Йормунганд (СИ)

Глава 5

Ночи становились все холоднее, лунный цикл повторился несколько раз, пока Йормунганд старательно обходил крупные человеческие поселения на пути. Его не оставляло чувство, что за ним следят. Ванадис являлась ему во снах и сны не были счастливыми. Чем дальше Йормунганд уходил на юг, тем сильнее его мучила тоска по родным. Лежа под звездным небом и безотчетно глядя вверх, он думал о том, поправился ли окончательно Фенрир, справляется ли Хель, оказался ли удачным новый брак матери. Теперь, думал он, грустно улыбаясь, с Ванадис его и в самом деле связали родственные узы.

Волосы Йормунганда отросли и выгорели на солнце, подбородок покрыла редкая пушистая бородка. В Ирмунсуле принято брить бороду и срезать волосы, однако отец оставлял усы. Матери они нравились, она щипала отца за ус, когда была в хорошем настроении и…

Йормунганд отгонял мысли о прошлом. Прошлое это прошлое, нечего о нем думать.

Полнолуние считалось временем ведьм, однако, новолуния люди тоже боялись, с ним приходила тьма по ночам. Йормунганд накладывал особо сильные чары только в новолуние. С ростом луны они только крепли.

Оружия и немногочисленных ценностей он лишился у Ларс-Эрик Эллингсена. Ему оставили лишь амулет на шею, подарок Хель, и только потому, что он убедил Ларс-Эрика, что без амулета чудовище не одолеть. Его и так оказалось не одолеть, неудивительно, что Дочери отстранились. Тут, Йормунганд не сомневался, нужен не колдун, а герой. Когда Фенрир подрастет, он станет таким героем, но не Йормунганд.

Во время путешествия одежда Йормунганда истрепалась. Куртка на плече зашита грубыми стежками, а сапоги прилегали к ногам как вторая кожа. Край синего плаща топорщился бахромой. Но случайные попутчики и жители деревень, куда Йормунганд все- таки заглядывал, все равно угадывали в нем благородное происхождение. Была ли тому причиной прямая спина, не согнутая непосильной работой, или то, как тщательно он подбирал слова, прежде чем обратиться даже к крестьянину, а может быть, здесь считали, что чужеземец априори важная персона. Слова же приходилось подбирать, потому что Йормунганд с трудом мог объясняться на местных диалектах. Бывало, что две ближние деревни разговаривали на разных языках.

И чем дальше, тем больше Йормунганд начинал бояться, что проведет жизнь обычного бродяги. Ничего так, приключение.

Он вспомнил парня из Гардарики. Теперь Йормунганд понимал, как нелегко тому пришлось, но у него хотя бы была конечная цель. Почти невозможная, но понятная. Йормунганд же старался выжить, только и всего.

В одной из деревень посчастливилось раздобыть шляпу и нож. Теперь на привалах Йормунганд вырезал из кусочков ясеня новые руны. Прежние, из чароита, остались у людей Ларс- Эрика, и, скорее всего, уже проданы предприимчивыми стражниками. Ясеневые, да еще сделанные собственной рукой, послужат не хуже. В неверном свете костра Йормунганд повертел в пальцах только что законченную руну Перт. Руна игроков и целителей. Зажал в кулаке, вытянул руку вверх — звездное небо безразлично к жестам.

— Я Йормунганд из Ирмунсуля, — сказал Йормунганд, — сын Лодура, сын Ангаборды, зачем я вообще здесь оказался?

Никто не мог сказать точно, что все- таки произошло в тот день.

— Пусть заберут тебя тролли! — закричала седая старуха вслед бродяге в синем плаще и сдвинутой на лоб шляпе.

Йормунганд усмехнулся. С троллями он уже встречался.

— Если кого и заберут, то тебя! — крикнул он. — Им твои старые косточки точно придутся по вкусу!

Старуха сделала знак, отводящий нечистую силу, и сплюнула. Странно, но Йормунганда ее жест развеселил. Голодный и в лохмотьях ранним утром он подходил к городку Гвендалин. Деревни в округе выглядели беднее всех других встретившихся ему на пути, но жители имели праздный вид. Йормунганд прикинул было, что можно обменять на еду, но в итоге просто украл краюху хлеба оставленную стынуть на окне. Он подумывал украсть и лошадь, чтоб больше не ходить пешком, но деревенские клячи оказались одна другой хуже. Да и Гвендалин уже совсем близко, зловоние от выливаемых на улицу ночных горшков разносился по округе. За городскими стенами лепились лачуги мастеровых и бедняков, рядом с грязной вытекающей из города рекой раскинулась лесопилка.

Чем дальше он уходил, тем больше понимал, насколько самоубийственным было решение не возвращаться в Ирмунсуль сразу же. Там у него хотя бы есть союзники, дядя, земли, которыми владела мать и которые должны были перейти к нему. Там ему есть куда идти. Здесь же ни его имя, ни он сам ничего не значат. Разве что, Йормунганд усмехнулся, с тех пор как за его голову объявили награду, ценность его возросла.

Городские ворота оказались закрытыми. Йормунганд постучал, вышел щуплый старикашка и без разговоров кивнул следовать за ним. Йормунганд подчинился, оружия кроме ножа при нем не было, так что и сдавать городской страже было нечего.

В сторожке у ворот оказалось натоплено, а кроме старичка там сидели несколько бравых стражей и играли в догоняйку. Поле расчертили прямо на столе и азартно подкидывали кости перед каждым шагом. Старичок взобрался на стул за пошарканным и местами подпаленным столом, достал большую книгу обтянутую коричневой кожей и проскрипел:

— Имя?

— Гримнир из Ирмунсуля.

— Откуда прибыли?

— Из Ирмунсуля.

— Цель прибытия?

— Эмм… ознакомиться с памятными местами, эмм, вашего замечательно городка.

Стук костей и возгласы игроков прервались, и стражи как один посмотрели на Йормунганда, даже старичок поднял на него слезящиеся бесцветные глазки.

— Хм, ну ладно, кхм, господин Гримнир. Что-нибудь запрещенное при себе имеете?

— Нет.

Йормунганд приготовился, было к обыску, но старичок просто кивнул.

— На Лунную Заводь сходите, — сказал он, посыпая страницу песком. — Весьма недурственный вид в это время года. Весьма недурственный.

— Благодарствую. Я могу идти?

— Я бы посоветовал вам обновить плащ, господин. Вижу, что вы из благородных, но вот потрепанный вид впечатление сильно портит. Попрошайничество у нас строго карается. Так, на всякий случай говорю.

— Угу, так я могу?..

— Идите, — сказал старичок.

— Эй, ты! — в затылок прилетел камешек. — Ты кто?

Йормунганд развернулся к банде босоногих мальчишек. Подобные типы преследовали его, куда бы он ни пришел.

— Айе! — крикнул он прежде, чем в него полетят камни побольше. — Где тут рынок?

Мальчишки остановились поодаль, пялясь на него во все глаза.

— А ты откуда чудной такой? — спросил один посмелее. Его выговор Йормунганд едва смог понять, а еще мальчик картавил. Рыжие кудряшки торчали из- под сдвинутой на затылок шапки и липли ко лбу.

— Из Ирмунсуля, — сказал Йормунганд с внутренним вздохом.

— Тут искали недавно убивца одного из этих.

— Великана?

— Н..не знаю.

— Великана, — уверенно сказал Йормунганд, — а я не великан.

Мальчишки воззрились на него с подозрением.

— Просто высокий, — сказал он, — ну чуть выше ваших братьев.

— У меня брат выше тебя, — возразил самый худенький ребенок неожиданно тонким девчоночьим голоском.

— Ого! Так где рынок?

— Тама! — рыжий мальчишка показал пальцем. Йормунганд проследил за направлением, что тот показывал и тут его затылок опять царапнул камушек. Дети засмеялись и бросились наутек. Йормунганд бросился вдогонку без всякого стремления догнать. Пока он брел через лес, на привалах Йормунганд стругал мелкие обереги с ирмунсульской вязью. По здешним меркам товар должен выглядеть экзотично, подумал он, так что есть шанс заработать немного. Деньги в любом случае пригодятся. Даже небольшие.

Гвендалин не был похож ни на один из тех маленьких городков, которые миновал Йормунганд. Даже в Гладсшейне, набитом людьми как бочка капустой, он не чувствовал столько вони. Суконные и кожевенные мастерские располагались буквально повсюду.

Центр города выглядел чище, на площади стояли мелкие торговцы и предлагали наперебой самые разный товар. Йормунганд повертел головой по сторонам, выискивая, где можно пристроиться. Зазвать покупателей не получалось, как он ни пытался. Стоило только открыть рот, чтобы крикнуть «Амулеты! От сглаза! От порчи!», как горло перехватывало, и Йормунганд не мог выдавить ни звука. Поэтому он просто снял плащ и разложил на нем свой нехитрый товар. Травницы неподалеку косились на него, но не прогоняли.

— А любовные зелья варишь? — вполголоса спросил его один из покупателей. За два часа Йормунганд распродал почти все запасы. Удивительно, но похоже конкурентов у него на рынке не было. Йормунганд покачал головой.

— Нет, — сказал он, — но могу навести чары, чтобы ты стал привлекательнее для женщин.

Покупатель усиленно закивал.

— Да-да-да.

— Но имей в виду, если тебя ненавидит какая-то конкретная женщина, то из-за чар она тебя внезапно не полюбит. Используй новую возможность с умом.

Покупатель разочаровано цыкнул, но все равно охотно протянул руку, где Йормунганд легко касаясь ладони кончиками ногтей, начертал заклятие.

— А скоро подействует?

— Уже.

Глаза покупателя вспыхнули.

— Сколько?

— Четыре серебряных.

— Да ты разбойник!

— Не заплатишь, заклятие приобретет обратную силу, — пригрозил Йормунганд и покупатель легко расстался с деньгами.

Можно было сворачиваться. Этих денег хватило бы на приличную лошадь, сытный обед и даже нормальную кровать в гостинице. Однако Йормунганд решил подождать еще немного. Не в каждом городе так везло.

Хотя кое- что настораживало. Непрошенная мысль вертелась в уголке сознания, но никак не показывалась, как писклявый комар в темноте. Возможно, думал Йормунганд, это все из- за Гренделя. Встреча с чудовищем до сих пор снилась ему по ночам, и он просыпался мокрый от пота. Когда-нибудь бег времени сотрет подробности, и он просто будет знать, что было жутко, но забудет, как это было.

— Эй, колдун!

Йормунганд взглянул на грязные сапоги прямо перед ним и поднял голову. Вонючий тип в кафтане с пятнами под мышками, с металлической цепью на груди и с огромной плешью. Жидкие серые волосенки возле ушей стремились кучерявиться.

— Ну? — Йормунганд не собирался расшаркиваться перед подобным типом.

— Баранки гну! У тя есть разрешение на торговлю?

— Есть, — сказал Йормунганд уверенно.

— Покажь.

— А ты, господин, из городской стражи?

— Ага, так и есть.

— Тогда пройдем к караульному, где я предъявлю все документы в присутствии начальства.

— Чо? Зачем?

— А затем, что не всякому встречному поперечному я представляться и разрешение демонстрировать должен, — жестко сказал Йормунганд. — Вы подошли и не представились, не сказали, чем же я вызвал ваши подозрения. В общем, вы мне торговлю портите, господин. Так что, — он рывком поднялся на ноги и оказался на голову выше собеседника, — Пройдемтесь, во избежание дальнейших недоразумений.

Плешивый попятился.

— Ты это, не балуй.

— И в мыслях не было, господин.

— Ладно, некогда мне, — плешивый сплюнул, — Потом поговорим.

— Угу, — Йормунганд проследил за удаляющейся спиной, — говноед.

Он заметил, что взгляды травниц чуть потеплели. Их широкие шляпы защищали от солнца и скрывали лица, но по оживленным разговорам он понял, что женщины обсуждают позонное бегство плешивого. Неужели он вправду должностное лицо? Йормунганд провел пальцем по подбородку. Никакого разрешения, да и вообще документа, кроме того, что дали ему при въезде, у него не было. За разрешение, как он догадывался, надо было платить, и не только официальную мзду. Кхм, все равно он завтра же исчезнет из этого вонючего городка.

Задерживаться на одном месте не следовало.

— Эй, ты что продаешь?

Опять мальчишки.

— Специальные ирмунсульские обереги от великанов и ирмунсульской магии.

Мальчишки подошли поближе.

Йормунганд вынул припасенные украшения из дерева, щедро изрезанные рунами и вязью. Та мелочь, которая не получилась или получилась не такой, какой должна быть. Жаль выкидывать, а вот продать задешево все равно можно.

— А сколько стоит? — спросил самый хорошо одетый из них.

— А сколько дашь?

Мальчишка полез в карман и пересчитал мелочь.

— Я сделаю тебе скидку, — Йормунганд провел ладонью над поредевшим товаром, — Если расскажешь мне про здешние края.

— Тогда мне этот, — мальчик показал на шарик обернутый в кожаный шнурок похожий на тот, что носил сам Йормунганд.

— Хороший выбор! Держи.

— Благодарствую.

— И тебе здоровья.

Через две минуты Йормунганд шел за ребенком по тесным улочкам. Он поймал себя на том, что перестал задыхаться и замечать вонь.

— Премиленький городок, — сказал Йормунганд, любуясь развешенными для просушки тканями. Ветер раздувал их, и они казались разноцветными парусами среди серого камня и темного дерева.

Мальчик просиял.

— Мало кто так думает, господин, — сказал он. Позади них шел детский эскорт. Малыши, старшему и двенадцати нет. Мальчик слегка насупившись сказал, что они пойдут за ними «на случай оказии». Йормунганд не стал уточнять, на случай какой такой оказии. Но подумал, что сам бы ни за что не позволил бы Фенриру гулять с незнакомым чужаком где бы то ни было. Мало ли что у человека на уме. Люди разные бывают.

А потом вспомнил злополучные состязания в Гладсшейне и нахмурился.

— Кто правит городом? — спросил Йормунганд.

— Князь.

— Ага, а что за князь? Как его зовут?

— Эмм…. храбрый воспитанник Альфедра.

— Воспитанник Альфедра, — повторил Йормунганд.

— Ага, есть целая история про это. Только князь ее не любит. Никому не говорите, что я вам рассказал.

Йормунганд усмехнулся.

— История под запретом, но все ее знают. Как необычно, — сказал он.

— Ну не то чтобы все. Кто-нибудь и не знает, глухие старухи, например, — сказал мальчик.

— Ладно-ладно, я не глухая старуха. Поэтому расскажи.

— А вообще вы правы, история же под запретом. Откуда мне ее знать?

— Мальчик, — мягко сказал Йормунганд, — хочешь рассказать — расскажи. Не хочешь — не рассказывай. Меня завтра здесь уже не будет, так что не так уж мне твои байки и важны. Что за земли на севере и западе отсюда? Спокойные или нет?

— Ааа, так сами вы с юга или с востока!

— Умен не по годам.

— Так вот, когда наш князь был маленьким, у него был брат и вместе с братом они потерялись. Пошли на рыбалку или вроде того. И потерялись. Потом их нашли Альфедр с женой. Фригга больше любила брата нашего князя. А Альфедр хотел, чтобы князьом стал наш князь. И когда им пришло время возвращаться, они сели на плот и поплыли домой. И когда приплыли к берегу, наш князь крикнул: «Пусть возьмут тебя тролли» и толкнул плот со своим братом!

Видимо, последняя фраза предполагалась особенно драматической, потому что мальчик сделал паузу.

— Как звали брата князя?

— Ангмар, — сказал мальчик, — так его сына теперь зовут.

— А.

— Вы выглядите как бродяга, — заметил мальчик.

— Я принц в изгнании, — шепнул Йормунганд забавляясь.

— Моя мать шьет отличные платья, а отец чинит и делает сапоги. А еще мы сдадим вам комнату, если у вас есть деньги. Амулеты они не возьмут.

— Столкуемся, — сказал Йормунганд, — наверняка твои родители больше знают об окрестных землях, чем ты.

— Не, мы редко куда выезжаем. Больше здесь.

Йормунганд вздохнул.

— Да и неинтересно там. На востоке — земли Дагни Рённингена, он продает нам зерно, на западе — земли Ванадис и ее брата, за ними обитает Йорд, с южной стороны леса Уле Симона Фарстада, на севере ничего нет, там болота, и похоже, оттуда- то вы и пришли. Отдохните у нас, господин, расскажете про странствия. Матушка моя страсть как любит слушать про всякие приключения.

Йормунганд оглянулся на остальных детей. Некоторые отстали, худенькая девочка уже убежала.

— Ты знаешь имена соседних князей лучше, чем того, кто правит твоим городом, — сказал он мальчишке, — Почему?

— Я знаю его имя, — сказал мальчишка, задрав конопатое лицо. — Только не люблю. Мало кто любит.

— Кого ты привел, Магнар? — прошептала мальчику на ухо его мать.

— Его зовут Гримнир, он из Ирмунсуля. Смотри, что я для тебя купил, — Магнар протянул матери, круглощекой полной женщине, шарик на кожаном шнурке. Она цыкнула, но подарок забрала.

— Спасибо, радость моя.

И обратилась уже к Йормунганду.

— Меня зовут Эмма, господин. Муж мой отлучился по делам, скоро вернется. Вы пока посидите вон там, — она показала на лавку во дворе, — пока он не придет.

Йормунганд постарался улыбнуться приветливо. Выражение лица хозяйки изменилось, не часто встречается гость улыбающийся так сладко.

— Вы же устали с дороги, — внезапно догадалась она, — еще и целый день на жаре. Войдите, отдохните. Лиса, — крикнула она внутрь дома, — принеси чего поесть, у нас гость.

Улыбка Йормунганда стала искренней. Он старался мало говорить, чтобы его акцент не резал слух и не вызывал ненужных подозрений. На стол хозяйка поставила свежий, еще горячий, хлеб и похлебку, в которой плавала потрошеная рыба. Рот Йормунганда наполнился слюной.

— Кушайте, мой господин, кушайте.

Йормунганд старался не торопиться, пока отламывал себе краюху и вежливо пригласил хозяйку присесть вместе с ним.

— А вы не из простых, — сказала она, — Ирмунсуль — далеко это?

— Да, далеко, на севере.

— А к нам как попали?

— По делам. Я следую в Гардарику, так что заехал в город по пути.

Женщина пододвинула гостю крынку с молоком.

— Гардарика… путь неблизкий.

— А в ваших местах бывают путешественники из Гардарики? — спросил Йормунганд заинтересованно.

— Бывают, приезжают иногда, ткани купить, кожи. Привозят меха, хорошие меха недорого. Кони у них крепкие, для пахоты хороши.

Йормунганд хмыкнул, вспомнив, какие клячи ему встретились в округе.

— Только не продают, — добавила хозяйка, погрустнев, — Да вы лучше про свое расскажите. Где были? Что видели? А все пешком, да? А в Гладсшейне останавливались?

— Останавливался, — сказал Йормунганд.

Он рассказывал про путешествие. Приукрашивая в одном и умалчивая о другом. Хозяйка задавала вопросы, ставящие его в тупик. Вроде цен на хлеб и вино. Йормунганд пожимал плечами и говорил, что жил за счет друзей.

— Ну а в Гардарику- то зачем подались? — спросила хозяйка.

Йормунганд ожидал этого вопроса гораздо раньше, а теперь чуть помешкал, вспоминая заготовленный ответ.

— Я слышал, что у тамошнего князя проблемы с женой, — сказал он.

— Хотите подсобить? — хозяйка ухмыльнулась, как невзначай ослабила ворот обширной кофты.

Йормунганд почувствовал, что краснеет. Намек хозяйки прозрачен. Детишки убежали. А когда вернется муж — только она знала.

— Подсобить, — повторил Йормунганд задумчиво, — Может, вам чем помочь, хозяйка? — он широко улыбнулся, сунул руку в поясной мешочек, зажал руну наугад и развернул руну на ладони.

Хозяйка придвинулась, глаза ее заблестели.

— И что? — спросил она нетерпеливо.

— Урус, — сказал Йормунганд, поднося деревяшку с руной к глазам, — скорые перемены.

Он хитро глянул на хозяйку.

— Подсобить тебе я не смогу. У тебя и так детишки, а будет еще один.

Хозяйка остолбенела.

— Дай ему родиться, хозяйка.

Женщина поклонилась и молча вышла на шумную улицу. Йормунганд с сожалением проводил ее взглядом. Даже теперь она оставалась красивой женщиной, куда красивее многих из тех, кого он видел за столами в чертогах Альфедра. Йормунганд взял со стола яблоко. Увядшее, с мягкими боками, оно все равно напомнило ему о Фрее, Неужели теперь его все время будут преследовать воспоминания о ней? Или это было предостережение, и он все сделал правильно?

Дверь скрипнула. Йормунганд поднял голову. На него смотрел бородатый как цверг, детина. Из- под косматых бровей смотрели угрюмые небесно- голубые глаза. Нос у мужика картошкой, широкие плечи. Йормунганду хотелось хохотнуть, неужели тоже один из отпрысков Альфедра? Но сдержался.

— Айе, — сказал он, — Я Гримнир из Ирмунсуля, прости, что вторгся в твое жилище. Я следую из своей страны в Гардарику, и забрел в ваш город. Твой сын сказал мне, что здесь я могу получить ночлег, еду и кой- какие предметы за умеренную плату.

— А деньги- то у тебя есть, ирмунсулец? — неприветливо ответил цвергоподобный мужик.

Йормунганд сузил глаза и усмехнулся. Мужик нахмурился.

— Ладно, оставайся, — сказал он, — только не балуй и жену мою не трогай.

— И в мыслях не было, — сказал Йормунганд, — я бы поспал с дороги. А вечером прогуляюсь.

— Да не на что тут смотреть, — пробасил хозяин.

— Да может чего найдется, — сказал Йормунганд.

Хозяин пожал плечами.

— Сегодня праздник у князя, гуляния, разве что туда сходите, только чужаков там не любят. Да и по городу ходите осторожно, — добавил он почти миролюбиво.

— Что так?

— Вид у вас колдунский. У нас таких жгут.

Комната Йормунганду показалась размером с гроб. Небеленые стены, койка у стены и табуретка — все. Он сел на койку и принялся стягивать сапоги. Жгут колдунов? Тогда он в опасности, хотя он торговал оберегами, и ничего не случилось, наоборот — ажиотаж. Йормунганд прикрыл глаза, потому и ажиотаж, что конкурентов нет. Либо убиты, либо сбежали. Цверг-переросток прав, следовало поостеречься.

Всю последнюю неделю Йормунганд спал прямо на земле и теперь даже жесткий матрас нашел удобным. Праздничный пир у князя, следует потолкаться рядом, узнать новости, как далеко зашли в его поисках. Он не сомневался, что Ванадис найдет его, где бы он ни спрятался, но не сейчас. Не сегодня.

Эмма вернулась осунувшаяся, с потеками слез на бледных щеках. Ее супруг уже доедал кашу прямо из чугунка. Обычно муж негодовал, если ему приходилось доедать холодное, но в это раз он и слова не сказал, едва взглянув на нее.

Эмма засуетилась, забегала, вынимая то краюху хлеба, то сыр, то припрятанную на особый случай клюквенную настойку. Супруг неторопливо встал из- за стола, достал две глиняные рюмашки, аккуратно разлил настойку. Одну пододвинул жене, другую взял сам. Они чокнулись, супруг опрокинул рюмашку, крякнул и утер рот. Эмма едва пригубила и поставила на стол.

— Ну что опять? — наконец спросил он сурово. Эмма не знала, куда глаза девать.

— Это колдун тебя огорчил? — спросил муж, Так я его сейчас, не дожидаясь стражи….

Эмма помотала головой.

— Не бери в голову, — сказала она, — Не в том дело. Он и впрямь погадал мне, редкая удача.

— И что нагадал?

Эмма смущенно почесала пальчиком за ухом, потребила выбившийся из- под косынки локон…

— Малой у нас будет, — сказала она.

— Что, опять? — муж уставился на нее тяжелым взглядом, Эмма отвернулась и кивнула.

— Иди к травницам! Срок какой?

— Мало еще, — голос Эммы дрожал. — Я б и не поняла, если б он не сказал.

— К травницам иди.

— Я сходила уже.

— И что говорят?

— Не продали, — Эмма заплакала. — Еще и полугода не прошло, говорят, нельзя, помру, говорят.

Хозяин вскочил, хлопнул кулаком по столу. Дерево жалобно скрипнуло.

— Так уговори, пусть дадут тебе чего, — заорал он. В дверном проеме появилась испуганная мальчишеская физиономия и тут же исчезла. — А рожать будешь, не помрешь? Мало было мороки в прошлый раз?

Эмма пожала плечами. Она помнила, что в прошлый раз было больно, но как больно, стерлось из ее памяти. Она металась и кричала. А повитуха пришла поздно, и уже ничего не могла сделать. Ребенок погиб, а сама она пролежала недели две, беспрерывно плача и не в силах подняться. Сердце и дыхание как будто сдавило. Все думала тогда о ребеночке.

— А и родишь, — сказал муж, уже спокойно, — в лес снесешь. Еще одного кормить не буду.

Йормунганд проснулся, когда за окном уже сгущались сумерки. В комнате стало заметно холоднее. Какое- то время Йормунганд еще кутался в одеяла, но потом решил, что пора выбираться. Да и есть хотелось.

Хозяев внизу не оказалось, так что Йормунганд самостоятельно пошарил на кухне в поисках съестного. Побрился, глядя в отполированный кусок меди у рукомойника, срезал слишком длинные пряди у глаз. Глядя в отражение, он заметил, что похудел, щеки ввалились, а под глазами залегли тени. Не худо было б искупаться в теплой воде да с куском мыла, прикупить белья и новый плащ. Но, Йормунганд поскреб гладкую щеку, так его и поймают, стоит только расслабиться, остановиться.

И куда подевались хозяева. Йормунганд тут же вспомнил — куда. Пир у князя, народные гуляния, костры, пиво рекой, бесплатная еда. Народу будет много, но среди толпы проще затеряться и разузнать новости. Да и давно уже Йормунганд не веселился, с того самого злосчастного пира.

На улице оказалось многолюдно. Группки людей спешили в одном направлении, раздавались радостные возгласы, а на лицах Йормунганд угадывал нетерпение и предвкушение.

— Вот и отлично, — пробормотал он.

Подобное он уже видел, тогда поймали известного разбойника промышлявшего на большаке. Смотреть на казнь приходили семьями и смотрели на пытки как завороженные. Тогда на лицах людей Йормунганд видел те же нетерпение и предвкушение. Тот разбойник заслужил, он не боялся смерти, но истязания на потеху толпе ломали и не таких.

Йормунганд пошел в сторону общего движения. Поучаствовать в празднике — редкая удача для путешественника, привыкшего есть, что пошлет Луноликая, а богиня ему не благоволила.

— Эй, чародей! — Йормунганда дернули за полу плаща.

— А, это ты, Магнар. А где родители?

— Не знаю, дома их нет. Наверное, ушли на праздник. Вы тоже туда идете?

— Да.

— Будет весело.

— Почему у вас совсем нет Дочерей, Магнар? Вы не верите в Луноликую?

Магнар пожал плечами.

— Мы слишком бедные, чтобы платить Дочерям.

— Это не ответ. Башенки Дочерей стоят в захолустьях хуже этого, здесь же нет ни одной. Я не видел ни одного шатра, Дочери не заходят сюда.

— У них свои пути, у нас свои.

— Вы не верите в Луноликую? — повторил вопрос Йормунганд.

— Верим, только не так, как вы. Дочери — те же ведьмы, их надо жечь. Они вовсе не исполняют волю богини.

— Но их сила божественного происхождения!

Магнар насупился, уши и нос покраснели, и он уставился в землю.

— Есть и другие боги, кроме Луноликой, — сказал он громким шепотом, — Наш князь ненавидит любую магию, особенно женскую. А еще он ненавидит колдунов, ну а еще нас защищает большая змея, которая не дает пройти колдунам с юга.

— Ванадис и Йорд?

Мальчуган кивнул.

— Должно быть, сильная змея, — сказал Йормунганд. — Хм, в голове не укладывается. На границе владений Ванадис — и нет культа Луноликой.

Магнар выглядел виноватым, Йормунганд погладил его по голове.

— Пришли, — сказал Магнар, — Ладно, вы тут сами по себе, а я маму поищу.

Отовсюду доносился запах еды, так что Йормунганд невольно сглотнул, но тут же взял себя в руки. Возле стола лежали сытые собаки, которые едва подняли головы при его появлении. Йормунганд цыкнул одной, хотевшей было заворчать, и потихоньку двинулся к столу.

— Стой! Эй, ты! — окликнул его стражник, одетый в камзол и вооруженный мечом, — Ты кто такой?

— Я…

Стражник с подозрением оглядел потрепанный плащ Йормунганда.

— Чародей?

— Нет, я…

Йормунганд замешкался с ответом на долю секунды, этого хватило, чтобы второй подошедший стражник сказал:

— На него не лают собаки.

Йормунганд узнал его мгновенно. Тот самый, что требовал разрешение на торговлю днем. Лысину прикрывал шлем, кольчуга лежала на пузе тяжелой складкой.

— Так они же объелись, — резонно заметил Йормунганд.

— Кто ты и что здесь делаешь?

— Я… мое имя Гримнир. Я из Ирмунсуля, проездом. Неужели путешественнику нельзя побывать на празднике?

Стражники переглянулись. Один из них схватил Йормунганда сзади за руки, второй, который плешивый, бесцеремонно обшарил карманы.

— Колдовские штучки, — прошипел он, — Так и знал.

— Я не колдун, — сказал Йормунганд, — Это на продажу. Обереги. От колдовства.

— Да? А чем докажешь?

— Если бы я был колдун, я бы сейчас вас так заколдовал….

Стражник державший его за руки усилил хватку.

— Ну. Пойдем к князю. Сам решит, что с тобой делать, казнить за колдовство или за то, что здесь ошиваешься.

— Я же вроде как гость.

— Ага, вот именно, вроде как.

Магнар смотрел, как Йормунганда уводят. Надо было вернуться домой и рассказать маме, что постоялец, скорее всего, не вернется. Высокий рыжий колдун понравился ему, он с сожалением будет смотреть его казнь. Но потом князь будет кидать мелочь в толпу, тогда, если улыбнется удача, можно будет накупить леденцов и угостить младшую сестренку, пока папа не видит. Отец не любил маленькую, считал, что она на него не похожа. Она редко улыбалась и боялась родителей. Отец здорово избил ее однажды, а мама как будто не обращала на нее внимания. Магнар твердо решил однажды жениться на сестренке и убежать с нею куда- нибудь далеко, за город, а может даже на край света, в Гардарику. Мальчик повертелся возле столов, успел стянуть пару пирожков, пока его не прогнали. Едва он вернулся домой, сразу понял — что- то неладно. Мама одевала сестренку, аккуратно повязала косыночку под подбородком, на девочке уже была надета теплая кофточка.

— Куда ты ее? — спросил сын, останавливаясь у порога.

— Что? — его мама вздрогнула, — Ах, это ты, Магнар. Напугал.

— Куда ты ее?

— Мы уезжаем. Погостим у тетки в соседнем городке.

— Нет у нас там никакой тетки, — нахмурился мальчик.

— Есть, только ты про нее не слышал, — сказала Эмма, — всем, кто спросит, говори, что едем к тетке.

— А на самом деле?

Эмма заплакала. Магнар попятился. Мама часто плакала. Особенно когда папа ее бил, но просто так — никогда.

— Мам, что случилось?

— Кто это? — раздался молодой голос.

Йормунганд вздрогнул. Поднял голову, перед ним стоял высокий человек, одетый в ниспадающий до земли плащ с меховой отделкой. Лицо испещрено мелкими шрамами, как от оспы, но все равно привлекательное в своем благородстве.

— Ангмар? — спросил Йормунганд, сощурившись от света костров. И вправду похож.

Воцарилась тишина. Даже стражник державший его невольно отстранился.

— Ты назвал меня именем моего брата, — сказал князь, подходя ближе, — Кто ты?

— Я Гримнир из Ирмунсуля.

— Гримнир, — повторил князь.

— Друг вашего брата, — сказал Йормунганд и понял, что совершил ошибку. Лицо князя окаменело на мгновение, а потом он прикрыл глаза рукой.

— Откуда ты его знаешь?

— Однажды к нам пришел оборванный мальчишка. Мы хотели прогнать его, но оказалось, что он хорошо воспитан и явно не низкого происхождения. Он прибыл со стороны моря и долго шел пешком. Ангмар клялся и божился, что он сын одного из восточных князей. Единственный из законных сыновей оставшихся в живых.

— Вот как.

— Ангмар говорил, что вместе с братом плавал на лодке. И едва они пристали к берегу, как из леса вышел огромный бурый медведь. Ангмар крикнул брату, но тот уже соскочил на берег и оттолкнул лодку, чтобы спасти брата. А сам остался на съедение. Трогательная история. Ангмар плакал, когда рассказывал ее.

Князь подошел ближе.

— Либо ты лжешь, — прошипел он, — либо ты злобный некромант, потому что брат мой мертв.

— Печально оплакивать гибель брата, за которого отдал жизнь. Особенно когда брат старший и больше имеет прав на власть, — сказал Йормунганд. Он сожалел о своих словах еще в тот момент, когда произносил их. Но пресмыкаться перед младшим братом Ангмара, сколь бы властен он ни был, оказалось выше его сил.

— Верно, — князь улыбнулся и покосился на остолбеневших воинов.

— Чародея-некроманта, — сказал князь громко, — посадить между двух костров, и повесить на рассвете.

Йормунганд прикрыл глаза.

Оживление мертвых было важным шагом в постижении магии. Не всякий на него способен. На что Йормунганд был способен, так это на спадание оков. Он ждал, что его свяжут и оставят в покое, тогда он освободиться и сможет бежать.

— Господин, — один из воинов подошел к князю и протянул ему амулеты Йормунганда.

— Это было при нем. Волшебник сказал, что они помогают от волшебства.

Князь вздернул бровь.

— Так свяжите ему руки его же побрякушками, чтоб не смог освободиться.

Йормунганд зажмурился от досады.

Мальчик бежал вслед за матерью. Он нес свою любимую игрушку — деревянную лошадку, которую ему вырезал отец.

— А папа приедет к нам потом? — спросил он у запыхавшейся матери. Она странно посмотрела на него и погладила по голове. Эмма больше не плакала, движения оставались суетливыми, но более осмысленными.

— Нет, — сказала она, помолчав, — наверное, нет.

— Ты решила отдать этой тетке сестренку? — догадался мальчик, — чтобы папа больше не злился?

— Нет, — сказал Эмма, — все не так. Все будет хорошо, Магнар.

Жар пробирал до костей. С Йормунганда даже не сняли плащ, и теперь он чувствовал запах тлеющей шерсти.

— Ну что, — спросил подошедший воин, — Все еще хочешь еды с пиршественного стола?

— Я сыт гостеприимством, — прохрипел Йормунганд.

Стражник фыркнул и отошел.

Йормунганд чувствовал, как сознание помутилось от жара. То ли сморило, то ли терял сознание. Пот крупными каплями свисали с носа, струились за шиворот. Волосы намокли и липли ко лбу. Дышать тяжело.

— Йормунганд из Ирмунсуля, сын Лодура, — отстраненно произнес чей- то голос. Он хотел отозваться, но не мог даже шевельнуться в охватившем его оцепенении.

— Сын Лодура, сын Ангаборды, — продолжал голос, — посох мира, мировой змей, губитель богов.

— Я умру сейчас, — подумал Йормунганд.

— Тебя, милок, молотком зашибут.

Йормунганд улыбнулся запекшимися губами. Хотя его посадили между двух костров, один оказался перед ним. Пламя плясало и разбрасывало искры, треск усилился, заглушая шум пира. Горящее дерево пахнет приятно, так же приятно, как и мокрое, сразу после дождя.

— Сестры…

— Ты знаешь нас, дитя?

— Судьба, Долг, Становление.

— Ты знаешь нас?

— Нет, откуда?

Женщины, всегда женщины. Йормунганд видел трех перед собой. Молодую и прекрасную. Зрелую и величественную. Старую, в глазах у который знание и покой.

— Айе, сестры! — сказал он.

— Ну, — спросила его старуха, — Хочешь знать свою судьбу?

— Нет.

— Ты умрешь.

— Неожиданно.

— Не груби мне.

— И в мыслях не было.

— Такой же насмешливый, как и его отец, — фыркнула девушка.

— Скорее лукавый, — произнесла женщина, — Заслуживает снисхождение.

— Дамы, я просто жду смерти. Только и всего. Если эти видения предвестники моей кончины, я не рад.

— Если будешь грубить, юноша, — сказала старуха, — я расскажу тебе, как ты умрешь на самом деле.

— Пожалуйста, не надо, — сказал Йормунганд с усмешкой.

Дева пристально посмотрела на него и, приблизившись так, чтобы Йормунганд мог слышать ее горячее дыхание, шепнула ему на ухо нечто, чего он не хотел бы забыть.

— И это мне поможет?

— Ты мастер по проклятиям, но помни, все они вернуться к тебе.

— Я знаю, кто я, по-вашему?

— Ты тот, кто ты есть, — ответила средняя по годам.

Старуха рассмеялась и пригрозила ему пальцем.

— Осторожней, юноша, а не то расскажу тебе, как ты умрешь.

Йормунганд в своем видении поднялся на ноги. Перед ним на земле лежала змея, в пасти она держала яблоко. Йормунганд наклонился и вынул яблоко из пасти мертвой змейки.

— Скушай яблочко, — сказала молодая.

— Скушай яблочко, — сказала зрелая.

— Кушай, кушай, — скрипнула старуха.

Йормунганд надкусил.

В этот момент Йормунганд понял, что еще ни разу не был на поле битвы. Он выходил вместе с дядей воевать против мелких соседей ради их земли и того, что на ней росло. Он даже строил планы на военных советах. И он знал, что люди умирают. Он шел по полю после Дочерей, собирающих свою долю.

Но он никогда не оказывался в гуще сражения, когда летящий болт попадает в глаз твоего соратника. Случайный выстрел, ли у них есть снайпер. Йормунганду было все равно, он обеими руками ухватился за копье, поднял над головой и крикнул:

— Посвящаю вас… мне!

Грудь охватил жар, Йормунганд зажмурился и выкрикнул заклинание. Он хотел пропеть его, но звуки вокруг внезапно оборвались. Йормунганд открыл глаза, мир сверкал золотом.

Тонкие золотые нити тянулись прямо из земли, опутывая замерших воинов.

— И что ты сделал?

Мужской голос. Йормунганд не поверил своим ушам, мужской голос.

Посреди золотого безумия стоял юноша, почти мальчишка. Темные волосы, карие глаза.

— Кто ты такой? — спросил Йормунганд. Парень улыбнулся в ответ. Йормунганд запомнил его белозубую улыбку.

Шум сражения обрушился на него с новой силой.

Он открыл глаза посреди пира, посреди треска костров и вони паленой шерсти. Шепнув слова, которые нашептала ему Скульд, он почувствовал, как с него спали оковы.

Перед ним стоял мальчик удивительно похожий на его товарища, что однажды приударил за его сестрой и лишился двух передних зубов. Мальчик держал кубок с вином.

— Ангмар?

— Да.

— Ангмар?! — Йормунганд удивился, но тут же сообразил, что князь назвал сына в честь брата. Какой чудесный обычай, называть детей в честь умерших родственников.

— Ты похож на дядю.

— А вы его правда знаете. Вы некромант? — глаза мальчика заблестели. — Я тоже хочу научиться волшебству.

Йормун взял у него кубок и поднес к губам. Это увидел один из охранявших воинов.

— Эй, Эй, стой, — услышал Йормунганд прежде, чем выплеснул вино в огонь.

— Надеюсь, ты не слишком любишь своего отца, — сказал он.

— Князь, — закричал он, — на самом деле я колдун и мое имя Альфедр!

Князь бросился к нему с перекошенным от ярости лицом, вынимая меч на ходу.

— Осторожно, змея! — крикнул Ангмар больше удивленно, чем испуганно.

Князь споткнулся и налетел на собственный меч.

— Паршивая смерть, — произнес Йормунганд и, воспользовавшись общим замешательством, отпрянул от костров.

Эмму схватили, когда они уже отъезжали от города. Она клялась и божилась, что это приезжий колдун очаровал ее и заставил убить мужа. Что она и не знала, что творит. Магнар молчал и только прижимал к себе сестренку. Наконец его мать сослалась на беременность. Казнь отсрочили до момента рождения ребенка, и запретили ей покидать город. Работы не было, но мальчик каждый день ходил на базар продавать ее поделки и кое- какие деньги у них водились.

Спустя два месяца после смерти отца, его сестренка сказала, положив ручку на вздувшийся живот мамы.

— Мальчик.

Еще через месяц вновь появившиеся в городе Дочери забрали сестренку, чтобы одеть ее в белые покрывала и научить молиться Луноликой.

Через пять месяцев мать родила братика.