100 оттенков ванили

Глава 13

Пребывая в странном трансе, я добралась до квартиры Влада. Кинула в коридоре спортивную сумку и там же, оперевшись на стену, сползла вниз. На пол.

И просидела так какое-то неисчисляемое минутами и секундами время — оно просто замерло, потеряв осязаемость. В тупом онемении, через которое не пробивалось ни звука, я просто сидела на полу и пялилась в одну точку.

И вновь ни слезинки. Будто во мне всё одним махом выгорело, полыхнув напалмом, и осыпалось серым пеплом на дно души. Я не понимала, кто я, где я и зачем я.

Тишина. Пустота. Темнота.

Тренькнул телефон. Оповещая о входящем сообщении. Я вытащила из сумки мобильный и глянула на экран. Смска от Влада: «Скинул тебе на почту досье на Горского. Наслаждайся». Как злая насмешка.

Я, всё еще пребывая в заторможенном оцепенении, открыла почту и пробежалась глазами по строкам. И тут же закрыла.

Не хочу читать. Не так я должна была узнать о жизни Пети. Не через чью-то призму сухих фактов. А с его слов. Вживую. И не за пару минут. А узнавать годами, как узнают друг друга люди, живущие вместе.

Но больше у меня нет такой привилегии.

Недоступная мне опция.

Тогда зачем всё это?

А потом пришла одна простая, ясная и четкая мысль:

«Если это останется во мне — я не выживу».

Тогда я подорвалась с пола, подхватила телефон, вытащила из сумки наушники и пулей вылетела из квартиры Влада.

На воздух.

Мне нужно пройтись.

Пробежаться.

Продышаться.

Воткнув капли наушников в уши, я включила рандомную подборку из сборника любимых песен. И просто побежала. Без цели и направления.

Спасаясь из страшной, выжженной пустыни, где я погибну, если так и продолжу держать эту боль в себе.

И тут зазвучало.

В ушах.

Вокруг твоего тела стена -

Ты боишься кого-нибудь полюбить.

Вокруг твоих слов пустота —

Ты боишься кому-нибудь поверить.

Я знаю, что ты чувствуешь,

И не хочу причинять тебе вреда.

Я знаю, что ты чувствуешь,

Потому что я такая же.

Но…

Ты мой спутник в небе, ты моя звезда!

Я тебе поверю, я с тобой навсегда.

Та песня, под которую мы танцевали с Петей в пабе, на концерте. Он был таким красивым, растерянным, смущенным и неловким. Но он доверился мне, когда я попросила его закрыть глаза и расслабиться. Следовать за мной.

Петя не умеет танцевать. Стесняется этого. И потому не танцует. Но он танцевал. Тогда. На нашем спонтанном барбекю во дворе его дома, он сам пригласил меня на самый нелепый танец в моей жизни. И затем в клубе. Когда я вытащила его из-за стола.

— Лишь бы тебе было весело, — сказал он в тот вечер.

«Я сделаю всё, что ты захочешь».

Так прозвучали его слова для меня сейчас.

А я? Что сделала для него я?

Ничего.

Поэтому в его глазах я увидела разочарование.

Я остановилась, согнувшись пополам от скрутившего меня болезненного спазма — перед глазами поплыл туман, а в голове будто что-то взорвалось.

Мощно. С грохотом рушащихся стен.

А потом потоком хлынули слезы.

Я стояла посреди шумного проспекта и, обхватив себя руками, согнувшись в три погибели, обтекаемая с двух сторон потоком равнодушных людей, рыдала.

— Прости меня. Прости меня. Прости меня, — повторяла я как заведенная. И словно наяву видела, как кровоточит мое сердце, как черными каплями сочится на асфальт моя уже никому не нужная любовь, как растворяется она в трещинах, напоминая мне о том, что эти слова запоздали и не имеют никакого веса.

Я их повторяю не Петру.

Я прошу прощения у самой себя.

— С вами всё в порядке? — чей-то заботливый голос над ухом.

Как луч солнца. Как напоминание. Что среди множества равнодушно проходящих мимо тебя людей обязательно найдется тот, кто протянет руку помощи.

Какая-то девочка. Лет шестнадцати. С круглыми от испуга глазами и искренним сочувствием в глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нет, — качнула я головой. — Со мной не всё в порядке.

— Вам нужна помощь? У вас что-то болит? Вызвать «скорую»? Может, кому-то нужно позвонить? — засуетилась девочка, поддержав меня под локоть и деликатно отведя в сторону. Под сень разлапистого дерева.

— Нет. Не нужно, — слабо улыбнулась я, вытирая слезы. — Со мной не всё в порядке. Но всё будет хорошо. Обязательно.

— Ладно, — девочка недоуменно сморгнула. — Но… Может, вас проводить?

— Не надо, — я вытерла слезы и от всей души добавила: — Спасибо тебе.

— За что? — не поняла девчушка.

— За неравнодушие, — пояснила я, погладила ее по плечу и неверной походкой, чувствуя на себе ее тревожный взгляд, двинулась назад, в квартиру Влада.

После слез мне стало легче — словно обряд очищения прошла, мысли прочистились и посвежели, сердце болело, но я чувствовала, как оно бьется. И ком в горле пропал — я могла дышать.

И думать.

Думать о том, что…

«Слова бесполезны, если за ними нет Поступка».

Я шагала к дому Влада и крутила эту бабушкину мудрость в голове. А еще я думала о том, что вот оно — мое дно. Ниже падать некуда. А раз некуда — значит, надо взять себя в руки и карабкаться наверх. И совершить Поступок, который докажет, что мои слова — не пустышка.

Я не объяснилась с Петром. Так неправильно.

Даже если Пете это больше не нужно. Даже если он меня не простит. Я всё равно это сделаю. Я докажу ему, как много он для меня значит. Если не сказать больше — значит всё. И пусть я больше никогда не встречу такого, как он. Петя уже сделал для меня важную вещь — заставил вспомнить, кто я. И что благодаря ему я могу начать новую жизнь.

Даже если без него.

Я смогу.

Но сначала…

Я обязана вырвать яд Дивы из своего нутра. Обязана ему всё это сказать.

Но моя попытка дозвониться до Петра и назначить встречу с треском провалилась — он явно внес мой номер в черный список. Как и заблокировал все доступные виды связи. Всё равно что долбиться головой о непробиваемую стену.

Я разбила ему сердце — он перекрыл мне кислород. И, думается, даже если я попробую достучаться до него через подставную почту или левый номер телефона — ничего не выйдет.

Черт. И что делать?

Я вернулась в квартиру Влада, прошла в гостиную, села на диван и долго пялилась на телефон. Неожиданно для себя набрала бабушку. И всё ей рассказала. Всё-всё. Без утайки. Ба внимательно меня выслушала и сказала:

— Я не буду читать тебе нотаций и нравоучений. Я рада, что ты сама во всем разобралась.

— Ба, что мне делать? — попросила я у нее совета.

— Я не знаю, солнышко, — честно ответила бабушка. — Любовь — большое и трудное чувство. Которое живет не в голове, а в душе. А душа умеет прощать. Если услышит искреннюю просьбу о прощении. И не всегда «нет» означает, что это «нет», которое навсегда. Иногда нужно время. Время, чтобы остыть и подумать. Дай своему Пете это время.

— Ба, но я так и не попросила у него по-настоящему прощения. Он так ничего и не знает. Как и почему всё так вышло, — пробормотала я, чувствуя, как снова на глаза наворачиваются слезы. — И Петя такой человек: если он не захочет, я никак не смогу с ним связаться или встретиться.

— Так придумай, как это сделать, — проговорила бабушка. — Опустить руки ты всегда успеешь. Но хотя бы опустишь их со знанием, что сделала всё, что смогла.

— Да. Да… — я задумалась.

Хм.

Кажется, я знаю, что делать. Как сказать так, чтобы Петя меня услышал. Но мне нужна помощь.

#дышиМила

#больно

#простименя

— Влад, привет, — бросила я в трубку, решительно набрав второй в списке номеров быстрого доступа.

— Привет, милая Мила, — хмыкнул Артемьев. — Что на этот раз случилось, радость моя? Дай угадаю — вычитала что-то интересное в досье Петеньки? — ерническим тоном поинтересовался он.

— Не угадал. Я возвращаюсь. В Москву, — твердо произнесла я. — Сегодня. Ночным рейсом.

— Нет. Не возвращаешься, — посерьезнев, отрезал Влад.

— Возвращаюсь. Мне нужно кое-что сделать. И ты мне в этом поможешь, — в ультимативном тоне произнесла я. И вкратце изложила свой план.

— Ты спятила? — рявкнул Влад. — Да это… равнозначно самоубийству! Причем буквально! Ты реально понимаешь, что подписываешь себе этой выходкой смертный приговор?

— Зато ты можешь нефигово погреть на этом скандале руки и одним махом уладить конфликт с Бельским, — заметила я. — Ведь всё это началось из-за меня, а я сделаю всё так, что ты еще и жертвой окажешься. Выйдешь из воды чистеньким, беленьким и отпаренным, как салфетка. Правда, на Диве как на бренде окончательно и бесповоротно придется поставить крест, но я уверена — ты выкрутишься. Выждешь паузу и на хайпе презентуешь что-нибудь новое и рейтинговое. Палыч тебя будет на руках носить, — добавила я убежденно. — Влад, неужели ты не понимаешь — я предлагаю тебе сейчас решить все твои проблемы.

— И я должен на это купиться? — вот теперь Влад разозлился по-настоящему. — Мила, какого черта? Я делаю всё возможное, чтобы тебя защитить, но тебе, конечно же, на это плевать! Уж если влезать в дерьмо, так туда, где поглубже и двумя ногами, да? — ярился он. — Ты хоть понимаешь, что после такого я уже ничего не смогу сделать для тебя! Я не смогу тебя защитить! — выкрикнул он.

— Влад, я всё равно это сделаю, — упрямо отрубила я.

— Но ради чего?! — взорвался Влад. — Что такого у тебя произошло, что еще утром ты была немного не в себе, а сейчас конкретно с головой раздружилась?

— Петя… Он… — я запнулась. И вдруг всю мою твердость и решительность затопило под глухими и горькими рыданиями. Сквозь всхлипы и икоту я рассказала, что произошло между мной и Петром. — Влад… Я должна… Должна это исправить. Я должна принести ему публичные извинения. За ту ошибку. И за этот обман.

— О, и Горский, конечно, это оценит! Когда ты вновь вытащишь на свет его историю с разводом и снова привлечешь к нему внимание! Только в этот раз с еще большим размахом — на ведущем канале ТВ! — язвительно фыркнул Влад.

— Я не буду называть никаких имен. Он и так поймет, — пробормотала я.

— А ты уверена, что он вообще всё это увидит? — задал Влад хороший вопрос.

— Да, — произнесла я. — И в этом ты мне поможешь. Он мне закрыл доступ ко всем видам связи с ним, но у тебя есть свои способы. Пожалуйста, Влад. Помоги мне, — с тихой просьбой-мольбой произнесла я. — Ты ведь и сам понимаешь, что всё уже запуталось дальше некуда. И неизвестно, сколько еще продлится. А я предлагаю простой способ покончить с этим. Я помогу тебе решить проблему, а ты поможешь мне. Давай просто поставим в истории Дивы точку. Вместе.

— И что потом? Разойдемся, как в море корабли? — хмыкнул Влад.

— Если захочешь. А если нет, то… Ты… — я запнулась, сглотнула и едва слышно спросила: — Ты останешься моим другом?

Влад промолчал. Только бросил:

— Сбрось время прилета. Я встречу тебя в аэропорту.

— Это опасно, — заметила я. — Нас не должны видеть вместе, иначе…

— Да насрать уже, — вздохнул Влад. — И если ты еще до сих пор не поняла, скажу прямо: у меня нет друзей, — сказал как отрезал.

— Понятно, — прошелестела я.

— И еще: мне не нравится этот план, Мила, — как будто решившись на что-то, сухо проговорил Влад. — Ты подвергаешь себя большой опасности. И для моего циничного умишка причина «Ради Большой и Великой Любви» выглядит тупой и ненадежной. Но я тебе помогу. Потому что это хорошая сделка — ты права. Я смогу вывернуть ситуацию в свою пользу и без финансовых потерь оплакать утрату Дивы. Но при одном условии.

— М?

— Авторские права на имя Дивы, весь ее архив и «Дневник служанки» остаются у меня — я еще подумаю, что с ним делать, но что-нибудь точно сделаю. В крайнем случае, выпустим книжку под эгидой нашего журнала, — выдвинул он встречное требование. — Ты ни на что не претендуешь.

— Тц, Артемьев! Да пожалуйста, — я закатила глаза. — Ты такой хитрый лис, — качнула я головой. — Никогда свою выгоду не упустишь.

— Потому что меня, Варшавская, в отличие от тебя, не беспокоят моральные дилеммы. У меня порядок с самоидентификацией — я давно определился с тем, кто я и чего хочу от этой жизни, — припечатал Влад. — И еще…

— Да?

— Я снимаю с себя всю ответственность за последствия. А они будут — Бельский просто так от тебя не отстанет, но разбираться с ним тебе придется самой. Андестенд? — жестко спросил Влад.

— Андестенд, — вздохнула я, почувствовав себя неуютно.

Влад только что от меня отказался.

Всё-таки мы не друзья. И никогда ими не были.

Теперь вы, наверное, заинтригованно ждете от меня пояснений — что же я такое задумала. Что ж, я поясню.

Я решила выступить на известном ток-шоу, где я публично сниму с себя маску и расскажу, кто такая Дива на Мальдивах, как появился ее блог и почему она стала такой популярной. А еще я расскажу, как добывала материал, какими пользовалась методами и приемами и каких придерживалась принципов. К чему в итоге всё это привело и почему я исчезла с радаров.

Я расскажу правду.

Единственное, о чем я умолчу, так это о том, что Влад Артемьев в курсе, кто такая Дива. Вроде как он знал только журналистку Милу Варшавскую и даже не подозревал, что она и есть Дива. Мол, таковы были мои условия сотрудничества — полное инкогнито. И сделаю заявление, что неприятности в семье господина Бельского — целиком и полностью моя вина: холдинг во главе с Палычем и главный редактор в лице Артемьева в данном инциденте тоже сторона пострадавшая. Ну, относительно — оставим вину на них за деньги, которые они делают на чужой личной жизни. Хотя деньги на этом делают все масс-медиа, так что… Такая себе вина. В любом случае, вся ответственность лежит на мне, и я готова обсудить ее с господином Бельским лицом к лицу. Это и есть мое «спасибо» Владу за помощь — так он сможет закрыть вопрос с Бельским и одновременно с Палычем.

А затем я поведаю о том, как однажды допустила ошибку и обидела очень хорошего человека. Как, за нагромождением штампов и собственных предубеждений, не увидела и не захотела увидеть, что в таких делах у каждой стороны может быть своя правда. И неважно, что кроется за этой правдой — она должна оставаться только между этими двумя людьми. Но я раз за разом выносила в общий доступ чужой сор, оправдывая свои действия тем, что оперирую только достоверными фактами. Но, как оказалось, факты — тоже штука ненадежная. Единственный надежный способ не совершить ошибку — не лезть не в свое дело.

Мы все имеем право на приватную жизнь. Все. Без исключения.

И принесу извинения. За то, что систематически это право нарушала. Принесу эти извинения с открытым лицом, не прячась. Потому что больше не хочу лгать.

Ибо однажды я солгала. Человеку, которого люблю. Люблю так сильно, что даже решилась на публичную порку — ненавидьте и презирайте меня: я заслужила. Но не забудьте: Дива не стала бы столь популярной, если бы ее не читали взахлеб. Но это уже неважно. Важно другое…

Я не жду от этого человека прощения, но хочу ему сказать.

Сказать так, чтобы он услышал.

Я люблю тебя.

И ни в одном слове этого признания я тебе не солгала. Рядом с тобой я захотела начать жизнь сначала, создать другой — наш — мир, в котором больше не будет и следа Дивы. И я собиралась защищать этот другой — наш — мир всеми силами. Со всей искренностью. Потому что ты того стоишь.

Ты — самый достойный мужчина из всех, с кем мне приходилось общаться. Меня восхищает цельность твоей натуры, твои принципы и твоя внутренняя красота. Я обожаю то, как ты улыбаешься и тихо смеешься. Я без ума от твоих танцев и готова слагать оды твоему кулинарному мастерству. Я мечтала поехать с тобой на концерт нашей общей любимой группы и вырастить Федю достойным фикусом.

Я помню каждую проведенную вместе с тобой минуту.

Потому что каждую эту минуту была счастливой и совершенно точно безумно влюбленной. Ты — лучшее, что могло случиться со мной. И самое трудное, что мне пришлось пережить. Но я рада, что встретила тебя.

Ты вернул мне веру. В себя. В людей. В эту жизнь.

Спасибо тебе.

Абсолютно безрассудный поступок.

Но именно это и прозвучало в эфире известного ток-шоу на ведущем канале страны неделю спустя, куда меня пригласили благодаря связям Влада. Впрочем, стоило ему лишь заикнуться о Диве, как продюсеры шоу почувствовали горячую тему и хорошую такую сенсацию. В тот момент я реально поняла, насколько популярна Дива на Мальдивах. А еще поняла, каково это — оказаться на месте тех, о ком я писала в блоге.

Меня осудили. Меня оплевали. Меня распяли.

И одновременно с этим мне признавались в любви. Меня оправдывали. Меня искупали в обожании.

Нашлись, конечно же, те, кто решил, что это просто очередная попытка подстегнуть собственную популярность. Типа, меня ж уволили, блог закрыли, трейдмарк отобрали, а тут такой хороший способ снова привлечь к себе внимание. Вот погодите: не пройдет и недели, как мы увидим реанимированный блог. Только уже не Дивы на Мальдивах, а какой-нибудь Дивы на Багамах. Или улицезреем Диву, у которой появилось имя и лицо Милы Варшавской, где-нибудь ведущей на ТВ. Стандартная схема.

В общем, общественное мнение разделилось — то ли мне надеть на голову терновый венец, то ли выжечь на лбу клеймо мерзкой твари. И да — ведущий вытянул всё, что мог из этой ситуации, провоцируя публику на едкие и колкие замечания. Но меня волнения вокруг меня и личности Дивы в этот момент мало беспокоили и никак не задевали.

Я почувствовала облегчение. Ни с чем несравнимую легкость — будто с моих плеч сняли неподъемный груз. И теперь я наконец-то свободна.

— Мила, ты решилась на смелый поступок: пришла на наше шоу, чтобы раскрыть имя весьма неоднозначной персоны в сфере медиа и публично покаяться. Неужели всё это только ради возможности признаться в прямом эфире в любви какому-то таинственному незнакомцу? — задал мне вопрос в конце программы ведущий.

— Именно так, — кивнула я.

— И селф-пиар тут ни при чем? — кинул шпильку ведущий.

— Время покажет, не правда ли? — пожала я плечами. — Но сейчас не вижу смысла, что-то подтверждать или опровергать. Каждый в этой студии расценит мой поступок согласно своим принципам и убеждениям. Романтики мне поверят, циники нет.

— Я так понимаю, ты надеешься на то, что твой возлюбленный окажется романтиком и простит тебя? — уточнил ведущий с ухмылкой.

— Я надеюсь, что он останется верен себе, — ответила я. — И в этом случае у меня есть шанс.

— Мила, что ты будешь делать дальше? — спросил напоследок ведущий.

— Понятия не имею, — я улыбнулась. — Но я что-нибудь обязательно придумаю.

По завершении программы Влад, который всё это время сидел в зале как сторонний наблюдатель — он категорически не захотел принимать участие в шоу в качестве гостя, в окружении многочисленной охраны вывел меня к машине и довез до дома.

Довел до двери моей квартиры. Поцеловал в щеку. Убрал с лица выпавшую прядь волос. И сказал:

— Сегодня вечером, как и обещал, я сделаю всё возможное, чтобы запись этого шоу попала к Горскому. Но это всё. С этого момента наши пути расходятся, Мила. Прощай.

— Прощай, — пробормотала я.

Влад кивнул, развернулся и отошел к лифту. Я смотрела на него и понимала, что, возможно, мы видимся в последний раз. Больше поводов для общения у нас нет. И мне вдруг стало горько и грустно.

— Влад, — окликнула я его. Он обернулся. — Я буду скучать. По своему жениху-археологу.

— Это быстро пройдет, — вот и всё, что ответил мне Влад, исчезнув в лифте.

Конец.

Конец Дивы и ее жизни.

Но не конец моей.

Я буду ждать. Я буду надеяться.

Что Петя меня услышит.

Из истории запросов

Горячие новости шоубиза

Стало известным кто скрывался за ником Дива на Мальдивах

Скандальный блогер Дива на Мальдивах появилась в прямом эфире

Ее зовут Мила

Редактор модной колонки оказалась знаменитой Дивой

Что мы знаем о Диве на Мальдивах

Как создаются легенды блогосферы

Сколько получала профессиональная gossip-girl

Раскаяние грешницы или селф-пиар

Ради любви она решилась на признание

Кто таинственный возлюбленный Дивы догадки и предположения

Конец Дивы или восхождение новой звезды Милы

Влад Артемьев отказывается от комментариев

Господин Бельский сделал заявление

Хочешь узнать продолжение — нажми сюда