А и Б сидели на трубе

Глава 4

— Просто повезло, — скромно ответил я, — неисправность пустяковая оказалась. А если б что посложнее, даже и не знаю, справился бы…

— А откуда ты вообще знаешь про устройство телевизоров? — подозрительно спросил Колька, — раньше ты вроде ни в чём подобном замечен не был.

— Книжка одна под руки попалась, — честно признался я, нисколько не покривив душой, так оно и было на самом деле в моей первой молодости, — автор Ельяшкевич, называется «Отыскание неисправностей и ремонт телевизоров». А тут у нас дома как раз телевизор и сдох, вот я с помощью этой книжки и какой-то матери взял и починил его. Потом ещё у родственников пару раз пришлось заняться этим делом — так и поднатаскался.

— Между прочим нам на ужин пора, — сказала хозяйственная Таня, — пойдёмте, а то съедят наши порции.

— Ключ надо завхозу отдать, — напомнил я.

— Не надо, — ответила Лена, — он сказал, что сразу после ужина приедет лектор, и поручил мне встретить его и проводить в клуб.

Лектор оказался низеньким и пузатым мужчиной в рубашке на выпуск и светлых брюках, его ГАЗ-66 привёз, были, оказывается, в колхозном хозяйстве и такие полноприводные грузовики. Под мышкой у лектора был довольно объёмистый свёрток.

— Здравствуйте, — подскочила к нему Лена, а мы все рядом остались для поддержки, так сказать, — вы наверно лекцию приехали читать, так мне поручено проводить вас на место и показать, что там и как.

— Здравствуйте, — медленно ответил тот, вытирая пот со лба, — меня Аристарх Петрович зовут, можно просто Петрович. Пойдёмте.

По дороге Петрович интересовался, сколько у нас народу в лагере и все ли знают о предстоящем мероприятии.

— Не волнуйтесь, Петрович, — ответил за всех я, — придут столько, сколько положено. А так-то нас 215 человек здесь обитает, все, конечно, в клуб не уберутся.

— Мне нравится, — высказался Петрович, осмотрев помещение клуба, — только вот сюда вот (и он очертил руками круг возле входной двери) хорошо бы стол какой-то организовать. И удлинитель электрический, чтоб до стола доставал.

— А зачем? — осторожно спросил Коля.

— Так слайды же показывать буду, слайд-проектор вот, с собой привёз… экран еще какой-нибудь здесь найдётся, чтобы на сцене растянуть?

— Экран это вряд ли, — ответила Лена, — но простыню запросто натянем. Я за удлинителем и простынёй, — сказала она и исчезла.

— А на какое время рассчитана ваша лекция? — поинтересовался я.

— Час-час с четвертью, — ответил лектор, — плюс ответы на вопросы… если они конечно возникнут, эти вопросы. А с чем связан такой вопрос?

— Да сериал сегодня начинается, после программы Время, многие хотели посмотреть.

— До этого точно уложимся, — заверил лектор и попросил тут ж, — водички принесите пожалуйста.

Народу собралось под сотню, а из руководства, что характерно, была одна Фаина, да и ладно. Лектор представился, фамилия у него оказалась самой незамысловатой, Смирнов, и сразу перешёл к делу. Шторы задёрнули, так что в зале оказался полумрак, благоприятный для показа слайд-шоу. Растекаться мыслью по древу Петрович не стал, а коротенько перечислил космические достижения СССР, не забыл и про американцев, разрядка же на дворе стоит, но рассказ про них был существенно короче. Высадку на Луну обойти ему не удалось — аж шесть штук слайдов были посвящены этому событию, начиная от старта Сатурна с мыса Канаверал и заканчивая луномобилем, из под колёс коего вылетала фонтанчиками лунная пыль.

А вот на предстоящем совместном полёте он таки остановился очень подробно, рассказал и про доделки матчасти на обоих кораблях, дабы можно было осуществить стыковку без проблем, и о программе экспериментов на борту, и об участниках программы.

— Командир Союза — Алексей Леонов, 41 год, в отряде космонавтов с 60-го года, свершил полёт вместе с Павлом Беляевым на корабле Восход, в ходе которого осуществил первый выход в космос. Бортинженер Валерий Кубасов, 40 лет, летал на Союзе-6 вместе с Шониным. Теперь про американцев, там командиром является Томас Стаффорд, 45 лет, он трижды побывал в космосе, два раза на кораблях Джемини, и еще раз на Аполлоне-10, предшественнике знаменитого Аполлона-11. Еще двое членов американской команды, Вэнс Брандт и Дональд Слейтон в космосе до этого не были.

Лектор далее коротенько обрисовал перспективы дальнейшего советско-американского сотрудничества и на этом решил закруглиться.

— Если есть какие-то вопросы, задавайте, — разрешил он, сворачивая проектор.

— У меня есть вопрос, — быстро поднял руку я, — даже два, можно?

— Конечно-конечно, не стесняйтесь, молодой человек, — ободряюще улыбнулся он мне.

— Я про высадку на Луну хочу спросить, — продолжил я, — вот у вас был один кадр, там где луномобиль ездил…

— Да, было такое, это Аполлон-15, командный модуль там назывался Индевор, а лунный Фалькон.

— Так вот, фотография луномобиля там на фоне лунного модуля… Фалькона, да… и тень от этого Фалькона уж очень короткая, как будто Солнце почти в зените стоит. А между тем хорошо известно, что все высадки на Луну, включая Аполлон-15, производились лунным утром, когда солнце низко над горизонтом, значит тени должны быть очень длинными. Непонятно…

— Хм, — задумался лектор и начал разматывать свой проектор обратно, — давайте ещё раз посмотрим. Этот слайд? — спросил он у меня, дощелкав до нужного места.

— Да-да, он самый, — подтвердил я, — сами посмотрите, солнце тут почти что в зените, а все грамотные люди знают, что должно оно быть максимум в 15 градусах над горизонтом… специально же так подбирали время, чтобы не слишком жарко им в скафандрах было.

— Действительно странно… — немного подумав, ответил Петрович, — у меня только одно объяснение этому факту есть — возможно на Луне этот снимок не получился и его сделали потом на земле в студии.

— Хорошо, — не стал задираться я, — тогда ещё уж и второй вопрос, на третьем кажется слайде у вас хорошо видно следы астронавтов на Луне.

Петрович отщёлкал назад и нашёл это слайд.

— Да, вот они — и что в них такого?

— Выглядят они так, как будто астронавты по мокрому песку ходят, а ведь на Луне воды-то нет, значит и таких чётких отпечатков быть не может… осыпаться края должны, на мой взгляд.

— А вот тут вы, молодой человек, в корне неправы — не должно там ничего осыпаться из-за сильной электризации лунной поверхности, — обломал меня лектор.

— Может быть, — согласился я, — но тогда уж и третий вопросик — следы эти в том числе и под лунным модулем, а ведь он, когда садился, должен был сдуть всю пыль своей реактивной струёй, а что-то вот не сдул, пыль там ровно такая же, как и в других местах.

— Ну что я вам на это скажу, молодой человек, — вытер в очередной раз пот со лба Петрович, — возможно и этот снимок сделан в земных условиях. Я не совсем понимаю, к чему вы клоните этими своими вопросиками?

— Я к тому клоню, Аристарх Петрович, — решил уж идти до конца я, — что вдруг вся лунная программа американцев это одно сплошное надувательство, а высадка снята в Голливуде? Или как более мягкий вариант — не все лунные экспедиции побывали на Луне. Может такое быть или категорически исключается?

— Да, я слышал про такую версию, — наклонил голову набок он, — её, кажется, Кейсинг написал. Но это всё чушь и небылицы — в американской лунной программе принимало участие около миллиона человек, разве реально сохранить такую тайну от такого количества народа?

Тут я пораскинул мозгами и решил, что наверно хватит педалировать эту тему, поэтому ответил предельно обтекаемо:

— Да, наверно вы кругом правы, Аристарх Петрович, а я просто не разобрался в этом деле.

— Нет-нет, — поддержал он меня, перейдя незаметно на ты, — твои вопросы очень глубокие и серьёзные. Если у тебя есть интерес к космической тематике, то можешь связаться со мной, когда вернёшься в город, я тебе свой телефон дам. Ещё какие-нибудь вопросы будут? — далее спросил он у зала.

— У меня есть, — подняла руку Лена. — А почему в американском корабле три человека летит, а в нашем только два? И сразу уже второй, если можно — чего это наш Союз судя по картинке гораздо меньше Аполлона, раза в два наверно?

— Хорошие вопросы, — ободряюще улыбнулся ей лектор, — но второй даёт ответ на первый — именно потому что наш корабль меньше, там и летает всего два, а не три космонавта. Теперь ответ на второй вопрос, почему он меньше… вот так сложилось в нашей космической программе, что ракета-носитель Союз выводит на низкую околоземную орбиту только 7 тонн полезной нагрузки, а Сатурн, мы говорим не о лунной ракете Сатурн-5, а о Сатурне-1Б, тот может вывести на ту же орбиту 18 тонн. Дальше, надеюсь, не надо пояснять?

— Что же это наши ракетчики недоработали так? — раздался голос из глубины зала.

— Не волнуйтесь, наши ракетчики работают, — не стал сильно углубляться в тему Петрович, — совсем скоро стартует новая модификация советской ракеты-носителя, у неё дела с полезной нагрузкой будут не хуже, чем у американцев.

Других вопросов не последовало, и лектор быстренько закруглил свою лекцию. Народ разошёлся по своим углам, до начала «Капитана Немо» был ещё целый час, а к Петровичу неожиданно подкатил наш завхоз с какими-то вопросами. Лектор послушал его с минуту, потом кивнул и сказал Лене:

— Мы с товарищем обсудим тут кое-что, а тебе… вам то есть большое спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста, — ответил за всех четверых я, — рады оказать содействие отечественной космонавтике.

И Петрович ушёл вместе с Кузьмичом в столовку, а по дороге к ним присоединился физрук Фирсов.

— Куда это они? — спросила наивная Таня.

— Водку наверно пить, — вздохнул я, — куда ещё три взрослых мужика могут так целеустремлённо двигаться.

— Фу, гадость какая, — возмущённо сообщила Лена, — я один раз попробовала эту водку, потом два часа рвало.

— А что-нибудь менее крепкое пила? — чисто из любопытства спросил я.

— Рислинг один раз попробовала… на Новый год родители налили рюмочку.

— Ну и как?

— Кислятина страшная.

— Ясно, — ответил я, — ну чего, пойдёмте тогда сериал что ли смотреть, сейчас программа Время начинается, заодно и новости узнаем.

Клуб не закрывали, так что там уже собралось с полсотни ребят и девчат из нашего лагеря, телевизор был включен и вовсю транслировал музыку Свиридова из заставки программы Время. Новости были скучными и неинтересными, про уборку зерновых и выплавку стали, поэтому я решил развлечь друзей Жюлем Верном, это когда-то был самый любимый мой писатель.

— А вы знаете, — начал я, — что Жюль Верн один их самых экранизируемых писателей в мире?

— Значит не первый, если один из? — спросил Коля, — а кто впереди него?

— Шекспир и Чехов, как ни странно, на третьем месте Дюма-старший со своими мушкетёрами, потом Конан-Дойль, братья Гримм, Андерсон, и уж на десятом где-то месте Жюль Верн. А какая самая популярная книга у него, ну для киношников, знаете?

— Капитан Немо, — сходу предложила Лена.

— Не угадала.

— Дети капитана Гранта? — посыпались другие предложения, — Таинственный остров? Пятнадцатилетний капитан? Путешествие к центру Земли?

— Всё равно не угадаете — это Михаил Строгов, десять фильмов по этому роману сняли.

— В упор не знаю такого романа у Жюля, — задумалась Лена, — про что хоть он?

— Конец 19 века, курьер русского царя едет в Сибирь, охваченную восстанием татар… ну это творческое предположение Верна, на самом деле не было такого большого восстания, по дороге у него там любовь-морковь с одной графиней, его друг детства оказывается предателем, они с графиней попадают в татарский плен, Строгова ослепляют, но не до конца, а в финале, конечно, хэппи-энд, свадьба, все танцуют и поют.

— И чего, у нас такое экранизировали? — недоумённо спросила Таня.

— Упаси бог, — ответил я, — только на Западе — русская экзотика же, Сибирь, медведи, татары и всё такое…

Сериал оказался неинтересным, я зевал всю первую серию, Лена так и вообще отлучалась на добрых полчаса, а когда мы вышли на улицу, она нас огорошила неожиданной новостью.

— Лектор-то у нас на ночь остаётся, машина за ним не пришла, говорят.

— Ну и что в этом такого, пусть переночует, утром уедет, — ответил я.

— А поселить его надумали на первом этаже дебаркадера, наверху свободного места нету…

— А вот с этого места давай поподробнее, — притормозил я.

— Куда уже подробнее, — не поняла она, — сейчас Фаина с завхозом пойдут заселять его, там, говорят, одна комната как раз для таких неожиданных гостей предназначена.

— Там же скелет, — Таня с круглыми от ужаса глазами озвучила то, что мы все сейчас думали.

— И чайник, — добавил подробностей Коля.

— Нехорошо может получиться, — это уже я сказал банальную вещь, которую кто-нибудь должен был сказать.

— Что делать будем? — Лена перешла к результирующей части нашего обмена мнениями, — в смысле Фаине будем колоться про скелет или нет?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил я.

— Я думаю, — решительно ответила Лена, — что надо рассказать про всё, что мы видели.

— Ага, и вот именно сейчас, в одиннадцать ночи все пойдут проверять наш бред, — охладил её я, — и убедятся, что это именно бред и есть — дальше-то как мы в этом лагере жить будем?

— Но ты с другой стороны посмотри, — продолжила отстаивать свою позицию она, — а если с ним чего случиться, мы ж этого себе никогда не простим.

— Лена, ты в какой стране живёшь, — остудил её я, — в Советском Союзе, правильно? И что такого может случиться в нашей стране с лектором общества Знание, если его поселят в то же самое общежитие…

— Дебаркадер, — поправил меня Коля.

— Правильно, если его заселят в общежитие типа дебаркадер, где живёт двести душ пионеров… и комсомольцев. Скелет его что ли сглодает? Что за неуместная мистика?

— Там не только скелет был, а и полностью убранная комната с чайником, — напомнила Таня.

— Ну мало ли, кто там из руководства мог чаи гонять в том месте, где ему нравится. Я резко против стука начальству. А вы? — спросил я у Тани с Колей.

— Я тоже никому ничего не хочу говорить, — ответил Коля, а Таня добавила, — а я воздержусь, как ты на голосовании за капитана.

Надо ж, запомнила, подумал я.

— Итого два голоса против, один за, один ни за кого — в соответствии с заветами демократического централизма большинством голосов решаем молчать, как рыбы.

— Я бы хоть полусловом намекнула этому лектору, что у нас на первом этаже не всё чисто, — не сдавалась Лена.

— А вот это можно, — согласился я, — кто намекать пойдёт?

— Так все вчетвером и пойдём, — сказал Коля, — мы же все вместе его встречали и рабочее место обеспечивали, значит несём за него некую ответственность.

— Вот он, кстати, идёт, — первой заметила процессию из столовки Таня, Петрович шёл не слишком уверенно, но с боков его бережно поддерживали физрук с завхозом.

— Аааа, Лена, — пьяно улыбнулся лектор, — я тут до утра остаюсь… вон там вон (и он показал пальцем на вход в фойе первого этажа), ты заходи, побеседуем.

— Щас, — зло усмехнулась Лена, — всё брошу и побегу к тебе беседовать.

Это она сказала, разумеется, не в полный голос и в сторону, но я услышал и тоже усмехнулся, но вслух сказал Петровичу следующее:

— Аристарх Петрович, тут такое дело с этим первым этажом…

— Ну ты договаривай, раз уж начал, — вместо лектора ответил физрук, — чего мы не знаем про этот первый этаж?

— Крысы там бегают, вот чего, — нашёлся я, — здоровенные, вот такие примерно (и показал между руками расстояние в 20 сантиметров). Может лучше его наверх определить, а не сюда?

— Чего ты ерунду городишь? — возмутился физрук, — я в этот лагерь третий год подряд езжу, но ни одной крысы здесь не видел.

А Петрович пьяно улыбнулся и заявил, что крыс и мышей он не боится, так что не стоит беспокойства.

— Ну мы сделали всё, что могли, — сказал я своей компании, — так что теперь будем умывать руки, как этот… как Понтий Пилат.

— Кто такой? — немедленно спросила Таня.

— Мастера и Маргариту не читала что ли? Вернёмся в город, я тебе дам, у меня есть переплетённый из журналов вариант. А Пилат это такой римский префект… ну губернатор Иудеи, который отправил Иисуса Христа на казнь, если коротко.

— А при чём тут умывание рук? — продолжила допытываться Таня.

— Он хотел спасти Христа от казни, но у него не получилось, поэтому после того, как всё случилось, он вымыл руки в чистой воде, это старинный такой местный обычай, символизирующий невиновность в пролитии крови.

— Это ты сейчас на кровь лектора намекаешь? — подозрительно сдвинула брови Лена.

— Ни боже мой, так просто… к слову пришлось — искренне надеюсь, что никакой крови сегодня ночью не будет.

Петровича повели к входу в фойе, предварительно отомкнутому, а мы вчетвером отправились по своим каютам, девочки на третий этаж, мы с Колькой на второй. По дороге Лена вдруг взяла меня за руку и сказала, что разговорчик небольшой есть. Я пожал плечами и отошёл в сторонку — мы прошли по борту второго этажа на противоположную прогулочную площадку, там обычно никого не бывало, тем более в двенадцатом часу ночи. Тут Лена остановилась и спросила прямо вот в лоб:

— Я тебе нравлюсь?

— А то ты не знаешь, — ответил я, глядя в сторону, — нравишься, конечно.

— У меня к тебе просьба тогда будет небольшая, — продолжила она.

— Говори, постараюсь выполнить… — сказал я, — если, конечно, она не будет из разряда «достать луну с неба».

— Не, попроще всё будет, не волнуйся, — успокоила меня она, — я в девятом классе в новую школу перехожу.

— Да ты чё, — удивился я, — и в какую же это, если не секрет?

— Не секрет — в тридцать восьмую, физико-математическую.

— Вот это да, — удивился я, — ну наверно оно и правильно в смысле подготовки к институту, в нашей-то школе ничему хорошему не научишься.

— Так я хотела тебя попросить вместе со мной туда перейти… вот такая моя маленькая просьба.

— А зачем? — продолжил удивляться я, — чтоб компания была что ли?

— Нет, не за этим — ты же отличник и в математике с физикой понимаешь много больше, чем средний ученик… вот и поможешь мне там с этим делом, если понадобится…

— А, в этом смысле… — въехал наконец я, — это будет трудновато, но я постараюсь устроить… только что мне за это будет?

— А что ты хочешь?

— Ну поцелуй меня хотя бы… больше пока ничего не надо.

Лена ломаться не стала, а робко чмокнула меня в щёку, а я в ответ крепко зажал её губы своими… через полминуты отпустил.

— Хорошо, дорогая, мы договорились. И у меня тоже к тебе просьба будет, тоже маленькая.

— Какая?

— Не выходи сегодня ночью из своей комнаты… пожалуйста.

— Даже если в туалет захочу?

— Сейчас сходи и до утра больше не надо выходить.

— Это будет трудновато, — улыбнулась она, — но я постараюсь. Скелетов опасаешься?

— Есть такая народная мудрость — бережёного бог бережёт… а стереженного стережёт.

На этом мы с ней и расстались. Ещё у меня был небольшой разговорчик с Сёмой Босовым, он назначил мне выяснение отношений на завтра после обеда, я согласился, но между делом спросил, как там у них дела в команде КВН. Сёма ничего конкретного на это мне не ответил, высказался только в том смысле, что их команда сделает нашу, как профессионал любителя.

Заснул я быстро и как убитый, слишком много событий сегодня произошла, вот и переполнилась у меня как оперативная, так и долговременная память. А проснулся от какого-то звука за окном, булькающего… глубокая ночь была, час или два, рассвет даже не просматривался… а в окне что-то серебрилось и струилось, как облако… и булькало при этом, будто воду из бутылки с узким горлышком выливают.

Я встал, подошёл к окну — из серебристого сияния неожиданно материализовался человек в военной форме и в фуражке, плавно качающийся в небесах туда-сюда. Этот человек поманил меня указательным пальцем правой руки, и я, как кролик за удавом, потащился к выходу, а потом спустился вниз на песочек. Струящийся человек окончательно к этому времени материализовался, превратившись в военного в сапогах и гимнастёрке. Погон у него не было, были петлицы с кубиками, из чего я сделал вывод, что форма 42 года и ранее. А этот гражданин тем временем взял меня под локоть и повёл к ближайшей старице, она у нас тут буквально в полусотне метров от дебаркадера раскинулась.

— Ну что, Витя, допрыгался ты, похоже, — говорил мне тем временем этот хрен, — а не надо было совать свой длинный нос туда, куда тебя никто не звал.

— Ты хоть кто такой-то, — спросил я дрожащим голосом, — обзовись для начала разговора.

— Младший лейтенант госбезопасности Фролов, — не стал упираться он, — у нас тут спецзона была в 37 году, — любезно пояснил он далее без наводящих вопросов, — вот в этом самом дебаркадере мы и содержали врагов народа.

— Подожди-подожди, — затормозил я, — какой 37 год, сейчас же на дворе 75-й, никаких спецзон давно нету…

— Нету, — неожиданно легко согласился Фролов, — но раз в год 14 июля прошлое возвращается… скажи спасибо тому попу, который нас проклял.

— А куда мы идём, товарищ младший лейтенант? — справился я.

— Щас увидишь, тут недалеко.

И действительно буквально через пару десятков метров Фролов остановился как вкопанный и начал делать приставные шаги влево, не отпуская, впрочем, мою руку из захвата. Откуда-то издали заухал филин — и откуда здесь филины, подумал ещё я, они же в лесах живут.

— Здесь, — наконец-то остановился он, — вот здесь мы их и закапывали всех, врагов в смысле народа.

— И что дальше будет? — спросил я, не ожидая ничего хорошего.

— Мертвецы из могил поднимутся, чего, — грубо отвечал он.

— А мне обязательно при этом присутствовать? — осторожно поинтересовался я.

— Если б ты не ползал по первому этажу, тогда необязательно было бы… — туманно ответил мне чекист, — а так никуда не денешься.

— Стой, — попросил я его, — раз уж ты всё равно меня сюда притащил, расскажи уж заодно, что там за чайник был на первом этаже, и что за скелет на полу лежал?

— Потом, — оборвал он меня, — начинается… да, а пока ты ещё соображать можешь, я тебе награду выдам — под полом последней каюты первого этажа, там, где чайник кипел, лежит клад, я-то его забрать не могу, а тебе пригодится… если уцелеешь сегодня…

— Каюта большая, поконкретнее не уточнишь, где там его искать?

— Справа от двери, вторая половица от стены, — любезно уточнил Фролов.

— И что там в этом кладе, если не секрет?

— Не секрет — сто десять золотых николаевских червонцев и разные украшения драгоценные, в количестве двадцать две штуки. Всё, замолчал… — почти крикнул он.

И в этот момент земля зашевелилась и оттуда заструились такие же серебристые и слоистые облака, которые я с самого начала в окно увидел. Облака сконденсировались и сформировались в десяток людей самой разной наружности — тут и мужики крестьянского вида имели место, и городские жители в пиджаках, и военные разных родов войск, судя по петлицам. Даже пара подростков имелась и одна овчарка — и все они выстроились в шеренгу и повернулись лицами ко мне. Я покрылся холодным потом, хотел закричать, но язык не послушался… а потом проснулся…

В окно уже приветливо светило солнце, где-то неподалёку чирикали воробьи и не было никаких оснований считать случившееся со мной не сном, а чем-то другим. Я встал, подошёл к окну, ничего там необычного не увидел и спустился вниз…да, надо ж лектора проведать, подумал я по дороге.

Вход в фойе первого этажа был распахнут настежь, зашёл туда, поозирался в разные стороны — ничего страшного тут тоже не было, а потом подался к той каюте, куда Петровича должны были заселить, в левый коридор, уж её-то местоположение я наизусть помнил. Вот она, номер двадцать, стучим… никто не отвечает, тогда открываем… Петрович лежал на койке в дальнем углу комнаты лицом вниз и не шевелился, в остальном тут всё так же осталось, как и в первый раз, ну за минусом чайника с конфетками. Я потряс его за плечо, он как-то сразу вздрогнул и сел, свесив ноги вниз.

— А? — спросил он спросонья, — пора вставать?

— Да, Аристарх Петрович, — подтвердил этот факт я, — пора. Вот-вот завтрак начнётся. Как спалось?

— Спасибо, хорошо, — ответил он, — только сны какие-то странные всё время снились.

— Это какие же? — заинтересовался я.

— Про чекистов и расстрелянных людей, вылезающих из своих могил…

— Странно, — пробормотал я, — мне тоже почти это же приснилось. А чекиста из сна как звали?

— Младший лейтенант Фролищев, — ответил он.

— Почти, как и у меня, — пробормотал я, — а насчёт кладов он ничего не говорил, чекист этот?

— Говорил, — с подозрением посмотрел на меня Петрович, — а ты откуда знаешь?

— Догадался, — ответил я, — и где же этот клад зарыт… ну по мнению того чекиста? Если не секрет, конечно?

— Да какие тут секреты, — разозлился вдруг он, — в правом коридоре предпоследняя дверь направо, под скелетом.

— Под каким скелетом? — решил разыграть неведение я.

— Это я не знаю, под тем, что там лежит, наверно.

— А давайте пойдём и проверим, — лихо предложил я, — что там в этой комнате, раз уж мы всё равно здесь без дела сидим?

— Ты хочешь проверить это бред из сна? — спросил Петрович, тупо смотря в окно.

— Да, хочу, — просто ответил я.

— А пойдём, — вскинулся он и начал натягивать штаны, — мне самому интересно стало.

И мы вдвоём проследовали через в фойе в противоположный коридор. Предпоследняя дверь направо тут была без таблички и незапертой, мы вместе вошли туда и остановились, озираясь по сторонам… Никакого скелета здесь, как и следовало бы предположить, не было, а было много мусору, а в углу горой навалены разобранные металлические кровати.

— И где скелет? — насмешливо спросил Петрович.

— Я-то откуда знаю, — огрызнулся я, — скелет в вашем сне был, а не в моём.

— А кстати, откровенность за откровенность, — сказал лектор, — а в твоём сне что было про клады?

— То же, что и в вашем, только комнату другую он назвал. И скелета не упоминал, только стол с чайником.

— Ну ладно, скелет, допустим, куда-то убежал, — начал вслух размышлять он, — но комната-то та самая, давай проверим её на предмет кладов.

— Давайте, — согласился я, — только тут инструменты нужны какие-то… молоток там, долото, чтоб доски подцеплять, клещи… и времени на это много уйдёт.

— Хорошо, ты меня уговорил, — решился Петрович, — я остаюсь тут до обеда, а ты отпрашиваешься у своего начальства от сегодняшних работ и достаёшь инструменты. Вместе мы тут всё проверим за час-полтора.

— Всё найденное пополам делим, — сразу решил утрясти этот вопрос я.

— Договорились, — пожал мне руку Петрович. — А сейчас и пожрать бы не мешало чего-нибудь, проголодался я что-то.

И мы разошлись, он в свою каюту побрёл, а я искать Фаину Георгиевну и придумывать повод, чтобы откосить от сегодняшних сельхозработ. Придумал быстро, даже до столовки дойти не успел, а вот и наша руководительница на лавочке тут сидит, на ловца, как говорится, и зверь прибегает.

— Доброе утро, Фаина Георгиевна, — вежливо поздоровался я.

— О, — живо откликнулась она, — а я как раз тебя искать хотела идти.

— Зачем искать, когда я сам пришёл, — пробормотал я. — А для чего я понадобился?

— Хотела внушение тебе сделать — что-то слишком много инцидентов с твоим участием в последнее время стало.

— Виноват, товарищ директор, — молодцевато отбарабанил я, — это больше не повторится, товарищ директор.

— Верю, — смягчилась она, — ты уж постарайся, а то выползет это наружу, мало никому не покажется. Но я вижу, что и у тебя какое-то дело ко мне есть? Так ты говори, не стесняйся.

— Есть, Фаина Георгиевна, маленькое, но важное. Я тут на досуге подумал, что неплохо бы нам как-то механизировать нашу прополочную деятельность, а то что это такое — двадцатый век к концу движется, а мы кверху задом корячимся и всё ручками-ручками…

— И как же ты собрался механизировать эту работу? — с интересом спросила она.

— Да тут всё на поверхности же лежит и всё давно придумано до нас — нужно соорудить либо мотыгу специальной формы, либо так называемый полольник. А ещё есть вариант с колёсиком, такой я не знаю, сооружу ли, но полоть оно будет раз в пять быстрее, чем вручную.

— А тяпки с полольниками ты, значит, сделаешь?

— Если вы меня сегодня здесь оставите вместо работы на грядке, то к вечеру штук шесть-семь точно готово будет.

— И насколько быстрее будет полоться с этими штуками?

— Вдвое точно, может даже втрое… решайтесь, Фаина Георгиевна, — подстегнул её я, — что вы потеряете в самом худшем случае? Один человекодень — так я обязуюсь отработать его, если у меня ничего получится. А если получится, так мы всю работу на неделю раньше можем закончить.

— Хорошо, уговорил, остаёшься сегодня здесь… тебе же ведь материалы какие-то понадобятся и инструменты…

— Это мы с Кузьмичом решим, вы ему только полслова скажите, что я по вашему указания работать буду, а не сам по себе.

— Ну надо ж, как ты быстро вырос, — умилилась директорша, — а откуда у тебя, кстати, таке знания по сельскохозяйственной теме?

— Так у нас же садовый участок есть, а там тоже иногда полоть приходится, вот и подсмотрел у соседей такие штуки.

Фаина удовлетворилась моим объяснением и совсем уже было встала идти по своим делам, но неожиданно что-то вспомнила и села обратно.

— А что там с лектором приключилось?

— Да вроде ничего, — ответил я, — жив-здоров и собирается уезжать, насколько я знаю.

— Ночью крики какие-то с первого этажа раздавались, — продолжила она, — я аж два раза туда спускалась, но ничего не обнаружила.

— Ну может это его кошмары мучили, — быстро соврал я, — вот он и покричал немного. Утром я его видел — бодр он и весел.

— Так пойдём к завхозу вместе сходим тогда, — предложила она и я не отказался.

Кузьмич был раздражён и напряжён, похмелье наверно его мучило, предположил я. Но игнорировать слова директора ему совесть не позволила, он в конце концов кивнул и сказал, чтоб я подгребал к нему после завтрака, найдёт он мне и подходящие куски железа, и инструменты, и даже рукоятки, если очень захочет.