ГЛАВА 22 МИСТЕР БЕВЕРЛИ ОТПРАВЛЯЕТСЯ ДАЛЬШЕ

— Черт возьми! — сказал Билл, откладывая письмо.

— Так и знал, что ты скажешь именно это, — пробормотал Энтони.

— Тони, неужели ты все это знал?

— Я о многом догадывался. Но, конечно, всего не знал.

— Черт возьми! — повторил Билл и вновь взялся за письмо. Через секунду он опять поднял глаза. — А что ты ему написал? Это было вчера вечером? После того, как я ушел в Стэнтон?

— Да.

— И что же ты написал? Что ты догадался, что Роберт — это Марк?

— Да. По крайней мере, я сообщил ему, что сегодня утром собираюсь телеграфировать мистеру Картрайту на Уимпоул-стрит и просить его…

Однако нетерпеливый приятель перебил его, не дав закончить фразу.

— Так в чем все-таки дело? Ты вчера совсем превратился в Холмса. До того мы все время действовали сообща и ты мне все рассказывал, а тут вдруг напустил на себя таинственность, говорил загадками — о каких-то зубных врачах, о плавании, о «Плуге и конях» — к чему все это? Ты буквально ускользал от ответов, и я совершенно не мог понять, о чем мы с тобой разговаривали.

Энтони рассмеялся и начала оправдываться.

— Извини, Билл. Мне это было необходимо. Только в последние полчаса чтобы все закончить. А теперь я тебе все расскажу. Хотя рассказывать-то в общем нечего. Когда все знаешь, все кажется так просто, так очевидно. Насчет мистера Картрайта на Уимпоул-стрит. Разумеется, он нужен был, чтобы опознать труп.

— Но почему для этого нужен дантист?

— А кто может сделать это лучше? Ты что ли? Каким образом? Ты никогда не купался вместе с Марком; никогда не видел его обнаженным. Плавать он не умел. Мог бы его опознать его врач? Только если он перенес какую-либо специфическую операцию, да и в этом случае — необязательно. А зубной врач мог бы — в любое время, всегда — если он часто к нему обращался. Отсюда и мистер Картрайт с Уимпоул-стрит.

Билл задумчиво кивнул и снова вернулся к письму.

— Понятно. И ты написал Кейли, что собираешься телеграфировать Картрайту, чтобы он опознал труп?

— Да. И ему, конечно, сразу все стало ясно. Раз мы знаем, что Роберт — это Марк, значит мы знаем все.

— Но как ты все-таки догадался?

Энтони встал из-за стола и начала набивать трубку.

— Не уверен, что смогу это объяснить, Билл. Знаешь, как в алгебраических задачах, когда ты решаешь задачу и выясняешь чему равен «х». Это один путь но есть и другой, за который в школе отметок не ставят, и он заключается в том, чтобы подгадать, чему равен «х». Сначала допустим, что он равен четырем — удовлетворяет ли это условиям задачи? Нет. Тогда попробуем шесть; если шесть тоже не подходит, то как обстоит дело с пятью? — и так далее. Итак, инспектор, коронер и компания подогнали один ответ, и им кажется, что он подходит, но мы то с тобой знаем, что в действительности он не подходит; в задаче было несколько условий, которым он не удовлетворяет. Но раз мы знаем, что их ответ неверен, значит, надо придумать другой — ответ, объясняющий все обстоятельства, которые нам неясны. И мне удалось угадать правильный ответ. У тебя есть спички?

Билл протянул ему коробок, и он закурил трубку.

— Это все хорошо, но недостаточно, старик. Что-то должно было натолкнуть тебя на эту мысль. Кстати, я не возражал бы получить спички обратно, если ты не против.

Энтони рассмеялся и вытащил спички из кармана.

— Извини… Ну что ж, давай попробую все прокрутить снова и объяснить тебе, как я догадался. Прежде всего, одежда.

— Ну?

— Почему для Кейли было так важно спрятать одежду? Я не понимал, почему, но догадывался, что человек в положении Кейли может придавать непомерное значение подобным мелочам. По какой-то причине Кейли придавал непомерное значение одежде, в которой был Марк во вторник утром; причем всей одежде, и верхней, и нижней. Не знаю, почему, но я был уверен, что отсутствие воротничка — просто дело случая. Он собирал вещи и забыл воротничок. Почему я так решил?

— Да потому, что ты нашел его в корзине для белья.

— Верно, первое, что приходит в голову. Но зачем Кейли туда его бросил? Напрашивается ответ, что он этого не делал. Я вспомнил твои рассказы о том, какой Марк пижон, сколько у него одежды и тому подобное, и подумал, что такой человек никогда не наденет один и тот же воротничок дважды, — Он помолчал и добавил: — Я правильно рассуждаю?

— Абсолютно, — убежденно ответил Билл.

— Вот и я так решил. И начал подбирать «х», который подходил бы к этой части задачи — ко всему, что связано с одеждой. Я представил, как Марк переодевается, как он машинально швыряет воротничок в корзину, он это делал тысячу раз, а всю прочую одежду спокойно оставляет на стуле; и тут я представил еще кое-что: Кейли собирает его одежду — все, что лежало на стуле — не подозревая, что воротничок отсутствует.

— Продолжай, — с нетерпением сказал Билл.

— Эта картина представилась мне настолько зримо, что надо было как-то ее объяснить. Почему вдруг Марк решил переодеться здесь, а не у себя в спальне? Единственно возможный ответ: потому что переодевание должно было остаться тайной. Когда он переоделся? Единственное возможное время — между ленчем (когда его видела прислуга) и приездом Роберта. А когда Кейли собрал в узел его одежду? Снова единственным ответом будет: «перед приездом Роберта». Итак, нужно было подобрать еще один «х» — который удовлетворял бы этим трем условиям.

— И ответ был таков: убийство было задумано еще до приезда Роберта?

— Верно. Теперь так: убийство не могло быть задумано просто на основании полученного письма, если только это письмо не таило в себе ничего, чего мы не знаем. С другой стороны, маловероятно, что единственным приготовлением к задуманному убийству было переодевание в другой костюм, дабы потом в нем убежать. Это уж совсем мальчишество. К тому же, если замышлялось убийство Роберта, зачем, спрашивается, понадобилось объявлять о его приезде всем гостям — и даже, рискуя осложнить свои личные дела, — миссис Норбери? Что все это значит? Я не знал. Но у меня закралось подозрение, что не в Роберте дело, что истинным мотивом была интрига Кейли против Марка: либо заставить Марка убить своего брата, либо заставить брата убить Марка — и что по непонятным причинам Марк был в эту интригу вовлечен, — Энтони немного помолчал, а затем сказал, как бы в укор себе. — А ведь я видел пустые бутылки из-под бренди в том шкафу.

— И ничего мне про них не сказал, — обиженно заметил Билл.

— Так это я потом их увидел. Помнишь, когда воротничок искал, и лишь позже сообразил, что к чему, и догадался, как Кейли к этому относится. Бедняга!

— Продолжай, — сказал Билл.

— Хорошо, потом было дознание, и я конечно, обратил внимание, думаю, что и ты тоже, на одно любопытное обстоятельство: Роберт спросил дорогу у второй сторожки, а не у первой. Тогда я решил поговорить с Амосом и Парсонсом. То, что они мне рассказали, оказалось еще любопытнее. Амос сказал, что Роберту пришлось даже сойти с дорожки, чтобы с ним поговорить; фактически он буквально навязался со своими вопросами. А Парсонс сообщил мне, что его жена все это время работала в саду у первой сторожки и совершенно уверена, что никакой Роберт мимо не проходил. Он же сказал мне, что Кейли в тот день зачем-то отправил его подстригать ближний перед домом газон. Итак, я снова начал гадать, может, Роберт вышел из подземного хода? Ведь подземный ход выходит наружу как раз между первой и второй сторожкой. Следовательно, Роберт был в доме; он действовал в сговоре с Кейли. Но как мог Роберт там находиться без ведома Марка? Очевидно, Марк тоже об этом знал. Что все это значило?

— Когда все это было? — прервал его Билл. — Сразу после дознания? После того, как ты поговорил с Амосом и Парсонсом?

— Да. Я поговорил с ними и пошел искать тебя. Потом опять задумался об одежде. Почему Марк переодевался тайком? Маскарад? А как же лицо? Ведь это куда важнее одежды. Его лицо, его борода — ведь ему пришлось бы сбрить бороду — и тогда — о, я идиот! Я увидел, как ты рассматриваешь афишку. Марк играет, Марк гримируется, Марк переодевается. Господи, какой же я дурак! Марк и был Робертом… Дай, пожалуйста, спички.

Билл протянул ему коробок, подождал, пока Энтони вновь раскурит трубку, и протянул руку в тот самый момент, когда приятель уже отправлял коробок к себе в карман.

— Да, — задумчиво сказал Билл, — Да… Но подожди минуту. А причем здесь «Плуг и кони»?

Энтони глянул на Билла и скорчил препотешную гримасу.

— Ты никогда не простишь меня, Билл, — сказал он. — Ты никогда больше не согласишься вести со мной расследование.

— Что ты имеешь в виду?

Энтони вздохнул.

— Это был обман, Уотсон. Я хотел тебя куда-нибудь отослать. Хотелось побыть одному. Я только что нашел свой «х» и хотел проверить ответ — проверить все обстоятельства, с которыми мы в этом деле столкнулись. Мне просто необходимо было побыть одному. И я… — он улыбнулся и добавил: — К тому же я знал, что ты не прочь будешь выпить.

— Ну ты и бестия, — сказал Билл, вылупив на него глаза, — И так заинтересовался, когда я тебе сказал, что там останавливалась женщина…

— Должен же я был из вежливости проявлять интерес, раз ты потратил столько усилий.

— Ну ты и подлец! А еще Шерлок Холмс! И вдобавок все время норовишь стащить у меня спички. Ну, ладно, продолжай.

— А это все. Мой «х» подошел к уравнению.

— А обо всем, что касается мисс Норрис, ты тоже догадался?

— Нет, не вполне. Я и не подозревал, что все это проделал Кейли: что это он подговорил мисс Норрис напугать Марка. Я думал, он просто воспользовался случаем.

Какое-то время Билл молчал. Затем, после глубокой затяжки, серьезным голосом спросил:

— Кейли застрелился?

Энтони пожал плечами.

— Бедняга, — сказал Билл. — Ты, конечно, правильно поступил, дав ему шанс. Я рад, что ты это сделал.

— Все-таки Кейли был мне симпатичен, ты же знаешь.

— Он хитрый тип. Если бы не ты, его так никто бы и не разоблачил.

— Не знаю. Он очень тщательно все продумал, но часто именно то, что так тщательно готовится, выходит наружу. Слабое место его плана в том, что, хотя Марк якобы сбежал, ни он, ни его тело никогда не будут обнаружены. А с пропавшими такое случается крайне редко. Рано или поздно их находят; профессионального преступника могут еще и не найти, но дилетанта вроде Марка! Он мог сохранить в тайне обстоятельства убийства Марка, но думаю, в конце концов стало бы очевидным, что он его все-таки убил.

— Да, в этом что-то есть… Но тогда скажи мне еще вот что: зачем было Марку рассказывать миссис Норбери о своем воображаемом брате?

— Об этом как раз я очень много думал. Возможно, он решил, что называется, войти в образ: если уж играть Отелло, так надо вымазаться черной краской с ног до головы. Понимаешь, он так сжился со своей новой ролью Роберта, что ему надо было самому в него поверить, всем о нем рассказать. Кроме того, раз уж он решил объявить о нем всем вам, то надо было подготовить и миссис Норбери на тот случай, если она кого-то из вас встретит; а то, если бы кто-то обмолвился, она могла бы сказать: «Что вы, нет у него никакого брата. Если бы был — он бы обязательно мне сказал», — и тем самым испортить всю шутку. А может, это Кейли его надоумил; ведь Кейли нужно было, чтобы как можно больше народу знали о Роберте.

— Собираешься ли ты сообщить обо всем полиции?

— Да. Думаю, им следует все это знать. Может, Кейли и для них оставил признание. Надеюсь, он меня не выдаст; ведь со вчерашнего вечера мы с ним почти соучастники. Кроме того, мне надо нанести визит мисс Норбери.

— Я спросил, — объяснил Билл, — потому что сам ломаю голову, что сказать Бетти. Мисс Кэлладайн. Понимаешь, она ведь обязательно спросит.

— Но ты можешь еще долго, очень долго с ней не увидеться, — грустно заметил Энтони.

— Честно говоря, я случайно узнал, что она будет у Баррингтонов. А я завтра туда собираюсь.

— Тогда лучше расскажи ей все, как есть. Тебе ведь очень хочется. Только потерпи день-другой. Я тебе напишу.

— Договорились!

Энтони выбил трубку и поднялся.

— У Баррингтонов, — сказал он. — И что, много народу там собирается?

— Думаю, порядочно.

Энтони улыбнулся.

— Гм, если случайно там кого-нибудь убьют, пошли за мной. Понимаешь, я начинаю входить во вкус.

Загрузка...