17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

Берлин, Рейхсканцелярия, 1 мая 1943 07:41

Эсэсовцы тут же взяли меня на мушку, парочка мужиков с перекошенными от ужаса лицами бросились к Гитлеру.

— Мой фюрер!

У фюрера из головы все еще хлестала кровища, он поднял руку и дрожащим пальцем ткнул в меня:

— Генрих… Фюрер…

Непонятно, что именно пытался сказать Гитлер. Речь давалась ему с трудом, взгляд Гитлера блуждал, как у новорожденного младенца, и кровотечение все не останавливалось. Видимо, проломлен череп.

— Врача! — воскликнул Борман.

Гитлер тем временем закрыл глаза и отрубился, его приподнятая было голова с громким стуком опустилась на пол.

Кто-то бросился искать доктора, кто-то пытался поднять Гитлера с пола, расстегнуть ему рубашку, влить воды в рот, перевязать голову куском ткани — один из эсесовцев разорвал мундир на себе, чтобы остановить фюрерскую кровь.

Борман жестом приказал эсесовцам, чтобы и дальше держали меня под стволами.

— Генрих, что произошло?

— У фюрера был припадок, — сказал я первое, что пришло в голову, — Я доложил ему кое-какую чувствительную информацию, о положении на фронте. И сердце нашего дорогого фюрера не выдержало. Вы сами знаете, что он уже давно не щадит себя и перерабатывает. Так что фюрер лишился чувств. И падая, ударился о светильник. Вон, смотрите.

Я указал на металлический обод светильника, где действительно осталась кровь.

В зал тем временем ворвались еще пара отделений эсэсовцев, теперь здесь было уже полсотни человек. Еще прибежали врачи, они тут же бросились к Гитлеру.

Вот тут «орднунг» присутствовал во всей красе, когда дело касалось здоровья Гитлера — у немцев всё было налажено на высшем уровне, медики прибыли менее, чем через минуту.

Борман же прошел к светильнику, осмотрел его, потом быстро оглядел зал, явно прикидывая и делая расчеты. А потом подозрительно поглядел на меня. Он мне явно не верил, Борман же не идиот.

А эсесовцы все еще держали меня на прицеле.

Я понял, что дальше мямлить нельзя. Надо взять ситуацию в свои руки. Мне все равно крышка, мне уже нечего терять, это придавало мне отчаянной решимости.

Я грозно потребовал:

— Убрать оружие! Врагов Рейха тут нет. Какого черта вы целитесь в вашего рейхсфюрера? Как у вас вообще рука поднимается? Или думаете, я мог причинить вред нашему любимому фюреру? Пистолеты в кобуру. Шнелль! Или забыли, что вы ᛋᛋ, а я ваш командир?

Не дожидаясь реакции эсэсовцев, я прошел ближе к Гитлеру, тот все еще был без сознания, привести его в чувство не удавалось.

Врачи уже закатали Гитлеру рукав и теперь что-то кололи ему, голова Гитлера уже была перевязана бинтами, которые все пропитались кровью.

— Ну как он? Он поправится?

Один из докторов поднялся с колен, на которые встал, чтобы перевязать голову лежавшему на полу Гитлеру.

Доктор отряхнулся, растерянно посмотрел сначала на меня, потом на Бормана.

— Фюрер назначил меня своим преемником! — объявил я, — И партайгеноссе Борман слышал его последние слова, и охрана фюрера слышала! Так что не тяните, докладывайте.

Вообще, раненый Гитлер наверняка имел в виду совсем не это. Он скорее пытался сказать, что «Генрих напал на фюрера». Но из-за проблем с речью у Гитлера вышло то, что вышло. Я был намерен траковать его слова в свою пользу.

— Нужно везти в больницу, — сообщил мне врач, — Череп проломлен, не буду скрывать: положение серьезное. Требуется операция.

Борман в ярости вмешался:

— Переложите фюрера на диван! Почему он до сих пор на полу?

Доктор мрачно поглядел на Бормана:

— Вы меня слышали, рейхсляйтер. Фюрера нужно везти в «Шарите». Немедленно, промедление смерти подобно. Там его смогут прооперировать, а здесь на диване — нет.

Борман кивнул.

Пара эсэсовцев тут же бросилась организовывать перевозку фюрера.

Но несколько охранников все еще продолжали держать меня на мушке. Парни выглядели растерянными, это определенно были личные телохранители Гитлера, проинструктированные получать приказы только от него. Но фюрер сейчас бы не в состоянии отдавать никакие приказы.

Однако опасность для меня явно уже миновала. Теперь меня уже не пристрелят, это было ясно. Самыми опасными были первые секунды, когда эсэсовцы только набежали сюда. Они могли убить меня чисто на нервах. Но сейчас их пылкие арийские головы уже охладились. Вот если бы Борман приказал им застрелить или арестовать меня — они бы может это и сделали. Но Борман такого приказа не дал. Возможно тоже был растерян, а возможно у него уже были какие-то свои планы касательно сложившейся ситуации.

Я внимательно оглядел всех парней, наставивших на меня оружие — парней было четверо. Все высокие красавцы, Гитлер явно набирал себе охранников не только по принципу верности, но и по принципу экстерьера, как собак.

— Я вас запомнил, фольксгеноссе, каждого из вас, — процедил я.

И вот теперь охранники наконец вспомнили, кто я такой, и испугались.

Они тут же вернули люгеры в кобуры, а один из эсэсовцев даже щелкнул каблуками и вскинул правую руку:

— Простите, рейхсфюрер. Мы всего лишь исполняем наш долг!

Я уселся в свой мерседес в тяжких думах. Ситуация была сложной, если не катастрофической, причем что для Рейха, что для меня.

Может быть, мне вообще не ехать в «Шарите»? Но Гитлера везли именно туда, туда же отправился Борман — прямо в машине медицинской службы ᛋᛋ, Борман не мог оставить фюрера одного в его состоянии.

«Шарите» это, как я понял, элитная клиника, где лечат видных членов партии. Там наверняка работают лучшие врачи, и оборудование тоже самое современное, так что Гитлера еще, не дай Бог, спасут.

И вот тогда у меня будут серьезные проблемы.

Я, конечно, могу попытаться сбежать из Берлина, но это просто глупо — все руководство Рейха сейчас точно приедет в «Шарите», каждый из главарей нацистов наверняка захочет быть рядом с фюрером в такой момент.

А раз так — то неплохо бы накрыть всех нацистов скопом, а лучший вариант для меня: вообще стереть эту клинику с лица Земли, вместе со всей её начинкой.

Чтобы разом прихлопнуть и Гитлера, и Бормана, и Геббельса с Герингом, которые наверняка скоро туда примчатся.

Но как мне это провернуть? Очевидно, что я не могу отдать приказа палить по «Шарите» — такой приказ просто не выполнят. А еще на меня тут же настучат Борману. Стукачей среди моего окружения полно. Кто-то же рассказал Гитлеру и о черном ритуале в замке и о тех тайнах, которые Гиммлер прятал от фюрера в Тевтобургском лесу.

Гитлер знал о Гиммлере всё. А теперь стукачи наверняка понесутся докладывать Борману о каждом моем шаге.

А чтобы расстрелять артиллерией или взять штурмом «Шарите» — потребуется серьезная подготовка, даже если предположить, что ᛋᛋ выполнят мой приказ. И тайно такую подготовку не проведешь.

А Гитлера тем временем все еще отлично охраняют.

Я видел из окна мерседеса, как отъехала от рейхсканцелярии машина медиков, как двинулись следом авто еще каких-то чиновников. И машины охраны — штук десять. А сейчас наверняка к клинике подгонят еще и танки, и еще какие-нибудь полки элитной охраны фюрера.

В одиночестве Гитлера точно не оставят.

Время у меня поджимало, а я так ничего толком и не придумал. Все уже уехали, возле рейхсканцлярии остались в одиночестве стоять только мой мерседес, да еще такая же машина моих телохранителей.

Но меня никто никуда не торопил — в этом смысле свита Гиммлера была отлично выдрессирована, шофер терпеливо ждал приказов.

Пожалуй, мой единственный вариант: передать союзникам или нашим, что Гитлер сейчас в «Шарите», что фюрер пробудет там еще несколько часов минимум, пока его прооперируют.

Пусть эту клинику отбомбят по полной программе и сравняют с землей. Понятия не имею, возможно ли это с военной точки зрения, но не зря же Гитлер жил за пределами Берлина и посещал столицу короткими наездами, по его собственным словам. Значит, дотянуться до Берлина можно. Особенно, если англичане и русские атакуют разом и задействуют максимум авиации.

Вот только провернуть это еще сложнее, чем принять решение.

Как я передам союзникам информацию? Не могу же я позвонить Сталину? Или могу?

Я подумал еще пару секунд и осознал, что это откровенно идиотская идея. На дворе же 1943 год. Наверняка позвонить в Кремль технически возможно, вот только средств шифрования телефонных звонков — никаких. Так что меня с телефонной трубкой в руке и расстреляют. Да и Сталин наверняка сочтет это провокацией или просто решит, что Гиммлер сошел с ума.

Союзники мне не поверят, это факт.

Выходит, придется все же полагаться на свои силы и бросить ᛋᛋ на штурм клиники…

Но пока я размышлял — из-за здания рейхсканцелярии показалась остальная охрана Гитлера. И вот тут я осознал всю тяжесть задачи в полной мере.

Танки — десяток. Потом бронемашины, грузовики, полные эсэсовцев. Все это двинулось следом за уже уехавшей машиной медиков. Похоже, что охрана Гитлера не ограничивается рослыми арийцами с пистолетиками, фюрера охраняет пара моторизированных полков.

И наверняка ПВО, ПВО они к клинике сейчас тоже подгонят. И все эти стражи фюрера мне ни фига не подчиняются, по крайней мере, они перемещались и активно действовали без всяких моих приказов.

Вот черт! Надо было добить Гитлера там, в рейхсканцелярии. Секунда на это у меня была, но я ей не воспользовался, просто растерялся.

Я клял себя последними словами, но проклятиями сейчас делу не поможешь. Надо ехать в «Шарите» и закончить начатое.

Закончить лично. Тут нет других вариантов.

И очень хорошо было бы найти человека, которому я могу довериться, причем найти его быстро. Мне нужны знания о Рейхе, хотя бы базовые.

Кому может доверять Гиммлер? Очевидно, никому. Разве что своей кровной родне? Знать бы еще, какая у Гиммлера имеется родня. Я был уверен, что он точно женат, для национал-социалиста такого ранга не иметь жены и детей наверняка было позорным.

Я почесал нос, потом глубоко вдохнул и обратился к сидевшему рядом адъютанту:

— Ну вот что, партайгеноссе. Думаю, что фюрера отравили. Наверняка дело рук евреев! В таких условиях каждый из нас в опасности. Так что вылезай из машины и привези мне в «Шарите» мою семью!

Адъютант напрягся. Причем напрягся сильно. Я явно сейчас сказал что-то не то.

— Рейхсфюрер?

Да чего он хочет-то? Я свирепо уставился на парня.

— Рейхсфюрер, мне привезти только вашу жену и дочь? А вашего приемного сына? А вашу…

Адъютант не окончил фразы, стыдливо потупил глазки.

Ну ясно. Речь тут может быть только о тайной любовнице. Или любовнике. Я понятия не имел, какие вкусы у больного ублюдка Гиммлера, в которого я попал.

— Всех, — коротко распорядился я, — И быстрее. Выполняйте.

— Яволь.

Адъютант тут же выбрался из мерседеса и захлопнул за собой дверцу.

А я откинулся на сидение и приказал шоферу:

— В «Шарите».

Пожалуй, погляжу на семью Гиммлера, выберу самого адекватного члена семьи и буду его использовать в качестве личного советника по всем вопросам.

Хотя, откуда в семье Гиммлера адекватные? Но посмотрим, выбора-то у меня нет.

Mercedes-Benz W 150 II type 770K Sedan, принадлежавший Гиммлеру, современное фото

Гиммлер едет в машине и радуется. Он еще думает, что ему не придется отвечать за его кровавые преступления, фото сделано в апреле 1941.