100 оттенков ванили

Глава 9

— Вот за что я не люблю подобные мероприятия… Много общения, много алкоголя, а есть — нечего, — заметил Петр, ловко орудуя ножом.

Он, уже переодевшись в домашнее, готовил нечто аппетитное на скорую руку. Я, подобрав волосы и тоже сменив нарядное платье на уютную пижамку, ему помогала. И плевать, что на часах почти одиннадцать. По приезде домой мы единодушно сошлись во мнении: «Надо поесть!». К тому же, лично я не страдала драмой, основанной на принципе: «После шести не есть». Если я лягу спать на голодный желудок, то в итоге просто не засну. Вот тогда будет драма. Зачем мучить себя?

Поэтому сейчас, беззаботно болтая, мы весело толклись на кухне, соприкасаясь то плечами, то задевая друг друга локтями, и обменивались впечатлениями прошедшего вечера. Словно это норма, словно это самая естественная вещь на свете — вот так готовить в четыре руки, переглядываться, смеяться.

И чувствовать, будто рядом с тобой — родной и близкий человек, с которым даже приготовление незамысловатых блюд в радость.

— Пожалуй, соглашусь, — хмыкнула я, передавая Петру помытые овощи. — Здоровому мужику, не страдающему строгорежимными диетами, тамошних закусочек — на один кусь.

— Верно. Да и есть как-то не особенно с руки, пока важные разговоры разговариваешь, — добавил Петр, откладывая нож. Переместившись за мою спину, он потянулся к верхнему стеллажу, где хранились специи. А я внезапно замерла истуканом, ощутив скользнувшее по щеке в опасной близости дыхание. Следом меня тут же обдало жаром его тела, отчего по позвоночнику пробежалась толпа щекотных мурашек. Я едва удержалась от того, чтобы не откинуться назад, в его объятия.

— Петь, еще смесь для салатов достань, — сухо сглотнув, выдавила я, неимоверным усилием воли отстраняясь от него. И, занервничав, не заметила, как именно обратилась.

— Хорошо, — почти шепотом ответил Петр и будто невзначай сжал одной рукой мое плечо. — Мне нравится, когда ты зовешь меня Петей, — неожиданно хрипло добавил он, а у меня легкое головокружение возникло.

— Мне тоже… нравится, — пробормотала я и развернулась к нему лицом. Поймала откровенный взгляд Петра, мазнула глазами по его губам и решительно выскользнула из-под его руки. Словно ничего такого двусмысленного не произошло. Потому что, по правде говоря, находилась в разобранных чувствах и всё еще не решила, имею ли я право заполучить это, двусмысленное. Хотя бы ненадолго.

На всю жизнь вряд ли получится. Не с моим прошлым.

Эх.

— Кстати, — Петр тоже тактично сделал вид, что ничего особенного не произошло, — скоро должен на пару дней приехать Федор. Я хотел бы тебя с ним познакомить.

Да, зам Петра и его лучший друг продолжал работать в столице и здесь бывал наездами. И мне очень хотелось с ним познакомиться, но я запнулась, прежде чем сказать: «Да. Конечно. С удовольствием». Из-за тона, которым Петр произнес эту фразу — в нем мне послышалось нечто интимное и проникновенное. Такой тон легко представить в предложении: «Я хочу представить тебя своим родителям». То есть… Это не простая формальность. Да и к чему бы Пете знакомить какую-то домработницу со своим лучшим другом, верно? Если это обычная домработница.

А не девушка, которую он совсем недавно назвал «моя».

Черт, черт, черт! Кажется, всё действительно катится в тартары, и наши с ним отношения — определенно прелюдия к чему-то более серьезному, а не мое разыгравшееся воображение. Это одновременно и воодушевляло, окрыляя, и пугало.

— Я буду рада… познакомиться с твоим лучшим другом, — тихо проговорила я, чувствуя, как меня начинает сжирать рефлексия.

— Хорошо. А то его от любопытства скоро растащит на кусочки, — усмехнулся Петр.

— От любопытства? — я непонимающе приподняла бровь.

— Угу, — кивнул Петр. — Всё ему покоя не дает, что тут у меня за Мила такая чудесная появилась, — и он широко и ясно улыбнулся, будучи совершенно искренним.

В его глазах я… чудесная?

— Ты мне льстишь, — смущенно пробормотала я. — Или издеваешься. Если припомнить твои японские шампуни и комнату Синей бороды, — добавила я, пытаясь снивелировать для самой себя весомость сказанного им.

— Поэтому и чудесная, — добродушно рассмеялся Петр. — Ужин готов! Мадмуазель, прошу к столу, — он галантно подал мне руку и проводил в столовую.

За ужином Петр снова рассказывал мне истории из их с Федором прошлого — я хохотала до слез. Но когда пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе, меня накрыло. Жестко. Осознанием, что я больше не могу оставаться рядом с Петей.

Я не могу ему врать. И больше не хочу.

Не могу, не могу, не могу!

В таком вот состоянии, на грани повышенной эмоциональности, я потянулась к телефону — мне срочно нужно было переговорить с Владом. Несмотря на поздний час, я точно знала, что Артемьев еще не спит. Тем более, в пятницу. Но он не взял трубку.

А я вдруг ощутила себя потерянной, сообразив, что по факту Влад — единственный человек, с которым я могу поговорить честно, по душам. Я не могу даже бабуле или Алине рассказать, что меня гложет. Потому что они тоже не знают всей правды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Всей правды о том, кто такая Мила Варшавская.

Артемьев перезвонил мне в субботу, в шесть утра.

— Ты офонарел? — без приветствий спросила я заспанным голосом.

— Привет, — проигнорировав мое возмущение беспрецедентно ранним звонком, как-то глухо и устало проговорил Влад.

— Эй… — насторожилась я, сразу почувствовав неладное. — Влад, что-то случилось?

— Да, — ответил Влад и подозрительно закашлялся. — Я в больнице. Поэтому не мог вчера ответить.

— Ты… ты что? — заволновалась я. — С тобой всё в порядке?

— Относительно, — бросил Влад. — На меня вчера напали. Возле нашего любимого клуба. Некритично — пара ушибов и сломанных ребер. Жить буду, — совсем невесело пояснил мой шеф.

— Бельский?

— С его подачи — несомненно, но кто ж в таком признается? Этакое ненавязчивое предупреждение — я так расшифровал этот демарш, — с сарказмом отозвался Влад.

— А где была твоя охрана? Палыч же тебе выделил людей! — воскликнула я.

— Отпустил я их — надоело с хвостом ходить. Хотел развеяться, — пробурчал Влад.

— Ты идиот? — задала я абсолютно бестолковый вопрос. И так понятно, что идиот! Возомнивший себя бессмертным, видимо!

— Мила, не надо, ладно? — неожиданно тихо, успокаивающим тоном попросил Влад.

— Ладно, — сдалась я. Смысл ругать его, если уже получил по башке. С другой стороны… Я могла понять его желание отдохнуть без вечного надзора и отключиться от разборок. — И что теперь?

— Воевать дальше, — сквозь зубы процедил Влад. — Если Бельский думает, что может действовать такими методами, то не на того напал.

— А я… я могу… — я запнулась. — Влад, а твое предложение насчет мамы и картошки еще в силе? Ведь какая мне разница, где именно строчить посты, да?

— Уже нет, — отчеканил Влад. — Мне изначально не нравилась твоя идея влезть на территорию Горского — это так, но сейчас… Сейчас это для тебя самое надежное и безопасное место.

— Блин, — ругнулась я.

— А чего это ты вдруг передумала насчет моей мамы? — знакомым ехидным голосом поинтересовался Влад, и я даже выдохнула с облегчением: раз язвит — значит, точно не сильно пострадал.

— Я… знаешь… Я думала, что… — я тяжело вздохнула. — Я всё-таки влюбилась — признаю. И не хочу обманывать Петю. Но он… Ты прав, он такой человек, что, узнав правду обо мне, не простит. Даже пытаться не стоит. А я ему нравлюсь — я чувствую это. Вижу. И, кажется, он очень серьезно настроен на мой счет. Хотя я не знаю почему, — вывалила я все терзающие меня сомнения на голову шефа. — Как я вообще могла его зацепить?

— Вот вы женщины! Любите всё усложнять, — хмыкнул Влад. — Как могла? Легко. Почему обязательно должна быть причина? Люди чаще всего нравятся друг другу без причин. Потом уже придумывают эти самые причины. И всё ими себе портят.

— Типа, любовь с первого взгляда, химия, физика и все дела? — хмыкнула я недоверчиво.

— Да без разницы, как ты это назовешь. Хоть животным инстинктом, — отмахнулся Влад. — Почему, например, ты мне нравишься, но трахнуть тебя я не хочу?

— И почему же? — фыркнула я.

— Просто потому что не хочу, — бросил Влад. — А причин и объяснений можно придумать множество — на эту тему люди вон стихи и романы килотоннами пишут, те, что поконструктивнее — научные диссертации. Нужен непременно ответ — почитай что-нибудь на досуге. Но это непродуктивная трата времени.

— А какая продуктивная? — прямо спросила я.

— Вовремя присылать мне посты — первое. Второе — оставаться с Горским. Третье… У любви нет правил, — неожиданно произнес Влад и произнес крайне серьезно. Как будто делился истиной в последней инстанции.

— Внезапно… — пробормотала я, донельзя удивившись. — Есть что-то, что я не знаю о тебе?

— Есть до фига всего, что ты не знаешь обо мне, — заметил Влад. — Но вариантов всего два: или бороться за свое счастье, или нет. Всё. Остальное — отговорки, не имеющие значения.

— У тебя там третий глаз, что ли, открылся после нападения, и ты прозрел? Столько умных мыслей за пару минут! — хмыкнула я.

— Мне тридцать семь — достаточно, чтобы подкопить немножко дельных мыслишек, — бросил Влад. — А вообще — я тебе не подружка, которой в жилетку плачутся. Не впутывай меня в свою фигню с Горским. Поэтому четвертое — держи рот на замке, пока вся эта хренотень с Бельским не закончится. А там уже делай, что хочешь.

— Влад?

— М?

— Ты лучше какой-то там подружки, — со смешком заметила я.

— Я так счастлив слышать это — аж кровь из носа брызнула, — съязвил Артемьев. Пауза. — Твою ж, у меня правда кровь носом пошла… Всё, пока, Милка. До связи.

— Береги себя, — едва успела проговорить я прежде, чем Влад сбросил звонок.

Я откинула телефон и плюхнулась на кровать, раскинув руки. Уставилась в потолок. И всё прокручивала в голове фразу Влада: «Или бороться за свое счастье, или нет».

Так что, Мила, сдаешься или нет?

Нет!

Раз уж мне повезло, и я встретила такого мужчину, как Петр… Я должна рискнуть. В конце концов, из любых правил есть исключения. Петр не прощает ложь и обман? Но если он узнает меня лучше, если я узнаю его лучше… Может, у меня появится шанс?

Шанс сказать ему: «Люблю тебя».

#ночнойдожор

#улюбвинетправил

#мойдругВладик

В эту субботу Петр разрешил мне поспать подольше — в качестве компенсации за потраченное на светский раут время, поэтому я могла поваляться в кровати. Но раз уж Влад всё равно не дал мне этого сделать, да еще ошарашил новостями… Снова я точно не засну. Поэтому, услышав шум с первого этажа, я оделась, быстро умылась, кое-как собрала волосы в неряшливый пучок на макушке и спустилась на кухню. Петр, при полном боевом костюмном обмундировании, стоял, прислонившись к холодильнику, и бездумно смотрел на кофеварку в ожидании крепкого кофе.

— Доброе утро, Мила, — поприветствовал он меня, тепло улыбнувшись. — Ты чего так рано встала?

— Ай, — вздохнула я, залезая на стул возле барной стойки. Мол, не спится. — Приготовить тебе завтрак? — уточнила следом, не заметив на столах ничего съедобного.

— Обойдусь кофе, — отмахнулся Петр. — Отдыхай сегодня. Срочных поручений у меня нет. А погода вроде намечается хорошая. Проведи время с пользой и удовольствием, — добавил он и нахмурился.

— А ты? Опять все выходные работать? — верно считала я появление мрачной тени на его лице.

— Да, — Петр потер указательным пальцем переносицу. И безрадостно подтвердил: — Опять работать.

Уж не знаю, что на меня нашло в этот момент — не в праве я диктовать Петру условия, но, глядя на его замученный донельзя вид, во мне вдруг проснулась решительная женушка-командир, которой пришло время взять контроль над ситуацией в свои руки.

— Так не годится, — заявила я, слезая со стула и приближаясь к нему. — Петя, нельзя всё время только работать. Я понимаю, это твой бизнес, ты вложил в него уйму сил, и сейчас очень важный и сложный период, но так и до инсульта с каким-нибудь инфарктом допрыгаться недолго.

— Хм, — Петр неопределенно хмыкнул, выпрямился и встретился вопросительным взглядом с моим озабоченным.

— Петя, ты же умный человек и сам понимаешь, как это работает, — продолжила я убежденно. — Будь у тебя хоть 48 часов в сутках, тебе бы и их не хватило. Потому что таковы законы: работы всегда будет больше, чем ты успеешь сделать. Но работа ради работы — это крысиные бега. Отдыхать тоже надо. Получать удовольствие от жизни. Тем более, с твоими возможностями. Иначе зачем оно всё это?

— Зачем? — Петр грустно дернул уголком рта и пожал плечами. — Не знаю, — неожиданно честно ответил он. — Может, за тем, что я сам не помню, что значит «отдыхать и получать удовольствие от жизни». Да и не с кем, — и он вперился в меня внимательным взглядом.

А меня окатило пониманием, как ушатом ледяной воды! Я вдруг прочувствовала всю тоску, вложенную в последнюю фразу, всё Петино одиночество. И это тот самый ужасный сорт одиночества, когда в постоянном окружении людьми, в постоянном общении с ними, ты по-прежнему остаешься один в поле воин. И чтобы забить эту пустоту, это одиночество просто делаешь, что должен: в Петином случае — работаешь. Потому что есть люди, которые могут делить свою жизнь на работу и радости отдыха, как я, к примеру. А есть такие, как Петя — им для того, чтобы наслаждаться благами жизни, нужен человек, ради которого это хочется делать.

Петя попросту не умеет жить для себя и ради себя!

И это очень плохо — потому что рано или поздно такие люди ломаются с громким и сухим треском. Им обязательно нужна поддержка, якорь, некий балансир. Человек, на которого можно направить вектор заботы, любви, внимания. Ориентир.

Вау. Вот это открытие!

И я не я буду, если не попытаюсь это исправить. Возможно, это и есть мой шанс. У меня появилась цель!

— Так, — я с воинственным видом протянула руки к его галстуку, уцепилась пальцами за узел и ультимативным тоном произнесла, глядя Петру в глаза: — У тебя сейчас есть два варианта: первый — ты меня увольняешь за наглость, нарушение контракта и своенравность. Второй… — я замерла, на секунду сбившись с мысли — забыла, как на меня действует близость Петра. Особенно, когда его губы находятся на расстоянии поцелуя.

— Второй? — Петр приподнял бровь, лукаво усмехнувшись, как бы подначивая, а его руки в этот момент скользнули по моей спине и естественным образом легли на талии. Словно им там самое место. Словно он сто раз так уже делал, и ему дозволительно. По ощущениям — да, так и есть!

— Второй… — прошептала я, упиваясь интимностью момента. Боже, Петя просто положил по-свойски руки на мою талию, а у меня от восторга звездочки с искорками заплясали перед глазами. — Ты сейчас переодеваешься, мы нормально завтракаем и придумываем план на все выходные. Точнее… — я прищурила один глаз, — я придумываю, а ты отключаешь мозг и просто отдыхаешь.

— Интересный выбор вариантов, — проговорил Петр, чуть сдавив мои бока и притянув к себе еще ближе. Почти вплотную. — Даже не знаю, какой выбрать, — его голос завибрировал соблазнительными обертонами. — Тот, при котором я снова останусь один в большом доме, и никто больше не будет мыть полы моим шампунем, устраивать локальный апокалипсис во время уборки и кормить недоваренными или переваренными блюдами…

— Хэй! Что за наветы? — я округлила глаза от возмущения. — Ты, между прочим, хвалил эти блюда! И я справляюсь с обязанностями — дома чисто! Никаких апокалипсисов!

— Ммм, — промычал Петр, пряча хитрую улыбку.

— Ты меня троллишь? — у меня аж лицо вытянулось от изумления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Угу, — кивнул Петр.

— Петя, как тебе нестыдно? — с наигранным укором произнесла я, укладывая ладони ему на плечи.

— Нестыдно, — качнул головой Петр, уже крепко прижимая меня к себе и неожиданно зарываясь носом в мои волосы. — Второй вариант. Мила, я выбираю второй вариант, — прошептал он мне на ухо. — Я не хочу ехать на работу. Я хочу выходные и твой мега-план.

И это прозвучало так уязвимо, так искренне, что я тоже крепко обняла его в ответ, спрятав лицо в изгибе его шеи. В этот момент мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечность. Потому что оно было круче и мощнее любых высказанных вслух признаний. Да и какие тут нужны слова — и так всё понятно: мне только что предложили забыть про статус домработницы и перейти совсем иное качество.

Моя девушка.

Так Петр вчера меня назвал — и это была не оговорка. Более того, я только что поняла, что Петр сделал свой первый шаг и передал инициативу — мне достаточно дотронуться до его губ, и весь уик-энд мы проведем в постели. И да, я так этого хотела!

Но…

Но еще больше мне хотелось немножко растянуть эту прелюдию и подарить Пете два дня обычных радостей. Подарить отдых с человеком, ради которого хочется отдыхать. Поэтому я, приложив неимоверные усилия, отстранилась от него и строго произнесла, ткнув в его грудь пальцем:

— Ты — переодеваться, я — готовлю нам роскошный завтрак.

— Ты? — выгнул бровь Петр.

— Да, Петя, я, а будешь ерничать — получишь по лбу! Может, я и не настолько талантлива в плане готовки, как ты…

— Мне плевать, — вдруг произнес Петр, подался вперед и, подхватив меня за талию, приник к моим губам…

И, черт побери, это был самый волнующий и сводящий с ума поцелуй в моей жизни!

Мягкий, чувственный, уважительный. Да-да, уважительный. Петр не подавлял, не забивал меня властностью и правом вести — он говорил. Он говорил через этот поцелуй, как много я для него значу, как сильно он меня хочет, но что право ответить на это желание, утолить этот голод остается за мной.

Я люблю целоваться. Даже если знаю, что с этим человеком нет будущего, и это роман на одну ночь, я всё равно целуюсь. Мне интересно ощутить вкус губ мужчины, понять, что у него за характер. Через поцелуй многое открывается. Петин поцелуй лишь утвердил меня в мысли, что он — необыкновенный.

Легкое касание, вдох, опять касание — как занырнуть на глубину с головой. Этот поцелуй нельзя было прочувствовать до точки невозврата, когда страсть накрывает цунами, и ты уже безвольно сдаешься. Он был едва уловим, он убегал от меня, но возвращался, накрывая теплой волной, заставляя трепетать. Нервничать. Я таяла.

И в памяти немедленно всплыли строчки, которые я когда-то написала, будучи еще юной и восторженной особой, исполненной романтики и жажды любить и быть любимой:

«Давай! На глубину. Поймай меня на самом дне. Прильни губами. Мне не хватает кислорода. А тебе? Нам на двоих должно хватить дыханья…

Всплывем — утонем. Безразлично. Ведь ты со мной. Дыши со мной. Здесь, в толще вод, под прессом неба мы остаемся тет-а-тет. Плыть по течению — уже неплохо, но можно поломать шаблон. Забыть про мир реальный, про заботы… Здесь, под водою — тишина. Есть только ты. Есть только я.

Сердечный ритм — почти притухший. И вот уже кружится голова. Целуй меня, целуй. Еще мгновения есть у нас.

Останемся? Всплываем?

Решай.

Я жду тебя на глубине».

Но Петя не дал мне утонуть и захлебнуться в этом поцелуе.

Секунды, минуты… мгновения! Головокружительно-стремительный взлет в небеса и медленное возвращение на землю, в пределы дома, в пределы залитой солнцем кухни. Острое покалывание электрического тока в кончиках пальцев, пульсация крови в висках и одна мысль: «Петя! Петя меня целует!»

И вот он уже отстранился от меня, мазнул губами по щеке и прошептал на ухо:

— Мне плевать, как ты готовишь. Важно, что это ты и готовишь для меня.

И Петр, оставив меня стоять в полной растерянности на кухне, вышел, отправившись к себе — переодеваться.

А я еще какое-то время стояла, прижав указательный палец к разгоряченным губам, с совершенной пустой и легкой головой.

Со счастливой до неприличия улыбкой, которая сиянием могла поспорить с солнцем.

#работаневолк

#когдаслованенужны

#любовьмоя

— Смотри, что я нашла! — радостно воскликнула я, показав Пете экран телефона. — Сегодня в одиннадцать на новом стадионе состоится матч по регби!

Мы сидели на веранде, под лучами утреннего солнца и, не замечая бега времени, неторопливо завтракали. Болтали, обмениваясь многозначительными взглядами, флиртовали. И в какой-то момент сила взаимного притяжения оказалась сильнее нас — я просто обнаружила себя сидящей с удобством у Петра на коленях. Он деликатно обнимал меня за талию, изредка пробегаясь кончиками пальцев вдоль моей спины — приятно до невозможности. А я серфила по Интернету в поисках нестандартных развлечений. Правда, получалось у меня это из рук вон плохо и долго — я то и дело отвлекалась на Петю, его губы, которые так и просились на поцелуи.

А разве можно отказать себе в таком удовольствии, когда тебе дали полный карт-бланш на поцелуи?

Поэтому мы целовались. То нежно и кокетливо, то горячо и страстно. Но, балансируя на грани острого возбуждения, я как-то умудрялась держаться за рассудок и данное себе обещание устроить Пете веселые выходные. Петр же, видимо, не зря получил свое имя при рождении (которое означает «камень, скала, кремень») — он с лукавым видом дразнил меня, распалял, но при этом с выдержкой самурая не переходил границ. Хотя я буквально попой чувствовала, насколько огромной выдержкой он обладает — натянутые в районе паха легкие брюки буквально не оставляли пространства для воображения.

— Мммм, — протянул нечто невнятное насчет матча по регби Петя и втянул меня в очередной головокружительный поцелуй. Сладко, сладко, сладко… И эти напористые, жесткие губы, которые вмиг могут становиться такими нежными и податливыми. Мммм!

— Тебе это нравится! — осенило меня. — Дразнить и провоцировать!

— Угу, — не стал отпираться Петя. — Потом вкуснее будет, — добавил он двусмысленно и переспросил: — Значит, мы идем на регби?

— Да! — загорелась я. — Давай! Я, правда, ни черта не понимаю в этом виде спорта. Знаю только, что в него играют здоровенные, брутальные мужики. Они бегают по полю, дерутся толпой и кидаются мячиком.

— Поверь мне, этого достаточно для понимания игры, — усмехнулся Петр. — Что еще?

— Еще… — я полистала ленту на телефоне. — В четыре часа в какой-то творческой мастерской состоится мастер-класс по лепке из глины! Хо-хо! Никогда такого не делала. Пойдем? Можем разыграть сцену из фильма «Привидение»!

— Чтобы разыграть эту сцену, мне для начала придется немножко умереть, — заметил с ухмылкой Петр.

— Ты слишком формалист, — отмахнулась я. — А вечером… О! О! О! — оживилась я. — Вечером в одном из пабов будет камерный концерт местной рокабилли-группы! Предлагается пить пиво, слушать музыку, танцевать и ловить лучи позитива! Идеально. Идем?

— Я весь в твоем распоряжении, — согласно кивнул Петр. — Но помни: мои танцы — это оружие массового поражения. Нас могут выставить из клуба. За неподобающее поведение, — предупредил он с серьезным видом.

— А мне плевать, как ты танцуешь. Главное — это ты и делаешь ЭТО со мной, — вернула я Петру его фразу, многозначительно акцентировав слово «это».

— Ладно, — он огладил широкими, горячими ладонями мои бока, с легкостью подхватил на руки и встал. — Тогда надо ехать. Если мы хотим успеть насладиться видом бегающих по полю здоровенных мужиков, — прозвучало немного… саркастично.

— О да! Петя, честное слово, обещаю не сильно наслаждаться, — фыркнула я от смеха. Петя же в отместку совершенно по-хулигански укусил меня за кончик носа, поставил на ноги и потянул за собой.

— Кстати, — Петр притормозил на секунду, бросил быстрый взгляд на меня и продолжил, — мне нравится твой план на день, но он вышел очень бюджетным. Вообще-то, мы можем хоть сейчас махнуть в столицу и там гульнуть. Или… закатиться на побережье в крутой отель со всякими спа и прочими прелестями. Даже слетать заграницу. М?

— Шо я там не видела — в ваших заграницах, а спа и дома устроить можно — легко причем, с твоей-то купальней, — отмахнулась я, презрительно скривив губы. — Регби, глина и рок-н-ролл — так отрываются настоящие тусовщики!

Петя в ответ лишь улыбнулся и коротко поцеловал мое обнаженное плечо. И знаете, что? За такую улыбку и это трогательное прикосновение к плечу губами и душу продать не жалко, потому что в них прозвучало самое искреннее: «Спасибо».

Спасибо за то, что меня не волнуют, какие возможности есть у Петра — меня волнует только одно: показать ему, как здорово можно проводить время вместе даже «очень бюджетно». Ведь смысл — не в деньгах и возможностях. Смысл в том, чтобы весь день держать его за руку, заглядывать в его улыбчивые серо-голубые глаза, ловить мимолетные поцелуи и любоваться тем, каким Петя может быть доступным и открытым. Смысл — покрасоваться перед ним в воздушном цветастом сарафанчике, ничуть не думая о том, что на тебе нет макияжа, а волосы собраны в хвост, но твоей естественности, твоей улыбки и твоего смеха достаточно, чтобы быть для него самой красивой и желанной.

Смысл в том, чтобы вспомнить — когда-то я действительно была такой: романтичной, слегка сумасшедшей и радующейся каждой мелочи. И, оказывается, такая я еще есть. Еще существую.

Рядом с Петей.

Абсолютно безумный день! Тот, что я каждой деталью, каждым нюансом сохраню в своей памяти и не раз вернусь к нему воспоминаниями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Запомню, как мы долго кружили на машине в поисках парковки, а потом еще дольше блуждали вокруг стадиона, потеряв ориентир главного входа. Как держались при этом за руки, хохотали, когда в очередной раз сообразили, что снова заплутали и запутались в указателях, хотя в конечном итоге оказалось, что всё просто и понятно, а мы невероятно и кретинически тупим.

— Нужно взять пиво и хот-доги, — заявил Петр, наконец купив билеты на первые ряды. — Никто не ходит на матчи без пива и хот-догов.

— Ееее! — одобрила я, помахивая зацепленным по дороге у волонтеров флажком. — Россия — вперед! — проорала следом. — Даешь пиво и хот-доги!

— Мила, сегодня не играют наши. Это юношеская лига, и сейчас на поле встретятся Португалия и Грузия, — исправил меня Петр, ничуть не мешая мне скакать вокруг него козой и дурачится. Он остановился у кассы мини-кафе и сделал заказ.

— Да? — удивилась я. — А за кого ж тогда болеть?

— Ну… — Петя пожал плечами, протягивая мне пластиковый стакан с пивом. — Болей за тех, на ком форма лучше сидит.

— Дельное предложение, — согласилась я и, клацнув зубами, цапнула у него прямо с рук жирный кусок хот-дога. — Ай, блин! Горячо!

— Мила! — Петя, не успев меня остановить, цокнул языком и глаза закатил. — В чем дело? Тебе пять лет, что ли? — но при строгости тона его глаза при этом смеялись.

— Ну-у-у… нет, — фыркнула я. — По крайней мере, восемнадцать, раз ты купил мне пиво.

— Оно безалкогольное, — спустил меня с небес на землю Петя. — Одиннадцать утра так-то. И я за рулем. Еще успеем накидаться спиртным.

— Ага, мне нравится ваш настрой, товарищ Горский, — растянула я губы в озорной ухмылке. — Идем-идем-идем! — заторопилась я, услышав оживление на стадионе. — Матч начинается!

Честно говоря, наблюдая за игрой, я вообще ничего не поняла, даже когда Петя попытался объяснить мне правила. Единственное, что меня поразило до глубины души…

— Это юноши?! — изумилась я, глядя, как на поле бегают здоровые лоси, рядом с которыми Петр — нежная фиялка.

— Мммм, да, — хмыкнул Петя.

Впрочем, я соврала. Было еще кое-что, отчего у меня глаза на лоб полезли от удивления…

— Почему он держит его за попу? — воскликнула я, когда один лось подошел к своему такому же собрату-лосю по команде, пристроился позади него и внезапно прихватил его за пятую точку.

— Это поддержка, — пояснил мне Петя. — Чтобы этого игрока не сдвинули с места.

— Чудно! — прокомментировала я с набитым ртом, совсем не изящно дожевывая хот-дог. Может, конечно, атмосфера стадиона и матча так повлияли, но мне он показался божественно вкусным. Как и безалкогольное пиво, хотя я всегда считала, что сей напиток в такой вариации — от лукавого.

— Мила, не уделайся кетчупом, — тоном заботливого отца заметил Петр и сунул мне в руки свой хот-дог. А также салфетки.

— Я постараюсь, папочка, — хихикнула я.

— Нарываешься? — Петя прищурил правый глаз.

— Да!

Он наклонился и коротко чмокнул меня в губы.

— Ммм, поцелуй со вкусом кетчупа и сосиски, — промычал Петр. — Как романтично!

— Сам виноват, — отбила я.

Так, перебрасываясь шуточками, мы досидели до конца матча. И вот, что еще врежется в мою память ярко и сочно — как мы на выходе синхронно притормозили, едва заслышав первые аккорды Muse «Starlight». Обернулись и рванули назад — по завершению матча на стадионе выступила группа, сыграв несколько каверов. И почему-то это были каверы Muse. Исполнили не то чтобы очень профессионально, но задорно — нам с Петей хватило, чтобы зарядиться на полную. Причем я танцевала, а Петя просто стоял рядом, мурлыкал слова песни себе под нос, отщелкивая ритм пальцами, и смотрел на меня.

Запомню я и наш мастер-класс по лепке глины. Кстати, вот вам совет: если вы собираетесь очаровать мужчину своей мечты и не уверены в том, насколько развито у него чувство юмора, не надо тащить его в творческие мастерские, чтобы лепить из глины тарелочки и чашечки. Рискуете травмировать его психику!

Во-первых, на такие мероприятия в основном приходят пропитанные насквозь чувством прекрасного, одухотворенные дамочки бальзаковского возраста, украшенные самодельными брошечками и бусиками, и Петя среди них смотрелся весьма комично. Хотя я оценила его выдержку и умение сохранять на лице непринужденный покерфейс.

Во-вторых, я убедилась, что у меня в этом плане руки растут из жо… В общем, не из правильного места, предназначенного для создания изящных рукотворных объектов. Несчастная плошечка для фруктов в моих руках так и норовила превратиться в уродливый горшок с отваливающимся днищем. Даже руководитель мастер-класс растерялась перед моим несомненным талантом ювелирно портить материал. И опять-таки плюс тысяча к карме Петра и его умению сохранять невозмутимость. Глядя на мои потуги, он лишь один раз добродушно заметил:

— Думаю, это был первый и последний опыт лепки из глины в твоей жизни.

И я не могла с ним не согласиться — однозначно! Причем, знаете, что обидно?

У Пети в результате вышла совершенная формами ваза — ровная и четкая линиями. Без единого косяка. Руководитель мастер-класса аж засыпала его комплиментами, когда выбирала вместе с ним подходящий цвет для глазировки. И пообещала, что его ваза будет готова через неделю, она сразу же позвонит ему, можно ваш номер телефона?

— Можно мой номер телефона, — встряла я с елейной улыбочкой. — Ибо за вазой приеду я.

— Да-да, конечно, — тут же скисла эта возвышенная тетя и уже без особого энтузиазма записала мой номер.

Я же свою неказистую плошечку даже не рискнула превращать в готовую посуду. До того момента, пока Петя не подошел ко мне сзади и не положил свои руки поверх моих. Вместе со мной он принялся исправлять мой шедевр, незаметно превращая его в аккуратную тарелочку для фруктов. Ох, как я понимала в этот момент окружающих нас дам, которые явно ненавидели меня всей душой!

Потому что это выглядело безумно красиво и романтично.

Чувствовалось также.

Я млела и лыбилась, плавясь в объятиях Петра, ведомая движением его рук. И ощущала себя на седьмом небе от счастья.

— Ну что? — Петр расплатился за мастер-класс и вывел меня из умиротворенного сумрака творческой мастерской на улицу, к машине. — Предлагаю поужинать, поставить тачку на прикол дома и поехать на концерт.

— Одобряю, — кивнула я. — За компанию переоденемся — сегодня ты узришь рок-н-рольную Милу!

— Хм, — Петр склонил голову набок, оценивающе меня оглядев. — Заинтриговала.

— Петя?

— М?

— Ты классный, — выпалила я. И прижалась к его губам. Он удержал меня, продлевая поцелуй. И сквозь него прошептал:

— А ты лучшее, что случалось со мной за последнее несколько лет. Я рад, что нашел тебя, Мила.

#регби

#глина

#ирокнролл

— Та-дадада! — провозгласила я, спускаясь по лестнице в холл в обтягивающих скинни и провокационной рубашке цвета хаки с выложенным стразами черепом на спине — мои любимые вещички для загулов. Они со мной через огонь, воду и водку прошли. Волосы я распустила, а на лицо нанесла дерзкий макияж — как раз подходящий случай.

— Хм, так вот как выглядит рок-н-ролльная Мила, — хмыкнул Петр и одобряюще цокнул языком. — Хороша.

— Ты тоже ничего, — великодушно бросила я, заметив на Пете идеально сидящие брюки… в мелкую клеточку. Вкупе с обычной черной футболкой и накинутой поверх кожаной курткой смотрелось весьма и весьма привлекательно. — Не думала, что ты носишь брюки в клеточку.

— Носил. Когда-то я был молодым и считал себя первым стилягой в университете, — усмехнулся Петр. — Скажем так, теперь я понимаю, что это было ошибочное мнение.

— А-ха-ха! — рассмеялась я, подхватывая его протянутую руку. — А затем ты повзрослел, стал серьезным дяденькой и переоделся в стильные и строгие костюмы.

— Типа того. Но я рад, что у меня появился повод надеть брюки в клеточку и кожаную куртку, — произнес Петр, распахивая передо мной дверь.

Ох, а как я этому была рада — чуяло мое сердечко, что Петя в душе тот еще рок-н-ролльщик. Да только погребенный под рутиной повседневных дел и запертый на сто замков офисным дресс-кодом. Мелькнула мысль, что надо бы такого Петю почаще выгуливать.

В пабе было тесно, шумно, душно. Сюда явно натолкалось народу больше, чем могло вместить в себя помещение. К барной стойке не пробиться — на ней, как грозди винограда, висели страждущие заполучить алкоголь. Все столики заняты. Маленькую сцену за толпой вообще не видно.

Кажется, это была не очень хорошая идея поехать на концерт… Но едва я об этом подумала, как Петр, прижав меня к своему боку, чтобы меня не толкали, поднял руку вверх и щелкнул пальцами. К нам тут же подскочила невесть откуда взявшаяся администратор паба — Петр наклонился и что-то ей сказал. Она кивнула и повела нас за собой — к шикарному столику, который я сначала не заметила. Он удачно располагался на огороженном от публики возвышении, прямо возле сцены.

— Это какая-то магия? — выгнула я бровь, плюхаясь на мягкий кожаный диванчик.

— Да, — кивнул Петр с почти серьезным видом. Почти, если бы возле его глаз не собрались смешливые лучики-морщинки. — Называется: «Бронь столика». Очень простая магия — у тебя тоже получится. Находишь номер паба, звонишь заранее и заказываешь столик на двоих.

— Когда успел… — пробормотала я. И тут же пихнула его в бок со словами: — А вообще! Ты немного тролль и язва!

— Это я с тобой немного, обычно — очень много, — хмыкнул Петр. Я покосилась на него и незаметно улыбнулась. Потому что мне нравится! Сама такая.

Мы заказали пива (теперь уже нормального, с алкоголем) и закуски. Я удобно устроилась в Петиных объятиях и в ожидании концерта принялась расспрашивать Петра, насколько стилягой он был в универе. Петя так ярко живописал свои модные эксперименты, что я хохотала до слез. И мне это было очень знакомо: сама по юности лет грешила странными нарядами и прическами, которые до сих пор вспоминать стыдно. Люблю людей, которые умеют посмеяться над собой. Самоирония — хорошее качество. Для меня признак — умного человека.

Наконец на сцену вышли музыканты во главе со своим фронтменом. О, и вот тут у нас появился новый повод для утирания слез от смеха. Парнишка, точно возомнивший себя Элвисом, не меньше, являл собой воплощение самолюбования. Причем выглядел так, что его хотелось обнять, накормить и поплакать. Но, надо сказать, стоило ему ударить по струнам гитары и запеть, как атмосфера вокруг него изменилась. Сразу стало понятно, что это часть образа, и образ прекрасно вписывался в стиль музыки.

Это было драйвово и танцевально. Парень умел заводить публику, поэтому в какой-то момент я не выдержала, подскочила с диванчика и пустилась в пляс — место возле нашего столика позволяло. Петя же, расслабленно потягивая пиво, с улыбкой наблюдал за мной, не особенно интересуясь происходящим на сцене.

— Клево, да? — бросила я Пете, падая рядом с ним на диванчик в перерыве и хватаясь за пиво. Пить хотелось неимоверно.

— Знаешь… — проговорил Петр задумчиво. — Ты мне сейчас кое-кого напомнила.

— М? — я обернулась к нему.

— Когда в последний раз я был в столице, мне пришлось выбраться в ночной клуб — выгулять заграничных партнеров. Так вот, уже перед уходом я заметил девушку на танцполе — она мне сейчас напомнила тебя. Танцевала так же классно и с такой же самоотдачей, — рассказал Петя, а я чуть пивом не поперхнулась, сразу сообразив, о ком он говорит.

Обо мне! Это же я та девушка!

— И… и что? — похолодела я.

— Ничего, — пожал плечами Петр. — Я даже лица ее не разглядел. Просто меня зацепило… ее энергетикой, что ли.

— Почему ты с ней не познакомился? — сглотнув, спросила я. Про себя выдохнув с облегчением — хорошо, что он не разглядел лица. Иначе сейчас мне пришлось бы еще больше увязнуть во лжи, которой и так уже много.

— А зачем? — Петр поставил бокал с пивом на стол. — Это был просто красивый момент. Просто танцующая незнакомка. А наутро мне надо было вылетать сюда. Я не завязываю романов на пару часов. Принцип.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Понятно, — пробормотала я, вспомнив, как сильно мне тогда хотелось, чтобы Петр ко мне подошел. И как здорово, что он этого не сделал. Всё-таки судьба — хитро выдуманная штука: в итоге мы всё равно встретились.

На сцену вернулась группа после перерыва, и в этот раз я вытащила Петю из-за стола. Но неожиданно зазвучало что-то очень медленное, блюзовое и пробирающее душу до дрожи. И текстом, и музыкой.

— Мила, ты уверена, что хочешь этого вселенского позора? — уточнил Петр, нехотя следуя за мной. — Мы вроде неплохо проводили время… — хмыкнул он.

— Тссс, тихо! — я приложила палец к его губам. — Все умеют танцевать — просто у тебя никогда не было правильной партнерши для танцев, — уверенно проговорила я и положила руки на его бедра. — Просто делай, как я скажу, — и прижалась к нему телом, пристроив его руки у себя на талии. — Раз — шаг вперед, два — шаг назад…

Я направляла Петю, заставляя его двигать бедрами в такт музыке, дышала в его шею, иногда касаясь ее губами, и тихо шептала ему на ухо:

— Вот так. Видишь, как хорошо у тебя получается… Это не высшая математика.

— Если что, я просто топчусь на месте, — заметил Петр с коротким смешком.

— Если что, ты топчешься на месте в такт и очень чувственно, — парировала я, проведя ладонями вдоль его торса. — Этого достаточно.

— Лишь бы тебе было весело, — хмыкнул Петр.

Вот упрямец! Я вздернула голову и поймала смешливый Петин взгляд. Ну уж нет, у нас будет тот самый романтичный медляк, и нечего насмешничать, Петенька.

— Закрой глаза, — прошептала я. — Расслабься. Ни о чем не думай. Просто слушай музыку. Следуй за мной. Представь, что здесь, кроме нас, никого нет.

Петя, словно наконец почувствовав, что я от него жду, подхватил меня за талию и приподнял, замер. Аккуратно поставил на пол, поймал мою ладонь и раскрутил на месте — я, обойдя его кругом, тут же вернулась в его объятия. Прижалась к нему всем телом, закинула ногу ему на бедро и откинулась назад, подхватила за руку, оттолкнулась от него, плавно скользнув назад, и под акцентный аккорд вновь рванула к нему.

— Шаг назад…. Шаг вправо… Шаг вперед… — я осторожно подсказывала ему движения, при этом оставляя право вести. И у нас действительно начало получаться нечто слаженное и синхронное.

— «Ты мой спутник в небе, ты моя звезда!» — пронзительным голосом пропел вокалист, взрывая мелодию кульминацией эмоций, от которых весь смысл нашего парного танца вдруг поменял смысл. Петр резко открыл глаза…

А в следующий момент я ощутила вкус его губ на своих. И этот поцелуй значительно отличался от всех предыдущих — он был нетерпеливым, горячим, призывным.

— Всё, — пробормотал Петя сквозь поцелуй. — Моей выдержке пришел конец, — и он что есть силы прижал меня к себе, ясно обозначив, что обучение медленным танцам стало последней каплей. Я чувствовала жар его распаленного тела, рваное дыхание на своих губах и гулко бьющееся сердце. И понимала, что сама прощаюсь с рассудком.

— Поехали домой, — пробормотала я.

— Как я ждал этих слов! — выдохнул Петр и махнул рукой, призывая официантку.

Из паба мы вылетели пулей. Еле высидели поездку в такси, пытаясь держаться в рамках приличия. И с порога вмазались друг в друга телами, слившись в яростном, ненасытном поцелуе.

Петя, не отрываясь от моих губ, стаскивал с меня одежду и не глядя откидывал ее в сторону. Я же беспорядочно ерзала по его телу руками, цепляясь то за ворот его футболки, то за шлевки его джинсов. И томно постанывала, так как Петины прикосновения к обнаженной коже обжигали, будто оставляя за собой пылающие метки.

— П-петя… — выдавила я, оторвавшись на мгновение от его губ. — В… в спальню?

— А? — Петр, словно потерявшись в пространстве и времени, с трудом сфокусировал на мне затуманенный лихорадкой бешеного возбуждения взгляд. — Да, да. Спальня. Точно, — сообразил он и, подхватив меня под бедра, усадил к себе на талию и понес наверх.

Говорят, тема любви стара, как сам мир. Кажется, ничего нового сказать невозможно: все сцены поставлены, все драмы разыграны, все сюжеты просчитаны… Проще говоря, всё уже было. Но нет! Каждая отдельная история любви — это новый мир, вспыхнувшая вселенная, звезда в бескрайнем пространстве космоса. Таинство общения двух неожиданно скрепленных божественной силой возвышенного вдохновения людей. И всё происходящее — неповторимо, дается однажды и навсегда.

В этот момент, жадно отвечая на Петины влажные и жаркие поцелуи, я осознала это всем своим нутром. Что сейчас происходит нечто особенное — неповторимое. Лично для меня. И что было раньше, до Пети, тоже не имеет значения. Потому что именно сейчас я была влюблена до одури и могла себе в этом честно признаться.

Фрагментарность воспоминаний, эпизодичность картинок.

Петины губы горячим следом скользят по моим, спускаются ниже, обхватывают, лаская, шею, ключицы, возвращаются… И снова — податливая нежность языка, волнующая дрожь, пробежавшаяся змейкой удовольствия под кожей, застывшая на кончиках пальцев нега. Охваченное истомой тело, неожиданная слабость и неровное, с перебоями дыхание. Дрожь нетерпения. Волной накрывающая, безудержная эйфория, истеричная страсть, застрявший на полпути стон неги…

Не хватает воздуха для вздоха.

Руки Петра, исследующие мое тело — жадные до прикосновений. Тихое, глухим стоном на ухо: «Детка». И я сгораю, как свеча.

Петя, в твоих объятиях я готова быть кем угодно, лишь бы ты держал меня крепче.

Тяжесть и напор его тела, шероховатость небритой щеки, горячее дыхание, несвязный шепот, страстность объятий. Капельки пота, пряный аромат, смешавшийся с запахом наших переплетенных в агонии страсти тел. Смятые простыни, сползшее на пол одеяло. И правильный вопрос:

— Тебе хорошо?

И сейчас между нами нет преград, нет стеснения, нет неправды.

— Да… Да.

На подступах к кульминации я обняла Петра и каждой частичкой себя прочувствовала, как его тело слилось с моим: каждая линия, каждый изгиб нашли свое место, и мы — как одно целое.

И дальше — вспышка света в глазах и электрические всполохи по всему телу. Твою мать, как хорошо! А там, на небе, где-то точно взорвалась сверхновая…

— Фсс-ха… — умопомрачительно сексуальный стон, и Петр, содрогаясь, упал на меня сверху.

Несколько мгновений тишины и уютных объятий. И внезапное:

— Прикольная у тебя татушечка.

Твою ж! Я совсем забыла про надпись «Fuck off, dear» на внутренней, довольно интимной части своего бедра.

И как мне объяснить ее смысл Пете?

#иконыстиля

#танцуютвсе

#однодыханьенадвоих

Честно говоря, я настолько растерялась, что лишь дернула плечами и пробормотала нечто невнятное, вроде: «Старая история». Ибо что я могла рассказать — что я сделала эту татуировку, будучи изрядно подшофе? Как намек каждому из бывших случайных парней — отвали, это бы просто секс? Что эта надпись — своего рода напоминание лично для меня: никогда больше не вестись на сказку о любви и высоких чувствах? И что таким образом я послала в космос и Дэна, и того парня, который опоил меня на вечеринке и затем публично опозорил?

Стоит ли рассказывать о таких вещах мужчине, которому ты как раз хочешь сказать: «Останься со мной. Не уходи из моей жизни. Для меня это не просто секс».

— И как его звали? — неожиданно спросил Петя, подгребая меня к себе, нависая сверху и чуть насмешливо заглядывая в мои глаза.

— Хм? — я удивленно приподняла брови, не ожидая, что Петр почти угадает причину возникновения этой надписи.

— Не хочешь — можешь не рассказывать, — мягко произнес Петя — он погладил меня по щеке и лег рядом, подперев голову рукой. — Просто… Думаю, если девушка делает на своем теле такую татуировку, в прошлом ее кто-то очень сильно обидел. Ну, или это следствие подросткового бунта, — добавил он, хмыкнув.

— Первое, — внезапно для самой себя призналась я. — Его звали Денис, и это была глупая несчастная первая любовь, — и затем, следуя велению интуиции, которая мне подсказывала, что так будет правильно, я впервые кому-то рассказала о том, что произошло в университете. Правда, умолчав о том, где именно развернулись эти события, и о выводах, что я для себя сделала, благодаря которым в итоге стала той, кто я есть. И в ходе моего рассказа Петя всё больше и больше хмурился.

— Знаком я с таким типом избалованных золотых мальчиков, — произнес он, когда я закончила фразой: «Ну, вот как-то так». — Но знаешь…. Таким жизнь платит по счетам за их поступки.

— Ой ли? — я недоверчиво фыркнула. Помнится, пару лет назад я случайно встретила Дэна в нашем с Владом любимом клубе, в сопровождении одной из ведущих топ-моделей, и он по-прежнему выглядел удачливым блистательным мальчиком, у которого нет проблем. Меня он даже, к слову, не узнал.

— Да, — уверенно произнес Петр. — Я в этом убежден. Любой наш поступок, выбор, решение возвращается к нам бумерангом в будущем. Просто некоторые это осознают, а некоторые эту цепочку видеть не хотят. И неважно, каким образом, в какой форме и от кого приходит расплата — она есть, — и он пробежался кончиками пальцев по моей татуировке.

— Да ты фаталист, — хмыкнула я, дернувшись от щекотки, искрой проскочившей по моему телу от его прикосновений. — Но, Петь, извини, я в это не верю. Я считаю, что просто есть засранцы, которым всё по жизни сходит с рук.

Петр улыбнулся и качнул головой, мол, твое право так думать, а я останусь при своем мнении. Я не стала продолжать тему, иначе с моего блудливого языка сорвался бы вопрос: «А что тогда с твоей женой? За какой проступок ты получил такую расплату — грязный и некрасивый развод? И за что ты сейчас получил меня — женщину, в которую тебе точно не стоило бы влюбляться?». Хотя…

Нет, я обещала себе, что приложу все усилия, чтобы доказать — как раз в меня можно влюбиться.

— Всё-таки я был прав в своих догадках, — Петр тоже предпочел сменить тему.

— Каких? — уточнила я, удобнее устраиваясь в его объятиях.

— Что у тебя есть высшее образование, причем хорошее и в гуманитарной сфере, — произнес Петр. И следом спросил: — И мне интересно, почему такая красивая и умная девочка, как ты, подалась в домработницы?

А вопрос-то не в бровь, а в глаз! Впрочем, следовало ожидать, что Петр его задаст. Он далеко не дурак, чтобы закрывать глаза на очевидные вещи.

— Красивая? — я приподняла голову и растянула губы в улыбке, пытаясь оттянуть момент, когда мне в очередной раз придется ему соврать.

— Очень красивая, — подтвердил Петр, подался вперед и коснулся моих губ. — И очень эффектная.

— Но ты на собеседовании сказал мне, что я не в твоем вкусе! — возмущенно воскликнула я и легонько ткнула его кулачком в бок.

Петр провел ладонью по моей груди, животу, затем нежно сжал мой бок и ответил:

— А что еще я должен был сказать? Ко мне приходит устраиваться домработницей роскошная блондинка…

— Роскошная? Я тогда была вымокшая насквозь и выглядела, как ощипанная курица, — заметила я недоверчиво.

— И что? — Петр хмыкнул. — Честно говоря, в мокром платье ты выглядела более чем… соблазнительно, — добавил он. — И знаешь, я никогда особенно не понимал, почему женщинам кажется, что при полной боевой раскраске они выглядят лучше, чем без нее. Девушка или нравится, или нет.

— Хм… Ладно, — пробормотала я, тут же вспомнив слова Влада, чем-то созвучные словам Петра. — Окей, ну и? Почему ты сказал, что я не твоем вкусе?

— Потому что… Вот поставь себя на мое место: ко мне приходит устраиваться домработницей красивая девушка. Судя по речи и манерам — далеко непростая девица и совсем не похожая на тех, кто обычно работает в этой сфере.

Н-да, резонно.

— При этом явно отыгрывает какую-то роль, — продолжил Петр, а я вспомнила, как он попросил меня вести себя естественно. В наблюдательности ему точно не откажешь. — Вывод: или очередная охотница за богатой жизнью — их я тоже повидал немало, и изобретальности, с которой они пытались попасть в мою постель, оставалось только позавидовать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Охотно верю, кстати.

— Или… или в жизни этой девушки что-то пошло не так, поэтому она готова на любую работу, — рассуждал дальше Петр. — Что я, в общем-то, уважаю в людях. Как уважаю любой труд.

— И тогда ты решил меня проверить? — предположила я.

— Нет, — рассмеялся Петр. — Чем гадать, кто ты такая, мне проще было выставить тебя за дверь.

— Так почему всё-таки нанял?

— Интересный вопрос… — Петя задумчиво потер указательным пальцем подбородок. — А если я скажу, что ответа у меня нет, и это было спонтанное решение?

— Ну… — протянула я. — Не то чтобы я хорошо тебя изучила, но достаточно для того, чтобы не поверить.

— Но это так, — улыбнулся Петр. — Я просто представил тебя в пространстве своего дома и решил: «Да какого черта? Я хочу этого». И с первых же дней убедился, что сделал правильный выбор. Дом с твоим появлением как будто ожил. Даже твой подход к домашней работе меня впечатлил.

— Ты опять про шампунь? — с укором уточнила я.

— Нет, — рассмеялся Петр. — Это, правда, было очень забавно, но я о другом. Про рационализаторский и творческий подход к делу — наверное, про это. Ты как-то быстро отладила этот процесс — всё в срок, всё вовремя, всё по уму. Мне нравятся организованные люди. И в женщинах я тоже очень ценю это качество.

— То есть, из списка охотниц за твоими деньгами ты меня вычеркнул? — хмыкнула я, на самом деле невероятно польщенная его комплиментом. Реверансы в сторону моей привлекательности — это, конечно, офигеть, как приятно, но еще больше мне нравится, когда мужчины признают за мной право быть неглупой. И ценно, что Петя не воспринял мою попытку хорошо выполнить работу по дому как должное, мол, ну ты же женщина и я тебе плачу за это, а заметил, что я действительно приложила немало сил и включила соображаловку, чтобы достойно справиться со всеми его поручениями.

— Ну… Если ты и из них, то тебе удалось грамотно провернуть аферу — денег мне на тебя точно не жалко, — спокойно заметил Петя. И это прозвучало как: «Ты прошла проверку, и я тебя доверяю».

— Я не из них, — уже серьезно уверила я его. — Скажем так, обстоятельства сложились не в мою пользу, и мне пришлось податься в домработницы. На тот момент выбирать не приходилось, — пояснила я, и не соврав, и не сказав правды. Предоставив Пете делать выводы. Нечестно с моей стороны, да, но рассказать всю правду я была еще не готова. Потому что не знала, как это сделать. И постель для этого — точно не самое подходящее место.

— Мила… — Петр помолчал, затем продолжил, — всё-таки сейчас кое-что изменилось. Между нами. Это была забавная игра в хозяина и служанку, но тебе больше необязательно заниматься уборкой и вести хозяйство. В смысле… — он запнулся, подбирая слова. — Я могу нанять другую домработницу, а ты… Считай, что у тебя появился шанс подумать, чем бы ты хотела заняться — я тебя поддержу.

— Пффф, нет! — тут же ощетинилась я, пропустив важный момент: Петр всерьез воспринимает наши отношения. — Не надо меня ни содержать, ни поддерживать. И другой домработницы тоже не надо! Я не приживалка — запомни раз и навсегда. Если мы вместе, то это не значит, что я позволю…

— Так, стоп! — Петя приложил палец к моим губам и ласково улыбнулся. — А я смотрю, правильно принимать помощь ты не умеешь. И гордости — через край.

— Н-да, есть такое дело, — моментально сдулась я. Наконец сообразив, о чем говорит Петр. И услышав главное: будущее… Он видит в наших отношениях будущее! — Петь, я… Спасибо за предложение. Но я сама буду следить за домом. Это ничуть не помешает мне обдумывать, чем еще я могла бы заняться, имея психфак на руках.

Ага, и опыт работы профессиональной сплетницы. Но… Если с Петей всё получится, я точно уйду из сферы желтой прессы — это однозначно. Вот дождусь разрешения ситуации с Бельским, выполню свои обязательства перед Владом и баста. Поэтому… Почему бы и не пораскинуть мозгами, чем бы я хотела заниматься рядом с таким мужчиной, как Петр…

И тут мне пришла в голову совсем уж дикая мысль, от которой раньше я отмахнулась бы с презрительным фырканьем. Рядом с Петей я могу стать просто хорошей женой. И мамой. Нашим будущим детям.

Фуф, так, вот здесь я пока остановлюсь с полетом фантазии, пока она не унесла меня в розовые дали. Какая-то чересчур быстрая смена принципов и ориентиров во мне произошла под влиянием Петра. Хотя…

Разве не об этом я мечтала, будучи юной барышней?

Что когда-нибудь встречу того самого мужчину, выйду за него замуж и создам крепкую семью. Вопреки примеру собственных родителей. Неужели та Мила, которая этого так хотела, никуда не делась — просто временно притаилась?

Занятно.

— Как хочешь, — прервал мои размышления Петр. — Я просто предложил. Но твой вариант мне нравится больше. На самом деле я не хочу сторонних людей на нашей территории, — добавил он. — Я давно не возвращался домой с острым желанием поскорее вернуться домой.

— А мне нравится ждать тебя, — прошептала я и прижалась к его губам своими. В этот раз сразу отметив, что он назвал этот дом «нашей территорией». Петр жадно ответил на мой поцелуй, и наш второй раз уже значительно отличался от первого.

Если первый был вспышкой страсти, утолением бешеного, копившегося неделями желания, необузданным и бесконтрольным, то второй…

Петя неторопливо ласкал меня, любуясь изгибами и линиями моего тела, отчего я почувствовала себя самой красивой и самой желанной женщиной на свете. Что лучше меня для него просто не может быть. Вам знакомо это чувство? Быть в чьих-то глазах совершенством? И пусть оно конечно и мимолетно, но в тот момент я не сомневалась, что это мгновение может длиться вечность. Что я навсегда могу остаться для него идеальной, полностью в его вкусе — ту, в которую можно влюбиться с первого взгляда. Просто потому что…

— Моя.

И ты мой.

Петя, и ты мой.

И сейчас я просто хочу верить в эту сказку — что есть люди, предназначенные друг другу неким высшим замыслом, и судьба хотя бы однажды дает шанс встретиться этим двум родственным душам. Чтобы наконец-то соединиться и образовать одно целое. И неважно, как дальше повернуться обстоятельства, сколько придется пройти испытаний, разорвать это целое — значит, лишить эти души гармонии и самодостаточности.

Так я думала, сквозь полуприкрытые веки наблюдая за тем, как Петя целует мои лодыжки и нежно оглаживает ступни.

Я не хочу потерять тебя.

Не хочу.

Из истории запросов

Влад Артемьев новости

Почему люди влюбляются

Британские ученые выяснили почему люди влюбляются

Трудоголизм это болезнь или нет

Британские ученые выяснили как лечить трудоголизм

Кто дает деньги британским ученым на исследования

Как стать британским ученым

Афиша мероприятий

Регби матч юношеский лиги полуфинал

Правила игры в регби скандалы интриги драки расследования

Мастер-класс по лепке из глины

Фильм привидение отрывок

Лепка из глины проста в освоении

Кто придумал, что лепить из глины просто

Заказ столиков номер телефона паба N

Рокабилли лучшие хиты

Как определить что вы стиляга

Как научить своего мужчину танцевать

I just wanted to hold you in my arms

And I’ll never let you go

Можно ли признаться в любви словами любимой песни