Я уже поставила ногу на стремя, готовясь оседлать Фергуса и навсегда уйти из жизни драконов, когда услышала странный испуганный крик. Сначала я не поняла а потом крик повторился и раздалось детским перепуганным голосом: «Мама!»
— Что за… — шевеля одними губами, неверующе обернулась.
Моё сердце замирало, трепеща от чего-то теплого. За мной, поскальзываясь по размытой земле и спотыкаясь об коряги и ветки бежал маленький дракончик на кривых лапах.
— Мама! — кричал он, кубарем слетая с кочки, — Мамочка!
Я так и стояла, с одной задранной ногой. В далеке появился силуэт, что загораживал обзор на костёр. В мою единственную, так и оставшуюся на земле ногу вцепились когтистые лапки.
— Мама! — кричал он, открывая пасть. Кричал человеческим голосом, — Не уходи! Не надо! Мамочка!
Против воли на глазах выступили слёзы. И ведь хотела же… тихо, остаться для них лишь пятном в памяти… По щекам катились слёз, задыхаясь, я подняла на руки грязный комок, прижимая к груди. Когти вцепились в меня, рвя рубашку и оставляя царапины на плечах, а я обнимала всё крепче и крепче.
Эта чешуйчатая попа говорить умеет? И говорила только при дяде! И только с дядей!
— Ты говорить умеешь? — хрипло спросила я не своим голосом.
— Ты понимаешь! Мамочка понимает!
Неверующе смотрела на маленькую тушку в моих руках. Если раньше, подобрав малыша и до более плотного знакомства с его дядей, я думала, что они умнее собаки, то сейчас меня пробивало осознание. Не тогда, когда дядя предстал пред мною многоэтажкой, а сейчас. У них своя цивилизация, свой язык и…
— Мама бросила меня, потому что я плохой? — все рычания, клекотания и фырканья превращались в слова, что я понимала, — Мамочка меня больше не любит?
— Как ты это делаешь…
Так странно, в мои мысли врезаются чужие слова… А это случаем не психологическая болезнь? Голоса в голове… Я так и стояла, словно громом поражённая.
— Моя мама! — слышался отчаянный жадный голосок, а чужие лапки царапали мои руки, в попытке обнять покрепче.
— Мой маленький… — всхлипывая, не сдерживая слёз и подвываний, разрыдалась. Как никогда. Я о драконах этого мира знаю лишь тот бред, что читала в книгах и то, о чем рассказал дядя. Дядя… Я ведь должна уйти?
— Мама… — плакал маленький дракон, что так не считал. Сердце обливалось слезами, слыша этот душераздирающий голосок, — Не уходи! Мамочка!
Или не должна?
Неуверенно, держа одной рукой поводья, другой прижимая плачущего малыша, я возвращалась к костру.
Оставив Фергуса на его парковочное место, дала морковку.
С меня слезать отказывались. Я сидела у костра, утешая комок грязи. На меня смотрел дядя. Задумчиво, будто к нему тоже пришло осознание чего-то. Дракончик отказывался ложиться спать, боясь, что я уйду снова. А ведь… Я ему обещала, что не уйду, пока я ему нужна… получается, не сдержала обещание.
Смотря на комок грязи, у которого глазки слипались, я осторожно покачивая, начала напевать колыбельную.
— Тихо спит мой светлячок в колыбельке из листков… — тихо начала я, отворачиваясь от старшего дракона, — ветер воет, но не трусь… разгоню тоску и грусть… Ночь пройдет наступит утро ясное… счастье придет… день пройдёт, а мы за ним, в мир таинственных светил…
Осторожно гладя клювик, я успокаивала малыша.
Что бы я, да хоть ещё раз… Да ни за что! Одно дело называть себя мамой, другое дело, когда тебя так зовут. Тонкий детский голосок, видя в тебе маму. Я для него, самое родное… Несмотря на наличие дяди, я остаюсь для него тем единственным родным…
— Я не смогу просто уйти, — едва слышно сказала я, смотря в глаза напротив.
— Я уже понял, — ответили мне, не отрывая взгляда от моего лица. Тонкие губы сжались, делая его скулы более очерченными.
— Так или иначе, мистер дракон, вам придётся принять моё присутствие рядом. Я не говорю привязываться, кидаться на мою защиту по первой необходимости, но попробуйте смириться. Он видит во мне маму. И я буду его мамой.
— Теперь это не обсуждается. Сейчас, я не вижу смысла снимать твою привязку. Ты будешь жить с должной привилегией. Надеюсь этого тебе будет достаточно?
— Да мне всё равно… — вздохнула я, — ещё раз я не смогу даже попытаться… Да что там… решиться не смогу… Больше никогда его не оставлю.
Я со всей серьёзностью своих намерений смотрела в желтые глаза, что красиво поблёскивали в свете костра. Он подложил пару веток в огонь, что взвился в высь, поднимая пепел.
— Прости, забыла твоё имя, оно длинное и непонятное…
— Запомни Роксана, Ридейанар…
— Рид? Ридей? Анар? Имя длинное, ты не против если буду сокращать?
— Как тебе удобно, Рокса…
— Рокси, — поправила я, улыбаясь, — не знала, что ты можешь быть нормальным.
— Артри видит в тебе мать, отныне ты — семья, а не посторонняя дурочка.
— Ага, теперь родная… — осторожно, переложила Артри… Тьфу ты! Тарталетку, что заворочался, на его спальное место, — что будет дальше?
— Мы вернёмся на север, вы поселитесь в моем замке. Не обещаю, что заменю Артринору родителей, но тому, что ему нужно обучу и дам.
— Ясно… — сев рядом у костра, смотрела в пустоту, — можешь рассказать побольше о драконах? Всё, что знаю я, то, что вы любите сокровища, раньше я еще была уверена, что живёте в пещерах, но как оказалось, это не всегда правда.
— Неудивительно.
— Конечно не удивительно! Я, мать вашу, из другого мира! Всё, что я знаю о драконах, основано на прочитанных мной фэнтези книг и знания почерпнутые из нашей мифологии.
— Как ты вообще попала сюда? — на меня не смотрели, смотрели в ту же темноту, что и я.
— Если честно, я задаюсь тем же вопросом. Я просто шла, подскользнулась, и упала в пространство. А когда открыла глаза, родители Карнелии уже готовили похоронный ритуал. Вот так вот я их разочаровала с первым же прибытием.
— Карнелии?
— Да… Несмотря на то, что тело мне знакомо, до последней родинки на безымянном пальце на левой ноге, это тело не моё. Я видела на протяжении всей жизни в отражении, но… на этом не было ни одного шрама. Например, у меня был шрам под коленкой и чуть выше запястья.
Взяв в руки ветку, подожгла её конец, махая ей, на манер волшебной палочки. Как в детстве. Когда родители разводили костёр в огороде, а ты бегал и жёг палочки, представляя себя волшебником.
— Знаешь, я не раз говорила об этом в тавернах и корчмах, но у меня вроде как есть жених. У меня на лопатке его метка. Но я знаю сюжет этой трагичной истории, поэтому, вместо того, чтобы следовать ей, пошла по другому пути. Иногда, он казался мне довольно глупым и лишённым смысла, но я продолжала идти по нему.
— Что там было? В этом сюжете? — моему примеру последовали, зажигая ветку.
— Карнелия умирает от рук возлюбленного. Он предпочитает ей девочку с улицы без рода и племени, только потому что та красивая и прощает ему измены. Карнелия же, несмотря на свой ум, выдающиеся качества из-за недостаточного внимания со стороны родителей, уверена что любовь надо заслужить, совершая невозможное. Но ей претит осознание измен единственного. В итоге Карнелия капает на мозги наследного принца, страдает и пытается отослать его любовниц или распределить их по бракам. Его добрая Эбелин обвиняет её в попытке убийства, у глупого принца сносит голову, и он убивает ту, на которой была его метка. Эта метка появляется у Эбелин и страна уходит в упадок. Ещё бы, два идиота входят на престол. Как-то так.
— Я там вообще не появляюсь?
— Нет. Драконы упоминаются вскользь, что и дало мне надежду на встречу с оными. Ты, по сути, даже не второстепенный персонаж. История до боли в зубах клиширована и персонажи не прописаны. Иногда история входила в резонанс сама с собой. Прочитала на чистом упорстве. Типичная сказка про Золушку, где я — злодейка.
С минуту мы просидели в тишине. Но уже не напряжённой, а… уютной.
Глаза начали слипаться.