100 великих россиян

В силу многих причин российская политическая система склонна к застою и косности. Ее перестройка во все века шла трудно и болезненно, причем усилия государства в этом направлении очень редко совпадали с чаяниями общества. Реформаторам в России всегда было нелегко, и все они, начиная с Ордина-Нащокина, служившего при царе Алексее Михайловиче, и кончая ныне здравствующим Гайдаром, становились мишенью для общественного раздражения, справедливых и несправедливых упреков.

Современники обвиняли их в подрыве общественной безопасности, в развале государства, в узурпации власти и других страшных грехах. Потомки бывали к ним более терпимы и спустя многие годы готовы были признать за некоторыми реформаторами не только большой талант, но и право называться великими.

МИХАИЛ СПЕРАНСКИЙ

Знаменитый государственный деятель.

России Михаил Михайлович Сперанский родился в январе 1772 г. в бедной семье сельского священника села Черкутина Владимирской губернии. Несколько поколений его предков служили священниками. Эта же судьба была с детства предназначена Михаилу Михайловичу. В шестилетнем возрасте он уже читал в сельском храме «часы», «Апостол» и пел на клиросе. Когда мальчику исполнилось семь лет, отец определил его во Владимирскую духовную семинарию. Учебная программа этого заведения включала помимо богословских предметов математику, физику, риторику, латинский и греческий языки. Замечательные способности Сперанского проявились с первых лет обучения, и он до последнего класса удерживал среди учеников первое место. В январе 1790 г. в числе лучших выпускников он был отправлен в Петербург в недавно основанную Первую духовную семинарию. Образование здесь было более «светским» и приближалось к университетскому. Широко изучались гражданская история (античная, средневековая и новая), философия, математика, механика, физика, география, новые европейские языки, особенно французский. После окончания в 1792 г. семинарии Сперанский был оставлен при ней преподавателем математики, физики и красноречия. С 1795 г. — он стал также читать лекции по философии и получил важную должность «префекта семинарии».

Но несмотря на такую разностороннюю деятельность жалование Сперанскому было положено очень маленькое, обеспечивающее лишь скромное существование. Петербургский митрополит Гавриил, желая дать молодому преподавателю «частный заработок», рекомендовал его в качестве личного секретаря богатому и влиятельному вельможе князю Куракину. В виде проверки князь дал Сперанскому задание за ночь составить 11 писем с разным содержанием. К 8 часам утра задание было исполнено. Куракин пришел от писем Сперанского в восторг и без колебания принял его в домашние секретари. В 1796 г. назначенный на должность генерал-прокурора Куракин взял Сперанского на государственную службу и поручил ему заведовать своей канцелярией. Блестящие способности и необычайное трудолюбие обеспечило ему быстрое продвижение по чиновничье-иерархической лестнице. По словам Ключевского, «Сперанский принес в русскую неопрятную канцелярию XVIII века необыкновенно выправленный ум, способность бесконечно работать (48 часов в сутки) и отличное умение говорить и писать. По всему этому он был настоящей находкой канцелярского мира. Этим подготовлялась его необыкновенно быстрая служебная карьера». В январе 1797 г. Сперанский получил чин титулярного советника, в апреле того же года — коллежского асессора (этот чин давал личное дворянство), в январе 1798 г. — надворного советника, а в сентябре 1799 г. — коллежского советника.

Карьера Сперанского не остановилась даже после того, как в августе 1798 г.

Куракин был неожиданно снят со своего поста и отправлен императором Павлом І в ссылку. Сперанский оставался во главе канцелярии и при последующих генерал-прокурорах. В ноябре 1798 г. он женился на англичанке Елизавете Стивене, которую горячо и страстно любил. К несчастью, его супружеская жизнь была недолгой — в сентябре 1799 г., вскоре после рождения дочери, его жена умерла. Сперанский был так потрясен горем, что едва не покончил с собой.

Только любовь к дочери вернула его к жизни.

Подлинный взлет Сперанского начался с восшествием на российский престол Александра I. Как известно, этот государь, принимая власть, имел в душе искреннее намерение провести в России глубокие либеральные реформы. При нем на ведущие посты стали выдвигаться молодые, по-новому мыслящие люди.

Государственные дельцы старого екатерининского поколения постепенно сходили со сцены. В этой ситуации перед деятелями, подобными Сперанскому, открылись широкие перспективы. Уже в марте 1801 г. он был назначен на пост статс-секретаря при государственном секретаре Трощинском, а в июле того же года получил чин действительного статского советника, дававший право на потомственное дворянство. Впрочем, на этом посту Сперанский находился недолго. В 1802 г. он был переведен на службу в недавно образованное Министерство внутренних дел и назначен директором второго, наиболее важного, департамента министерства, в ведении которого находились «полиция и благосостояние империи». Однажды, в 1806 г., министр внутренних дед Кочубей из-за болезни не смог прибыть с докладом к императору и послал вместо себя Сперанского. Первая же встреча с ним произвела на Александра большое впечатление. Он был изумлен четкостью и изяществом его доклада, сразу оценил ум, старательность и исполнительность докладчика и увидел в нем человека, которого уже давно искал. Сначала он приблизил к себе Спе райского как «делового секретаря», а затем как ближайшего помощника — і стал давать ему личные поручения и брать с собой в частные поездки. В сентябре 1808 г. Александр взял Сперанского на эрфуртскую встречу с1 Наполеоном. Здесь Сперанский имел несколько «приватных» бесед с французским императором. Позже Наполеон отзывался о нем как о «единственной светлой голове в России». Александру же он сказал: «Какого человека вы имеете при себе! Я отдал бы за него королевство!» По возвращении в Россию Сперанский сделался наиболее близким к Александру лицом. Они проводили. вместе целые вечера в чтении и обсуждении составленных Сперанским или другими проектов законов и записок по разным вопросам, в беседах об устройстве администрации и совершенствовании законодательства. Кроме военных и отчасти дипломатических сфер в поле зрения Сперанского перешли все стороны политики и управления Россией, а в конце 1808 г. Александр поручил Сперанскому составление Плана государственного преобразования России. Тогда же он был назначен товарищем министра юстиции.

Сперанский принялся за проект с присущей ему энергией и ответственностью. Он весь ушел в это дело, отдав ему всю силу своего ума. Рассказывают, что он превратился на время в отшельника, оставляя свой кабинет только для бесед с императором. При подготовке своего Плана Сперанский исходил из новейших политических учений, утвердившихся в XVIII веке. Согласно ему все сословия русского общества должны были быть уравнены в своих правах и перед законом. Крестьяне должны были государственным указом получить личную свободу (но без земли). Система управления в соответствии с принципом разделения властей составлялась из тройного рода учреждений — законодательных, исполнительных и судебных, причем все эти учреждения сверху донизу, с сельской волости до вершины управления, имели земский выборный характер. Во главе всего этого здания должны были стоять три учреждения: законодательное — Государственная дума, состоящая из депутатов всех сословий, исполнительное — министерства, ответственные перед Думой, и судебное — Сенат. Деятельность трех высших учреждений должна была объединяться Государственным советом, состоявшим непосредственно при императоре.

Работа над Планом проходила с исключительной быстротой. Начатый в конце 1808 г. он в конце октября 1809 г. уже лежал готовый на столе императора. По свидетельству биографа Сперанского Корфа, октябрь и ноябрь «прошли в ежедневном почти рассмотрении разных частей этого Плана, в которых государь делал свои поправки и дополнения». Признав проект в целом «полезным и удовлетворительным», он, однако, отказался целиком вводить его в действие, справедливо полагая, что «необходимы сперва разные переходные меры». В первую очередь указом 1 января 1810 г. был обнародован манифест об учреждении Государственного совета, и в тот же день состоялось его открытие. В состав его входили все министры и высшие сановники, назначаемые государем. В задачу этого важного органа (который просуществовал до 1906 г.) входило отныне рассмотрение проектов новых законов по всем отраслям управления, а также обсуждение всех вопросов государственного устройства. Принятие окончательного решения, однако, оставалось за императором.

Для организации деятельности Государственного совета была создана Государственная канцелярия во главе с государственным секретарем, которым был назначен Сперанский. Поскольку все законопроекты первоначально направлялись в эту канцелярию и редактировались там, значение Сперанского в принятии всех государственных решений было очень велико.

За учреждением Государственного совета последовала другая важная мера в области высшего управления — министерская реформа 1810–1811 гг. Министерства, в которые сентябрьским манифестом 1802 г. были преобразованы петровские коллегии, работали весьма непродуктивно. Причина этого, по мнению Сперанского, заключалась в том, что, во-первых, не была точно определена ответственность министров и, во-вторых, не было четкого распределения сфер деятельности между министерствами, так что они постоянно вторгались в дела друг друга. Исправляя эти недостатки, Сперанский подготовил два важных акта, реформирующих их деятельность. В июле 1810 г. был обнародован манифест «О разделении государственных дел по министерствам».

Здесь провозглашались новые принципы разделения высшего управления и строго определялся круг вопросов, передаваемых в ведение каждого министерства. В июле 1811 г. было издано «Общее уложение министерств». Здесь определены были состав и делопроизводство министерств, пределы их власти, ответственность и другие вопросы министерского управления. Оба эти акта по стройности плана, логической последовательности его развития, по своеобразности и точности изложения являли собой образцовые произведения высшего законодательства. После их введения работа министерств и в целом государственного аппарата заметно улучшилась. Сперанский справедливо гордился этой реформой. (Порядок, установленный им, оставался без изменений вплоть до 1917 г.) Помимо сложных вопросов государственной реформы на Сперанского в 1809 г. возложено было решение еще одной сложнейшей задачи — оздоровление финансовой системы, которая после войн 1805–1807 гг. находилась в состоянии глубочайшего расстройства. Впрочем, еще со времен Екатерины II государственный бюджет России всегда был дефицитным — расходы всегда превышали доходы. Дефицит обычно покрывали за счет займов или выпуска бумажных денег. Но такая политика не могла продолжаться бесконечно. Если в 1807 г. расходы превышали доход в бюджете в полтора раза, то к 1810 г. — уже почти в два раза (при 125 млн. руб. дохода и 230 млн. рублей расходов).

Общий государственный долг достиг астрономической суммы — 677 млн. руб.

Курс ассигнационного (бумажного) рубля по отношению к серебряному упал с 73 коп. в 1807 г. до 25 коп. в 1810 г. Россия стояла на грани государственного банкротства. Предложенный Сперанским план финансовых реформ был основан на двух началах — на совершенном прекращении выпуска новых ассигнаций с постепенным изъятием старых и на повышении всех налогов. В 1810–1812 гг. все налоги были повышены более чем в два раза (в том числе подушная подать с крестьян, сборы с купеческих капиталов, пошлины), увеличилась цена соли и питейные сборы. Были даже обложены налогами все помещичьи земли, чего до этого никогда не бывало. В результате этих мер к 1812 г. государственные доходы возросли сразу до 300 млн. рублей. Таким образом Сперанский не только устранил угрозу банкротства, но и изыскал средства на подготовку к войне.

Однако понятно, что решение финансовых проблем таким образом произвело громкий ропот в обществе. Резкий рост налогов вызвал недовольство крестьян и купечества. Дворянство, которому давно уже были подозрительны реформаторские планы Сперанского, негодовало в полный голос. Но особенно много врагов было у Сперанского среди высших сановников. Его огромное влияние, его близость к государю, его либеральные проекты вызывали-у них сильнейшую ненависть. Был пущен слух, что Сперанский — французский шпион. В то время когда война с Наполеоном была уже не за горами, когда начинало разворачиваться патриотическое движение, это обвинение было весьма опасным. Люди, близкие к Александру, сделали все возможное, чтобы поссорить его со Сперанским. Их старания не были тщетны. Мнительный и весьма чувствительный к обидам император в начале 1812 г. заметно охладел к Сперанскому и начал избегать его. Они встречались все реже и реже. О прежней близости уже не было и речи. А 17 марта неожиданно последовал указ о высылке Сперанского из столицы в Нижний Новгород, причем без всякого указания причины опалы. Сперанский даже не был отправлен в отставку.

В сентябре того же года Сперанского перевели в Пермь, где он и прожил до лета 1814 г. В конце августа был издан манифест «О всепрощении преступников». Среди лиц, получивших амнистию по этому указу, был также Сперанский. Он переехал в свое имение Великополье в Новгородской губернии, где в тиши и научных трудах провел еще два года. За время деревенского уединения он основательно изучил творения святых отцов, написал несколько рассуждений по богословским, философским, юридическим вопросам и перевел большую часть многотомного сочинения Фомы Кемпийского «О подражании Христу». Он занимался также самообразованием — выучил английский, немецкий и древнееврейский языки. Наконец «уединенная и спокойная» жизнь начала тяготить его. Сперанский стремился к государственной службе. В 1816 г. он обратился за содействием к Аракчееву. Всесильный фаворит согласился помочь, и в августе того же года императорским указом Сперанский был назначен Пензенским гражданским губернатором.

Пензенская губерния считалась в то время далекой и глухой провинцией.

Сперанского встретили здесь с сильным предубеждением. Он начал с того, что стал разъезжать по всем местным «знаменитостям», общаться с ними и своим тактом, открытостью расположил многих к себе. Сперанский «открыл свободный к себе доступ» с просьбами и жалобами и принимал посетителей «с утра до вечера». В короткий срок весь аппарат губернского управления был обновлен. Затем, объезжая один уезд за другим, Сперанский произвел ревизию уездной администрации и много сделал для наведения здесь порядка.

В марте 1819 г. Александр назначил Сперанского генерал-губернатором Сибири. Этот отдаленный российский край пребывал в то время в полной власти местной администрации, которая управляла им произвольно и бесконтрольно. Местные губернаторы были печально знамениты своей жестокостью и деспотизмом. Зная об этом, император поручил Сперанскому тщательно исследовать все беззакония и наделил его самыми широкими полномочиями;

Сперанский мог отстранять от должности любого начальника, мог придавать виновных суду и был ничем не ограничен в проведении нужных мер и реформ.

Сперанский немедленно отправился в путь. По мере продвижения к Иркутску рос поток жалоб местных жителей на беззакония и самоуправство местных властей. «Чем далее спускаюсь я на дно Сибири, — писал Сперанский в одном из писем, — тем более нахожу зла, зла почти нестерпимого». Новому генерал-губернатору приходилось одновременно и проводить ревизию вверенного ему края, и управлять им, и разрабатывать основы первостепенных реформ. На помощь Сперанскому пришли его ясный аналитический ум и феноменальная работоспособность. Первым делом он составил себе личную канцелярию из честных и преданных ему людей. Затем он начал инспекционные поездки — объездил Иркутскую губернию, побывал в Якутии и Забайкалье. В начале 1820 г. он добрался до Нерчинска — пограничного центра торговли России с Китаем. Для исследования преступлений сибирских чиновников были образованы три следственных комиссии, которые привлекли к суду около 700 человек. Из них более 400 за злоупотребления и казнокрадство были посажены в тюрьму. Однако Сперанский понимал, что зло коренилось не столько в людях, сколько в самой системе управления Сибирью — в недостатке контроля, в неразвитости учреждений и в плохой разработке основополагающих законов. Стараясь поднять и развить этот богатейший край, он учредил Главное управление торговли Сибири, Казенную палату для решения земельных и финансовых вопросов, принял целый ряд мер для поощрения сельского хозяйства, торговли и промышленности края. Был выработан и принят целый ряд важнейших правовых актов: о порядке управления губерниями, о взаимоотношении различных групп населения (особенно русских и нерусских, например «Устав об управлении сибирских киргизов»), о статусе и положении ссыльных («Уставы о ссыльных»), о торговле и путях сообщения («Положение о хлебных запасах Сибири», «Постановление о пределах плавания и о порядке приморских сношений» и др.). Помимо этого Сперанским было тщательно продумано и разработано множество других «уставов», «положений», «правил» и «табелей». Итогом деятельности Сперанского на посту сибирского генерал-губернатора, по существу, новой главой в истории Сибири, стало фундаментальное «Уложение для управления Сибирью», детально рассматривающее устройство, управление, судопроизводство и экономику этой части Российской империи. (Как и все, что делал Сперанский, эти акты оказались настолько хорошо продуманными, что действовали без всяких изменений до начала XX века.) В марте 1821 г. Александр позволил Сперанскому вернуться в Петербург и назначил членом Государственного совета. Ему поручили разработку важных законопроектов, однако прежнего значения в государственной системе он уже никогда не имел — ближайшим помощником императора вплоть до его смерти оставался граф Аракчеев.

Смерть Александра и восстание декабристов привели к очередным переменам в судьбе Сперанского. Поначалу у нового императора Николая I были сильные подозрения против него. И действительно, выяснилось, что декабристы возлагали на знаменитого реформатора большие надежды и собирались доверить ему важные посты в своем будущем правительстве. Однако полная непричастность Сперанского к заговору вскоре была совершенно доказана.

Следствие по его делу прекратили. Вскоре он был введен в состав Верховного уголовного суда, учрежденного над декабристами, и сыграл в этом судилище далеко не последнюю роль. Хотя Сперанский и старался «держаться в тени» в качестве рядового члена суда, на самом деле он сразу сделался его важнейшей движущей пружиной. Именно он детально разработал всю процессуальную сторону суда и программу его деятельности, ему же принадлежала строго раз- д работанная классификация обвиняемых по разрядам. Свои соображения Сперанский подавал в виде проекта, и рекомендации его были приняты и испол-Ц нены Верховным судом во всех деталях. После окончания следствия и суда над декабристами Сперанскому поруче»! но было другое важное дело ~ кодификация российских законов. Дело это имело давнюю историю. Последняя кодификация правовых актов провод'илась в России в 1649 г. при царе Алексее Михайловиче. За двести последующих лет по самым разным поводам было выпущено огромное количество за- Іц конов. Разобраться в этой огромной массе несистематизированных актов было чрезвычайно сложно, и отсутствие должного порядка в законодательстве порождало многочисленные злоупотребления в судах. На это, кстати, указывали и многие декабристы. «У нас указ на указ: одно разрушает, другое возобновляет, и на каждый случай найдутся многие узаконения, одни с другими несогласные, — читаем в «Своде» их показаний. — От сего сильный и ябедники і торжествуют, а бедность и невинность страдают». Это обвинение соответствовало действительности. Еще Петр I сознавал настоятельную потребность разработать для государства строгий кодекс. Работы над ним с перерывами велись с 1700 г. Но из-за сложности задачи и колоссального объема материала дело за сто с лишним лет так и не сдвинулось с места. Должен был появиться человек со способностями и талантами Сперанского, чтобы привести его наконец к благополучному завершению.

В январе 1826 г. специально для проведения кодификации было образовано II отделение Собственной его императорского величества канцелярии. Во главе него был поставлен Балугьянский, но фактически всей работой этого отделения руководил Сперанский. Он начал с того, что из разных канцелярий и архивов все указы, уставы и регламенты, начиная с Уложения 1649 г. и кончая последним указом императора Александра I, расположил их в хронологическом порядке и напечатал, дав сборнику заглавие «Полное собрание законов Российской империи». Всего было издано 45 объемистых томов, в которые вошли около 31 000 законодательных актов, причем каждый том сопровождался рисунками, таблицами и глубоко продуманными указателями.

На столь грандиозную работу Сперанский затратил менее четырех лет: начав в 1826 г., он завершил ее в 1830-м. Это полное собрание законов Сперанский положил в основание Свода действующих законов. С этой целью из различных актов он брал годные к действию узаконения, облекал их в краткие статьи, применяясь к тексту подлинника, и со ссылками на источник располагал в систематическом порядке, сводя их в особые уставы. Так был составлен «Свод законов Российской империи», изданный в 1833 г. в 15 томах. В первых трех томах были изложены законы «основные и учредительные», то есть определяющие пределы власти и порядок делопроизводства правительственных учреждений. Государственного совета, Сената, министерств, губернского управления и т. д. В дальнейших пяти томах (с 4-го по 8-й) были изложены законы «государственных сил», то есть средств, которыми питается государство, законы о государственных повинностях, доходах и имуществе. В 9-м томе излагались законы «о состояниях», то есть о сословиях, в 10-м — законы гражданские и межевые, в томах с 11-го по 14-й — законы «государственного благоустройства и благочиния», то есть полицейские, и, наконец, в последнем 15-м — уголовные. В январе 1833 г. Государственный совет постановил считать Свод законов основным юр идико-правовым актом Российской империи.

Император очень высоко оценил проделанную Сперанским работу и прямо на заседании совета возложил на него снятую с себя ленту ордена Андрея Первозванного. В том же году Сперанский был назначен председателем департамента законов — самого важного в Государственном совете.

В последующие годы Сперанский привел в надлежащий порядок и кодифицировал огромную массу разрозненных законов, касающихся военного ведомства и национальных регионов России. Под его редакцией вышел 12-томный «Свод военных постановлений», а также Своды законов для остзейских, западных губерний и Великого княжества Финляндского. Наряду с этим в 1834–1837 гг. Сперанский преподавал основы права наследнику престола Александру Николаевичу (будущему Александру II). Исключительная работоспособность не оставляла его до самой старости. Только в 1838 г., на 67-м году жизни, он стал чувствовать сильные недомогания — его донимали гастрит и воспаление печени, но он по-прежнему не оставлял своих трудов. В январе 1839 г. Николай пожаловал Сперанскому графский титул. Эта награда как бы подвела итог его беспримерной деятельности — в следующем месяце Сперанский неожиданно скончался. Император был сильно поражен и расстроен его кончиной и много раз говорил, что найти замену такому человеку будет невозможно. И это была совершенная правда — российская бюрократия никогда более не имела в своих рядах столь гениального и разностороннего деятеля, каким был Сперанский.

ПЕТР СТОЛЫПИН

Петр Аркадьевич Столыпин родился в апреле 1862 г. Он принадлежал к старинному дворянскому роду, из которого вышло много известных русских деятелей. Отец его был генералом, участвовал в Крымской и русско-турецкой войнах, а завершил свою службу комендантом Кремлевского дворца. Детство и юность Столыпина прошли в Литве, в имении родителей Колноберже, неподалеку от Ковно. Закончив в 1881 г. Виленскую гимназию, он обучался затем на физико-математическом факультете Петербургского университета.

Очень рано, еще будучи студентом, он женился на Ольге Борисовне Нейдгардт, которую потом горячо любил дс самой смерти. Также рано, в 1884 г., еще до окончания курса учебы, Столыпин был зачислен на службу в Министерство внутренних дел. В 1887 г. он перевелся в Министерство государственных имуществ, где работал два года помощником столоначальника в Департаменте земледелия и сельской промышленности. В 1889 г. его избрали ковенским уездным предводителем дворянства, а через десять лет, в 1899 г., стал губернским предводителем дворянства Ковенской губернии.

Много занимаясь в эти годы своим имением, он сумел за несколько лет превратить его в образцовое хозяйство с многопольным севооборотом и развитым животноводством. Сельское хозяйство вообще было его горячим увлечением. Сделавшись губернским предводителем, он немедленно основал Ковенское сельскохозяйственное общество, в которое вошли наиболее влиятельные местные помещики. В эти годы российское правительство обсуждало вопрос о введении земства в окраинных западных губерниях- Столыпин послал в 1902 г. по этому поводу докладную записку министру внутренних дел Плеве. Она была составлена с большим пониманием дела и показывала в Столыпине опытного администратора. Плеве сразу оценил его хватку и летом 1902 г. неожиданно назначил фодненским губернатором. С этого назначения начался стремительный, почти невероятный, взлет карьеры Столыпина.

В XX век Россия вступила с тяжелым грузом экономических проблем.

Особенно остро в те годы стоял аграрный вопрос. После реформы 1861 г. два главных класса русского общества — помещики и крестьяне — переживали тяжелый кризис. Потеряв даровую рабочую силу, помещичьи хозяйства повсеместно пришли в упадок. Не лучше обстояли дела у крестьян, которые страдали от острого малоземелья (особенно в центральных губерниях) и влачили нищенское существование. Понятно, что в этих условиях ни о каком высокопродуктивном передовом сельском хозяйстве не могло быть и речи.

Особенностью русской деревни было то, что крестьянская земля не была в то время частной собственностью отдельных хозяев, а принадлежала сельской общине, которая периодически переделяла ее. Чтобы не допустить неравенства, общинники старались поделить ее поровну так, чтобы у каждого были участки плодородной и неплодородной земли. Это вело к дроблению крестьянских наделов и чересполосице (в среднем у каждого крестьянина было 8- 10 полос в разных местах общинного поля).

Столыпин занял свой новый пост, уже имея в голове план кардинальных аграрных преобразований. Общинное землевладение, общинный строй, стремление русского крестьянина «всех уравнять, все привести к одному уровню» он считал безусловно вредным. Из глубокого упадка русской деревни он видел только один выход — в насаждении крепких индивидуальных хозяйств. Среди первостепенных мер он считал важнейшей уничтожение чересполосности крестьянских земель и расселение крестьян на хутора.

В Гродно Столыпин не успел опробовать свои теории. В 1903 г. он был переведен губернатором в Саратовскую губернию. Приехав в незнакомую ему южную Россию, Столыпин долго не мог ни с кем сойтись. Местное общество, видевшее в нем чужака и ставленника ненавистного Плеве, встретило нового губернатора весьма холодно. Объезжая в течение 1904 г. свою губернию, Столыпин не без труда находил общий язык с местными помещиками, однако отношения с земствами у него так и не сложились и в дальнейшем только ухудшались. В январе 1905 г. пришло известие о кровавых событиях в Петербурге. Вскоре в Саратове и других городах губернии начались забастовки, митинги и демонстрации. Поначалу Столыпин старался бороться с начавшейся революцией силами самого населения, не прибегая к помощи войск. Монархические круги нашли в нем деятельного и твердого вождя. Разделен Саратов на три части, Столыпин в каждой из них учредил «народные клубы», превратившиеся в опорные пункты черносотенных дружин. Всякий раз, когда в городе начинались революционные демонстрации, правые устраивали шествия. Каждый нес корзинку с камнями, а во главе колонны шли самые дюжие молодцы. Получая камни из задних рядов, они беспрерывно швыряли их в демонстрантов. Однако в момент наивысшего подъема революции помощи черносотенцев оказалось недостаточно, и пришлось использовать войска. Летом 1905 г. Саратовская губерния стала одним из главных очагов крестьянского движения. В сопровождении казаков Столыпин разъезжал по мятежным деревням; «Высокий рост, косая сажень в плечах, соколиный взгляд, властный тон — придавали ему вид достойного представителя власти, начальника и хозяина губернии», — вспоминал один крестьянин, видевший Столыпина в те дни. Столыпин действовал против крестьян напористо и бесцеремонно.

Выступая на сельских сходах, он употреблял много бранных слов, грозил Сибирью, каторгой, казаками, сурово пресекал возражения. С его ведома проводились повальные обыски, аресты, разгонялись все самодеятельные крестьянские артели и сельскохозяйственные общества. Так, например, о своем пребывании в селе Ивановка он доносил министру внутренних дел СвятополкМирскому: «Все село почти сидело в тюрьме по моим постановлениям. Я занял дома наиболее виновных войсками, оставил там отряд оренбуржцев и учредил в этом селе особый режим».

Осенью, когда крестьянские волнения развернулись с невиданной силой, Столыпин двинул против восставших карательные войска. Жесткими мерами он не только восстановил порядок в своей губернии, но подавил выступления в соседней Самарской. 16 декабря по его приказу войска разогнали митинг в Саратове, убив восемь человек, а через два дня полиция арестовала членов Саратовского совета рабочих депутатов. После этого революционные беспорядки пошли в Саратове на убыль.

В апреле 1906 г. Столыпин неожиданно для всех был назначен министром внутренних дел. Сам он был вполне готов к этому выдвижению и вскоре продемонстрировал на новом посту свои блестящие способности. В это времяНиколай II и весь центральный аппарат власти находились в большой растерянности из-за множества нововведений, навязанных им революцией. Свобода слова, свобода печати, появление Государственной Думы — все это выбивало их из колеи. Министры боялись показываться в Думе, где депутатам ничего не стоило устроить обструкцию любому важному чиновнику. Столыпин выгодно отличался от других министров тем, что никогда не терялся в анархической и бурной стихии Думы. Не раз укрощавший многотысячные, вышедшие из повиновения крестьянские сходы, он и здесь оказался на высоте — без страха поднимался на трибуну, говорил твердо и корректно, хладнокровно парируя выпады. Император, которого давно раздражала беспомощность его министров, сразу отметил это. Под руководством Столыпина началось энергичное наступление на «гидру революции». В июле 1906 г. была распущена I Государственная Дума. Сразу вслед за тем Николай II отправил в отставку Председателя Совета министров Горемыкина и поставил на его место Столыпина, который сохранил за собой пост министра внутренних дел. Он действовал жестко и решительно: восстания, вспыхнувшие после роспуска Думы (в июле восстали Свеаборгская крепость и Кронштадт), были быстро подавлены, причем все зачинщики были расстреляны. Члены распущенной Думы, призывавшие к мятежам, были отданы под суд. В ответ эсеры вынесли Столыпину смертный приговор и начали за ним охоту. 12 августа они устроили мощный взрыв на его даче в Аптекарском переулке. В это время в приемной было много народа — погибло 24 человека, было много раненых, в том числе сын и дочь Столыпина. Сам он не пострадал, но окончательно избавился от тех проявлений гуманности, которые случались у него прежде. 19 августа в чрезвычайном порядке был принят закон о военно-полевых судах, рассмотрение дел в которых ограничивалось 48 часами, а приговор приводился в исполнение в 24 часа. В следующие восемь месяцев этими судами были приговорены к смертной казни 1100 человек (а всего за время премьерства Столыпина было казнено около 3 тысяч — для России, где полтора века смертная казнь была официально отменена, это была огромная цифра).

Однако в отличие от своих предшественников, Столыпин стремился не только подавить революцию при помощи репрессий, но и снять ее с повестки дня путем реформ. «Реформы во время революции необходимы, так как революцию породили в большей мере недостатки внутреннего уклада, — писал Столыпин в одной из своих записок. — Если заняться исключительно борьбой с революцией, то в лучшем случае устраним последствие, а не причину: залечим язву, но пораженная кровь породит новые изъязвления… Это было бы роковой ошибкою — там, где правительство побеждало революцию (Пруссия, Австрия), оно успевало не исключительно физической силою, а тем, что, опираясь на силу, само становилось во главе реформ».

Поскольку главный вопрос революции был земельный, усилия правительства должны были сосредоточиться первым делом на афарной реформе. Целью ее, по мысли Столыпина, должно было стать создание крепких хуторских (как бы мы сейчас сказали, фермерских) хозяйств. Их хозяева должны были сделаться главной опорой правящего режима в деревне. В общем это было верное направление, но Столыпин не мог не отдавать себе отчет в том, насколько далека российская действительность от намеченного им идеала. Сильно усложняло проблему и то, что в своих преобразованиях Столыпин не собирался касаться помещичьего землевладения. Хотя он и находил некоторое ограничение его полезным, вопрос об этом в его время даже не ставился.

Чтобы хотя бы отчасти приблизиться к своей цели, Столыпину предстояло разрешить для начала две задачи: разрушить общину, сделав крестьянскую землю предметом купли-продажи, и покончить с чересполосицей. В ноябре 1906 г. был опубликован указ, позволявший отдельным крестьянам выходить из общины. «Каждый хозяин, — говорилось в нем, — владеющий надельною землею на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли». В южных губерниях, где было достаточно много плодородной земли, этот указ фактически привел к быстрому развалу общины. Но в центральных и северных губерниях он лишь слегка затронул толщу общинного крестьянства.

Здесь из общины выходила в основном беднота, уходившая в город.

Собравшаяся в феврале 1907 г. II Государственная Дума отклонила предложенный Столыпиным план аграрной реформы и высказалась за проведение закона о переделе помещичьей земли. Вообще, она оказалась еще более левой и радикально настроенной, чем Первая. Наладить с ней конструктивное сотрудничество было невозможно. Думу следовало распустить и позаботиться о том, чтобы в дальнейшем такой подбор депутатов больше не повторялся. К лету 1907 г. Совет министров тайно подготовил новый избирательный закон, в котором все преимущества предоставлялись крупным землевладельцам. 1 июня 1907 г. Столыпин потребовал от Думы отстранить от участия в заседаниях 55 социал-демократических депутатов и немедленно лишить 16 из них депутатской неприкосновенности. Не дожидаясь ответа, он в ночь на 3 июля приказал арестовать членов социал-демократической фракции. Утром был обнародован манифест о роспуске Думы и изменении:

Положения о выборах. По существующему закону правительство не имело права менять Положение о выборах без согласия Думы. Поэтому эти события носили характер государственного переворота.

Новая III Дума, собравшаяся в ноябре 1907 г., была уже намного более покладистой, депутаты смирились со своей законосовещательной, а не законодательной ролью и потому проработали до конца установленного срока. Почти все предложения Столыпина по аграрной реформе были ими утверждены.

Ход реформы был чрезвычайно трудным. Земли, перешедшие в 1906 г. в частные руки, по-прежнему располагались чересполосно. Наладить на них хуторское хозяйство оказалось затруднительно. Поэтому в 1908 г. по предложению Столыпина были изданы «Временные правила о выделении надельной земли к одним местам». Здесь проводилась старая столыпинская мысль о том, что «наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, а при невозможности образования такового — сплошной для всех полевых угодий отруб». С этого времени местные землеустроительные органы были ориентированы на разверстание наделов. Процесс этот был медленным, поскольку рождал множество споров и волокиты. Но и после окончательного разверстания наделы большинства крестьян оказывались такими незначительными, что ни о каких крепких хозяйствах не могло быть и речи, ведь главная проблема — крестьянского малоземелья — оставалась нерешенной.

Против этого зла Столыпин видел только два действенных средства государственное перераспределение земельного фонда через Крестьянский поземельный банк и колонизацию пустующих, прежде всего сибирских и дальневосточных, земель. В августе 1906 г. был принят указ о передаче Крестьянскому банку для продажи крестьянам части казенных земель. Вместе с тем банку даны были средства для скупки помещичьих земель (ведь очень многие помещики, напуганные страшным разгулом крестьянских восстаний, спешили избавиться от своих поместий). Из образовавшегося земельного фонда шла продажа цельных земельных участков крепким хозяевам. Но этот процесс также шел очень медленно. (Всего за 1907–1915 гг. было продано около 4000 тыс. десятин земли, разделенных примерно на 280 тыс. хуторских и отрубных участков.) Колонизация скорее могла помочь малоземелию, поэтому Столыпин всячески содействовал этому процессу. За годы его короткого премьерства на восточные окраины империи переселилось около 1,5 млн. человек. К примеру, только в Томской губернии было выделено свыше 2,4 млн. десятин земли для переселенцев, и к 1910 г. все они уже были заняты. Процесс этот был поставлен с большим размахом. Каждый год Переселенческое управление подыскивало площади, пригодные для поселения. Эти земли ежегодно распределялись между губерниями Европейской России, так что каждая из них получала определенное число долей в разных районах Сибири. Затем эти доли распределялись между уездами. Земства назначали ходоков из числа крестьян, желающих переселиться. Ходоки отправлялись в отведенные им места. Если предложенные земли казались им подходящими, производилось закрепление.

Ходоки возвращались на родину, рассказывали о том, что видели, а затем трогалась в путь вся партия переселенцев. Каждый получал на душу 12–15 десятин земли и небольшую ссуду от государства на обзаведение. Столыпин подходил к вопросу о колонизации восточных окраин комплексно. Приток нового населения, по его планам, должен был сопровождаться развитием инфраструктуры, строительством железных дорог (именно он, к примеру, добился строительства Амурской железной дороги), основанием в Сибири университетов и школ.

При всех своих положительных сторонах переселенческая политика была недостаточно хорошо организована. Прибыв в Сибирь и столкнувшись с множеством затруднений, многие крестьяне разорялись и возвращались в европейские губернии. В 1910 г. в Сибири случился сильный недород, после чего обратная волна переселений приняла настолько массовый характер, что это стало всерьез беспокоить правительство. В августе 1910 г. Столыпин сам отправился в Сибирь, чтобы на месте ознакомиться с проблемами переселенцев.

В целом он остался доволен увиденным, хотя обнаружил и много недостатков.

Была намечена программа их исправления, но осуществить ее Столыпин не успел. 1 сентября 1911 г. на глазах у императора он был смертельно ранен эсером Богровым в Киевском оперном театре и скончался 5 сентября. Известно, что Столыпин не хотел верить в надвигающуюся на страну революцию и с оптимизмом смотрел в будущее. Он говорил: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». История, однако, не отпустила этого срока ни ему самому, ни его реформам.