33 способа перепрограммирования организма на счастье и здоровье. Метод "Аватар"

Несколько слов о наследии предков, вечных проблемках и поисках их решений

Я много думаю о том, насколько ценно для человечества изучение наследия наших далеких предков. Прародина цивилизации, где она? Кем были наши предшественники? Пока точных ответов на эти вопросы нет. И тем не менее есть возможность прикоснуться к тайнам прошлого. Понять, как жили те, кто населял нашу планету до нас, каковы были их секреты обретения гармонии, здоровья, долголетия. Я конечно же имею в виду, атлантов и лемурийцев, о которых в свое время поведала миру Елена Блаватская. Мы задались целью поиска следов знания атлантов и лемурийцев. И первые же попытки обрести его дали удивительные результаты.

В нашу первую экспедицию мы с товарищами посетили Непал, где пережили множество приключений, в том числе — опасных[1]. Однако мы смогли добыть такой артефакт, который при умелом к нему подходе дал непревзойденный эффект. Это был небольшой кусок минерала из пещеры. Специалисты смогли извлечь из минерала музыку, зафиксировать ее на современных носителях. Изучение полученного материала по целому ряду методик показало целебные свойства хранимой минералом музыкальной информации. Наконец исцеляющую музыку удалось перевести в нотную графику, благодаря чему появилась возможность воспроизведения полученных результатов в аудиальном виде. И в таком виде наша музыка полностью, как показали проведенные эксперименты, сохранила все присущие изначальной «музыке бессмертия» свойства. Музыка камня, к которой в незапамятные времена имели доступ атланты и лемурийцы, и сегодня служит человечеству: лечение болезней, увеличение срока земной жизни людей, избавление от страхов, столь присущих любому в наши дни, — все это принес в наш мир осколок пещерного минерала.

Я с самого начала понимал, что останавливаться на достигнутом ни в коем случае нельзя! Надо двигаться дальше, ведь нам удалось ухватить только малую толику той великой мудрости предков, которую скрывает от нас Природа.

Я верю в то, что Природа готова дать нам больше, чем мы имеем. Просто надо всегда быть в поиске, в движении.

Не почивать на лаврах, а стремиться к большему. Не отступать!

Не сдаваться!

Искать потерянные знания наших предков. Собственно, атланты и лемурийцы — не прямые наши предки. Но кто они? Может быть, мы — совершенно иная ветвь развития жизни? А может — вырожденцы по отношению к этим могучим исполинам духа, когда-то жившим на нашей планете? А возможно, атланты и лемурийцы были вытеснены с Земли пришельцами, которые и являются нашими предками. Вопросов и гипотез — несметное число. К каждому ответу приходится пробираться через дебри различных преград. Тайное должно быть сокрыто. Но от кого скрывали свои тайны атланты и лемурийцы? От врагов? Не от нас ли?..

И еще. Атланты и лемурийцы сумели понять что-то такое о жизни и ее закономерностях, что сделало их цивилизации могущественными и всесильными, а их самих — настоящими хозяевами мира. Сможем ли мы, современные люди, идя своими тропами, найти подходы к решению самых важных для нас проблем? Их не так много: для каждого человека важнее всего здоровье, семья, обеспеченность, возможность взаимодействия с другими людьми. Как быть счастливым, не ущемляя свободы окружающих? Как создать для себя и своих близких такой уровень достатка, чтобы можно было позволить себе не задумываться о материальном? И как при этом не утратить собственной свободы? Как достичь состояния покоя и гармонии, изгнать из своей жизни недуги, возрастные ограничения?

Можно, конечно, смириться со своей участью и радоваться тому, что есть. Но имеем ли мы право отказываться от даруемого Природой? Вы можете возразить: человек не сможет переделать мир. И будете правы. Мир переделать нельзя. Однако в нашем мире таятся такие возможности, которые современному человеку и не снились. Я не предлагаю отбирать у Природы ее тайны. Я только хочу, чтобы люди поняли: пытливым и мудрым Природа сама даст то, чего так не хватает человечеству, — здоровье, спокойствие, свободу, долголетие. В обретении всего этого людьми я и вижу свое призвание, если угодно — свою миссию. А значит, пока существую, я буду заниматься поисками скрытых возможностей человека, таящихся в Природе.

Встреча в кафе

На Большом проспекте Васильевского острова в Санкт-Петербурге есть одно кафе, которое я очень люблю. Мой близкий друг Мишель Мессинг, зная мою любовь к этому месту, как-то назначил встречу именно там. Но, как всегда, опаздывал. Вот уже десять минут я сидел возле окна, мимо которого проходили люди, проезжали машины. Дверь периодически открывалась, внося вместе с очередным посетителем запах летнего Петербурга. В запахе этом смешались ветерок с залива, дым легких сигарет, аромат свежей листвы и терпкого кофе. Как-то сама припомнилась юность: первая любовь, экзамены в школе, концерт местной рок-группы, исполнявшей песни из репертуара «Машины времени». В пору было предаться ностальгии по безвозвратно ушедшим годам… Но разве теперь мне живется хуже, чем тогда? Я часто задаю себе вопросы: хочу ли я снова стать молодым? вернуть юность? заново испытать те чувства? И чаще всего на эти вопросы я отвечаю отрицательно. Все это было и осталось в памяти, теперь есть настоящее, и я в нем живу. Может, потому и живу, что свято верю: настоящее лучше прошлого, а будущее лучше настоящего. Из этого тезиса я черпаю жизненные силы. Жить для себя — значит жить для людей. Таков мой принцип. И я рад тому, что смог найти единомышленников, друзей, при помощи которых я и могу выполнять свою работу.

Опасности, пережитые вместе с другими, сближают нас. В справедливости этой мысли мне пришлось убедиться в Тибете. И еще одна мысль, которую я для себя открыл только там: общая цель способствует зарождению подлинной дружбы. Казалось бы, что может быть общего у меня и бывшего полковника КГБ, а ныне торговца драгоценностями? Оказалось, что не просто много общего. На поверку выяснилось: Петрович — Человек с большой буквы. Тот самый друг, который познается в беде. А Александр Федорович Белоусов? Ведь если бы не он, мы бы вряд ли смогли выжить в Гималаях. И как вела себя Настя Ветрова — юная петербургская журналистка? Не жалко многое отдать, чтобы убедиться в главном: люди остались людьми. Когда все работы по извлечению музыки из минерала были завершены, хотелось воскликнуть: мы сделали это! И если честно, я ощущал себя на самой вершине человеческих возможностей. Цель достигнута, чего еще желать? Тогда Мишель Мессинг очень быстро вернул меня на землю:

— И вы, коллега, уверены, что современники и потомки снимут шапки и будут до скончания времен петь хвалу Рушелю Блаво, нашедшему музыку камня?

Понимая иронию Мишеля, я тем не менее никак не мог признаться себе в том, что нахожусь в самом начале пути. Видимо, сказывалась общая усталость, давало себя знать столь присущее любому из нас желание как можно дольше почивать на лаврах. Между тем внутренне я сознавал: все впереди. Мессинг это сознание во мне всячески культивировал с присущими ему психологическими ухищрениями:

— Я — вершина всего, что уже свершено. Я — начало будущих времен, — торжественно продекламировал мой друг.

Я задумался над его словами. Так что же — снова в Тибет? В голове выстроился план: позвонить прямо сейчас Белоусову, который недавно вернулся оттуда; срочно выйти на Настю и Петровича…

— Не спешите, коллега, — прервал мои мысли Мессинг. — Будьте благоразумны, не торопите события. Американский поэт Уолт Уитмен, который и сказал про вершину всего, что уже свершено, и про начало будущих времен, был велик в своем знании природы человека…

Ну что за привычка замолкать на полуслове?! Столько лет знаю Мишеля, а привыкнуть к этой его поведенческой особенности никак не могу.

Такое ощущение, что он уснул. Ан нет:

— Дайте мне, мой друг, неделю на размышление, а потом я скажу, что думаю о перспективах нашего проекта.

Итак, она звалась… Алексия Мессинг!

И вот, неделя прошла. Прошло еще полчаса, выпито две чашки кофе и съедено по двести граммов мороженого.

— Нижайше прошу простить меня, коллега! — вместе с Мессингом в дверь кафе на Большом вошла прелестная девушка. Почему-то сразу в голове мелькнуло есенинское «я красивых таких не видел». А ведь правда — не видел. Темные волосы чуть ниже плеч, высокий рост, а из-под челки глядят волшебные глаза — как у Марины Влади в фильме «Колдунья».

Мишель наслаждался моим замешательством — эффект был явно спланирован заранее.

— Прошу любить и жаловать: Алексия Мессинг, — отрекомендовал «Марину Влади» мой друг и взял торжественную паузу.

Да что же это такое? Мессинг? Ничто не раздражает меня так, как мой друг с его любовью к моэмовским эффектам[2]. Глоток кофе, взять себя в руки.

— Алексия, — красавица протянула мне руку с изящным браслетом-змейкой.

— Рушель Блаво, — только и смог вымолвить я.

Триумф Мессинга, казалось, сломал стену кафе и уже летел по Большому проспекту в сторону стрелки Васильевского острова, чтобы, с легкостью преодолев своенравную Неву, воцариться на куполе Исаакиевского собора или на вершине Александрийского столпа.

— Мне двойной кофе без сахара, — заявил триумфатор подошедшей официантке. — А для барышни капучино.

Третий Рейх и атланты

Дождавшись, пока официантка удалится, Мессинг обратился ко мне:

— Я не случайно пригласил на нашу встречу эту очаровательную особу, коллега. Дело в том, что Алексия Мессинг, — Мишель сделал ударение на слове «Мессинг», — специалист по новейшей истории, профессор Сорбонны. Ну и по совместительству — моя дочь.

В этот момент от волнения я разлил кофе на оранжевую скатерть. Да сколько же может Мишель торжествовать?! В голове промелькнуло: «взрослая дочь молодого человека».

— Узкая специализация Алексии — Третий рейх, — продолжил мой наслаждающийся друг.

Я совсем растерялся.

— Третий рейх, — повторил Мессинг. — Впрочем, Алексия сама вам все расскажет.

— Видите ли, папá, — легкий акцент выдавал в дочери Мишеля иностранку, а ударение в слове «папá» было сделано на последнем слоге, — рассказал мне про вашу экспедицию в Тибет, про музыкальный минерал и про долгожителей. В сфере моих научных интересов оказалось сейчас нечто очень близкое к тому, чем занимаетесь вы.

Видимо, Алексии от отца досталась эта привычка делать паузы в речи. Или я должен что-то спросить? Но что? Действительно, один из пяти камней-звезд, поисками которых мы занимались в Непале, был достоянием Третьего рейха, принадлежал Гитлеру, а затем Борману. Именно этот камень стараниями Белоусова уплыл вместе с Борманом в Аргентину, где был уничтожен в 1972 году. Кажется, других отсылок к немецким нацистам не было.

— В фашистской Германии, коллега, — продолжил Мишель, — велись специальные исследования, целью которых на определенном этапе было следующее: доказать происхождение германской расы от атлантов и, возможно, предшествовавших им или за ними последовавших лемурийцев. Алексии удалось найти документ, недвусмысленно указывающий на этот факт.

На этих словах Мессинга девушка открыла сумочку и передала мне набранный на компьютере листок.

— Это перевод на русский язык, — сказала Алексия.

Я взял листок в руки и прочел следующее:

«Генриху Гиммлеру.

10.09.1935.

Настоящим докладываю, что во вверенном вам Институте были проведены специальные исследования макрокосмической оболочки земного шара в районах J, K и O. Тотальная систематизация данных еще впереди, но уже сейчас можно сказать, что в этих районах и по сей день проживают представители атлант-лемурийского этноса, возраст которых часто превышает сто лет. Таковых в районе J было обнаружено двое, в районе K пятеро и в районе O один. Во все эти районы настоятельно рекомендуется снарядить экспедиции уже в нынешнем году. Финансирование готов взять на себя концерн „BMW“. Предполагаемые результаты: получение артефактов, способных увеличить срок жизни человека.

Вольфрам Зиверс[3]».

— Кто этот Вольфрам Зиверс? — не мог не спросить я.

— О, это страшный человек! — воскликнула Алексия. — Он был генеральным секретарем специального института в составе СС. По приговору Нюрнбергского трибунала был повешен, но до этого успел провести столько бесчеловечных экспериментов над людьми, что имя его, пока существует наш мир, будет проклято.

— Состоялись ли те экспедиции? Удалось что-то найти? Что это за районы, обозначенные латинскими буквами? — вопросов у меня было более чем достаточно.

— Вот тут — сплошные загадки, — произнес Мессинг. — У Алексии есть уверенность в том, что экспедиции были. Только документов по ним пока обнаружить не удалось.

— Не то чтобы совсем не удалось, — заметила Алексия, — но самих документов у меня на руках нет. Есть только отдельные упоминания в переписке гауптштурмфюрера СС Августа Хирта и в дневниках археолога Отто Рана. Очевидно, что в 1936 году была экспедиция, профинансированная именно BMW. Эсэсовцы ездили на север Африки, в район J. Но если судить по этим записям, то поездка оказалась неудачной: к моменту прибытия нацистов оба представителя атланто-лемурийского этноса куда-то исчезли. После этого экспедиции по проекту «JKO» долго не проводились. Поездка в район O самим Гиммлером была признана нецелесообразной — там ведь был всего один человек из атлантов. А вот экспедиция в район K все-таки состоялась в 1943 году.

Навстречу новым путешествиям!

— Алексия, что это за район K? — я, кажется, начинал нащупывать соль грядущего проекта.

— Если бы это было известно, мой друг, — за дочь ответил Мишель, — то я бы позвонил вам еще пять дней назад и представил примерную смету грядущей нашей поездки. Пока же я связался только с Настей Ветровой и вкратце обрисовал ситуацию в надежде, что Настя что-то раскопает по своим журналистским каналам.

— И что же?

— Пока ничего. Впрочем, Настя сама должна подойти с минуты на минуту. — Мессинг посмотрел на часы.

— Фашисты жестоки, — заметила Алексия. — Этот Август Хирт, который руководил африканской экспедицией, в годы Второй мировой войны «прославился» как врач-экспериментатор. Знаете, что он делал? В Дахау замораживал людей заживо, чтобы понять возможности человеческого организма. Как-то даже писал Гиммлеру, что хорошо бы его экспериментальную базу перенести из Дахау в Аушвиц. Там, дескать, климат прохладнее — стало быть, заморозка пойдет легче. И еще там территория больше: подопытные очень кричат, когда их замораживают, и тем самым привлекают ненужное внимание. В процессе этих «работ» температура живого человеческого тела доходила до двадцати пяти градусов! Ужас!

— Как называлась эта организация? — я стал вспоминать, что когда-то читал про такого рода эксперименты, проходившие под патронажем СС.

— Аненербе, — ответила Алексия.

Куда нам плыть?

Тут дверь кафе распахнулась, и в нее влетела Настя, принеся очередную порцию Балтийского моря и легких духов.

— Еле успела, — еще не отдышавшись, сказала журналистка.

Я, признаться, ждал сцены знакомства Насти и Алексии по сценарию Мессинга, но ожидания мои не оправдались — девушки оказались знакомы друг с другом. При встрече они даже расцеловались.

— Звонила Александру Федоровичу, — с места в карьер начала Настя. — Сегодня вечером бегу к нему. У Белоусова есть что рассказать про Аненербе.

Ну почему я обо всем узнаю последним? Вот и Настя уже в курсе всех этих дел. Не удивлюсь, если Петрович тоже все знает. Мой телефон зазвонил. «Петрович», — высветилось на экране. Ну, долго жить будет. Или будет богатым? Впрочем, Петрович не беден, да и живет долго.

— Короче, так, — заклокотало в трубке, — деньги есть. Вполне себе в любую точку мира слетаем. Только куда лететь-то будем?

Телефон у меня попросила Алексия:

— Привет, Петрович. Это Алексия Мессинг. Если бы мы знали, куда лететь, ты бы уже паковал чемоданы.

Они уже на «ты»? Вот тебе раз. Нет, я потребую объяснений от всей этой компашки, почему меня не поставили в известность раньше. Хотя… По громкой связи голос полковника извещал всех посетителей кафе о том, что парни из Аненербе в 43-м ездили точно не в Америку и не в Африку, ну и не в Антарктиду; это он в энкавэдэшных архивах пробил по своим каналам…

— Да подожди ты, — раздраженная «Марина Влади» стала еще прекрасней. — Сегодня Настя идет к Белоусову. У Федоровича есть что-то такое, что он готов предоставить нам. Я тебе вечером позвоню.

Почему все знают то, о чем я слышу впервые?

— Ну, знаете, — все-таки я не смог сдержаться, — давно не чувствовал себя таким чужим в этом мире. Все все знают, кроме меня.

— Простите, коллега, что так поступили с вами, — Мишель, когда это было нужно, умел превращаться в кающегося грешника. — Но тому, поверьте, были причины. И всю ответственность в данном вопросе я беру на себя.

— Можно я начну? — прервала Мессинга Настя. И, не дождавшись разрешения, продолжила: — Тогда, в Тибете, пока мы ждали вас из пещеры, Белоусов рассказал мне и Петровичу немного о деятельности Аненербе по поискам атлантов. Сразу по возвращении в Петербург я поделилась своими соображениями с Мишелем…

— А я, — теперь уже Мессинг перебил Настю, — сразу позвонил Алексии в Париж. И вот она здесь.

Последнюю фразу Мишель произнес с нескрываемой гордостью.

— Но почему же мне ничего об этом не рассказали раньше? — я все еще был возмущен.

Слово опять взял Мессинг:

— А вы так и не поняли, мой друг? Тогда скажите, чем вы занимались, после того как мы все вернулись из Непала?

— Можно подумать, вы не знаете. Исследовал музыку минерала, который мы добыли в той тибетской пещере.

— Вот именно поэтому мы вас и не отвлекали по пустякам. Вы же, Рушель, натура увлекающаяся. Где гарантия, что ваши глаза не загорелись бы, а сердце не забилось учащенно, узнай бы вы сразу об Аненербе и живущих атлантах? И что тогда? А тогда бы вы, как вам свойственно, начали бы спешить, чтобы поскорей закончить текущую работу и начать следующую. Спешить же не стоило, поверьте мне. Если бы вы спешили, то позитивный результат работы с минералом мог бы и вовсе не состояться, не так ли?

И снова Белоусов

Мне пришлось согласиться с вескими доводами Мессинга. Но теперь уж они так просто от меня не отделаются! Впрочем, и без моих умозаключений дальнейший алгоритм действий предельно ясен. Даже не алгоритм, а всего лишь следующий шаг, от которого и будет зависеть этот алгоритм. Данный шаг предстоит сделать Насте — вечером сходить к Белоусову домой. У Александра Федоровича нет от нас секретов, но человек он непростой, может что-то важное и не досказать, руководствуясь только ему ведомыми соображениями. Да уж, проживешь подольше — увидишь побольше.

— Послушайте, Настя, — предупредил я журналистку. — Ваша задача все-таки не просто поговорить с Белоусовым, а с его разрешения сделать запись всего разговора, чтобы мы потом все вместе могли поразмыслить о дальнейших наших действиях.

— Конечно, — согласилась Настя. — Всем известно, что Александр Федорович часто основную информацию держит, что называется, между строк. Я сделаю все, чтобы мы эту информацию получили.

Удивительный дар Алексии

Алексия с Настей ушли, а мы с Мишелем остались в кафе.

— Мой друг, — начал Мессинг, — я должен вам сказать еще кое-что. Алексия будет нам полезна не только потому, что она специалист в области изучения нацистской Германии. Согласитесь, такого специалиста я вполне мог бы отыскать в университете или в Академии наук. Открою вам один секрет. Все те способности, которыми обладал мой дядя Вольф Мессинг, у Алексии развиты гораздо больше, чем у меня. Не сочтите, коллега, за нескромность, но сам я не перестаю удивляться дару дочери. Ей было пять лет, когда я заметил: Алексия обладает качеством предвидения ситуации на несколько ходов вперед, словно читает будущую историю. Были случаи, когда дочь предостерегала меня от непродуманных шагов. Меня — Мишеля Мессинга! Одну из таких историй я готов рассказать. Алексия тогда была совсем мала. Я должен был ехать в командировку в Армению. Самолет вылетал утром, а вечером я помогал Алексии с заданием по русскому языку. Так получилось, что ее родной язык — французский. Вдруг дочка как-то болезненно сосредоточила свой взгляд на стоящем у самой стены глобусе. «Папá, — проговорила она, — тебе не надо завтра никуда лететь». «Почему?» — спросил я, все еще думая, что это какая-то игра со стороны Алексии. «Там, куда ты собираешься, завтра ничего не будет. Ничего. И тебя не будет», — Алексия на этих словах горько заплакала. Детский каприз? Но лететь действительно было надо. По каким-то странным техническим причинам наш самолет тогда сел в Сочи, а не в Ереване. Нас предупредили, что ждать придется сутки, а то и больше. Пассажиры возмущались, требовали другой самолет. А к вечеру все мы узнали, что в Армении случилось страшное землетрясение, погубившее множество человеческих жизней. Я вернулся домой, а спустя неделю обнаружил за шкафом игрушечный самолетик, у которого были сломаны шасси. Я не знаю, как она эта сделала. Но она своей волей повредила самолет, на котором я летел, чтобы он был вынужден совершить аварийную посадку в Сочи. Думаю, этот факт, коллега, убедит вас в необходимости взять Алексию с собой в нашу экспедицию, куда бы мы ни собрались. И поверьте, впоследствии не раз приходилось мне убеждаться в даре своей дочери.

— Да разве я возражаю? Конечно, полетим все вместе, — признаться, рассказ Мессинга меня удивил. — Вот только куда?

Настя рассказывает о встрече с Белоусовым

На следующее утро мы все сидели в офисе Петровича и ждали Настю. Журналистка, как всегда, не вбежала, а влетела — ей было что сказать нам! Вернее, дать послушать запись в Настином диктофоне.

«Н.В.: Александр Федорович, ваша богатая биография включает в себя и годы Второй мировой войны. Вы были партизаном в Норвегии, видели самого Мартина Бормана. Известны ли вам факты, связывающие небезызвестную организацию Аненербе с камнями-звездами, камертоном, по которому настраивается Вселенная, атлантами?

А.Б.: Именно для того, чтобы рассказать об этом, я и встречаюсь сегодня с вами, Настя. Память человеческая устроена таким образом, что порою какие-то факты забываются, уходят в закоулки мозга и дремлют там до поры до времени. Во время войны был со мной один случай, который я вспомнил только теперь, получив одно письмо от испанского коллеги. В письме помимо прочего содержался вопрос об экспедициях Третьего рейха в страны Африки и Азии и о контроперациях там НКВД. Я ответил, что такими сведениями не располагаю, и переадресовал моего корреспондента к одному крупному специалисту по истории Африки, но вдруг в памяти всплыла одна встреча времен войны. В 1942 году судьба занесла меня на оккупированный немцами Крым. И в Ялте мне пришлось беседовать с неким Карлом Кернстеном. Карл не скрывал, что работает на Аненербе. К тому времени я уже слышал об этой организации, руководимой Вольфрамом Зиверсом. Штаб Аненербе располагался в замке Вевелъсбург, где был создан своего рода центр новой религии нацистской Германии. Именно из Вевельсбурга мой собеседник и прилетел в Крым, который только что перешел в руки немцев. Карл не скрывал, что привело его на берега Черного моря: путем раскопок следовало доказать наличие на полуострове остатков древней готской цивилизации, от которой произошла немецкая нация.

Н.В.: Почему этот человек был столь откровенен с вами?

А.Б.: Да просто скрывать уже было нечего: раскопки к тому моменту завершились, готская цивилизация обнаружена не была. А я и встречался с Кернстеном как раз для того, чтобы помочь этому человеку перебраться в Советский Союз.

Н.В.: Ему это удалось?

А.Б.: Нет. Карл выразил желание сотрудничать с нами, но в какой-то момент не выдержал. Он застрелился — прямо там, в Ялте, перед нашей следующей встречей. Такого рода случаев в войну было много, а потому я и не придал тогда значения рассказу немца. И только теперь из той беседы мне припомнился один факт: Карл рассказал, что в 1936 году он сопровождал известного археолога Отто Рана в экспедицию в Азию. Искали они тогда ни много ни мало Святой Грааль. Конечно, ничего не нашли. Спустя год Отто Ран покончил с собой из-за взыскания за гомосексуализм: национал-социалисты не приветствовали таких вещей. То путешествие за Святым Граалем тоже проходило по программе Аненербе под личным патронажем Гиммлера.

Н.В.: Но куда же ездил Ран?

А.Б.: Это неизвестно. Я тогда не спросил у Карла, а теперь узнать это вряд ли возможно. Но как раз с именем Отто Рана и связана вся история, которую обнаружила Алексия Мессинг: дело в том, что обозначенные в записке Вольфрама Зиверса Гиммлеру районы J, K и O и были открыты именно Раном! Именно он исследовал макрокосмическую оболочку земного шара в этих районах, обнаружив там остатки атлантической цивилизации. Район J не составило труда установить: туда вскоре была собрана экспедиция. Это Египет. Однако там ничего обнаружить не удалось. Гиммлер после этого признал путешествие в район O нецелесообразным.

Н.В.: Известно, ли что это за район?

А.Б.: Да, достаточно посмотреть дневник Отто Рана. Там, конечно, сплошные шифрограммы, но страна O названа почти прямо. Попробуйте, Настя, сами отгадать эту простую загадку. Вот цитата из дневника Рана: „Мы не поедем туда, где Европа становится Азией, Черное море Средиземным, а христианский собор мечетью“.

Н.В.: Турция?

А.Б.: Конечно. Молодец!

Н.В.: Но что же за район K?

А.Б.: Если бы я знал это… Известно лишь то, что экспедиция туда состоялась много позднее — в 1943 году. Ни Отто Рана, ни Карла Кернстена в живых уже не было. Никаких сведений о составе группы, о целях и результатах путешествия обнаружить не удалось. Время было такое, что приходилось очень многое держать в тайне. Однако вчера вечером я стал копаться в своих бумагах. Видите, как их много. Этот листок, Настя, я передаю вам. Признаться, не могу вспомнить, как он попал ко мне. Когда я его обнаружил вчера, то, готов поклясться, видел его впервые. Честно говоря, не понимаю, что тут к чему. Но, уверен, Мессинги во всем разберутся.»

Настя выключила диктофон и положила на стол перед нами тот самый листок, о котором только что говорил Белоусов.

— Кто хорошо знает немецкий? — спросил Петрович. Листок взяла Алексия. Да она еще и полиглот!

— Я переведу дословно, — проговорила Алексия после минутной паузы. — «Вевельсбург — хорошее место, но зимы здесь дождливые, а кустарники слишком густые. Январь, 1943 год».

— И что это значит? — спросил Петрович, глядя на Алексию. Та перевела взгляд на отца. Мишель осторожно взял белоусовский листок и аккуратно перевернул.

— Да тут стихи! — воскликнула Настя.

Нашей акуле пера и в голову не пришло прочесть то, что было написано на обороте листка! Интересно, заглянул ли туда Белоусов? Это действительно были стихи на русском языке. Листок взял Петрович:

— Друзья, а ведь чернила на обеих сторонах одни и те же! И почерк один!

Мы все устремили взгляды на русский текст. Вот, что открылось нашим взорам:

— Какие будут соображения, коллеги? — нарушил тишину Мессинг.

— Мишель, соображения — ваша прерогатива, — заметила Настя.

Мишель в ответ на это только развел руками.

— Настя, а Белоусов хоть что-то сказал по этому поводу? — спросил Петрович.

— В том-то и дело, что нет, — ответила журналистка. — Федорович сам ничего не знает. Когда я уходила, он признался, что до самого утра пытался расшифровать немецкое послание, но понял только, что следы ведут в этот самый Вевельсбург. Стихов он, кажется, не видел.

Тут в разговор вмешалась Алексия:

— Папа, позволишь ли ты мне построить ипсилон самой?

— Я ждал этого часа! — не без пафоса произнес Мессинг. — И вот он настал!

А нам оставалось смиренно ждать, пока Алексия составит ипсилон — выявит ключевые слова, потом примется за сведение их в системы числителя и знаменателя. Через час с небольшим наше ожидание было вознаграждено.

«Ипсилон района K.

33 способа

Составлен Алексией Мессинг.

В данном случае необходимо построить две дроби.

1) Знак K сохраняет признаки знаков J и O, являя собой системное продолжение имплицитно представленных за ними Египта и Турции. Именно эти номинации оказываются в числителе Вселенской дроби. Наряду с ними в качестве особого рода степеней (квадратных и кубических) в числителе обнаруживаем собственные номинации критериального свойства, а именно: Генрих Гиммлер (шеф СС), Вольфрам Зиверс (генеральный секретарь Аненербе), Август Хирт (главный врач Аненербе) и Карл Кернстен (участник экспедиции Аненербе в Крым в 1942 году). Все эти собственные номинации критериального свойства в сумме дают аббревиатуру BMW (знаменитый автомобильный концерн, спонсировавший проекты Аненербе). Итоговый числитель данной дроби, таким образом, как не сложно догадаться, „Вевельсбург“.

Знаменатель: озеро из стихотворения.

2) Числитель второй дроби несколько проще, хотя и он геометрически восходит к знаку K, но только уже не через Египет и Турцию, а через имя Отто Рана (археолога, искавшего по программам Аненербе Святой Грааль) в системе с атлантами, готами, Нюрнбергом и гомосексуализмом. На схождении всех этих элементов числителя второй дроби получаем элементарный ответ: „Аненербе“.

Знаменатель: гора из стихотворения.

Система двух дробей рождается из редукции числителей знаменателями и является ипсилоном, сосредотачивающем в себе номинацию года — 1943 и номинацию собственно района K: Бирма».

— Умница! — похвалил Мессинг Алексию. — Только скажи-ка, любезная, как покойный Отто Ран оказался у тебя не в той дроби, где все прочие персонажи нашей истории?

— Я сама этого не поняла, папа. При строительстве ипсилона я вписала Рана в первую дробь, но тут почувствовала, что ему место именно в числителе второй дроби. Более того, не в парадигме прочих собственных номинаций критериального свойства, а в качестве структурообразующего начала всего числителя именно той дроби, в знаменателе которой будет гора.

— Что же, цель ясна — это Бирма! — радостно воскликнула Настя. — Надо известить Белоусова!

Дежавю Петровича

Только тут мы заметили, что наш Петрович сделался белее снега на Петроградской стороне в начале декабря.

— Ребята, — еле выдавил из себя полковник, — тысячу раз прав Александр Федорович по поводу человеческой памяти: она хранит давно забытое и в нужный момент извлекает это забытое. Артем Воскобойников…

Мобильный телефон Петровича противно заверещал, но полковник, даже не глядя на экран, отбил вызов.

— Артем еще в Непале в 79-м рассказывал мне, что годом раньше один его приятель, работавший по антинаркотическим делам, посетил Бирму. Тогда этот рассказ не отложился у меня в голове, поскольку чуть ли не каждый вечер Воскобойников травил какие-то кагэбэшные байки, большая часть которых казалась мне выдумкой, фольклором разведчиков. Теперь же я кое-что понял. Так вот, Артем рассказал, что этот его приятель столкнулся в Бирме с настоящим чудом: тамошние монахи в одном из монастырей умели прямо на глазах туристов растворяться в воздухе. Вот просто стоит себе монах, и вдруг раз — и нет его. Куда подевался? Друзья его монахи смеются, а туристы озадачены. Потом кто-нибудь из монахов ведет туристов к самым воротам, а там разгуливает красавец-павлин: «Вот, дескать, смотрите, что стало с нашим товарищем».

— То есть монах превратился в павлина? — засмеялась Алексия, но Мессинг строго посмотрел на дочь, и та замолчала.

— Я и сам тогда воспринял рассказ Воскобойникова как сказку, но теперь… Много такого мы видели в Гималаях, что позволило по-новому взглянуть на мир. В каждом чуде лишь доля чуда.

— В любом случае, история интересная, — заметил я. — У меня между тем есть деловое предложение. Давайте-ка, други мои, собираться в эту самую Бирму. Вот только сначала надо обо всем известить Белоусова. Не сможет ли он полететь с нами?

— Потерпите, коллега, — Мессинг явно хотел что-то поведать. — Отниму еще несколько минут вашего драгоценного времени, дабы история Воскобойникова не казалась нам с вами только лишь фантастикой. В одной серьезной книге мне довелось прочесть, что в Бирме есть гора с не очень благозвучным для русского слуха названием «Попа». Впрочем, сами бирманцы называют эту гору Даунг Калат. Так вот, эта гора Калат (буду с вашего позволения именовать ее так) некогда была вулканом, последнее извержение которого было зафиксировано еще в V веке до нашей эры; если быть точным — в 442 году до Рождества Христова. И с той поры в Калате поселились духи-наты, способные вселяться в животных, растения, предметы. Семь столетий тому назад на вершине Калата был основан буддийский монастырь, монахи которого многому научились у натов. В том числе обрели способность переходить в иные оболочки. Сие — научно доказанный факт. И неудивительно, что монах из рассказа советского разведчика переселился именно в павлина, ведь павлин в Мьянме — священная птица.

— А что такое Мьянма? — спросил Петрович.

— Мьянмой, — ответил Мессинг, — называют Бирму сами жители этой азиатской страны.

Дан приказ одним — на запад, а другим — другой приказ…

После этого мы все вместе мы отправились домой к Александру Федоровичу, немало удивив долгожителя целью нашего путешествия.

— Никак не ожидал, — Белоусов. — И с радостью бы полетел с вами, да только есть у меня идея получше.

— Что может быть лучше посещения древнего Пагана, общения с натами и просмотра представления в театре марионеток? — проявила недюжинные познания Бирмы-Мьянмы Алексия.

— Лучше может быть только поездка в Вевельсбург! — отрапортовал Федорович. — Давайте так: Блаво, Мессинги и Петрович пусть летят в Бирму, а Настя и я отправимся в Вевельсбург. Готов прокомментировать свое предложение.

— Извольте, коллега, — заинтересовался Мишель.

И Белоусов рассказал нам следующее:

— В нынешнем своем виде этот замок, известный под именем «Вевельсбург», построен в начале XVII века. Но нас должна интересовать его история, связанная с веком минувшим. В 1935 году нацисты основали в Вевельсбурге что-то вроде храма новой религии, соединяющей в себе позитивные для нацистов стороны католицизма и древние германские верования. Нынче ночью я перечитал «Крестовый поход против Грааля» уже известного вам Отто Рана. Вот это издание новейшего времени с репринтным воспроизведением некоторых рукописей известного археолога, — с этими словами Белоусов достал с ближайшей полки небольшую книгу. — Полюбуйтесь…

— Во как! — отреагировал Петрович. — И как же это понимать?

Все мы, конечно, были удивлены, потому что на странице «Крестового похода» был текст, выведенный столь знакомым нам почерком! Не надо было быть специалистом в области графологии, чтобы твердо сказать: вчерашнюю нашу записку о дождливых зимах и слишком густых кустах Вевельсбруга и этот текст, воспроизведенный в книге, писал один человек.

— Я был поражен не меньше вашего, Петрович, — сказал Белоусов, — когда вчера наткнулся на эту страницу. Давешняя записка написана Отто Раном — главным археологом Аненербе, искавшим Святой Грааль.

— Но ведь Ран покончил с собой в 1937 году, а записка датирована 1943-м? — вмешался я.

— Вот именно, — резюмировал Александр Федорович. — Следовательно, нам предстоит попытаться решить и эту загадку. Считаю, что единственный из нас, кто в состоянии сейчас хоть как-то обобщить ситуацию, это Мишель.

— Ну отчего же единственный, — обиженно заметила Алексия, но Мессинг жестом остановил дочь.

После этого Мишель взял коронную паузу. Мы, конечно, не мешали нашему другу, потому что в этот раз от хода его мудрой мысли зависело наше, да, пожалуй, и не только наше будущее.

— Что бы там ни произошло с Отто Раном, — начал Мессинг, — но для нас очевидна, коллеги, как минимум одна вещь: в 1943 году, в самом его начале, в январе или феврале, под патронажем Аненербе состоялась экспедиция в Бирму, которая в то время была оккупирована союзниками немцев, японцами. Мы не знаем целей и результатов того путешествия, знаем только, что руководство осуществлялось из Вевельсбурга. Туда же, по всей видимости, поступали и доклады об итогах работы агентов. А посему действительно более чем целесообразно разделиться на две группы: одна направится в Мьянму, другая — в немецкий Северный Рейн-Вест-фалию, в Вевельсбург.

Миссия — выполнима

Наш самолет взял курс на Дели. Оказалось, что прямых рейсов в столицу Бирмы Найпьидо из России нет. Тем временем Настя и Белоусов уже дали знать нам, что благополучно приземлились во Франкфурте и ищут рейс в сторону Вевельсбурга. Все шло по плану. Пока самолет летел в Индию, я пытался понять, какую пользу может принести наша нынешняя поездка. Важнее всего для меня на данном этапе было осмыслить связь между монахами, способными растворяться в воздухе, и результатами нашей недавней поездки в Тибет.

Тогда в пещере нам удалось раздобыть небольшой сегмент минерала полувулканического и полуинопланетного происхождения. На этом сегменте оказалась записана чудесная исцеляющая музыка — кажется, та самая, которую воспроизводили камни-звезды, продлевающие человеческую жизнь.

Успех того путешествия для меня очевиден, но означает ли это, что теперь стоит остановиться, ведь вопросов оказалось куда как больше, чем ответов? Камней мы так и не нашли. Да признаться, все то, что мы слышали о них, свелось в результате к пониманию высочайшей осторожности работы с этими камнями (если, конечно, такая работа когда-нибудь осуществится). Между тем некоторые факты, которые стали нам известны в последние дни, явно соотносились с прошлой нашей экспедицией.

Аватаризация и ее механизмы

Прежде всего это, конечно, бирманские монахи, способные не только растворяться в воздухе, но и перевоплощаться в животных, растения и предметы.

Мессинг мне рассказал, что в той самой книге, которую он читал о Мьянме, содержались сведения и о возможности перевоплощения монахов в других людей.

Искусство натов для меня не было новшеством, потому что нечто подобное могли творить и те самые атланты, которые и придумали звездные камни. Во всяком случае, перед самым вылетом в Дели я смог обнаружить в одном из питерских архивов бумажные свидетельства этого. Документ являл дневник путешественника XIX века, члена Российского географического общества, господина, скрытого за инициалами WH. В дневнике рассказывалось о путешествии в Африку, в процессе которого WH познакомился с одним человеком, возраст которого триста с лишним лет. Разумеется, своей тайны африканец полностью не открыл, но рассказывал о цивилизации атлантов, показывал древние рисунки, которые были получены им от родителей, а тем достались от их родителей. По свидетельству путешественника, эти картинки имели лемурийское происхождение и изображали процесс переселения людей в иные оболочки. Что-то вроде современных комиксов, где на первой картинке был нарисован человек, на второй этот человек взлетал, а на третьей возвращался птицей или зверем. И таких рисунков, как пишет WH, было больше сотни. Наконец, африканец-атлант не устоял перед просьбами путешественника и за определенную плату продемонстрировал свой навык дематериализации. Приведу описание этого акта целиком.

«Мой знакомец закрыл глаза и начал что-то шептать на не известном мне наречии. Потом откуда-то достал небольшой по размеру камень, легко уместившийся на ладони. От камня исходил незначительный свет. Тут до моего уха донеслась музыка. Чарующие звуки обволакивали меня вместе с легким розовым туманом, который тоже шел от камня. При этом я прекрасно ощущал, что нахожусь в нашем реальном мире. И вот что предстало моему взору. В дымке под волшебные звуки музыки, напоминающие шотландскую волынку, мой собеседник стал исчезать: сначала растворились ноги, потом туловище. В воздухе еще некоторое время висела голова, но и она вскоре исчезла из моего поля зрения. Я сидел, в недоумении вглядываясь в прозрачную пелену розового тумана, пока не стал явственно различать материальные очертания какого-то животного — косматого и крупного. Это был известный мне по иллюстрациям из книги Брема овцебык. Но каковы были его глаза! Зверь смотрел на меня взглядом моего знакомца. Не было сомнений: только что я имел счастье лицезреть так хорошо описанный моими коллегами-путешественниками, бывшими в Юго-Восточной Азии, акт аватаризации, то есть перемещения человека из своей исконной формы в форму, для него чужую, инородную. Музыка продолжала звучать, а тем временем овцебык таял в воздухе, как до этого таял мой собеседник. И вот уже остался только розовый дым. Напрасно ждал я появления человека в этом тумане. Сколько ни вглядывался, увидеть ничего не мог. Спустя четверть часа кто-то дотронулся до моего плеча — конечно, это был мой абориген, весело улыбающийся. Что ж, эффект оказался более чем замечательным. Сколько ни пытал я моего знакомца, так и не смог добиться от него рассказа о тайне аватаризации».

Вот такое свидетельство обнаружил я в архиве.

Для меня данный документ имел несомненную ценность, потому что позволял связать наши поиски камня-звезды и новые открытия в сфере того, что господин WH назвал словом «аватаризация».

Особенно хотел бы обратить на одно указание путешественника, касающееся как раз Юго-Восточной Азии — края, куда мы сейчас и направляемся. Значит, наши соотечественники в XIX веке уже знали о фактах аватаризации там! Это вселяет надежду на правильность выбора нашего пути…