Записки Охотницы

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПРИЕМ

Зимний дворец отсвечивает чарующей красотой среди наступивших сумерек. Мокрая от прошедшего дождя площадь переливается отблесками светящих фонарей, а Александровская колонна устремилась в небеса. Да, я обожаю Петербург. Особенно вечерний.

К центральному входу Эрмитажа то и дело подъезжают дорогущие автомобили, а нанятые на этот вечер парковщики суетливыми мухами кружатся вокруг прибывших. Мне, в целом, тоже стоило бы приехать сегодня на своей развалюшке, но по стечению обстоятельств, такой вариант выходил максимально невозможным. Пришлось брать такси.

Таксист, добродушный кавказец преклонных лет, остановился в указанном месте, продолжая поедать меня глазами и пожелав на прощание удачи. Я уже на самом деле успела испугаться, что до Зимнего так и не доеду: водитель чаще смотрел в зеркало заднего вида, чем на дорогу.

Хотя беднягу можно простить. Не каждый день к нему в машину садятся разряженные на бал девицы. И уж чего скрывать, выглядела я великолепно. Облегающее черное атласное платье со шлейфом кого угодно сделает королевой, даже серую занюханную мышку, а уж я-то никогда не жаловалась на внешность. В любом случае, та сумма, что я отвалила за это наряд, была обязана себя окупить, не иначе.

Черные туфли на высоченном каблуке (ужасно неудобные, кстати), клатч… Вроде ничего не забыла. Ну что ж, дорогие побрякушки с изумрудами (под цвет глаз выбирала, между прочим!), длиннющий вырез до бедра и врожденное обаяние – не подведите!

И почему, скажите на милость, я не додумалась заранее разносить туфли? Уже чувствую, как пятки медленно превращаются в кровавые пузыри. Ох… Варвара, терпи. Недолго помучиться придется. Тебе всего на минутку нужно заглянуть на огонек. Только сначала проскочить бы внутрь, билета-то нет.

Тэкс… осмотримся по сторонам. Народу немного, все в основном с парами. Логично, пригласительные же рассчитаны на две персоны. О, а вот и одиночка. Стоит недалеко от входа. Немногим старше меня (по человеческим меркам), лет двадцать семь-двадцать восемь. Темные вьющиеся волосы, выразительные скулы, на подбородке милая ямочка, смокинг, разумеется. Симпатичный. То, что нужно.

Осыпая мысленными проклятьями ненавистные туфли, походкой раненного лебедя подплываю к цели. Тот как раз собирался вернуться во дворец, но я успеваю подхватить его под локоть и очаровательно-сияюще-белозубой улыбкой сверкаю в качестве приветствия.

– Надеюсь, вам нужна компания, потому что вот же дырявая голова, я забыла пригласительный дома.

Молодой человек заинтересованно оглядывает меня с ног до головы. Женское очарование – ну же, работай давай! Ну…

– Нужно же быть осмотрительней. В следующий раз меня может и не оказаться рядом, чтобы помочь.

Славно-то как! Везение чистой воды, нередко меня и отшивали за подобную наглость, но сегодня я без проблем вхожу в Зимний дворец. Аллилуйя, деньги на наряд потрачены не зря.

Итак, что у нас по плану? Театрализованная музыкальная программа, праздничный ужин в Иорданской галерее и бал в Фельдмаршальском зале… Ежегодный двенадцатый Благотворительный торжественный прием в самом разгаре.

Какую там тему они придумали в этом году? Разворачиваю программку, которую мне сунули на входе. «Две уникальные выставки: „Нефертари и Долина Цариц“ из Египетского музея в Турине и „Ансельм Кифер – Владимиру Хлебникову“. Собранные пожертвования будут направлены в фонд целевого капитала галереи».

Да уж, без толстого кошелька попасть на подобное мероприятие невозможно, но я бы в жизнь не стала платить пяти нулевую сумму (а то и больше, между прочим) в акт святой благотворительности.

Сколько людей. Элита элит, сливки сливок… Даже как-то неуютно. Рядом с их банковскими счетами я настоящая голодранка, хотя зарабатываю… ну, неплохо. А сегодняшний вечер должен помочь заработать в ближайшем будущем еще больше.

Два длинных ряда белых колонн, образующих галерею, в глубине которой широкая мраморная лестница, устеленная красными коврами и переливающаяся позолотой. Зеркала отражают колонны, балюстраду и лепку. Зимний Дворец буквально дышит историей чужих жизней. Невероятно.

Благодарные речи, выставки, концерты и ужины уже окончены, к счастью. Мне совершенно ни к чему светиться перед глазами у организаторов. Гости медленно разбредаются по Эрмитажу, а со второго этажа раскатистым эхом доносится полонез. Из большого Фельдмаршальского зала? Ах, да… бал, точно. Сколько время? Почти двенадцать. То, что нужно.

– Бывали на таких приемах раньше?

Ой, я же напрочь позабыла про своего кавалера, идущего рядом. Хм… надо как-то аккуратно от него отделаться.

– Нечасто. Тут где-то должно быть шампанское… – театрально принимаюсь высматривать в толпе официантов, но на лестнице их, разумеется, нет.

– Найдем, раз так нужно.

Какой понятливый малый, ушел выискивать даме спиртное. Отлично, несколько минут себе выбила. А жаль, он очень и очень даже симпатичный. И, по всей видимости, при деньгах, раз приглашен на вечер. Сложись другие обстоятельства, может мы бы и…

Чёрт с ним, есть дела поважнее. Где этот несносный тип? Надеюсь, только что я его не упустила. Хотя с чего вдруг? Такие люди никогда не упускают возможности показать себя. Как заявлено в той же программке, господин Данилов пожертвовал галерее чуть меньше миллиона. Миллиона! Только подумать. Разве он уедет раньше времени с Гала-приема, в который вбухал столько денег? Ну нет, человек уровня его самодовольства отсидит до конца, лишь бы все успели оценить подобную щедрость.

А вот и он – Станислав Николаевич Данилов собственной персоной: сладкий сон наяву половозрелых девиц и дам бальзаковского возраста до кучи. Миллиардер, красавец, плейбой, кем его еще там считают?

Не знаю, по мне так он мерзкий избалованный эгоист, получивший долю в крупной холдинговой компании, когда еще пешком под стол не ходил. А последние несколько лет и полностью заправляющий ей. Тридцатилетний с хвостиком богатей. Чего уж говорить, один из самых молодых и перспективных холостяков города.

Правда, стоит отдать должное – выглядит Станислав Николаевич и в самом деле неплохо. Словно только сошел с глянцевой обложки. Лощенный, подтянутый, с пальцами пианиста и сияющей улыбочкой, будто специально созданной для рекламных афиш стоматологических клиник.

Сегодня, разумеется, в смокинге, как и остальные. Неизменны только прищуренные серебристо-серые глаза, которыми он стреляет по сторонам. Даже, похоже, совсем позабыл о привлекательной спутнице, расположившейся по правую руку от него с откровенно скучающим и блуждающим видом. Скучающим? Среди портретов прославленных русских фельдмаршалов? Боже, и где только эти зажравшиеся снобы таких откапывают?

Что ж, этой дамочке придется еще чуть-чуть поскучать. Ненадолго разобью парочку. Поправив на талии съезжающее платье, подхожу к нему. В ответ широко вздернутые брови и едва заметная насмешка. Впрочем, ничуть не перекрывающая удивления.

– Не думал, что увижу здесь и вас. Это закрытое мероприятие.

Сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Да, та наша единственная встреча, по всей видимости, ни у кого не вызвала особого восторга.

– Что еще остается, если вы не желаете больше принимать меня в своем офисе.

– Мне казалось, в прошлый раз мы все решили. И я дал ответ.

– Вернее, в свойственной вам манере, ушли от него. Понимаю, тяжело принять тот факт, что среди ваших коллег завелись крысы и воры…

Станислав Николаевич неодобрительно косится по сторонам. К счастью, кроме его спутницы никто больше не додумался нас подслушивать. Гости слишком заняты заигравшим венским вальсом и подающимися закусками. Только же ужинали! Что за люди.

Молодой мужчина, дав знак спутнице оставаться на месте, не особо корректно берет меня под локоть и выводит из зала обратно к парадной лестнице. Где меньше народу.

– Помнится, мы договорились: я разберусь сам.

Вырываю локоть.

– А я, как помнится, сказала, что не собираюсь терять свой процент из-за вашего страха быть публично оскорбленным. Мне плевать, в какой скандал это выльется. Мое дело вернуть украденную шкатулку и получить вознаграждение.

Данилов хмурит брови.

– Сколько?

– Что сколько? – не сразу понимаю я.

– Сколько вы должны получить?

– Два процента.

– Оценочная стоимость рубиновой шкатулки три с половиной миллиона, если не ошибаюсь. Приблизительно. Два процента… семьдесят тысяч? И стоит поднимать такой шум ради мелочевки?

У меня только что челюсть не отвисает.

– Для кого-то быть может это и мелочевка. А для меня парочка таких дел в месяц на протяжении года и безбедная пенсия обеспечена, – с пенсией я лукавлю, конечно. Её не может быть у человека, который не стареет.

Станислав Николаевич согласно кивает. С чем это он согласился? Видимо с самим собой.

– Хорошо, давайте так. Я выпишу чек… на сто тысяч, устроит? И вы оставляете мою компанию в покое, а я сам разберусь со всем, отыщу вора и верну шкатулку хозяину. Тихо и без свидетелей.

Хмыкаю так, что на нас оборачиваются эти самые свидетели.

– Покупаете, значит? Нет, так не пойдет. Шкатулку отыщу я, а от вас мне нужно лишь содействие. Не захотите сотрудничать, созову к порогу вашего дома прессу. Вот СМИ порезвятся.

– Это шантаж? – у Данилова даже скривилось его прекрасное личико.

– Это деловой подход.

Неопровержимые доказательства у меня есть, нужно лишь имя вора и информация о его передвижениях в последнее время, так что отнекиваться бессмысленно… И Данилов это прекрасно знает, потому и опасается за репутацию.

Золотой Павлин, гордость Эрмитажа, пробили двенадцать. Отлично, пора мне последовать обычаю, придуманному многие годы назад предприимчивой Золушкой. Ну, в смысле красиво ускользнуть с бала.

Достаю из клатча визитку с номером телефона и без зазрения совести залезаю во внутренний карман пиджака Данилова, одновременно нащупывая там парковочную карточку. О, почему бы и нет? Незаметно подменяю визитку на карточку. Ловкость рук и ничего более.

– Позвоните, как только подготовите все, что необходимо, – улыбаюсь на прощание.

– А если не позвоню?

Улыбаюсь еще более ослепительно.

– Позвоните, не сомневайтесь. Всего хорошего.

Грациозной хромающей ланью (чёртовы туфли!) спускаюсь по лестнице и иду к выходу, протягивая карточку парковщику. Очень скоро передо мной останавливается серебристый идеально обтекаемый Астон Мартин – дорогущий суперкар. Эта тачка входит в десятку самых дорогих автомобилей в мире. Отвалить за такое два миллиона долларов? Воистину, мои жалкие семьдесят тысяч убогие копейки.

И нет, я не угоняю эту машину! Я не жалкая воровка, просто заимствую. Мне ведь нужно добраться домой, а стоять, мерзнуть и ждать такси не хочется. К тому же страсть как охота лишний раз позлить этого типа.

Захочет вернуть машину – позвонит. И нет, никто не заявит об угоне. Слишком уж сильный козырь у меня в рукаве. А если все же и заявит, то… ну тогда он еще примитивней и глупей, чем я думала. Я же просто сбегу. Как делала последние две сотни лет. Уж что-то, а убегать я умею.

Мне всё равно осталось доживать в Петербурге недолго. Время подходит, и очень скоро появятся вопросы. Нельзя не постареть за десять, пятнадцать лет, а именно это я и делаю. Казалось бы, чего сложного? Правило первое и самое главное: не привязываться к месту и людям. Главное правило, только вот из раза в раз я его нарушаю. За что после и плачу.

В скорейшем времени заезжаю во внутренний двор и паркуюсь. М-да, рядом с потрепанными Киа и Опелями Астон Мартин смотрится как золотой ролекс на руке у бомжа. Ну, ничего страшного. Пусть перекантуется денек другой в общем курятнике.

Захожу в подъезд, поднимаюсь на четвертый этаж. Любимая квартирка встречает меня свежей ночной прохладной (всегда оставляю окна нараспашку). Стягиваю неудобные туфли и отшвыриваю в сторону. Больше их не надену, да ни в жизнь!

Так… душ. Прохладный душ, перекусить и спать. Голодная как волк, жаль не успела попробовать фирменных канапешек. И шампанского. Интересно, тот миловидный парень еще ищет меня или уже отчаялся?

Включаю свет на кухне и недоуменно замираю.

– И кто ты?

Я люблю комфорт. Во всем, даже в малейших мелочах, касающихся дополнительных крючочков и добавочных полок. Такова уж моя натура. Соответственно, и на ремонт никогда не поскуплюсь. Может я и не местная миллионерша, но с деньгами проблем нет. Последние лет шестьдесят, по крайней мере.

Так что квартира обустроена по всем параметрам моих личных пожеланий. Кухня в том числе. Особая гордость – широкая барная стойка с встроенной мойкой, делящая комнату на две зоны: рабочую и столовую.

И вот сейчас на моей глянцево-черной кухне (да-да, люблю я темные оттенки!), облокотившись руками на столешницу и болтая ногами, сидит девица, нагло и беспардонно покусывая яблоко, взятое из моей же фруктовой вазы.

На вид лет четырнадцать. Светловолосая, худощавая и курносая, одетая в малопонятную мне моду: подранные джинсы с высокой талией, короткую размахайку через плечо и кеды. В пределах досягаемости лежит узкая металлическая складная труба. Труба? Зачем ей труба? Забить меня хочет?

Девчонка задирает голову и без особого интереса скользит по мне взглядом.

– Меня прислала Хельста.

У меня чуть челюсть не отвисает. Вот это да… Хельста, верховная воительница, глава валькирий. Именно она много лет назад и вынесла окончательный приговор, завершившийся моим изгнанием. А эта девчонка, значит, тоже одна из них? Наглое поколение подрастает, однако. Я что, тоже была такой?

– И зачем? – в голосе проскакивает удивление, но уж извините. Я действительно удивлена.

Гостья безразлично пожимает плечами, продолжая обгрызать яблоко.

– Тебе назначен испытательный срок, а я малоприятный довесок.

– В каком это смысле? – не совсем понимаю. Что еще за малоприятный довесок?

– Мне приказано приглядывать за тобой.

– Зачем?

– Чтобы решить: стоит ли пересматривать твое дело или нет.

Пересмотреть… пересмотреть дело? Они что, хотят снова заставить меня унижаться? Ну уж нет, хватит.

– Решение давно принято, и я вполне им довольна. Так что спасибо, обойдусь.

– Не волнует, – огрызок летит в мойку, от чего у меня сводит зубы. Для этого есть же мусорка! – Приказ дан, я его исполняю.

Замечательно. Уж мне-то не знать, что такое – не выполнять приказы и чем это чревато. Эта пигалица теперь не отцепится.

– Интересно, почему сейчас? Не знала, что у моего изгнания есть срок годности.

– В связи со сложившимися обстоятельства, да.

– Обстоятельствами? Что за обстоятельства?

– У валькирий похищено копье, и мы не знаем: кем и зачем.

Нет, я, конечно, сочувствую несчастной. Потерять рабочее оружие… ну это тоже самое, что сантехнику отрезать руки и заставить его чинить трубы зубами. Без копья валькирия перестает быть той, кем она есть. Лишается едва ли большей части своей силы. Однако это не объясняет, почему «сестрички по цеху» сразу же вспомнили про меня.

– Прекрасно. Я-то тут причем? Вы не уследили, вот и разбирайтесь.

Девица закатывает глаза, всем видом показывая, что разочарованна моей реакцией. Видимо хочет большего проявления участливости. Ага, обойдется.

– Разбираемся, разбираемся. Только вот похищенное копье – твое. Помнишь такое?

Ладно, может и не обойдется. Моя челюсть медленно плывет вниз. Мое копье… Еще бы не помнить.