Настоящая статья написана по воспоминаниям гв. генерал-майора Лебедева В.Г. (1901–1979) при их сопоставлении с существующими литературными источниками. Эти воспоминания представляют особую ценность, так как В.Г., один из активнейших участников сражения под Прохоровкой, перед самым его завершением, 15 июля 1943 года, был переведен с должности командира танковой бригады на должность заместителя командира 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й танковой армии Катукова. Таким образом, он получил возможность дополнить свое видение происходивших событий из «окопа» донесениями высшего командования, данными советской фронтовой разведки, показаниями пленных. И оно, это видение, не во всем совпадает с общепринятыми взглядами.
Про Прохоровку написано много. Наверняка напишут еще, так как то, что произошло шестьдесят пять лет назад в июльские дни 1943 года, в тот момент никому неизвестной железнодорожной станции, расположенной между Курском и Белгородом, до сих пор поражает воображение как своим размахом и количеством привлеченных сил, так и своими последствиями.
В течение целых двух недель, днем и ночью, на небольшом пятачке земли, не затихая, грохотали тысячи орудий, лязгали траками и ревели моторами тысячи танков, в воздухе завывали сотни самолетов, а на земле проливали свою кровь сотни тысяч людей. Номера и названия многих соединений и частей нашей армии, принявших участие в сражении, на века останутся в памяти потомков символами самоотверженности и беззаветного мужества и отваги. Неистовство сражения доходило до того, что люди не только стреляли, но, порой, дрались прикладами, монтировками, траками, а то и просто кулаками.
В эти дни была надломлена сила страшного зверя, в течение двух лет терзавшая всю Страну. После сражения этот зверь, хотя и тяжелораненый, был еще силен и опасен, был способен наносить страшные удары. Но, тем не менее, он начал уползать в свою берлогу, где и нашел смерть от рук наших отцов и дедов в мае 1945 года.
Здесь не место рассказывать о том, что хорошо известно. Попробуем рассказать то, о чем обычно, по тем или иным причинам, молчат.
У неспециалиста события под Прохоровкой ассоциируются с боем 12 июля на «танковом поле». Том самом бое, о котором, как передавал «солдатский телеграф», Верховный в сердцах бросил: «Это каким же м…м нужно было быть, чтобы за два часа спалить целую танковую армию». Так уж получилось, что все историки обращают главное свое внимание на этот бой и на то, что в основном происходило юго-западнее Прохоровки, а то, что происходило южнее и юго-восточнее, обходят скороговоркой. Для большинства из них это второстепенный участок сражения. Так ли это? Попробуем прояснить.
А начнем с политической подоплеки всего происходившего.
Гитлер не был таким, каким его до сих пор рисуют историки и публицисты. Это был умный и по-своему талантливый враг, хорошо осведомленный по многим вопросам. Представлять же его шизофреником, взбесившимся неврастеником — значит оскорблять память наших погибших солдат.
Гитлер отдавал себе отчет, что Германия устала от войны, что вера в его гений у немецкого народа растаяла. Войну надо было кончать. Но кончать громко, так, чтобы не только у его друзей, воевавших на Восточном фронте (согласно списку оказавшихся в нашем плену, это были норвежцы, голландцы, датчане, французы, испанцы, итальянцы, венгры, румыны, чехи, словаки, словенцы, поляки, хорваты и даже болгары), но даже у его врагов зачесалось бы в затылках. Как с ним бороться? После Сталинграда и Воронежа, после совершенных немцами неимоверных усилий по удержанию Ржевско-Вяземского плацдарма, Ростова и после повторного захвата Харькова Гитлер понял, что победу в том формате, как он предполагал вначале, ему не одержать.
Он знал, что на 10 июля американцами и англичанами назначена высадка в Сицилии. Высадка могла не состояться, сумей немецкие войска где-то от 7 до 9 июля одержать громкую победу на Востоке. Это вытекает из слов в дневнике военных действий Верховного Командования вермахта за 5-е июля 1943 года: «Наши истинные намерения — наступление с ограниченной целью — не должны раскрываться… Благодаря этому…открытие союзниками второго фронта может быть отсрочено до завершения боев на Востоке (Русск. Арх., Т.15, с. 435). Иначе говоря, предполагалось, что в случае успеха немецкого наступления под Курском высадка в Сицилии англо-американцами была бы, наверняка, признана несвоевременной. Это значило бы, что союзники в очередной раз обманут Сталина, а, следовательно давало шанс на начало сепаратных переговоров со Сталиным. В июле 1943 года Гитлер готов был заключить мир с СССР, естественно, на брестских условиях. То есть, чтобы уже оккупированные на тот момент Украина, Белоруссия и Прибалтика отходили бы Германии. Что же касается англо-американцев, то, с учетом ведущейся ими изнурительной войны на Тихом океане, они тоже могли пойти на мировую, оставив всю Европу в руках Гитлера. Таков был политический расклад. А отсюда и задача — войти в Курск танкам Моделя или Гота любой ценой. Особую надежду Гитлер возлагал на Гота. Уж очень хорошая компания там подобралась: Дитрих, Крюгер, Виш, Присс, Беккер, одноглазый Хауссер. Все самые преданные Гитлеру и делу Германии, проверенные во многих боях вояки. Среди них не хватало лишь не вовремя сложившего голову в Харькове Теодора Эйке, организатора и первого командира 3-й дивизии СС «Мертвая Голова».
В отличие от Рокоссовского, сумевшего вычислить те шесть километров линии фронта, на которых будет наступать Модель, Ватутину определить направление главного удара не удалось. Четвертого июля немцы произвели ряд отвлекающих действий. Они крупными силами атаковали боевое охранение на правом фланге 6-й гвардейской армии генерала Чистякова. Отсюда штаб Воронежского фронта сделал вывод, что главное наступление немцев развернется со стороны Томаровки вдоль долины реки Ворксла в направлении Яковлево и Обояни. Чтобы русские оставались в таком же благоприятном для немцев неведении, за час до начала атаки все девять немецких танковых дивизий по приказу Манштейна находились в десяти километрах от линии фронта и начинали свой марш из глубины.
Здесь уместно заметить, что немецкая танковая дивизия превосходила по силам советский танковый корпус. В ее составе находилось по штату свыше 14 тысяч солдат, до 200 танков и самоходных орудий против 8 тысяч личного состава и 180 танков в советском корпусе. Напомним: 48-й танковый корпус дрался на берегах рек Ворксла и Пена, 2-й танковый корпус СС дрался восточнее, между реками Псел и Липовый Донец, 3-й танковый корпус дрался еще восточнее, в верховьях Северского Донца. Соответственно, каждый из этих трех немецких танковых корпусов превосходил по силе советскую танковую армию.
Наполеоновский план провалился.
Получилось то, что получилось — тупая, бессмысленная бойня, стенка на стенку. Смешно в этом свете читать мемуары Манштейна, когда он пишет, что чуть ли не основной задачей его войск в этом сражении было уничтожение советских резервов. Хотя по всем законам войны, если обороняющийся не бежит с поля боя, он несет меньшие потери, чем нападающая сторона. Здесь уместно сказать, что никто так не врет, как битые вояки. В своих мемуарах они всегда выигрывают сражения, а уж врагов уничтожают горами.
Заметим, что количество потерь немцев под Прохоровкой нигде официально не объявлено. А это уже о многом говорит. Всеми авторами спрягается поданная тем же Манштейном цифра — 27 тысяч человек («Утерянные победы»). Потери же советской стороны были обнародованы еще в 1946 году в соответствующей работе Генштаба («Курская битва»). По приведенным там данным они составили 71 тысячу человек. Об авторах той работы можно сказать, что они не могли совершить подлог. Книга-то вышла тиражом в 600 экземпляров, рассчитывалась как обобщение опыта прошедшей войны, и предназначалась для офицеров и генералов Советской Армии, участников описываемых сражений. Тут даже в мелких деталях ничего нельзя было додумать. Ошибиться можно было. Но не более.
Так вот, на 4 июля, в начале трехдневных атак на Шопино, дивизия «Мертвая Голова» имела в своем составе полный штат — 14 тысяч человек и 193 танка и самоходных орудия, включая 8 Т-6 «Тигр». А 8 июля, когда стала очевидна бесплодность этих атак и дивизию перевели на левый фланг танкового корпуса СС, заменив ее 167-й пехотной дивизией, в дивизии осталось чуть более 8 тысяч, 107 танков и самоходок, включая один (!) Т-6 «Тигр». В противостоящей ей 375-й стрелковой дивизии (командир Петр Дмитриевич Говоруненко) на начало боев было 8 тысяч человек. В обороняющейся вместе с ней 96-й отдельной танковой бригаде им. Челябинского Комсомола (командир Виктор Григорьевич Лебедев) — 63 танка. К моменту выхода из боя «Мертвой Головы» в 375-й дивизии оставалось около 7 тысяч человек, а в танковой бригаде — 36 танков.
Далее о потерях. Немецкий генерал Шмидт, командир 19-й танковой дивизии, жаловался своему командованию, что 5 июля при устройстве переправы для танков через Северский Донец от Белгорода на Михайловский плацдарм под огнем русских «катюш» погибло более 5 тысяч человек. А всего потери немцев при форсировании Северского Донца в течение 5-го и 6-го июля составили не менее 15 тысяч человек (в основном инженерные войска и экипажи танков, в меньшей степени пехота).
Далее. В ходе боев за Хохлово, Киселево и Сабынино — деревни на восточном берегу Северского Донца к северу от Белгорода — 19-я танковая дивизия вообще прекратила свое существование из-за почти стопроцентной убыли своего личного состава.
Далее. Пленные, захваченные уже к концу Прохоровского сражения, в один голос утверждали, что боевые части всех трех немецких танковых корпусов имели на тот момент менее 40 % своего личного состава. Эсэсовский корпус, например, имел в своем составе в начале сражения около 86 тысяч человек. Значит, к концу сражения в нем оставалось около 34 тысяч. Потери должны были составить 52 тысячи. Во многих батальонах, по утверждению пленных, осталось по 60–80 человек. На танки, выходившие из ремонта, невозможно было найти экипажи, и они стояли недвижимыми.
И наконец, бойцами 96-й танковой бригады уже 14 июля под деревней Александровка были взяты пять пленных, включая одного офицера, с документами, указывающими, что вояки принадлежали 24-му танковому корпусу, который, по утверждению Манштейна, был в резерве и находился в Харькове и который якобы Гитлер запретил ему трогать. Советская же разведка зафиксировала участие ряда частей этого корпуса еще 7-го июля. Сразу возникает мысль, что, скрывая от истории участие частей 24-го танкового корпуса в Прохоровском сражении, Манштейн пытается значительно приуменьшить свои потери, так как потери этого корпуса, понесенные под Прохоровкой, были списаны на другие бои.
Подытожим. Вопреки утверждениям немецких и западных историков и находящимся в «реформистском угаре» отечественных «правдоискателей», немцы под Прохоровкой понесли не меньшие, а большие потери, чем советские войска. Наши же сочинители, идя на поводу немецких, в своей лютой ненависти к Сталину готовы встать в один ряд с штандартенфюрером СС Беккером, командиром полка «Теодор Эйке» дивизии «Мертвая Голова». Этот вояка в бессильной злобе, что никак не может сломить сопротивление защитников станции Шопино, при взятии соседней деревни Непхаево приказал всех захваченных пленных, дравшихся, кстати, до последнего патрона красноармейцев 52-ой гвардейской дивизии, собрать и раздавить этих «азиатов» танками. А их было 150 человек.
Повторим, для немцев сражение превратилось в тупую, бессмысленную бойню. Но именно этого советское командование и добивалось — сковать немецкую силу, не дать ей развернуться, заставить немцев драться за каждый бугорок, за каждую ямку на земле. Если бы наши командиры держались поувереннее, не нервничали, возможно, меньше было бы бестолковых и ненужных потерь. А с другой стороны, как тут не нервничать, когда за твоей спиной сотня миллионов голодных глаз умоляет — защити нас от беккеров и ему подобных тварей. Здесь уместно напомнить, что «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
375-я стрелковая дивизия воевала негромко. Бойцы Петра Дмитриевича Говоруненко не совершали вроде ярких подвигов. Они просто умело использовали то оружие, которое вручила им Родина, и в этом, конечно, заслуга их командира. Яркие подвиги совершаются, как правило, когда командование где-то и что-то недоработало, не смогло учесть. С 5-го по 11-е июля дивизия стояла стеной, защищая рубеж Вислое — Шопино — Дальняя Игуменка. А когда 3-й танковый корпус сумел прорваться в тыл нашей обороны севернее Белгорода, дивизию перевели в район Ржавца, через который этот корпус пытался выйти с юга навстречу эсэсовскому корпусу. По окончании Прохоровского сражения дивизия, одна из немногих две недели не выходившая из боя, недосчиталась четырех с половиной тысяч своих бойцов. Вечная им память!
В этом отношении 96-й танковой бригаде славы было не занимать. Она прославилась еще в бою 9-го февраля 1943 года, когда танкисты бригады преградили отход 13-тысячной колонны немцев 2-й танковой армии. В том 12-часовом бою ими было уничтожено 6 тысяч немцев и 2,5 тысячи взято в плен (История Великой Отечественной войны, М., 1964, т.3, с. 106). Действия ее командира в годы войны, Лебедева Виктора Григорьевича, Родина оценила орденом Ленина, двумя орденами Суворова 2-й степени и тремя орденами Красного Знамени. Именно поэтому, с учетом боевого опыта бригады, перед ней была поставлена сложная задача — держать два стыка одновременно. Первый стык между 6-й и 7-й гвардейскими армиями на рубеже Хохлово — Дальняя Игуменка. Второй стык между 375-й стрелковой и 52-й гвардейской дивизиями на рубеже Шопино — Вислое. Оба командира, Говоруненко и Лебедев, оценив ситуацию, приняли решение, о том, что 228-й танковый батальон бригады останется в резерве в Дальней Игуменке. Танки же 231-го батальона большей частью закапываются по самую башню на правом берегу ручья Ерик, да так, чтобы, находясь в «мертвой» зоне стрельбы немецких пушек, могли держать под обстрелом весь склон долины. Получалась танковая засада, хотя и неординарная, так как по всем военным канонам обороняющиеся должны располагаться наверху и стрелять сверху вниз. Здесь же обороняющиеся стреляли снизу вверх.
Тактику танковых засад разработал и применил Катуков еще в сорок первом году под Тулой, где он остановил таким образом танки Гудериана. Но идея закопать танки в землю, сделать их почти неуязвимыми и для авиации, и для полевой артиллерии, полностью принадлежала Виктору Григорьевичу Лебедеву. До него этот прием был неизвестен. Сначала командование Воронежского фронта, прежде всего командующий бронетанковыми войсками фронта генерал Штевнев, идею восприняли резко отрицательно. Ее подвергли критике и Ватутин, и Жуков. Но бой уже начался, и блестящие его результаты опровергли мнение скептиков. Теперь этот прием применил и Катуков при обороне Яковлево, кстати, с благословения Сталина. А дальше, как говорится, пошло-поехало. Закапывание танков в землю стало в Прохоровском сражении, как выразился американский исследователь Дэвид Гланц (Курская битва, М., 2007), «алгоритмом» сражения. К его концу даже немцы порой стали закапывать свои танки.
В течение шести часов дивизия «Мертвая Голова», выкатившаяся в полном составе на бровку склона долины, не могла продвинуться ни на метр. Немецкое командование неистовствовало. Летел к чертям весь так хорошо продуманный план операции. И все из-за двух десятков русских танков, установленных вопреки всякой военной логике. А тем временем стойкость танкистов передалась пехотинцам. Обязательный в таких случаях шок, связанный с началом смертного боя, прошел, и началась «обычная» ратная работа. Каждый стал выполнять свое дело без всякой суеты.
Немцы применяли все, что могли: штурмовали и бомбили с воздуха, массировано обстреливали обороняющихся гаубицами и шестиствольными минометами, пытались обойти с флангов. Русские пятились, но всегда отступали на заранее подготовленные позиции. Приходилось начинать все сначала. Лишь к концу 6-го июля, на следующий день после начала боя, немцам удалось подойти к самым окраинам Шопино. Но тут же атака 228-го отб отбросила врага назад. Тот же Дэвид Гланц (с.117) пишет: «155-й (стрелковый полк 52-й гвардейской дивизии оказавшийся отрезанным от своей дивизии, и переподчиненный Говоруненко. — Н.Л.) стоял твердо благодаря тому, что ему на усиление быстро перебросили 96-ю танковую бригаду (речь идет как раз о 228-м отб. — Н.Л.) с соседнего участка 375-й стрелковой дивизии. Быстрое прибытие бригады и ее энергичные действия не дали «Мертвой Голове» охватить правый фланг 375-о дивизии. В свою очередь, позднее это не позволило немцам своевременно захватить советские позиции севернее Белгорода, а в будущем доставило серьезные неприятности и 4-й армии (Гота. — Н.Л.) и оперативной группе «Кемпф» (3-у танковому корпусу. — Н.Л.).» Серьезный исследователь не мог пропустить очевидного, в отличие от современных «правдоискателей». Лишь из уважения к своим предшественникам он делает вывод в такой обтекаемой форме.
Оценивая объективно ситуацию, сложившуюся севернее Белгорода, можно утверждать, что 96-я танковая бригада оказалась у немецкого командования костью в горле. Когда отвели «Мертвую Голову» на север и бригаде уже нечего было делать у Шопино, она вернулась в Дальнюю Игуменку. И вовремя. Как раз в этот момент 3-й танковый корпус, сгруппировав все три своих танковых дивизий в единый кулак, стал рваться на север. 19-й немецкой танковой дивизии генерала Шмидта была поставлена задача — выбросить русских с восточного берега Северского Донца, захватить переправы и уничтожить обороняющихся к северу от Белгорода. В помощь ему придавалась часть 6-й дивизии. Генерал Шмидт частично свою задачу выполнил. После четырехдневных кровопролитных боев русские ушли на западный берег, уничтожив за собой все мосты. Но дивизия Шмидта в этой мясорубке растаяла, от нее остался лишь номер. Заметим, что советскую оборону в этом районе держали лишь стрелковые части, в ряде мест усиленные противотанковой артиллерией. Но особую прочность обороне могли придать лишь танки, а их было всего 36 боевых машин и все они — из 96-й танковой бригады, единственного танкового соединения на этом участке фронта. По командирским подсчетам, его бригадой за эти четыре дня было уничтожено 67 танков противника, а потеряно — 14. Относительно большие свои потери он объяснял тем, что приходилось действовать разрозненно. Там 10 боевых машин, там 14, там 12. Только к концу дня 11 июля у деревни Киселево удалось всех собрать в один кулак (всего 22 танка). Но к этому времени был получен приказ всем обороняющимся на восточном берегу Северского Донца перейти на западный берег и занять оборону на новых местах.
96-я бригада прикрывала отход. А когда он был закончен, уже в темноте, посадив в качестве танкового десанта на броню оставшихся стрелков, танкисты рванулись к месту своей новой дислокации, к деревне Александровка, прямо через вражеские позиции. А чтобы шокировать врага, все боевые машины одновременно, по команде, включили фары. Десанту же было приказано открыть огонь. Расчет на неожиданность при незначительной глубине немецких позиций дал великолепный результат. Всего несколько минут понадобилось колонне для выхода за линию немецких позиций.
Ночью, с 11-го на 12-е июля, с юга, со стороны Мелихово, на север к Ржавцу беспорядочно двигались и наши, и немецкие маршевые колонны. Все стремились быстрее достигнуть Ржавца и там закрепиться. На многих перекрестках дорог вспыхивали схватки, переходящие порой в рукопашную. Кругом взлетали ракеты, слышались автоматные очереди, отдельные орудийные выстрелы. Незаметно танки 96-й бригады пристроились в хвост немецкой танковой колонне из сорока танков. Как потом оказалось, эта была боевая группа 6-й танковой дивизии, возглавляемая майором Францем Беком. При приближении к Ржавцу танки 96-й бригады обогнали немцев по соседней дороге и замыкающей колонну роте 231-го отб была дана команда задержать противника, дав бригаде возможность оторваться от врага. Рота с честью справилась с задачей. Шесть ее машин развернулись и открыли беглый огонь по головным немецким танкам. Подбив девять из них, рота поспешила догонять своих.
Это уже потом, задним числом, по прошествии десятка лет Франц Бек придумает историю, как он лично со своим дежурным офицером бегал между русскими танками и взрывал их накладными фугасами, при этом ухитряясь отнимать у русских солдат, сидевших на броне, винтовки. Видимо, к тому времени он насмотрелся американских боевиков. К счастью, эта история получила широкую огласку, и мы имеем возможность любоваться бреднями битых немецких вояк воочию. Думается, рыбаки после рыбалки врут все же не так нагло.
Не было под Прохоровкой второстепенных участков. Все было взаимосвязано. Победа под Прохоровкой слагалась из коллективного подвига бойцов и командиров 1-й танковой армии Катукова, сдержавших, а затем и разгромивших, 48-й танковый корпус. Из коллективного подвига бойцов и командиров 6-й гвардейской армии Чистякова, сдержавшего напор эсэсовского танкового корпуса и перемолотившего его живую силу и технику. Из коллективного подвига бойцов и командиров 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий Жадова и Ротмистрова, пришедших на помощь войскам Воронежского фронта в самый тяжелый момент сражения. Из коллективного подвига бойцов и командиров 69-й общевойсковой и 7-й гвардейской армий Крюченкина и Шумилова, сдержавших напор 3-его танкового корпуса и перемоловших его живую силу и технику. Перечисляя героев Прохоровской битвы, невозможно пройти мимо имени того человека, под руководством которого на Курской дуге было отмобилизовано, вооружено и обучено свыше миллиона человек, который ежечасно и досконально отслеживал поступление в воюющую армию всего ей необходимого, того, без чего победа под Прохоровкой просто не состоялась бы. Это при том, как бы мы ни относились ко всей его деятельности в целом.
Заметим, Сталин воевал не с фон Клюге, не с Манштейном, не с Моделем и не с Готом. Этим вопросом занимались Жуков, Василевский, Ватутин, Рокоссовский, другие военачальники. Сталин воевал с Гитлером. И в этой войне он победил не только вообще, но и под Прохоровкой в частности. Результатом Курской битвы стало отступление гитлеровских войск по всему фронту. Общая победа СССР в войне уже ни у кого не вызывала сомнения. Поэтому англо-американцы поспешили высадиться в Сицилии, а затем уже в Европе, чтобы успеть за стол победителей. Таковы итоги этого сражения.
Н.В. ЛЕБЕДЕВ
Ведущий1 каналателевидения А. Малахов в программе «Пусть говорят» в день победы 9 мая с.г. посвятил свой рассказ подвигу партизанки Зои Космодемьянской, которая была казнена в 1941 г. немецко-фашистскими захватчиками в деревне Петрищево Московской области. При этом в качестве свидетеля казни был представлен телезрителям мужчина по фамилии Сивцов.
Я, коренной житель деревни Петрищево, утверждаю, что человек по фамилии Сивцов в деревне в годы войны не проживал, а, следовательно, и не мог быть свидетелем казни Зои Космодемьянской.
После этой телепередачи я побывал в деревне Петрищево и спрашивал жителей деревни: проживал ли в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. человек по фамилии Сивцов? При этом никто из коренных жителей деревни Петрищево не мог вспомнить такой фамилии.
В связи с этим возникает вопрос: кому надо было представлять народу лжесвидетеля? Он ведь фактически не мог рассказать телезрителям всей правды о казни партизанки. Более того, в своем рассказе он оправдывал женщину, которая била Зою палкой по обмороженным ногам. Это оправдание мотивировалось тем, что Зоя сожгла дом этой женщины. Такое оправдание по своей сути кощунственно и безнравственно.
Осмысливая такое оправдание, можно сказать, что Сивцов как бы выражал мысль о том, что Зоя фактически никакого героического поступка не совершила. Она просто сожгла 3 жилых дома мирных жителей, что не является поводом присвоения ей звания Героя Советского Союза.
Я в годы войны был невольным свидетелем (видимо, последним из еще живущих) казни героической девушки по имени Зоя.
Моей семье пришлось соприкоснуться с этим трагическим событием более чем непосредственно. Наш дом попал в число домов, подожженных Зоей. Моя мать в ночь поджога была в деревне и ночевала у родственников, так как из дома немцы нас сразу же выгнали и мы нашли приют вначале в лесу, а затем в деревне Златоустово.
Вскоре судьба привела меня в родную деревню с надеждой взять немного картошки, зарытой предусмотрительно в подвале уже сгоревшего дома. Когда я вошел в деревню, в глаза мне бросилось большое скопление народу — немцев и мирных жителей. Около сарая была возведена виселица, к которой двигалась толпа народа. Ко мне подъехал верхом на лошади немец, ударил по спине плеткой и приказал присоединиться к толпе. Когда я оказался в гуще, то увидел Зою: растерзанную, избитую, обмороженную. Для меня, фактически еще ребенка, это зрелище было страшным. На Зою была надета телогрейка и ватные брюки. Ноги были в одних тонких носках, голова непокрытая, с замерзшими сосульками волос, а на шее висела доска с надписью: «поджигатель домов» и что-то внизу доски было написано по-немецки…
Моя еще детская душа (мне было 12 лет) как бы застыла. Слишком много было страшного кругом. Но тогда не приходилось особенно говорить и думать о страхе. Только с годами (мне сейчас 79 лет) это воспоминание переживается все тяжелее.
Особенно запомнились мне последние слова Зои перед казнью. Обращаясь к мирным жителям, собрав последние силы, громким голосом она говорила: «Что вы стоите, понурив головы! Мне не страшно умирать за свой народ, за свою Родину. Нас много, всех не перевешают. Жгите, бейте, травите этих фашистских гадов. Сталин с нами, Сталин придет, за меня и все злодеяния немцам отомстит. Победа будет за нами».
Имя Сталина повергло палачей в шок. Немецкий офицер после этих слов подбежал к виселице, выбил подставку из-под ног Зои, и она безжизненно повисла на веревке-удавке. Ее последним жестом был взмах руки; она как бы хотела освободить петлю на шее, но увы! Это был ее предсмертный жест.
Последние слова Зои с именем Сталина были отчеканены на гранитном памятнике, установленном на месте ее казни.
После развенчания культа личности Сталина на XX съезде партии его имя было убрано с памятника.
Как очевидец всего, я считаю действия властей того времени по крайней мере ошибочными. Как бы мы ни относились к имени Сталина, убрать слова Зои с памятника с упоминанием этого имени — значит зачеркнуть одну из важных страниц истории нашей Великой страны, называемой СССР, предать забвению героические поступки нашего Великого и непобедимого народа.
В завершение хочу сообщить А. Малахову, что газета «Московский комсомолец» 17 марта 1997 г. по просьбе известного художника А. Соколова (Кукрыниксы), опубликовала статью под заголовком «Последний свидетель». Однако корреспондент Софья Кульбицкая не осмелилась тогда воспроизвести в этой статье последние слова Зои перед ее казнью. Но это на ее совести и на совести газеты «МК».
Советую А. Малахову найти эту газету и прочитать указанную статью. Это нужно ему для того, чтобы он в следующий раз не допускал подобные ляпы в своих телепередачах.
К.Н. КАРЕЛОВ
P.S. 29.05.2008 г. я побывал в деревне Петрищево и был удивлен тем, как постепенно из сознания и памяти народа вытряхиваются исторические вехи нашей страны, самой значимой из которых является Победа нашего народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Доказательством служит то, что я увидел, посетив деревню Петрищево.
На гранитном памятнике Зои все надписи потускнели и их почти невозможно прочитать. Входные ворота в ограду памятника кто-то украл, и вместо них зияет проем. По сообщению жителей деревни, памятник стоит одиноко, экскурсий уже не бывает, музей Зои заброшен и поговаривают, что его кто-то хочет приватизировать.
Я ждал фильм Анджея Вайды «Катынь» с искренним интересом. Знал, что будет показано, но как будет рассказана история катынской трагедии, было для меня загадкой. Знал, что автор марксистско-правоверной «Земли обетованной» и оппозиционно-либерального «Человека из железа» не может при очередной «смене вех» в Польше не снять националистического китча. «Катынь» была снята в период правления пресловутых братьев-близнецов Качиньских и стала приговором их русофобской политике.
Катынская трагедия — дело темное. И хотя первый президент России поспешил покаяться в вине советского правительства в казни польских офицеров в Катынском лесу под Смоленском, историки до сих пор не могут придти к общему мнению, в каком году произошла казнь — в сороковом или сорок первом? Кто расстреливал поляков — НКВД или Гестапо? Не ясны и масштабы трагедии. Сначала говорили о двух тысячах расстрелянных (комиссия Генпрокуратуры России в 90-е достоверно установила гибель 1803 человек, при этом захоронены в Катынском лесу они были в 20-30-40-е гг.), затем о пятнадцати, теперь о двадцати двух. Создавались многочисленные комиссии, писались монографии, велись журналистские расследования, но правда не найдена по сей день. Это принципиальные вопросы, но режиссер сознательно дистанцируется от непростых и неоднозначных фактов. Единственный документ, по которому восстанавливается цепь событий, подчеркнуто антиисторичен — найденный в могиле дневник расстрелянного ротмистра.
В течение всего повествования А.Вайда настойчиво и убежденно доказывает, что расстрел под Смоленском — главный «польский вопрос», от правильного ответа на него зависит будущее польского народа, его национальное и государственное самоопределение, его «посыл» человечеству. При этом не принимается во внимание фактор времени — с момента трагедии прошло 70 лет. Не учитывается общая обстановка начала сороковых — грандиозная мировая война. Вайда не задумывается о том, что несколько тысяч казненных — капля в океане смертей и страданий военного времени. Приведем статистику — во время Второй мировой каждый день уносил почти 30 тысяч жизней — русских, французов, поляков, сербов. Каждый день Великой Отечественной войны стоил советскому народу 23 тысячи жизней. А освобождение Польши от нацистов ежедневно уносило жизни трех тысяч советских воинов. Да и население самой Польши «поубавилось» на 6 миллионов человек. Я знаю статистику и не боюсь ее. Готов ли А. Вайда взглянуть в глаза фактам?
А вот еще факты. Воинственная и гордая Польша с миллионной армией сдалась немцам через две недели. Через пять дней после начала войны польское правительство бежало из Варшавы в Брест, а еще через несколько дней — в Румынию. На день дольше в горящей столице задержался главнокомандующий маршал Рыдз-Смигла. Почти нигде не оказывая нацистам организованного сопротивления, сотни тысяч вооруженных поляков беспорядочной толпой отступали на восток. Зададим страшный для поляков вопрос: а хотели ли они воевать, сопротивляться? Еще статистика. В осажденной Варшаве в народное ополчение вступило (кстати, по призыву коммунистов и других левых партий) 6 тысяч жителей. А в 1941-м в сравнимом с Варшавой по численности населения Ленинграде — почти 350 тысяч человек, полмиллиона влились в трудовые армии, строившие оборонительные сооружения. Так выигрываются войны… Конечно, мы никогда не забудем героических защитников военно-морской базы в Гдыне и полуострова Хель, подводников, пробившихся в Англию для продолжения борьбы, гарнизон крепости Модлин, месяц сражавшийся в полном окружении. Безумную храбрость польских улан, лавой с шашками наголо атаковавших танковые колонны вермахта.
Попавшие в плен польские офицеры (сплошь в новеньких мундирах, не запятнанных кровью и гарью сражений) не рассуждают о столь «высоких» материях. Они заняты более важным делом — хранят в сердцах «польскую идею». Осмелившийся задать вопрос о причинах поражения поручик подвергается остракизму сослуживцев. Очевидна и дальнейшая его судьба. Он «катится по наклонной»: вступает в просоветскую Армию Людову (воюет всю Отечественную…). Но затем польский патриотизм берет верх — офицер в пьяном угаре раскаивается и кончает с собой. Так просто решает проблему режиссер. Но остаются вопросы у зрителя: если всех польских офицеров казнили, кто тогда в составе сформированных в СССР польских армий освобождал родную Варшаву и брал Берлин? Кого через Иран переправили на подмогу англичанам и американцам на итальянский фронт? Кто восстанавливал послевоенную Польшу? Значит, был какой-то отбор. А вдруг расстреливали не всех пленных, а только полицаев и карателей, антисоветских партизан? Известно, что в 39-40-м нацисты поощряли антисоветские выступления на только что освобожденных польских землях.
Не говорится в фильме ни слова об участии Польши в предвоенном «Мюнхенском сговоре». Всего за год до катастрофы сентября 1939 года польская военщина участвовала вместе с гитлеровцами в разделе Чехословакии, оккупировав Тешинскую область с 2\3 чешского населения. Не говорится и о предательстве англо-французских друзей, распалявших воображение гордых шляхтичей о будущей Великой Польше («от моря и до моря»), а затем бросивших союзника на произвол судьбы. Мало кто вспоминает в Речи Посполитой о судьбе польских офицеров, надменно отказавшихся вступить в польскую армию, формировавшуюся советским руководством. И.В. Сталин разрешил им через Иран выехать в расположение англо-американских войск в Италии. Отплывавшие на кораблях из каспийской бухты шляхтичи демонстративно рвали советские деньги и посылали на берег проклятия. А по прибытии в Италию были безжалостно брошены в лобовую атаку на немецкий укрепрайон Монте-Кассино (погибли сразу и почти все). Об их гибели в цветущем поле поляки сложили песню «Червонные маки». А какие песни сейчас популярны в Варшаве?
Ни словом не обмолвился А. Вайда и об истинных причинах действий Советского Союза по аннексии восточных областей Польши в сентябре 1939-го. Действительно, по Пакту Молотова-Риббентропа победившие державы устанавливали границы сфер влияния. Но поляки забывают, что восточная граница разделила собственно Польшу и отторгнутые в 1920-м территории с преимущественным украинским и белорусским населением (из 16 миллионов жителей присоединенных к СССР территорий 10 были украинцами, 4 — белорусами и 2 — польскими переселенцами-«осадниками», появившимися на этих землях в 20-е годы ХХ века). Вайда показывает пустынные улицы освобожденного «Советами» городка, колонну дико орущих оборванных красноармейцев и жмущееся по стенам польское население. В действительности подавляющее большинство западных украинцев и белорусов засыпали цветами советские танки, приветствуя падение «панской» власти, запрещавшей «братьям-славянам» учиться и читать на родном языке, устраивавшей погромы и репрессии. Благостную картину а-ля-Вайда разрушают опять же исторические факты: украинские националисты в 90-е серьезно рассматривали воссоединение украинских земель 16 сентября как дату общегосударственного праздника — Дня Незалежности. Это при их-то нелюбви к «красным»! Напомним полякам, что и резали их прежде всего бандеровцы — 40 тысяч человек в 43–44 гг. От геноцида польское население спасла опять же наступающая русская армия.
Вайда представляет пленных офицеров — мучениками за польский народ и за веру. «Элита», «герои» — какими только словами не превозносят жертв Катыни. Прекрасные лица, подогнанная форма, блеск наград — режиссер призывает нацию любоваться своими офицерами. В среде пленных царит патриотическое единомыслие, диалоги выверены, мысли мудры. Не стал бы подвергать остракизму мифотворчество Вайды. Может быть, и нам стоило бы задуматься, что патриотический подъем в нашей армии и обществе наступит тогда, когда мы перестанем показывать своих воинов тупицами и лентяями, оборванцами и «штрафниками».
Вайда в буквальном смысле слова «молится» на своих соотечественников. Польские офицеры в Козельске. Их разместили в изгаженном и обобранном (русскими, разумеется…) православном храме. В жуткой и темной стране поляки празднуют Рождество, ждут первой звезды в беспросветном небе. Они стоят в проходах между четырьмя кубами нар, пересечение проходов образует крест, который заполняют поляки. Вид сверху: в центре креста светлый лик генерала, читающего слова молитвы. Неземной свет исходит от живого креста… Еще образ: молодой поручик падает в ров, сраженный пулей энкавэдэшника, в руках он сжимает четки с распятием. Советские солдаты забрасывают ров землей. Но не могут засыпать руку с крестом. Победа Света над темной советской силой! Еще один образ, апофеоз. Жена ротмистра ищет среди убитых и тяжело раненых своего мужа. Она замечает ксендза, читающего молитву над накрытым шинелью телом. Узнает шинель мужа — на ней синяя орденская ленточка! Прекрасная полячка бросается к телу, срывает с него шинель… А под шинелью изваяние Христа, сброшенного советскими пулями с церковной стены. Польское искусство, искусство последней христианской страны Западной Европы, все еще обладает мистической силой. Этот образный ряд сильнее американских пропагандистских агиток.
Польские вдовы, матери и сестры, от лица которых ведется повествование, — поразительные красавицы, первый ряд польского женского кино — Коморовская, Осташевская, Челецкая. Со времен советского кино мы отвыкли видеть такие одухотворенные лица на экране, сопереживать блистательной актерской игре. Сейчас мы вынуждены довольствоваться лицезрением потасканных физиономий «звезд» сериалов и шоу. Правда, у прекрасных полячек мы почти не видим переживаний и любви. Эти женщины — воительницы. Смысл их жизни — доказать окружающим свою правду, правду о расстреле офицеров русскими. Недавний соцреалист Вайда стремится показать правду жизни и здесь совершает ошибку. Окружающие поляки отмахиваются от горя вдов. Одни из них не верят «злодеяниям Советов» (видимо, достаточно хлебнувши горя от гитлеровского пятилетнего геноцида), другие предпочитают конформистски промолчать, третьи осыпают женщин проклятиями и насмешками, доносят на них в спецслужбы Народной Польши. Вайда не пытается объяснить зрителям, почему его «правда» оказалась никому не нужна. Попытка представить всех «несогласных» негодяями неубедительна. Между тем есть что-то цельное, созидательное в образах строителей «нового мира», стремящихся превратить родину в цветущий сад.
Поражает озлобленность и взаимная ненависть самих поляков. Вдовы бросают чудовищные обвинения в адрес всех, кто не принимает их трагедию. Функционерам «новой» Польши, офицерам Армии Людовой. Юноша-партизан, сын одного из расстрелянных офицеров, не раздумывая выхватывает револьвер, чтобы застрелить польского милиционера. Сестра ротмистра оскорбляет священника, призывающему к добру и состраданию. Строители советской Польши беспрестанно говорят о прощении, необходимости забыть о взаимных обидах во имя возрождения страны. Символична сцена, когда служанка приносит вдове генерала сохраненную ею во время оккупации саблю. Вложенная в ножны сабля как бы говорит о мире и покаянии. Но с безумной гордостью и заносчивостью генеральша обнажает клинок. Война продолжается! После такой сцены какой обыватель не проголосует за размещение на своей территории направленных на восточных варваров ракет!
Отдельная тема — изображение русских. Стремясь быть «объективным», А. Вайда придумывает образ положительного героя — расхристанного капитана в исполнении С. Гармаша, критикующего советские газеты, не говорящие «всей правды» о жизни в СССР. Для капитана придумана анекдотическая история влюбленности во вдову ротмистра. Для нее он идет на предательство, выдает все военные секреты (совсем как Андрий у Гоголя!). Но этот образ слишком проходной, схематичный. А на протяжении всего фильма — озлобленные, небритые, грязные русские солдаты и офицеры — люди без лиц. Их жесты — как движения животных, реплики — отрывистые возгласы разбойников, повадки — распущенных зверей. Чего стоит одна сцена. Советские солдаты раздирают надвое польский красно-белый флаг. Красную половину водружают обратно, а белую пускают на портянки. Все это происходит перед строем пленных офицеров. Что ж ни один из них не бросился спасать поруганную честь страны? Где польский гонор? Нет, они выше этого. Русских Бог накажет.
Правда, до самого конца фильма автор сохраняет «объективность». Покажет и насилия (но не убийства) немцев, и бесчинства польских коммунистов, и зверства русских. Бесконечны диалоги о «катынской правде», «жизни не по лжи», «покаянии». Герои беспрестанно возвращаются к одним и тем же конфликтам, спорам. Венчающая фильм супернатуралистическая сцена расстрела поляков зверями в грязных пилотках с красными звездами воспринимается неким катарсисом. Все становится понятным. Автор ставит жирную точку. А что ставит история — точку, многоточие, вопросительный знак?
К. ЕРОФЕЕВ
Успешное выступление российской футбольной сборной на чемпионате Европы стало настоящим праздником не только для болельщиков, но и всей страны. Умеем же побеждать, когда есть желание, настойчивость, вера в свои силы. Но взрыв восторженных эмоций, искусно подогреваемый средствами массовой информации, не может скрыть очевидного и отнюдь не самого приятного. Того, что нынешние «прагматические» российские руководители активно эксплуатируют эти эмоции для отвлечения внимания людей от куда более важных проблем. Разжигание «ура-патриотических» настроений нужно правящей элите для дебилизации масс, и без того одурманенных и развращенных массированной пропагандой наживы и потребительства. Тех самых мещанских ценностей, которые стали сегодня духовными и нравственными ориентирами «возрождающейся» российской демократии. Дебилами легче управлять, гласит неопровержимая аксиома буржуазной политической жизни. В их куриные мозги легко внедрить любые, даже самые ложные стереотипы и самые высокие рейтинги. А как иначе удержаться у руля никчемным и бездарным правителям, забалтывающих «правильной» говорильней при отсутствии реальных дел обостряющиеся проблемы страны.
Посмотрите на пьяные хари фанатов в престижных спорт-барах и кафе или на буйные ряды подогретых клинским пивом юнцов на стадионах, скандирующих «Россия! Россия!». Ведущие телеканалы охотно, «со смаком» демонстрируют их в качестве зримого проявления «возрождающегося российского патриотизма». Даже на телекартинках с европейского футбольного чемпионата преобладали неспособные связать двух слов идиоты, явно перебравшие спиртного по случаю достигнутой победы. У любого нормального, уважающего себя человека все эта шумная, полупьяная братия вызывает презрительную усмешку и неизбежно напрашивающийся вопрос: «Кретинов у нас действительно много. Но зачем же выставлять их напоказ?». Так затем и выставляют, чтобы их стало еще больше. Дебилизм заразителен. Установка на его воспроизведение транслируется на миллионы телезрителей, в первую очередь молодежь. Хорошо отработанная техника телезомбирования подавляет разум и способность рассуждать, разжигает стадные инстинкты, превращая людей в толпу, в человеческое быдло, манипулировать которым не составляет особого труда. Достаточно размягчить дополнительным «горячительным» и без того атрофированные мозги, возбудить их истеричными призывами типа «Россия, вперед!». Люди, превратившиеся в людское стадо, уже не в состоянии трезво оценивать происходящее в стране, отделять главное от второстепенного они не способны задавать властям неприятные вопросы: и о непрерывно растущих ценах, и о тотальной коррупции, и о диком произволе обнаглевшего чиновного «начальства». И, конечно же, самый опасный: почему, несмотря на все обещания и правильные слова «наверху», ситуация становится все хуже. Расчет циничен и прост. Чем меньше думают, отвлекаясь от неприглядной реальности, тем лучше. Чем больше орут на трибунах и часами обсуждают затем голевые моменты, тем легче внедрить в сознание выгодные властям представления. Баранизация мозгов путем раздувания общенационального ажиотажа вокруг спортивных побед, пускай даже самых незначительных и второстепенных, позволит добиться этого со стопроцентной вероятностью. Бездарям в правящей элите, неспособным сколько-нибудь эффективно управлять страной, нужны бездумные, безвольные, легко внушаемые обыватели, на их невежестве, лени и равнодушии к проблемам страны и держится нынешний правящий режим. Спортивная истерика помогает развить и закрепить все эти мещанские качества, и без того всячески поощряемые с политических «верхов». Неслучайно на подкормку футбольных и хоккейных «фанов» выделяют средства и тесно связанные с властями олигархи — из того же «ГАЗПРОМа», «Лукойла» и других компаний. Одних и тех же крикунов и халявщиков, вопящих «Вперед, Россия!», таскают по разным странам и стадионам, предоставляя им возможные льготы и скидки — на авиа и железнодорожный проезд, на билеты, которые истинным болельщикам с нормальной психикой невозможно достать.
Невольно вспоминается советское время. Тогдашние партийные и государственные вожди тоже любили спорт. Брежнев не пропускал ни одного крупного хоккейного матча, один раз несколько шайб, пропущенных знаменитым тогда вратарем Третьяком, довели партийного вождя чуть ли не до инфаркта. Но при всем этом спорт в тот период не заслонял, да и не мог заслонить главного, чем жили люди, — экономических, социальных, духовных и иных проблем. Решали эти проблемы, правда, плохо. После Сталина в стране не было по-настоящему компетентного и дальновидного государственного руководства. Но сама стратегическая установка на создание подлинно справедливого общества, где все должно быть подчинено интересам трудового большинства, работала на экономический, духовный, да и спортивный прогресс страны. Людей, пускай, и неудачно, пытались духовно поднять, воспитать на высоких нравственных идеалах. Сегодня их не поднимают, а, напротив, сталкивают вниз, к примитивным инстинктам, затягивают в болото бескрылого мещанского существования с его крысиной, изматывающей гонкой за деньгами и престижными вещами. А в качестве духовной отдушины и иллюзии чего-то государственно-патриотического дают возможность, после бутылки пива или чего-нибудь покрепче, вопить на стадионах «Вперед, Россия!». Довольны все. Политические верхи, уверенные в том, что поощряют высокие гражданские чувств. Спортивные фанаты, чувствующие себя героями — постояли, точнее, поорали за страну. А возвращаясь домой, стараются не замечать ее обостряющихся проблем, не говоря уже о попытке как-то помочь их решению. Долг патриота и гражданина выполнен, а что касается того, что отравляет людям жизнь, так пусть этим займутся большие начальники и другие. Показушный, пивной патриотизм не имеет ничего общего с настоящим, направленным на активную борьбу за реальное возрождение страны. Настоящий же властям и не нужен, он даже опасен для них, вот и поощряют явно с самых политических верхов орущих дебилов на стадионах.
Телевидение буквально надрывается, заслоняя растущую неприглядность реальной жизни восторженной шумихой вокруг выигранных матчей, даже самых второстепенных. Стоит забить решающий и даже не решающий гол в международном или внутрироссийском матче, как удачливый игрок становится чуть ли не национальным героем, с ним встречаются руководители страны, его награждают государственными орденами, устраивают торжественные встречи в родном поселке или городе, если, конечно, он соизволит туда поехать. Едут, впрочем, все реже. Нынешних российских спортивных героев, подвизающихся, как правило, в зарубежных спортивных клубах, все больше волнуют размеры получаемых там миллионных гонораров и все меньше спортивная честь своей страны. Какой там «патриотизм», когда дух наживы подминает под себя все светлое и святое, в спорте это видней, чем где бы то ни было. Запад не только как пылесос вытягивает из России ее лучших спортсменов, но и превращает их в заурядных деляг, готовых мать родную продать за лишний миллион в своем контракте. И чем дальше, тем больше. Политические начальники, не упускающие возможности поговорить о «возрождении российского спорта», не в состоянии остановить этот процесс, хотя средств в стране сейчас вполне достаточно. Деньги в виде миллионных гонораров уходят зарубежным спортивным варягам и тренерам, которых все больше появляется в российских клубах. И нас заставляют поверить, что в таких условиях можно всерьез говорить о «патриотизме» и «возрождении отечественного спорта»?
Если где и были основания употреблять эти высокие понятия, так это в Советском Союзе. Там развивались и всячески поддерживались государством знаменитые советские спортивные школы — хоккейная, гимнастическая, водных видов спорта и другие. У них была массовая основа: миллионы людей занимались физкультурой и спортом, не платя за это ни копейки, дети со школьного возраста приобщались к разным видам спорта без ущерба для бюджета их родителей. Все делалось для физического и духовного здоровья всего народа. Сегодня все подчинено интересам элитной верхушки. Советский Союз при всех его несовершенствах и изъянах был великой спортивной державой, люди обоснованно гордились своей страной и ее достижениями. Нынешней России грандом мирового спорта никогда не стать, первые места ей уже не светят, и это с каждым годом становится все очевидней. Спорт все сильней превращается в особый вид коммерческой деятельности, скрытой от посторонних глаз. Какие-то темные дельцы ворочают огромными деньгами, покупая и перепродавая перспективных игроков, надо полагать, в расчете с лихвой вернуть затраченные средства. Массовый спорт и физкультура в загоне, все достижения, взять хотя бы тот же хоккей, приходят по сути за счет старого багажа, остатков былого спортивного величия. Все же разговоры о необходимости вновь сделать спорт массовым так и остаются разговорами. Повсеместно разрастается только пивной патриотизм с его разгульно-крикливой символикой, усиленно демонстрируемый захмелевшими фанатами, но такой результат вряд ли можно отнести к достижениям нынешних властей, афиширующих свою заботу о российском спорте.
Впрочем, этого и следовало ожидать. Правящая элита использует спорт для чисто групповых, клановых целей, главная из которых — как можно дольше удержаться у государственного руля. «Хлеба и зрелищ»- таким нехитрым путем, спекулируя на низменных инстинктах толпы, всячески разжигая и поощряя их, римские императоры пытались сохранить свою власть. На время этого они добивались. Однако развращение масс и ослабление государства привело к крушению Римской империи. На ее обломках образовались слабосильные, зависимые от могущественных зарубежных правителей страны. Исторические параллели, конечно же, весьма условны. Но они заставляют задуматься. Тех, по крайней мере, кто на это еще способен.
В. ЛИТОВ
В «Дуэли», № 19 (568) от 6 мая за текущий год с нескрываемым удивлением прочитал статью О. Ивановой «Спорт как жизнь». Указанные события (позорный проигрыш Израилю нашей футбольной сборной в отборочном матче чемпионата Европы) относятся аж к 17 ноября 2007 года. Читаю статью — и настолько невпопад она, что недоумение бежит по телу мелкой дрожью. Безусловно, мы благодарны хорватам, обыгравшим англичан на их поле в решающем матче, но здесь открывается первое «но», которых впоследствии будет множество.
Автор статьи утверждает, что наши спасители отыграли «все матчи с победным счетом, не нуждаясь ни в чьей протекции». Нет, не все! В 12 играх у них 9 побед, 2 ничьи и 1 поражение. Далее: «В данном случае я выступаю как частное лицо и болельщик сборной России», — объяснил РИА Новости свое решение Леонид Федун — владелец московского «Спартака». Он готов в случае успеха хорватов вручить четырем футболистам балканской команды — вратарю и трем полевым игрокам — по одному автомобилю «Мерседес» каждому».
И спортивная слава России не на изломе, как утверждает госпожа Иванова! Если начну перечислять все титулы, завоёванные нами как в личном, так и в командном первенстве за время, прошедшее с матча Израиль-Россия, автор статьи съест шляпу с маслом!
Шахматы: в ноябре 2005 года мужская сборная России становится чемпионом мира, побеждая в Израиле! В 2006 году российский гроссмейстер Александр Грищук становится чемпионом мира по блиц-шахматам, опять же, побеждая в Израиле!
Футбол: В 2005 году престижный европейский трофей (кубок УЕФА) завоёвывает российский ЦСКА. В ночь с 14 на 15 мая 2008 года аналогичный кубок выигрывает российский «Зенит». 2 трофея за 3 года! При условии, что за всю(!) советскую историю европейским кубком (кубком обладателей Кубков) наши команды владели 3 раза (теперешние соседи — динамовцы из Киева — дважды и динамовцы из Тбилиси).
Теннис: По состоянию на 19 мая 2008 года в рейтинге WTA (женская теннисная ассоциация) на 1-м месте наша Мария Шарапова. Кроме неё в числе 8 лучших теннисисток мира значатся ещё трое: Светлана Кузнецова, Анна Чакветадзе, Елена Дементьева. Большего представительства, к слову, нет ни у кого! Сборная России под руководством Ш. Тарпищева — неоднократный обладатель Кубка Дэвиса и Кубка Федерации! На текущий момент мы уверенно лидируем в рейтинге сборных.
Баскетбол: Российский ЦСКА — обладатель главного клубного турнира Европы (двукратный чемпион Евролиги за последние 3 года) переиграл 4 мая 2008 года в финале израильский «Маккаби». Сборная России — чемпион Европы 2007 года.
Гандбол: 24 и 25 мая 2008 года звенигородская «Звезда» и волгоградское «Динамо» соответственно, выиграли Лигу Чемпионов и кубок ЕГФ. (Это к слову о «вечных провалах с мячом», на которые намекает О. Иванова)
Хоккей: Вместо сладкого! 19 мая 2008 года сборная России стала чемпионом мира по хоккею с шайбой, переиграв в драматичном финале канадцев!
И всё-таки мы обыграли Израиль!
П. ЗИМИН, Москва
Подписаться на газету «Дуэль»
на II полугодие 2008 года
можно во всех отделениях связи РФ.
Каталог «Пресса России», стр. 138, индекс 88981
Редакционная подписка с рассылкой абонентам производится не менее пяти экземпляров
Кол-во экзОдин квартал6 месяцев5900,00 р. 1800, 00 р.61100,00 р. 1250, 00 р.71250,00 р. 2500, 00 р.81400,00 р. 2850, 00 р.91600,00 р. 3200, 00 р.101750,00 р. 3500, 00 р.
В таблице указана стоимость для жителей России.
Для жителей ближнего и дальнего зарубежья дополнительно взимаются почтовые и транспортные издержки.
ВНИМАНИЕ! Допускается подписка на одного человека с высылкой газет один раз в месяц. Стоимость — 400 руб.
Почтовые переводы направлять по адресу:
129164, Москва, до востребования
Поморцевой Людмиле Александровне
Убедительная просьба:
В переводах обязательно указывать, на что высылаются деньги.