80 лет форы

25 июня 1941 года.

Ночь. Пожалуй, любимая часть дня капитана Антонова. Пройдя целую кучу конфликтов, Владимир пришел к выводу, что лучше всего сражаться ночью. Лично для него. Для его врагов ночь была обычно самым страшным временем. И сегодня он собирался в очередной раз это доказать.

Осторожно приподняв голову, он посмотрел в сторону немецкого лагеря. Посмотрел через ночной канал прицела своей любимой винтовки – старого доброго «Винтореза». Скоро придет очередь тепловизора. Бесшумно сместившись на несколько метров, он снова замер. Те, кто видел его, обычно не верили, что такой медведь может двигаться настолько тихо. Но несколько войн и постоянные тренировки научили Антонова и не таким фокусам. Приготовившись стрелять – а цели были выбраны еще днем – он подал сигнал остальным в группе. Через пару минут пришло первое подтверждение о готовности, а еще через пять – второе. Остальные снайперы доложились еще раньше. Группа прикрытия доложила, что все чисто.

«Ну, что ж, пора и мне начинать вешать фрицам люлей. А то танкисты уже отметились, артиллеристы и вертолетчики тоже. И даже мои коллеги. Но вот и наша очередь», – и Антонов коротко бросил микрофон одно единственное слово:

– Огонь! – и в ту же секунду нажал на спусковой крючок.

Почти бесшумные хлопки выстрелов – и в офицерской палатке не осталось живых людей. Перенос огня на следующую цель. На следующую. Сменить магазин.

Люди в камуфляже работают словно роботы. Выстрелы следуют один за другим. И практически каждый из них приносит немецкому солдату или офицеру смерть.

Второй магазин заканчивается. Пора отходить.

– Отход! – и десяток человек растворяется в лесу.

Еще через полчаса, проснувшийся немецкий солдат, отправившись по нужде, увидит несколько расстрелянных палаток и поднимет тревогу. Спешно организованные поиски ни к чему не приведут. А ужас уже потихоньку начинает распространяться по немецким войскам… Потому что группа капитана Антонова – не единственная.

– Эй, Карл, притормози, смотри – наш! – немецкий солдат указал товарищу на неподвижное тело в форме пехотинца Вермахта, лежащее на обочине.

– Сейчас, – если честно, то Карлу не очень хотелось останавливаться. На их фронте все шло совсем не так как хотелось. Нет, первый день все шло еще более-менее, хотя про соседние дивизии ходили совершенно дикие байки. Но теперь наступление все больше и больше тормозится и на их участке, исчезают люди, танки и целые колонны. Прошел слух, что один из дозоров видел какую-то чудовищную машину русских – с двумя стволами нереальных калибров. Но – долг есть долг, и ему необходимо остановится, чтобы хотя бы забрать документы этого невезучего солдата.

Его нынешний напарник вылез из мотоцикла и подошел к трупу. Тот лежал лицом вниз, и солдату пришлось его перевернуть, чтобы залезть за документами в карман. Он уже делал так пару раз. Но в те разы под трупом не лежала взведенная осколочная граната, оставленная отходящей группой капитана Антонова.

Последним, что услышал Карл, было:

– Майн… – «Готт» его напарник договорить уже не успел…

Охрана складов в относительном тылу. Гельмут был чертовски рад, что он попал именно сюда. После того, как он едва не погиб во Франции, его совсем не тянуло на передовую за наградами. И здесь, как он чувствовал, будет совсем не Франция. Последние дни с передовой приходили совсем не веселые новости – комиссары дрались на порядок лучше лягушатников.

Так что назначение в охрану склада пехотинец Вермахта принял как дар Богов. Конечно, стоять ночью в карауле – не слишком приятное занятие, но все лучше, чем стоять ночью в карауле на передовой.

Сержант Сергиенко поднял пистолет с глушителем, тщательно прицелившись часовому в висок. Он не знал, да и ему было бы, в общем-то, по фигу, что именно в этот момент немец, стоящий в десятке метров, мечтает о доме и радуется тому, что он в тылу.

«Получи, гнида», – это было единственное, что подумал Сергиенко в момент нажатия на крючок.

– Пчела, – тихий шепот подтверждения ликвидации.

И вот несколько темных фигур проникают на склад.

– Что у нас здесь – командир группы, лейтенант Торчок, очень гордившийся своей фамилией, не спешил. Но и не медлил.

– Артиллерийские снаряды и тому подобная хренотень, товарищ лейтенант, – Сергиенко успел вскрыть несколько ящиков.

– Отлично. Все знают, что делать, – короткий приказ, и люди уже разбегаются по складу.

– Заминировали, товарищ лейтенант.

– Отходим.

– Товарищ лейтенант, группа целей с юго-востока, двигаются к вам. В группе несколько десятков грузовиков, пять броников, – а это уже группа прикрытия дает знать, что они там не напрасно сидят.

– Ясно. Все – быстрее.

Приехавшие к складу немецкие снабженцы торопились. Нужно было до утра доставить сотню тонн боеприпасов и топлива к передовым позициям десятой танковой дивизии.

Первые подозрения у снабженцев Вермахта появились еще тогда, когда их никто не встретил на въезде. Однако это списали на раздолбайство отдельных солдат. Пообещав себе устроить им выволочку, командир приказал ехать к крайнему складу, где, насколько он помнил, хранились нужные им припасы. Отсутствие часовых и здесь вызвало сильные подозрения. Но вылиться в приказ эти подозрения не успели. Поскольку именно в этот момент рванули заложенные заряды. Взрыв целого склада артиллерийских снарядов не оставил от снабженцев ничего. Как, в общем-то, и от соседних складов, с патронами и бензином…