За пределами эмпатии. Терапия контакта-в-отношениях

Глава 6. Через замочную скважину

Однажды один друг рассказал нам историю о маленьком мальчике, который был просто без ума от насекомых. Любое маленькое насекомое, которое бегало, ползало или летало, становилось для него источником неиссякаемого интереса. Он охотился на них, наблюдал за ними и задавал о них вопросы: «Откуда они взялись?», «Куда они направляются?» и, чаще всего, «Как они устроены?». Однажды он поймал жука, посадил его в коробку и наблюдал, как он исследует свой новый мир. Он не мог понять, как такое маленькое существо может двигаться. И тогда его посетила идея: нужно разобрать его на части и узнать, что у него внутри заставляет его двигаться. Так он и сделал. И, конечно же, как только он разрезал жука, он больше не двигался; на самом деле, это был уже даже не жук, а просто набор мертвых частей.

Наше обсуждение терапии контакта-в-отношениях является чем-то вроде этого жука. Нам пришлось разобрать ее на части, чтобы объяснить ее различные аспекты. Но, разделенная на части, она не функционирует. Это набор частей, а не живая, дышащая терапия. Теперь настало время снова собрать все вместе и обсудить, как части соотносятся друг с другом и работают в гармонии, чтобы создать отношения и продолжить процесс терапии контакта-в-отношениях.

Давайте начнем с отступления и еще раз взглянем на наши начальные предположения о природе здорового и нездорового развития и о роли отношений в этом развитии. Мы говорили, во-первых, что отношения являются необходимой частью взросления. Люди не люди, если они не связаны с другими людьми; ни один истинный человек не может существовать без реальных или воображаемых взаимоотношений.

Понятие отношений немедленно приводит нас к понятию контакта. Отношения построены на межличностном контакте. Но истинный межличностный контакт возможен, только если человек находится в контакте с самим собой. Я не могу быть открытым для вас, если не открыт для самого себя; я не могу поделиться с вами собой, если ничего не знаю о себе. Каждый вид контакта, внутренний и внешний, усиливает другой: мой контакт с вами (особенно если вы поддерживаете и уважаете меня) усиливает мое внутреннее осознание, и по мере того как я становлюсь более внутренне контактирующим, я все больше могу осознавать вас и делиться с вами собой.

Отношения особенно важны, когда человек переживает стресс или травму. Когда мы испытываем физическую или эмоциональную боль, или когда мы чувствуем угрозу перспективы боли, мы инстинктивно пытаемся защитить себя. Для ребенка без поддержки здоровых отношений эта защита часто означает закрытие и отключение: ребенок скрывается от опасности или вытесняет боль из осознания. Дети могут отрицать свои страшные мысли, отчуждать свои неудобные чувства, десенсибилизировать себя к физическому дискомфорту. Вместе с этими процессами происходит потеря себя, поскольку каждая мысль, эмоция или ощущение, вытесненные из осознания, - это потеря внутреннего контакта и барьер для взаимоотношений.

Поскольку определенное количество боли и определенные опасности неизбежны (мир, мягко говоря, несовершенен), каждому человеку приходится периодически испытывать конфликт между необходимостью охранять, защищать и прятаться, а также необходимостью контактировать с собой и другими. Когда человек чувствует угрозу, естественное стремление к росту и самоактуализации сталкивается с не менее естественным стремлением закрываться и отступать. Во время таких конфликтов мы вырабатываем модели компромисса и способы восприятия, понимания и взаимодействия с миром, которые, как представляется, в краткосрочной перспективе разрешают конфликты, но в долгосрочной перспективе укореняют их, нарушая нашу способность полностью контактировать с собой или с окружающим нас миром. Эти модели компромисса образуют жизненный сценарий - неосознанный план, взаимосвязанный набор фиксированных гештальтов, - состоящий из убеждений, фантазий, эмоций и воспоминаний, которые формируют, предсказывают и придают смысл отношениям.

Если поддерживаются здоровые отношения, а внутренние и внешние контакты не нарушаются, фиксированные гештальты не формируются. Ребенок, который может обратиться за защитой и поддержкой к любящему и понимающему взрослому, не получит долгосрочного ущерба при наличии травмы, потому что ему или ей не нужно будет закрываться, ограничивать осознание, отсекать части себя. Длительный ущерб наносит не столько сама травма, сколько травма при отсутствии защищающих, исцеляющих взаимоотношений. А кумулятивная травма постоянной, последовательной депривации отношений (которая может быть столь же разрушительной, как острый травматический опыт), очевидно, является антитезисом контакта-в-отношениях.

Функция терапии заключается в том, чтобы разрушить модели фиксированных гештальтов, самозащитного нарушения контакта и ограниченного осознания. Главной задачей терапевта является обеспечить отношения, которые позволят и побудят клиента становиться все более контактирующим, внутренне и внешне, растопить фиксированные паттерны или схемы и восстановить те части себя, которые были потеряны для осознания. Вот что такое терапия контакта-в-отношениях; вот какова функция исследования, настроенности и вовлеченности, о которых мы подробно рассказывали ранее.

Психотерапия направлена на то, чтобы переключить уровень функционирования клиента со «страдания» на «здоровье», как показано на схеме 6.1. Для этого терапевты создают и поддерживают терапевтические отношения. Именно контакт в рамках этих отношений приглашает, поощряет и привлекает клиента к повышению осознания, переходу от страдания к здоровью. Исследование, вовлеченность и настроенность являются отличительными чертами таких терапевтических отношений. Эти факторы не функционируют независимо; они переплетаются и смешиваются. Каждый из них зависит от двух других, чтобы строить и поддерживать отношения между клиентом и терапевтом.

По мере развития терапевтических отношений их можно охарактеризовать как движущиеся через ряд фаз или опорных точек. Эта характеристика, конечно, является своего рода искажением: никакие отношения никогда не строятся плавно от начала до конца. В реальной жизни мы двигаемся то вперед, то назад; мы прогрессируем и спотыкаемся; мы открываемся для другого человека (и для себя), и мы отступаем. Тем не менее понятие фаз поможет нам понять, как развиваются отношения и как терапия контакта-в-отношениях приводит к росту. Мы снова разрежем жука, теперь другим способом; тем не менее мы по-прежнему делим его на части. На этот раз мы будем рассматривать три фактора исследования, настроенности и вовлеченности, а также анализировать «фазы» вместо «факторов». Но, пожалуйста, помните, что разрезание искусственно; это временное средство обучения. Жук, на самом деле, не будет живым, пока мы продолжаем резать его на части.

Схема 6.1. Осознание, контакт, фиксированный гештальт и их связь со здоровьем и страданием

Как можно говорить обо всем сразу? Где находится начальная точка круга? Подобно тому как мифический червь Уроборос, постоянно пожирающий и воссоздающий себя, не имеет начала и конца, так же терапевтические отношения должны рассматриваться сразу, целиком и полностью. Слова этого не передают; они линейны. Для терапевтического процесса требуется изображение или диаграмма. «Замочная скважина» - это наша попытка показать все аспекты терапии контакта-в-отношениях вместе, в динамических отношениях. На схеме 6.2 показана «замочная скважина». Мы будем рассматривать ее снова и снова, выделяя различные ее части по мере нашего продвижения вперед.

Схема 6.2. Базовая «замочная скважина» контакта-в-отношениях

Во-первых, обратите внимание на то, что каждая из основных тем, которые мы обсуждали, включена в «замочную скважину»: настроенность находится внизу и образует фундамент или «стержень», на котором все покоится; вовлеченность находится справа, а исследование (с некоторой новой терминологией) - слева. Посередине - список уровней или степеней прерывания контакта.

Мы будем прокладывать себе путь по схеме, начиная с вершины замочной скважины и двигаясь вниз, показывая, как взаимодействуют процессы. Начнем с обсуждения нарушений внутреннего контакта.

Прерывание контакта - это и реакция, и причина психологической боли. Мы уже увидели, что импульс закрыться, уйти и скрыться внутри - это естественная реакция, когда человек чувствует угрозу или ранен. Так же как маленькое животное прячется, когда чувствует опасность, люди прячутся психологически. И чем чаще мы ощущаем себя ранеными, игнорируемыми или униженными другими, тем больше вероятность того, что мы закроемся от контактов с людьми.

Прерывание внутреннего контакта, возможно, менее интуитивно понятно. Имеет смысл скрыться от опасного внешнего мира, но зачем скрываться от самого себя? Ответ связан с желанием избежать всего, что приносит боль. Заставляют ли меня вещи, о которых я думаю, чувствовать себя некомфортно? Тогда перестану думать о них. Испытываю ли я болезненные эмоции? Научусь не чувствовать эмоции. Напоминают ли ощущения в моем теле о воспоминаниях, потребностях или страхах, о которых мне не хотелось бы вспоминать? Заставлю эти ощущения просто уйти.

Другой аспект нарушения внутреннего контакта связан с тем, какое значение мы придаем нашей боли. Люди, особенно молодые, очень эгоцентричны. Они ощущают себя в центре своего мира; все, что происходит, связано с ними. Одним из последствий этого эгоцентризма является переоценка их собственной важности. Вещи, кажется, делаются с ними, из-за них и для них. Они каким-то образом связаны и ответственны за все важные события в жизни. Дети чувствуют себя виноватыми, когда происходят плохие вещи: заболевает брат или сестра, родители разводятся или кто-то умирает. Несложно найти в себе остатки такого мышления: представьте, что вы разговариваете с другом, и вдруг, без объяснений, друг встает и выбегает из комнаты. Редкий человек не подумает, хотя бы мельком: «Что такого я сделал?».

Естественное эгоцентрическое чувство ответственности, которое испытывают дети, усиливается в результате всех случаев, когда другие люди в жизни ребенка, преднамеренно или непреднамеренно, подкрепляют негативное восприятие ребенком самого себя. Раздраженный окрик родителя («Ты никогда не убираешь за собой!»), последним выбрали в команду для игры на детской площадке или плохо сдал экзамен - все это побуждает увидеть себя плохим или в некотором роде ущербным. При отсутствии здорового, поддерживающего, подтверждающего внешнего контакта такие послания будут интроецированы и использованы в качестве определений самого себя: «Я ленив», «Я нелюбим», «Я глуп».

«Я ленив», «Я нелюбим» и «Я глуп» - это неприятные мысли. Воспоминания о том, как ты в них верил, или даже просто о том, как тебе это говорили, -это неприятные воспоминания. Воспоминания о том, когда тебе было больно и никто не помог, тоже неприятны. Чтобы уменьшить дискомфорт, люди блокируют такие воспоминания. А затем блокируют идеи, ощущения и чувства, которые могли бы вызвать их снова. Затем блокируют другие идеи, ощущения и чувства, которые могут напоминать им те, которые они заблокировали... и начинается спираль нарушения внутреннего контакта.

Нарушение внутреннего контакта имеет ряд форм, и мы уже коротко упоминали три из них: отрицание, отчуждение и десенситизация. Отрицание - это нарушение нашего познания. Это предполагает активный выбор: «Я не буду об этом думать/знать». Подавление воспоминаний, неспособность решать проблемы, непонимание или неустановление связей - все это может включать в себя отрицание и нарушение контакта с нашими познавательными способностями. Отчуждение, напротив, связано с аффектом. Если отрицание - это «я не буду об этом думать», то отчуждение - это «у меня не будет никаких чувств по этому поводу». «Да, я подвергался насилию, но это было давно, и это не важно». «Это правда, моя супруга мне изменила, но гнев ничего не исправит». Чувства, особенно болезненные, не допускаются; они отчуждены, скрыты, заглушены.

Третья форма этой триады разрушения - десенсибилизация: потеря контакта с ощущениями в теле. Люди, которые десенсибилизировали себя, могут сообщать о чувстве «онемения» или «пустоты». Или они вообще ничего не сообщают; они так долго не находились в контакте со своим телом, что не могут представить себе чего-либо другого. Для этих людей тело - это машина, которая используется для того, чтобы переносить себя с места на место; оно привлекает внимание, только когда грозит выйти из строя.

Эти три формы нарушения внутреннего контакта включают в себя отсечение определенной функции и сохранение остальных. Существуют две другие формы, которые предполагают отсечение всех функций - когнитивной, аффективной и сенсорной. Это деперсонализация и диссоциация, они являются «тяжелой артиллерией» самозащиты и обычно не используются, если человек не имеет дело с достаточно серьезной травмой. Деперсонализация включает в себя некий психологический отказ от тела и даже от ощущения себя. «На самом деле это происходит не со мной, я на самом деле не здесь». А диссоциация - это классическая защита расщеплением, разделяющая сознание на отдельные части, которые могут даже функционировать как независимые личности.

Ясно, что если целью терапии является повышение уровня осознания, важно признать и обратить вспять эти процессы нарушения контакта. При этом мы часто прокладываем путь через ряд оборонительных уровней (Schiff, 1975). Эти уровни могут включать в себя любые или сразу все формы, которые мы только что описали. Мы обсудим их по порядку, так как они показаны по центру «замочной скважины» на схеме 6.3.

Схема 6.3. «Замочная скважина» и прерывания контакта

Первым и самым простым уровнем нарушения контакта является ограничение своего осознания существования проблемы. Если что-то может вызвать у вас дискомфорт, вы просто блокируете это от осознания. Примером этой стратегии является Скарлетт О’Хара из романа «Унесенные ветром» и ее знаменитое «Я подумаю об этом завтра»; «Я не буду это чувствовать, этого не происходит; я не помню».

Но проблема не обязательно должна быть заблокирована от осознания, чтобы контакт был нарушен или искажен. Можно осознавать что-то, и при этом отрицать, что это имеет какую-либо важность или значение. «Конечно, я знаю, что это происходит, ну и что?» «Да, мне было печально. В жизни случается много печальных вещей. Печаль - это пустая трата времени». «Я помню, что отец меня бил, но это меня никак не затронуло». На втором уровне нарушения внутреннего контакта событие, воспоминание или опыт присутствует, но он эмоционально и когнитивно дезинфицирован. Это фотография в альбоме, а не живая, дышащая, трехмерная часть себя. И поскольку это не важно, вам не нужно иметь с этим дело или беспокоиться об этом.

На третьем уровне прерывания контакта человек осознает, что проблема (чувство, воспоминание или ситуация) существует и что она очень важна, но она отрицает, что возможно какое-либо ее решение. «Есть то, что есть, и мне придется жить с этим. Конечно, это больно, конечно, воспоминания не дают мне спать по ночам, конечно, я расстроен тем, что происходит между вами и мной, но с этим ничего нельзя сделать. Лучше просто не говорить об этом, не бередить раны. То, что нельзя вылечить, нужно терпеть...» Таким образом, клиент делает вид, что он в порядке (именно это ведь и нужно делать, не так ли, если проблему невозможно решить?), старается не слишком беспокоить окружающих и постоянно занимать себя другими вещами. Не очень хороший рецепт для контакта и отношений, не правда ли?

Если первые три уровня прерывания контакта проработаны, и человек способен и хочет знать о существовании, важности и разрешимости проблемы (когнитив, аффект, физическое ощущение), у него может сохраниться отрицание ценности личности: собственной, персональной, индивидуальной и уникальной способности справиться с чувствами и разрешить ситуацию. Абстрактная возможность решения больше не отрицается; просто данный конкретный человек не может этого сделать. «Кто-то другой, вероятно, мог бы что-то с этим поделать, многие люди в прошлом справлялись и с худшими ситуациями. Просто дело во мне, просто я такой человек, я не могу с этим справиться и не смогу никогда. Лучше не позволять себе даже думать об этом, чтобы не чувствовать потребности или желания». Обратите внимание, как хорошо это вписывается в то, о чем мы говорили раньше, как люди создают негативные самоопределения из вещей, которые с ними случаются. Это самоподкрепляющийся порочный круг: чем больше я негативно определяю себя, тем больше я буду склонен искажать и нарушать мою способность соприкасаться с этим негативно определенным Я. А чем больше искажений и нарушений в контакте, тем меньше ресурсов доступно и тем больше уменьшается ценность самого себя.

Таково мрачное описание того, как люди делают себя несчастными, запутавшимися, отрезанными от контакта с собой и другими. Пришло время перейти к чему-то более обнадеживающему. Терапия контакта-в-отношениях предназначена для изменения цикла. И снова, когда мы говорим о «фазах» такой терапии, пожалуйста, помните, что такие разделения искусственны: настоящий жук постоянно и одновременно использует все, чем он обладает.

Схема 6.4 выделяет самый вводный базовый уровень психотерапии, на котором клиенты, вероятно, будут нарушать контакт на уровне существования. Они часто не осознают большую часть того, что происходит как внутри, так и снаружи. Что-то не так, но они не знают, что именно. Чаще всего проблема, которую они выносят на эти первые сеансы терапии, далека от того, что действительно нужно исправить. Чувство депрессии, стресс на работе или несчастный брак - настоящие проблемы. Но они также являются симптомами блокированных и суженных отношений, фрагментированной или отщепленной личности, чувств, мыслей, воспоминаний и желаний, которые больше не доступны для сознания, а загнивают в глубине подсознания.

Схема 6.4. Первая фаза терапии контакта-в-отношениях

В этой фазе терапии фокус исследования является феноменологическим. «Что с вами происходит прямо сейчас?», «Что вы испытываете?», «Расскажите мне свою историю; расскажи мне о том, что для вас важно в данный момент». Этот фокус имеет смысл по крайней мере по двум причинам. Во-первых, именно там находится энергия клиента. Клиенты хотят, чтобы их терапевт знал, что привело их в терапию, какова их проблема. Они хотят знать, что терапевт понимает их и видит вещи с их точки зрения. Они хотят, чтобы их взгляд на мир был признан через интерес терапевта, поощрение и сочувственное понимание. Если на этом этапе просить клиентов говорить о чем-либо другом, это будет ощущаться как отвлечение или обесценивание их собственного чувства того, что нужно обсудить.

Вторая и, вероятно, более важная причина для начала исследования с феноменологии заключается в том, что это то, что наиболее доступно для понимания. Клиенты часто не знают, не понимают или не могут четко объяснить (из-за тех самых нарушений контактов, которые лежат в основе их потребности в терапии), как они научились отсекать внутреннее и внешнее осознание. Они не знают о паттернах фиксированных гештальтов, которые ограничивают их гибкость, спонтанность и креативность. У них нет доступа к скрытым и отсеченным частям себя. То, к чему у них есть доступ (но к чему нечасто проявляют внимание), - это их непосредственный текущий опыт. И именно об этом текущем опыте мы просим их рассказать.

Мы просим клиентов рассказать нам все подробно. Мы спрашиваем о каждом аспекте их опыта. Будучи настроенными на их аффект, когнитивный процесс, ритм и уровень их развития и функционирования, мы спрашиваем о том, что они знают, чувствуют, во что верят и что представляют себе прямо сейчас. Мы признаём их ответы с вниманием и уважением, давая им знать, что мы заинтересованы и вовлечены, и что мы неравнодушны к тому, что они нам говорят. И вопросы, и утверждения, и движения наших губ, и интерес в наших глазах служат для того, чтобы привести клиентов к повышению осознания себя и усилению контакта с нами.

В конце концов, если мы достаточно умелы и терпеливы, контактные барьеры начнут рушиться. Осознание будет расширяться и углубляться, и клиент начнет двигаться от сосредоточения внимания на симптомах и своем рассказе к чувству, что не хватает чего-то другого. Он теперь может испытывать и признавать гораздо больше из того, что происходит у него внутри, а также быть более подлинным и контактным в отношениях с терапевтом. Пришло время двигаться, мягко и уважительно, к фазе 2.

Вместе с растущим осознанием внутреннего опыта и постоянно растущей способностью быть в контакте со своими новыми чувствами, желаниями и воспоминаниями клиент готов исследовать значение этих переживаний. Блокирование осознания важности является вторым уровнем прерывания контакта, как показано на схеме 6.5. Терапевт может спросить: «Что сейчас с вами происходит?» и получить ответ: «О, я просто на минуту почувствовал печаль», продолжить: «И о чем эта печаль?», и получить ответ типа «Я не знаю, ни о чем, я думаю». Несмотря на то, что чувство грусти испытывается и называется, оно ни с чем не связано. В опыте клиента оно существует в изоляции, как интересный и, вероятно, неудобный кусочек эмоций, который, вероятно, исчезнет, если мы просто подождем достаточно долго. Клиент думает: «Все время от времени чувствуют печаль. Нет смысла обращать на это внимание, просто подумаю о чем-то другом».

Схема 6.5. Вторая фаза терапии контакта-в-отношениях

Другой формой нарушения контакта на этом уровне является отсутствие связи между настоящим опытом и другими частями жизни, или создание частичной или даже неточной связи. «Мне грустно, потому что завтра мой 30-й день рождения; все чувствуют грусть из-за этого тридцатника», или «Ты бы тоже расстроился, если бы заслуживал повышение зарплаты и не получил его». Основная функция исследования на данном этапе - изучить все возможные связи между тем, что переживается в настоящее время, и тем, что еще происходило или происходит с этим человеком. Терапевт не отрицает, что тридцатый день рождения может навеять печаль, или что неполученное повышение зарплаты действительно расстраивает. Но, как правило, у каждого внутреннего события есть больше чем один определяющий фактор, и наиболее терапевтически значимые из них часто связаны с историей прошлых событий и ожиданиями от будущего.

Раз уж мы упомянули ожидания, давайте сделаем небольшое отступление, чтобы рассмотреть подробнее понятие ожиданий и их близких «родственников», надежд и страхов. Мы обычно думаем об ожиданиях, надеждах и страхах как о связанных с будущим. В конце концов, именно туда они указывают: я ожидаю, надеюсь, или боюсь того, что еще не произошло. Но откуда берутся эти ожидания? Как мы выбираем надеяться или бояться того, что может быть не за горами? Ожидания от будущего часто являются отголосками прошлого. Они проистекают из прошлого опыта, и чувства в отношении этих ожиданий являются важными сведениями о том, что с нами случилось и что повлияло на нас в прошлом. Человек, который никогда не видел змеи, не читал и не слышал о змеях, вряд ли будет бояться обнаружить ее в саду. Тот, кто никогда не испытывал домогательств, обычно не ожидает этого. Мы надеемся на то, что, как заставил нас поверить наш прошлый опыт, может случиться (или он убедил нас, что это никогда не случится, но мы все равно надеемся на это). Для терапевта все это означает, что любое выражение надежды, страха или ожидания от будущего - это приглашение исследовать прошлое. Именно там может быть связь, и эта связь часто блокируется от осознания.

Нигде эта связь прошлого-будущего не является такой четкой и такой важной, как в контексте отношений между клиентом и терапевтом. Перенос - это утверждение о прошлых отношениях, о том, что произошло, и о том, что было необходимо в этих отношениях. Ваши ожидания, надежды и страхи, связанные с вашим терапевтом, - это отголосок того, что происходило с важными людьми раньше. Даже если воспоминания о событиях и отношениях недоступны, влияние таких событий может быть довольно сильным. Такие заявления, как «Я боюсь, что вы собираетесь...», «Я надеюсь, что вы...» или «Я знаю, что вы собираетесь сказать об этом», возможно, больше связаны с родителями, учителями, супругом или друзьями детства клиента, чем с тем, что на самом деле произошло во время терапии. И снова - важно не обесценить ту часть ожиданий клиента, которая действительно непосредственно связана с поведением терапевта (помните, что почти все определяется несколькими причинами) и признать собственную значимость и ответственность. Но не останавливайтесь на этом! Спросите о других отношениях, в которых происходили такие же вещи или возникали чувства такого же рода. Исследуйте историю прошлого и ее связь с ожиданиями.

На схеме 6.5 вы можете видеть, что уровень «важности» внутренних разрывов контакта связан с уровнем исследования «истории/ожиданий». Но почему в столбце вовлеченности находится валидация? Помните, что мы определили валидацию как признание и оценку значимости опыта клиента. Это именно то, чего требуют два других столбца диаграммы. Если контакт прерывается на этом уровне, то есть отрицается, что опыт важен или значим, терапевт должен найти способ противостоять отрицанию. Клиент может не понимать или даже не верить в важность того, что он рассказывает. Но терапевт знает, что это важно. Терапевт полагает, что этот опыт значим в жизни клиента: это не случайная мысль, не глупая чрезмерная реакция, не что-то, что «просто» появилось в осознании. Таким образом, валидация - это нечто большее, чем просто признание того, что аффект, потребность или воспоминание присутствует. Она утверждает, что аффект/потребность/воспоминание существует по какой-то причине, и что эта причина значима и важна.

Когда мы переходим от простого признания внутреннего события к подтверждению его важности, мы помогаем клиенту узнать, как он придает значение и структуру первичному опыту, и как это значение создает ощущение непрерывности от прошлого к настоящему и в будущее. Обратите здесь внимание на формулировку: мы не занимаемся открытиями сами (или, если и занимаемся, это имеет второстепенное значение). Мы помогаем клиенту сделать свои собственные открытия. В контактной среде терапевтических отношений мы демонстрируем собственный интерес и приверженность всей личности клиента. И вся эта личность - это тот, кто существует во времени, и у кого есть прошлое и будущее, а также настоящее. Мы приглашаем клиента к контакту во всех его временах, в прошлом, настоящем и будущем, потому что все они важны и являются частью того, кем является этот клиент.

Терапевты тоже являются существами, которые живут во времени; наше прошлое и будущее должны быть доступны нам и (потенциально) клиенту. Физик мог бы сказать, что на этом втором этапе терапии контакта-в-отношениях происходит переход от трехмерного к четырехмерному пространству, поскольку физика давно считает время четвертым измерением реальности. Только с добавлением этого четвертого, временного измерения мы сможем искренне подтвердить всем своим существом важность и значимость того, что клиент приносит нам из всей своей личности. С этим измерением мы будем готовы понимать решения и выборы, которые сделал клиент; с этим измерением клиент будет готов развить свою собственную значимую жизненную историю.

Клиенты идут в терапию, потому что не верят, что могут сами добиться того, чего хотят. Жизненная ситуация, с которой они столкнулись, оказалась для них неразрешимой, будь то какая-то рана, травма или болезнь, которые нуждаются в исцелении, или же они хотят сделать уже достаточно хорошую жизнь еще лучше. На самом деле именно возможность решения занимает центральное место в третьей фазе. Теперь клиент более полно осознаёт свой внутренний опыт и понимает, что этот опыт важен. Установлены связи между прошлыми событиями и ожиданиями от будущего. У клиента есть понимание непрерывности его ее восприятий, того, как ранние переживания формируют более поздние, и того, как значения и структуры здесь и сейчас основаны на том, что произошло там и тогда. Но все это, похоже, не приносит пользы.

Если что-то может охарактеризовать этот момент в терапии, то это ощущение тупика. «Да, я понимаю. И что?» Осознание на этом этапе, похоже, не помогает. Проблема не исчезает; решения не появляются волшебным образом. Иногда клиент даже чувствует себя хуже, чем до начала терапии. По крайней мере, до начала терапии, со всеми действующими защитами клиента, он не должен был знать обо всей этой боли. И если «тупик» является здесь самой распространенной темой, то самой большой задачей для терапевта является помочь клиенту сделать выбор двигаться вперед, из тупика - в контакт с его способностью создавать новые варианты, а не отступить в старую систему защит и отсутствия контакта.

Значимым словом в последнем предложении является слово «выбор», потому что это фаза, в которой клиент осознает варианты выбора и решений, а также того, как его или ее опыт начался как способ совладания (выделено с левой стороны на схеме 6.6). То, как вы придаете значение опыту, всегда основывается на выборе. Выбор может заключаться в том, какая часть осознания будет фигурировать, а какая будет находиться на заднем плане; в том, как понимать то, что происходит в жизни; в том, чего ожидать, на что надеяться и от чего отказаться. Поскольку выбор и решения, на которых основаны нынешние представления, уходят корнями во вчерашние потребности, травмы, страхи и ограниченное понимание, они часто недоступны для осознания взрослых людей. Они больше не чувствуют выбора; они чувствуют, что «все так, как оно есть». Сегодняшний тупик является результатом вчерашних решений (Goulding & Goulding, 1979; Greenwald, 1973).

Возможно, пример поможет прояснить, что мы имеем в виду. Аните 32 года, она работает администратором в малом бизнесе. Она одинокая, злобная и желчная. В результате болезненных переживаний она поняла, что людям нельзя доверять: ее отец оставил семью, когда она была маленькой; ее мать (одинокая, почти без денег и ресурсов) была жестокой; у Аниты не было настоящих друзей. Однажды в течение нескольких месяцев у нее были отношения с парнем, но он бросил ее и начал встречаться с другой девушкой. Легко понять, откуда взялась ее уверенность в том (или решение о том), что людям нельзя доверять. Для нее это был вопрос выживания. Если вы не доверяете людям и не позволяете себе ничего от них ожидать, у вас меньше шансов получить травму. А теперь, во взрослом возрасте, она приобрела целый ряд защитных моделей поведения, которые служат для того, чтобы держать людей на расстоянии. Она не делает это нарочно - она просто не осознаёт, что есть другой способ бытия. Она больше не имеет контакта с частью себя, принимающей эмоциональные решения и способной делать выбор. Все, что она знает, - это то, что людям нельзя доверять, жизнь трудна, и она сама не очень привлекательна. Есть то, что есть.

Практически все наши убеждения и чувства о людях и наши способы общения с ними рождаются из наших предыдущих попыток построить отношения в детстве и (возможно, в менее значительной степени) во взрослом возрасте. Если мы, так же как Анита, чувствуем, что зашли в тупик в отношениях с другими людьми (и, что не менее важно, с самими собой), причиной этого, как правило, является отсутствие осознания выбора, который мы сделали, или других вариантов, которые были возможны. Мы всю жизнь строим взаимоотношения, хорошие и плохие, слой за слоем, но по пути мы теряем планы, которые руководили нашим строительством. Мир отношений, который мы знаем взрослыми, совершенно не ощущается как что-то, что мы построили; он ощущается как что-то, что «просто есть», что-то, что с нами просто случилось.

Схема 6.6. Третья фаза терапии контакта-в-отношениях

Для того чтобы внести изменения, которые сделают возможными более контактные, безопасные и позитивные отношения с другими людьми, клиенты должны восстановить свое осознание существования выбора. Это и есть решение проблемы. Если чья-либо жизненная ситуация должна быть разрешена, необходимо иметь доступ к той части себя, которая делает выбор и принимает решения. И это, как правило, включает в себя больше, чем просто рациональное, когнитивное понимание происходящего. Для того чтобы в полной мере осознавать и быть полностью в контакте, большинство клиентов нуждаются в эмоциональном, эмпирическом, непосредственном переживании ранних процессов принятия решений. Только если клиент вновь переживает, как ощущается принятие важного жизненного решения, это решение действительно воспринимается как выбор, а не как навязанная необходимость. Повторное установление контакта с частью себя, делающей выбор, позволяет человеку находить различные новые варианты (Erskine, 1974/1997).

Однако здесь существует опасность: когда клиент начинает понимать, вспоминать и заново переживать выбор и принятие решений, он также начинает брать на себя ответственность за них. Но ответственность - это палка о двух концах: если обращаться с ней небрежно, она может повредить то, что нужно было защищать. Говоря менее метафорически, ответственность может быть легко превращена в чувство вины и стыда. «Это все моя вина, что я в таком тупике и растерянности. Я, наверное, действительно глуп/эгоистичен/некомпетентен/недостоин...» И здесь необходима нормализация (на схеме 6.6 мы видим нормализацию с правой стороны выделенной области, она балансирует с графой совладание/выбор/решения с левой стороны). Клиент должен знать, что его выбор и решения были сделаны в интересах совладания и выживания, и что любой разумный человек в подобной ситуации мог бы сделать то же самое. То, что сделал клиент, - нормально, это не глупость и не сумасшествие. Более того, это часто является смелыми или даже героическими (и успешными!) усилиями, предпринятыми для того, чтобы этот человек был жив и способен функционировать в нашем сложном мире. Работа терапевта заключается в том, чтобы помочь клиенту понять это, поверить в это и почувствовать это.

Нормализация является функцией вовлеченности терапевта. Успокаивание клиента, слова о том, что его поведение было нормальным, вероятно, не принесут большой пользы. Клиенты являются экспертами в обесценивании таких заверений: «Вы так говорите только потому, что вы мой терапевт, потому что вы хотите подбодрить меня, потому что это ваша работа - помогать мне чувствовать себя лучше». Вовлеченный терапевт, встречающий клиента с полным внутренним и внешним контактом, больше, чем просто успокаивает. Такой терапевт сообщает, полно и искренне, что клиент сделал самое лучшее, что он мог, учитывая обстоятельства, и что любой на этом уровне развития, имея доступ к таким же ресурсам, вероятно, принял бы подобные решения. И, полностью веря в это, терапевт живет этой верой в своих отношениях с клиентом. То, что в противном случае могло быть пустыми заверениями, становится частью фундамента, на котором покоятся все взаимоотношения.

Фаза 3 затем предполагает исследование таким образом, чтобы помочь клиенту осознать сделанные им выборы и принятые решения; чтобы мнение о себе и других, казавшееся неизменным, стало изменяемым и разрешимым. Здесь используется нормализующий аспект вовлеченности терапевта, который поддерживает способность клиента к изменениям и в то же время блокирует его тенденцию к самообвинению и стыду. И он готовит и клиента, и терапевта к четвертой фазе, то есть к полному контакту.

Давайте остановимся здесь на мгновение, чтобы проанализировать, что может переживать клиент в данный момент терапии. Он начал терапевтический процесс с узким и ограниченным чувством внутреннего осознания и такой же узкой и ограниченной способностью находиться в контакте с другими людьми. Терапевт, чутко настроенный на все, что испытывает клиент, исследовал этот опыт и неизменно выражал признание по поводу всего, чем делился клиент. Постепенно осознание клиента стало углубляться. Начали всплывать старые воспоминания, а вместе с ними пришло понимание связей между тем, что происходило тогда, и тем, что происходит сейчас, между прошлой болью и нынешними ожиданиями. Клиент понял и поверил, что то, что он теперь чувствует, думает и делает, всегда является значимым, и что чувства, мысли и поведение связаны с привычными способами совладания с жизненными ситуациями. И, пожалуй, самое главное - он узнал, что этих чувств, мыслей и поведения не нужно стыдиться; они являются результатом мужественной и креативной борьбы за выживание в запутанном и часто пугающем мире.

Видите ли вы, как углубляется связь между личностью тогда и личностью в настоящее время, как усиливается с течением времени чувство непрерывности, по мере того как вытесненный и отчужденный опыт постепенно возвращается в осознание и разрушаются защиты перед лицом роста принятия и сострадания ко всем частям себя, которые так долго были спрятаны? В этих моментах присутствует нежность, чувство пробуждения, почти перерождения.

Это тот момент, который показан на схеме 6.7. Клиент становится целым. Восстанавливается давно нарушенный контакт с собой, со всеми своими давно отщепленными и фрагментированными сложностями и способностями. Врываются, часто с удивительной интенсивностью, чувства, мысли и восприятия. И каждая из этих давно вытесненных, давно скрытых частей личности отличается особой хрупкостью, словно недавно раскрывшийся бутон цветка, или бабочка, только что вышедшая из своего твердого кокона. Это уязвимость. Но это новый вид уязвимости, отличающийся от старой уязвимости испуганного ребенка во враждебной или безразличной среде. Это уязвимость безопасности в отношениях, контакта с самим собой и с полностью присутствующим и контактным другим человеком. Это радостная уязвимость, наполненная волнением достижений, открытий и возможностей. Это уязвимость «я-ты» - двух индивидуумов, которые полностью реальны друг с другом, без притворства и самозащиты (Buber, 1958).

На этом этапе работы акцент делается на себе и на себе-в-отношениях. Больше не нужно защищать себя от знания, и нет необходимости скрывать или отрицать свои глубочайшие потребности. Каким-то невероятным образом клиент знает, что он является ценным и достойным уважения, несмотря на все эти потребности и способы бытия, которые были настолько неприемлемыми прежде (и, возможно, даже из-за них).

Схема 6.7. Четвертая фаза контакта-в-отношениях

Конечно, эта фаза не длится вечно. Таковы пиковые моменты - именно моменты. Каждая вершина горы требует долины; каждый конец должен быть новым началом, или же он становится тупиком. После каждого исследования собственной ценности открывается новая область для изучения, новая часть себя, которую нужно восстановить, или новая боль или проблема, которую нужно проработать. Закончится ли это когда-нибудь? Для клиента, мы надеемся, нет. Путешествие самопознания является тем, что делает нас действительно живыми. Для терапевта в этих отношениях - да, это закончится. В какой-то момент клиент должен, как молодая птица, оставить терапевтическое гнездо и начать собственный полет. Он может вернуться, или искать новых терапевтических отношений, если путь снова станет слишком трудным, и в путешествии понадобится помощь. Но, независимо от того, встретятся они в будущем или нет, этот клиент и этот терапевт поделились друг с другом частичкой себя. Каждый из них был затронут другим и изменился от этого прикосновения. И каждый из них, и терапевт и клиент, от этого обогатились.

Вернемся к настроенности - качеству отношений, о котором мы так много говорили в главе 3. Как уже было сказано, настроенность является основой для всего остального, что происходит в терапии контакта-в-отношениях. Контакт возможен только через настроенность; сначала терапевт настраивается на клиента, а позже клиент становится все более настроенным сам на себя, а также на терапевта. Подчеркнем, однако, то, о чем мы говорили уже много раз: все терапевтические отношения фокусируются на благополучии клиента. Даже если клиент становится все более настроенным на терапевта (в подлинно контактных отношениях растущая настроенность неизбежна), личные переживания терапевта являются фоном, а не находятся на переднем плане. В терапевтической симфонии потребности, страхи, чувства, мысли и воспоминания клиента являются основной темой, а переживания терапевта обеспечивают гармонию.

Существует еще одна, возможно случайная, связь, которую можно увидеть на нашей схеме «замочной скважины». Обратите внимание на то, что аспекты настроенности, которые мы подробно описали в главе 3 (аффективный, ритмический, когнитивный и аспект настроенности на стадии развития) находятся на схеме ближе к стороне «вовлеченности» и ближе всего - к «присутствию». Настроенность очень тесно переплетена с вовлеченностью: невозможно быть точно и чутко вовлеченным с другим человеком, если ты не настроен. Присутствие - это качество нахождения «здесь», полного и контактного участия в отношениях - является неотъемлемой частью настроенности, а настроенность имеет такое фундаментальное значение для присутствия, что трудно отделить одно от другого.

С другой стороны, «стержнем» «замочной скважины» является категория «потребностей в отношениях», которые не обсуждались в главе 3. Они настолько важны, что им была целиком посвящена глава 5. Осознание потребностей в отношениях является частью настроенности, и это осознание, как и другие аспекты настроенности, направляет терапевтическое исследование. Что касается клиента, его или ее осознание конкретных потребностей в отношениях часто возникает в терапевтических отношениях позднее, когда становится безопасно знать о них и делиться ими - когда клиент может стать уязвимым. В некотором смысле весь процесс исследования направлен на развитие способности быть уязвимым и осознавать свои потребности в отношениях, и поэтому целесообразно, чтобы эти потребности располагались ближе всего к той стороне схемы, где находится исследование.

Когда мы, авторы, перечитывали эту главу, нам не понравилось то, как гладко и линейно все звучит. Это, конечно, логично; каждая часть вписывается в другую, и каждая из них, взятая сама по себе, отражает то, как прогрессирует терапия контакта-в-отношениях. Но все это слишком аккуратно! Реальные терапевтические отношения так просто не переходят от фазы к фазе. Клиенты двигаются вперед и назад; они погружают один дрожащий палец в воды открытия и вытаскивают его обратно; они могут застрять на 15 минут или на несколько сессий, а затем сделать большой триумфальный прыжок в новое осознание. Переход из одной фазы в другую и обратно часто занимает минуты, а не происходит от месяца к месяцу или от сессии к сессии. В целом картина более напоминает спираль, чем логическую последовательность: вперед, затем назад, прогресс, а затем очевидный регресс, но всегда (хотя иногда и так медленно) наблюдается движение в сторону здоровья и роста, в сторону контакта.

Во второй части этой книги вы увидите некоторые из этих переходов, этих возвратно-поступательных движений фактического хода терапии. Каждая из глав в следующем разделе представляет собой полный фрагмент терапевтической работы, а не короткие отрывки, которые мы представляли раньше. Возвращаясь к нашей метафоре жука, эти транскрипты представляют собой всего жука, двигающегося в реальном мире, а не разрезанного на части. Для того чтобы помочь вам увидеть, как теория интегративной психотерапии воплощается в этих реальных взаимодействиях между терапевтом и клиентом, будут даваться частые комментарии о том, что происходит. Это не всегда (и даже не часто) будет гладко, аккуратно, и точно следовать прогрессу терапии, как описано в этой главе. Мы, однако, надеемся, что эти главы помогут вам понять, как теория, которую мы описали, направляет развитие контакта-в-отношениях, и повысят вашу способность создавать и поддерживать такой контакт со своими клиентами.