14-я танковая дивизия. 1940-1945

Эта глава охватывает период с 19 ноября 1942 года до 20 февраля 1943 года, и в ней описываются оборонительные бои тех частей дивизии, которые избежали окружения в Сталинградском котле. Это несколько мелких групп, разбросанных почти по всему участку фронта группы армий «Дон» (командующий фельдмаршал фон Манштейн), которые отлично сражались под командованием чужих штабов. В конце концов по приказу все они были собраны в районе Сталино. Здесь оставшиеся части были сгруппированы по подразделениям и после сдачи всего пригодного военного имущества переброшены в район Днепропетровска. 20 февраля 1943 года их отправили по железной дороге во Францию, в район южнее Нанта, где должна была формироваться новая 14-я танковая дивизия.

Боевая группа Зауэрбруха

Рано утром 19 ноября 1942 года после мощной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление со своего плацдарма на Дону у станицы Кременской и западнее от нее. Он атаковал левый фланг 6-й армии на участке 11-го армейского корпуса, а также на участке 3-й румынской армии. Одновременно противник перешел в наступление крупными силами в районе южнее Сталинграда, нанося удар между озерами Цаца и Барманцак по позициям, которые занимали 4-я румынская армия и 4-я танковая армия (генерал-полковника Гота).

В то время как левый фланг 6-й армии не дрогнул и устоял под ударами противника, румыны на обоих фронтах были полностью смяты. Крупные советские танковые соединения устремились из мест прорыва в глубь территории. Северный ударный клин был нацелен в южном направлении на Калач, южный клин был направлен на северо-запад и, через хорошо знакомые нам населенные пункты Плодовитое, железнодорожная станция Тингута, Верхнецарицынский, Бузиновка, Советский тоже упирался в Калач. Уже 22 ноября оба этих ударных клина соединились и захватили в целости и сохранности мост через Дон в районе Калача. Кольцо окружения сомкнулось.

К этому времени дивизия была численно сильно ослаблена, плохо обеспечена материально и разделена на три группы. Одна группа под командованием подполковника Зайделя (командира 103-го панцер-гренадерского полка) находилась в самом Сталинграде; вторая группа, то есть главные силы дивизии, находилась западнее Дона для обеспечения флангов с севера и поддержки румынских войск, занимавших позицию на Дону. Третья группа — базы и пункты снабжения, которые не входили в состав обеих боевых групп, а также небоеспособные части дивизии почти постоянно находились в предназначенном дивизии на зимний период «хозяйственном районе». Большая часть транспортных средств дивизии и небоеспособные части, которые подчинялись полковнику Шмиду (командиру 108-го панцер-гренадерского полка), были размещены в этом районе следующим образом:

штаб 14-й танковой дивизии — село Грачи.

36-й танковый полк — село Варваровка, хутора Цыбенко и Бреславский.

Группа Зауванта находилась в ремонтных мастерских в Аксае.

103-й панцер-гренадерский полк — село Новый Путь, хутор Ахтубинский.

108-й панцер-гренадерский полк — штаб хутор Нижнепетровский, 1-й и 2-й батальоны — хутор Брестский (вместе с запасным батальоном Фриснера).

4-й танковый артиллерийский полк — хутор Аверинский.

64-й мотоциклетный батальон — хутор Нижнецарицынский.

13-й танковый саперный батальон — хутор Вербовский.

4-й истребительно-противотанковый дивизион — село Новый Путь.

Служба снабжения дивизии — район Нижнепетровский — Ляпичев — Грачи.

Группа полковника Шмида получила задание подготовить в хозяйственном районе дивизии места расквартирования таким образом, чтобы при отводе с фронта боевых частей для них было приготовлено достаточно мест расквартирования в отапливаемых домах и блиндажах. Это задание было выполнено уже к 20 ноября 1942 года.

21 ноября в госпиталь на хуторе Нижнецарицынский, где с тяжелой желтухой лежал квартирмейстер 14-й танковой дивизии капитан Генерального штаба Зауэрбрух, поступили первые сообщения о приближении советских войск с юга.

Уже ощутимая паника и знание обстановки в тыловом районе армии заставили Зауэрбруха опасаться самого худшего. Он направился на хутор Нижнепетровский, где находилась и дивизионная служба снабжения, и предложил свои услуги заболевшему полковнику Шмиду. Зауэрбрух попросил его как можно быстрее сформировать боевую группу с целью организовать вывоз раненых из госпиталей, а также всех предметов снабжения дивизии на западный берег Дона. Эта группа могла создать здесь новый оборонительный рубеж, и, кроме того, тогда сложилась бы благоприятная ситуация для прорыва извне к нашим войскам, окруженным в Сталинграде. При этом решающим было нахождение возможности установления контакта с нашими войсками, как на севере, так и на юге.

22 ноября около 10 часов утра Зауэрбрух переговорил по телефону с первым заместителем начальника тыла 6-й армии в Ильевке, расположенной в 12 километрах юго-восточнее Калача. В ходе обмена информацией о сложившейся обстановке выяснилось, что противник уже захватил мост в районе Калача и что несколько вражеских танков в настоящий момент двигались в сторону хутора Советский. В качестве границы была определена южная окраина села Ляпичев, в котором находилась большая часть колонн вместе со штабом начальника службы снабжения 6-й армии.

К сожалению, эти колонны и подразделения снабжения 6-й армии два часа спустя были рассеяны противником, но об этом никто не поставил в известность боевую группу Шмида. Несмотря на возникшую в связи с этим угрозу собственному северному флангу, боевая группа Шмида решила удерживать базу снабжения 14-й танковой дивизии.

Благоприятный для организации противотанковой обороны характер местности на западном берегу реки, впадавшей восточнее села Ляпичев в реку Донская Царица, позволял подготовить здесь неплохой оборонительный рубеж. При этом было решено оставить хутора Вербовский и Аверинский, как только наши тыловые части покинут их.

Уже 22 ноября закипела работа по оборудованию позиций, единственным слабым местом которых была нехватка противотанкового оружия. Только благодаря наступательной тактике танковой разведывательной роты (1-я рота 64-го мотоциклетного батальона) удалось настолько ввести русских в заблуждение относительно нашей слабости, что они перешли к решительным наступательным действиям только вечером 23 ноября. Эта рота обер-лейтенанта Фесманна прибыла на хутор Нижнецарицынский для получения пополнения и уже успела добыть важные разведывательные данные, кроме того, она помогала эвакуировать раненых и больных из местного госпиталя.

Таким образом, русские наткнулись на хорошо подготовленную и эшелонированную оборонительную линию, которая простиралась от села Громославка до села Ляпичев. Кроме того, группа Шмида была усилена подразделениями 24-й танковой дивизии, которые уже собирались отходить. Это оказалось очень кстати, так как нам уже пришлось столкнуться с опасным охватом нашего южного фланга мобильными танковыми соединениями противника и его разведывательными бронеавтомобилями. Боевой дух наших войск, которые состояли почти исключительно из не имевших боевого опыта военнослужащих обозов и служб снабжения, заметно повысился после уничтожения нескольких русских танков, наскочивших на наши минные заграждения.

К сожалению, общая паника вызвала смятение и на нашем северном фланге. Русским дважды удавалось глубоко вклиниться в нашу линию обороны у села Ляпичев. И только благодаря решительным действиям группы Фесманна оба раза противник был выбит из села. Это подразделение 64-го мотоциклетного батальона со своими десятью легкими бронетранспортерами совершенно случайно оказывалось поблизости и тотчас вмешивалось в ход боя: в течение десяти минут советские пехотинцы, танковая поддержка которых была вынуждена оставаться по другую сторону речки, бывали отброшены от села назад, к своим танкам, которые после этого тоже отходили к своим позициям.

Положение временно стабилизировалось, и Фесманн смог вернуться со своей группой на хутор Новопетровский, расположенный в восьми километрах южнее. Но уже на следующий день, в 5.45 утра, Фесманна вызвал к себе начальник оперативного отдела боевой группы Шмида капитан Генерального штаба Зауэрбрух. От него Фесманн узнал, что противник планирует осуществить охват с юга. Штаб армии приказал отвести войска на плацдарм у села Ложки. К сожалению, этот отход должен был происходить днем. Поэтому Фесманн получил задание со своей боевой группой (десятью бронетранспортерами, полуротой стрелков-мотоциклистов и четырьмя противотанковыми пушками) отправиться в село Ляпичев в качестве арьергарда боевой группы Шмида, а с 10 часов утра также постараться оторваться от противника.

В 8 часов утра Фесманн на командирском бронетранспортере отправился во главе своей боевой группы к северному выезду из хутора Новопетровский. Там его остановил командир расчета противотанковой пушки и указал на несколько вражеских танков, которые двигались вдали по широкому полю западнее хутора. Затем русские танки развернулись и атаковали длинную колонну грузовиков дивизионного обоза, устремившуюся на запад. Вражеские танки, словно в тире, расстреливали одну машину за другой. Фесманн рванул на своем бронетранспортере в одиночку по дороге на север на Ляпичев, чтобы получить общее представление о сложившейся обстановке. При этом он выяснил, что вражеские танки прорвались между хутором Новопетровский и селом Ляпичев.

Вернувшись к своей группе, Фесманн послал своих стрелков-мотоциклистов на запад вслед за обозными колоннами и приказал обер-лейтенанту Зильберману с половиной группы (пятью бронетранспортерами и двумя противотанковыми пушками) действовать самостоятельно. А сам отправился с другой половиной своей группы, словно с танковым соединением, в сторону села Ляпичев. Видимо, это произвело на русских сильное впечатление, так как бесформенные стальные колоссы, находившиеся западнее группы Фесманна, начали один за другим уезжать в северном направлении. Они на максимальной скорости повернули на северо-восток и присоединились там к своим товарищам. Очевидно, они приняли нас за немецкие танки и испугались, что их отрежут от своих. Решительное вмешательство в бой группы Зильбермана также способствовало тому, что русские танки оставили обозные колонны в покое, хотя бронетранспортеры Зильбермана не смогли бы причинить им особого вреда. Не повезло и одной из его противотанковых пушек, которая не смогла поразить русский танк, проезжавший в 10 метрах от нее, — сломался боёк!

Теперь вражеские танки находились северо-восточнее от группы Фесманна, которая снова собралась вместе и прикрывала собой устремившиеся на запад обозы. Вражеские танки тоже держались вместе. Когда русские танки медленно двинулись по направлению к группе Фесманна, тот также медленно двинулся с места, стараясь держаться вне досягаемости танковых пушек. Теперь надо было действовать без промедления! У каждого бронетранспортера было только по два пулемета, а одной противотанковой пушкой невозможно было остановить пять Т-34 в открытом поле. Значит, надо вести маневренный бой! Он приказал на ходу перестроиться уступами в сторону и в глубину. Проезжая наискосок мимо русских танков, он сделал вид, что собирается осуществить охват. От неожиданности русские оторопели и остановились, а потом открыли огонь. К сожалению, наши бронетранспортеры тем временем оказались слишком близко от вражеских танков. Местность идеально подходила для ведения танкового боя, так что можно было со скоростью 25–30 км/ч упрямо двигаться вперед, пока не наступала пора переходить на встречный курс. Двигаясь зигзагами, вся группа то приближалась к русским танкам, то снова отходила назад. Снаряды то и дело взрывались перед бронетранспортерами и позади них, но, слава богу, ни один из них не попал в цель. Бойцы были спокойны и сосредоточенны, водители образцово держали дистанцию между машинами. Ведь они еще никогда не принимали участие в «бою на встречных курсах» в таком боевом порядке, во всяком случае без артиллерии!

Между тем, следуя зигзагообразному движению группы Фесманна, поворачивая то налево, то направо, русские танки подходили все ближе. Когда русские танки приблизились на расстояние около тысячи метров, группа сделала крюк, отошла примерно на два километра и сделала вид, что занимает тыловой рубеж в небольшой складке местности. На небольшом пригорке появился Зильберман и доложил, что обозные колонны благополучно проехали на запад и больше не нуждаются в защите. Тогда, не обращая внимания на остановившиеся вражеские танки, группа Фесманна в полном составе повернула на север. Однако ей не удалось попасть в село Ляпичев, так как оно уже было окружено с трех сторон русскими танками и пехотой. Сильные взрывы в центре села свидетельствовали о том, что наши боевые товарищи покидали его и отрывались от противника. Тем временем уже наступило 11 часов, задание было выполнено, и можно было со спокойной душой отправляться на запад, на плацдарм у села Ложки. Благодаря блестяще удавшемуся блефу группа Фесманна спасла от уничтожения обозы дивизионной службы снабжения и многих чужих батальонов!

Несмотря на подобные выдающиеся успехи отдельных подразделений, из-за панических слухов все чаще брало верх безрассудство. Всеобщую панику всякий раз удавалось предотвратить только благодаря решительному вмешательству тех немногих офицеров, кто все еще сохранял самообладание.

Постоянно предпринимались попытки установить радиосвязь с командными пунктами отдельных подразделений, но это удалось сделать только с 103-м панцер-гренадерским полком и 64-м мотоциклетным батальоном, находившимися в котле. Однако вскоре в котле был введен режим радиомолчания.

Офицер связи, посланный в станицу Верхнечирская, привез следующие данные о положении, сложившемся западнее боевой группы: на рубеже Демкин — Немковский — Ложки 6-я армия создала плацдарм, который находился под командованием полковника химических войск Цшёкеля. Однако этот плацдарм должны были удерживать бойцы железнодорожных саперных рот, вооруженные лишь карабинами. На западном берегу Дона находился штаб оперативного руководства под командованием адъютанта 6-й армии полковника Адама, которого временно замещал полковник Абрахам. Наряду с плацдармом Цшёкеля ему подчинялись и другие боевые группы: Микоша, Эрдманна, Гёбеля, которые должны были остановить советские танковые соединения, прорвавшиеся с севера до хуторов Осиновский и Чир.

О существовании боевой группы Шмида и о сложившейся вокруг нее обстановке ничего не было известно ни в одной инстанции! В течение дня 24 ноября удалось установить связь с полковником Венком, который приказал группе Шмида в зависимости от обстановки, но не позднее чем в ночь с 25 на 26 ноября передислоцироваться в станицу Чирская. После того как Зауэрбрух позвонил полковнику Венку и ознакомил его с обстановкой, тот разрешил группе Шмида отойти сначала только до плацдарма Цшёкеля. Отход с рубежа Громославка — Ляпичев произошел как раз вовремя. Временная угроза северному флангу группы, который должен был отходить в последнюю очередь, была устранена благодаря стремительной атаке группы Фесманна. Рано утром 25 ноября теперь уже южному флангу группы угрожал охват русских танков. Только благодаря хорошей разведывательной деятельности дислоцированных там частей 24-й танковой дивизии под командованием майора Бургшталлера, которые были подчинены боевой группе Шмида, и здесь отход прошел по плану.

Во второй половине дня 25 ноября 1942 года полковник Шмид выбыл из строя. После консультации с полковником Адамом, которому было поручено руководство всем оборонительным рубежом на реках Дон и Чир, бывшая боевая группа Шмида теперь была подчинена полковнику Цшёкелю; капитан Генерального штаба Зауэрбрух стал у него начальником оперативного отдела.

Рано утром 26 ноября штаб Цшёкеля в селе Ложки был разбужен советскими танками. Но снова счастье было на нашей стороне, так как остальная часть протяженной дуги плацдарма от хутора Демкин до хутора Немковский не подверглась атаке русских войск. Прибывшие на южный фланг плацдарма танки 24-й танковой дивизии и подразделения 14-й танковой дивизии удалось быстро перебросить к селу Ложки для нанесения флангового удара по противнику. Это было сделано очень своевременно, что помогло спасти положение в селе. Паника, возникшая среди необстрелянных бойцов обозов, находившихся в селе Ложки, была быстро подавлена благодаря энергичным действиям полковника Цшёкеля и капитана Зауэрбруха. Уже в сумерках Ложки снова были полностью в наших руках. Но еще одну подобную атаку русских мы бы не выдержали. Поэтому в ночь с 26 на 27 ноября нам оставалось только отойти на хордовую позицию в излучине Дона восточнее станицы Верхнечирская. Новые позиции пришлось занимать в основном ночью. Тем не менее наш ночной маневр сделал бы честь любому маневру, проведенному в мирное время.

В последующие дни атаки немногочисленных подразделений русских были успешно отражены нашими мобильными группами, которые действовали перед новой позицией немецких войск на рубеже населенных пунктов Демкин — Немковский — Логовский. Такой способ отражения вражеских атак был применен для того, чтобы как можно дольше противник оставался в неведении относительно прохождения нашего переднего края обороны и нашей истинной силы.

1 или 2 декабря 1942 года полковник Цшёкель сложил с себя обязанности командира боевой группы. Накануне вечером русские полностью разгромили наш левый фланг. Только наступление темноты спасло нас от еще большей беды. Разгромленные русскими танками части оказались в лесу без материальной части и без подготовленной позиции, контакт с удержавшим свои позиции центром был потерян. Поэтому облегчить их положение могла только атака на левом фланге. Собрав последние резервы, которые он снял с переднего края, Зауэрбрух приказал начать атаку. Когда он сам прибыл на левый атакующий фланг, там снова царила паника, с которой он едва справился. В конце концов нам удалось опять восстановить линию фронта. После своего возвращения на командный пункт Зауэрбрух получил донесение о прорыве русских на правом фланге. Лишь с большим трудом ему удалось восстановить положение и здесь. Благодаря введению в бой еще одного взвода штурмовых саперов полковника Адама удалось восстановить связь центра с левым флангом, а также выпрямить правый фланг. Это была последняя атака, предпринятая на плацдарме. Наши потери ранеными и получившими обморожения были очень большими, моральное состояние не имевших боевого опыта войск упало до низшей точки: типичными явлениями стали нервные срывы, неповиновение приказу, гибель от истощения и т. п.

Вопреки воле многих офицеров, которые настаивали на сдаче плацдарма, Зауэрбрух заявил полковнику Адаму о своей готовности удерживать плацдарм и дальше. Высшим требованием для него было деблокирование войск, окруженных в Сталинграде! Без лишних слов его доблестные бойцы продолжали стойко удерживать свои позиции, после того как он еще раз разъяснил им необходимость этого для выполнения высокой цели.

Предметом постоянных забот по-прежнему продолжал оставаться наш левый фланг. И только благодаря направлению на этот фланг отважного ротмистра фон Хайкинга (24-я танковая дивизия) его удавалось еще держать.

13 декабря русские атаковали хутор Рычев, и после мощной артиллерийской подготовки и ввода в бой около 60 танков они в течение двух часов захватили его. Остатки немецкого гарнизона бежали по кое-где уже довольно прочному льду на наш плацдарм. Русские, которые после захвата немецких армейских складов получили немецкое зимнее обмундирование и немецкое оружие, преследовали наш гарнизон по пятам. В лесном массиве разгорелся ожесточенный бой. В конце концов русских удалось отбросить благодаря вводу в бой еще одной роты, которую Зауэрбрух отвел с передовой для кратковременного отдыха и восстановления сил ее немногочисленных бойцов. К счастью, она находилась недалеко от командного пункта боевой группы и рядом с мостом через Дон.

Вечером 13 декабря боевая группа Зауэрбруха прочно удерживала все позиции. Положение оставалось крайне напряженным, бой за хутор Рычев был лишь началом крупномасштабного наступления русских. Чтобы со всей своей мощью обрушиться на оборонительный рубеж на западном берегу Дона, протянувшийся от моста до станицы Верхнечирская, Советы должны были обязательно захватить этот опорный пункт, хотя он и не был тесно связан с участком фронта, где держала оборону группа Микоша.

Наступило 14 декабря 1942 года. Микош держал оборону и, впервые получив поддержку немецких люфтваффе, смог сдержать русских. Самое слабое место нашей обороны находилось на стыке между группами Зауэрбруха и Микоша. Если мы хотели удержать мост, то нужно было срочно укреплять место стыка. Зауэрбрух добился от вышестоящих командных инстанций издания приказа для группы Микоша, которая должна была нести полную ответственность на западном берегу Дона, чтобы они срочно укрепили свой внешний правый фланг. 15 декабря немецкие бомбардировщики так и не появились. Русские усилили натиск на группу Микоша и прорвались. Лишь с помощью офицерских дозоров снова удалось установить связь с группой Микоша. Й хотя русская атака на внешний сектор правого фланга группы Микоша не состоялась, но огонь вражеской артиллерии и танковых пушек разрушил мост.

Опасаясь потерять примыкание слева, около полудня правый фланг группы Микоша без боя отошел к станице Верхнечирская. Около 13.30 Зауэрбрух решил направить в это место свой единственный ударный резерв, но в это время поступило сообщение, что русские внезапным ударом смяли правый фланг его собственной группы. Зауэрбруху не оставалось ничего другого, как занять круговую оборону у моста и перебросить свой ударный резерв на находящийся под угрозой правый фланг. После этого бой продолжался до наступления темноты и закончился в нашу пользу. Прежде всего мы постарались сохранить за собой зимний мост, обнаруженный в 50 метрах позади нашего правого фланга.

384-я пехотная дивизия под командованием генерала барона фон Габленца, которая приняла командование вместо группы Адама, в ответ на оценку обстановки прислала приказ на отход с плацдарма и на взрыв моста. Для этого группа Микоша должна была до 23.00 удерживать станицу Верхнечирская.

Анализ обстановки звучал следующим образом: «Противник оказывает сильное давление на плацдарм, наседая с востока и севера. Оставление группой Микоша западного берега в районе моста вынуждает нас 16 декабря взорвать мост. Если этого требует обстановка, боевая группа Зауэрбруха постарается удержать восточный плацдарм».

Несмотря на нехватку времени, отход с плацдарма прошел организованно. Согласно полученным разведданным, лишь незначительные силы русских перерезали дорогу у моста в районе станицы Верхнечирская.

Зауэрбрух принял решение отправить по этой дороге все моторизованные части одной колонной в сопровождении всей своей артиллерии — одного тяжелого пехотного орудия и одного реактивного миномета, для которых не осталось боеприпасов. При этом в середину колонны он приказал поставить санитарные машины с ранеными. Во время следования колонны русским удалось своим огнем поджечь всего лишь два грузовика.

Все пешие части, перестроившись в колонну и оставив несколько групп прикрытия из самых отчаянных бойцов, покинули плацдарм по зимнему мосту на правом фланге. Этот маневр позволил ввести противника в заблуждение, и под покровом ночи отход прошел гладко, хотя русские, наступавшие с востока, уже перешли Дон ниже по течению.

Сам Зауэрбрух с двумя разведывательными бронеавтомобилями и своей радиостанцией, а также с командой охраны моста под командованием капитана Вегенера до 22.00 оставался у моста, чтобы присутствовать при его взрыве. Зауэрбрух уже собирался уезжать, когда по радио поступил приказ взорвать мост только в час ночи. Поскольку он не мог столько ждать, так как должен был на рассвете подготовить свою боевую группу к обороне на рубеже реки Чир, что могло быть выполнено только в его присутствии, он оставил у моста капитана Вегенера и офицера саперных войск с заданием после взрыва моста самим отойти по зимнему мосту. После этого сам Зауэрбрух отправился через занятую русскими станицу Верхнечирская к новому оборонительному рубежу на реке Чир. Сюда прибыли уже почти все части боевой группы и к рассвету успели подготовиться к обороне. Но, к сожалению, взорвать мост так и не удалось. Возможно, причиной этого явилась техническая ошибка при прокладке запального шнура, однако более вероятным представляется разрыв последнего из-за продолжительного артиллерийского обстрела. Все саперы, которые минировали мост, во второй половине дня погибли или были ранены. Команда подрывников во главе с офицером напрасно мучилась, пытаясь в темноте найти неисправность. А группа Микоша не дождалась установленного срока, 23.00. Уже в 21.00 Микош услышал взрыв со стороны моста и посчитал, что это команда подрывников только что взорвала мост. Тогда он вместе со своими последними частями отошел на новый оборонительный рубеж. Как позже выяснилось, это взорвалась мина, на которую в темноте наскочил один из наших грузовиков.

Исполняя приказ вышестоящих командных инстанций, 18 декабря 1942 года капитан Генерального штаба Зауэрбрух покинул свою отважную боевую группу. Сначала она не имела абсолютно никакого боевого опыта, но постепенно превратилась в сплоченный отряд боевых товарищей, на знамени которого стояло слово «Сталинград». Под его командованием две тысячи бойцов на собственном опыте убедились в том, чего могут добиться немецкие солдаты, находясь даже в тяжелейшем положении. Саперы железнодорожных войск, полевая жандармерия, пекари, мясники, отпускники и выздоравливающие, находившиеся вдали от своих родных воинских частей, стали настоящим боевым коллективом.

Боевая группа фон Брезе

По счастливой случайности в тот момент, когда Зауэрбрух должен был сложить с себя полномочия командира боевой группы, капитан Гейнц Виттхов фон Брезе-Виниари, старый испытанный командир батальона 108-го панцер-гренадерского полка, после ранения попал в станицу Нижнечирскую. Военнослужащие 14-й танковой дивизии были рады, что командование боевой группой взял на себя один из их однополчан. Прежний адъютант боевой группы обер-лейтенант Нойендорф (Гейнц) дружил с ним, будучи еще лейтенантом, и это обстоятельство гарантировало гармоничное взаимодействие в штабе.

После того как боевая группа заняла оборонительный рубеж на реке Чир, ей удалось успешно отразить многочисленные вражеские атаки, особенно на левом фланге в месте стыка с группой Гёбеля. В густой лесистой местности восточнее хутора Кустовский бои часто заканчивались рукопашными схватками, в которых наши бойцы проявили себя с наилучшей стороны.

Боевая группа не стремилась любой ценой сохранить свой численный состав. Более того, командование боевой группы желало высвободить не имевших боевого опыта бойцов, которые относились к тыловым службам, чтобы путем уменьшения численного состава повысить боеспособность своего соединения.

Рождественские праздники боевая группа фон Брезе провела в блиндажах на реке Чир при относительном затишье на фронте. В качестве подарков бойцы получили даже спиртные напитки и курево, что в той обстановке было в диковинку. Сразу после праздников русские снова начали энергично прощупывать наши позиции. Особенно успешно они действовали к западу от наших позиций, где им удалось осуществить глубокое вклинивание и обход с фланга, поэтому нам пришлось тоже оставить свои неплохо оборудованные позиции. В период между Рождеством и Новым годом мы оставили свой оборонительный рубеж на реке Чир и начали отход, применяя тактику сковывания вражеских сил. Днем — боевые действия, по ночам — отход на новый оборонительный рубеж.

После того как боевая группа покинула позиции на реке Чир, изменилась ее подчиненность и структура. Боевая группа фон Брезе состояла теперь из двух рот панцер-гренадеров (капитана Иоахима Домашка и обер-лейтенанта Поппа), сформированных в основном из бойцов 14-й танковой дивизии, одной роты под командованием ротмистра Хайкинга (24-я танковая дивизия) и разведывательных бронеавтомобилей. В то время как боевые группы Али и Вегенера по-прежнему подчинялись 284-й пехотной дивизии, наш полностью моторизованный батальон в качестве ударного резерва был переведен в подчинение корпусной группы Мита, названной так по фамилии ее командира.

После того как деблокирующие удары 4-й танковой армии по «крепости Сталинград» с юга не привели к успеху, сохранение нашего плацдарма на Дону уже не имело никакого смысла, так как он не мог быть использован для выхода наших войск из котла. Теперь группа армий «Дон» под командованием генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна сражалась под девизом: «Препятствовать нанесению удара в спину группе армий «А», сражающейся на Кавказе».

В новогоднюю ночь 1943 года боевая группа фон Брезе чуть было не была отрезана крупной вражеской моторизованной группировкой, которая, включив фары, устремилась на юго-запад по дороге, проходившей всего лишь в одном километре от немецких позиций. Группе удалось спастись только благодаря решительным действиям ее командира капитана фон Брезе, который принял самостоятельное решение немедленно оставить вверенный его группе рубеж. Такие и подобные ситуации стали возникать все чаще, что свидетельствовало об изменении тактики ведения боевых действий и превосходстве вражеских сил.

Снова и снова в самые горячие точки фронта направляли именно группу фон Брезе, которая своими смелыми контрударами местного значения всякий раз разряжала обстановку. В этой связи хочется особенно выделить контрудар восточнее хутора Карбелянский, расположенного на реке Белой, во время которого без поддержки тяжелого вооружения отважно сражались ротмистр Хайкинг и обер-лейтенант Попп со своими ротами.

В ходе арьергардных боев боевая группа фон Брезе в конце января 1943 года отошла к Новочеркасску на реке Тузлов. Здесь она приняла участие в одном из своих последних крупных сражений.

Стремясь захватить Ростов и тем самым перерезать путь отступления войскам группы армий «А», отходившим с Кавказа, противник просочился в болотистую местность вдоль северного берега Дона южнее Новочеркасска. В совершенно непросматриваемой местности, поросшей густым кустарником и камышом, он вел себя сначала относительно спокойно. Очевидно, он хотел постепенно накопить здесь побольше сил. Для этого его соединения переходили замерзший Дон в районе между устьем реки Маныч и станицей Багаевской, чтобы затем отсюда, с северного берега Дона, нанести стремительный удар по Ростову.

Боевая группа фон Брезе получила задание выдвинуться из Новочеркасска, расположенного на господствующей высоте, в долину Дона, обнаружить закрепившегося там противника и уничтожить его. Кроме того, следовало установить связь с нашими войсками, которые находились на южном берегу Дона в районе устья Маныча.

Операция проводилась при поддержке моторизованной батареи, передовой наблюдатель которой ехал вместе с нашим головным отрядом. Следуя указаниям своего передового наблюдателя, эта батарея двигалась вслед за нами скачками. Усадив своих гренадеров на машины повышенной проходимости, фон Брезе организовал атаку напрямик, через высокий замерзший камыш, используя тактику танкового боя. Это был очень смелый маневр, который позволил ошеломить и буквально смять противника. Для этого боя были характерны короткие перестрелки и рукопашные схватки, в ходе которых удалось захватить много пленных. В заключение адъютант боевой группы обер-лейтенант Гейнц Нойендорф, перебравшись под сильным огнем противника через замерзший Дон на южный берег, установил связь с находившимися там нашими войсками.

Сражавшиеся на южном берегу Дона немецкие войска, которые противник обошел с фланга по северному берегу, уже получили приказ на отход и были готовы оставить свои позиции на реке Маныч. Благодаря стремительному наступлению боевой группы фон Брезе и установлению связи с нашими войсками этого отступления с занимаемых позиций удалось избежать. После того как обер-лейтенант Нойендорф связался по рации со старшим командиром на данном участке обороны, тот отменил свой приказ на отход.

Вскоре после этого боевая группа фон Брезе была отведена с фронта и переброшена в район Сталино, где под командованием штаба Филиппа собирались остатки 6-й армии.

Боевая группа Зауванта

Большие потери бронетехники во время наступления и боев за Сталинград позволяли постоянно осуществлять смены экипажей 36-го танкового полка, принимавших участие в боевых действиях.

К началу русского крупномасштабного наступления на немецкие позиции под Сталинградом части танкового полка под командованием майора Зауванта, командира 1-го батальона 36-го танкового полка, находились в селе Аксай, расположенном юго-западнее Сталинграда.

Сформированная в середине ноября 1942 года из военнослужащих танкового полка рота Бремера в количестве около 130 бойцов была оснащена пехотным вооружением. Она получила задание принять участок охранения на Волге, чтобы высвободить стоявшую там пехоту для захвата последних районов Сталинграда. В Аксае оставались только те части танкового полка, которые не принимали участия в боевых действиях и без которых командование полка не могло обойтись при выполнении новых заданий.

В период с 19 ноября 1942 года по 27 января 1943 года деятельность боевой группы Зауванта состояла из боев по осуществлению самообороны и проведению разведки. Позднее группа должна была удерживать участок фронта, который явился исходной базой для проведения крупной операции «Винтергевиттер»[14].

Общее представление о действиях боевой группы Зауванта может дать только описание отдельных операций, поскольку в противном случае малая война в калмыцких степях не позволяет осознать причинные связи происходивших событий.

Приведенный ниже неполный рассказ охватывает в основном три этапа:

1. С 19 по 24 ноября 1942 года: отход боевой группы Зауванта через Калмыцкую степь на юг.

2. С 25 ноября по 15 декабря 1942 года: бои группы Зауванта в составе боевой группы фон Паннвитца в районе города Котельниково.

3. С 16 декабря 1942 года по 27 января 1943 года: вывод группы Зауванта из боя и передислокация в район сбора у города Сталине

19 ноября 1942 года русские армии перешли в наступление на сталинградском фронте. Маневр русских на северном участке фронта, имевший целью взять немецкую 6-ю армию в клещи, сначала не коснулся частей танкового полка, находившихся в Аксае. На следующий день русские начали свою танковую атаку из района озер, расположенных южнее Сталинграда. Эта атака осуществлялась двумя танковыми клиньями. Южный клин прорвал линии 2-й румынской пехотной дивизии и, развивая наступление на запад, вклинился в правый фланг 1-й румынской пехотной дивизии, уже разгромленной ударом русского танкового клина с севера. В районе села Плодовитого противник повернул части своих южных ударных группировок на юго-запад. Русское наступление развивалось на хорошо нам известном рубеже железнодорожная станция Тингута — остановочный пункт 74-й километр — село Зеты и далее в направлении Калача-на-Дону. Оба русских танковых клина образовали южную сторону кольца окружения наших боевых товарищей в Сталинграде.

Поступавшие ежедневно тревожные сообщения побудили командира 1-го батальона 36-го танкового полка майора Зауванта начать формирование боевых подразделений из военнослужащих полка, находившихся в Аксае. Обозначение подразделений происходило, как это было принято в то время, по фамилии соответствующих командиров.

Под командованием обер-лейтенанта Вольлебена было собрано восемь танков. Обер-лейтенант Яух принял на себя командование пехотной ротой. Остальные пока не востребованные части полка были приведены в маршевую готовность.

21 ноября наши танки отправились на разведку за высоту 146,5 к селу Абганерово. Во второй половине дня произошло столкновение с противником на высотах между селом Абганерово и одноименной железнодорожной станцией. Для поддержки наших танков туда выступила маршем рота Яуха. Но ее помощь не потребовалась. Роте было приказано снова вернуться в Аксай, так как нашим танкам с румынской пехотой на броне удалось выбить противника с высот. Благодаря этой помощи у 1-й румынской пехотной дивизии появилось время, чтобы развернуть рубеж блокирования с севера. Нашим танкам было приказано отойти на ночь к командному пункту этой румынской дивизии севернее хутора Гончаровский в качестве ударного резерва. После того как майор Заувант установил связь с начальником штаба 4-й танковой армии, оттуда поступил приказ, согласно которому подразделения 36-го танкового полка образуют боевую группу Зауванта и в этом качестве переходят в подчинение штаба 4-й танковой армии.

В ходе разведки, проведенной ротой Вольлебена в первой половине дня 22 ноября, выяснилось, что освобожденные накануне высоты вновь захвачены противником и что нашей пехоте пришлось оставить село Абганерово. На окраине села русские уже успели установить свои противотанковые пушки. На дороге к железнодорожной станции Абганерово царило оживленное движение автотранспорта. В ходе молниеносной атаки рота Вольлебена нанесла противнику ощутимый урон.

Около 22 часов этого же дня после артиллерийской подготовки крупное пехотное подразделение русских атаковало оборонительную позицию румын севернее хутора Гончаровский. Наши танки выдвинулись на румынскую оборонительную линию, и еще до полуночи им удалось отразить эту вражескую атаку.

Из ремонтной мастерской корпуса в Котельниково и из ремонтной роты полка в течение дня в Аксай прибыли еще десять танков; командование этой танковой группой взял на себя обер-лейтенант Шмид. Теперь у боевой группы Зауванта был свой штаб с минимально необходимым числом транспортных средств, танковая рота Вольлебена с восемью танками, танковая рота Шмида с десятью бронемашинами и пехотная рота Яуха, в рядах которой насчитывалось около 150 бойцов. Все остальные полковые части были объединены в одну обозную роту.

В ночь с 22 на 23 ноября новые волны русской пехоты пошли в атаку и выбили румын с занимаемых позиций. Румынские войска в панике начали беспорядочное отступление через Аксай на юг. Выполняя приказ, наши танки продолжали удерживать передний край обороны до самого утра. Однако русские продолжали наступление на Аксай. Когда они обошли наши танки с запада и окружили немецкую пехотную роту в Водино севернее Аксая, танковая рота Вольлебена получила задание деблокировать Водино и с нашей пехотой пробиться в Аксай. Танковая рота Шмида, опережая противника, была вынуждена включиться в оборону Аксая. Оба задания были выполнены, и к полудню боевая группа Зауванта взяла оборону Аксая в свои руки.

В это же время последние румыны покинули село. Во время этого бегства все решал закон силы. Охваченные паникой солдаты бросали оружие и боеприпасы. Они на ходу разгружали конные повозки и моторизованные транспортные средства. Освободившиеся места тотчас занимали люди.

Танковую роту Шмида пришлось вывести с оборонительного рубежа в Аксае, так как кавалерия противника атаковала с северо-востока село Перегрузное. Дорога, проходившая через это большое село, предоставляла единственную возможность отвода войск через речушки Аксай и Россошь. Рота Шмида сумела остановить наступавшего противника, что позволило нашей обозной роте организованно покинуть Аксай, оказавшийся на передовой. Выполняя приказ, с наступлением темноты боевая группа Зауванта оторвалась от противника и в течение ночи проследовала через Жутово 2-е в район хутора Дарганов.

Адъютант боевой группы сразу отправился в Котельниково, чтобы установить там связь с немецкими командными инстанциями.

Вернувшись, он сообщил нам горькую новость, что русский прорыв в направлении Калача увенчался полным успехом и что малочисленное танковое соединение противника движется по восточному берегу Дона в сторону Котельниково. Боевая группа Зауванта получила задание в ночь на 24 ноября вернуться на железнодорожную станцию Жутово 2-е, выставить охранение и провести разведку в районе Аксай — Жутово 1-е. Вскоре выяснилось, что русские следовали за нами до села Перегрузное и успели оборудовать там противотанковый рубеж из нескольких 76,2-мм противотанковых пушек. Разведывательный взвод, проследовавший через хутор Самохино, сообщил, что Жутово 1-е не было занято противником, а в Аксае полно русских войск.

Разведка, проведенная 25 ноября в северном направлении, не обнаружила ничего нового. Выйдя из села Уманцево, русские двигались в направлении хутора Шарнутовский.

При сложившейся обстановке мы могли закончить здесь войну, если не будет отменено задание удерживать до последнего человека Жутово 2-е. В самом ближайшем будущем нам грозило полное окружение. 25 ноября начался второй этап нашей боевой деятельности в районе Аксая.

Мы встретились с полковником фон Паннвитцем. От него мы узнали, что очень важно удержать само Жутово 2-е и рубеж, проходящий восточнее, через населенные пункты Пимено-Черни, Дарганов, Шарнутовский. Необходимо было обязательно уничтожить противника, наступавшего со стороны села Уманцево. Нам сообщили, что в Котельниково прибывает свежая, укомплектованная по штатам военного времени 6-я танковая дивизия. К сожалению, эту дивизию пришлось вводить в бой буквально «по каплям», разгружая танки прямо с железнодорожных платформ и тут же отправляя их в самое пекло боя. Кроме того, ожидалось прибытие в наш район 23-й танковой дивизии, которая выводилась с Кавказа. Оттуда же должны были прибыть и пехотные части группы армий «А». Эти силы, поддержанные другими немецкими и румынскими частями, должны были нанести мощный удар для деблокирования Сталинграда. Но, к сожалению, проведенная позднее операция «Винтергевиттер» так и не смогла помочь нашим боевым товарищам, сражавшимся в Сталинграде.

Ознакомившись с этой информацией, мы снова воспрянули духом и с радостью восприняли включение нашей группы в боевую группу фон Паннвитца.

Полковник фон Паннвитц, который уже добился большого успеха, разгромив соединения русских, наступавшие на Котельниково со стороны Дона, имел богатый опыт ведения боевых действий в степи и располагал ударным резервом, обладавшим большой огневой мощью. Этот резерв включал в себя зенитные подразделения, румынские артиллерийские части и немецкие формирования противотанковой обороны. Входившая в группу фон Паннвитца немецкая пехота, а также саперные подразделения обладали отличной боеспособностью. Под командованием полковника фон Паннвитца удалось добиться прекрасного взаимодействия и с румынской пехотой.

К нашей группе присоединились еще восемь танков, которые прибыли из 24-й танковой дивизии и из 29-й пехотной дивизии (моторизованной). Эти боевые машины под командованием обер-лейтенанта Ойлера образовали еще одну танковую роту.

Уже на следующий день, 26 ноября майор Заувант очень умело провел нашу группу по глубокой балке, и мы заняли позицию на обратном скате высоты в полутора километрах севернее хутора Шарнутовский. Отсюда мы приготовились атаковать русских, наступавших от села Уманцево на хутор Шарнутовский, в следующем порядке: слева — танковая рота Вольлебена, справа — танковая рота Шмида. Русские уже обошли хутор, и их кавалерийская дивизия атаковала его с севера. Наша боевая группа стремительно атаковала противника с тыла, который после короткого боя прекратил всякое сопротивление и попытался спастись бегством по дну балки, ведущей на восток. К началу нашей атаки рота Ойлера занимала позицию у въезда на хутор Шарнутовский, приготовившись к отражению возможной контратаки русских, и ее нельзя было быстро использовать для преследования отступавшего противника. Поэтому майор Заувант приказал ротам, находившимся в гуще боя, начать преследование противника и уничтожить его. Однако обе наши роты попали под сильный огонь русских танков и противотанковых орудий с северного фланга. В это время к нам на помощь подошла рота Ойлера, которая смогла отвлечь на себя значительные силы противника. Прежде всего она лишила танки противника возможности нанести удар по нашему флангу. Рота Ойлера отлично поддержала атаку двух других наших рот, которая возобновилась с новой силой после уничтожения батареи 76,2-мм противотанковых орудий противника. Вражеские танки тотчас отступили. С наступлением темноты наши танки заняли назначенный им на эту ночь участок охранения.

Роте Ойлера была поручена охрана хутора Шарнутовский. Роты Вольлебена и Шмида прибыли в Жутово 2-е и присоединились к ударной группе фон Паннвитца. Здесь же находился и его командный пункт. Успехи этого дня были отмечены и в сводке вермахта.

Уже утром 27 ноября группа Зауванта выступила в качестве головного отряда боевой группы фон Паннвитца, чтобы помочь защитникам Котельниково, которое было опять атаковано 81-й русской кавалерийской дивизией.

В сильную метель, по бездорожью, танки устремились напрямик через степь к остановочному пункту Курмоярский, который находился в 35 километрах северо-восточнее Котельниково на железной дороге, ведущей на Сталинград. Неожиданный поворот на юго-запад должен был претворить в жизнь намерение полковника фон Паннвитца атаковать противника с севера, нанося ему удар в спину по маршруту его продвижения от хутора Верхне-Яблочный к городу Котельниково. Танкистам было указано на то, что только их стремительное продвижение вперед может привести к успеху. Началась настоящая гонка напрямик по степи к вражескому маршруту продвижения, достигнув которого передовая танковая рота Вольлебена неожиданно врезалась непосредственно в транспортную колонну противника, так как при такой скорости и в сильную метель дальний обзор был невозможен. В ходе короткого боя транспортная колонна была уничтожена. Выведение из строя батареи 76,2-мм противотанковых орудий, которую противник ввел в бой для обеспечения фланга, позволило осуществить предусмотренный поворот на юго-запад. Ошеломленный противник попытался спастись бегством на восток и северо-восток. Тогда майор Заувант развернул роту Шмида на юго-восток в сторону железнодорожной линии. Этим маневром был отрезан путь к отступлению пехотных и кавалерийских частей противника. Наша танковая рота разгромила вражеские части, почти полностью уничтожив их. Остальные подразделения боевой группы Зауванта очень быстро вышли к минному заграждению у северного въезда в Котельниково, которое установили румынские соединения.

С наступлением темноты подтянулись и остальные части ударной группы фон Паннвитца. Пехота установила контакт с защитниками города. Саперы открыли минный проход по дну ручья.

Ударная группа фон Паннвитца на ночь вошла в город. В этот день был ранен обер-лейтенант Шмид, и тогда лейтенант Маркс принял на себя командование ротой.

Очевидно, противник был сильно измотан. Ночь и следующий день прошли относительно спокойно. Для личного состава и военной техники эта передышка была очень кстати, чтобы снова повысить боевую готовность.

29 ноября боевая группа Зауванта покинула Котельниково и двинулась вдоль железнодорожной линии к станции Гремячая, чтобы там повернуть на восток, отбросить противника, вторгнувшегося на хутор Пимено-Черни, и установить контакт с 8-й румынской кавалерийской дивизией и с командным пунктом полковника Кроне, окруженного на хуторе Дарганов. Рота Ойлера, которая еще до операции в Котельниково оставалась для поддержки с румынами, вплоть до прибытия боевой группы Зауванта была занята обороной командного пункта полковника Кроне на хуторе Дарганов.

После выполнения задания, когда уже стемнело, все части группы Зауванта без роты Ойлера, которая по-прежнему оставалась с румынами, прибыли на хутор Пимено-Черни. Вскоре туда подтянулись и остальные части боевой группы фон Паннвитца, а также и его командный пункт.

Расположение противника, степь и погодные условия, а также полученные задания вынуждали нас прибегать к особой тактике. Полковник фон Паннвитц держал всю свою боевую группу в одном месте, затем отдавал приказ быстро выполнить неожиданные для противника отвлекающие маневры и после этого наносил стремительный удар, используя по возможности всю свою огневую мощь. Хотя во время войны в зимних условиях войска обычно цеплялись за населенные пункты, боевая группа фон Паннвитца отошла от этой привычки и часто занимала круговую оборону в голой степи. Русским никогда не было известно точное место дислокации боевой группы. Это обстоятельство, а также постоянная боевая готовность всех частей группы, всегда державшихся вместе, уберегли это ударное соединение от распыления сил и от возможного уничтожения.

Со стороны населенного пункта Невеково русские то и дело пытались взломать нашу отсечную позицию[15]. Из-за характера местности вокруг хутора Пимено-Черни часто было очень трудно отражать эти ожесточенные атаки и отбрасывать противника назад, кроме того, это всегда занимало много времени. Тем не менее наши танки контролировали все ближайшие балки, а вскоре танкисты так хорошо ориентировались на однообразной степной местности, что им удавалось выполнять почти все задания. Румынская артиллерия, которая с воодушевлением подавляла противника, связываясь по рации с нашими танкистами для корректировки огня, всегда действовала очень надежно и оказывала нам существенную помощь. Подразделения противника, постоянно проникавшие в балку Карайчева, которая протянулась на много километров с севера до въезда в хутор Пимено-Черни, несли большие потери. Но и наши ряды постоянно редели.

5 декабря 1942 года русские опять начали наступление крупными силами. Положение было крайне серьезным. Русским удалось снова занять хутор Нижние Черни, расположенный в трех километрах юго-западнее. Одновременно они атаковали из балки хутор Пимено-Черни. И с хутора Дарганов рота Ойлера сообщала о наступлении на их позиции. Находившаяся там румынская пехота была очень слаба.

Для спасения положения на хуторе Нижние Черни майор Заувант направил туда танковую роту Вольлебена. А сам возглавил роту Маркса, который накануне выбыл из строя из-за ранения, и выехал навстречу противнику, который наступал из балки Карайчева. Контратака развивалась стремительно. Майору Зауванту и его танкистам удалось прорваться до населенного пункта Небыков, который русские оставили без боя, спасаясь бегством. Отсюда Заувант продолжил наступление на северо-запад до железнодорожной станции Чилеково. Теперь надо было оторваться от противника, так как танки расстреляли почти весь свой боезапас. Майор Заувант отошел к хутору Небыков, где к нему поступило донесение от румынской пехоты, в котором сообщалось, что русские снова закрепились в балке Карайчева.

К полудню рота Вольлебена выполнила полученное задание: освободила Нижние Черни и отбросила противника на исходные позиции. Майор Заувант приказал роте провести зачистку балки Карайчева. А сам в это же время покинул хутор Небыков через высоту восточнее балки, чтобы воспрепятствовать русским, прорвавшимся между хуторами Дарганов и Пимено-Черни, вести наступление на этот хутор. У наступавшего здесь противника имелись противотанковые пушки, так что при нехватке боеприпасов немедленная танковая атака была невозможна.

После зачистки балки рота Вольлебена доложила о выполнении задания майору Зауванту, который тотчас перешел к атаке на противотанковый рубеж русских на реке Аксай Курмоярский. Рота Ойлера вступила в бой с востока, от хутора Дарганов. В течение дня все наши небронированные части покинули сам хутор.

Многочисленные операции русских и частая передислокация наших собственных войск чрезвычайно запутали положение, что крайне затрудняло работу подразделений снабжения. Службы, которые отвечали за снабжение боевых частей, не пасовали ни перед какими трудностями и опасностями, если речь шла о помощи боевым товарищам, вступившим в смертельный бой с врагом.

В ночь с 11 на 12 декабря боевую группу Зауванта должны были вывести из боя. Назначенный ночной марш в Котельниково был отложен, и его пришлось выполнять днем, так как крупные пехотные силы противника предприняли ночную атаку на хутор Пимено-Черни. Русские продвинулись до первых домов и захватили огневую позицию румынской артиллерии.

В ходе ожесточенного ночного боя роте Вольлебена удалось остановить противника. Все подразделения, находившиеся в селе, были объединены в одну ударную группу. На рассвете группе Зауванта удалось мощным контрударом вернуть старые позиции.

С хутора Нижние Черни в ударную группу фон Паннвитца была переведена немецкая пехотная рота под командованием обер-лейтенанта Бёнинга. В то время как танковая рота Вольлебена была выдвинута в линию охранения, возникла необходимость ввода в бой вызванной роты Ойлера, так как русские начали вторую атаку на Пимено-Черни с северо-востока. Роте Ойлера удалось напасть на противника с тыла и нанести ему существенные потери. Рота Бёнинга вместе с румынской пехотой перешла в контратаку и снова смогла отбить у противника огневую позицию румынской артиллерии.

Затем рота Ойлера с пехотой на броне прочесала село и его окрестности в поисках просочившихся русских пехотинцев. Лишь немногим мелким группам красноармейцев удалось уйти. После того как положение в Пимено-Черни окончательно стабилизировалось, пехота заняла свои позиции, а группа Зауванта отошла в Котельниково, куда она прибыла к полудню и заняла свои места расквартирования.

В этот же день из района севернее и северо-восточнее Котельниково перешел в наступление 57-й танковый корпус с 6, 17 и 23-й танковыми дивизиями. Корпус хотел по кратчайшему пути установить связь с 6-й армией, окруженной в Сталинграде.

С 15 декабря боевая группа фон Паннвитца, которая выполнила свое задание по созданию исходного района для теперь уже начавшегося крупномасштабного наступления немецких войск, была расформирована.

Мы были убеждены в том, что сделали все возможное и теперь от всего сердца желали успеха операции 57-го танкового корпуса по оказанию помощи Сталинграду.

Со дня расформирования боевой группы фон Паннвитца для этих частей 36-го танкового полка начался третий этап. Группа Зауванта отправилась маршем в район расквартирования колесного транспорта батальона.

На торжественном собрании 17 декабря командиру батальона майору Зауванту и фельдфебелю Банаху (4-я рота) был вручен Рыцарский крест к Железному кресту. Эти высокие награды были вручены полковником Генерального штаба Дёрром, начальником штаба связи с 4-й королевской румынской армией. Два дня спустя майор Заувант был вынужден покинуть свой батальон. По состоянию здоровья ему пришлось лечь в госпиталь. Командование батальоном принял обер-лейтенант Ойлер.

Рождественские праздники батальон встретил в местах своего расквартирования на хуторах Барабанщиков и Новорубашкин, расположенных примерно в пятнадцати километрах от села Дубовское. Здесь к нам присоединились те однополчане, которые прибыли из отпуска, проведенного на родине.

26 декабря из штаба 4-й танковой армии поступил приказ, согласно которому все исправные танки батальона под командованием обер-лейтенанта Вольлебена должны были прибыть в район балки Карайчева для введения в бой в составе 201-го танкового полка. С тяжелым сердцем наше танковое подразделение снова отправилось в знакомый район восточнее Котельниково. В качестве командира роты с ним отправился и лейтенант Юст.

По приказу начальника тыла 4-й танковой армии остальные подразделения батальона под командованием обер-лейтенанта Ойлера, не имевшие боевых машин, были передислоцированы на исправном колесном транспорте батальона в район в 20 километрах западнее Сальска.

15 января 1943 года в батальон поступил новый приказ начальника штаба 4-й танковой армии, согласно которому не позднее 16 января батальон должен был начать передислокацию в район Сталине, где собирались все оставшиеся части 6-й армии. Лютая стужа и сильные снежные заносы доставили нам большие трудности и значительно замедлили нашу передислокацию. Тем не менее 27 января в Сталине прибыли последние подразделения батальона, которые потеряли по пути всего лишь несколько автомобилей.

Покинувшие батальон 26 декабря последние 11 танков, которые в составе 23-й танковой дивизии приняли участие в ожесточенных боях, вскоре тоже были выведены из строя. Во время боевых действий вдоль железнодорожной линии до станции Зимовники, которые преследовали цель сохранить свободным путь отхода для немецких войск, отступавших от Элисты, пришлось ввести в бой последние танки. Два наших исправных танка были переданы на станции Зимовники 23-й танковой дивизии. После этого их экипажи тоже прибыли в район Сталине