масаёси Охира – у нас самый главный молодец. Как здорово организовал Саммит, все прошло на высочайшем уровне!». В общем, кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Только вот «птички» здесь совсем другого полета, все больше на хищных ястребов да грифов-стервятников похожи.

С лица Кальви не сходит вежливая, немного отрешенная улыбка. Кажется, мыслями он где-то далеко. Роберто рассеяно обводит глазами зал – возможно, ищет кого-то из своих знакомых – но взглядом вдруг натыкается на меня. Я вежливо киваю ему и не отвожу свой взгляд, ожидая его реакции. Правая бровь Роберто удивленно приподнимается, прямо вижу, как ему хочется протереть глаза, чтобы удостовериться, не пригрезился ли я ему? Нет, конечно, Кальви уже наверняка донесли, что я здесь, в Токио, но вот так – встретить меня прямо на саммитовском приеме?! Кальви медлит несколько секунд, словно и сам не знает, как ему со мной поступить, потом сдержанно, и я бы даже сказал холодно – кивает в ответ. Все. Теперь можно немного расслабиться и даже для приличия поковыряться в своей тарелке. Роберто я уже не отпущу, а надо будет – и под колеса его лимузина на выходе брошусь.

Долговязый сосед справа интересуется с легкой ехидцей в голосе:

– Аппетита нет, господин Селезнев?

Перевожу взгляд на карточку перед ним. Фамилия Морисон не о чем мне не говорит, а должность под ней, увы, не указана. Американец правильно расценивает мою заминку и сам представляется: атташе по культуре при посольстве США в Японии. Блин, еще один на мою голову! Как там писал Филатов? «В доме энтих атташе по сту штук на этаже, Мне от их одеколону аж не дышится уже!» И отставать от меня этот гад не собирается, хотя видит мое явное нежелание общаться с ним. Расспрашивает про мои впечатления от Токио, а потом громко заявляет, так чтобы слышали остальные:

– Надеюсь, вы нам здесь не устроите второго Кёльна?

Намекает сука, на мое «янки гоу хоум-шоу». Нет, эта сволочь точно нарывается… Только я сегодня не в том настроении, чтобы спускать подобные шутки. Плохо у меня сейчас с юмором.

– Знаете, японские фанаты предложили мне поучаствовать в антивоенном митинге и спеть там «Я иду в армию». Не посоветуете, у какой именно американский базы лучше его устроить?

За столом повисает тяжелое молчание. Морисон чуток зеленеет, поняв, что сам меня сейчас спровоцировал на «ответные меры». Тишина стоит такая явная, что на нас начинают оглядываться соседние столы. А заодно и греть уши в нашем направлении.

– А может, стоит исполнить ее в более подходящих условиях – миролюбиво доносится вдруг с другого конца нашего стола. Смуглый брюнет в очках явно пытается сгладить конфликт, спровоцированный атташе.

– Например? – артистично приподнимаю я бровь

– Ну, скажем, в нашем посольстве в Токио. На День Независимости, который будет 4-го июля.

– А чем база-то вам плоха?! – продолжаю ерничать я – Бравые парни тоже ведь не откажутся меня послушать. Они вон даже приезжали встречать меня в аэропорт, смотрели, как я на МиГе выступал перед своими фанатами.

– Наслышаны… – фыркает кто-то справа.

– А я случайно узнал, что вы собирались выступать 4-го июля в нашем посольстве в Москве – вступает в беседу еще один молодой штатовец – И даже согласие свое дали.

Нет, с меня точно не слезут. Те еще зубры здесь собрались…

– Дал – киваю я, и тут же развожу руками – Но не срослось, как говорится. Гастроли помешали.

– Вчера говорил с одним коллегой из Москвы – продолжает он – Тот сетовал на то, что ваше выступление отменили и очень рекомендовал побывать на концерте Красных Звезд в Токио.

– Передайте ему мою благодарность за хороший отзыв о нашей группе. Обязательно найдем время там выступить.

– Нет, ну что это за двойные стандарты, Виктор! В нашем московском посольстве вы готовы были выступить, а здесь в Токио отказываетесь!

Я скриплю зубами. Уел. Куда мне соревноваться с профессиональными дипломатами. Да и ссорится с американцами мне сейчас не с руки. Впереди разговор с Розалин, а осенью еще и гастроли в США. Да и про базы-то – это я так, вообще для красного словца приплел.

– Понимаете, в Москве у меня сложились очень хорошие отношения с господином Праудом – объясняю я – Именно с его легкой руки я познакомился со своими американскими продюсерами – господами Гором и Вебером. Ну, как я мог ему отказать? А вот вы, господин Морисон, почему-то настроены негативно по отношению ко мне.

– Неправда! – пытается отыграть назад атташе. Но морда-то у штатовца кислая. Так сам загнал себя в угол своими наездами не по делу – Мы тоже рады будем видеть в посольстве Красные Звезды!

Делаю вид, что задумался… А мне Веверс с Романовым башку-то не открутят за такую самодеятельность? Хотя сейчас после Вены наши власти на многое готовы закрыть глаза, только бы лишний раз не обострять с Америкой отношения. Впереди ратификация ОСВ 2 в Конгрессе, так что…

– Я же не вправе сам принимать такие решения – делаю вид, что помаленьку сдаюсь – надо сначала поговорить с Майклом Гором.

– …и с Москвой – улыбаются американцы, и напряжение за столом пропадает

– И с Москвой! – смеюсь я – В любом случае, приглашаю вас всех на наш концерт через неделю.

К Кальве мне удалось подойти только минут через двадцать после окончания банкета, когда все гости снова вышли на променад в большой зал. Дождался, пока очередной собеседник отошел от Роберто и рванул к нему. Нет, рванул – это конечно громко сказано, но я довольно ловко опередил какого-то толстого дядьку, явно направлявшегося к итальянцу.

– Добрый вечер, господин Кальви! – уважительно склоняю голову перед премьер-министром Италии.

– Здравствуй, Виктор – Роберто с явной неохотой протягивает мне руку – неожиданно здесь тебя увидеть.

– Случайно получилось. Пришел увидеться с Розалин Картер…

– А ты времени зря не теряешь! – сухо усмехается Кальви

На что это он намекает?

– Вообще-то я надеялся с вами поговорить.

– О чем же? – продолжает холодно улыбаться Кальве

– О той черной кошке, что между нами пробежала.

Роберто едва заметно морщится и, кивнув своему помощнику, отступает к открытому окну, увлекая меня за собой. Помощник ловко перекрывает подход к нам, давая возможность поговорить без свидетелей.

– Виктор, мне кажется, что в наших отношениях царит полная ясность, и говорить нам не о чем.

– А у меня такое ощущение, что вы подозреваете меня в непорядочности.

– Разве это не так?

– Вы про Индию?

– Да причем здесь Индия! – взрывается эмоциональный Роберто – Индийский проект изначально был рискованным. Я сейчас вообще о другом. Ты подставил под удар репутацию моей дочери. Моей единственной дочери! Эти слухи о вашей связи доставили нам с ней кучу неприятностей. А потом в завершение еще и статья о твоем браке!

Закатываю глаза…

– Роберто, какой брак?!!! – я тоже повышаю голос – Как можно было поверить в эту чушь? Вы же умный человек, неужели не поняли, что это происки цэрэушников? У меня с этим Саттером вражда еще с Москвы пошла, в Вене я ему чуть башку не оторвал за эту подлую статью! Да и не Саттер он вовсе, у него даже фамилия оказалась другая – в досаде машу я рукой.

– Тогда как объяснить твои тесные связи с главой КГБ генералом Веверсом? Как объяснить то, что он подарил тебе дом? Это же ты не станешь отрицать?!

Убил бы эту суку Саттера… да разве в нем одном проблема? Вздыхаю. Придется пожертвовать ценной информацией. Но ведь для дела же!

– Роберто, выслушайте меня. Пожалуйста! Только пообещайте сохранить в тайне то, что сейчас услышите, об этом не должны знать в ЦРУ, иначе они меня совсем замордуют.

– Говори.

Кальви заинтригован, но старается не показать своего интереса к моим тайнам. Я «колюсь»

– У генерала интерес не ко мне. И дом этот подарен не мне.

– А кому же? – недоверчиво щурится итальянец

– Моей маме. Осенью у них с генералом Веверсом свадьба.

Я конечно, обгоняю события, но это работает. Кажется, Роберто ожидал услышать все, что угодно, кроме такой сногсшибательной новости.

– Свадьба…? – растерянно переспрашивает он

– Да, в сентябре. Мама вдова, Имант тоже вдовец, так что в этом нет ничего странного.

– И… как ты сам к этому относишься? – в голосе итальянца появляются нотки сочувствия

Я тяжело вздыхаю и делаю жалостливую физиономию, плечи мои печально опускаются. Даже старик Станиславский сейчас бы умилился:

– Не сказать, чтобы в восторге. Вы же знаете на какой опасной должности находится генерал и чем кончали предыдущие председатели – тот же Андропов. Да и Имант Янович вообще человек крайне сложный, категоричный. Я предпочел бы для своей мамы кого попроще, но меня-то, как вы понимаете, никто даже не спрашивал. Теперь вот, наверное, еще и придется жить с ним под одной крышей.

– Да уж – сочувственно качает головой Кальви – «повезло» тебе Виктор с отчимом…

Я тут же оживляюсь, стараясь переключить его внимание с моей «беды».

– Но дом вообще-то хороший, а главное – он в таком месте расположен, куда никакие фанаты не доберутся. В городе же от них житья уже не стало…

– Не помешаю вам, господин премьер-министр…?

Женский голос за нашими спинами заставляет нас прервать разговор и обернуться.

Розалин Картер! Кажется, кто-то пришел меня спасать от «злого Кальви». Я благодарно целую протянутую руку, Розалин смеется, оценив мой галантный порыв.

– Госпожа Картер, как вы можете помешать?! Я и сам хотел к вам подойти.

– Но что-то не спешил!

– Увидел господина Кальви и не смог пройти мимо. Мы так давно с ним не виделись!

Розалин смеется грудным смехом и кокетливо спрашивает Кальви:

– Я украду у вас Виктора? Мне очень нужно с ним поговорить.

– Конечно, как я могу отказать такой очаровательной женщине?

Вот покажите мне итальянца, который не распушил бы хвост при виде симпатичной дамы! А если она еще и первая леди США?! Роберто естественно не исключение. На последок я успеваю попросить его:

– Можно, я провожу вас завтра в аэропорт? Хотелось бы закончить наш разговор.

– Хорошо. В восемь утра жду тебя в резиденции итальянского посла. Поговорим по дороге в Нариту.

– Спасибо!

Я жму протянутую мне руку и даже не пытаюсь скрыть довольной улыбки. Кальви тоже снисходительно улыбается, глядя на мою радостную физиономию. Аллилуйя…!

Розалин сегодня выглядит роскошно. Длинное платье цвета слоновой кости эффектно контрастирует с ее каштановыми волосами. Нить жемчуга, обручальное кольцо на руке, да золотые часики – вот и все ее украшения. Но выглядит она при этом настоящей королевой.

– Чем это господин Кальви так был недоволен?

– А… – беспечно машу я рукой – пообещали Роберто, что летом мы приедем с гастролями в Италию, а переговоры все затягиваются и затягиваются. Как вы понимаете, Майкла Гора сейчас гораздо больше волнует наш осенний тур по США, чем Италия. Конечно, Кальви сердится.

– А я хотела поблагодарить тебя за подарки. Как раз незадолго до выезда на прием принесли. Эми будет в восторге!

Рискнуть и пригласить Первую леди на гастроли в Италию? Нет, преждевременно.

– Это самое малое, что я могу для нее сделать. Надеюсь, вы найдете время, чтобы прийти на один из наших концертов в Америке? Это возможно?

– Посмотрим – Розалин лукаво на меня смотрит – Пока ничего не могу обещать Но уж малышка Эми такой возможности точно не упустит!

Дальше мы немного говорим с ней на нейтральные темы, в частности про Токио и его красоты. Все это время мы не стоим на месте, а тихо дрейфуем в сторону Джимми Картера, который оживленно беседует с группой из нескольких мужчин.

– Смотрите, кого я вам привела! – радует мужчин Розалин.

На лице Картера расцветает такая искренняя улыбка, что сразу становится понятно – мое появление это хорошо спланированный отвлекающий маневр. Видимо Розалин решила с моей помощью культурно избавить мужа от назойливых собеседников, которые его уже порядком утомили. Нас представляют друг другу, но они почти сразу же сваливают, и я даже не запоминаю их имен. Понятно, что разговаривать при мне на серьезные темы никто не будет. С нами остается только Майк Мэнсфилд – посол США в Японии.

– Прости, дорогой, но быстрее никак не получалось! – тихо смеется Розалин, обращаясь к мужу – Пришлось даже похитить Виктора у Роберто Кальви. Ему бедному там тоже приходилось нелегко!

Мы все посмеиваемся над занятной ситуацией, в которую попал господин президент. А что поделаешь? Не все собеседники понимают, когда пора бы закруглиться и оставить его в покое. Некоторые хотят решить свои проблемы прямо сейчас. То ли я. Радует, что мне от Картеров ничего не нужно!

Майк Мэнсфилд – седой, сильно пожилой, но поджарый мужчина одет в смокинг, который сидит на нем идеально. В его живых серых глазах светится ум. Сколько же ему? Лет семьдесят пять, никак не меньше. Довольно редкий возраст для дипломата. Но с ним очень приятно общаться, и он производит на меня сильное впечатление. Настоящий зубр дипломатии.

– Слышал, мои сотрудники уже взяли вас в оборот, Виктор? – добродушно посмеивается он, отчего морщинистое лицо посла становится еще приятнее.

Быстро же доложили, черти американские!

– Да уж… Вашим сотрудникам захочешь, не откажешь. Зубастые!

– Но ведь хорошие отношения между нашими странами нужно не только словами подтверждать, но и делами, правда?

А мне и ответить нечего на такую постановку вопроса. Придется снова Веверса побеспокоить. Хотя мне так и так велено отчитаться по нынешнему приему.

– А Красные Звезды когда еще теперь в Японию приедут…

– Да я бы хоть каждый год сюда ездил!

– Понравилось? Я и сам Японию люблю. Это вы еще, Виктор, цветения японской сакуры не видели! Или осеннюю «охоту за кленовыми листьями». Красота неописуемая.

Тут мы плавно переходим к теме японских садов, Майк Мэнсфилд настойчиво убеждает меня посетить императорскую резиденцию с ее замком Эдо, токийские парки Минато, Бункё и… парк моего отеля Нью Отани. Джимми, смеясь, сообщает послу, что именно там мы сегодня утром и столкнулись, так что одним парком уже меньше. Из достопримечательностей Токио посол советует храмы Мэйдзи и Сэнсо–дзи. Я только грустно вздыхаю: время-то где нам найти на такую обширную культурную программу? До следующей пятницы у нас чуть ли не каждый день репетиции. А если не репетиции, то какое-нибудь важное общественное мероприятие.

– Но вообще-то нужно ехать в провинцию – вздыхает дипломат – вот где настоящая природа и подлинный японский дух.

Мэнсфилд крутит в руках незажженную трубку, видно, что ему давно хочется закурить. Но из-за Розалин приходится терпеть. Неподалеку я замечаю личного помощника главы SONY – Сэдэо Тагути. Он терпеливо ждет у стены, пока я поговорю с главным лицом Саммита, и служит безмолвным напоминанием, что меня ждут. Что ж, мне уже пора прощаться с Картерами и Мэнсфилдом, хотя с последним, судя по всему, ненадолго.

– Простите, господа! Но я вынужден покинуть вас. Меня должны представить господину премьер-министру Охира.

Со мной прощаются и милостиво отпускают восвояси. Похоже время, выделенное на беседу с Селезневым, тоже подошло к концу. А желающих пообщаться с Картерами еще полно.

Спешу за Тагути на другой край зала, где меня поджидает невозмутимый Акио Морита. Подхожу, приношу извинения, что заставил себя ждать. Японец прерывает властным жестом мои извинения.

– Я наблюдал за тобой сегодня, Виктор. У тебя очень правильные знакомства, и ты умеешь хорошо держаться среди влиятельных людей. Несмотря на свой юный возраст – одобрительно говорит мне Морита – Ты не теряешься, но и не переходишь границ приличий, что так часто свойственно молодым европейцам и американцам. Я доволен, что остановил свой выбор на тебе.

А уж я-то как доволен! Благодарно склоняю голову в ответ и скромно молчу. Эту похвалу сдержанного японца можно смело засчитывать за самый лучший комплимент. Сегодняшний вечер вообще можно считать очень удачным и богатым на новые знакомства. Сам Морита, канцлер ФРГ Шмидт, посол США Мэнсфилд, по «мелочи» я уже и не считаю. Сейчас меня еще и японскому премьеру Охира представят, и тогда из семи глав Саммита я буду знаком уже с пятью. Неплохо для просто питерского пацана!

Да, пока я для них никто, поющая диковинка из-за железного занавеса. Но пройдет время, и кто знает – может, они все еще сами будут гордиться знакомством со мной?!

*****

– Ну что, цел еще наш лимузин? – шучу я, плюхаясь на заднее сиденье машины – до полуночи успеем доехать до отеля?

– Успеем! – сдержанно улыбается в ответ Вячеслав – В тыкву не превратимся. Судя по твоему хорошему настроению, все в порядке?

– В полном! Завтра в восемь утра нам нужно быть у резиденции итальянского посла. Поедем провожать Кальви в аэропорт. Там и помиримся окончательно.

– Когда свадьба? – смеется телохранитель

– Какая свадьба?

– С Анной.

– Тьфу, тьфу – сплевываю я. Анна, конечно, шикарная девушка. Но… слишком много но. Начиная от Альдоны, и заканчивая всей этой старой европейской аристократией, которая никогда не примет такую выскочку как я.

– Тогда сегодня же свяжусь с Владимиром Петровичем, сообщу, что мы потом заглянем к нему позвонить в Москву.

Я тяжело вздыхаю. Заедем, куда ж я денусь… Сейчас каждый шаг нужно сверять с центром, чтобы не влезть случайно в какие-нибудь тонкие мидовские интриги и не разрушить их ненароком. Вот скажем, фуршет для VIP-персон после концерта. Кто-то из наших дипломатов там ведь должен присутствовать? Это же такая замечательная возможность пообщаться с японцами и американцами в неформальной обстановке – нельзя же ее упустить? А уж я постараюсь организовать на фуршете подходящую массовку. Только вот что-то в глазах Полянского не вижу я особого энтузиазма, для него мы скорее обуза, от которой хочется поскорее избавиться и забыть, как страшный сон. А уж когда он узнает о моем появлении на сегодняшнем саммитовском приеме… Даже и не представляю его реакции.

На выходе из лифта нас поджидает Ичиро Миуро. Парень растерянно показывает мне небольшой мешок писем от японских фанатов. Спрашивает, что с ними делать. А я что – знаю?! У нас в Москве всей почтой Полина Матвеевна занимается. Не повезем же мы в Москву все эти письма на японском? И потом – это только первая ласточка с мешком писем прилетела, а дальше их количество только возрастет. И без ответа их оставлять никак нельзя, а тем более выкинуть не распечатанными. Узнают фанаты – такая обида будет, что о фанклубе можно забыть. Кстати, фанклуб. А может нам активистов под это дело припахать? Закупить конвертов, наштамповать наших фото и рассылать их по обратным адресам с небольшим благодарственным текстом. А несколько самых интересных писем заберем с собой в Москву для Стены славы. Точно! Утром же переговорю с Гором и Клаймичем, а пока попрошу Ичиро подержать мешок у себя.

Идем с охраной к моему номеру. На этаже горит приглушенный свет, тишина такая, словно все уже спать легли. Нет, я понимаю, что народ устал, а завтра снова репетиция, но время-то детское, начало двенадцатого. Никто меня не встречает – как-то немного напрягает такая подозрительная тишина.

Вячеслав распахивает дверь в мой номер и тут же отходит от двери, пропуская вперед. А… понятно, там меня уже ждут. Альдона Имантовна собственной персоной. Но, к сожалению, не в спальне, а в гостиной – сидит на диване, смотрит телевизор. Лицо не доброе.

– Привет! А что это у нас такая тишина?

– Привет. Да, друг твой Коростылев Киото не дождался, решил прямо здесь с гейшами оторваться.

Я озадаченно плюхаюсь в кресло.

– Какими еще гейшами?!

– Да есть тут у нас… две.

– Не понял…

– Чего непонятного? Уединился в своем номере с Татьяной, пока Денис с ребятами боевик вместе смотрели, а Светка решила ему тоже визит нанести. Ну, и застукала их там вдвоем.

Издаю мученический стон… Допрыгался котяра мамонтовский! Предупреждал же дурака.

– А дверь закрыть – не судьба?

– Это ты у него сам спроси.

Печально вздохнув, скидываю пиджак, снимаю бабочку, расслабляю жесткий ворот сорочки. Потом дотягиваюсь до мини бара и достаю бутылку с минералкой. Жадно выбулькиваю ее прямо из горла. Вытерев рот рукой, спрашиваю:

– Драка была?

– Львова у нас баба с мозгами – молча, оделась и ушла – усмехается Алька – А Светка с кулаками на Леху набросилась, на ее визг вся группа сбежалась.

– Жив, хоть остался?

– Да, что ему кобелине сделается?! Скрутил дуру, и все. Но пару раз она ему по морде все же успела заехать.

Я откидываюсь в кресле, устало прикрыв глаза. Нет, ну что за бардак, а?! Еще не хватает мне за Лехины фокусы люлей от Веверса получить. Сделает ведь парня невыездным.

– А Клаймич в это время где был?

– С Гором в бар пошел.

Нормально… С другой стороны – что ж Давыдычу бедному теперь все дела побросать и группу с утра до вечера караулить? За всеми все равно ведь не уследишь.

– Ладно, пойду пистон Казанове доморощенному вставлю.

– Вставь, вставь… Хотя понятно, с кого Коростылев пример берет, вы с ним – два сапога пара.

Пропускаю увесистый камень в свой огород и, молча, отправляюсь в номер мамонта. Сидит голубчик на кровати – держит у глаза бутылочку с пепси, вторым смотрит в телевизор. Увидев меня в дверях, виновато пожимает плечами.

– Денис, будь другом – иди, покури минут пять – прошу я соседа Лехи по номеру.

Тяж без разговоров встает, берет пачку сигарет с зажигалкой и направляется к двери.

– Сильно-то его не бей! – сочувственно бросает он на ходу – ему уже и так от Светки досталось.

– А это как получится. Он-то о нас с Клаймичем совсем не думал. Забыл уже, как Григорий Давыдович за группу пострадал.

Мамонт тяжко вздыхает. Потом, наклонившись, вытаскивает за ремень сумку из-под кровати.

– Да я уже собрался. Понимаю, что за такое сразу в Москву отправят.

– А-а-а… Нашкодил и в Москву решил свалить, умник?! Ты еще своих баб с собой прихвати. А мы здесь одни корячиться останемся – без гримера и без костюмера…

– Вить, ну прости! Все понимаю, но меня как бес попутал!

– Ты бы своего «беса» в штанах покрепче держал! И думал головой, а не «бесом». Ну, вот скажи: какого черта ты дверь на ключ не закрыл, а?

– А то сам не знаешь, как это бывает – увлеклись и забыли. И главное, веришь – я их не звал даже!

– Угу… «Не виноватая я, они сами ко мне пришли». Ты еще расскажи, что они тебя изнасиловали!

– Не, с этим я сам справился… – чешет в затылке мамонт.

Пару секунд смотрим, друг на друга и начинаем тихо ржать. Все понятно с этим Казановой. Придется как-то замять скандал. А уж в Москве как получится. Но надеюсь, что пронесет. Хотя за аморалку на гастролях могут и наказать по полной.

– Конечно, кому-то массажистки японские, а мне до Москвы терпи! – вздыхает мамонт

– Лех, ты совсем дурак, шуток не понимаешь?

Я расстегиваю рубашку и показываю ему бордовый кровоподтек на левом боку.

– У меня же вчера спарринг был в университете. Морда не пострадала, а вот по ногам и торсу мне этот швед прошелся. Думаешь, для чего мне массаж нужен был? Я бы сегодня утром разогнуться не смог!

– Ух… и ты молчал?!

– А я, по-твоему, признаться при всех должен был, чтобы Веверс потом мне башку открутил?!

Побеседовав еще минут пять, грожу мамонту напоследок кулаком. Теперь по-хорошему еще надо бы пропесочить обеих лехиных «гейш». Но вот что я им скажу? Прочитаю лекцию про «облико морале» советского человека, находящегося за границей? Двуличием каким-то попахивает. А то они не видят, как я сам на каждом шагу попираю все эти нормы и приличия. Правда, в отличие от них, выхожу каждый раз сухим из воды.

Стою минуту в нерешительности, потом все-таки стучу в номер Львовой. Вообще-то их поселили в двухместном номере с Татьяной Геннадьевной, но та сразу же перебралась к Вере в люкс, чтобы держать дочь под круглосуточным надзором. Так что Львовой повезло – сейчас она живет одна. И надеюсь, еще не спит.

Дверь распахивается, на пороге стоит Татьяна Леонидовна. Глаза припухшие, лицо осунувшееся. И что мне теперь – добить ее чтением нотаций?

– Виктор, ты что-ли…? – слышу из-за ее спины спокойный голос Клаймича – заходи, присоединяйся.

Львова, посторонившись, пропускает меня в номер. Так… здесь, оказывается, и без меня утешителей хватает. Или воспитателей – это уж с какой стороны посмотреть.

– Пьянствуем, товарищи? – киваю я на журнальный стол, где стоит початая бутылка виски, два стеклянных стакана и закусь в виде шоколадки. – Продолжаем морально разлагаться?

Татьяна Леонидовна смущенно вспыхивает, но я тут же продолжаю строгим голосом

– А начальнику налить?

– Садись уже, …начальник! – смеется Клаймич и тянется за чистым стаканчиком, потом передумывает – Твоя мама бы не одобрила, Вить. Извини. Лучше расскажи лучше, как съездил?

– Нормально. С Кальви замирился, думаю, после Японии сразу начнем готовиться к Италии.

– Это хорошо. Это очень хорошо!

Клаймич довольно щурится. Еще одна загранка, а то и не одна. Конвертики от Гора, приемы, фуршеты…

Татьяна тем временем делает вид, что ей срочно нужно в ванную, поправить потекшую тушь. Никакой туши, конечно, нет, это она тактично дает нам поговорить без свидетелей.

– Что там со Светкой?

– Нарыдалась и спит… – пожимает плечами Григорий Давыдович – втык я ей, конечно, сделал, но она и сама уже не рада, что сорвалась. Переживает, боится, что домой ее отправят.

– Японцы ничего не заметили? Не протечет журналистам?

– Нет, только наши все в курсе. Даже Ичито скандала не видел.

– Как думаете, кто-нибудь из наших настучит?

Клаймич пожимает плечами, задумчиво смотрит в окно – Вот заодно и проверим. В коллектив влилось много новых людей, о которых мы с тобой ничего не знаем. Хорошая будет проверка на вшивость.

– Это вы о рижанах? А что наш оператор?

– За него не волнуйся – директор выпивает виски, закусывает шоколадкой – Он приехал намного позже – минут двадцать назад. Поел и сразу лег спать.

– Как клип?

– Смонтирован. Завтра американцы закончат с кодировкой, и все – можно отдавать на ТВ. Да этого парня ничего кроме работы и не волнует – трудоголик, каких мало. Все разговоры только про технику, съемки и клип.

Кошусь на дверь ванной и перехожу на шепот

– Поговорили с ней? Я со Львовой расстаться не готов. Мы такого специалиста больше нигде не найдем.

– И она не готова. Да и несерьезно все это. Так… мимолетное увлечение взрослой женщины.

– Ну и хорошо, что она сама все понимает – успокаиваюсь я – Леха мой друг, но Львова точно не для него. И к серьезным отношениям после предательства Зои он совсем не готов.

– Не переживай. В ближайшие дни они с ним мало будут пересекаться. Я вообще хочу отправить тяжей передовой группой в Киото. В Будокане у нас все готово уже.

– Одних?

– Зачем одних? У Гора есть русскоговорящий сотрудник. Плюс из посольских рангом помельче можно кого-нибудь вытребовать. Тебе же Примаков дал карт-бланш?

Я задумчиво киваю. Вот не лежит у меня душа Полянского просить. Или все решить через «верх» во время звонка? Послу просто спустят приказ из Москвы и деваться ему будет некуда.

– А что со Светой?

– Да… это может стать проблемой – трет лоб Григорий Давыдович – Отправлю-ка я ее на короткую стажировку к японским гримерам, а потом глядишь – и все успокоятся.

– Поговорите с ней, чтобы она помирилась со Львовой и извинилась перед ней. Все претензии пусть предъявляет Коростылеву. Иначе гримера мы заменим. Склок в коллективе я не потерплю.

Прощаюсь с «собутыльниками» и возвращаюсь в свой номер.

– Ну, что? Надавал идиоту по мозгам? – ехидно интересуется Альдона

– Угу… Второй глаз ему подбил. Для симметрии.

– Правда, что ли? – изумляется подруга.

– Правда. Он на очкового медведя теперь похож.

Звездочка не выдерживает и начинает хохотать. Видимо представила себе мамонта с двумя подбитыми глазами. Я устало улыбаюсь, сажусь рядом и беру ее за руку

– Аленька, пойдем спать, а? Вот просто молча. Без упреков и выяснения отношений. Если бы ты знала, какой объем работы я сегодня проделал на этом чертовом приеме, ты сама бы предложила отнести меня в спальню на руках.

– Устал? – смягчается она – А я ванну для тебя набрала.

– Боюсь, усну я там.

– А я на что? Пойдем…

Она тянет меня в ванную, помогает раздеться. Стоит мне усесться в воду, девушка начинает осторожно втирать в мои волосы шампунь и массировать кожу головы. Потом разминает мои шею и плечи. Я уплываю в нирвану, чувствую только нежное касание рук и воды, расслабляющих мое бренное тело. Похоже, я даже сам не догадывался, как устал за сегодня. День был бесконечным, и даже у молодого организма есть какой-то предел сил. Я свои силы сегодня точно исчерпал…

30 июня 1979 г. суббота, 6.30

Япония, Токио отель Нью Отани

– Вставай, соня. Сам просил тебя разбудить.

– Зачем так рано-то…?

– Пробежка, завтрак и проводы Кальви.

– А можно что-нибудь из этого списка заменить на утренний секс?

– Конечно, можно – женская рука скользит по животу, подбираясь к самому ценному, но коварно останавливается на полпути и цапает меня за мышцы пресса – Кальви!

– Роберто неприкосновенен, он наша священная итальянская корова – сонно протестую я, перехватывая руку девушки и пытаясь направить ее ниже – уж лучше я голодным останусь.

Получив протестующий шлепок по руке, сползаю с кровати и плетусь к шкафу за спортивной одеждой. Альдона тоже быстро одевается

– Жду у лифта через три минуты. Время пошло.

– Яволь, май фюрер… – насмешливо фыркаю ей вслед.

В лобби и в парке сегодня на удивление пустынно. Ах, да… Саммит закончился, гости разъехались. Не все еще пока, но большинство. А новые заедут не раньше полудня. Американской охраны вообще не видно, все секретные агенты свалили вслед за Картерами. Мы с Альдоной и ребятами-охранниками бегаем по совершенно безлюдному парку – раннее утро, вокруг ни души. Делаем три больших круга и возвращаемся в отель. Завтрак уже ждет нас в номере – Ичиро постарался. Нахально затаскиваю свою ледышку в душ и получаю все, что мне причиталось со вчерашнего вечера. Потом мы вместе быстро завтракаем.

– Ну, все, я побежал, любимая. Встретимся на репетиции. И помоги там Клаймичу с дисциплиной. Припугни всех, что вернусь я злым и покусаю тех, кто будет лажать.

– …Ви-ить, ты собираешься в Италию? – игнорирует Снежная Королева мою просьбу

– А ты нет? Мы все туда собираемся.

– Не прики-идывайся, тебе не иде-ет. Ты же понимаешь, про что я спрашиваю.

Снова здорово…! Как только самой не надоело себя мучить, изводя пустой ревностью к Анне.

– Алечка, как еще мне до тебя донести, что Анна – закрытая тема? Кальви ясно выразился – репутацию дочери он угробить не даст. Вот твою – ему не жалко – улыбаюсь я – Поэтому будем гробить ее вместе

– А сама она что говорит? – Альдона подозрительно смотрит на меня

– Ничего не говорит! Вернула все мои подарки, приложив к ним вырезку с заметкой Саттера. Всё!

– Это там, где про нашу свадьбу?

В ответ я закатываю глаза, прося у неба терпения с этой ревнивой упрямицей, и, чмокнув ее в белобрысую макушку, сваливаю из номера. Нет, ну почему даже самые умные женщины начинают вести себя глупо, стоит им найти повод для ревности? Даже мнимый. Загадка…

На проводы Кальви я угрохал больше трех часов. Международный аэропорт Нарита это вам не Ханеда, который расположен практически в центре Токио. А тут пока мы выехали, пока с полицейским кортежем и мигалками добрались до Нариты, а это на минуточку 75 километров от центра японской столицы, потом я подождал, пока итальянцы взлетят. И лишь тогда с чистой совестью мы вернулись в город и поехали на репетицию в Будокан. В посольстве до трех дня нам все равно делать нечего. Суббота, лето – раньше девяти утра в Москве никто на работе не появится.

С Кальви в машине мы пообщались неплохо. Заметив свой ролекс на моем запястье, Роберто по-отечески улыбается, ему приятно видеть свой давний подарок

– Носишь еще?

– Практически не снимая. Часы напоминают мне о вас.

– А у меня твои в кабинете на специальной подставке стоят. Когда вижу их, тоже о тебе всегда вспоминаю.

Потом я ему немного про московские новости рассказал, он мне про обстановку в Италии. Ультралевые опять бузят, в середине июня атаковали в Риме отделение КПК. Не знаю, что там думают Веверс с Пельше, но если через год эти твари устроят теракт в Болонье, у Кальви будут большие проблемы. Надо же как-то помочь нашему другу, а то так и до отставки недалеко.

.К моему приезду работа на сцене кипит. Народ бодро репетирует новые песни, то и дело прерываясь и повторяя особо сложные моменты. Здороваюсь с Майклом и Григорием Давыдовичем, плюхаюсь в соседнее кресло. Татьяна Геннадьевна машет мне рукой, давая понять, что готова показать мне результат Вериной дрессировки. Звучат первые аккорды «You´re My Love», Вера довольно сносно исполняет первый куплет. Альдона с Ладой изо всех сил стараются под нее подстроиться. Вера видя, что я не проявляю признаков недовольства, второй куплет поет еще лучше. Только старательно выводя знакомые слова, она от волнения забывает пританцовывать, и эта ее статичность портит общую картину.

– Хорошо! – хвалю я ее, и Вера расцветает – но я точно знаю, что ты можешь еще лучше. Правда, Татьяна Геннадьевна?

Наш педагог по вокалу жарко убеждает меня, что это только начало. На генеральной репетиции Веру мы просто не узнаем. Хочется верить…

В перерыве я залезаю на сцену и собираю группу вокруг себя. Музыкантов, звездочек и танцоров.

– Друзья мои, мне кажется, вы до конца не поняли одну важную вещь. Я уже говорил это, но сейчас повторю: японская публика не очень хорошо знает английский язык, а итальянский и вовсе не знает. Им по большому счету наплевать, насколько правильно вы выговариваете слова и ставите ударения. Но для них очень важна картинка. Они в первую очередь пришли смотреть шоу, а значит, все должно быть красиво. Красивые лица, красивые костюмы, точные красивые движения солистов и танцоров, шикарное оформление зала и сцены…

– …и обалденная музыка – добавляет Коля Завадский

– И обалденная танцевальная музыка – соглашаюсь я – Будем считать, что это специфика японских гастролей. В Америке все будет по-другому – там важны слова песни, а значит, наше правильное произношение. Но здесь вот так. Японцы ценят слаженность, видимую легкость и лучезарные улыбки артистов. Эти улыбки буквально не должны сходить с ваших лиц весь концерт.

– А как же «Дорога в ад» или «Wind Of Change»?

– Так это серьезные песни, они поймут. И на сцене в это время будем освещены только я и Коля.

– Значит, надо сразу привыкать держать намертво улыбку на лице – делает вывод Лада.

– Вот именно.

Перед тем, как мы уезжаем в посольство, музыканты снова берутся за «Pretty Young Girl». Я даже успеваю спеть с ними один раз.

– Лучше, чем вчера. Но до идеала далеко. Репетируйте дальше, через час вернусь…

Субботним утром в посольстве тишь и благодать. Ни-ко-го… Нас встречают только местные охранники и Владимир Петрович. Обмениваемся приветствиями, отправляемся в комнату спецсвязи. А вот и первая неожиданность – Веверса нет на месте. Путин бодрым голосом информирует меня, что сегодня мне не удастся с генералом поговорить, он в отъезде. Ладно… надеюсь там ничего серьезного. Прошу ВВП передать своему боссу, что с Кальви я помирился, и прощаюсь с ним, утешая себя тем, что это была не слишком секретная информация.

Но что же мне делать дальше? Кто даст ЦУ начинающему «дипломату» Селезневу? А главное – я утром такую классную фишку придумал, но без помощи из Москвы мне ее не провернуть.

Недолго думая, я прошу соединить меня с Министром иностранных дел. Надеюсь, Примаков простит меня за такое нахальство.

– Евгений Максимович, здравствуйте! Это Виктор Селезнев. Простите, что я отрываю вас от дела, но генерала Веверса нет сейчас на месте, а мне больше не с кем посоветоваться.

Примаков на мое счастье не сильно занят и может уделить мне время. Начинаем с саммитовского приема. Евгений Максимович подробно расспрашивает меня о мероприятии, я стараюсь припомнить фамилии всех господ, с которыми меня вчера знакомили.

– Ты большой молодец! Напишешь мне потом подробный отчет?

– Конечно!

Да я в Москве еще и в айфоне что-нибудь ценное найду по этому саммиту – скажу, что случайно услышал на приеме. Только с Веверсом нужно будет решить, какую именно информацию можно и нужно слить Примакову.

– Евгений Максимович, тут вот какое дело… Меня американский посол Менсфилд пригласил выступить 4-го июля на приеме в честь Дня независимости. Я хотел спросить – это нормально?

– Вполне. Ты же в Москве собирался выступить у американцев.

– Ну, да… А еще я умудрился на наш концерт 6-го июля пригласить очень серьезных людей.

– Кого именно?

– Менсфилда, несколько человек из американского посольства и японского премьера Охиру. Вроде никто из них не отказался, но Майкл Гор им еще официальные приглашения разошлет. VIP-ложа на арене Будокан большая.

– Ну, ты Виктор, даешь! – смеется Примаков – хорошую компанию себе собираешь.

– Так, наверное, и 7-го тоже кто-то из нужных людей на концерт придет. Гор обещал согласовать с главой Сони списки почетных гостей. Я это все к тому, что может вы тоже захотите кого-то прислать из Москвы… так сказать, пообщаться с VIP-гостями в неформальной обстановке на фуршете после концерта? Подумайте, а? Жалко ведь такой шанс не использовать. А товарищ Полянский, по-моему, всерьез это все не воспринимает.

Евгений Максимович молчит некоторое время. Потом говорит

– А ты знаешь, пришлю. В Токио по делам собирается Соловьев Николай Николаевич – это у нас Заведующий Дальневосточным отделом – придется ему на неделю пораньше прилететь. И этот человек очень хорошо знает Японию, он до 71-го года служил в посольстве в Токио. Вот с ним и пообщаетесь, он будет твоим куратором от МИДа. А Полянского я сам предупрежу.

– Отлично! А можно тогда еще одну просьбу? Это исключительно для дела! – заверяю я Примакова

– Ладно, давай – смеется он – Что ты там еще придумал?

– У меня в понедельник будет встреча с Акио Моритой, но мы уже вчера с ним познакомились на приеме, и, кажется, я ему понравился. Так вот: глава немецкого концерна «Винтерсхалл» рассказал мне, что этот японец большой любитель кошек. Можно привезти ему из Москвы красивого сибирского котенка, а? Нам же позарез нужен этот человек! Американцев он недолюбливает, а для СССР может стать хорошим партнером. Нам же нужно свой Дальний Восток развивать? Так почему бы здесь не открыть СП с Сони, а? Я его и в другие проекты спонсором втянуть хочу, на Олимпиаду позвать.

– Ну, у тебя и планы, Виктор Селезнев! Смотри не напугай Мориту своими прожектами. А с котенком я постараюсь тебе помочь. Поднимем на уши всю Москву, но для Мориты найдем, это действительно важно. Пришлем его в Японию с фельдъегерем.

– Только покрасивее подберите, пожалуйста! Чтобы Морита в него с первого взгляда влюбился.

– Хорошо, постараемся. Но ты лишнего на себя не бери, Виктор, не увлекайся. Когда дойдет дело до серьезного разговора, уступи место специалистам, все-таки это их дело говорить о деталях. А ты просто попробуй расположить к себе японца и создать правильный настрой. Договорились?

– Ладно, острова японцам обещать не буду!

– Да уж, сделай одолжение! А то Григорий Васильевич нас с тобой рядом в угол поставит. И звони, если такая необходимость возникнет. Лучше сразу со мной посоветоваться, чем потом разгребать последствия твоей самодеятельности. Договорились?

Прощаемся, как добрые знакомые. Поговорил с умным приятным человеком – словно камень с души снял. Можно и снова на репетицию. На выходе меня перехватывает Владимир Петрович. Протягивает подозрительно знакомый конверт с американским гербом. Кажется, у меня такой же в сейфе в Москве остался.

– Это только что доставили с курьером из американского посольства, он на твое имя. Видимо официальное приглашение.

– Да. Это посол Майк Менсфилд за меня взялся. Приглашает выступить у них на приеме в честь Дня Независимости.

Владимир Петрович уважительно качает головой

– Согласишься?

– А куда я денусь…? – вздыхаю и передаю конверт Вячеславу – Евгений Максимович сказал: надо! Комсомолец Селезнев ответил: есть!

– Поосторожнее с ними, Виктор. Ушлые ребята.

– Да я вчера на приеме с их атташе по культуре уже успел сцепиться.

– С Морисоном? – смеется «наш человек в Токио» – ну, ты даешь…

– А чего он маленьких обижает?

– Тебя, пожалуй, обидишь! – ухмыляется Вячеслав

– Обидеть Витю может каждый, не каждый сможет убежать!

Тут уж они хохочут оба. И не скажешь, что серьезные кагэбешники…