100 великих диктаторов

АГАФОКЛ (361 или 360–289 до Р. X.)

В конце III века до Р. X. в Сиракузах, несмотря на установленную Тимолеоном умеренную демократию, власть отошла к олигархической группировке во главе с Гераклитом и Сосистратом. Оппозиция демоса создала взрывоопасную атмосферу, в которой ловкий и смелый демагог вполне мог бы завоевать поддержку демоса и с ее помощью осуществить свои честолюбивые планы. К началу 20-х годов такой человек появился — Агафокл.

Отец Агафокла Каркин был родом из Регия, затем обосновался в городе Фермы на северо-западе Сицилии, владении Карфагена. Жена родила ему сыновей Антандра и Агафокла. Каркин содержал керамическую мануфактуру, где его сыновья обучались горшечному ремеслу. Когда Тимолеон собирал по всей Сицилии поселенцев в Сиракузы, он последовал его призыву и таким образом получил права гражданства для себя и своих сыновей. По-видимому, он принадлежал к зажиточным кругам города, потому что его старший сын Антандр при господстве олигархов достиг должности стратега.

Впервые Агафокл отличился еще при Тимолеоне в сражении против кампанцев в Этне в качестве командира отделения, а через несколько лет в войне с Акрагантом он был уже хилиархом, то есть командиром большого подразделения, — положение, которым он, по-видимому, был обязан богатому сиракузцу Дамасу. Женившись вскоре на его вдове, он получил во владение большое состояние. Агафокл не примкнул к господствующей гетерии так называемых шестисот, а стал представителем плебса в народном собрании, где демонстрировал таланты оратора и демагога. Агафокл считал, что его заслуги не оценены по достоинству. Оскорбленный подобным пренебрежением, он повел открытую борьбу против гетерии «шестисот», обвинив Сосистрата и его сподвижников в стремлении к тирании, однако переоценил свою поддержку демосом и не достиг цели. Олигархия захватила власть и утверждала ее жесткими методами. Опасаясь преследования, Агафокл с многочисленными сторонниками бежал в Южную Италию.

Однако попытка захватить с помощью наемников Кротон, где он рассчитывал на поддержку демоса, не удалась, и тогда он в качестве кондотьера поступил на службу к тарентиниам. Но и там он не задержался.

Около 322 года Гераклид и Сосистрат напали на тогда демократический Регий, чтобы установить там удобный для них олигархический строй. Агафокл, промышлявший, скорее всего, пиратством, собрал в Южной Италии изгнанных из своих городов демократов и двинулся на помощь регийцам. Здесь он столкнулся со своими сиракузскими противниками, вынудил их отступить, а возможно, и нанес им ощутимое поражение. Сосистрат и Гераклид были свергнуты и изгнаны из Сиракуз. Агафокл полумил разрешение вернуться, однако престижной должности в полисе снова не получил и в сражениях против изгнанных олигархов, обосновавшихся Геле. Агафокл принимал участие как хилиарх, а иногда даже как простой солдат.

Согласно принятому еще при Тимолеоне закону, на случай возможных государственных кризисов, сиракузцы обратились с просьбой к метрополии (Коринфу) прислать стратега. Поскольку присланный из Коринфа Акесторид с самого начала благоволил олигархам, Агафокл, опасаясь преследований, вновь покинул город.

Агафокл начал вербовать наемников. На его сторону также перешли некоторые сикелиотские города, недовольные подчинением Сиракузам. Собрав войско, Агафокл атаковал Сиракузы, но на помощь олигархам подоспел с большими силами. Агафоклу удалось договориться с карфагенянином, чтобы тот отвел свои войска и больше не вмешивался в сиракузские дела Таким образом, олигархи потеряли военную поддержку, и в полисе восторжествовал демос. Агафокла призвали в город, поставив жесткое условие ничего не предпринимать против демократии. И он действительно дал торжественную клятву в святилище Деметры.

В примирении между сикелиотами и сиракузцами, а также между демосом и олигархами были заинтересованы все. В этих условиях Агафокла избрали «стратегом и защитником мира». Эту должность он должен был занимать до тех пор, пока среди «собравшихся в городе» не наступит единодушие.

В 319 году ему было передано командование с исключительными полномочиями над всеми укрепленными поселениями в глубине страны. Агафокл еще не был единственным стратегом, однако благодаря своим полномочиям во внешней области он держал под постоянной угрозой Сиракузы, где снова оживала гетерия «шестисот», хотя Сосистрата и Гераклида с ними больше не было.

Только в 316 году Агафокл решился нанести решающий удар по внутриполитической оппозиции. Когда на переговоры с ним явилось около 40 человек из гетерии «шестисот», Агафокл заявил, что его жизнь в опасности, и приказал арестовать делегатов. Разгоряченные его заявлением воины потребовали расправы над делегатами, и Агафокл распорядился казнить арестованных и разграбить все владения «шестисот», а также покарать их приспешников.

Как передает историк Тимей, около шести тысяч оппозиционеров, почувствовав угрозу, бежали и нашли убежище в Акраганте. Перед народным собранием Агафокл оправдывал свою жестокость тем, что только таким образом можно было избавить полис от олигархов, стремившихся к абсолютной власти. И теперь он возвращает демосу демократию, а сам удаляется на покой, ибо считает свою задачу как стратега и гаранта мира выполненной. Разумеется это был ловкий тактический ход. Угрожая уходом, он хотел побудить народ расширить его полномочия. Его расчеты оправдались. Народное собрание избрало Агафокла стратегом-автократором и передало ему управление (эпимелею) полисом. С тех пор, говорится у Диодора, он стал явным властителем. В 44 года Агафокл достиг цели, к которой так долго стремился.

По установленному порядку должность стратега-автократора давалась на ограниченный срок для осуществления конкретной военной задачи. Назначение стратега-автократора (Агафокла), к тому же без ограничения срока, означало внесение монархического элемента в конституцию Сиракуз. Приняв эту должность и формально нарушив свою клятву ничего не предпринимать против демократии, Агафокл практически стал правителем Сиракуз. Кроме командования всеми войсками и назначения офицеров, он имел право объявлять о призыве гражданского ополчения, вербовать наемников, а также увеличивать налоги для военных кампаний, которые будут вести город Сиракузы под его руководством. Однако принятие решения о начале военных действий по-прежнему оставалось за народным собранием.

Хотя нужно считаться с возможностью противоправного вмешательства со стороны властителя, однако достоверность того, что в этой связи сообщает враг Агафокла Тимей, в высшей степени сомнительна. Кое-что, как, например, использование состояния сирот, пока дети не вырастут, принудительный заем у купцов, конфискация жертвенных даров в храмах или украшений у женщин, относится к акциям, издавна типичным для тиранов, и уже в силу этого вызывает подозрение, что эти действия Агафокла выходили за пределы полномочий стратега-автократора, обязанного финансировать военные предприятия полиса. То же относится и к утверждению, что Агафокл отобрал у граждан их имущество и подарил его историку-подхалиму Каллию при распределении конфискованного имущества олигархов фаворит тирана был богато одарен.

Город при Агафокле содержал солидную армию, преданную властителю, гарантировавшему ей жалованье, вознаграждение, добычу и последующее обеспечение, и потому в случае необходимости могла быть им использована против восставших граждан. Кроме того, Агафокл вправе был рассчитывать на назначенных им офицеров и граждан, получивших часть имущества убитых или эмигрантов. Агафокл использовал против оппозиции кровавые методы, не говоря уже о необычайно жестоком обхождении с городом Сегестой (306). Даже если, как считает Полибий, он проявил особую жестокость и грубость при установлении своего господства над греками Сицилии (около 305 года), а в последующие годы проявлял удивительную мягкость, то все же прежние деяния не могли быть забыты.

Поскольку предание сохранило крайне мало сведений о последних годах его правления, мы не знаем, что вызвало особую враждебность и озлобление к нему. Возможно, недовольство вызывали тяготы из-за строительства большого флота или такие непопулярные меры, как получение прав гражданства большим количеством наемников, с которыми после смерти властителя дело дошло до открытых конфликтов. Около 313 года Агафокл не только вынудил Мессану присоединиться к Сиракузам, но и поставил в зависимость от них другие города, защищенные договором. При этом он жестко расправлялся с эмигрантами и с местными противниками верховенства Сиракуз. Однако он не смог совладать с массой изгнанников, объединившихся в борьбе против его бывшего друга, сиракузского олигарха Динократа, которого он пощадил в 316 году.

Агафокл, нарушив все соглашения, вторгся в область пунийцев и захватил Гераклею. Однако когда он вслед за этим собрался напасть на Акрагант, то обнаружил, что город защищают 60 карфагенских судов. Гелу, которую он раньше привел к покорности и принудил к денежным выплатам, ему пришлось оставить перед лицом превосходящих сил нубийцев. При последующем продвижении карфагенян от Сиракуз отпали все города, находившиеся ранее под их гегемонией, прежние территории симмахии, охватывавшей большую часть Сицилии, были изолированы и попали в отчаянное положение. Карфагеняне с моря перекрыли доступ в гавани города.

В этой ситуации (310) Агафокл принял смелое решение непосредственно напасть на африканские территории Карфагена, а по возможности и на саму метрополию, и вынудить пунийцев отозвать с острова свою огромную армию. Ему удалось прорвать их блокаду и высадиться с войском в 13 500 человек на ливийском побережье в районе Кап-Бон. Как подтверждает участие сиракузского гражданского ополчения, это было не личной акцией Агафокла, а операцией, проводимой под руководством избранного стратега-автократора полиса Сиракузы. Агафокл не собирался устанавливать свое монархическое господство на африканской земле, что, возможно, входило в намерения Офелла, который подошел из Кирены с сильным войском. Даже когда он с ним вскоре рассорился, убил его и присоединил его войско к своему, Агафокл по-прежнему не ставил такой задачи. Его целью была Сицилия. С роспуском симмахии и крушением лидирующей роли Сиракуз там возник политический вакуум, и его личные планы предполагали установление монархии, которая распространялась бы на весь остров.

Во время своего пребывания в Африке он назначил заместителем (эпимелетом) своего брата Антандра, а командующим оставшимися наемниками — этолийца Эримнона. Карфагеняне атаковали город с суши, но были отброшены. В это время сиракузские войска были блокированы с моря. Таким образом Акрагант получил возможность подчинить себе остальные греческие города. В интересах своих новых, монархических целей Агафокл сумел расстроить эти усилия. С помощью размещенных в Сиракузах и окрестных крепостях войск военачальники Лептин и Демофил по его поручению разгромили акрагантинцев, так что вначале успешная акция под девизом «Автономию городам Сицилии» полностью рухнула. Завоеванные или отвоеванные ими поселения, число и названия которых нам неизвестны, подчинялись теперь не сиракузцам, а лично Агафоклу.

Однако дальнейшие завоевания натолкнулись на твердое сопротивление Динократа, который вместе с сиракузскими эмигрантами и другими изгнанниками последнего периода собрал сильное войско. Агафокл передал руководство все более затягивавшейся африканской кампанией своему сыну Архагару и высадился с 2000 наемников в подчиненной Карфагену части Сицилии, где был принят в Селинунте, очевидно, без сопротивления (около 308 года). Отсюда ему удалось овладеть Гераклеей, заключить союз с Сегестой и договор — со своим родным городом Фермы. Он объединил свои войска с подоспевшим с востока Лептином и завоевал на северном побережье Кефалоидион, тогда как другие города, например Алоллония, смогли отбить его наступление.

До нас не дошли сведения, как широко простиралось личное господство Агафокла над островом после его возвращения в Сиракузы. Из-за неблагоприятного поворота событий на африканском театре военных действий ему пришлось после своего прибытия туда отказаться от этой заморской кампании и спасаться бегством, оставив там вышедшее из повиновения войско и своих сыновей Архагафа и Гераклида.

На Сицилии он возобновил борьбу за обладание островом, но уже в менее благоприятных условиях, поскольку известие о его полном крахе в Африке не замедлило оказать свое действие на население Сицилии. Хотя в самих Сиракузах дело не дошло до серьезных волнений, ему изменил один из его военачальников Пасифил. Он переманил подчиненные ему войска от Агафокла, который и без того терпел недостаток в наемниках и деньгах, и захватил доверенные ему города в собственную власть. Союзная Сегеста также отказалась от выплаты налогов. Агафокл наказал город с беспримерной жестокостью и основал на его месте другой полис, названный Дикеополис (город справедливости), который он заселил перебежчиками.

Тем не менее его положение оставалось крайне тяжелым — силы противника под командованием Динократа укрепились благодаря измене Пасифила, а в Африке торжествующие карфагеняне могли нанести удар. Но и в этой тяжелейшей ситуации он сохранил свою необычайную ловкость и тактическую изворотливость. Он сделал великодушное предложение отказаться от должности стратега-автократора в Сиракузах и от всех территориальных владений (династий) последних двух лет, выговорив в свое владение только Фермы и Кефалоидион. Тем самым он дискредитировал Динократа, который был не склонен отказываться от позиции силы во главе большого войска и вводить в Сиракузах демократический порядок. Когда Динократ, как и ожидалось, отклонил это предложение и потребовал, чтобы Агафокл покинул Сицилию, оставив своих детей заложниками, Агафокл быстро заключил мир с карфагенянами, с которыми, по-видимому, уже до этого вступил в переговоры, и тем самым обеспечил себе тыл в борьбе против своего противника на Сицилии. Разумеется, ему пришлось отказаться от старой пунийской области на западе острова, включая недавно завоеванные им города, но за это он получил 150 греческих серебряных таланов, которые были ему жизненно необходимы, а также 200 000 медимнов зерна (около 306 года). По-видимому, карфагенянам в этот момент Динократ представлялся опаснее, чем Агафокл. Тем не менее борьба, несмотря на численное превосходство войск противника, закончилась полной его победой, потому что во время решающей битвы на его сторону перешло около двух тысяч человек. Даже Динократ вернул города, защитником которых он до этого выступал, и помог захватить в Геле своего бывшего союзника Пасифила и убить его. Там, где сопротивление еще продолжалось, как, например, в Леонтинах, оно было сломлено. По-видимому, лишь Аграканту удалось отстоять свою независимость, вся же остальная Сицилия, исключая зону карфагенского влияния и, разумеется, Сиракузы, перешла в личное владение Агафокла как «завоеванная копьем» земля.

Положение Агафокла относительно подчиненных ему городов — а вся эта область в основном состояла из городских округов — основывалась исключительно на силовом превосходстве, а не на порученной ему должности, как это было в Сиракузах. Когда Агафокл узнал, что династы на востоке Средиземного моря (великие диадохи) приняли царский титул, то, по сообщению Диодора, не желая отставать от них ни по могуществу, ни по завоеванной территории, он также стал именовать себя царем.

По всей видимости, это произошло в 304 году. Как и у диадохов, царство здесь не связывалось с определенной территорией или даже городом, оно, скорее, свидетельствовало, что его носитель в завоеванных им областях — неограниченный властитель всей этой территории.

Позже Агафокл сумел завоевать Липарские острова (около 304 года), далее, Керкиру, очевидно, также Левкас (около 299 года), но прежде всего часть Бреттийского полуострова Южной Италии. Самый значительный там греческий город Кротон подчинился ему в 299 году, на западном побережье он завоевал Гиппонион. Однако покорить дикие горные племена в глубине страны, по-видимому, удалось лишь на время. Тарент и часть племен вступили с царем в союзные отношения, которые практически были отношениями зависимости, что подтверждается также размещением там гарнизонов. О славе Агафокла за пределами подвластных ему территорий свидетельствует чеканка монет Метапонта и Тарента и, даже, Элей и Неаполя.

Подвластными ему территориями на Сицилии и за ее пределами царь распоряжался по своему усмотрению. Он мог раздавать их или передавать в наследство. Так, его дочь Лаиасса по случаю своего бракосочетания с Пирром (вскоре после 299 года) получила в приданое Керкиру, а сам Пирр ввиду отсутствия других наследников в качестве ее бывшего супруга предъявил в 278 году претензии на подвластную Агафоклу территорию на Сицилии. Это те же самые отношения, что и в империях на Востоке, с которыми западный властитель стал наравне и был признан ими равным. Птолемей I отдал ему в жены свою дочь Феоксену, Деметрий Полиоркет принимал сына Агафокла с царскими почестями.

Это царствование, о структуре которого нам, к сожалению, ничего не известно, поддерживалось находящимися в распоряжении монарха наемными войсками, состоявшими из людей разных народностей кельтов, лигуров, этрусков, разумеется, греков. Кроме того, в случае войны привлекались контингента подвластных общин.

Еще во времена африканского похода (310–307/306) Агафокл действовал как избранный стратег-автократор, которому одновременно было доверено управление городом (эпимелея), временно замещавшееся его братом Антандром.

С 304 года Агафокл прибавил на чеканившихся в Сиракузах монетах к своему имени царский титул, но право чеканить монеты со своим именем он получил или узурпировал еще до этого, так что оно не находится ни в какой причинной связи с принятием царского титула, а свидетельствует лишь о расширении первоначально доверенных ему полномочий. Свое царское достоинство и царскую власть Агафокл старался демонстрировать в Сиракузах как можно меньше. О царственной роскоши мы слышим только в связи со взаимоотношениями Агафокла с другими царями, где было необходимо подчеркивать и внешне свое царское положение. Для Сиракуз же все обстояло иначе. Агафокл не возлагал на себя диадему, а носил во время общественных мероприятий венок, положенный ему на основании должности жреца, которую он занимал с 316 года. От лейб-гвардии он, по всей видимости, принципиально отказался, и в народном собрании Сиракуз, а особенно на пирах, вел себя не как властитель, а как человек из народа. Из всего вышесказанного со всей очевидностью следует, что положение Агафокла в Сиракузах после учреждения монархии над завоеванными сицилийскими и южноиталийскими областями формально осталось таким же, как и прежде.

Подтверждением тому служат события накануне смерти властителя.

Из двух или трех сыновей, которые были у Агафокла от его брака со вдовой Дамаса, тогда уже, по-видимому, не было в живых никого. Его вторая супруга, Алкия, кроме дочери Ланассы родила ему сына, который получил имя отца. От своей третьей жены, Феоксены, дочери Птолемея I, он имел двух сыновей, которые еще были несовершеннолетними. Когда в возрасте, 70 лет в 290/289 годах он был сражен неизлечимой болезнью, в вопросе наследования на первый план вышел его сын Агафокл. Именно его отец представил сиракузцам в качестве наследника монархии и, по-видимому, как позволяют предполагать дальнейшие события, рекомендовал избрать его стратегом и эпимелетом города. Вначале он должен был принять командование над находящимися под Этной войсками, вместо Аркагафа, внука от первого брака, однако когда он прибыл туда, то был убит Аркагафом, который тоже претендовал на место преемника. Обреченный на смерть владыка обвинил его перед сиракузским народным собранием в злодеянии и призвал толпу к мести.

Одновременно он объявил, что возвращает демосу демократию; это могло означать лишь то, что он сам сложил с себя должность стратега-автократора и эпимелею, не желая преемника. Таким образом, он до конца обладал и тем, и другим, что не мешало его царствованию над большей частью Сицилии и южноиталийскими областями.

Акт капитуляции умирающего властителя, который вскоре после этого умер мучительной смертью, положил конец ситуации, которая, по крайней мере в последние годы, воспринималась как неприкрытая тирания. Что же касается городов царства, то ничто не говорит о том, что Агафокл своей последней волей возвратил им свободу. Господство над ними захватил его преступный внук Аркагаф, которого, впрочем, устранил Менон из Сегесты. Поскольку никто другой не мог занять место умершего царя — детей Феоксены с их матерью он перед смертью отослал назад в Александрию, — то царство распалось и города опять сами собой получили свободу.

Со смертью Агафокла исчезло и его царство, разделив тем самым судьбу некоторых тираний, о которых уже Аристотель заметил, что они редко переживают своих основателей. Также и в силу этого их носители должны были казаться последующим поколениям скорее тиранами, чем царями. Хотя выдающиеся военные и политические деяния и необычайная значимость личности Агафокла не подлежат сомнению, все же страшные кровавые жертвы, которые он приносил, ни с чем ни считаясь, служили лишь для установления и поддержания его исторической власти, которая не принесла Сицилии и Южной Италии лучшего и более стабильного положения по сравнению с существовавшими ранее