77 бантиков на одной голове

Глава 7 Дом девочки с бантами

Элис взяла корзину и отправилась в лес, который начинался в двух папиных шагах от забора. Опавшие листья не очень тяжелые, но объемные, поэтому пришлось взять большую корзину, чтобы не бегать много раз. На ручках корзинки болтались две широкие тесьмы. Элис накинула их на плечи, получилось что-то вроде корзинки-рюкзака, очень удобно…

Обычно Элис собирала листву и хвою в кучу, затем её утрамбовывала в корзину. Корзину ставила на пенек, приседала, закидывала лямки на плечи, и потом тащила неудобную ношу к домику. Так было и в этот раз, девочка присела спиной к пеньку, и попыталась поднять корзину, ей это не удалось. Элис дернулась, ещё раз, безрезультатно, словно кто-то держал сзади. Элис скинула ремни, и проверила, что ей мешает. Из пенька торчала щепка, вот за неё корзинка и зацепилась.

Освободив корзину из плена, Элис вновь накинула лямки. Дерг — корзина словно приросла к пеньку. Элис поднатужилась, и дернула корзину со всей силой, раздался треск, поклажа хлопнула девочку по спине. Элис удовлетворенно вздохнула. Она почувствовала, как она подросла за зиму, корзинка теперь не казалась ей такой тяжелой как раньше. Элис поплелась к дому, цепляясь за ветки деревьев. В уме она прикидывала, сколько осталось до полной свободы. Получалось ещё девять корзин.

Вот и домик, Элис хлопнула калиткой и, демонстративно согнувшись пополам, словно от неимоверной тяжести, запыхтела. Папа бросил лопату, и кинулся помогать Элис. Он аккуратно освободил хрупкие плечи. Элис свалилась на траву и прерывисто задышала, обмахивая себя кепкой.

— Артистка, — вдруг сказал папа и пошел к своей лопате.

Элис непонимающе заглянула в корзину, та была пуста. Ни одного листика, ни одной хвойной иголочки, даже дна у корзины не было…

— Странно, куда все подевалось? — подумала Элис.

Вскоре из сарая выудили другую, старую корзинку, перевязали лямки. Папа строго напомнил дочери, что она будет прощена только в том случае, если будет найдено донышко. А сделать это крайне необходимо, иначе мама расстроится ещё сильнее.

Переходя от дерева к дереву, Элис начала поиски. Логически она вычислила, что наверняка понесла утрату на пеньке. Но где найти этот злополучный пенек? Здесь целая уйма этого добра. Дачники постарались, спилили деревьев, а теперь Элис ищи эти пеньки, как иголку в стоге сена.

Вскоре девочка вышла на поляну, залитую солнечным светом. Посередине поляны возвышался красивый добротный деревянный дом. Он уютно примостился под лапником раскидистой ели, в окружении синих васильков и колокольчиков, хотя снег только недавно сошел и им ещё было рановато.

Это была явно не дача. Девочка точно знала, что в прошлом году, этого дома здесь не было. Подойдя поближе к новостройке, она заглянула через невысокий забор.

На крыльце сидела девочка, немного забавная, но добродушная.

— Кикирилла!!! — радостно взвизгнула Элис, и, забыв обо всем на свете, стремглав перемахнула через забор. Элис, наверное, смяла бы девочку в своих объятиях, но кто-то сзади крепко её схватил. Подергавшись пару секунд, Элис сообразила, скинула зацепившуюся за забор корзину и рванула к крыльцу. Но девочка исчезла, словно её никогда и не было.

Элис, зажмурившись, потрясла головой. Не помогло. Когда она вновь открыла глаза, на ступеньках опять никого не было. Элис грустно вздохнула, и побрела вон со двора.

— Померещилось, — успокоила она себя.

Но ей действительно показалось, что на ступеньках сидела девочка с огромным количеством бантиков на голове. Разноцветные банты начинались от макушки, и заканчивались на кончике двух косичек. Элис прекрасно помнила эту прическу. Элис занесла ногу, чтобы вновь перелезть через забор, в этот раз ей показалось, он стал раза в два выше. Когда Элис уже сидела на самом верху забора, со двора раздалось:

— Привет, Элис!

Элис едва удержалась…

Из-за дома выглядывала Кикирилла, собственно персоной. Элис чуть не задохнулась от счастья.

— Так ты на самом деле?.

— Не поняла!? — удивилась Кикирилла, покидая свое убежище, — ты так меня напугала, я думала это снова Кедр, он замучил меня со своей пуговицей. Дед Мороз ему новый костюм подарил, а он все о старой пуговице вспоминает. Потерял где-то, а я ищи.

У Элис заблестели глазки. Так значит Новогодний бал — это не сон!!! Это правда, что она всю ночь танцевала с Воробушком!!! И все, все было правдой!!!

— Слазь с забора, неудобно, наверное, — пригласила Кикирилла Элис. — Ты знаешь, я по тебе соскучилась.

На этот раз Элис поступила более разумно, она медленно сползла с забора, и подобрала валявшуюся корзину. Дна в ней не было…Оно сиротливо висело на заборе. Элис сняла его и чтобы не потерять автоматически бросила в корзину. Донышко, пролетев сквозь корзину, звучно шлепнулось оземь.

Кикирилла уселась на крыльцо, и стала перед зеркалом поправлять распутавшийся бант.

— Не кривляйся, — строго приказала Кикирилла. — Это я не тебе, это я зеркалу, совсем распоясалось, — и Кикирилла протянула стекло Элис так, чтобы она могла себя рассмотреть. На Элис уставилось кривое отражение. Вот оно поползло в стороны, затем резко вытянулось, и захохотало в душераздирающей гримасе.

— Воображала, — буркнула Кикирилла, пряча зеркало, — с нового года словно подменили, изображает из себя, что попало.

— А почему, ты ко мне не приходила в гости? — присела рядом с Кикириллой Элис.

— Дела, — устало протянула та. — Столько всего навалилось сразу, а я всего этого не умею.

— Расскажи, — попросила Элис.

— Чего рассказывать, — махнула рукой Кикирилла, — я даже не могу их напугать.

Элис непонимающе уставилась на Кикириллу. Она меньше всего ожидала такого ответа. Элис помнила, что на балу Кикириллу выбрали хозяйкой тайги, неужели кто-то осмелился её обидеть. Элис представляла, что Кикирилла сейчас почивает на лаврах, пьет горячий шоколад или ледяной лимонад… Все вокруг бегают суетятся, пытаясь угодить госпоже… Но перед собой она видела грустно вздыхающую маленькую девочку на ступеньках.

— А зачем их пугать?

— Какая ты замечательная девочка, ну просто прелесть. — снова вздохнула Кикирилла. — Надо, чтобы они меня боялись.

— Кому надо?

— Моей бабушке.

— По-моему, это смешно, и ты смешная, — улыбнулась Элис.

— Я не должна быть смешной. Я должна быть страшной-престрашной, ужасной-преужасной, и тогда у меня все получится.

— Что получится?

— Я боюсь, что у меня не получится, тем более все, — словно не расслышав вопроса, продолжила девочка. Элис призадумалась.

— А ты постарайся. Если хочешь, я помогу. Давай я первая тебя испугаюсь, предложила Элис, ей очень хотелось разогнать тоску.

— Так просто нельзя испугаться. А давай я тебя хоть чем-нибудь напугаю? Например, скажу тебе, что я правнучка Кикиморы болотной, — и Кикирилла вскинув руки, с растопыренными граблями-пальцами, зарычала. Получилось очень мило.

— У меня мурашки по спине, мурашки… Кикимора болотная — это что-то нехорошее. Мама рассказывала, что Кикимора ночью выходит из болота и зазывает путников, там они и пропадают.

— Что, страшно? — и вдруг перейдя на шепот, Кикирилла предупредила. — Не бойся, я тебя не съем, щекотать не буду, в трясину не потяну — некогда мне! Даже бабушка знает, что нас сейчас никто не боится, все стали грамотными, начитанными. Ученые доказали что нас нет, а как нас нет, когда я вот здесь. Это ученых нет, ты хоть одного видела? — Не дожидаясь ответа на вопрос, видимо он её абсолютно не волновал, Кикирилла предложила девочке присесть.

— Куда?

— Да вот же кресло!

Действительно, рядом с забором стояло роскошное кресло, покрытое голубым мхом. Элис была уверена, что секунду назад его не было.

— Садись, садись, земля уже жалуется, что ты давишь её своими сандалями, приглашала Кикирилла.

Элис присела на краешек кресла, сомневаясь, вдруг это шутка. Но не произошло ничего неожиданного. Тогда развалившись на подушках, она расслабилась. Кикирилла удобнее устроившись на ступеньках крыльца (хотя не понятно, как можно удобно устроиться на ступеньках), защелкала ножницами.

— А почему ты сидишь на ступеньках?

— Потому что я работаю. Сегодня у горы начинается год рождения, и я обещала ей подарок.

— У какой горы?

— У Лысой! Ей исполняется пятьсот лет. Лето рассказывало, что раньше гора была выше, моложе.

— А что за подарок?

— О, это чудная вещь! Я готовлю ей прическу, вернее, головной убор.

Кикирилла продолжила что-то вытворять ножницами. Обрезки зеленой бумаги так и сыпались из-под её быстрых и умелых рук. Около крыльца уже валялась целая куча. Еще несколько секунд, и Кикирилла радостно воскликнула:

— Вот, смотри! — она расправила свое творение. Это была бумажная гирлянда елочек. Похваставшись работой, она повесила гирлянду на плечи.

— Давай, я тебе помогу, — предложила Элис.

— А ты умеешь? — недоверчиво спросила Кикирилла.

— Нас в школе учили.

— А что ты мне голову морочишь: не могу, не буду, не умею. Я тебя уже полчаса уговариваю помочь мне, а ты…

— Когда это ты меня уговаривала? — Элис от удивления, остолбенела.

— Испугалась? — с надеждой в голосе спросила правнучка Кикиморы.

— Очень-преочень, — собралась обидеться Элис.

Кикирилла подтащила к креслу стол, заваленный зеленой бумагой:

— Дерзай, твори, все можно, главное чтоб красиво было.

Элис защелкала ножницами, вырезая гирлянды в виде елочек, берез, цветов.

— А зачем горе нужен головной убор? — поинтересовалась она.

Как говорит гора, ей нужен головной убор для солидности — дама в шляпе! Но я-то понимаю, зачем…

— Зачем?

— Макушка мерзнет.

— Но ведь лето наступает, тепло будет, — напомнила Элис.

— Это внизу тепло, а вверху холодно. Чем ближе к земле, тем теплее, чем ближе к небу, тем холоднее. Когда гора стояла молодая, крепкая, высокая, то и снежная шапка ей нипочем была. Раньше она никому не позволяла на свою голову залезть, сколько людей скинула! А к старости скучно и одиноко стало, любому зайцу приют дает. Это у людей седина украшает старость, а зелень — молодость. А у гор наоборот: чем больше зелени, тем горы старше, мудрее, опытнее.

— Ж-ж-з-з, здравствуйте, — вдруг услышали девочки чей-то голос. Девочки повернули голову. Над крышей коттеджа, плавно покачиваясь, кружила пчела. Сделав очередную петлю, она уселась на козырек крыльца. Поправив полосатый наряд, она по-детски заболтала ножками.

— Это бабушка Жу-жу, — представила её Кикирилла. Она хотела что-то сказать пчелке, но та умоляюще приставила палец к губам. Широко улыбнувшись, она красиво запела:

Жуж-жу, кружу,

Круж-жу, жужу.

Медку в ведерке

Предлож-жу.

— Кикирилла! — обратилась она к девочке. — Как ты думаешь, если я вместо жу-жу, буду говорить «вжик»,цветам понравится? Вот послушай! — И она стала тянуть слово «вжик» на разные тона, то быстро, то медленно, то нараспев.

— Неплохо, — прислушавшись, согласилась Кикирилла.

— Вжик, — задумчиво протянула пчела, прислушиваясь к собственному голосу, — вроде неплохо. Подобрав лапки, она встала на крышу, и гордо продекламировала, — вжик, вжик…. ну я полетела, — снявшись с места, пчелка замахала крылышками, понесла свое полосатое тело в сторону леса.

— Ведерко забыла, — напомнила Кикирилла удаляющейся пчелке.

— Вжик, вжик, для тебя забыла, — исчезая в небе, провжикала пчелка.

— Невоспитанная, — пробурчала Кикирилла и направилась за дом. Вскоре она появилась, волоча длинную лестницу. Элис бросилась помогать.

— Неужели трудно забыть ведерко не на крыше, а где-нибудь поближе к земле. Улетела, даже не приняв мое приглашение на чай, — спускаясь с лестницы и аккуратно поддерживая ведерко с медом, ворчала Кикирила. — Вот куда его девать?

— Кого?

— Приглашение на чай.

— Ну, если тебе некуда, — перекатываясь с пятки на носок, задумался Элис, — отдай мне.

Кикирилла разглядывая ладони, на случай мозолей, или заноз, удивленно подняла глаза.

— У тебя же есть мое приглашение.

— Ну, лишнее не помешает. Оно же пить, есть, не просит.

Не усмотрев на ладонях никаких изменений, Кикирилла направилась к дому;

— Ну, тогда пошли.

— Куда?

— Тратить первое приглашение.