999999999 маны. Том 3

Глава 22

Немая тишина, вызванная внезапным вторжением старого голоса Родиона, не продержалась и минуты.

Казалось бы, серьезные дяди с властью и влиянием должны были с достоинством отреагировать на новость о мертвом городе. Но, вопреки ожиданиям… в зале собраний для совета начался самый настоящий переполох. Кто-то принялся доставать оружие и активировать боевые навыки, кто-то вглядываться в лица соседей, пытаясь понять, кто мог осмелиться на такую западню, а кое-кто, вроде Манна и Гродского, и вовсе подскочил со своих мест с квадратными глазами.

Эти двое и начали разводить некое подобие паники:

— К-как это понимать? — выбросил вперед руку Филипп Манн, чей лоб моментально вспотел. — Какой, к чертям собачьим, мертвый город?

Гродский медленно перевел взгляд с Филиппа на Белецкого и заговорил, сглотнув ком в горле.

— Вульфрик, что происходит?

Я лишь сел обратно на своё место и принялся смотреть на реакцию клановских, изо всех сил стараясь изобразить удивление. Разумеется, старый хрыч не упоминал ни о каком мертвом городе, однако таких новостей уже было недостаточно, чтобы я катался от удивления по полу с широко открытым ртом. Скорее, мне просто стало любопытно, что именно мы забыли в мертвом городе. Всё же, если Родион искал укромное место для расправы над советом, то на такие крайности можно было бы и не идти.

Что же касательно реакций, за которыми я следил… то конкретно выделялись они только у двух людей. Белецкий был заметно раздражен, однако, казалось, что не столько вторжением Родиона, сколько балаганом, который развели члены Совета, а Гиарр — лишь молча сцепил руки вместе. Впрочем, не потому, что ему не было что сказать. Я буквально видел как шевелятся шестеренки в голове мужчины.

Кажется, его единственного волновал правильный вопрос.

Не «кто?», а «зачем?».

Шум закончился так же резко, как и поднялся.

Белецкий ударил кулаком о стол и, выдержав небольшую паузу, во время которой все взгляды устремились на него, начал говорить с плохо скрываемым отвращением.

— Успокойтесь! Вы главы могущественных кланов или свора институток, ради всего святого?!

Не услышав ответа на этот, риторический, в общем-то, вопрос, Вульфрик поправил галстук и продолжил.

— Это несерьезно, господа. Возможно, мне следовало бы извиниться за такие слова, однако сейчас я наблюдаю перед собой сильнейших пробужденных, которые подняли балаган, как какие-то первокурсницы перед экзаменом, из-за угрозы какого-то старика, — Вульфрик потер покрасневший от удара кулак. — Спешу заверить, вы паникуете преждевременно. Что бы кто не говорил по голосовой связи, сейчас происходит совещание совета. И я намерен его закончить, — Белецкий глянул на меня, — мы остановились на клане Ротт, если мне не изменяет память. Марк, прошу.

Да чтоб тебя.

Конечно, я понимал, что мой голос уже ничего не изменит, однако мне не нравился даже сам факт того, что мне приходится голосовать. Просто сам прецедент означал бы, что я стал частью этой системы. Согласился играть по их правилам. Довольно странно бороться против того, в чем замешан сам… пусть даже и частично.

Но раз просто встать и уйти я не могу, то остается лишь выбрать.

Да или нет.

Если предположить, что Белецкий не кинет меня, стоит только выйти из вагона… от этого выбора может зависеть очень многое.

Итак, самое очевидное — «Нет». Красиво, смело… и бестолково. Возможно, с другим разбросом голосов эта опция и выглядела бы несколько притягательнее, однако сейчас вариант отказа не послужит ничем, кроме ментальной оплеухи для Вульфрика. Да, возможно это немного заденет Белецкого, но вместе с тем сразу же и вскроет все мои карты. Ему не придется долго думать насчёт того, кто из совета пытается сломать его планы. Он и сейчас наверняка подозревает меня в том, что произошло в особняке и лаборатории, так что ни к чему подкармливать его уверенность ещё больше.

Что же до «Да»… Из минусов только моральная сторона вопроса. Пожалуй, вполне выгодно будет втесаться к остальным клановским, тем самым хотя бы немного усыпив бдительность Белецкого. К тому же… что там говорил Родион про запасные планы? В том случае, если план старика провалится и на мою голову при этом каким-то чудом не полетят шишки, я стану частью системы Белецкого и смогу вести борьбе против него изнутри. Остается лишь пойти на небольшую сделку со своей совестью… по поводу наличия которой у меня в последнее время начали возникать сомнения.

Я глубоко вдохнул. Ни к чему затягивать происходящее.

— Клан Ротт…

— Да погоди ты, — быстро проговорил Флейнс, бросив на меня мимолетный взгляд. — Нет, Вульфрик. Ты можешь строить из себя невозмутимую скалу спокойствия сколько угодно, однако ни мне, ни остальным, похоже, этого недостаточно. Твой тесть захватил поезд, а это уже…

Вульфрик даже не успел ответить, за него с этой задачей справился Платов.

— Тесть? Что… — пробормотал мужчина, глупо уставившись на Флейнса.

Альберт лишь хмыкнул.

— Вот кто-кто, а ты должен был узнать голос Долгова одним из первых, Глеб.

При упоминании фамилии Родиона Платов откинулся на кресле со слегка побледневшим лицом.

— Я же сказал, что волноваться не о чем. Да, это Долгов. Да, кое-что пошло не по плану — форс-мажоры происходят всегда. Но это не означает, что я не держу ситуацию в своих руках, — Белецкий начал говорить, обращаясь к испуганному Платову, но затем перевел взгляд на всех остальных. — Сейчас главное — сохранять спокойствие и закончить совет.

С противоположного конца стола раздался нервный смех. В этот раз ход совета принялся нарушать Гас Острих.

— Это не твой поезд, Вульфрик. Ты не представляешь, во что он мне обошелся, и если я его потеряю… — мужчина приподнял вверх кулак с зажатой в нем монеткой.

Белецкий кивнул.

— То я полностью тебе компенсирую его, Гас, только сядь на место.

С такими людьми, как Острих, ситуация забавная. Это правда, что они понимают только язык денег. Зато понимают его отлично. А поэтому, когда Белецкий пообещал обезопасить его кошелек, Гас Острих вернулся на своё место с заметным облегчением на лице.

А значит, больше ничего не мешало тому, чтобы голосование наконец-то продолжилось.

Когда отец Элизы в очередной раз указал на меня рукой и гневно окинул взглядом всех членов совета, давая им понять, что лучше бы в этот раз мне наконец-таки удалось договорить… в мою голову пришла одна светлая идея.

Все эти важные господа с набитыми кошельками и сворой охраны за стеной точно так же боятся проблем, как и обычные люди. Еще какие-то несколько минут назад мне казалось, что я на этом собрании чужой, неестественный элемент, как бездомный в картинной галерее, однако на поверку… Возможно, на всех этих людях сказывался возраст, возможно, сахарные замки, которые они воздвигли вокруг себя, но они размякли. Почему-то их детский перепуг меня сильно позабавил. Кто-то вроде Манна хотел убежать куда подальше от проблем и сходил с ума от того, что сейчас это сделать просто невозможно, кто-то, как Острих, переживал за сохранность своих дорогих, но всё равно игрушек. Вульфрик же настолько упивался тем, как у него все хорошо схвачено, что напиши он «Я лучше вас» на бумажке и поставь перед собой — всё равно бы его высокомерие не так сильно бросалось в глаза, как во время любой из сегодняшних речей.

Всё это не вызывало ничего, кроме смеха.

Родион хочет попасть в мертвый город? Да ради Бога. В этот момент я решил, что мне стоит ему помочь. Ведь если ваша компания проигрывает в сравнении с выжившим из ума стариком, то у меня плохие новости — играть за вас я не стану.

Впрочем, это не означало, что я стану творить какие-то глупости.

Я постарался не ухмыльнуться.

Просто поговорю.

— Уважаемый совет, — я встал со своего места и улыбнулся, — ваши аргументы, — я повернулся к Белецкому, — особенно отца моей невесты, были столь убедительны, что долго раздумывать над ответом не приходится.

На этих словах Белецкий едва заметно улыбнулся.

— Однако, — я кивнул, — прежде, чем я скажу «Да», хотелось бы кое-что уточнить у господина Белецкого, — я прочистил горло. — Я знаю, что вы наверняка видели меня на камерах в своей лаборатории и знаете, что я там был сегодня утром. Так почему я сижу здесь?

Глаза Вульфрика резко распахнулись.

— А еще вот такой момент… — я почесал подбородок, — Могли бы и сказать, что моя мама всё это время была жива и томится где-то у вас в закромах… надеюсь, что после совета вы мне черкнете адресок. Давно не виделись.

Вульфрик продолжал молча смотреть на меня удивленным взглядом, пока среди членов совета начали то тут, то там возникать перешептывания.

— А, ну да… и еще у меня есть вопрос касательно, — я изобразил пальцами кавычки, — «атаки УБИ на вас»… вам не кажется, что довольно странно вырезать телевизионную студию главного оппозиционера, сжигать там людей заживо… а потом жаловаться, что на вас обратили внимание? Ну, я просто молод и неопытен, очевидно… — я пожал плечами, — видимо, ничего не смыслю в том, как тихо вести дела.

— Марк, — грубо рявкнул Вульфрик.

— Не перебивайте, пожалуйста, — я вежливо улыбнулся. — Мы ведь на совете, здесь у всех равные права, — следующие слова я сказал, глядя на запуганных угрозами Белецкого членов совета. — Никто никого не заставляет ничего делать, верно, господа?

Сразу несколько физиономий болезненно скривились.

— Так вот, касательно телестудии… кто-нибудь очень глупый мог бы предположить, что вы это сделали специально, чтобы как раз-таки навлечь внимание и создать себе повод для созыва внеочередного совета, — я поднял палец вверх, — Который, кстати, Ротты не созывали.

— Хочешь сказать, я сам взорвал свой особняк, малец? — Вульфрик дышал всё тяжелее.

— И снова перебиваете, — я отмахнулся, — Да нет, конечно. Это, думаю, и вас сильно удивило. Но даже в таком печальном прошествии есть свои плюсы — наверняка же решили, что Говард двинул кони. Он несколько не вписывался в вашу картину, зуб даю. Водили его за нос с помощью моей мамы, но даже правды насчет места, где её держат, не сказали. Но… нет человека — нет проблемы, верно?

Я старался сдерживать смех.

— Ну, а что до вашей мести за моего отца на кладбище… я, конечно, признателен, — чтобы не засмеяться, пришлось уставиться вниз на стол, покачивая головой. — Однако… когда в следующий раз будете за кого-нибудь мстить, постарайтесь не делать настоящих виновников своими партнерами. Иначе всё выглядит так, будто это не вендетта, а просто удар по рядовому составу для ослабления клана, который потом будет легко подмять под себя.

К этой части моей речи клановские уже во всю обсуждали мои слова, искоса поглядывая на Вульфрика.

— Извини, но… ты упомянул лабораторию, — задумчиво произнес со стороны Флейнс. — Получается, ты напал на Вульфрика?

Я хмыкнул.

— Нет, что вы. Это сделал мой отец вместе со сквернорожденным. Я просто попал не в то время и не в то место.

Вульфрик, что вцепился обеими руками в стол, посмотрел на меня как на умалишенного.

— Отец? Сквернорожденный? Что ты несешь?

— Сам удивился, — я пожал плечами и улыбнулся. — Но, как бы там ни было, я должен проголосовать, кажется? Ну, тоже не совсем понятно зачем, учитывая, что вы с Председателем явно договорились на куда более выгодных, чем у прочих, условиях, — я покосился в сторону вагона, где застрелил Говарда. — А так как последний человек, который был вашим партнером, ещё не успел до конца остыть… то гарантии равного распределения ресурсов и власти особого доверия не вызывают, но ладно. Так и быть.

Я ухмыльнулся.

— Клан Ротт голосует «За».

К этому моменту Белецкий уже был пунцовым.

Вся эта тирада нужна была не для того, чтобы разозлить Вульфрика. Хотя не могу сказать, что делал это не без удовольствия. Просто мысль о том, что мой голос ничего не решает, плавно подвела меня к другому умозаключению.

Весь этот совет ничего не решает.

Наверняка Родион не просто так решил поехать в мертвый город. А тот факт, что Белецкого это совсем не испугало, намекал лишь на то, что, возможно, ему и самому туда было нужно. Весь мой треп мало того, что выиграл время для Родиона, так ещё и заложил семя сомнения в головах у клановских. Вульфрик это знает. И, возможно, у него не хватит терпения ждать, пока семя перерастет в решительные действия, направленные против него.

— Все проголосовали, — сухо заключил Председатель. — Совет окончен.

Особой радости по этому поводу на лицах членов совета не наблюдалось. Каждый из них был занят мыслями о том, что теперь делать и как обезопасить себя. Если кто-то и хотел потребовать от Вульфрика ответов на поставленные мной вопросы, они оставили это желание при себе. Я тоже настаивать не стал. В конце концов, особого толку слушать очередную порцию нелепой лжи не было.

Сам Белецкий повел себя странно.

— Благодарю за ваше время, господа, — он повернулся ко мне, — Не знаю, что вы себе там придумали, молодой человек, однако советую смотреть на жизнь не через призму героев и злодеев. Тогда, может быть, и поняли бы, какой вздор несете. Как, несомненно, понимают все остальные здесь, — он кивнул и направился к выходу из вагона, напоследок одарив меня взглядом, что мог значить только одно — совет почаще теперь оглядываться по сторонам.

Но кое-чего Вульфрик так и не понял. Я не считаю его каким-то злодеем из сказок. Не считаю даже злом, как делает Родион. В моих глазах Белецкий — всего лишь беспринципный делец, не больше и не меньше. Это можно было заметить ещё по тому, как он использовал свою собственную дочь.

Благо, она оказалась достаточно умна, чтобы вовремя заметить это. Я был уверен в том, что, какой бы не была причина, по которой она решилась помогать Родиону, узнать её будет мне не лишним. Ведь при всем, что я знаю, в плане Вульфрика до сих пор остается одно большое пятно.

Белецкий — делец. Страна, независимость, даже власть… всё это хорошо.

Однако дельцы не делают ничего без прямой, личной выгоды.

Я ухмыльнулся, глядя на то, как широкая спина Вульфрика исчезает в дверном проеме.

Похоже, пора наконец-то поговорить со своей невестой по душам.