Я-РОСС. Том 2 [СИ]

Глава 9

Сколько нужно пороха на тридцать орудий? Сколько картечных картузов? А ядер сколько? Где взять хотя бы ещё парочку кузнецов? Где ставить очередные бараки? А как с лесом быть? Нужны лесорубы, а им нужна охрана, а охрану кормить надо и платить… Да и с гильдией что-то порешать бы, притом как можно скорее, они недовольны ценами и очень доступно пояснили свою позицию. В общем время шло, проблемы рождали проблемы, и решить удавалось лишь какую-то, совсем небольшую, часть. И что совсем уже было невыносимо — являющаяся почти каждую ночь Инга. Теперь она ничего не говорила, а просто стояла возле окна и укоризненно смотрела. Я уже и так прикидывал, и эдак. Но не выходило у меня ничего. Одно дело под защитой контура воевать, и совсем другое в чистом поле. Месть, оно понятно, дело святое, но вот людей губить просто так я не собирался, поэтому только и оставалось что терпеть её присутствие. Наверное будь я обычным человеком, давно бы кукушкой поехал, но я за свой век столько нежити повидал, что на меня эти штуки давно уже не действуют. Так, раздражают слегка.

Ну и всё же да, какие-то шаги я всё же предпринял, — строевой смотр провёл, да разведку отправил к чухонскому лагерю. Смотр прошел успешно, для здешнего люда такое действо в диковинку было, а вот чухонцы с того места ушли, — причём сделали это так по-хитрому, что и следов не оставили. Вроде такая толпа не должна была незамеченной исчезнуть, хоть что-то да осталось бы. Но в итоге получилось что смогла.

А однажды вечером к крепостным воротам подъехал небольшой отряд из десятка верховых и пары зачарованных самодвижущихся экипажей.

— Кого это принесло на ночь глядя?.. — когда нам сообщили о визитерах, я, дядька Иван и Захар ужинали в малом зале, между делом обсуждая какие-то текущие проблемы.

— Незванный гость хуже татарина. — поднимаясь, констатировал Захар. И я не мог с ним не согласится. Что в том, что в этом мире такие визиты ничего хорошего не сулили. Там это были какие-нибудь курьеры с требованием срочно куда-то бежать и что-то делать, или торговые агенты с кучей совершенно ненужного барахла. Здесь же вообще от подобных визитеров ждать можно было чего угодно.

Но в этот раз всё оказалось не настолько плохо. Под стеной, задрав голову кверху, стоял Шереметьев и улыбался во все тридцать два зуба.

— А я вот, мимо проезжал, дай думаю загляну. Авось не прогонишь? — заявил он.

Одетый по-походному, но без доспехов, он выглядел так будто собрался на охоту или по грибы. — Шляпа с короткими полями, куртка без рукавов, штаны с отороченным кожей седалищем, и высокие сапоги а-ля болото.

Я не очень понимал куда он направлялся так, что проезжал мимо, но тем не менее визиту был рад.

Во-первых, свежие новости — а до меня доходили лишь какие-то собранные моими людьми слухи из города, а во-вторых, наконец-то появился тот с кем можно хоть как-то нормально поговорить.

У меня здесь какой круг общения — денщик, тетка Марфа, немец, да Захар. Ну ещё иногда оккупировавшие третий этаж дамы, к которым я периодически забегал, когда находилось свободное время.

Вот только какими бы хорошими людьми они не были, всё это было не то, все они вели себя со мной как с господином, а я не мог смотреть на них иначе чем свысока. А тут наконец-то ровня. Как по статусу, так и по образованности.

— Проходи, располагайся. Вот, угощайся чем бог послал! — пригласил я своего гостя за в спешке организованный стол.

Дичь, овощи, вино. — вариациями этих трёх ингредиентов тетка Марфа заставила огромный шестиметровый стол. И не знаю уж из каких соображений, но прислуживать она нам отправила мадам Лопухину, которую Шереметьев просто не мог не узнать.

— Наслышан… — с интересом разглядывая облаченную в форму подавальщицы боярыню, хмыкнул он.

— Ну как-то так… — мне оставалось только пожать плечами.

— Да я не осуждаю. Просто непривычно. Такая женщина, и вдруг в таком виде… А что ты собираешься с ней дальше делать? — словно бы невзначай спросил мой визави.

— Не знаю. Время покажет. — ответил я, наливая нам обоим по бокалу вина. Сказать что Лопухина на днях станет женой денщика, у меня просто язык не повернулся. Непонятно как Шереметьев отреагирует на такое, да и вообще, поди кому объясни что женщину не заставляют, и она сама не прочь пойти под венец.

Но Шереметьев меня удивил.

— А отдай её мне? — неожиданно предложил он.

— Извини? — переспросил я.

— Нет, ну а чего? Ты её тут в служках держишь, а я ей поинтереснее занятие найду…

— Горшки выносить?

— Да хоть бы и горшки. А вообще я тебе как другу сейчас говорю, — ты с этим делом перегибаешь палку. Когда князь вернётся, у тебя будут большие проблемы. Да и сейчас, ты знаешь сколько у Лопухина друзей? И все они на тебя зуб точат.

— Еще? — спросил я, поднимая бутылку.

— Давай. Только не полный, держать неудобно.

Мы выпили, закусили, и снова продолжили этот неприятный, но весьма любопытный разговор.

— Так если точат, чего ж не предъявляют? Или боятся?

Шереметьев пожал плечами, но как-то неестественно. Словно не мог ответить прямо, но и врать тоже не хотел.

— А тебя на разведку значит послали? — спросил я в лоб.

— Да брось. — отмахнулся он. — Никогда не был дружен ни с Лопухиным, ни с его компанией. — он шумно выдохнул, и допил вино. — Но грешен, к тебе специально заехал, никаким не проездом. Предложение у меня к тебе есть. Деловое.

— Замечательно. Я весь внимание.

— Тут в двух словах и не расскажешь. Надо издалека начинать. И это, у тебя кроме вина ничего покрепче нету? А то как-то…

А кроме вина у меня было. После смерти деда, крепкого осталось столько, что теми темпами какими я пью, мне лет на триста хватит. Так я думал пока не встретил Шереметьева.

— Ну давай по последней, и спать! — едва ворочая языком, спустя почти три часа поднял он свою рюмку.

— Давай! — поддержал я, пытаясь сообразить сколько «последних» мы уже выпили.

— Ты, главное, не забудь что я тебе сказал. — наливая очередную последнюю, говорил мой собутыльник. — Пока затишье, сидим и не отсвечиваем, ну а как начнётся, тогда держимся вместе!

Если я всё правильно понял, были люди которые не верили что князь выживет, и уже сейчас готовились к захвату власти. А учитывая что наследников князь не оставил, а претендентов с побочных сторон было хоть отбавляй, — борьба намечалась серьёзная.

Вот и Шереметьевский клан готовил почву для будущих разборок. И как признался сам Алексей, с предложением подтянуть меня выступил он сам, так как никто из его родни даже не подозревал о моём существовании до недавнего момента. Да и сейчас они знали обо мне совсем немного. Если выражаться образно, для высшего общества я был той ещё тёмной лошадкой.

Вот Алексея и отправили на разведку.

Ну а так всё вполне предсказуемо. Перед дележкой сильнейшие семьи стремились заручиться поддержкой как можно большего количества «электората». Наверное обо мне и не вспомнили бы, но тут случилась история с Лопухиным, и я попал в поле зрения общественности.

— А учителя я тебе пришлю, даже не сомневайся! И артефактора попробую найти! — продолжал «аргументировать» Алексей. То что я самостоятельно прошёл инициацию он понял практически сразу, и в качестве бонуса за сотрудничество предложил помочь с обучением. Ну а за артефактора я уже сам попросил. Без связей отыскать хорошего специалиста даже за большие деньги было практически невозможно. Все, кто более менее владел предметом, изначально разбирались по семьям, и «свободных художников» нормальной квалификации просто не существовало.

Ну и кроме обозначенного, беседа получилась весьма увлекательной. Из рассказанного Алексеем я сделал вывод что за смерть Лопухина и пленение его семьи мне ничего не будет — во всяком случае прямо сейчас, но если место князя займёт кто-нибудь из сочувствующих, тогда не поздоровится.

— Ну вот смотри, допустим есть два претендента на престол, и оба они примерно одинакового родства. Что тогда?

— Война.

— Ну а как в этих условиях воевать? Тут и так со всех сторон напирают, а вы ещё меж собой грызню устроить собираетесь. Для чего?

— Ты не понимаешь. Это естественный процесс, побеждает сильнейший! Хочешь узнать как дедушка нашего князя трон занял?

— Как?

— Да так же, — только он вообще тупо перебил не только несогласных, но даже сомневающихся. Честно сказать, я даже не знаю сколько тогда семей вырезали, но думаю что приличное количество. Те же Дворецкие, или Бестужевы с Мальцевыми. Где они теперь? Даже в книгах упоминания потерли, а ты говоришь война!

Если Шереметьев хотел меня удивить, то у него это не получилось. Престолонаследие вообще штука такая, специфическая. Редкий случай когда всё проходит без крови, в основном грызутся до последнего.

Вот даже сейчас, казалось бы, враг на пороге, половина княжества разорена, крестьяне по городам прячутся, хлеб брошенный в полях стоит, скотину повырезали — голод на пороге! А они знай себе власть делят. Позапирались в вотчинах своих, и сидят, переждать надеются, да союзы заключают. Вот как так?

— В общем, я тебя предупредил. — только что хорошенько пьяный, Алексей смотрел на меня совершенно трезвыми глазами.

— Неволить не стану, но тебе так или иначе придется к кому-то примкнуть. И скажу честно, наша ветка не самая сильная, может быть в дальнейшем мы что-то и придумаем, но обещать не могу. Так что, сам думай как поступить.

Главное вовремя предупредить. Нет, надо отдать ему должное, говорит он прямо, но мне совсем не хотелось ни к кому примыкать. Во-первых, все эти союзы создаются только из необходимости и, в конце концов, всё равно ничем хорошим не кончаются. Наверное будь я одним из них, — из местных аристократов, может быть и рассуждал бы похожим образом. Они здесь кто? — Знать пусть и не самого маленького, но всё таки достаточно небольшого княжества. А я, хоть и с поправками, привык мыслить совсем другими категориями. Площадь Германии? — Цифр не помню, но на территории Иркутской области её можно разместить дважды, и ещё останется место под парочку европейских государств помельче. Финляндия? — Да это вообще бывшая губерния великой Империи. Польша? — Та же ситуация. И впрочем, если уж мерить такими категориями, то на территории даже не союза, или дореволюционной Империи, а на одной только современной РФ могли б легко разместиться примерно двадцать четыре Франции. Ну или полсотни Германий.

В общем, не хотел я никаких союзов, намечая для себя совсем другие цели.

Ведь как в моём прошлом мире смогло сформироваться такое громадное государство? Что это было, захватничество? Или добровольное присоединение целых народов? Вопрос этот поднимался регулярно, и как правило трактовался в зависимости от международной, и внутренней ситуаций. Как с тем дышлом, — куда повернешь, то и вышло.

Вот только у меня всегда было своё, неизменное мнение. Может быть где-то оно и ошибочно, но я считал что на тех территориях что были присоединены за последние пять или шесть веков, чаще всего проживали народы отсталые, не имевшие собственной государственности. А учитывая мирный характер русской экспансии, — так сказать добрую силу, те же сибирские этносы охотно влились в состав великого государства. Ведь что лучше, — быть теоретически самостоятельным, но при этом постоянно отхватывающим от кого попало, или стать частью могучего организма, который способен не только защитить, но и при необходимости навалять хорошенько?

На мой взгляд, ответ очевиден. И да, — независимость это прекрасно. Когда ты волен сам принимать любые решения, когда тебя никто не заставляет и ни к чему не принуждает — это просто великолепно, и в идеале так и должно быть.

Но, к сожалению, так не бывает. Если у тебя нет сил дать сдачи, и защитить себя и свою территорию, — ты априори зависим. А значит формула независимости происходит от формулы силы. Есть сила, значит ты можешь без оглядки принимать самостоятельные решения. Нет силы — не можешь.

И хотя у меня этой силы не было, а были лишь её намётки, я заранее не хотел связывать себя какими бы то ни было обязательствами.

Да и вообще, что есть сила? Из чего она состоит и чем измеряется?

Ведь само понятие силы настолько расплывчатое и неоднозначное, что дать однозначный ответ не сможет, наверное, никто. Ты можешь быть достаточно сильным чтобы раздавить муравья. Или свернуть голову курице. Что это, сила?

Определённо. Приложив какое-то количество силы к куриной шее, ты достигаешь нужного результата. Значит ты сильный, как минимум сильнее курицы.

А ещё можно быть сильным чтобы дать в морду себе подобному на ринге, или при наличии ружья пойти на медведя с рогатиной. Тоже сила?

Конечно.

А если вступившись за слабого, ты сам оказываешься в роли жертвы и злодеи бьют уже тебя, это как трактовать? Сильный ты, или слабый?

Несомненно сильный.

А когда в твой окоп прилетает граната и ты, дабы спасти товарищей, бросаешься на неё грудью, это ведь тоже сила?

И здесь ответ однозначный.

Но как быть с тем школьным хулиганом, который обижает своих одноклассников? Он ведь тоже сильный, раз может позволить себе такое?

Тоже.

И маньяк который мучает своих жертв так же силён.

Вот только всё это разные силы. Для себя, чтобы не путаться, я делю понятие силы на три типа.

Первый — добрая сила. Это про накрытую гранату и про защиту слабых.

Второй — сила злая. Сюда подпадает маньяк, хулиган, курица и муравей. Всё это случаи проявление злой силы.

Ну и третий, самый распространённый вариант силы — сила дурная: Мордобитие на ринге и поход с рогатиной на медведя, есть обычные её проявления.

К первому типу силы я отношусь положительно и сам всячески применяю, второй стараюсь искоренять, ну а третий просто не замечаю. Как говорится — дураков не сеют, они сами родятся.

— Так что ты решаешь? — не выдержав долгого молчания, поторопил Шереметьев.

— Надо подумать. Дело-то, сам говоришь, серьёзное…

И я не юлил. Дело, на самом деле — как бы это не звучало, было серьёзным. Сил для самостоятельного плавания у меня пока маловато, и для начала неплохо бы заручится какой-то поддержкой. Те же деньги — а у семьи Алексея их много, будут очень хорошим подспорьем.

Но это одна сторона медали. А вторая, — о которой он меня честно предупредил — опасность вообще без всего остаться. Не смогут Шереметьевы поставить своего человека на место князя, и всё, считай пропало. Всех кто выступал против, так или иначе прижимать будут, мне же Лопухина сразу припомнят. Но опять же, других предложений кроме этого, пока не поступало, и я очень сомневаюсь что поступит.

— Смотри, дело твоё. — сухо сказал Шереметьев, и в тот же момент «захмелев», добавил, — а давай еще по одной!

Конечно одной дело не ограничилось, и в итоге просидели мы до самого рассвета. Я пил много, но периодически заправляя себя «отрезвином», — одним из своих зелий, пьяным себя не чувствовал. Внешне, — да, выглядел крепко подшофе, но способность трезво мыслить не потерял. Даже спать не хотелось, наверное сказывалась какая-то побочка отрезвина.

Шереметьев же, хоть к утру и выглядел в хлам, но наверняка так же имел свой секрет. Не зря же он ночью смог мгновенно протрезветь, и потом так же мгновенно «напиться».

— Скорее всего на следующей неделе объявят об общем сходе, ты подумай хорошенько, если надумаешь, дай знать. Я еще пару дней здесь поторчу, в городке. Как решишь, найдёшь меня. — сказал он уже за воротами, перед тем как сесть в экипаж.