33 способа перепрограммирования организма на счастье и здоровье. Метод "Аватар"

Мандалай ты мой, Мандалай!

Ранним утром мы покидали предгорье Калата, подарившего нам столько всего нового, а главное — вселившее в нас надежду и веру в то, что все у нас получится.

За окнами автобуса, идущего в Мандалай, мелькали очаровательные виды Мьянмы: поражало множество увитых лианами пальм, особенно бросалось в глаза разнообразие цвета листьев — были тут светло- и темно-зеленые, красные, коричневые, оранжевые, желтые… Казалось, все оттенки сошлись здесь. Радостно было смотреть на причудливое мелькание цветовой гаммы. А как чудесны орхидеи, которые здесь растут буквально повсюду! Поистине, мир цветов не знает границ! А реки, которые мы переезжали по изящным мостам! Перламутром блестит на ярком солнце вода, рыбы плещутся в изобилии, по берегам — хижины, издали напоминающие дачи горожан в Ленинградской области.

Мир и спокойствие царят здесь. И в то же время умом понимаешь, что нет в этих краях ни мира, ни спокойствия — ни на минуту в Мьянме нельзя забывать: здесь идет долгая и кровопролитная война, в которой участвуют разные этнические кланы, коих так много в этой волшебной стране.

Нашим взорам открывается и одна из причин этой гражданской войны: маковое поле. Какая красота! Алый цвет заполняет собой все видимое пространство до самого горизонта. Словно пурпурным покрывалом укрыта земля. Но красота так обманчива! Смерть таится в ней, таятся страдания и муки, боль и страх. В такие минуты понимаешь, что значит, когда страшное и прекрасное слились воедино. И еще больше начинаешь ценить жизнь. «Жизнь прекрасна, как она есть», — говорили древние. Может, и правда, бросить все и вернуться в Петербург…

Вопросов больше, чем ответов

Однако стоило мне начать думать о возвращении, как Мессинг сказал:

— Не настало ли время, коллега, подвести кое-какие итоги?

Я кивнул, прекрасно понимая, что Мишель, как всегда, прав. Мессинг продолжил:

— За те дни, что мы провели возле Калата, мы поняли, во-первых, что группа из Аненербе преследовала в Бирме две цели: строительство храмов новой веры и поиск Скрижали. Во-вторых, мы убедились в реальности существования аватаризации. В-третьих, мы удостоверились в том, что наты не выдумка, не сказка. В-четвертых, мы твердо узнали состав и маршрут группы Аненербе. Согласитесь, для нескольких дней не так уж и мало. Теперь я сделаю попытку немного систематизировать все, что в результате получилось, дабы мы могли наметить перспективы. Итак, с древних времен существует некая Скрижаль. Я пока не уверен в ее происхождении, но тот фрагмент, который я переводил вчера, с определенной долей уверенности позволяет заключить, что мы имеем дело с документом атлантов или лемурийцев, ведь их язык, точнее один из их языков, — это достоверно известно — как раз прахинди. Размышляя ночью над содержанием текста, сфотографированного вчера Петровичем, я твердо уверился в том, что мы получили ровно треть от целостного высказывания. Дальше нетрудно прийти к выводу, что две другие части (наверняка отделенные друг от друга) находятся в двух других пунктах нашего назначения: в Мандалае и Пагане. Люди из Аненербе знали об этом, но по каким-то причинам текстом с Калата им овладеть не удалось. Вопрос: получили ли они искомое в Мандалае и Пагане? Далее. По нашим данным, и в Мандалае, и в Пагане должны быть строения «ОТТО». Если функция этого строения на Калате нам понятна, то какова функция двух других храмов Аненербе? Более того, мы так пока и не узнали, что стало с тройкой аненербевцев — доктором Гербертом Янкуном, бароном фон Зеефельдом и, главное, Отто Раном. Наконец, мы так и не смогли постичь ни сущность, ни цель аватаризации. Думаю, что в последнем вопросе нам поможет поиск связи аватаризации, Скрижали и строений «ОТТО». Связь же эта, как мне представляется, будет открыта нам через озеро Имма, на которое указал акростих Василия Дмитриевича Лебелянского. Как видите, коллега, вопросов, даже, я бы сказал, проблем, еще очень много. Что ждет нас в Мандалае?..

Алексия и Петрович получают задание

Мессинг задумался, а я продолжал смотреть в окно — строений становилось все больше, а разноцветных пальм все меньше. Вскоре мы ловили такси на оживленном проспекте культурной столицы Бирмы — Мандалае. В отеле Мессинг и я предложили остальным участникам нашей экспедиции план действия по проникновению в театр марионеток на Шестьдесят шестой улице. Главной движущей силой должны были выступить Алексия и Петрович. Представившись странствующими актерами-кукловодами, наши друзья проникнут в здание, там им по заведенному у кукольников правилу дадут ночлег, во время которого Алексия и Петрович смогут провести детальное обследование помещения на предмет поиска следов экспедиции Аненербе и места, где находится часть Скрижали. Этот план понравился и У Э — знатоку здешних обычаев. Кроме того, как только мы приехали, У Э сходил на разведку к театру и узнал, что действительно в целости и сохранности в театре находится строение «Отто». Именно в театре, здание которого строилось уже после Второй мировой войны и буквально укрыло собой четыре красно-кирпичных дома, абсолютно тождественных калатскому строению. Теперь все мандалайское строение «Отто» являло собой, по словам У Э, собственно сцену кукольного театра.

— А там должна быть чудесная акустика! — заметила Алексия.

— Думаю, что только акустикой дело тут не обошлось, — разумно вставил Мессинг. — Для большей достоверности вы, Петрович, представитесь отцом Алексии. А ты, доченька, должна будешь прикинуться беременной. Тогда есть гарантия, что вас пустят ночевать в театр. Только давайте для начала проверим почту.

Немцы считали своими предками атлантов и искали Скрижаль!

Интернет здесь, в отличие от Калата, радовал и Алексию, и всех нас. Еще больше порадовало письмо из Вевельсбурга:

«Дорогие мои!

Пазлы начинают складываться! Настиными стараниями нынче удалось отыскать еще один документ — совсем уже недвусмысленный. Это буквальное наставление генерального секретаря Вольфрама Зиверса тройке членов Аненербе, направляющейся в Бирму в 1943 году. Вот выдержка: „Мы, арийцы, происходим от такой древней нации, как атланты. Завладеть наследием атлантов — вот наша задача. Агентура докладывает нам из Бирмы, что на территории этой страны хранится „Скрижаль атлантов“. Эта Скрижаль должна принадлежать нам, как потомкам великой цивилизации. Тот, кто будет обладать „Скрижалью атлантов“, овладеет всеми богатствами мира, получит безграничную власть и постигнет тайны бессмертия“.

Теперь понятно, что увиденный вами на Калате документ — часть этой Скрижали, которую, если сопоставить факты, немцам найти так и не удалось. Мы с Настей продолжим поиски следов Отто Рана и товарищей. А вам — удачи! Только еще одна вещь, о которой хочу сказать: косвенные указания свидетельствуют, что сам текст „Скрижали атлантов“ обладает магическим действием на того, кто его читает, и даже того, кто слушает. Правда, пока мы ничего не можем вам сообщить о специфике этого действия и о возможных результатах. Поэтому — будьте осторожны!

С нетерпением жду новостей!

Всегда Ваш А.Ф.Б.»

— Поэтому, коллеги, — заметил Мессинг, — будем осторожны даже с переводом калатского текста, я уже не говорю об оригинале. Пока что не стоит не только читать этот текст, но даже смотреть на него.

— Ну, мы пошли, что ли? — сказал Петрович.

— В добрый путь! — в один голос отреагировали Мессинг и я.

Приключения Алексии и Петровича, продолжение

Уходящие Алексия и Петрович выглядели действительно как бродячие актеры: рубища, взлохмаченные волосы, сумки-торбы на плечах. В беременности же Алексии, которую искусно при помощи подушки изобразил У Э, мог усомниться только очень проницательный зритель. Петрович на правах отца трогательно держал девушку за руку, на глазах же Алексии проступало страдание от несомого ею бремени в сочетании со счастьем будущей матери.

Мы остались в отеле, несколько сетуя на то, что не можем быть рядом с нашими друзьями, а вынуждены только смиренно ждать вестей по сотовому телефону.

Вот что случилось с Алексией и Петровичем в театре марионеток на Шестьдесят шестой улице бирманского города Мандалай.

Театр-театр…

Директор театра, пожилой бирманец с добрыми глазами, принял странников-европейцев, говорящих по-английски, с надлежащим гостеприимством, хотя и спросил первым делом, что привело их именно в его театр. Ответ на правах отца будущей матери держал Петрович:

— Мы много слышали о целебных свойствах спектаклей, идущих на этой сцене. Сама структура сцены в соединении с величайшим мастерством актеров способна исцелять страждущих. Моя дочь сейчас относится к разряду страждущих. Мы надеемся, что посещение спектакля в вашем театре позволит ей благополучно разрешиться от бремени и подарит ей сына, а мне внука.

— Что ж, — улыбнулся директор, — вечером вас ждет незабываемое зрелище. Наш театр нынче представит старинную бирманскую притчу «Звери-обманщики». Пока советую вам осмотреть здание театра, вы можете погулять по сцене, побывать в гримерных, на складе кукол и даже забраться на самый верх — под крышу театра. Вам, как профессионалам, это, думаю, будет интересно.

Сцена в «ОТТО»

Первым делом Петрович и Алексия направились, конечно, на сцену. Нельзя было не заметить, что слишком велико было это пространство для театра марионеток. Сам зрительный зал был даже меньше сцены. Однако самое главное было на месте: сцена формировалась цепочкой из четырех строений красного кирпича — двух цилиндров и двух зданий в виде буквы «т». Конечно, это было второе из трех сооружений «ОТТО», полностью тождественное калатскому комплексу, только, в отличие от своего вулканического собрата, находящееся не на открытом воздухе, а под крышей театра в центре большого города. Не составляло труда понять, что само здание театра марионеток специально строилось как своего рода футляр для четырех красных корпусов. Но зачем? Многое, как казалось, должен был открыть вечерний спектакль.

Алексия и Петрович сидели в первом ряду, а на сцене ведомые актерами звери-марионетки изображали несколько странный сюжет. В абстрактную горную страну из леса пришли три волка. Эти куклы были похожи на нашего волка из мультфильма «Ну, погоди!» — глупые, лохматые, сердитые. Они хотели подружиться с местным зверьем — носорогом, тапиром и кабаном. Волки поняли, что местные не хотят с ними дружить, и решились на обман. На глазах зрителей волки превратились в трех миловидных сереньких зайчиков. Ангелоподобные зайки пели, танцевали под музыку сэйна, играли в чехарду, ожидая появления зверей-туземцев. Надо сказать, что акустика в театре действительно была великолепной. Звучание же сэйна — то ли благодаря акустике, формируемой строением «ОТТО», то ли само по себе — очень напоминало звучание органа в католическом соборе во время мессы. По сцене стелился дым, на душе было хорошо. Пришедшие носорог, тапир и кабан как дети радовались зайчишкам, играли с ними, вместе пели песни, чем-то похожие на современный рэп. А после местные звери стали показывать зайчикам свои вещи: бамбуковую дудочку, букет орхидей, перо павлина, сплетенную из высушенных пальмовых листьев корзину, маленькую копию карусели-жертвенника… Каждому предмету зайцы радовались: пускались в пляс, отбирали эту вещь друг у друга, снова и снова что-то пели под звуки сэйна. Но вот на сцене буквально ниоткуда появился сундук. Сразу стало ясно, что именно этот предмет, и только он, интересует лжезайчиков. Как только сундук явил свои действительные очертания и как только вслед за этим тапир достал ключ, зайцы стали превращаться в волков. Метаморфоза вновь происходила прямо на глазах зрителей. Кровожадные волки накинулись на тапира, отобрали ключ, повалили носорога и кабана и ринулись к сундуку. Однако открыть сундук трем волкам не было суждено. Сверху на сцену спустился журавль с длиннющим клювом и несоразмерно большими ногами. Журавль-гигант накинулся на волков, стал клевать их, бить ногами. После недолгой схватки два волка оказались растерзаны, третий же позорно бежал, повизгивая как поросенок. После столь оглушительной победы журавль занялся исцелением раненых носорога, тапира и кабана. Затем все хорошие звери снова принялись петь и танцевать вокруг сундука под аккомпанемент сэйна. По ходу танцев сундук растворился в воздухе.

Беседа с директором театра

— Алексия, ты видела? — шептал на уху своей спутнице Петрович. — Только что мы наблюдали аватаризацию кукол: волки становились зайцами, а потом наоборот. И сундук исчезал почти как тот ларец со Скрижалью на Калате во время церемонии общения монахов с натами. Я должен видеть эти куклы вблизи…

Петрович вскочил с места и ринулся за кулисы. Алексии оставалось смиренно ждать полковника, ведь она изображала беременную, а потому бегать ей не полагалось. Прошло около получаса, зал давно опустел, а Петровича все не было. Наконец, отворилась маленькая дверь справа. Но показался оттуда не Петрович, а директор театра. Вот только глаза его не были такими добрыми, как днем.

— Думаю, сударыня, — начал директор, — вам понятен смысл только что показанного спектакля?

— Не очень… — призналась Алексия.

— Тогда я поясню: обманывать нехорошо. Волки хотели обмануть тапира, носорога и кабана, но были за свою ложь наказаны журавлем. Вы, сударыня, и ваш так называемый отец хотели обмануть меня. Простите, но ваша ложь слишком топорно сработана: вы, конечно, не беременны, а господин, пришедший с вами, разумеется, не ваш отец. Зачем вы пошли на обман? Прежде чем вы ответите на этот вопрос, я очень попрошу вас быть искренней. Надеюсь, вам, сударыня, поможет говорить правду то, что ваш спутник сейчас находится под стражей. Никто не причинит ему вреда, но я прошу от вас только истины.

— Простите, господин директор, но я поняла спектакль немного иначе, чем прокомментировали вы.

И тут Алексия умело поразила директора театра не только искренностью, но и осведомленностью:

— Вы сказали, что покажете нам старинную притчу. Но притче этой никак не больше полувека, потому что три волка-оборотня, так прекрасно аватаризовавшиеся на сцене, — это три немца из Аненербе, приехавшие в Бирму в 1943 году в поисках Скрижали, то есть Отто Ран, барон фон Зеефельд и доктор Герберт Янкун. Кто автор этой пьесы? Кажется, он знает о судьбе участников той экспедиции. Правильно ли я поняла, что двое из немцев погибли, а один остался жив? Но Скрижаль им не досталась. И кого олицетворял журавль?

Директор задумался, а потом изрек:

— Вы знаете больше, чем я мог предположить. Кто вы? Откуда? Зачем вы здесь?

— Хорошо, давайте начистоту. Но прошу учесть, что сведения, которые я сейчас вам изложу, будут сродни тем, что можно получить от человека под пыткой. А пытка в том, что мой друг сейчас у вас в плену.

Тут уже директору пришлось оправдываться:

— Извините, но вы должны понять, что я руководствуюсь благими намерениями. Я же ничего о вас не знаю, а потому вынужден был прибегнуть к мерам предосторожности. Тем более, это вы пошли на обман…

— Я все расскажу. Не знаю, почему, но вам, господин директор, я доверяю. И хотя то, что вы сейчас от меня услышите, не только моя тайна, я все же надеюсь на вашу честность и прямоту.

И тут же Алексия еще раз показала свою осведомленность, задав риторический вопрос:

— А ларец из спектакля — тот самый, где лежит вторая часть Скрижали?

Под стражей

Сознательно не дожидаясь ответа от шокированного директора театра, Алексия рассказала ему про цель всей нашей поездки, про нас, про то, что удалось обнаружить на Калате — в общем, про все то, что вы уже прочли в этой книге. За рамками рассказа осталось только история с камнями-звездами и долгожителями, включая Белоусова и его Вевельсбургскую эпопею. И Алексия была права, когда открылась перед этим человеком.

Конечно, соображения безопасности должны были насторожить девушку, но мы помним, сколь велики способности Алексии видеть истинную сущность людей и явлений, заглядывать в грядущее, понимать то, что многим из нас недоступно.

Да, Алексия правильно сделала, что стала играть в открытую. Только так и можно было получить ответы на интересующие нас вопросы. И, вероятно, нашей ошибкой был весь этот маскарад с беременной актрисой и ее отцом. Может, стоило, сразу раскрыть все карты? Кто знает. Однако, так или иначе, но директор после рассказа Алексии задумался. Было очевидно, что он поверил в искренность девушки. Но было очевидно и то, что он не знает, как поступить дальше.

— Давайте так, сударыня, — сказал наконец директор. — Я препровожу вас к вашему товарищу. Никто не причинит вам зла, но до наступления утра ваша свобода будет, простите меня, ограничена. Утром же я приду к вам и поделюсь своими мыслями.

— Господин директор, только один вопрос, — кажется, Алексия делала «контрольный выстрел в голову», — какова функция этих четырех зданий, стоящих на сцене вашего театра? Ведь это строение было возведено по проекту Аненербе, не так ли?

Директор улыбнулся и препроводил Алексию в комнату, где находился Петрович. Было видно, что полковник взволнован куда как больше своей мнимой дочери. Впрочем, теперь они были вместе и впереди у них была целая ночь…

Мы идем в театр за Алексией и Петровичем

Как только рассвело, Мессинг, У Э и я были у дверей театра. Дело в том, что поздней ночью в моем номере раздался телефонный звонок. Человек, представившийся директором Театра марионеток на Шестьдесят шестой улице, сказал, что ранним утром ждет нас у себя для переговоров о судьбе наших друзей, находящихся у него под стражей.

Еще он попросил до разговора с ним ничего не предпринимать. Мишель жутко волновался, даже нервничал. Пришлось ему напомнить о том, что вообще-то он — Мишель Мессинг — самый разумный в нашей компании, а значит, терять самообладание не должен.

Снова мой знак на ладони сослужил нам добрую службу

Директор сам вышел к нам из ворот театра. Я протянул руку для приветствия — только в открытую можно вести переговоры, когда речь идет о свободе наших друзей. Директор в один миг изменился в лице. Точнее сказать, изменились его глаза. Тотчас директор упал передо мной на колени. Мессинг и У Э стояли в недоумении, я же сразу понял, что произошло, потому что нечто подобное уже пришлось пережить нам в Калате. Кажется, опять сработал тайный знак на моей ладони; тот знак, что в нашем роду передается из поколения в поколение и говорит посвященным о великих способностях всего рода Блаво. Директор, как представляется, и принадлежал к этим посвященным, потому что больших трудов мне стоило успокоить этого человека. Когда же, наконец, господин директор встал с колен, то первое, что он сказал, было искреннее извинение:

— Простите мне, что я так поступил с вашими друзьями, но, поверьте, иного выхода у меня просто не было…

Об устройстве сцены и роли здания «ОТТО»

Я понимающе кивнул и улыбнулся, сняв тем самым возможное напряжение в общении с человеком, который, я уверен, знал очень многое. Не прошло и десяти минут, как Алексия и Петрович, к всеобщей радости, были на свободе. Директор пригласил всех нас в зрительный зал, благодаря чему у нас возникла возможность вблизи рассмотреть все четыре строения «ОТТО», стоявшие прямо на сцене. Два цилиндра по краям и две стены между ними — Т-образные здания были повернуты вертикалями от зрительного зала, создавая тем самым эффект театральной ширмы. Видя мое любопытство, директор пояснил:

— Актеры-кукловоды располагаются обычно на крышах двух внутренних строений, под самым потолком. Актеров можно заметить из зрительного зала, только если высоко поднять голову вверх. Зритель же обычно столь увлечен куклами, что ему просто не приходит на ум взглянуть на того, кто этой куклой управляет. А между тем, конечно, именно кукловод — главное лицо на театре. Только представьте себе: в прежние времена актер управлял куклой при помощи шести десятков нитей!

— А теперь? — спросила Алексия.

— Теперь обходимся семнадцатью. Вообще, надо сказать, бирманцы сейчас к нам почти не ходят. Основной контингент зрителей — туристы из Европы и Китая. Грустно, что столь древнее искусство постепенно умирает.

— А актеры спускаются с вершин? — задал вопрос Мессинг.

— Да, — ответил директор, — есть такой прием: в финале некоторых спектаклей актер исполняет танец вместе с куклой. Но и этим сейчас зрителя в театр не завлечь.

— Как же вы выживаете в таких неблагоприятных условиях? — спросил я.

— Вот об этом я и хотел бы рассказать вам, потому что гарантия нашего выживания — четыре немецких здания на сцене и то, что хранится в ларце, который вчера можно было видеть во время представления спектакля «Звери-обманщики». Вы были правы, Алексия: пьеса, которую мы вчера вам показали, написана в конце сороковых годов XX века, по горячим следам, что называется. И вы верно расшифровали ее аллегорический смысл: речь шла именно о той самой экспедиции Аненербе, про которую вы говорили.

Экспедиция Аненербе

И директор рассказал нам все, что знал.

— История нашего театра начинается сразу после образования государства Бирма, то есть с 1948 года. После ухода японцев Мандалай начал заново отстраиваться. Дело, наконец, дошло и до Шестьдесят шестой улицы, где, к удивлению местных архитекторов, в одном из дворов были найдены вот эти четыре здания. Откуда они? Для чего нужны? Никто не знал. Были предложения разрушить их. Но тут выяснилось, что такое же точно строение есть возле самого кратера потухшего вулкана Калат. Более того, ходили слухи, что калатское строение было воздвигнуто в 1943 году под началом какого-то японца и теперь использовалось местными монахами в своих целях. И использовалось успешно. Решили здания сохранить и подумать, что с ними делать. Полным ходом шло возрождение культуры Мьянмы, вспомнили о древнем искусстве театра марионеток. В городское управление по строительству пришел тогда человек европейской наружности. Он не стал представляться, сказав, что на Калате дал многолетний обет натам хранить тайну личности. Для Мьянмы такие вещи вполне приемлемы, а потому никто из чиновников не стал допытываться, кто он. Европейца внимательно выслушали и заинтересовались его предложением. Предложение было вот какое: выстроить на Шестьдесят шестой улице Мандалая невиданный по акустическим возможностям театр. Театру этому, как уверял посетитель, не будет равных в Бирме, а может быть, и во всей Азии, потому что четыре краснокирпичных строения создадут идеальную для кукол сцену, на которой куклы будут как живые. Шуты, принцы, звездочеты, звери и птицы буквально оживут на глазах зрителя под волшебным действием этих зданий. Более того, посетитель утверждал, что в этих зданиях кукловодам не придется менять куклу по ходу действия — кукла сама обернется кем угодно. Вот таких чудес наобещал городским чиновникам европеец без имени. Вскоре строительство началось, и довольно быстро — буквально за три месяца здание театра было построено. Театр открылся премьерой той самой пьесы «Звери-обманщики», которую вы видели вчера.

Текст был написан главным архитектором.

Первые зрители были просто поражены тем, как волки превращались прямо на глазах в зайцев и снова в волков. Архитектор торжествовал: он нашел среди гор реквизита ларец, сказав, что теперь этот предмет должен участвовать в каждом спектакле. Его завет мы соблюдаем по сей день: каждый вечер ларец хоть на миг, но появляется на сцене. Впрочем, если честно, тут от нас мало что зависит: ларец сам знает, когда ему нужно «выходить». В начале представления я ставлю его за кулисами, а по ходу спектакля он вдруг исчезает, чтобы вскоре материализоваться в нужном месте сцены. Конечно, в спектакле «участвует» и ключ, которым можно открыть ларец, чтобы достать лежащий там… Впрочем, об этом чуть позже. Продолжу рассказ об истории театра. Архитектор исчез столь же внезапно, как и появился. Когда я возглавил этот театр, то, роясь в архивах, обнаружил очень интересное толкование пьесы «Звери-обманщики», сделанное, по всей вероятности, самим автором.

Аллегория «Звери-обманщики» строится на реальных событиях середины сороковых годов XX века. Группа из трех немцев — их олицетворяют три волка — пытается обманом завладеть тремя частями очень важного для всего человечества документа. Хранитель первой части — тапир — аллегория горы Калат. Вторая часть хранится у носорога, который олицетворяет собой Мандалай. А часть третья — у кабана, являющегося аллегорией Пагана. Волки получают то, что ищут. Точно так же и немцы смогли получить искомое. Вот только воспользоваться им не успели — их постигла кара, убившая двоих из трех незваных гостей. Кару олицетворяет собой журавль. Третьему немцу-волку удалось бежать, но все три части документа остались в итоге на своих местах.

По следам Отто Рана

Стоило мне только взглянуть на этот документ, как меня прошиб холодный пот. Краем глаза мог видеть, что и мои друзья все сразу поняли: на листке невозможно было не узнать столь знакомый нам по вевельсбургской записке и репринтной странице в книге дома у Белоусова почерк Отто Рана. Так вот, оказывается, кто строил театр в Мандалае! Как же могло так получиться? Почему? Но директор рассказал еще далеко не все.

— Вполне естественно, — продолжал он, — что я стал искать следы той экспедиции, заинтересовался зданиями на Калате, пытался понять, что находится в древнем Пагане. Что стало дальше с автором нашего здания и «Зверей-обманщиков», мне узнать так и не удалось — он словно в воду канул. Зато я узнал имена двух немцев, убитых недалеко от Пагана. Вы не представляете, каково было мое удивление, когда вчера Алексия назвала эти имена: барон фон Зеефельд и доктор Герберт Янкун. Я говорил с людьми, которые еще помнили ту экспедицию. Все сходились на том, что немцев в большей степени интересовала третья часть Скрижали, спрятанная где-то в Пагане. Выстроив здания в Калате и здесь и, кажется, все-таки получив копии с двух частей Скрижали, троица фашистов двинула в Паган. Строение из четырех было воздвигнуто и там. По целому ряду свидетельств именно там при таинственных обстоятельствах были убиты Зеефельд и Янкун, а Отто Ран исчез. Так и не смог я узнать, нашли ли немцы третью часть. И самое парадоксальное, что строение в Пагане точно было возведено, но при этом его как бы и нет: никто никогда этого здания не видел. Где оно? Я не знаю. Теперь же перейду к тому, зачем, собственно, вы пожаловали в Мандалай — к Скрижали. Только сначала вопрос на внимательность: как вы думаете, кто был тот человек, что создал здание театра, написал пьесу «Звери-обманщики» и комментарий к ней?

— Отто Ран, — в один голос ответили Алексия и Петрович.

— Все верно. Это был именно он.

— Но как вы об этом могли догадаться? — спросил у директора Мессинг. — Нам сделать это было не сложно: мы знаем почерк Отто Рана. И когда вы показали нам записку с толкованием пьесы, то сомнений уже не было. Но как узнали этого человека вы?

— Аналитически, господа, только аналитически, — загадочно ответил директор.

Мы поверили этому человеку. Директор же продолжил:

— Только вот так и осталось тайной, что стало с Отто Раном потом. У меня есть ощущение, что этот человек выполнял здесь после войны какую-то иную, вероятно, личную миссию. И выполнив ее, ушел. Вот только куда? Впрочем, пусть загадка остается загадкой, ведь величие наше, как говорили древние, в нашем ничтожестве. И прежде чем перейти к ларцу, я немного расскажу о кукольных превращениях. Впрочем, что рассказывать: я покажу вам это.

Кукольные превращения

Директор достал куклу из небольшого ящичка, стоявшего рядом. Это был довольно крупных размеров носорог.

— Ой, это же из вчерашнего спектакля! — воскликнула Алексия.

— Да, тот самый, — с гордостью сказал директор. — Можете потрогать, подергать за нити. Как видите, детали куклы сделаны из пальмового дерева, скреплены металлическими шарнирами. Шелковый костюмчик прячет конструкцию от глаз любопытных зрителей первого ряда. А теперь смотрите…

Директор выставил носорога на сцену, прислонив его к правому цилиндру строения «ОТТО». На наших глазах кукла стала исчезать! Даже не было той дымки, которую нам уже приходилось видеть при аватаризации на Калате. Не верилось, но через несколько мгновений носорога на сцене уже не было!

Вместо носорога возле цилиндра стало появляться нечто, очертания чего было пока что сложно различить. Мессинг даже вскочил с места, вглядываясь в новоявленный объект.

Не прошло и пяти минут, как на фоне красно-кирпичного цилиндра нашим глазам предстала кукла улитки.

Пучеглазое существо с отменными рожками на макушке было одето в оранжевый костюмчик, скрывающий панцирь-домик. Мы вдоволь могли наглядеться на новую куклу, пока и она не стала исчезать в воздухе, а потом вновь обретать очертания куклы-носорога, олицетворяющей, если верить комментариям Отто Рана, Мандалай.

— Но как, как это происходит? — кипел Петрович.

Директор только улыбался — ему, кажется, нравилось держать паузу и тем самым раздражать Мессинга, который твердо верил, что равных в искусстве паузы ему нет.

Тайна аватаризации — в конструкции сцены

И все же директор пояснил:

— Я долго думал над этим, но так ничего и не придумал. Возил куклы по стране, даже по миру. И нигде больше, кроме как на этой сцене, ничего подобного с ними не происходило. А значит, искусство перевоплощения зависит от этих вот четырех зданий красного кирпича. Только здесь носорог может стать улиткой, волк — зайцем, тапир — быком, звездочет — принцем. Только здесь, на этой сцене, может появиться и исчезнуть ларец… Что ж, я рассказал все, что знал. И признаться, рад тому, что наконец появились люди, которым я мог все это рассказать и показать. Ваш знак, Рушель, — гарантия того, что мои многолетние открытия теперь помогут людям.

Теперь о ларце. Сейчас он стоит за кулисами, но приближается его славное время. Ждать осталось десять, может, двенадцать минут. Давайте просто посидим и помолчим, глядя на сцену.

Ларец материализовался!

Действительно, очень скоро возле правого цилиндра стали отчетливо различаться очертания ларца. Когда же ларец материализовался полностью, мы все зааплодировали — ведь мы были в театре! Когда же овации отшумели, директор театра достал ключ и открыл крышку.

— Конечно, сам документ отдать вам навсегда я не могу. Но переснять на камеру его текст — пожалуйста.

За дело принялся Петрович со своим чудо-телефоном. Директор же пояснил еще одну важную вещь:

— Если использовать более привычную вам, европейцам, сакральную терминологию, то интересующие вас документы являют собой своего рода триптих. Обнаруженный вами текст из Калата — первая часть. То, что вы видите сейчас, — часть третья. Не хватает, как вы понимаете, второй части — средней и самой важной. Без нее вам не выстроить целостной картины.

— Где же она, эта третья часть? — спросил У Э.

— Вы же уже знаете, — ответил директор. — Где-то в Пагане.

— Но где?

— Если бы я знал это, то, возможно, был бы уже властелином мира…

А где был раньше этот ларчик?

— Простите, — вмешался Мессинг, — откуда здесь взялся ларец с частью Скрижали? Я во всем люблю логику, а здесь заметил нестыковку. В Пагане и на Калате ларцы со списками испокон веков хранились в монастырях. Если верить преданию, то ларец хранился и в Мандалае с незапамятных времен, но театр ведь был построен сравнительно недавно, равно как и здания, что мы видим на сцене. Где же изначально был ларец с третьей частью Скрижали?

— Я расскажу, — спокойно отвечал директор. — Строение из четырех зданий красного кирпича возникло здесь отнюдь не случайно. Члены Аненербе рассчитали, где нужно воздвигнуть эти сооружения. Здесь немецкая педантичность сыграла свою роль. Конечно, когда я занялся исследованием этого аспекта, то, прежде всего, бросился на поиски мест, где некогда были монастыри. Но в округе таковых обнаружено мною не было. Ни одного! И все же очень скоро старые карты Мандалая подарили мне доказательство подлинности этого места. Немцы, когда ехали сюда, знали все. Оказывается, на том месте, где сейчас находимся мы с вами, когда-то была пещера, весьма почитаемая верующими. Сразу скажу, что теперь ее нет. В годы французской оккупации в XIX веке пещера эта была завалена, уничтожена полностью. Зачем? Французы хотели свести на нет коренные верования бирманцев, поскольку пещера эта такие коренные верования культивировала. С древнейших времен в ней свершались обряды поклонения духам. К чести тех, кто уничтожал эту пещеру, они предварительно провели детальные ее исследования, результатом которых стало вот это описание.

Пещера атлантов

Директор достал из внутреннего кармана пиджака документ, явно приготовленный заранее. Все-таки как этот милый и умный человек порою похож на Мессинга! Вот и сейчас самое интересное приберег на финал. Прямо с листа франкоязычный текст стопятидесятилетней давности стала вслух переводить Алексия.

«Вход в пещеру являет собой небольшой вырез аркообразной формы с восточной стороны холма. На глубине пяти метров от входа находится весьма просторный зал, в центре которого — небольшое озеро. У противоположной от входа стены, на другой стороне озера, располагается капище: вдоль всей стены строго в линию выстроились 9 (девять) минеральных столбиков одинаковой высоты (пятьдесят четыре сантиметра) и одинакового диаметра (двадцать семь сантиметров у основания и семнадцать сантиметров у вершины). У макушки каждого столбика повязана ленточка. Расположение цветов ленточек с юга на север, то есть слева направо таково: 1) черный, 2) оранжевый, 3) серый, 4) коричневый, 5) зеленый, 6) желтый, 7) фиолетовый, 8) сиреневый, 9) синий. Никакой возможности каким-образом вынести столбики или их части из пещеры перед ее уничтожением не было, поскольку столбики не поддавались воздействию механических инструментов, являя собой образец прочности. Снять ленты со столбиков тоже оказалось невозможно — разноцветные ленточки словно вросли в минералы. Вместе с тем, в нише на северной стене пещеры были обнаружены три артефакта: серебряная имитация цветка орхидеи, карусель-жертвенник и ларец. Все артефакты были переданы в комиссию по ликвидации французского наследия на территории Бирмы. После этого в пещере был произведен ряд взрывов, благодаря чему холм, в котором пещера находилась, был полностью разрушен».

— Вы вспомнили нашу поездку в Непал, Мишель? — обратился я к Мессингу, как только Алексия завершила перевод документа.

Признаться, пока Алексия читала, я испытывал чувство ностальгии. Вспомнилось, как в одной из пещер Гималайских гор мы с Мессингом при помощи стихов Василия Дмитриевича Лебелянского изгоняли летучих мышей, как потом любовались капищем из минералов вулканически-инопланетного происхождения, как в итоге нам после того путешествия удалось получить музыку, позволившую существенно улучшать здоровье наших пациентов. Неужели и здесь, на бирманской земле, существовала пещера подобного рода? Эх, французы, что же вы наделали!

— Да, — удовлетворенно заметил Мессинг, — все помнится, словно было вчера. Значит, сейчас прямо под нами таится целый сонм аудиозаписывающих устройств! Впрочем, достать их не представляется возможным, к великому нашему сожалению. А никто не пытался войти в пещеру потом? Найти какой-нибудь ход, что ли?

— Пытались, — отвечал директор, — но безуспешно. Французы поработали на славу.

— И еще один вопрос, — продолжал Мессинг. — Что это за комиссия, в которую были переданы артефакты?

— Тогда уже было ясно, что французам предстоит покинуть Бирму, вновь вернув власть в стране англичанам. В таких случаях обычно формировались специальные комиссии, отвечавшие за распределение материальных ценностей, которые принадлежали метрополии. Здание комиссии располагалось на этой же улице, именно оттуда ларец и перенесли к нам в реквизитную при строительстве театра в конце сороковых годов. Удивительно только, как его в сорок третьем не нашли немцы — ларец стоял себе спокойно все эти годы. И никто даже не делал попытки его открыть. Что же касается серебряной орхидеи, то ее, по всей видимости, кто-то из комиссии увез во Францию. Ну а жертвенник-карусель вы вполне могли видеть в Калатском монастыре.

Атлантический спектр

Мессинг между тем что-то очень быстро записывал в блокнот. Неужели очередной ипсилон? Мы старались не мешать Мишелю в его построениях. Впрочем, итог был обнародован очень скоро.

— Вы ждете ипсилона? — спросил Мишель. — Час нового ипсилона еще не пробил! Однако…

Тут Мессинг взял паузу, к которой отнеслись спокойно все, кроме директора театра. Видимо, наш новый друг трепетно относился к конкуренции на рынке молчаливой коммуникации. Директор даже встал и вопросительно посмотрел на Мессинга. Впрочем, Мишель, как никто, знал, когда паузу надо завершить.

— Обратили ли вы внимание, дорогие коллеги, на цвета ленточек, столь детально описанные неким французом? Так вот, предложенная цветовая гамма есть не что иное, как хорошо известный историкам атлантический спектр…

Мессинг, милый мой, только не молчите, ведь вы же знаете, как слово «атлантический» действует на вашего покорного слугу!

— Папá! — как все-таки очаровательно это ударение на последнем слоге в слове «папа» в исполнении Алексии. — Может, хватит пауз? Какой атлантический спектр? О чем ты говоришь? Любому первокурснику исторического факультета известно, что атлантический спектр начинается с синего, а здесь ясно сказано: черный!

— Вот и меня, доченька, смутило это. Только в отличие от первокурсника и, кажется, от тебя, малыш, я помню, что атлантический спектр следует располагать с севера на юг, а никак не наоборот.

О чем говорят Мессинги? Лучше бы они строили ипсилоны — там ничего не понятно, но хотя бы выводы полезны. Алексия между тем явно устыдилась своей ошибки. Ей ничего не оставалось, как нежно обнять своего «папá» и попросить его продолжать, что Мессинг и сделал:

— Если представить цвета из записки француза в обратном порядке, то есть справа налево, то получим в чистом виде именно атлантический спектр: синий, сиреневый, фиолетовый, желтый, зеленый, коричневый, серый, оранжевый, черный. Действительно, такой порядок цветов придумали атланты. Из глубины веков дошел он до нас. Равно как и двойное толкование данного порядка расположения красок. Во-первых, этот порядок передает этапы биологического существования человека на Земле. Во-вторых — этапы истории нации, этноса. Только что я расчертил таблицу, по которой очень хорошо видно, как цвета атлантического спектра соотносятся со стадиями жизни человека (это второй столбик) и жизни человечества (это третий столбик).

И Мессинг представил нам таблицу.

— Как видите, коллеги, — продолжил Мессинг, когда мы все познакомились с таблицей, — атланты очень верно презентовали сущность данного процесса через данный спектр. Однако для нас важно другое: пещера, находящаяся сейчас под нами, является делом рук самих атлантов либо их очень близких последователей. А из этого следует, что документ, попавший к нам из ларца, обнаруженного некогда в нише этой пещеры, является подлинным документом из наследия атлантов. Немцам было что искать здесь! И нам есть что искать! Рушель, не будете ли вы столь любезны предложить вниманию почтенной публики алгоритм нашей жизни на нынешний вечер?

Алгоритм нашего вечера

Я немного растерялся. Увлеченный таблицей Мессинга, я как-то забыл о том, что нам еще нужно расшифровывать третью часть Скрижали, которую Петрович успешно сфотографировал на телефон. Вылетело у меня из головы и то, что возможны какие-то новости от Белоусова и Насти из Вевельсбурга. А новости эти, как мы уже не раз убеждались, часто способны в корне менять наши планы. Я даже забыл про озеро, которое, если верить акростиху Василия Дмитриевича Лебелянского, мы должны искать… Как непростительно часто мы забываем важное! В итоге мой «алгоритм» вызвал всеобщий смех, вернув и меня в реальность бытия. Я сказал:

— Наверное, мы будем смотреть спектакль театра марионеток, ведь это древнее искусство пока что видели только Алексия и Петрович, а мы с Мессингом и У Э еще нет.

Смеялся даже директор театра. Я же вдруг вспомнил засевшую в памяти со школы фразу классика: «Смеясь, человечество расстается со своим прошлым». Сейчас мне нужно срочно с этим прошлым расстаться. Спасибо, дорогие друзья, за этот холодный душ вашего заразительного смеха.

— Нет, дорогой коллега, — отсмеявшись, заметил Мишель, — алгоритм нынешнего вечера таков: мы возвращаемся в отель. Там Петрович делает качественную копию данного нам сегодня элемента Скрижали. После этого я перевожу этот элемент с прахинди на русский язык, а Алексия делает его герменевтическое толкование. Пока Алексия будет толковать новый текст, я составлю один ипсилон, который, думается, может нам помочь. И конечно, после всего посмотрим, что пишут наши вевельсбургские друзья.

Мы тепло простились с директором театра. Он пожелал нам удачи и очень просил по окончании экспедиции написать ему, как все прошло.

Мессинг переводит фрагмент Скрижали

Перевод текста третьей части Скрижали атлантов был готов у Мессинга уже к восьми вечера по местному времени. Теперь дело было за герменевтическими навыками Алексии. Впрочем, перед этим мы все пожелали ознакомиться с переводом. И все же я счел нужным напомнить своим друзьям то, о чем предупреждал в письме Александр Федорович, — надо быть осторожным с текстом. Мишель в ответ на мое напоминание предложил не читать текста вслух. Это было разумным решением. Глазами каждый из нас прочел следующее.

«В этой обители слез столько было всего сделано, что теперь нам остается только просить прощения за гордость и за обиды. Эти скалы были так добры, а мы не понимали. Свет ночной беспорядочно кружился возле всех входов и всех выходов. Мы различали мерцанье этого света, но понять его значения не могли и не хотели. А рисунки на стенах? Сколько было риска в том, чтобы много лет назад изобразить все это среди брошенного оружия и разорванной одежды! Память вернет все то, что забрала, когда это было необходимо. Пока же только капли дождя стучат по крыше. И нам хорошо уже потому, что мы научились не бояться быть дома, научились прощать и научились любить тех, кто не питает к нам уважения. Воля сломанных колес способна закрепить утраченное навсегда, как найденное среди скал. Мы здесь. Но мы не ждем помощи, ибо никто нам эту помощь не предоставит до той поры, пока не минует миг. А миг здесь длится столько, сколько длится жизнь человеческая, потому что капля, упавшая из глубины времени на поверхность самого чистого из всех озер, эта капля породила шум, заглушивший собою скрежет камней и гром небесный, вой волн и песню ветра, падение звезд и плач духа. Озеро смотрит вверх, отражая многократно эти своды, потому что неба больше нет. Только снег вместо неба. Только тьма, сгустившаяся на пороге нашего дома и готовая войти сюда, присесть возле очага, нарисовать на стене картину. Пусть будут на этой картине деревья и звери, рыбы и бабочки! Пусть найдется место облакам и тучам, озерам и рекам, камням и траве! На угодьях Вселенной будем искать мир, который еще так недавно был нашим миром. Свет тогда пройдет сквозь искры костра. Нам будет чем разжечь костер во мраке этой вечной ночи, среди этих скал, которые каменными ртами своими глотают все живое и мертвое. И только холодные звезды посмотрят нам вслед. И тогда прощение станет тем, что так долго мы искали в этих безднах. Мы — беззащитные и слабые. Мы, все потерявшие. Что делать? Чего ждать? Неужели нет ключа от этих замков? Желтые воды смоют рисунки с этих стен, а камни не смогут уже дольше ждать падения звезд, чтобы встретиться с ними на празднике всех открытий мирового древа в его первозданности. Забытое откликнется начатым вчера, чтобы завтра повернуть все это в такие стороны, где даже ветер станет собой, позабыв о намерениях человека постичь непознаваемое. Человек знает, что обречен. Но даже зная это, он идет туда, где будет бороться до конца. Если суждено мстить, то он будет мстить. Если суждено будет ему простить, то он будет прощать. Если суждено любить, то человек будет любить. Таков завет! Слово воспрянет с искрами от звездной пыли. И растворится в земле, чтобы вновь с огнем взойти на престол вечности. А там будет самая высокая вершина, на которой найдутся горные цветы среди камней. В эту ночь, которой нет начала и нет конца, суждено будет понять что-то, чему пока имя не придумано. Где же искать название для того, чего нет? Только там — в звездных высях, полных непреодолимых желаний и талантов, граничащих с гениальностью творящих небесный свод и земную твердь. Океан еще долго будет смотреть в небеса. Этот лес — черный и таинственный — разорвет сосновыми шапками сонмы глухо висящих облаков. Разве ради этого не стоит жить? Стать кораблями, способными проходить по отмелям к самым тихим заводям, чтобы там дожидаться исхода всего, что в этом мире было сущего, и всего, что еще предстоит испытать камням, лежащим на дне океана. Там покой. Сколько длится вечность, если вечность есть? Ровно столько, сколько нужно мотыльку, чтобы пересечь это пространство в саду между двумя кипарисами. Как труден путь среди болот, так легок он на пространстве космоса. Испытать странное чувство борьбы со всем миром — это ли не призвание? И когда, наконец, будет возможность всмотреться в закат с холма над морем, то станет понятен и смысл бытия, на которое только и есть надежда у смертных. Нам не дано будет выйти за пределы. Но достичь пределов мы сможем. И если нам достанет сил, то мы сможем вернуться потом туда, откуда вышли много веков назад. Тогда гармония станет знаком космоса, в котором отыщется место для всякой твари. Бродяги сойдутся на вершине всех вершин. Назначат сроки и странствия для памяти и для грядущего, чтобы только не видеть и не слышать той катастрофы, что грядет за пределами всех пределов. Там, где нет ни пространства, ни времени. Останется принимать мир таким, каков он есть. И будет радость даже тогда, когда небо начнет дождем падать на землю в священном трепете. Ускорятся звезд лучи, стремясь проникнуть сквозь эти вечные тучи, познавшие глубины океана, отразившие их тогда, когда первый в мире дождь стал последним дождем мира и когда распустились цветы, так и не вкусившие прелесть бытия в бутоне. Красками деревья наполнили сознание, когда уже, казалось, все, что могло пройти, прошло. Где искать следы прошлого, если прошлого никогда не было? Где искать грядущее, если грядущего никогда не будет? И есть ли настоящее? Кто ответит? Кто не будет молчать, когда все молчат? Где звезды? Где тучи? Где небо? И Земля плачет так, что сердце готово идти к ней. И остаться там навсегда!»

— Слушайте, а третья часть больше первой, — справедливо заметил Петрович.

— Если бы дело было только в этом, — грустно вставил я.

Кажется, мне приходилось признать мою герменевтическую несостоятельность, ведь сколько ни вглядывался я в текст, ничего путного из него извлечь не мог. Просто набор фраз, хотя и довольно красивый. И нельзя не заметить, грустный. По глазам У Э понял я, что и он на моей стороне, что уж было говорить о Петровиче. Мы с надеждой смотрели на Алексию: она излучала оптимизм. Как приятно иметь дело с профессиналом.

Тайны Скрижали

— Папá, а давай устроим соревнование, кто быстрее решит задачу: я с экспликацией смысла третьего сегмента Скрижали атлантов или ты, составляя свой ипсилон? — бросила вызов Алексия.

— Малыш, в этих делах никогда не стоит, уж поверь мне, быть заложницей скорости, — трезво рассудил Мессинг. — Сейчас я спокойно сажусь за ипсилон, ты за свою герменевтику, а Петровича мы попросим посмотреть почту. Не надо торопиться, моя хорошая!

Первой справилась со своей работой Алексия. Ее толкование не могло быть оспорено: все-таки герменевтика — наука наук! Вот что сказала умная дочь Мессинга:

— Если говорить проще, то смысловой спектр этой части Скрижали атлантов соотносится с возможностью общения с мирами, высшими относительно Земли не только в переносном, но и в прямом смысле. То есть теми мирами, которые в пространстве располагаются над нашей планетой. Проще: наш мир управляется из Вселенной.

Там далеко не всегда все получается гладко, часто высшие силы не учитывают интересы людей, обитающих на Земле. Однако у каждого человека, обладающего специальными знаниями и навыками, есть такая возможность, присутствующая почти всегда, выйти с правителями Вселенной на связь. Для чего? Буквально для всего. Человек знающий способен связаться с Вселенной, чтобы попросить что-нибудь ему необходимое: здоровье, власть, силу, мудрость, богатство, долголетие. Вот, скажите, чего попросил бы ты, Петрович?

Петрович, кажется, не ожидал вопроса и задумался. Мессинг опередил Петровича:

— Я бы попросил долголетия! Так хочется жить долго, как, например, наш Белоусов.

— А я, — вставил У Э, — попросил бы у Вселенной силу. В нашей стране это, пожалуй, самое главное качество.

— Постойте, ведь первого Алексия спросила меня, — Петрович по-детски обиженно выпятил нижнюю губу.

— Так мы слушаем вас, — заметил Мессинг.

Воодушевленный Петрович изрек:

— Я бы попросил у высших сил богатства, потому что, если будут деньги, то я легко куплю все остальное.

— Нет, мой друг, — возразил Мессинг. — Здоровье, например, не купишь ни за какие деньги. Более чем уверен, что Рушель попросил бы здоровья, так ведь?

Мишель, как всегда, читал мои мысли.

Да, конечно, я бы просил здоровья, потому что знаю твердо: если нет здоровья, все прочее не нужно. Об этом я и сказал своим товарищам.

— Вот вы и не правы, — сказала Алексия. — Древние учат нас, что из всех благ, которыми человек располагает и которые он может обрести, на первом месте стоит мудрость. Потому что мудрый человек сам может сделать себя и здоровым, и сильным, и богатым. Такой человек может получить власть и жить столько, сколько ему будет нужно. Все это можно получить во Вселенной. Так следует из содержания третьей части Скрижали атлантов, если эту часть истолковать при помощи герменевтической методологии. Я попробую резюмировать: человек может послать своего рода запрос во Вселенную и получить абсолютно все то, о чем он просит.

— Прости, дочка, но какова сама технология этого запроса? — спросил у Алексии Мишель. — Неужели об этом в столь большом тексте ничего не сказано?

— К сожалению, папá, о технологии не сказано ничего. Только уверенная констатация самой возможности просить у Вселенной желаемое. Ну, и намек на то, что сам запрос должен носить характер такой своеобразной энергетической атаки. По сути, весь текст пронизан идеей такой энергии, которая позволяет вести диалог с Вселенной. Только вот сущность этой энергии остается тайной. Может, вторая часть Скрижали атлантов, находящаяся, думаю, в Пагане, прольет на это свет. Хотя я не уверена. Согласитесь, глупо помещать во вторую часть изложение механизма явления, а в третьей констатировать наличие этого явления. Скорее уж должно быть наоборот. Или все-таки тремя частями Скрижаль атлантов не ограничена. Может, этих частей четыре. А может, и того больше.

— И все же, — не мог не высказаться я, — директор сказал нам, что самой главной частью является вторая часть триптиха. Следовательно, частей все-таки три. И срединная часть становится смысловым центром. Можно сделать из средней части своеобразную раму для первой и третьей частей, не так ли?

— Пожалуй, коллега, вы правы, — заметил Мессинг. — Во всяком случае, поиски средней части есть смысл продолжить в Пагане, чем мы и займемся. Но сначала…

Театральный ипсилон Мессинга

И Мишель вынес на наш суд свой очередной блистательный ипсилон — на этот раз ипсилон носил название «театральный» и был явно навеян спектаклем по пьесе Отто Рана «Звери-обманщики»:

«Ипсилон театральный.

Составлен Мишелем Мессингом.

Числитель искомой дроби необходимо представить в виде сложной структуры, в основе которой лежит само название города Мандалай и число „четыре“, соответствующее количеству зданий в строении „Отто“. Системные отношения между названием города и этим числом дают в итоге как раз число „девять“, которое находится в отношениях абсолютного тождества с количеством цветов в атлантическом спектре. Следовательно, означает преобладание Космоса над Хаосом в их вечном противостоянии. Такая система вступает в отношения корреляции с животной триадой, тоже входящей в числитель театрального ипсилона и сформулированной Отто Раном: носорог, тапир, кабан. Обратимся к толкованиям каждого из этой триады. Носорог в мифологии хадзапи (одного из народов Танзании) — оборотень: волею демиурга Ишоко в носорогов были превращены все колдуны. Увьетов (основного народа Вьетнама) верховное божество Нгаук Хоанг вылепил носорога вторым после слона. В представлениях бушменов (древнейшего населения Южной и Восточной Африки) лунный демиург Хайнэ, возвращаясь с охоты, привязывает к своим ногам убитых им носорогов. Тапира как полезного животного создал герой кайнгангов (южноамериканских индейцев) Каюрукре, а его брат-близнец Каме создал вредных животных: пуму, змею… Кабану уподобляли иранцы одного из дэвов, Акван-дэва, из-за его рта, полного зубов. Страшное чудовище древних китайцев Бинфэн обликом подобно кабану. У китайцев же свирепый кабан Фэнси, пожиравший людей и скот, был убит героем И. Знаменитому китайскому усмирителю потопа, герою по имени Юй кабан освещал путь под землей — кабан держал во рту светящуюся жемчужину. Один из обликов тибетского властителя земли Сабдага — человек с головой кабана. В представлениях монгольских народов кабан относится к разновидности гадов наряду с лягушкой и змеей. Таким образом, имеющая место быть в числителе животная триада по сравнению с начальной частью числителя (название города Мандалай, количество зданий в строении „ОТТО“ и количество цветов в атлантическом спектре) является ее обратной проекцией: преобладание Хаоса над Космосом. Между тем ни первая, ни вторая части структуры числителя не являют собой законченных в строгом смысле образований космического или же хаотического наполнения. В первой части превалирует Космос, но и Хаос присутствует. Во второй доминирование Хаоса не отменяет наличие Космоса. В итоге числитель означает в упрощенной системе соотносимое нераздельно-неслиянное образование, основанное на Космосе и Хаосе в их сопротивопоставлении относительно друг друга.

Знаменатель, в отличие от обширного числителя, единичен и сводится к минутному воплощению при аватаризации носорога, а именно — к улитке. У индейцев майя желтый бог Юга Хосан-Эк представлялся в виде улитки. Однако те же майя часто употребляли в пищу улиток: за таких съедобных улиток отвечала богиня Ицамна. В мифах йоруба (народ, проживающий на западе Африки) божество Ориша Нла создает сушу при помощи раковины улитки. Морская хозяйка у российских коряков, подставлявшая своих водных родичей под удар гарпуна мужа, часто являлась в облике улитки. Наконец, нельзя не отметить греческого сюжета о пурпурной у литке-багрянке, в соке которой испачкалась во время охоты собака Геракла. Цвет этот так понравился подруге Геракла Тире, что богатырю пришлось по всей Финикии искать этих улиток, дабы выкрасить в пурпур наряды возлюбленной. Таким образом, знаменатель искомой дроби театрального ипсилона включает в себя цветовую гамму из желтого и красного, а также семантические поля: Юг, Суша, Раковина, Вода (морская, по преимуществу) и Охота. Итог знаменателя, состоящего из одного компонента, очевиден: аватаризация.

Итак, при соположении в единой дроби числителя (со-противопоставления относительно друг друга Космоса и Хаоса) и знаменателя (аватаризация) общий итог, а следовательно, собственно искомый ипсилон сводится к экспликации одного элемента структуры, выраженного образом Звездочета».

— Простите, Мишель, я не понял, что же стало ипсилоном? — спросил после ознакомления с текстом Петрович.

— Тут же ясно написано: «Звез-до-чет», — по слогам прочел Мессинг. — А вот что именно кроется за этим образом, нам, коллеги, еще предстоит выяснить. Пока же только могу сказать, что нам всем не мешает вспомнить «Сказку о Золотом Петушке» Пушкина. На повестке дня — последний пункт сегодняшнего расписания: Петрович, каковы вести от наших немецких друзей?

Новости от Насти

Последним действительно оказался Петрович, сославшийся на то, что очень плохо грузился Интернет. Но именно письмо из Вевельсбурга стало нынче вечером определяющим для нас. Писала на этот раз Настя.

«Милые мои!

Нынче пишу вам я, Настя Ветрова. А пишу потому, что Белоусов сказал мне: „Пиши сегодня сама, ведь это все нашла ты“. И мне кажется, что нашла я нечто очень важное. Это две карты района Пагана. Точнее, это фотографические снимки, сделанные с самолета-разведчика (кажется, беспилотного, хотя, по-моему, в годы Второй мировой войны таковых еще не было). Их два. Ия бы с удовольствием приложила к письму эти снимки, но их у меня нет, они хранятся в архиве замка Вевельсбург. Их можно смотреть, но нельзя выносить из хранилища и фотографировать. Здесь с этим очень строго. Если бы я попыталась нарушить запрет, то в лучшем случае получила бы немедленную депортацию из Германии, без возможности последующего получения визы в страны Шенгенского соглашения. А один подобный случай у меня уже есть: четыре года назад гостила у друзей на юге Германии и решила от скуки покататься на электричке. Там меня и задержала швейцарская полиция: я в этой электричке пересекла границу Швейцарии, тогда еще не входившей в Шенген. Сутки отсидела в тюрьме в Базеле, заплатила приличный штраф и получила в паспорт отметку, по которой, как мне сказали, если еще что-то подобное повторится, то тогда уж точно — депортация и запрет на въезд в Европу.

Впрочем, я отвлеклась. В худшем случае за нарушение правил работы в архиве можно получить тюремное заключение сроком до пяти лет. Тюрьмы здесь хорошие, не чета нашим, но вы ведь не хотите, чтобы Настя Ветрова ближайшие пять лет не виделась с вами, а потому приходится делать самое глупое, что только можно придумать: сделать словесное описание ландшафтных снимков.

Первый снимок датирован 1942 годом. Второй — 1944-м. Местность на снимках одна и та же. А дальше, как говорится, найди различия. Различий было два. Снимок 1942 года дает сравнительно подробный план южного побережья озера Имма. Город Паган, древняя столица Мьянмы, располагался на северном берегу озера. На две детали первого фотоснимка я обращаю ваше внимание: во-первых, это холм с кратером, потухший вулкан; во-вторых — три пагоды небольшого монастыря, отчетливо заметные и отграниченные от остального мира стеной.

Теперь второй снимок. На фотографии 1944 года — та же местность, снятая в том же ракурсе. Прошло два года, и что мы видим? Ни холма с кратером, ни монастыря. Вместо холма с кратером груда камня, даже, наверное, какой-то каменной крошки, словно холм был разбомблен при авианалете или, что вероятнее, при взрыве изнутри. А на месте монастыря — внимание! — озеро. Очень маленькое по сравнению с Имма. Однако на раннем снимке его не было, уверяю вас! Несложно заключить, что между 1942 и 1944 годами на южном берегу озера Имма произошло что-то такое, что повлекло за собой полное осыпание холма-вулкана и затопление небольшого монастыря. Александр Федорович говорит, что дальше вы сами знаете, как действовать, и передает вам привет. Оба мы просим ответить на это письмо: рассказать, что нового у вас. Ну, и продолжаем работать над поисками новых документов Вевельсбургского замка.

Счастья вам, мои хорошие! Скучаем мы без вас здесь!

Ваша Настя Ветрова».

Мы корректируем дальнейший маршрут

Все молчали, «переваривая» новость, серьезно корректирующую следующий пункт нашего путешествия. Значит, все-таки не сам Паган, а южный берег озера Имма? Похоже, что так. И тут слово взял У Э:

— Господа, я знаю, о чем идет речь. Какой же я глупый, что не сопоставил раньше цель вашего путешествия и это знание. Ведь здесь, в Мьянме, каждому школьнику известен этот факт.

Рассказ У Э

Мы не только насторожились, но и напряглись, потому что У Э, как мы уже могли убедиться, не был пустословом. Если уж он что-то говорил, то это было важно. Мы внимательно слушали нашего бирманского друга:

— В 1943 году на южном берегу озера Имма случилось землетрясение. Длилось оно пятнадцать минут, за это время маленький монастырь ушел под воду, которая появилась из-под земли. Монахи загодя покинули монастырь и из безопасного места наблюдали, как из-за монастырской стены из-под земли вверх ударил громадный фонтан, который тотчас и превратил три пагоды в водную гладь. Рядом с монастырем землю тряхнуло так, что с ее лица исчез древний вулкан, в недрах которого находилась одна из самых почитаемых в Мьянме пещер. Монахи клялись, что видели огонь, вырвавшийся перед самым толчком из входа в пещеру. Конечно, вы спросите, как монахам удалось спастись? Почему они покинули свой монастырь и могли со стороны смотреть на страшное бедствие, постигшее их обитель? Про это рассказывает одна легенда. За сутки до катастрофы в монастырь прилетел журавль, сел на главные ворота, и тогда все увидели, что в клюве журавль держит оливковую ветвь. Старинное предание гласит, что оливковая ветвь, принесенная птицей, предупреждает об опасности. Журавль в здешних краях особо почитается. Местные полагают, что журавль и павлин — самая близкая родня в птичьем мире. Павлин означает благополучие, счастье в самом широком смысле, тогда как журавль символизирует спасительную весть. И монахи, зная все это, собрали свои пожитки и покинули стены монастыря. Теперь им оставалось только ждать. К этому процессу монахам не привыкать — всю ночь просидели они на берегу озера Имма, а наутро увидели тот самый фонтан над их обителью и огонь из холма по соседству. Так возле Пагана возникло маленькое озеро и груда камня. Монахи после катастрофы двинулись в путь, который указывал им все тот же журавль. Птица не покидала монахов и в итоге привела их к древним развалинам на западном берегу озера Имма.

Путь был недолгий, по прибытии монахи сразу принялись за обустройство нового своего жилища на месте, которое указал журавль. Предание гласит, что там монахов ждал человек в красно-желтом облачении, какое характеризовало его как носителя истины. Человек этот ничего не говорил, но знаками руководил строительством новой обители. Не прошло и месяца, как на месте развалин к западу от озера Имма возник новый монастырь, символом которого стал журавль. Мне самому не доводилось бывать там, но в нашей стране этот монастырь считается одним из самых благочестивых. Пускают туда не всех. Рассказывают о какой-то клятве, которую дали строители этого монастыря, и о завете, который монахи получили, когда монастырь был построен. Но в чем суть этой клятвы и этого завета, я не знаю. Знаю, пожалуй, лишь то, что завтра утром мы должны ехать в этот монастырь. Теперь я уверен, что там вы и найдете то, что ищете. Между тем я не исключаю, что придется нам побывать и на южном берегу озера Имма — на том месте, где некогда стоял монастырь. Но все же сначала нам надо побывать в «Обители Журавля». Так называют этот монастырь в Мьянме. Говорят, что тот человек, который ждал первых монахов на развалинах в сорок третьем году и руководил строительством, жив и теперь.

Катастрофы были рукотворны!

Первым на рассказ У Э отреагировал Мессинг:

— Не буду настаивать, но, по-моему, на данном этапе очень многое прояснилось. По крайней мере, теперь мы знаем, откуда взялся журавль в пьесе «Звери-обманщики»; тот самый журавль, который в итоге установил гармонию, наказав плохих и наградив хороших.

— Подожди, папá, — перебила отца Алексия. — Но если так, то затопление монастыря и обрушение горы-вулкана, оказывается, связаны с историей экспедиции Аненербе.

— Именно это я и хотел сказать, малыш!

— Потому-то меня не покидает ощущение уверенности в рукотворности случившихся катастроф! — продолжала Алексия, — У Э, скажите, сколько жертв принесла катастрофа?

— Никто не погиб, Алексия. Более того, никто даже не был ранен, даже не получил ни одной царапины. Уже поэтому монахи «Обители Журавля» почитаются в Мьянме как люди, умеющие предсказывать.

— Тогда, — заметил Петрович, — очень заманчивой выглядит версия о том, что всю эту катастрофу кто-то подстроил. Вот только вопрос: для чего?

Режиссером действа был… Отто Ран!

Кажется, я начинал понимать что к чему во всей этой истории, а потому взял слово:

— Эти катастрофы и были подстроены кем-то для уничтожения экспедиции Аненербе! Точнее, двух ее членов, поскольку третий, как мы знаем теперь, остался жив. Видимо, вторая часть Скрижали атлантов как раз и хранилась в том самом монастыре, который поглотили воды нового озера. Как-то связана со Скрижалью и гора-вулкан. Вопрос только в том, кто мог организовать все это?

— А вы, коллега, еще не догадались? — снисходительный тон Мессинга даже несколько рассердил меня. — Конечно же только тот, кто потом написал пьесу «Звери-обманщики».

— Вы хотите сказать: Отто Ран? — вступил в разговор Петрович. — Но какова тогда цель? Ведь если в обрушенной пещере или в новом озере погибли Герберт Янкун и барон фон Зиверс, то тогда выходит, Отто Ран был не их соратником, а врагом?

— Видите ли, Петрович, — медленно произнес Мишель, — я бы и рад принять другую версию, но ее пока что нет. Если вы, мой друг, или, например, коллега Блаво предложите иные версии произошедшего, то, разумеется, я готов их буду внимательно выслушать, принять к сведению и даже согласиться с ними. Однако вы все своих выводов не предлагаете. На этом основании версию о ликвидации двух третей группы Аненербе предлагаю считать на данный момент не просто самой состоятельной из всех возможных, но единственной. Итак, Алексия, не сочти за труд, будь любезна здесь и сейчас реконструировать то, что случилось в 1943 году на южном берегу озера Имма.

Реконструкция событий от Мессингов

Алексия с завидным энтузиазмом принялась излагать версию событий от фирмы «Мессинг и дочь»:

— Тройка Аненербе прибыла в Паган, как они и планировали, из Мандалая. Чего мы не знаем ни достоверно, ни приблизительно, так это того, обладали ли члены Аненербе на тот момент копиями первой и третьей частей Скрижали атлантов. Однако суть дела это не меняет, потому что в Паган они отправились именно за второй частью, которой у них явно не было. Там немцы узнали точное местонахождение этой части — монастырь из трех пагод на противоположном от Пагана берегу озера Имма. Тройка Аненербе отправилась туда. Дальше о том, что произошло, можно только лишь догадываться, но я попробую. Между членами группы произошла какая-то ссора, итогом которой стало то, что Отто Ран подстроил катастрофу с обвалом горы-вулкана и затоплением монастыря, в результате чего погибли доктор Герберт Янкун и барон фон Зеефельд. Что было дальше, мы знаем из рассказа У Э. Потом Отто Ран написал свою пьесу, которую мы вчера видели в театре марионеток. Написал, что называется, основываясь на собственном опыте. Вот только возникает вопрос: почему третий волк бежал? Если третий волк — сам Отто Ран, выходит, что не он устроил гибель двух бывших товарищей. Кто тогда? Думаю, что ответ на этот вопрос мы можем получить только в «Обители Журавля».

— Что же получается, — отреагировал Петрович, — нам теперь надо ехать не в сам Паган, а в «Обитель Журавля»?

— Выходит, что так, — ответила Алексия.

— Или все-таки начать эту часть путешествия с посещения южного берега озера Имма? — спроси я. — Никак не могу понять, что лучше сделать вначале: все выяснить у монахов в «Обители Журавля» или же самим поискать ответы среди остатков старого вулкана и на берегах нового озера, дно которого наверняка хранит множество тайн?

— Давайте все взвесим, — предложил Мессинг. — Если мы приедем на южный берег озера Имма, то, вероятнее всего, будем предоставлены сами себе. Специального оборудования для раскопок завалов горы-вулкана у нас нет. На дно озера мы вряд ли сможем сами спуститься ввиду отсутствия у нас аквалангов. В результате я уже представляю, как целый день будем мы бродить по берегам водоема, вглядываясь в его мутные воды; как весь следующий день будем мы ходить по завалам в поисках входа в пещеру, как руками будем собирать камни…

— Не иронизируй, папá, — возмутилась Алексия. — Не все так грустно, как ты обрисовал, ведь вполне возможно, что мы сразу что-то обнаружим и сможем тогда ехать в «Обитель Журавля» не с пустыми руками. А с другой стороны, я согласна с тобой в том, что начать все-таки лучше именно с «Обители Журавля», поскольку там живые люди, которые что-то знают и при благоприятном раскладе могут свое знание открыть нам. Только давайте все-таки в очередной раз решим, каковы наши цели на данный момент.

Наша цель в «Обители Журавля»

— Алексия, — позволил себе высказаться я, — мне представляется, что именно на данный момент наши задачи такие четкие, как никогда. Во-первых, получить вторую часть Скрижали атлантов и, во-вторых, понять, что такое аватаризация и для чего она нужна…

— В-третьих, — воспользовавшись небольшой паузой в мое речи вставил Мессинг, — осмыслить связь между Скрижалью атлантов и аватаризацией. И еще, коллеги, мы с вами позабыли про мой ипсилон, сведенный к Звездочету.

— Звездочет — один из персонажей театра марионеток, — заметил У Э.

— И что он там делает? — спросил Петрович.

— Да то же, — ответил У Э, — что делает Звездочет в пушкинской сказке.

Признаться, я помнил рекомендацию Мессинга прочесть «Сказку о Золотом Петушке». Однако загвоздка была в том, что я искренне не понимал, чего образ Звездочета означает в этой сказке. Об этом я и сказал своим товарищам:

— Как только я услышал результат ипсилона Мессинга, как тут же принялся за попытку интерпретации пушкинского Звездочета. И ничего у меня не вышло. Я не понимаю этого героя!

— Рушель, я попробую дать толкование образа Звездочета из сказки Пушкина, — скромно сказала Алексия. — Кажется, нынче ночью мы не ляжем спать, утром придет автобус на Паган, идущий как раз по западному берегу озера Имма, так что мы сможем выйти прямо возле «Обители Журавля», не доезжая до самой древней столицы. Пока же позвольте рассказать вам, как герменевтика толкует образ Звездочета.

И Алексия начала свой рассказ.

«Сюжет этой сказки кажется, на первый взгляд, абсолютно русским, родным. Согласитесь, где еще отыщется царь с именем Додон? И все же читателя не покидает ощущение восточного колорита. Что скажете, например, про Шамаханскую царицу? И конечно, Звездочет является восточным персонажем. Чем звездочеты занимаются? Не просто считают звезды, а составляют гороскопы, предсказывают судьбу по расположению небесных светил. Звездочет, таким образом, — пророк. В сказке Пушкина Звездочет дарит царю Золотого Петушка, но дарит с условием: как только у Звездочета появится какое-либо желание, царь это желание обязан исполнить. Пророк обязан знать, что ждет того или иного человека, а уж тем более его самого в будущем. Следовательно, пушкинский Звездочет знает, что сыновья царя убьют друг друга из-за Шамаханской царицы, что сам царь от любви потеряет голову и что уж точно не исполнит волю Звездочета. И между тем Звездочет просит царя именно о том, чтобы тот ему отдал наложницу. Понимаете, Звездочет знает, что царь ее не отдаст, то есть не исполнит желание, а значит, пострадает за нарушение правил игры. И тогда вопрос: зачем все это Звездочету? Ответ прост: Звездочет хочет взять себе Шамаханскую царицу тоже как наложницу. Но для чего? Вы ведь не забыли, что Звездочет у Пушкина не только мудрец, но и скопец. Тогда и получается: Звездочет сознательно дает царю задание, которое царь выполнить не сможет, для того чтобы показать всему миру, как важно бывает держать обещания. Не Шамаханская царица нужна Звездочету, ему нужно наказание царя и моральный вывод из этого наказания. Звездочет олицетворяет собой высшую кару, которую заслужили нарушители клятвы, лжецы, как журавль в пьесе „Звери-обманщики“.

Мы слушали как зачарованные. Вот ведь парадокс: вроде бы материал читанной-перечитанной в детстве сказки не нуждался никогда в комментариях, а как начнешь разбираться, какие там кроются смыслы!»

О бирманской интерпретации образов Журавля и Звездочета

Выдержав паузу, Алексия обратилась к аудитории:

— Но есть ли сейчас в Бирме звездочеты? Скажите вы, У Э.

— Гороскопы, конечно, составляются, вот только настоящих звездочетов, какие были в старину, теперь уже в Мьянме нет, — отвечал У Э. — И все же ваше толкование пушкинской сказки навело меня на одно воспоминание. Когда вы, Алексия, сравнили Звездочета с журавлем, я сразу припомнил сюжет древней пьесы театра марионеток. В ней, помимо прочих персонажей, участвуют Звездочет и Журавль. Звездочет, как и в интерпретации Алексии, занят тем, что восстанавливает высшую справедливость. Он наказывает двух носорогов за кражу риса у бедняков, но не сам, а через журавля. Сцена эта выглядит так: Звездочет сидит на верхнем ярусе и смотрит сверху на то, как из кулисы появляются два носорога-вора с мешками риса. Как только Звездочет замечает злоумышленников, тут же из большой сумы выпускает Журавля. Птица слетает на носорогов так внезапно, что те не успевают убежать, а падают замертво от ударов клюва и ног Журавля. Справедливость торжествует!

— Уверен, — вмешался я, — что Отто Ран знал этот сюжет, потому и выбрал журавля для наказания обманщиков-волков. Тогда все получается более чем стройно: и звездочет, и журавль символизируют не просто наказание, а воцарение грядущей гармонии, они сами становятся гарантом этой гармонии. Из этого со всей очевидностью следует, что нам, действительно, есть смысл искать какого-то звездочета. Но где и как? И не собьет ли это нас с пути?

— Простите, коллега, — заметил Мессинг, — мне представляется, что, как говорит наш друг Белоусов, пазлы складываются! По крайней мере, мы знаем теперь, кого надлежит искать в «Обители Журавля».

Пазлы складываются!

Мессинг взял паузу, прервал которую Петрович:

— Кого нам искать в «Обители Журавля»? — спросил он у Мишеля. — Нам ведь нужно искать не кого, а что — вторую часть Скрижали атлантов. Все-таки наша цель здесь отнюдь не поиски тройки Аненербе…

— Вы не правы, Петрович, — Мессинг излучал спокойствие. — Нам надо начать поиски именно со Звездочета. Уж поверьте моему опыту.

«Обитель Журавля»

Утром мы покинули гостеприимный Мандалай и через три часа с небольшим уже выходили из автобуса на берегу огромного озера Имма. Справа простирались бескрайние водные просторы, а слева от нас на холме сверкали в солнечных бликах крыши пагод «Обители Журавля». Ошибиться было невозможно, потому что над каждой крышей этого монастыря красовалась скульптура, изображающая журавля: журавль в полете, журавль на одной ноге, журавль танцующий, журавль спящий… Над самой высокой пагодой возвышался журавль, держащий в клюве оранжевую звезду. Неужели это как-то связано со Звездочетом? Неужели Мессинг прав?

Семь раз подумай, прежде чем обращаться с вопросом

— Итак, коллеги, — начал Мессинг, — план действий предельно ясен. Мы все прямо сейчас заходим в главные ворота, над которыми этот очаровательный журавль простер свои крыла, как бы укрывая всю местность от врагов. После этого мы полностью должны положиться на У Э. Пусть он, как местный, начнет беседу. У Э, предлагаю после того, как объясните, кто мы и откуда, сформулировать первый вопрос в лоб: не подскажете ли, где нам можно найти Звездочета?

— Мишель, — возразил Петрович, — не кажется ли вам, что вы несколько преувеличиваете роль этого Звездочета, которого пока мы знаем только из вашего ипсилона, сказки Пушкина и пересказа финала одной из пьес театра марионеток? Может, все-таки сначала расспросить местных о чем-то более нейтральном?

— Например? — спросил несколько раздосадованный Мессинг.

— Ну, я не знаю. Может быть, про то землетрясение сорок третьего года. Или про то, что означают все эти журавли на крышах пагод…

— Петрович! — Мишель, кажется, начинал закипать. — Вы, по всей видимости, плохо усвоили мораль пьесы «Звери-обманщики». Так я вам напомню: обманывать плохо, за это здесь наказывают. Вы же сейчас предложили нам стать на заведомо ложный путь. Ну, разве мы не знаем о землетрясении или о том, почему здесь журавли на каждой крыше? Мы не должны играть, потому что в таком случае любой из обитателей монастыря разоблачит нас, что называется, с потрохами, как лгунов. А это чревато здесь наказанием. Спросить же сразу про аватаризацию или вторую часть Скрижали атлантов мы с вами тоже не можем. Это, коллеги, будет другая крайность. Спросить о Звездочете вполне безобидно, как мне представляется, не так ли Рушель?

Я нахожу атлантический спектр

Признаться, вопрос Мессинга застал меня врасплох: пока шел спор между моими друзьями, я сравнивал журавлей друг с другом и заметил одну закономерность: журавли были разных цветов. Посчитав изваяния птиц, я понял: журавлей было девять, а цвета, если вести отсчет с севера на юг, стоя спиной к озеру Имма и лицом к монастырю, то есть справа налево, располагались так: синий, сиреневый, фиолетовый, желтый, зеленый, коричневый, серый, оранжевый, черный. Это же атлантический спектр! Я не преминул поделиться своим открытием с коллегами. Лицо Мессинга надо было видеть — в нем сочетались горечь интеллектуального поражения и радость обретенного знания. Но что это дает нам здесь и сейчас? Кажется, я начинал понимать.

— Друзья, более чем уверен в том, — поспешил сказать я, — что такое расположение журавлей далеко не случайно. Оно со всей очевидностью указывает нам на следующее: строители монастыря не только знают что-то об атлантах, но и, используя столь явно атлантический спектр в символике своей обители, убеждают, что в этом монастыре почитают наследие атлантов. Не приглашают ли эти журавли нас к тому, чтобы начать расспросы именно с них? Мы дадим понять собеседникам сразу, что знаем об атлантическом спектре и видим этот спектр в журавлях, а потом спросим: для чего это сделано? Как вам такой подход?

Со мной согласились все, даже Мессинг, который все же не преминул добавить к моему монологу свою реплику:

— А уж потом, коллеги, спросим про Звездочета.

Первое интервью с монахом «Обители Журавля»

Мы вошли в ворота. У первой же пагоды нас ждал высокого роста монах, готовый, как казалось по его серым грустным глазам, отвечать на наши вопросы. У Э вступил в переговоры. Вот изложение той беседы — самой первой в «Обители Журавля»:

— Здравствуйте! — начал У Э. — Я сопровождаю группу российских ученых, специалистов по медицине, истории, философии. Мы разыскиваем артефакты, связанные с древними цивилизациями. Долгие поиски указали нам на этот монастырь. Не могли бы вы помочь нам встретиться с настоятелем?

— Конечно, — улыбнулся высокий монах, — такая встреча возможна, но только не здесь. Дело в том, что настоятель ушел на ежегодную медитацию к старому месту расположения монастыря. У нас существует обычай: раз в год каждый монах от самого низшего служителя до настоятеля должен пройти медитацию в том месте, где некогда стояла обитель. Сейчас пришла очередь самого старшего из нашей братии.

— Значит, настоятель ушел к озеру на южном берегу Иммы?

— Да, и там он пробудет еще пять дней. Не могу ли я быть вам полезен?

— Спасибо вам! У нас, действительно есть несколько вопросов. Вы позволите их задать вам? — спросил У Э.

— Слушаю вас.

— Мы знаем, почему в вашем монастыре столько изображений журавля: когда-то журавль спас монахов. Но скажите, что означают цвета, в которые раскрашены скульптуры на крышах пагод и на воротах?

— Я участвовал в установке журавлей, а потому знаю, что, раскрашивая птиц в эти цвета, мы выполняли завет одного древнего документа. В нем было сказано, что, расположив девять цветов именно в таком порядке с севера на юг, мы отпугнем от обители злых духов и привлечем добрых.

— Не могли бы вы сказать, что это был за документ?

— Вот этого я точно не знаю, поскольку текст нам читал настоятель, но сам документ не показывал. Впрочем, когда настоятель вернется, то он, конечно, все расскажет. У нас нет секретов от хороших людей.

— Откуда же вы знаете, что мы хорошие? — спросил У Э.

Высокий монах улыбнулся и ответил:

— Если случается так, что к нашему монастырю приходят люди с плохими, злыми намерениями, то все девять журавлей поворачивают свои клювы к югу. Ну а сейчас, вы сами видите, все клювы смотрят на север. — Действительно, головы журавлей были повернуты в северную сторону.

Ситуация со Звездочетом проясняется

Монах жестом пригласил всех нас внутрь пагоды и уже там признался, что знает английский язык, а потому дальше мы все могли принимать участие в беседе, что конечно же сразу спровоцировало Мессинга на его вопрос:

— Скажите, пожалуйста, где мы можем найти Звездочета?

Я был сильно взволнован: вот так вот все испортить одним вопросом! Что же делать? Монах сейчас, конечно, в лучшем случае замкнется в себе, а в худшем попросит нас покинуть монастырь. А может быть, просто отнесется к этому вопросу с недоумением, но доверять нам перестанет. И что тогда? Идти на юг в поисках настоятеля? Ответ высокого монаха на вопрос Мишеля последовал сразу:

— Так ведь Звездочет сейчас на медитации, я же сказал.

Монах произнес эту реплику, нисколько не раздражаясь и не удивляясь вопросу, в котором содержалось то, что мы что-то знаем о Звездочете. Но как же так: неужели настоятель и есть тот самый Звездочет, который вырос из ипсилона Мессинга?

— А, так Звездочет это ваш настоятель? — спросил Петрович.

— Да, — отвечал высокий монах. — Таково имя старейшего монаха «Обители Журавля».

— Можно ли узнать, почему его так зовут? — задала вопрос Алексия.

— Когда после землетрясения сорок третьего года монахи, ведомые журавлем, пришли на это место, здесь их ждал будущий настоятель. Одежды на нем были красными и желтыми, а эти цвета в сочетании означают, что их носитель — Звездочет. Поскольку подлинного имени человека никто не знал, то и прозвали его Звездочетом. Вы знаете, что теперь людей этой профессии в нашей стране почти не осталось. Наш настоятель в совершенстве владеет искусством наблюдения за светилами и умеет предсказывать по ним будущее, а также читать прошлое, если в этом есть необходимость. Кстати, тот документ, в котором были обнаружены девять цветов наших журавлей, был найден настоятелем именно по указаниям звезд.

Программы, разработанные монахами

— Почти вся наша деятельность помимо сугубо хозяйственной связана с разработкой, если говорить современным языком, специальных программ, — продолжил монах.

— Не могли бы вы хоть немного рассказать нам об этом? — оживилась Алексия.

— Вам могу, — и монах по-доброму улыбнулся. — Вы пришли с открытой душой, а значит, и я могу открыть вам душу. Таков закон нашей обители, установленный Звездочетом в дни ее основания. Мы стали формировать программы уже тогда, создаются они и теперь, потому что работа по их созданию и внедрению — дело не одного дня и не одного года. В подготовке программ мы опираемся на документы, передающие нам волю людей из далекого прошлого. Прежде всего, это письменные источники двух цивилизаций: атлантов и лемурийцев…

Вторая часть Скрижали

Когда высокий монах произнес эти слова, мы встрепенулись. Монах, конечно, заметил это и сделал паузу, ожидая, что скажет кто-нибудь из нас по поводу услышанного. Слово взял Мессинг:

— Простите, мой друг, нашу столь явную реакцию на вашу речь. Позволю себе заметить, что мы с коллегами, — Мишель указал на нас, — давно и плодотворно занимаемся поисками артефактов, идущих именно от этих цивилизаций. Кое-что удалось сделать в данном направлении.

Все-таки, что ни говори, а Мессинг — тонкий и глубокий психолог. Теперь не только мы были заинтересованы в разговоре с монахом, но и монах был заинтересован в информации о нас. Мишель этим, конечно, воспользовался, немного рассказав о результатах нашей прошлой поездки в Непал.

— Да, — заметил высокий монах, — нам знакомы камни-звезды, о которых вы говорите. Лет десять назад Звездочет показывал нам такой камень, но пояснил, что хранить его здесь, в обители, не считает возможным. И по указанию настоятеля камень был отправлен в специальное хранилище в Найпьидо. Впрочем, Звездочет предупредил, что этот звездный камень лишен своей великой силы, потому что кто-то когда-то использовал его для плохих целей. В большинстве своем те проекты, которые мы осуществляем, связаны с текстами, дошедшими до нас от атлантов и лемурийцев.

— Стало быть, — вставил Мессинг, — есть у вас и вторая часть Скрижали атлантов?

— Стало быть есть, — ответил монах. — Но в то же время и нет, потому что без ведома Звездочета делиться артефактами нельзя. Надо полагать, копии двух других частей у вас уже есть?

Как все-таки приятно иметь дело со знающими людьми. Пришлось признаться, что с двумя частями Скрижали атлантов мы знакомы. Рассказали мы и о том, что эти части уже подверглись нашей расшифровке. Алексия рассказала монаху о результатах своих герменевтических прочтений первой и третьей частей Скрижали. Монах сходил за ноутбуком и, когда пришел, то сказал:

— Вот, посмотрите, это наша расшифровка краев Скрижали.

И показал на экран компьютера, где мы увидели текст.

Текст расшифровки Скрижали, осуществленной монахами «Обители Журавля».

«С самого начала мира, еще до появления людей на нашей планете и во внеземных пространствах все сущее являла собою энергия, пришедшая из космоса по некоей высшей воле. Энергия эта и есть мир. Вначале энергия создала море, после этого выделила из моря сушу, потом создала в море живые существа, которые при выходе на сушу становились животными — зверями и птицами. Наконец, энергия создала человека, запрограммировав его на жизнь вечную. Но энергия тогда еще не была всесильна, поскольку полагалась только на себя. Энергия не смогла контролировать человека в его сущности. И человек стал жить не так, как было задумано. Тогда энергия пролила на мир воды несметные, наслала огонь и ветер. Человека не стало. Но энергия уже не могла остановиться — ей надо было творить ради самого творчества. И создала энергия нового человека. Только теперь уже не одна энергия земная владела человеком. Помогала ей энергия Вселенной. Она научила человека использовать энергию земную для перемещения в пространстве, для метаморфоз, для долгой жизни. Человек внял всему этому и смог жить долго в иных сущностях, управлять энергией земной. Однако человек посягнул на то, чтобы управлять и энергией, идущей из Вселенной. Человек научился не только просить, но и требовать.

Вселенская энергия стала тогда противницей человека, лишив его возможности метаморфоз и долголетия. Только некоторые этносы, живущие по закону девяти красок и по завету вечной энергии Вселенной, остались на Земле. Но и этим этносам не суждено было жить долго и вместе. Пришел тогда черный цвет, назвал смерть и предрек скорый крах. Лишь немногим удалось спастись, сохранив завет в целости. Имя завету — „Любовь“. В ней кроется тайна мироздания. Немногие знают код общения с Вселенской энергией, немногим передано великое понимание посылки запросов в Космос и толкования ответов. Но эти немногие живы и по сей день. Они могут творить свою собственную энергию по согласию с энергией Вселенной, исполнять желания свои и желания других. Мудрость, которой обладают эти люди, есть великая мудрость Любви. Не живут они вечно, ибо жизнь вечная невозможна, но живут долго и живут счастливо — в благополучии, достатке, здоровье. Сопутствует им удача. Они же в постоянной благодарности Вселенской энергии преумножают энергию земную. Свои годы бытия земного преумножают, годы других людей увеличивают. То есть живут на благо себе и другим. В этом их великая миссия в вечном и бесконечном мире. Обладая даром превращения, никогда не используют они этот дар во вред другим, потому что дар этот может быть отнят энергией Вселенной и передан кому-то еще. Люди могут жить так, как они того хотят, но только если от этого не страдает свобода и покой иных людей. Кто же преступит закон или нарушит завет, тот до скончания века будет страдать, поглощаемый земной энергией, которая и по сей день наравне с энергией Космоса правит миром».

Вторая часть есть, но ее как бы и нет!

Отрадно было видеть, что толкование Скрижали, сделанное монахами «Обители Журавля», совпадает с герменевтической интерпретацией первой и третьей части, той интерпретацией, что создала Алексия.

— Но простите, это же толкование как раз первой и третьей части Скрижали атлантов, — заметил Мессинг, — а где же анализ части второй, центральной?

— Господа, — ответил монах, — я же и сказал вам, что вторая часть хотя и существует, но она вне нашего доступа. Проще говоря, мы не можем добраться до нее.

— Но где же она? — спросил Петрович.

— Пока я не могу вам сказать об этом, но Звездочет, конечно, все расскажет, уверяю вас.

Аватаризация «на публику»

— Тогда позвольте еще вопрос, — деликатно заметила Алексия. — Не могли бы вы рассказать нам об аватаризации. Нам приходилось много читать о ней, приходилось и видеть примеры аватаризации на Калате и в Мандалае. Но вот понять технику аватаризации мы так и не смогли. И даже не в технике дело. В гораздо большей степени нас интересует суть этого явления. И скажите, ведь именно об аватаризации шла речь в вашем толковании Скрижали атлантов, когда делалось указания на возможности метаморфоз и перемещений в пространстве, так ведь?

— Да, — улыбнулся высокий монах, — вы абсолютно правы. Просто нам при толковании Скрижали атлантов не хотелось использовать само слово «аватаризация». Оно жаргонное, сленговое, что ли. Потому интерпретаторы и называли этот процесс иначе: метаморфозами, например. Конечно, и нам пока не удалось до конца постичь суть аватаризации, но вот кое-что из техники мы освоили.

Монах опять улыбнулся, посмотрел на нас лукаво и сказал:

— Специально для вас не удержусь от соблазна и попробую прямо здесь и сейчас аватаризоваться.

Мы, конечно, обратились в само зрение, а монах закрыл глаза. Никогда еще так близко никому из нас аватаризацию видеть не приходилось. Буквально можно было протянуть руку и дотронуться до монаха, который уже начал исчезать в сером воздухе «Обители Журавля». Лицо высокого монаха еще продолжало улыбаться нам, а тела его уже не было.

Мы сидели, восхищенные. Вскоре и лицо исчезло. Мы стали молча ждать. Вообще-то никто не запрещал нам говорить, беседовать, обсуждать увиденное и услышанное, но когда происходит такое — хочется только смотреть во все глаза!

И ожидания нас не подвели, потому что буквально через несколько минут перед нами расцвела прекрасная орхидея. Признаться, ни прежде, ни потом столь крупного цветка мне видеть не приходилось. Красота же его таилась в многообразии красок: тут были цвета синий, желтый, белый, зеленый, сиреневый, розовый… Однако почти сразу цветок стал стремительно исчезать. Мы ждали явления нашего высокого друга, но вместо него увидели не менее высокую пальму, которая внезапно выросла прямо из пола пагоды. Пальма с оранжевыми листьями — необычайно красиво! Вслед за исчезнувшей пальмой нашим взорам явился сияющий павлин, который пропел что-то чарующее и тоже стал исчезать, чтобы уступить место забавному медвежонку. Медвежонок перекувырнулся через голову и тотчас пропал. Однако калейдоскоп аватаризации на этом не закончился.

Там, где только что кувыркался медвежонок, появился добродушный тапир, что-то усердно жующий. Тапир превратился в восьмиконечную звезду. Звезда стала крутиться вокруг своей оси, излучая зеленоватый свет. В этом кружении она обернулась черепахой — большой, с бронзовым панцирем. Вскоре от черепахи остался только панцирь, из-под которого смотрела на нас гигантская улитка, каких, верно, в природе не бывает. Затем мы увидели слоненка. Слоненок недоверчиво посмотрел на нас и стал растворяться в воздухе. Я уже понимал, кто именно появится в апогее всей этой длительной метаморфозы. И ожидание мое оправдалось в полной мере: по полу пагоды разгуливал совершенно очаровательный и гордый собой журавль. Конечно, ведь он хозяин обители, ее спаситель и хранитель! Журавль неспешно расправил крылья, взмахнул ими и медленно, плавно полетел к выходу. Мы вышли вслед за священной птицей и долго смотрели, как журавль исчезает за серыми облаками, покрывшими небосвод. Мы еще не успели оправиться от этого чудесного зрелища, как в воротах появился наш монах и весело помахал нам рукой.

— Надеюсь, что вам понравилось, — сказал он, подойдя к нам.

Никто из нас не мог скрыть восхищения, которое тут же вылилось в аплодисменты. Монах искренне поблагодарил нас. Но вопросов было больше, нежели ответов.

Несколько слов о технике аватаризации

Первым патетику момента нарушил Мессинг, напомнивший ребенка, которому показали фокус, но не раскрыли его секрета:

— Вы меня, пожалуйста, извините, но не могли бы вы рассказать, как вам удается проделывать все это?

— Поверьте, нет ничего сложного в искусстве аватаризации, — отвечал монах. — Нет ничего сложного, если в строгом смысле освоить методику, зафиксированную несколько тысяч лет назад в атлантической летописи. Думаю, что Звездочет поделится с вами этой методикой. Только вот на тренировки уходит обычно не меньше пяти лет.

— Пяти? — не сдержался Петрович.

— А вы хотели, коллега, — заметил Мессинг, — прямо вот так, с лету, научиться этому искусству?

Петрович устыдился своей несдержанности и замолчал.

О журавлях и не только

— Прошу простить меня, — сказал высокий монах, — но я должен буду вас покинуть. Хозяйственные дела ждут меня. Вы же пока можете разместиться вон в той пагоде. Там специальные комнаты для наших гостей. А утром вас ждет дорога на южный берег озера Имма, где вы встретите Звездочета.

Монах проводил нас до пагоды под спящим журавлем, который, как и его восемь братьев, по-прежнему смотрели на север. И вечером Мессинг собрал всех нас на крыльце, чтобы поделиться некоторыми своими наблюдениями.

— Дорогие коллеги! — торжественно начал Мишель. — Прежде всего, хочу извиниться перед вами за одну оплошность. Мне, как знатоку мифологии, в первую голову следовало рассказать вам о специфике мифологемы журавля в представлениях древних народов. Именно об этом я и хочу вам сейчас поведать, пока у нас есть возможность немного остановиться и задуматься. Наше время — до завтрашнего утра.

«Журавлиная мифология, коллеги, довольно-таки обширна. Начну с кельтов. Кельтская богиня Бригита представлялась в виде трех журавлей, бог Езус изображался в виде быка, на спине и голове которого стоят три журавля. Бессмертный китайский герой Ванцзы Цяо явился своим родителям на белом журавле. Ма-Ван — покровитель лошадей в Китае, мог появиться в виде коня, сопровождаемого драконом, фениксом и журавлем. Китайские святые из группы Сянь совершают свои полеты на специальных журавлях хэ. В корейской шаманской мифологии прилет синего и зеленого журавлей означал наступление беременности. В преданиях бушменов голубой журавль является сестрой тотемического героя Цагна. У сибирского народа селькупов один из лоз — духов воды — журавль. Ну и, конечно, в этот раз не обойтись без обращения к почтенным древним грекам. Многим знаком сюжет о том, как смертная женщина Герана оскорбила своей заносчивостью Геру и Артемиду, а те в отместку превратили ее в журавля. Греческий юноша Мегар спасся во время потопа, потому что поплыл на крик журавлей. Вот еще один пример из древнегреческой мифологии: девушка-пигмей превратилась в журавля; с тех пор идет война между пигмеями и журавлями — гераномахия. Как видите, друзья, журавли сопровождают богов и героев, выступают как спасители. Небезынтересно и то, что журавли в мифах довольно часто бывают окрашены в разные цвета. А значит, включение журавлей в атлантический спектр выглядит вполне обоснованным».

На этом Мессинг замолчал и закрыл глаза. Кажется, только я понял, что мой друг приберег напоследок самое «вкусное» — так уж водится за ним. Все были немного смущены. И это смущение немедленно реализовала Алексия:

— Папа, ради чего ты нам все это рассказал? Это, конечно, очень интересно. Но вот полезно ли? Я очень сомневаюсь, потому что мы и так знали, что журавль спаситель и помощник людей.

Мессинг улыбнулся, давая нам понять, что он знает больше. Алексия, глядя на отца, несколько застыдилась своей несдержанности. Но на этот раз не выдержал я:

— Послушайте, Мишель, я прекрасно вижу, что вы недосказали что-то очень важное. Так извольте уже не томить нас и продолжить свой рассказ!

— Извините, коллеги, я с удовольствием расскажу о прагматической ценности значения журавля в архаике.

Признаться, мы были благодарны Мессингу за это, и вот что он рассказал:

— Хочу представить вашему вниманию, коллеги, несколько принципиальных примеров из китайской мифологической традиции и прошу вас быть предельно внимательными. Итак, бог монет Лю Хай, (входящий в свиту бога богатства Цайшэня), по даосской легенде, изготовил пилюлю вечной жизни и принял ее. Тотчас Лю Хай упал бездыханный, но тело его превратилось в журавля и улетело в небо! Второй китайский сюжет: братья Мао — Ин, Гу и Чжун — познали секрет долголетия, после чего поселились на горе Саньмаошань, а оттуда двое братьев из троих — Гу и Чжун — вознеслись на небеса на желтых журавлях. И наконец, в этот же ряд позволю себе поставить сведения о том, что журавль Туруми входит наряду с солнцем, горой, водой, камнем, облаком, сосной, травой Пуллочхо, водяной черепахой Кобук и оленем-маралом Сасым в число так называемых Сип Чансэн, десяти даосских символов вечной жизни.

Вот теперь Мессинг был подлинным триумфатором. Теперь бы еще все это обобщить…

— Папа, прости меня и позволь, пожалуйста, сделать вывод из этих трех примеров, — предложила Алексия.

Отнесение журавля к группе бессмертных, безусловно, является знаковым уже потому, что среди всех Сип Чансэн — это единственный представитель птиц! Таким образом, из обширного мира пернатых только журавль связан с долголетием. Здесь позволю себе обратить ваше внимание на цвет журавлей, при помощи которых братья Гу и Чжун Мао вознеслись с горы Саньмаошань. Это желтый цвет! Если следовать значениям цветовой гаммы атлантического спектра, то желтый цвет символизирует подростковый возраст человеческой жизни. Относительно жизни этноса, напомню, данный период означает небольшой кризис, выраженный в упрощении старых эпических сюжетов, а затем и полному отказу от них. Таким образом, проблема долголетия эксплицируется в постподростковой стадии, вытекая не из благополучия и счастья, а из кризиса. Из этого делаю закономерный вывод о том, что обретение индивидуального секрета долголетия может быть осуществлено только через личный ментальный кризис. Проще говоря, путь к счастью лежит через тернии. Думаю, осознание необходимости кризиса на пути к долголетию нам поможет.

Но самое главное кроется в том сюжете, которым ты, папа, завершил свое исследование. Это сюжет о боге монет Лю Хае. История Лю Хая связывает в систему три важнейших концепта: во-первых, проблему вечной жизни, во-вторых, образ журавля, в-третьих, явление аватаризации. Лю Хай проглотил пилюлю, которая, по его мнению, давала ему безграничный срок земного бытия, но тут же скончался. Однако смерть Лю Хая стала для него способом пережить аватаризацию: стать журавлем и вознестись. Не означает ли это, что любая аватаризация — своего рода модель смерти, через которую человек обретает новую сущность, новый облик? Тогда получается, что смерть — начало новой жизни. Нынче днем мы видели, что именно журавль стал последней аватарой в том представлении, которое показал нам монах. Между тем наш сегодняшний собеседник без труда вернулся в этот мир. Правда, перед этим он улетал в небеса именно в облике журавля!

Нелегко сделать общий вывод, но я попробую. Функция журавля, выходящая из мифологической традиции, в полной мере соответствует тому, что мы уже знаем: журавль характеризуется как спаситель, появляющийся в нужный момент. Однако журавль знаменует собой не просто спасение, а спасение, следствием которого должно стать долголетие и даже, возможно, вечная жизнь. Вот только чтобы обрести ее, необходимо пройти аватаризацию, то есть перейти рубеж смерти, выйти за пределы земного бытия в иные измерения ради возвращения в преображенном виде, в иной ипостаси.

Глубинная сущность аватаризации

Мессинг был полностью удовлетворен тем толкованием, которое предложила его дочь. И все же по лицу Мишеля было видно, что он знает еще что-то.

— Дорогой Мишель, пожалуйста, не томите нас, — сказал я. — Поверьте, мы все вас очень уважаем и ценим, но от обилия ваших знаний делается немного страшно. Вы чуть ли не каждой фразой меняете нашу картину мира. И при этом еще умудряетесь что-то скрывать от нас, выдавая в час по чайной ложке столь ценную информацию. Хватит уже фигур умолчания! Мы ждем!

— Хорошо-хорошо, — примиряющим тоном начал Мессинг. — Вы правы, Рушель, есть у меня еще одно соображение. Но не более чем соображение. Оно касается, коллеги, самого загадочного процесса — аватаризации. Так вот, я провел системный анализ всех известных нам на сегодняшний день из личного опыта и из книг примеров аватаризации и пришел к выводу, что переход биологической плоти в иную ипостась (например, обращение человека павлином или журавлем) лишь внешняя, эффектная, но не главная составляющая процесса аватаризации. Аватаризация по сути своей важна как процесс внутреннего преображения. Любой человек, строго следующий инструкциям специалиста-аватаризатора, может изменить свою сущность, не меняя при этом внешнего облика, не становясь зайцем или черепахой, звездой или камнем. Человек внешне останется самим собой, но, пережив маленькую смерть, возродится иным, новым, лучшим! Вот какова суть аватаризации, дорогие мои коллеги.

— Подождите, Мишель, что же получается, — Петрович, как всегда, рассуждал вслух, — получается, что превращаться в какое-либо животное совсем не обязательно, так? Но для чего тогда все эти превращения?

— Не более чем своего рода шоу, — ответила Алексия, искренне боясь, что ее отец возьмет очередную паузу.

— Шоу ради шоу? — Петровича такой ответ Алексии явно не удовлетворил.

— Да, именно так, — ответил уже сам Мессинг. — Но, конечно, не только. Преображаясь внешне, легче пережить преображение внутреннее. То есть, становясь, скажем, павлином, человек становится другим и снаружи, и внутри. Аватаризируясь только внутренне, человек сложнее привыкает к своей новой сути. Надо кем-то побыть, посидеть в ином обличии, чтобы потом, снова вернувшись в прежнюю оболочку, в тело человека, понять новую свою сущность как свою. В этом и есть суть аватаризации. Зададимся вопросом: не проще ли пережить только внутреннюю аватаризацию? Сразу скажу, что ответа на этот вопрос я не знаю. Но мы его обязательно узнаем, потому что завтра нас ждет судьбоносная встреча со Звездочетом, который, думается, искусство аватаризации освоил в полной мере.

— Господа, — заметил Петрович, — а ' ' ведь сегодня мы еще не проверяли почту.

— Ой, и правда! — откликнулась Алексия. — Как-то совсем вылетело из головы, что пока еще не было ни одного дня в Бирме, когда бы мы не получали каких-нибудь важных сведений от Насти и Белоусова.

Загадки от Белоусова

Вскоре мы прямо с экрана компьютера читали очередное сообщение от Александра Федоровича.

«Дорогие друзья!

И этот день в Вевельсбурге не прошел для нас даром. Как только мы с Настей получили ваше сообщение об итоге театрального ипсилона Мессинга, заключенном в слове „Звездочет“, мы сразу принялись искать что-то похожее или близкое в здешнем архиве. Поиски оказались довольно сложными, но кое-какие результаты они все же дали, что не может не радовать. Но обо всем по порядку. Оказывается, в Аненербе изучению небесных светил уделялось очень большое внимание. По сути дела, каждый аненербевец проходил краткий курс астрономии, а некоторые шли на углубленное изучение. Нам удалось получить ведомости таких углубленных курсов за 1936 год. И там в числе слушателей значатся все три участника экспедиции в Бирму в 1943 году: Барон фон Зеефельд, доктор Герберт Янкун и Отто Ран. То есть каждого из них можно было назвать звездочетом. Кроме того, эти курсы предполагали детальное изучение догматов астрологии, где упор делался, если судить по темам, как раз на восточный извод (редакцию рукописного текста) этого учения, то есть на извод самый что ни на есть изначальный, ибо в Европу астрология пришла с Востока. Однако главным астрологом Аненербе следует признать самого Вольфрама Зиверса — именно он проводил большую часть лекций углубленного курса в качестве ведущего профессора. И все же самое примечательное обнаружено нами в документах Аненербе, датируемых 1942 годом. Здесь есть справка, подготовленная к выдаче человеку, прошедшему самый полный курс астрологических наук непосредственно под руководством Зиверса в Вевельсбурге. Еще более интересно то, что к справке прилагается что-то вроде резюме выпускной квалификационной работы. Привожу это резюме целиком:

„Задание: самостоятельно выбрав время, определить по расположению звезд 17 августа 1942 года в небе над Вевельсбургом события, которые произойдут (дату событий выбрать самостоятельно).

Резюме: выбор пал на 1968 год.

Расположение звезд над центральной башней замка Вевельсбург в ночь на 17 августа 1942 года (время: 2:00—2:17) указывает на три события избранного года с долей уверенности 87 процентов:

1) Птицы убьют улыбку, преодолевшую тяжесть.

2) Гусеница проглотит Голема.

3) Жуки родят яблоко“.

Надеюсь, друзья, что стараниями Мессингов вы без труда реконструируете эти три события, что убедит вас в абсолютной правоте того, кто составил этот „гороскоп“. Нам с Настей удалось это, хотя и не без труда. Теперь дело за вами!

Мне же остается только написать вам имя человека, прошедшего в 1942 году данный курс и сделавшего эти предсказания. Это Терухиро Сасаки.

Решайте задачки!

Настя велела кланяться.

Всегда Ваш А.Ф.Б.»

Расшифровывая «код Звездочета»

— Ну почему же не написать сразу, что скрывается за всеми этими гусеницами и яблоками, раз удалось расшифровать? — горячился Петрович.

— А это, коллега, — спокойным тоном отвечал Мессинг, — специально так сделано, чтобы мы могли проявить свое умение в искусстве интерпретации. Разве плохо, когда голова немного поработает перед сном? Итак, кто рискнет выступить в роли толкователя трех посланий великого астролога Терухиро из года тысяча девятьсот сорок второго?

— Постойте, Мишель, — вмешался я. — Давайте резюмируем письмо Белоусова. Ведь получается, что искомый нами Звездочет — не кто иной как Терухиро Сасаки…

— Не следует делать поспешных выводов, коллега, — прервал меня Мессинг. — Было бы слишком просто, если бы Звездочетом после всего этого оказался Терухиро. А между тем целый ряд фактов указывает на принципиальную невозможность этого.

Я не буду сейчас излагать свою позицию, чтобы не показаться навязчивым и занудным, но, друзья, я уверен: Звездочет — это не Терухиро.

— Кто тогда? — спросил Петрович.

— Об этом, надеюсь, мы узнаем завтра, когда доберемся до южного берега озера Имма, — ответил Мессинг.

Пока мы спорили, Алексия, как выяснилось, не теряла времени даром:

— И не удивительно, — почти пропела она, — что Настя и Белоусов легко расшифровали три события 1968 года. Наше преимущество в том, что для нас этот год уже в прошлом, а потому мы знаем об этих событиях и можем просто подогнать их под схему. Два события из трех я знаю достоверно. Проще всего в нашем случае с жуками, родившими яблоко. Мне кажется, для человека нашего времени слово «жуки» может быть воспринято только в одном значении: русский перевод названия группы «Битлз».

— И какое же яблоко родили битлы? — заинтересовался Петрович.

— Эх, Петрович, если бы ты хоть немного интересовался историей английского рока, то сам бы мне уже сказал, что именно в 1968 году группой «Битлз» была основана знаменитая звукозаписывающая корпорация «Apple Corps Ltd». «Apple» — это и есть «яблоко»!

Алексия торжествовала, очень напоминая своего отца.

— Какое же второе событие тебе удалось выявить? — спросил Мессинг и несколько иронично добавил:

— Полагаю про Голема и гусеницу? Алексия не обиделась, а спокойно ответила:

— Да, именно это событие мне и удалось расшифровать. Правда, справедливости ради скажу, что и здесь я исходила из даты послания. Конечно, Голем — это Прага. По еврейской легенде именно этот город стал местом обиталища искусственного человека — Голема. Все мы помним рассказы о событиях августа шестьдесят восьмого в чехословацкой столице. Гусеница проглотит Голема — гусеница советского танка на улицах Праги… Как видите, два события шестьдесят восьмого года звезды над Вевельсбургом в августе сорок второго показали весьма точно, а Терухиро Сасаки смог эти события прочесть. Честь ему и хвала!

— Ну а как же третье событие: птицы убьют улыбку, преодолевшую тяжесть? — Мессинг явно и сам знал решение задачки Белоусова.

— Вот про это событие я ничего сказать не могу, — Алексия олицетворяла саму скромность.

— Тогда, коллеги, за дело берусь я! — торжественно провозгласи Мессинг. — Да, Прага. Да, «Битлз». Но было в шестьдесят восьмом еще одно событие, которое тогда потрясло многих…

Высоко подняв ладонь, Мессинг отчеканил:

— Гибель Юрия Гагарина!

— Птицы? Улыбка? — недоумевал Петрович.

— Что же тут удивительного, — спокойно продолжал Мессинг. — Улыбка Юрия Гагарина стала, как сказали бы сейчас, брендом Советского Союза с того самого момента, когда первый космонавт преодолел земное притяжение. Юрий Гагарин погиб в авиакатастрофе, наиболее вероятная причина которой, как показала комиссия, связана с попаданием птиц в двигатель самолета.

— Что ж, — заметил У Э, — все три толкования абсолютно справедливы и точны. Рад за нас!

Почему Белоусов с Настей загадали нам загадку

Слово снова взял Мессинг:

— Меня, коллеги, все же несколько настораживает один момент. Если позволите, я поделюсь своими соображениями. Так вот, мы достаточно хорошо знаем Александра Федоровича и Настю Ветрову. Полагаю, вы согласитесь, что наши друзья — люди серьезные, а потому неслучайно Белоусов заставил нас поупражняться в расшифровке послания от Терухиро Сасаки. Но что он этим хотел сказать?

Мессинг замолчал, хотя ответ, я уверен, был ему известен. Однако и я понял, что скрывается за загадкой Белоусова — Сасаки. Воспользовавшись паузой Мишеля, я сказал:

— Друзья, абсолютно уверен в том, что со стороны Александра Федоровича это была провокация, в хорошем смысле. Белоусов хотел, чтобы, решая задания от Терухиро Сасаки, мы с вами поняли одну важную вещь, а именно: необходимо построить очередной ипсилон по тем данным, которые даст мозговой штурм Вевельсбургского гороскопа, не так ли, Мишель?

Ипсилон Звездный

Мессинг был хмур, ведь я перехватил у него пальму первенства в раскрытии далеко идущих целей Белоусова. Но несмотря на это, Мишель изрек:

— Именно это я и хотел сказать. Разрешите мне, коллеги, приступить к построению ипсилона на основе астрологического задания Терухиро Сасаки.

— Папа, почему ты? Почему не я? — спросила Алексия.

— Ты, малыш, — отвечал Мессинг, — сделала здесь уже немало ипсилонов и герменевтических толкований. Позволь теперь и отцу показать класс, ведь прежние мои ипсилоны были слишком просты. Ипсилон нынешний, смею заметить, под силу построить лишь вашему покорному слуге.

Алексии пришлось согласиться с вескими доводами отца. Мессинг вооружился ручкой и отошел в уголок, а мы смиренно ждали результата. В то же время было понятно, что почти все теперь зависит от того, что скажет нам Звездочет. Что ж, сбывался в полной мере акростих Василия Дмитриевича Лебелянского: мы искали озеро и почти нашли его. Конечно, теперь не было сомнения, что акростих указывал именно на озеро, порожденное землетрясением сорок третьего года. Меня смущал во всем этом только один момент: Настя в описании снимков южного берега озера Имма ничего не сказала про строение «ОТТО». А оно, по всем сведениям, должно было быть здесь — в районе озера Имма. Где же это строение? Или все-таки строений было только два: на Калате и в Мандалае? Эту задачу сейчас я решить не мог.

Тем временем к нам присоединился сияющий Мессинг:

— Коллеги! Без ложной скромности скажу, что все получилось просто превосходно. Спасибо Белоусову с Настей за провокацию!

И он представил нам свои выкладки.

«Ипсилон Звездный.

Составлен Мишелем Мессингом.

Числитель искомой дроби являет собой цифровую конструкцию, состоящую из четырех элементов в последовательности расположения данных элементов слева направо — 1968. Исходный числовой материал, содержащий в равных долях числа нечетные и четные, может быть отождествлен с гармоническим сочетанием Космоса, знаками коего являются нечетные числа 1 и 9, и Хаоса, соотносимого с числами четными 6 и 8. Вместе с тем расположение нечетных чисел в левой части цепочки, а четных — в правой несколько редуцирует равноправие двух обозначенных начал в пользу доминирования в данной структуре хаотических элементов, сосредоточенных в итоговой, если исчислять по европейской традиции слева направо, двойчатке: 68. Хаотическое начало эксплицировано и в суммах как элементов левой части, так и элементов части правой. Сумма элементов правой части равна десяти, сумма элементов левой части равна четырнадцати. Сумма сумм, складывающаяся из всех элементов, — четырнадцать, тоже своей нечетностью позволяет сделать вывод о хаотической детерминанте всей структуры. Однако в четырехзначных структурах повышенной нагрузкой обладает центральная двучленная парадигма.

В нашем случае это 9 и 6, в сумме дающие пятнадцать. Данная сумма, являясь главенствующей, однозначно указывает своей нечетностью на примат Космоса. Следовательно, можно говорить о числителе искомой дроби как о знаке, доминантой которого является гармония центра.

Знаменатель дроби искомого ипсилона Звездного выражен в трехчленной вербальной структуре, систематизирующей парадигмообразующие элементы каждого из трех событий в изложении 1942 года. Это птица, гусеница, яблоко. Вербальная цепочка этих трех знаков поддается тривиальной перекодировке в образную систему всей предложенной парадигмы, сводимую на сюжетном уровне к следующему: гусеница съедает яблоко, птица съедает гусеницу. Схематически этот уровень выглядит так:

яблоко → гусеница → птица

Система не замкнута, а потому не дает в качестве итога бесконечность. Но в то же время соотносится с необходимым разложением всей системы по принципу редукции предыдущего элемента последующим, в итоге чего в знаменателе остается только птица. Однако о тотальной редукции первого и второго образов — яблока и гусеницы — говорить не приходится в силу того, что оба эти образа в итоге включаются в третий, формируя, метафорически выражаясь, матрешку. В ней птица актуализирует только внешнюю фигуру, внутри которой расположена гусеница, содержащая, в свою очередь, внутри себя яблоко, являющееся, таким образом, стержневым ядром всей трехчастной системы предложенного знаменателя искомой дроби. Итог знаменателя может быть представлен в виде трех концентрических кругов, вписанных друг в друга и формирующих целостное единство в стилистике нижней части аристотелевской шкалы бытия.

Между тем система, составляющая знаменатель, попадает в зависимость от итогового числителя, где, напомним, доминантой оказалась гармония центра. В системе знаменателя по разным основаниям таковых центров оказывается три: это птица как итог, частично редуцирующий два других образа; яблоко как стержневое ядро всей предложенной матрешки; и гусеница как объективный центр в изначальной цепочке, то есть образ, занимающий срединное положение в парадигме „яблоко — гусеница — птица“. Гармония всех трех образов соотносится с гармонией, эксплицированной в числителе. Тем самым формируется однозначный результат искомой дроби, явленный соотнесением числителя и знаменателя, а из него вытекает единственно возможный ипсилон: павлин».

О павлинах, еде и герменевтике

Первым на столь блистательное построение Мессинга откликнулся У Э:

— А знаете, друзья, я почему-то еще утром понял, что, хотим мы того или нет, а очень скоро нам придется получить павлина в виде очередного ключа для нового нашего шага на пути к истине.

— Это почему? — несколько скептически спросил Петрович.

— Павлин в Мьянме — не обычная птица, а самое главное животное в священной фауне, — ответил У Э. — Вы уже видели, что аватаризация часто приводит к уподоблению павлину. С самых древних времен павлин в наших краях почитается. Я полагаю, что завтра Звездочет, если у нас получится выйти на контакт с ним, расскажет нам и о роли павлина во всей этой истории.

— Да, — теперь уже задумчиво продолжал Петрович, — павлины красивые. Помнится, дома у меня когда-то стояло павлинье перо. А мясо павлина едят?

Кажется, Петрович проголодался. У Э же сказал в ответ на вопрос полковника:

— Нет, у нас не едят, ведь это священная птица.

— А вообще едят, — заметил Мессинг. — Кто-то из древних даже использовал образ павлина для показа необходимой гармонии формы и содержания в произведении искусства. Буквально выглядело это так: павлин прекрасен внешне и мясо его отличается превосходным вкусом. Точно так же и хорошее произведение искусства должно быть прекрасным по форме и превосходным по содержанию.

— Современная герменевтика, — сочла нужным указать Алексия, — вовсе отрицает эти понятия: форма и содержание.

Мессинг согласился и только сказал, что привел данное сравнение как доказательство съедобности павлина.

— Я бы павлина есть не стала, — категорически заявила Алексия.

— В Мьянме вам никто этого и не предложит, — улыбнулся У Э.

— Но это еще не все, — заявил нам Мессинг. — Я хотел бы предложить вам основные мифологемы павлина из некоторых архаических традиций. Надеюсь, и этот материал будет полезен нам в последующих изысканиях.

— Конечно, мы внимательно слушаем, — отреагировал я на предложение Мишеля, выразив тем самым общее мнение, сводимое к желанию стать свидетелями очередной демонстрации эрудиции нашего друга, его недюжинных энциклопедических знаний.

Мифологема павлина

— Все вы, коллеги, разумеется, помните древнегреческого Аргуса; того самого многоглазого великана, которого ревнивая Гера приставила к Ио, возлюбленной Зевса, превращенной в корову. По поручению Зевса Гермес убил Аргуса, тогда Гера перенесла глаза великана на перья павлина. Не менее Аргуса известный древнеиндийский бог Индра, испугавшись встречи с царем ракшасов Раваной, превратился в павлина. По суфийско-персидской легенде, бог создал мирового духа в виде павлина. Как результат, у курдов-езидов верховный ангел Малаки-Тауз изображался в виде павлина. В числе атрибутов тамильского бога плодородия Муругана значился павлин. И наконец, нельзя не вспомнить легендарную древнекитайскую птицу Фэнхуан, на всех изображениях похожую на павлина и ставшую предтечей птицы Феникс. Фэнхуан способствовал миру и процветанию, являлся символом человеколюбия и мудрого государя. Итак, хвост павлина делает его не только красивым, но и всевидящим, ибо на хвосте его — множество глаз. Павлин по этой и ряду других своих функций является верховным божеством или божеством, отвечающим за важнейшие сферы. Но нас с вами и территориально, и ментально должен, в первую очередь, интересовать древнеиндийский сюжет об Индре. Индра, как я и сказал, превращается, когда возникает такая необходимость, в павлина. Разрешите спросить: почему?

— Я думаю, — ответила Алексия, — только столь прекрасный облик мог спасти Индру от гнева царя ракшасов Раваны. Равана просто залюбовался бы Индрой-павлином и не смог бы убить такую красоту.

— А я считаю, — заметил Петрович, — что Индре просто хотелось быстрее улететь от царя.

— Чего же тогда не обернулся Индра проворной ласточкой или могучим орлом? — возразил я полковнику. — Павлин не очень быстр, да и не обладает силой. Мне все-таки ближе версия Алексии о том, что Индра хотел очаровать Равану красотой. Если мы хотим одним словом охарактеризовать павлина, то это слово как раз будет «красота». Разве нет?

Петрович промолчал, что я расценил как знак согласия. Удовлетворен нашими дебатами был и Мессинг, который во время нашей беседы возился с компьютером. И все же Мишель заметил:

— Коллеги, не стоит сводить значение павлиньей аватары Индры только к красоте. Прошу вас не забывать про другие мифологемы, которые подсказывают нам, что Индра стал павлином в силу особого дара этой птицы видеть мир не только глазами на голове, но и «глазами» на хвосте. Этими «глазами» павлин умеет видеть не только реально сущее здесь и сейчас, но и то, что видеть обычным зрением не дано: видеть будущее, например, или же видеть внутреннюю сущность предметов, явлений, живых существ — на такое способен только павлин. Но теперь прошу внимания! Самое главное — здесь…

И снова стихи Лебелянского

Мишель развернул экран компьютера к нам. На дисплее мы увидели то, что Мессинг искал в своей почте, пока мы спорили о павлиньей аватаре. Все мы с упоеньем прочли:

— Это не акростих, — сразу заметил Петрович.

Во мне крепло ощущение, что этот текст является своего рода пророчеством, очень близким одной из эклог незабвенного автора «Буколик»: Вергилий в I веке до нашей эры написал, что вскоре родится ребенок, от которого пойдет свет миру; тем самым поэт Римской империи возвестил о грядущем рождении Христа. И в «Павлине» Лебелянского речь шла о том, что в будущем родится ребенок, от которого зависит судьба мира. Но как понимать все это в связи с нашими исследованиями? Стихотворение было для меня загадкой.

— Это, похоже, о детях индиго. Но при чем тут они? Мы ищем вторую часть Скрижали… У нас детей индиго нет и не предвидится, — пошутил я. У Э хмыкнул, остальные остались к моей шутке равнодушны. Наверное, вышло не слишком смешно.

Между тем я заметил, что с Алексией происходит что-то неладное: девушка была бледна, губы ее дрожали, руки не находили себе места. Прежде мне ни разу не приходилось видеть дочь Мессинга в таком состоянии. Я невольно вспомнил о даре Алексии — возможности видеть будущее. Что могло ее так напугать? Состояние Алексии заметили и все остальные. Петрович взял девушку за руку, У Э подал стакан с водой. Алексия немного отпила. Кажется, ей становилось лучше.

— Папá, — несколько взволнованно произнесла Алексия. — Я поняла интенцию Лебелянского. И интенция эта направлена на нас… на меня…

Алексия обращалась к Мессингу, но смотрела на Петровича. Лицо же полковника выражало одновременно волнение и восторг. Мессинг улыбнулся и погладил дочь по голове, как, наверное, делал, когда Алексия была еще ребенком. Улыбнулась и Алексия.

— Да все в порядке, — сказал Мишель. — Все в полном порядке. Просто мой любимый Лебелянский силой своего поэтического таланта произвел неизгладимое впечатление на тонкую и восприимчивую душу моей милой дочери. Как говорится, ничего личного.

Опять эти люди от меня что-то скрыва- * Л ли. Думают, я забыл и простил то, что в Петербурге все узнал последним о нашей новой экспедиции? Вот сейчас сброшу этого «Павлина» по Интернету Белоусову в Вевельсбург и прямым текстом спрошу, что все это значит, раз никто не хочет объяснить мне все. Еще друзья называются! Или опять не хотите «отвлекать меня от более важных дел»? Но что может быть важнее поэзии Лебелянского, столько уже раз помогавшей нам решить сложные ребусы жизни? Нет, на этот раз номер с тайнами не пройдет! Или мне надлежит успокоиться и смириться со своей участью непосвященного? Бросить всю эту рефлексию ради славных дел, что уже ждут нас на южном берегу озера Имма? В конце концов, я тоже понял авторскую интенцию и спокойно буду себе пребывать с этим пониманием…

— Утро вечера мудренее, коллеги! — прервал мои размышления Мессинг. — Прошу прощения за банальность. Давайте-ка, други мои, почивать. Завтра, вернее уже сегодня, встать надо рано. Нас ждут великие дела!

Ну, спать так спать. Пусть все будет, как будет.

Озеро Имма

Солнце только показалось в восточной части сероватого неба, а мы уже приближались к тому самому озеру, которое, по всей видимости, и завещал искать нам Василий Дмитриевич Лебелянский своим могучим акростихом. Первые лучи дневного светила озарили волшебный пейзаж. Желтоватые искорки поблескивали на гладкой голубой поверхности чаши озера. Берега зеленели невысокой травой, среди которой сверкали желтые и красные цветы. Словно музыка пролилась когда-то на эту местность и застыла навеки в неподвижной глади озера, в легких облаках у самого горизонта, в пестроте мягкого ковра берега… Хотелось остаться здесь навсегда, лечь на это травяное покрывало, закрыть глаза и слушать тишину; не думать о времени, о делах, о суете больших городов; опустошить сознание до самого дна, чтобы потом наполнить его только этим пейзажем, только этой неслышной музыкой воды, неба и земли. Но стоило посмотреть чуть в сторону от озера, как глазу открывалась явно инородная всему этому волшебному миру груда камней, точнее, каменной крошки, словно привезенной сюда с дальних рудников Севера. И будто упоенная темным цветом рудника, висела над ним неподвижно единственная на всем небе черная тучка, не желающая покидать своего земного собрата.

Как контрастировали камни с безмятежностью травы, облаков, воды.

Я вспомнил, что озеро — отнюдь не дар благодатной Природы, тысячелетиями создающей волшебную красоту, а всего лишь итог вероломной экспансии недавнего прошлого, разразившегося локальным катаклизмом, повлекшим за собой уход под воду некогда процветавшего и прекрасного монастыря.

Зачарованно смотрел я на неподвижную поверхность воды, понимая, что в глубине озера кроется тайна: там древние пагоды, стены, святые места… Но ничто в окружающем мире не выдавало присутствия прошлой жизни. Трудно было представить, что некогда на месте этого водного круга била ключом жизнь, что всюду бросалось в глаза благочестие и процветание, что было время, когда перед путником, идущим от озера Имма, открывался холм с монастырем у подножья… И все же было в нынешнем пейзаже что-то такое, от чего захватывало дух, будто пейзаж этот прятал в себе жизнь вечную и бесконечную.

— Вот и добрались, — проговорил Петрович. — И где же Звездочет?

На берегу не было ни одной живой души. Неужели этот человек, почувствовав наше приближение, затаился где-то или, того хуже, аватаризовался, например, в эту маленькую птичку, что игриво резвится на берегу озера? Между тем меня не покидала уверенность в том, что Звездочет вот-вот появится.

— Думаю, коллеги, нам стоит немного подождать, наслаждаясь красотой здешних мест, — промолвил Мессинг.

— Не мешает осмотреть гору, некогда бывшую вулканом, — сказал Петрович. — Вдруг нам удастся обнаружить заваленный вход?

— Не обольщайтесь, мой друг, — охладил энтузиазм полковника Мишель. — Смею полагать, не вы первый, кто думает отыскать вход в древнюю пещеру. И, поверьте, никому пока за последние полвека с лишним этого не удавалось.

— А ведь там, в глубине этой горы кроется, наверное, старое капище, сродни тому, что мы с вами, Мишель, видели в Тибете, — заметил я. — Вдруг там, как и в Гималайской пещере, стоят эти минеральные столбики, обладающие столь чудесной, животворящей силой?

— Поверьте, Рушель, — ответил Мессинг, — даже если и есть под этими тоннами камней какие-то реликвии, нам их при всем желании оттуда не достать. Равно как не достать нам ничего и со дна озера, где прячется теперь монастырь.

— Но, может, хотя бы сделаем попытку, — не отставал Петрович. — Попытка — не пытка.

Гэбэшный юмор нашего друга, как всегда, не отличался остроумием и новизной. Впрочем, в принятом решении не ходить пока что к горе это ничего не меняло.

В поисках «ОТТО»

Мы присели на берегу и стали вглядываться в воду таинственного озера. Очень уж правильная форма круга; словно образованная землетрясением впадина, затем заполненная водой, была кем-то заранее спланирована и структурирована. Своими наблюдениями я решил поделиться с друзьями:

— Меня не может не настораживать столь строгая форма озерной чаши. Посмотрите: предельно правильный круг, ни одного изъяна. Способна ли Природа на такое?

— Природа, — медленно сказал Мессинг, — способна на многое. Но вы, Рушель, правы: словно человек тут руку приложил. И еще, коллеги, позволю себе напомнить вам, что где-то здесь, по всем данным, спряталось и строение «ОТТО».

— Папá, ты уверен, что строений «ОТТО» не два, а все-таки три? — спросила Алексия.

— Что ты, малыш, конечно же полной уверенности нет. Однако есть предчувствие, что четыре здания красного кирпича где-то здесь, рядом с нами. И еще одним предчувствием такого же рода не могу не поделиться с вами: где-то здесь вторая часть Скрижали атлантов… где-то здесь…

— Вот и у меня есть предчувствие… — сказала Алексия.

Алексия смотрит за грань

Мы все смотрели на Алексию, ожидая продолжения, но девушка задумчиво смотрела на другой берег. И не было это похоже на мхатовско-моэмовские выходки ее отца. Совсем не было похоже на вчерашнее смятение самой Алексии после прочтения гениального и загадочного «Павлина» Василия Дмитриевича Лебелянского. Скорее, напоминало сосредоточенность героинь чеховских пьес в те секунды, когда автор предписывает им молчать, и, пользуясь этим, героини уходят в себя, в анализ своих мыслей и чувств, нам, зрителям, недоступных и непостижимых. Взгляд Алексии был сосредоточенным. Теперь я понимал, что эта сосредоточенность вызвана особым даром дочери Мессинга. Глядя на озеро Алексия, я был уверен, видит то, чего не видим мы нашим обычным зрением. Так и подмывало спросить ее об этом, но, конечно, делать этого было нельзя, пока сама Алексия не захотела бы нам рассказать о своих ощущениях. По щеке девушки бежала слеза. А ведь она, когда предвидела, часто плакала! Я помнил это со слов Мессинга. Что же смогла разглядеть Алексия в этой глубине?

Откровения Алексии

Наконец дочь Мишеля повернулась к нам, улыбнулась и сказала:

— Друзья! Сейчас я попыталась понять, что прячется в глубинах озера. Кажется, я смогла постичь сущность того, что случилось в сорок третьем году здесь. Это было не землетрясение. Я уверена. И прошу заранее простить мне самонадеянность, но за свою жизнь я смогла научиться пользоваться интуицией.

— Что же здесь было? — нетерпеливо спросил Петрович.

Алексия положила руку полковнику на плечо и снова улыбнулась. Приятно было увидеть, что перед нами снова наша Алексия — умная и озорная, светлая и проницательная.

— Не землетрясение, — продолжала Алексия, — это было дело рук человеческих. Сейчас я увидела: то, что случилось здесь, было подготовленным взрывом. Вернее, даже двумя взрывами. Технология, на мой взгляд, была такова. Одна часть взрывчатки была заложена внутрь горы-вулкана, меньшей знакомого нам Калата, а потому взорвать его не составляло большого труда. Другая же часть, незначительная, была доставлена внутрь монастыря и там заложена в какой-то ключ, родник или колодец. Устроителям взрыва нужно было сделать так, чтобы водный ресурс, хранящийся под монастырем, вырвался наружу, в одночасье превратив эту местность в озеро, что, как видим, прекрасно удалось.

— Но как получилась правильная форма круга? — не мог не спросить я у Алексии.

— Эту форму кто-то готовил заранее. Думаю, не одна неделя ушла на подготовку будущей озерной чаши. Причем в организации затопления принимали участие сами обитателя монастыря. Ведь если бы долгое время рядом с монастырем трудился кто-то посторонний, это не осталось бы незамеченным. А значит, трудились здесь монахи, которым, похоже, взрыв и затопление были выгодны. Но почему? Пока не могу дать ответа на этот вопрос. Но чувствую, что там… — Алексия рукой показала на озеро, — кто-то есть.

Даже Мишеля смутил этот вывод:

— Прости, малыш, но, признаться, не очень понимаю, как это может быть?

Петрович, явно опасаясь за душевное здоровье Алексии, нежно прикоснулся тыльной стороной ладони ко лбу девушки. Признаться, сказанное Алексией показалось мне нелогичным. Я поддержал Мессинга:

— Дорогая Алексия, извините, однако как все-таки может быть, чтобы под водой мог находиться кто бы то ни было, кроме водных обитателей?

— Например, рыб, — будто эхом откликнулась Алексия на мою реплику.

— То есть? — не понял Петрович.

Алексия сочла нужным перестать говорить загадками, а попыталась объяснить свои ощущения:

— Для того чтобы видеть больше, чем обычно, я пытаюсь мысленно представить какой-нибудь образ, который важен сейчас для меня, актуален. Как только я поняла, что взрывы рукотворны, как и все остальное здесь, я тотчас вызвала в воображении актуальный для всех нас образ павлина. Стоило мне сделать это, как я увидела людей! Понимаете, живых людей там, под водой. Это были люди, и я понимала, что там, внутри озера им хорошо, это их мир! Мне сразу вспомнился Ихтиандр. Помните роман Беляева «Человек-амфибия»? Глубины этого озера населены такими ихтиандрами. Но кто они, я не знаю. Еще я видела подводные пагоды, монастырскую стену — среди воды. А в самом центре круга, — Алексия опять показала на озеро, — увидела четыре здания строения «ОТТО». Все строения — точная копия того, что мы видели в театре в Мандалае, и того, что красуется на вершине Калата.

— И что же теперь делать? — спросил Петрович. — Опять вдаваться в анализ, в интерпретацию? Ждать вестей от Насти и Белоусова? Строить очередной ипсилон? Перебирать наследие Лебелянского? Возвращаться в «Обитель Журавля» или в Мандалай?

Будем медитировать!

Нужно было менять наши планы. Но как именно? И тут нам всем на помощь пришел У Э:

— Помните ли вы, с какой целью отправился сюда Звездочет?

— Конечно, — за всех ответил Мессинг. — Он пошел на ежегодную медитацию к месту прежнего нахождения монастыря, настоятелем которого он является. Но как это поможет нам определиться со следующим шагом?

— Предельно просто, — отвечал У Э. — Нам надо хотя бы попробовать заняться тем же самым, ради чего шел сюда Звездочет. Попробую пояснить, какого результата следует ждать от этого шага. В Мьянме некоторые люди, особенно люди, как говорят в России, старой закалки, твердо уверены в том, что всякий гость страны, откуда бы он ни прибыл, должен жить по законам не своей родины, а именно Мьянмы. Я и предлагаю вам немного пожить по этим законам. Мы находимся на том месте, где здешние монахи устраивают ежегодные медитации. Так давайте попробуем уподобиться им и помедитировать прямо здесь и сейчас.

— Как же мы сделаем это? Ведь мы не умеем медитировать, — возмущался Петрович, которому, по всей видимости, понравилось задавать вопросы, на которые нет ответов.

Впрочем, У Э знал ответы:

— Я попробую вас научить этому искусству. В нем, поверьте мне, нет ничего сложного, если, конечно, не ставить сверхзадач, а просто попробовать таким образом чуть отрешиться от мира.

Я почему-то тут же припомнил, как буквально полчаса назад, только еще увидев впервые это круглое озеро, стал мечтать как раз об этом — об отдохновении от повседневных дел на этом берегу.

У Э руководит сеансом медитации

— Пожалуйста, рассаживайтесь здесь, — продолжал У Э, указывая на прибрежную траву. — Вот так, ноги под себя. Вы, Алексия, справа от Петровича. А я сяду здесь, с краю. Теперь посмотрите на тот берег. Не правда ли, красиво? Ну а теперь закрывайте глаза. И старайтесь подольше держать в памяти пейзаж, который вы только что видели…

Мы все последовали советам нашего бирманского друга. К тому же и сам он тоже воспользовался возможностью медитации в этом почитаемом месте.

Моя медитация

Когда я закрыл глаза, то какое-то время перед моим взором еще были прозрачные облака над горизонтом и зеркальная гладь тихого озера. Но вот изображение стало расплываться: облака растаяли, слившись со сталью озерных капель. Словно гигантская рыба шевельнулась где-то в глубине сознания. Однако не напугала меня, а еще больше успокоила, отогнала какие-то посторонние мысли. Я вдруг почувствовал себя прощенным. Было легко, и казалось, миг — и можно будет взлететь: увидеть сверху озеро и каменный холм, ощутить себя печальным и мудрым журавлем, живущим на границе миров и понимающим свое существование, как великую миссию проводника душ в лучшие сферы. Взмах крыльев, еще и еще… Но почему-то воздух стал вязким, плотным. Над головою сгустились не облака, но тучи, железом заливающие сознание. Лететь было не просто трудно, а невозможно. Тогда я покорно сложил крылья, ожидая, что тотчас камнем паду на мокрую землю. Однако этого не случилось: туча мягко подхватила меня и уложила под цветущее вишневое дерево. Птицы невиданных красок ласкали мой слух протяжным высоким пением, с веток опадали белые лепестки цветов, а на их месте прямо на моих глазах наливались багровым соком крупные вишневые ягоды. Почему-то вспомнилось, что в прежние времена вишню сушили, мочили, мариновали. Знали, да теперь забыли…

И словно по аналогии слух мой насторожился, воцарилась тишина. И среди тишины вдруг раздался точно с неба звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Я ведь уже слышал этот звук. И слышал не в театре. Но когда и где? Я забыл. А может быть, и не знал никогда этого звука, а только путал его со стуком топора по дереву? Звук этот был похож на звук из детства: когда возле наших дач вырубали сосновый лес, топор стучал именно так. Грустно было прощаться с родными деревьями! До самого горизонта простиралось поле, полное васильков, ромашек и колокольчиков. Внизу журчала река, а в реке были рыбы, раки, лилии…

Тогда, в детстве, легкий дождик из набежавшей тучки загнал меня под липу, которая росла прямо в нашем огороде. Год назад я зачем-то спилил сук у этой липы, а потом закрасил ранку дерева коричневой краской. Для чего? Еще видел белую лошадь, побелевшую от старости. Я был верхом на ней без седла, только с уздечкой. Лошадь свернула куда-то, не хотела слушаться меня, потому что я был маленький и слабый, а она большая и сильная. Хоть и старая. Мне было уже не удержаться на ее скользкой спине, и я упал…

Долго летел, пока не оказался в узком переулке. Сверху на меня печально смотрели черные глазницы окон, а с боков напирали желтые стены. Я был в Ленинграде моей юности. Темнеет рано. Значит, уже ноябрь. Где-то на дне сумки с надписью «СПОРТ» и олимпийскими кольцами лежит зонтик. Я не знаю, надо ли его раскрывать, потому что никак не могу понять, идет дождь или нет. Или это слезы? За стенами ничего не видно, но в самом конце переулка я различаю огонек. Он манит меня. Там звучит мелодия прощания и встречи. Я так ждал этой музыки, теперь я слышу ее, но пока не знаю, хватит ли мне сил дойти до конца переулка, потому что я устал, хочу лечь на мокрый асфальт и тогда только постичь светло-серый сумрак этого стареющего на глазах города. Неужели я его боюсь?

Но бояться нечего, потому что города больше нет. Есть каменная набережная неспокойного моря. Где это я? Я не узнаю места, хотя уверен, что раньше бывал здесь. Море угрюмо шумит, волны бьются о камни. Крупными хлопьями идет снег.

Когда это было? Я помню, что так падал снег. Но когда? И куда делось море?

Я начинаю беспокоиться. Почему же мне так трудно? Нет, надо взять себя в руки.

И вот уже я вхожу в парк. Это парк я знаю как свои пять пальцев. Там, за этим холмиком, откроется вид на дворец, перед которым всегда бьет фонтан. Я уже добрался до вершины и отчетливо различаю звук фонтана.

Вот и сам дворец, больше напоминающий оранжерею. Солнечные блики играют в громадных стеклах. Я подхожу совсем близко и только теперь различаю не заглушаемые плеском струй фонтана шаги. Кто-то идет следом.

Кто? Я невольно оборачиваюсь и вижу красавца-павлина! Птица смотрит на меня, раскрыв хвост веером. «Желанья легки, как глаза в оперенье хвоста», — проносится в моей голове запомнившаяся фраза из стихотворения Я только теперь понимаю, что глаза надо открыть.

Звездочет

Облака так же висят над самым горизонтом, так же блестит озеро от солнечных бликов. Только вдоль берега кто-то идет, приближаясь ко мне. Старик. Желто-красные одежды. Машинально поднимаю руку, и старик, увидев знак на моей ладони, падает на колени. Так уже было. Это тоже сон? Нет, это явь, я слышу свою речь:

— Мы пришли с миром. Я Рушель Блаво. Это мои друзья: Алексия и Мишель Мессинги, Петрович, У Э.

Старик поднимается с колен, смотрит на меня. Некоторое время мы молчим. Я стараюсь вглядеться внимательнее в лицо этого человека. Я видел его раньше? Похоже, что нет. А он меня? Он знает нас? Вот в глазах старика появляется искра дружелюбия, нет того страха, который я заметил в его взоре вначале. Старик протягивает мне руку. Я отвечаю на рукопожатие. Какая крепкая рука!

— Разрешите отрекомендоваться, — произносит старик приятным, несколько низким голосом, — Отто Ран, или Звездочет.

Признаться, я предполагал, что Звездочет окажется именно тем человеком, который много десятилетий тому назад оказался в этой стране и о котором мы уже слышали так много. Однако шок я все же испытал. Мои друзья замерли. А Звездочет, кажется, радовался произведенному эффекту и умело держал паузу в стиле Мессинга. Молчание нарушил Мишель, не любивший, как известно, чужих пауз:

— Отто Ран? Я не могу поверить! Вы — живы?

Звездочету понравился несколько наивный вопрос Мессинга. Это было видно по лицу Рана.

— Жив, конечно, — ответил он.

А ведь не такой уж он и старик, как показалось мне сначала. На вид я бы дал ему лет пятьдесят. Неплохо для ветерана Второй мировой. Ему ведом секрет долголетия?

— Постойте, Отто, — заметил я, — признаться, мы все несколько озадачены. Мы так долго шли к этой встрече, и вот теперь мы рядом с вами и, поверьте, даже не знаем, что делать…

— Наверное, слушать, — улыбнулся Отто. — Ведь вы пришли сюда за мудростью, за истиной, не так ли? Естественно, я не могу дать вам каких-то готовых рецептов вечной жизни, не могу обучить вас в одночасье искусству превращения, не могу подарить целебных минералов. Я лишь скромный хранитель, не обладающий в полной мере всем тем, что так необходимо человечеству. Но я могу рассказать о том, что знаю, и могу поделиться некоторыми тайнами, потому что видел на ладони Рушеля звезду.

Я ощутил чувство собственного достоинства и только теперь начал понимать, что финал, итог наших поисков уже близко: вот он, стоит перед нами. И зовут его Звездочет Отто Ран.

— Мы готовы слушать вас, — проговорил я.

Откровения хранителя

Отто Ран предложил нам всем сесть на траву, сам присел рядом, сложив ноги под себя по здешнему обычаю, и начал свой рассказ, который считаю нужным поместить здесь целиком.

К 1935 году я уже был известным в Германии и за ее пределами археологом. Сфера моих научных интересов в то время — Восток. Особенно — реликвии христианства. И Грааль относится, конечно, к ним.

Я был молод, энерги чен. И была у меня мечта найти Святой Грааль. Не было одного — денег. Но было желание. И я смог добиться аудиенции у самого Гиммлера. Если бы я только знал, к чему это приведет! Но ведь я был всего лишь историком, а не пророком. Без ложной скоромности скажу, что мне удалось заинтересовать рейхсфюрера, который и направил меня в Аненербе, прямо к Вольфраму Зиверсу, шефу этой организации. Год с небольшим я работал в Вевельсбурге. Ездил и на Восток в поисках Святого Грааля. Параллельно постигал азы астрологии, что для члена Аненербе было как таблица четырехзначных элементов для математика. На курсах астрологов я познакомился с Гербертом Янкуном и бароном фон Зеефельдом. Полагаю, эти имена вам хорошо знакомы. Все шло своим чередом, пока не стало ясно, что Германия не избежит войны со всем миром. Это было в 1937 году. Сам Гиммлер вызвал меня к себе. Признаюсь, причин столь парадоксального приказа я до конца так и не понял. Видимо, рейхсфюрер руководствовался соображениями, понятными лишь ему. Но я был частью Аненербе и ослушаться не мог. Впрочем, я и сам верил в миссию Германии и в мудрость ее вождей. План был таков: я должен был сымитировать уход из жизни, остаться тайно в Вевельсбурге, в апартаментах одной из башен. Для чего? Как пояснил Гиммлер, для будущих дел на благо Великой Германии.

Мне нравился образ жизни, что вел я потом в течение нескольких лет: много читал, писал, размышлял. К 37 году Аненербе сделала из меня законченного аутиста, а потому общение с кем бы то ни было совершенно не входило в мои планы, что соответствовало желаниям начальства. Война в Мьянме была в разгаре, когда было принято решении об экспедиции в Бирму. Я был приглашен для участия как специалист по Востоку. Вместе со мной отправились и мои давние друзья: доктор Герберт Янкун и барон фон Зеефельд. Цель была определена четко, причем не без моего участия, потому что разработка архитектурного сооружения, способного особым образом влиять на внешний мир и на состояние человека, принадлежит именно мне. Исследования показали, что наиболее подходящим местом для строительства этих зданий будет именно Мьянма. К тому же риск нашей экспедиции в этой стране сводился к минимуму: Бирма находилась под властью Японии — союзницы Германии.

И все же конспирация была необходима, поэтому каждый из нас получил птичий псевдоним: Янкун стал Жаворонком, фон Зеефельд — Фазаном, а ваш покорный слуга — Павлином. К тому же все мы именовались в секретных документах как Звездочеты. Группа Звездочетов — так звал нас сам Гиммлер. Сразу по прибытии в Бирму мы должны были встретиться с еще одним Звездочетом, прошедшим обучение в Вевельсбурге. Имя его тоже вам знакомо, это Терухиро Сасаки, птичий псевдоним — Тукан. К сорок третьему году Терухиро прославил себя как мыслящий и дальновидный человек, способный как на быстрое принятие решений, так и на мудрую их реализацию. Исключительно стараниями Терухиро в очень короткие сроки удалось построить все три строения: на Калате, в Мандалае и здесь, на южном берегу озера Имма. Места были выбраны не случайно. Строение на горе Калат должно было улучшить двусторонний контакт с духами-натами. Это, пожалуй, самый удачный проект, ведь до сих пор калатские монахи дружат с обитателями кратера. Мандалайское строение должно было привлечь в город высшие силы из чужого мира, которые могли бы стать духовными хранителями Мандалая. Выбор пал на Мандалай как на будущую столицу всего Восточного мира. Особенно важно было выстроить здания рядом с некогда существовавшей священной пещерой. Такая же пещера была и здесь, где мы с вами сейчас находимся, в этой горе. То есть все три участка для строительства были выбраны обоснованно. Три строения должны были быть связаны между собой надмирной аурой. И, поверьте, стараниями Терухиро все получилось как нельзя лучше!

Однако попутно нам удалось выйти на след двух цивилизаций, сменивших друг друга в процессе исторического развития нашей планеты. Это были артефакты атлантов и лемурийцев. Нашей группе достались копии двух частей трехчастной Скрижали Атлантов. Большинство историков тогда полагали, что эта Скрижаль утрачена. Однако мы получили то, чего даже и не искали! И дальше начались события, которые ни мы, ни наше руководство не могли спрогнозировать. Дело в том, что вся наша четверка Звездочетов придерживалась в строгом смысле нацистских взглядов, совпадающих с официальной идеологией Германии. Весь проект строительства трех сооружений преследовал в конечном итоге одну цель: управлять миром отсюда, после того, как Третий рейх падет. Гиммлер был дальновиднее Гитлера и понимал, что падение не за горами. Поэтому рейхсфюрер и одобрил мой план создания именно в Бирме Четвертого рейха. Подобно тому, как в V веке атрибуты Римской империи были перенесены из западной части восточную, из Рима в Константинополь, точно так же планировалось перенесение имперской столицы Великой Германии в Мандалай. Мы все силы прилагали к этому, и нам и были нужны помощники в виде высших сил. Все шло по плану до того момента, пока мы не начали внимательно читать атлантические тексты, копии которых получили на Калате и в Мандалае. Чтения проходили здесь, в этом монастыре. Чем больше мы читали, тем сложнее становилось нам выполнить задание Гиммлера. Конечно, третье строение было завершено. Терухиро Сасаки — человек, привыкший во всем идти до конца. Однако когда работы были закончены, мы все открыли для себя дальнейшую невозможность не только пребывания в Аненербе, но и любого рода деятельности на службе идей нацизма. Каждый из нас ощутил вину перед миром и перед собой. И причиной такой тотальной смены мировоззренческих координат, изменения сознания стала Скрижаль атлантов.

В монастыре, где мы строили третье строение, то есть на месте этого озера, добрые монахи поделились с нами третьей частью Скрижали. Когда мы прочли все части вместе, то сразу поняли, что дальше так жить нельзя. И Янкун, и фон Зеефельд, и я, и даже Терухиро Сасаки (Железный Тукан, так звали его мы) твердо и навсегда поняли, что пока мы живы, Четвертому рейху не бывать. Тогда и возник новый план, с которым мы согласовывали все наши дальнейшие действия. По этому плану нам надлежало стать хранителями завета атлантов.

Конечно, мы понимали, что для реализации нашего плана нам предстоит отказаться от прежних себя, убить себя в себе. Путем к достижению этого должна была стать завещанная теми же атлантами аватаризация. Терухиро Сасаки уже освоил это искусство в совершенстве. Нам же еще предстояло освоить технику перевоплощения и перемещения в пространстве. Впрочем, мы были достойными учениками Железного Тукана и вскоре могли показывать такие метаморфозы, что атланты, думаю, могли бы нами гордиться.

Сделать жизнь людей лучше, дольше, счастливее — этот тезис стал теперь целью для всех нас: четверых хранителей-Звездочетов. Волею судьбы мы постигли Скрижаль атлантов во всей ее полноте, а значит, научились сами и можем научить других великому искусству жить. Для Германии мы должны были исчезнуть навсегда. Пропавшая экспедиция — только так теперь можно было назвать нас в далеком и чужом теперь Вевельсбурге. Но как сделать так, чтобы это было действительное исчезновение? Только аватаризация могла помочь! План разработал Терухиро. И абсолютно все у нас получилось так, как мы задумали, потому что теперь мы были хранителями Скрижали, то есть высшие силы Добра, Космоса были на нашей стороне. Предстояло сделать так, что четыре, как мы говорили, локуса должны стать нашими владениями: гора Калат, место возле пещеры в Мандалае, здешний монастырь и гора возле монастыря.

На Калат ушел Терухиро Сасаки. Он хранит и по сей день первую часть Скрижали атлантов, пребывая в аватаре змеи внутри кратера старого вулкана. По сути, Железный Тукан правит натами, правит монахами близлежащего монастыря, а в итоге правит гармонией, позволяя, когда это нужно, делиться копией первой части Скрижали с теми, кто этого заслуживает. Так произошло и с вами, потому что Терухиро так решил.

Когда мы узнали, что у Железного Тукана все получилось, то стали осуществлять план по освоению здешних мест силами Космоса. Вместе с монахами этого монастыря Янкун и фон Зеефельд подготовили круглую чашу будущего озера — в ней предстояло укрыть двух хранителей-Звездочетов и нескольких монахов, пожелавших помогать нам. Мои друзья — Жаворонок и Фазан — прошли радикальную аватаризацию: остались собой, но получили возможность жить в воде.

Пещеру внутри горы надо было уничтожить. Там было древнее капище, оставшееся еще от атлантов. В нем и хранилась средняя часть Скрижали. Однако за века люди нанесли внутрь пещеры столько Хаотической энергии, что свойства капища не просто утратились, а обрели свойства Хаоса. Мы сразу поняли это, стоило войти внутрь пещеры. Минеральные столбики не обладали уже красками атлантического спектра в полной мере. Это было черное начало, и оставлять его в таком виде было нельзя, поэтому холм пришлось взорвать. Теперь капище погребено под тоннами камня. Должны пройти века, прежде чем под этими камнями оживет Космос. А средняя часть Скрижали Атлантов была перенесена в монастырь перед тем, как он превратился вот в это озеро.

После взрыва ударил фонтан. Монахи стояли на берегу и смотрели, как гибнет их обитель. Но они знали, что это начало новой жизни: вместе с пагодами и стеной под воду уходили и их товарищи, и ставшие амфибиями доктор Герберт Янкун и барон фон Зеефельд, и средняя часть Скрижали. Круглое озеро и по сей день надежно скрывает от Хаоса монастырь и его обитателей. Там, под толщей воды, Звездочеты хранят мировую гармонию, спрятанную в средней части Скрижали, хранят строение из четырех зданий, позволяющее поддерживать равновесие мировых сил. Несколько десятилетий это почти удается. Однако не пришло еще время для обнародования текста средней части Скрижали атлантов. Хранители дадут знать, когда это время придет.

Но вернусь к тем давним событиям. Когда монастырь полностью исчез под водами озера, а пещера обрушилась, монахам, сидящим на берегу, явился я — в аватаре журавля. Моя миссия сводилась к тому, чтобы остаться здесь, на земле. Нужно было многое понять и многое завершить. Журавлем я привел монахов на западный берег озера Иммы. Там ждал я их уже в облике человека — в исконной своей аватаре, но с измененной внутренней сущностью. Там стали мы строить новый монастырь — «Обитель Журавля». Настоятелем этого монастыря я являюсь и поныне, как вы знаете.

Однако не только для этого остался я в этом мире. Мне предстояло сохранить строение в Мандалае, наделив и его Космическими функциями. Уже после войны я приехал в культурную столицу Мьянмы и способствовал строительству здания Театра марионеток на Шестьдесят шестой улице. Задача моя сводилась к тому, чтобы строение красного кирпича стало центром сцены будущего театра. И это мне удалось! Таким образом, строение оказалось функционально подготовлено к тому, чтобы стать одним из центров сохранения гармонии в мире. Туда же был в итоге определен ларец с одной из трех частей Скрижали атлантов, которая вместе с частью, хранимой Железным Туканом и духами-натами в кратере горы Калат, позволяет обладателям этих текстов помогать людям, живущим в этом мире, помогать жить лучше и дольше, делать судьбы благополучными, посылать здоровье и удачу.

Когда театр в Мандалае был уже построен, я, согласно заветам Скрижали атлантов, создал пьесу для открытия сезона. Я строго следовал наставлениям древних, которые сводились к тому, что современные события должны стать аллегорическим зеркалом. Избрав сюжетом событийный ряд пропавшей экспедиции, я составил аллегорию с персонажами животных, в которой трое представителей Хаоса хотят завладеть тайной, а значит, и всем миром. Некоторые из вас видели эту пьесу, насколько мне известно, пересказывать сюжет не буду. Скажу лишь, что, согласно завету, мне пришлось отступить от правды, а сделать так, будто наша экспедиция, представленная в образах трех волков, потерпела крах и была наказана высшими силами Добра, силами Космическими. Может быть поэтому спектакль, сыгранный в декорациях нашего строения с непременным участием ларца, хранящего часть Скрижали атлантов, стал носителем высочайшего Космического воздействия на зрителя. Великое множество случаев, когда после просмотра «Зверей-обманщиков» в Театре марионеток на Шестьдесят шестой улице зритель в корне менял свое мироощущение в лучшую сторону: жизнь многих людей налаживалась как после приобщения к чему-то вечному и благодатному. Скажу лишь, что действие это оказывается возможным только при постановке пьесы на сцене исключительно этого театра. Кукольные аватаризации волков в зайцев и наоборот случаются только под сенью нашего строения.

Перейду теперь к самому главному в моем рассказе. Кажется, я смог расставить все точки над i в ваших поисках, смог помочь вам разобраться в тех тайнах, что окружали вас все это время. Сейчас же настало время передать вам важнейшее. Нет, это не будет, как вы уже, конечно, поняли, средняя часть Скрижали атлантов. Пусть свято хранится она в подводном монастыре моими друзьями до тех пор, пока мир не почувствует, что созрел для полного приобщения к заветам древних людей, живших столько, сколько им требовалось, не знавших болезней и печалей, горя и слез, страданий и нищеты… Пока что мир не готов к принятию полного текста Скрижали. Между тем вы и так уже обладаете немалым достоянием: двумя текстами. Научитесь ими пользоваться и помогайте людям. Вам это под силу. Особенно вам, Рушель. В одном из заветов, которые мы храним, сказано, что мир изменится к лучшему, когда тайной станет обладать человек со звездой на ладони.

Мы, хранители-звездочеты, твердо верим в это, верим в вас. Потому вам и вашим друзьям вверяем нашу тайну, которая хранится здесь, на этом диске. Не удивляйтесь, ведь я вполне современный человек, поэтому счел нужным и возможным перенести некоторые данные с более архаичных носителей на современные. Этот диск поможет вам, а значит, поможет и другим, поскольку ваша миссия, Рушель, — это миссия Космоса, миссия Добра. Хранители-Звездочеты знают, что делают, передавая вам эти сведения, освященные веками. Только вы в сегодняшнем мире сумеете ими правильно воспользоваться, поставить их на службу человеку и человечеству.

Мы внимательно слушали рассказ Звездочета Отто Рана. Когда он закончил, некоторое время все молчали. Я рассматривал зеленого цвета компьютерный диск, в центре которого красовались павлин и журавль — великий тандем Мьянмы. Первым молчание нарушил У Э:

— Отто, извините, не знаю, как лучше к вам обратиться. Может быть, вам будет приятнее, если я назову вас Звездочетом?

— Да, я более привык к тому, что меня называют Звездочетом, — ответил Отто Ран.

— Господин Звездочет, — продолжал У Э, — после вашего рассказа я понял, что дальше жить так, как жил, я уже не смогу. Примите меня, если сочтете возможным, послушником в «Обитель Журавля».

— Думаю, что это вполне возможно, дорогой У Э. Срок моей ежегодной медитации истек, а значит, я с чистой совестью могу возвращаться к будням настоятеля моей славной обители.

У Э широко улыбался. Вот еще один человек нашел себя в этом мире. Почему-то я твердо верил в то, что наш бирманский друг окажется в «Обители Журавля» на своем месте. И может быть, в будущем именно он, У Э, станет одним из звездочетов, хранителей мировой гармонии, завещанной древними. Может быть, именно У Э спустя годы позволит нам познакомиться со средней частью Скрижали атлантов. Но все это были пока что только гипотезы о грядущем. Нам надлежало жить в настоящем, теперь уже с поправкой на те знания, на тот опыт, что обрели мы здесь, в Мьянме.

Обратный путь. Тайна зеленого диска

В аэропорту Напьидо, пока мы ждали регистрации, на телефон Алексии пришла эсэмэска от Белоусова, которую он написал ответом на наш подробный отчет о бирманских итогах, о встрече с самим Отто Раном:

«От всей души поздравляем!!! Вылетаем в СПб через час. Признаем миссию выполненной».

В самолете я стал изучать содержимое зеленого диска, подаренного Звездочетом. Файлы несли текстовую информацию, в которой были представлены мощные, тотальные и детальные интерпретации заветов атлантов, взятых не только с известных уже нам частей Скрижали, но и из других источников, коими располагают хранители-звездочеты. В первую очередь меня заинтересовали те толкования, которые содержали технологии аватаризации. Только аватаризации несколько иного рода, нежели те примеры, с каковыми нам доводилось сталкиваться в Бирме. Это были специальные техники, направленные на внутреннее преображение.

Человек, пройдя аватаризацию такого рода, оставался таким же внешне, сохранял черты своего характера, привязанности и интересы, не менялся режим дня, образ жизни; но менялось самое главное — внутренняя сущность. Все, что объективно хорошего было в человеке, улучшалось, увеличивалось в разы. А все, что было дурного или даже просто пустого, уходило навсегда из характера и нрава человека.

«Неужели такое возможно?» — задавался я вопросом. Более глубокое знакомство с приемами и методами предлагаемых техник убеждало меня, что не только возможно, но в абсолютной степени допустимо. Под воздействием этих техник человек не становился носорогом, жирафом, вороной или крысой. Не улетал в небеса, не погружался на дно морское, не перемещался в доли секунды на сотни метров или десятки километров. Не было знакомого нам по старым описаниям и личному опыту розового дыма, не было и странных звуков, способных только одним своим существованием перевернуть мир. Были только сугубо лишенные внешних эффектов, хотя и довольно медленные по времени действия приемы, познакомившись с которыми я еще по пути из Найпьидо в Бангкок (там следовало делать пересадку на прямой самолет до Петербурга), прекрасно осознал полноценную возможность их применения в доступных нам лабораторных условиях Института традиционной медицины. Буквально чесались руки от желания как можно скорее начать эту часть наших практических исследований. Все более и более крепла во мне уверенность в том, что такого рода аватаризация, завещанная атлантами и их предшественниками, лемурийцами, окажет самое благотворное влияние на людей, готовых подвергнуться этой технике.

Результаты могли быть только позитивными, ведь внутренняя аватаризация, как назвал я для себя этот процесс, была абсолютно безболезненной и понятной в применении. Я был уверен: никаких препятствий для ее осуществления быть не может. Даже просчитал, что подготовительный этап аватаризации займет не более двух месяцев, и далее уж точно все пойдет как по маслу.

Вторую грань зеленого диска я открывал для себя уже после вылета из Бангкока. Все то, что уже говорила нам Алексия Мессинг в герменевтических толкованиях первой и третьей частей Скрижали атлантов, подтверждалось и интерпретациями хранителей-Звездочетов. Выходило, что Вселенная обладает мощной энергией, под воздействием которой и живет наш мир.

Энергия Вселенной позитивна по самой сути своей. И направлена она на то, что земная энергия — как абсолютная, так и индивидуальная, то есть присущая каждому конкретному человеку — должна вступать с ней (энергией Вселенной) в отношения взаимовыгодной корреляции.

Так в нашем мире происходит, к великому сожалению, не всегда. Но если человеку удается согласовать свою личную энергию со Вселенской, то он оказывается способен на очень многое: он понимает, что сам и только сам является хозяином своей судьбы, своей жизни. Так, например, человек не будет болеть, если он того не захочет. Человек сам способен сохранить и даже вернуть молодость. По сроку жизни такой человек сможет приблизиться к библейским пророкам. Благополучие и удача не оставят такого человека всю его долгую жизнь.

В этих файлах тоже были предложены техники корреляции личной энергии с энергией Вселенской. И даже беглый анализ этих техник убеждал в сравнительной несложности их применения на практике. Какие горизонты открывал перед нами подарок Отто Рана!