— Это говорит само за себя, — подумав, выдала Фаина. — Готовься к вопросам из зала, мы ведь тоже таким образом участвуем в игре, своими вопросами.
— Готовлюсь, — вздохнул я, — а ещё к конкурсу капитанов, там же тоже с вашей стороны что-то последует.
— Откуда знаешь? — быстро среагировала она. — Да, к капитанскому конкурсу лично я один сюрприз припасла.
— Представляю, — буркнул я. — Хоть намекнули бы, какого рода сюрприз ожидается.
— Это будетнечестно по отношению к вашим соперникам, — отрезала Фаина и скрылась за дверьми столовки.
Ну, нечестно, значит нечестно, пожал плечами я, хотя могла бы и скидку сделать такому ценному члену коллектива, как я — полольники-то не соперники изобрели… А сразу после обеда нас собрала Наташка на решающий инструктаж, в фойе уж не полезли, разместились на лавочках возле пожарного щита.
— Ещё раз напоминаю порядок выступлений, — достала она из кармана свою замусоленную тетрадку. — Приветствие включает заглавную песню (поём все вместе, играет Ваня), шутки про морковь (Таня и братаны) и наряжание ёлочки (Витя и Лена). Разминка это уж как получится. Как, впрочем, и конкурс капитанов. И завершает всё домашнее задание: две переделанные песни из Ну, погоди и Бриллиантовой руки, поём вместе… хотя нет, голос в нашей команде лучше всего у Лены, так что про зайцев на поляне она солировать будет.
— Так и в Ну, погоди коллективно не выйдет, — возмутился я, — там же на два голоса всё разложено.
— Хорошо, пусть она поёт за зайца, а за волка… будет Коля.
— А почему не я? — чисто рефлекторно спросил я у неё.
— Потому что голос у тебя козлиный, — отрезала она, — таким голосом петь волчью партию смешно будет.
— Так у нас же КВН, тут все стараются, чтоб смешно стало, — не сдавался я.
— Решение принято, — поставила точку Наташка. — После этих двух песен пародии на Фаину и Кузьмича, их будут играть Таня и… ну ты, Малов, раз уж тебе неймётся.
— Спасибо, начальник, — поблагодарил её я.
— Дальше кланяемся, слушаем аплодисменты зрителей и ждём оценок жюри. Что непонятно?
— Фаина обещала какой-то сюрприз на конкурсе капитанов, — опять вылез я, — может, слышала хоть краем уха, что там ожидается?
— Что-то с водой, я видела, как в клуб бочку закатывали, больше ничего не знаю, — отвечала Наташка, и на этом последнее организационное собрание закрылось.
До начала КВНа оставался ещё час с хвостиком, делать мне в это время было совершенно нечего, поэтому я сел на лавочку, вкопанную в песок позади клуба (обычно там никого не бывало) и попытался разобраться в себе и в окружающей реальности… что я сделал за неделю, пробежавшую с момента появления меня в новом мире? Устроил три… нет четыре драки — с Бобиковым, с Ахундовым и две с местными ребятишками. Это раз. Расположил к себе Леночку, это два. Нашёл клад с помощью чекиста-привидения, но пока не реализовал его, это три. Четыре и пять это полольники и участие в КВНе. Негусто… но ты же сам недавно говорил, что лучшее враг хорошего, так что не стоит рвать волосы и биться головой об угол — пусть всё едет так, как оно едет, а мы будем немного регулировать направление и скорость этой езды. И ещё, мы тут посоветовались сами с собой и результатом этого совещания стало то, что советов Леониду Ильичу пока давать не надо.
А тут вдруг ко мне подошёл один из белобрысых братанов, вроде бы Вова, хотя может и Саша, неотличимы они практически. Сел со мной рядом и начал так:
— Слушай, Витёк, мне Ленка очень нравится.
— Не может быть? — начал издеваться я, — с чего это вдруг?
— Сам не знаю, — серьёзно ответил он на мою подколку, — нравится вот и точка.
— И дальше что?
— Так и тебе она вроде как нравится, — продолжил он.
— Есть такое дело, — согласился я, — и всё равно я не понимаю, чего ты этот разговор-то затеял?
— Ну как чего, — уныло пробормотал он, — Ленка одна, а нас двое… значит один должен обломиться.
— Логично, ничего не возразишь, — уже серьёзно начал говорить я. — У тебя конкретные предложения какие-то есть?
— Есть — уйти должен ты.
— О как, — озадачился я, — и почему это должен быть я, а не ты например?
Его ответ меня убил наповал, потому что ответил он так:
— Потому что тогда я ничего и никому не скажу про твой тайник.
— Какой ещё тайник? — попытался закосить под дурочку я.
— Обычный, вон в той развалине который, — и он показал на сторожку.
— Это очень интересно, — медленно начал соображать я, — потому что я про свои тайники первый раз от тебя услышал. Где там он хоть спрятался в этом сарае… ну по твоему мнению?
— Внизу справа два кирпича из стенки вынимаются, вот за ними.
— Пойдём покажешь, — предложил ему я.
И мы снялись со скамейки и поплелись ко входу в эту засранную сторожку — не мне вам объяснять, что обычно находится внутри таких вот заброшенных строений.
— Где — показывай? — сразу спросил я, озираясь по сторонам, когда мы вошли внутрь.
— Да вот же, — шагнул он направо и пнул ногой именно то место, куда я заложил наволочку с золотом.
— Интересно, — присел я на корточки, — один кирпич тут и правда на соплях держится.
Я расшатал его и вынул из стены.
— Второй тоже такой же, — присел рядом братан и выдернул соседний кирпич. — А за ними и прячется твоя захоронка — если ты от Ленки отстанешь, я не буду выяснять, что там и где ты это взял, слово даю.
— Давай посмотрим, что же там прячется, раз уж мы начали это дело, надо до точки дойти, — предложил я и засунул руку внутрь стены. — Ой, тут сплошной битый кирпич и пылища — по-твоему я это сюда сховал?
Братан потемнел лицом, отодвинул меня в сторону и тщательно исследовал тайник. После чего пробормотал:
— Успел перепрятать, гнида?
— За базаром-то следи, Саня (а это именно он был, как я понял, а не Вова), за гниду можешь и ответку схлопотать.
Мы вышли наружу, кирпичи я даже не стал на место возвращать — кому нахрен этот тайник теперь нужен, если про него знают?
— Ну так вопрос с Ленкой, надеюсь, урегулирован? — спросил я у него. — Отпрыгивать от неё мне больше не надо?
— Всё равно она моя будет! — запальчиво выкрикнул Санёк и побрёл в направлении дебаркадера, а я крикнул ему вслед:
— На КВН-то придёшь?
Он безвольно махнул рукой в ответ, а слов никаких не выдал, из чего я сделал вывод, что нет — не придёт. И значит его срочно надо заменять кем-нибудь.
Но вы, очевидно, дорогие читатели, ждёте разъяснения казуса с тайником — ты же, Витя, прятал туда свои сокровища, и как же это оказалось, что ничего там не оказалось? И откуда белобрысый братан узнал про захоронку, это второй вопросик, висящий в воздухе. Расскажу и даже покажу в лицах, отвечу вам я, но немного попозже, а сейчас у нас игра Клуба Весёлых и Находчивых… телевизор, кстати, такой был на заре телевизионной эры, к нашему КВНу он никакого отношения не имел, это просто были первые буквы фамилий разработчиков — Кенигсон-Варшавский-Николаевский, хотя в народе расшифровка была немного другой, Купил-Включил-Не работает.
«Мы начинаем КВН, для кого, для чего…» пели мы хором со сцены клуба, получалось, если честно, так себе… но для невзыскательной ЛТО-шной публики прокатывало. По жребию нам выпало первыми выступать, мы и оттарабанили свои номера без запинки. Особенно народ ржал над неудобными вопросами сынульки — я их сильно отредактировал, само собой, чтобы не нарываться, но и в отредактированном варианте всё равно было достаточно смешно.
Клуб был битком забит, похоже, что весь наш лагерь в полном составе припёрся, сидячих мест всем не хватило, так они вдоль окон разместились и возле сцены сидели прямо на полу. Да, называлась наша команда «Пиф-паф, ой-ой-ой», а соперники не мудрствуя лукаво выбрали для названия слово «Дебаркадер». Их вступление было тоже местами смешным, но до наших высот не дотягивало. Ладно, приветствие закончилось, оценки тут решили выставить одним кусочком, в конце представления, и мы махом перешли к разминке. Желающих задать вопросы оказалось целых три штуки, они сразу подняли руки на предложение начать.
Вопросы касались в основном нашей работы, всё про капусту с морковкой, выдумать что-то смешное на это было достаточно тяжело, но мы постарались — с большим преимуществом опережали по итогам двух конкурсов дебаркадеров. Фаина торжественно объявила следующий конкурс капитанов и задала начальные условия мне и Босову.
— Значит, вот стоит бочка с водой (она показала на бочку в углу зала), у неё на дне лежит гаечный ключ. Надо достать его, не замочив рук. Время две минуты — поехали. Кто первым справится, тот и победит. Если руки намочил, сразу проиграл.
Вот таким и оказался её небольшой сюрприз, озадаченно подумал я, и что тут сделаешь? Босов тоже не пылал страстью облажаться первым, так что мы с ним молча стояли возле бочки, ожидая начала действий соперника… но не дождались, потому что в этот самый момент что-то очень громко бумкнуло на улице…
Стёкла ощутимо задрожали, но ни одно не разбилось. Снаряды сдетонировали, пронеслось в моём воспалённом мозгу, и я первым рванул от бочки к выходу, благо это совсем рядом было. За мной ещё пара ребят последовало, а сзади раздался громкий голос Фаины «Всем сидеть и не двигаться». Но меня эта команда, очевидно, не касалась, потому что я уже выбежал на улицу, обогнул угол клуба и со страхом начал рассматривать дебаркадер, ожидая увидеть там пылающие головёшки. Но не увидел, всё окей было с дебаркадером, а взорвалась совсем даже наоборот та самая сторожка, где мы совсем недавно с братаном проверяли мой тайник. Стены устояли, но вверх ввалил столб густого и чёрного дыма. Ну дела…
— Малов, я кому сказала, чтоб никуда не дёргаться? — раздался сзади взволнованный голос Фаины, — а ты куда побежал?
— Всё хорошо, всё под контролем, Фаина Георгиевна, — сразу решил успокоить её я, — тут с этой развалиной что-то случилось. Надо вызывать пожарников… и милицию заодно, а пока выставить оцепление вокруг сторожки, чтоб народ туда не сунулся сдуру.
— Правильно, — быстро оценила мой план Фаина, — стой здесь и никого не пропускай, а я побежала к телефону.
Да, у нас тут и телефон имелся, единственный на весь лагерь, стоял где-то в подсобке столовой, я его даже один раз видел. А народ тем временем начал потихоньку выбираться из клуба и озираться по сторонам.
— Витёк, чо тут случилось-то? — первым спросил меня Коля.
— Да вон эта дура похоже взорвалась, — и я ткнул пальцем в сторожку, — лучше туда не приближаться, а то мало ли что… помоги мне, встань вон туда и никого дальше не пускай.
А тут и физрук с завхозом подоспели, давно пора им было появиться, Фирсов сразу взял громкий командный тон.
— Так, разошлись все — немедленно в дебаркадер и сидеть там по своим каютам. Всех касается, Малов, — продублировал он персонально для меня.
— Не могу, Сергей Палыч, — ответил я, — у меня персональное приказание от Фаины Георгиевны стоять тут и никого дальше не пускать.
Физрук немного смешался, но быстро собрался и продолжил командовать:
— Малова это не касается, остальные бегом марш по своим местам!
Ребята на удивление быстро его послушались, а Лена, проходя мимо меня, только заметила, что КВН мы сегодня, похоже, не доиграем. Да уж, согласился я, и ещё добавил, что возможно мы и до конца срока не доиграем в этом лагере, как бы нас не эвакуировали всех досрочно.
Пожарники только через час приехали, уж очень сложным и извилистым был путь к нам из Урицка. А вместе с ними был и милицейский УАЗик. Меня тут же попросили отойти на положенное расстояние, а лучше скрыться из глаз и не отсвечивать. Я и скрылся на своём любимом дебаркадере. Ребята вопреки фаининому приказу не сидели по своим комнатам, а почти все собрались на прогулочных площадках или на проходах, обращённых к сторожкам — наблюдали за ходом военных действий.
— Что это было, Витёк? И что дальше будет? Нам-то что делать? — посыпались вопросы со всех сторон.
— Спокойно, граждане, — поднял я руку вверх, — ситуация под контролем, приехали специально обученные люди, они сейчас во всём разберутся.
— А ты сам-то что думаешь? — спросила меня Лена.
— Думаю, что взорвалось что-то военное… бомба какая старая или снаряд.
— Откуда здесь снаряды? — недоумённо спросил Коля, — фронт же в Великую отечественную сюда не дошёл, военных действий не было…
— А вдруг здесь полигон какой-нибудь существовал, — предположил я, — уже после войны, вот вояки и забыли что-нибудь вывезти. Если уж вам так важно моё мнение, то лично я думаю, что сегодня наш последний день в этом лагере, эвакуируют нас всех к вечеру.
— Так это даже хорошо, — заметила Таня, — надоел этот лагерь уже хуже горькой редьки, раньше срока домой вернёмся.
— Да, наверно ты права, — согласился с ней я, — в лагере хорошо, а дома лучше… о, а это к нам гонцы бегут, сейчас всё и узнаем, — показал я на физрука, приближающегося к нам очень быстрым шагом.
Фирсов аж запыхался, бедный, поэтому ему пришлось пару десятков секунд подождать и отдышаться. А потом он сообщил следующее:
— Всем собирать вещи и готовиться к отъезду! Машины подъедут примерно через полчаса вон на ту площадку, — и он показал пальцем в противоположную сторону от столовки. — К оцеплению не приближаться, а не то хуже будет! Всё понятно?
— А чего там такое, Сергей Палыч, — спросил Коля, — что такие срочные меры понадобились?
— Там целая куча этих снарядов, — пояснил физрук, — если все рванут, мало никому не покажется.
Всем всё стало предельно ясно, поэтому других вопросов никто не сформулировал, а народ просто разбежался по своим каютам собирать вещи. Мне особенно складывать было нечего, поэтому я уложился в две минуты и вышел с рюкзаком к лестнице на первый этаж. А там меня поджидал тот самый братан, который запал на Ленку.
— Это твоя работа? — угрюмо спросил он у меня.
— Какая работа, Санёк, — довольно искренне изумился я, — о чём ты вообще?
— А снаряды в сторожку кто затащил? — продолжил он свой допрос.
— Понятия не имею, — ответил я, — если хочешь знать моё мнение, то у тебя, парень, какие-то проблемы с головой. Провериться не мешало бы.
— Какие ещё проблемы! — заорал он уже в полный голос, — снаряды под полом двадцатой комнаты лежали, сам видел. А теперь они в сторожке оказались, это явно твоя работа!
— Так-так-так, — начал въезжать в ситуацию я, — а что ты там делал в этой двадцатой каюте и зачем под пол залезал? Мне, например, даже в голову не пришло бы такое, а тебе вот пришло — теперь твоя очередь колоться.
— Давай так, — ответил он после недолгого размышления, — я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Нулевой вариант.
Надо ж, какие он выражения знает, подумал я.
— Годится, — озвучил я своё согласие, — в городе поговорим, если у тебя такое желание возникнет, а сейчас на этом закончим.
И я спустился на песок — там уже кучковались ребята из нашего ЛТО… кстати, никогда до этого не видел наших хулиганских авторитетов в полном составе, Бобикова, Босова и Ахундова, такими тихими и молчаливыми. Видимо проняла их данная ситуация.
— Это, кажется, за нами, — сказала Лена, показывая на подъезжающие полуторки в количестве двух штук.
— Все не уместимся, — предположил я, — нас больше двухсот, а тут в один кузов полсотни влезет, не больше.
— Значит, два захода сделают, — предположила Таня. — Да, а куда нас повезут-то?
Этого никто не знал, но всё разъяснила Фаина, прибежавшая к месту посадки.
— Слушаем все сюда, — громко сказала она, — едем не по домам, а в школу номер два города Урицка, там вас встретят и покажут куда идти и что делать.
— А вы остаётесь, Фаина Георгиевна? — задал наболевший вопрос я.
— Да, я пока здесь побуду, а с вами поедут физрук и завхоз, — ответила она и развернулась обратно к оцеплению.
Тем временем туда подъехала ещё и чёрная Волга, из которой вылезли два очень ответственных, судя по поведению, товарища.
— А это ещё кто? — спросил кто-то из ребят.
— Наверно районные власти пожаловали, — предположил я, — секретарь райкома и председатель райисполкома скорее всего.
А нас стали подгонять водители полуторок, мы и начали грузиться. Как я и предполагал, уместилось там около половины наличного состава.
— Всё, — громко крикнул один их водил, — остальных в следующий заход увезём.
Моторы одновременно заревели, и полуторки уползли в направлении Урицка, я со своей компанией остался здесь. Босов, Бобиков и Ахундов тоже.
— Не нравится мне всё это, — раскрыл наконец рот Босой, — а если оно там ещё раз сейчас рванёт?
— Мы же далеко, — приструнил его я, — до нас не достанет.
И сглазил наверно, потому что сразу после этого моего ответа раздался ещё один взрыв, гораздо мощнее первого…
На этот раз дебаркадер рванул, в той его части, которая была подальше от нас. Все попадали на песок, а с небес посыпался дождь из деревянных обломков. Очухался я довольно быстро и сразу проверил свои части организма — кажется ничего не повреждено, все сгибается, разгибается и двигается. Потом стал проверять соседей, первым делом Леночку, конечно, она рядом лежала… и у неё всё неплохо сложилось.
Не повезло в конечном итоге только Игорьку Ахундову — ему на ногу приземлилась довольно увесистая деревяшка, очень похоже не перелом. К нам набежали тем временем пожарники с милицией, оба больших начальника тоже среди них были. Игорька немедленно засунули в начальственную Волгу и увезли в больницу, остальных отогнали чуть ли не на километр от дебаркадера, где мы и дождались, наконец, своего транспорта на Большую землю…
Высадили нас в Урицке, совсем недалеко от кинотеатра Ракета, куда мы совсем недавно ходили на Одри Хэпберн. Школа номер два была типовой из шестидесятых годов — буквой П, причем левая ножка у этой буквы раза в два меньше правой, там располагались мастерские на первом этаже и спортзал на втором, вот в этот спортзал нас всех и загнали. И сказали, чтоб сидели ниже травы и тише воды, тогда через пару часов нас покормят.
Из обрывков разговоров спасателей я случайно уловил, что на этом месте таки располагался какой-то полигон, но давно, лет 15–20 назад его закрыли. Видимо что-то осталось невывезенным.
— Зато это ЛТО мы теперь на всю жизнь запомним, — неожиданно высказался Коля.
— Да уж, — поддержал его я, — таких приключений ни у кого из нас до сих пор не было.
— Хорошо, кстати, что мы все на КВНе сидели, когда первый взрыв случился, — заметила Лена, — а то мало ли кто там мог гулять неподалёку.
— И ещё лучше, что мы вовремя с дебаркадера убрались, — продолжила Таня, — а то все бы там и остались в одной братской могиле. Может, надо было всё-таки рассказать руководству про скелет?
— И что тогда? — возразил я, — ну посмотрели бы они на него, если это не был бред нашего воспалённого сознания… к тому же скелеты не взрываются, насколько я знаю, а больше мы ничего не видели.
— Еще там краснодарский чай был, — напомнил Коля, — второго сорта.
— И чай тоже не взрывается, так что давайте лучше забудем обо всём этом, как о страшном сне — все живы-здоровы… ну кроме Ахундова, но он мог ведь и так сломать себе ногу… надо радоваться, что пронесло.
— Я согласна всё это забыть, — мгновенно согласилась Лена, а остальные её поддержали.
Вот так, сказал я себе, Витя — а ты теперь сиди и страдай… ведь снаряды-то ты видел и мог разрулить ситуацию в зародыше, а не разрулил, жажда наживы обуяла… но с другой стороны ничего плохого не произошло, кроме этого маленького приключения? Не произошло, так что получай свой нулевой вариант, как выразился совсем недавно старший из братанов… где он, кстати? Как бы с ним хлопот не возникло? И я сказал, что пройдусь по спортзалу, а сам начал выискивать в толпе эту белобрысую физиономию.
— Здорово, Саня, — сказал я ему, садясь рядом на коричневый мат, — как дела?
— Никак, — коротко ответил он, — мы же уже обо всём договорились, чего тебе ещё надо?
— Да вот спросить хотел про брательника твоего…
— Спрашивай, если так хочется.
— Говорят, что близнецы друг от друга секретов не имеют…
— Врут, — отрезал он, — если ты хотел сказать, чтоб я рот на замке держал и Вову ни во что не ввязывал, то я тебя услышал. Других вопросов нет?
— Есть — что там у Вовы по отношению к Ленке?
Переночевали мы, короче говоря, в этой вот средней школе номер два, а наутро нас погрузили в автобусы типа ПАЗик и отвезли город.
— Всё, ребята, — устало сказала Фаина, — на этом ваша трудовая деятельность закончена. Всем спасибо.
— Кхм, — вылез я с наболевшим вопросом, — а что там насчёт оплаты нашего труда?
— Не волнуйтесь, все получат ровно столько, сколько заработали, — успокоила она общественность. — А с тобой, Малов, мы индивидуально рассчитаемся.
— А ведь и точно мы раньше времени оттуда уехали, — сказала мне Таня, когда мы уже в автобусе подъезжали к городу, — но твои полольники тут совсем не при чём оказались.
— Эх, Танюша, — вздохнул я, — знала бы ты, сколько ещё раз в жизни наши планы не совпадут с их реализацией. Закончилось всё, и слава богу — надо утешать себя тем, что могло бы быть гораздо хуже. Правильно?
А вот и город, вот и дом родной, можно сказать. Сталинка довоенных времён, если это кому-то интересно. Её построили для руководителей и передовых рабочих Завода где-то в конце тридцатых, и размеров она был необъятных, сорок подъездов, около тысячи квартир и под пять тысяч проживающих граждан. По имени известного передовика-стахановца, работавшего в те времена на Заводе, в народе этот домик звали Серым Топтыгинским. Были ещё и Жёлтые Топтыгинские, недалеко, через дорогу, но, как говорится, там и труба стояла пониже и выхлоп из неё был пожиже, а вот Серые это было круто.
Как же ты тут оказался, в этом элитном ЖК, спросите вы, а я вам отвечу, что всё просто, как апельсин — папа у меня является шишкой на Заводе. Не прямо вот с ананас величиной, но и гораздо больше сосновой — начальник цеха. Поэтому нам не сразу, конечно, но со временем выделили трёшку на пятом этаже тринадцатого подъезда. С видом на безбрежное море бараков, сараев и железную дорогу. Не всем же так повезло, как нашей семье, очень много работников Завода в бараках обитало, их сносили потихоньку, но до конца этого процесса ещё ой как далеко было. Железная же дорога представляла собой ветку, соединяющую Завод с магистральной линией Город-Центр, по ней шесть раз в день ходили электрички до ближайшего спутника Города, ну и пару раз товарняки с продукцией Завода.
А вот про сараи отдельно, если позволите. Это дело было разрешено целым постановлением райисполкома в те же туманные довоенные годы. Тут же чуть менее, чем полностью, контингент из сельских жителей состоял, а там у каждого свой огород был и сени, они же чулан, они же скотный двор. Вот и облегчили сельскому контингенту таким образом адаптацию к городской жизни — кое-кто даже и грядки ухитрялся распахать под окнами, но сами понимаете, что под грядки места в городе почти не было. А вот под сараи пожалуйста, десять квадратных метров на каждую квартиру это без проблем, на них народ и возводил эти халупы из необрезных досок. Кое-кто даже и кур с гусями ухитрялся в них держать, но в основном использовались сараи для хранения разного барахла, велосипедов-мопедов, заготовок овощей и фруктов на зиму и просто как место тусовки и проведения досуга. Голубятни очень многие заводили, было и такое.
Вот и на нашу семью пришлась такая вот халабуда… нет, нам-то она как-то без особенной надобности была, велосипедов-мопедов у нас не было, банки с огурцами на зиму мать не крутила, досталась от предыдущих хозяев нашей квартиры. Вот и снесли мы туда всё, что не особенно нужно в текущей жизнедеятельности, но и выбрасывать жалко. Вот в сарай этот и лежал мой путь, когда я слез с ЛТО-шного автобуса на улице Пионерской, помахав на прощание девочке Леночке. Почему туда, а не сразу домой, спросите вы, а я логично отвечу — потому что надо было где-то спрятать сокровища, не домой же их тащить. А лучшего места для хранения я как-то не придумал.
Ну и теперь настала пора рассказать, почему это золото исчезло из сторожки и оказалось у меня… всё не просто, а очень просто, граждане — в ночь, последовавшую за днем, когда я запрятал золото в тайник, мне не спалось. И когда я в очередной раз вышел на улицу в надежде, что нагуляю наконец сон, мне вдруг стрельнула в голову одна мысль. Не буду рассказывать, какая, но я тихо проследовал в сторожку, вытащил оттуда наволочку с монетами и тупо перепрятал её в свой рюкзак. И оказался прав — иначе потерял бы всё на следующий день. А как же советы чекиста-привидения, продолжите допытываться вы? Да пошёл он подальше, советчик херов, отвечу вам я.
Ключ от сарая у меня на связке был, во дворе никого, кто мог бы отследить мои перемещения, не было, так что я беспрепятственно переложил наволочку с деньгами в ящик, где лежала старая битая посуда (почему её не выкинули, большая загадка), на самое дно зарыл. А уж после этого поднялся на свой пятый этаж в тринадцатом подъезде.
Домофонов на тот момент ещё не придумали, так что проник я в свой подъезд беспрепятственно. На лавочках тоже почему-то не сидело ни одного пенсионера, так что некому было меня спросить, откуда я свалился. Кто же у меня дома-то может быть, гадал я, поворачивая ключ в замке… а никого и не оказалось там — среда же, 15 июля, мать в школе, она учительницей математики там работает, отец на Заводе, перевыполняет встречный план… какой там у нас год пятилетки-то идёт? Завершающий, кажется, вот план его он, значит, и перевыполняет. До этого были начинающий, продолжающий, решающий и определяющий.
Анекдот не к месту вспомнился — «Теперь у нас новые названия дней недели вводятся, начинальник, продолжальник, решальник, определяльник и завершальник. А суббота с воскресеньем? Это субботник и воскресник». Немного антисоветский анекдотик, согласен, но рассказывали его все вплоть до высших заводских и партийных начальников, время такое…
Бросил свой рюкзак на пол в прихожей, теперь хорошо бы помыться не под тонкой струйкой холодной воды из бочки. Горячая вода есть, отлично… вообще-то её очень редко отключают, всё-таки дом-то элитный, сам генеральный директор тут проживает, вон в той высотной части (так-то все Топтыгинские дома пятиэтажные, но есть два восьмиэтажных кусочка, и в этих двух подъездах даже лифты функционируют.
Минут двадцать я стоял под горячим душем, наслаждаясь подзабытым комфортом, а потом переоделся в чистую одежду (майка и спортивные треники с эмблемой завода, подарок отца) и решил позвонить родителям, что приехал. Да, у нас и телефон в квартире имелся, сиреневой расцветки, стоял на холодильнике ЗИМ на кухне. Немного поколебался и выбрал звонок к матери, отец поди по цеху бегает, не дозовёшься его, а мать вполне может и в учительской сидеть.
— Здравствуйте, Марию Алексеевну можно позвать? — осторожно сказал я в трубку, когда её подняли с того конца. — Сын это её спрашивает, Витя… спасибо большое.
Мама естественно обрадовалась моему внеплановому приезду, сказала купить тортик, вечером отпразднуем. Деньги в шкафчике под шкатулкой лежат. Ну вот и славно, значит идём за тортиком, сказал я, забирая синенькую пятёрку из-под шкатулки с рисунком павильона Карельской ССР на ВДНХ.
Ходить далеко не пришлось, всё было прямо в нашем Сером Топтыгинском доме на первом этаже… тут имелся и овощной тебе магазин под незатейливым названием «Дары природы», рядом дежурная аптека и фотоателье, за углом Гастроном без названия, но с номером три, а еще дальше обувной и детская библиотека имени Серёжи Тюленина. С другой стороны дома тоже что-то было из торговых точек, но ребята из нашей половины туда почти никогда не ходили, был серьёзный риск нарваться на неприятности с Северной командой. Так они сами себя называли, потому что жили в северной половине дома.
Я туда и не пошёл, а заглянул сразу в Гастроном. Вот что меня всегда больше всего бесило в советских магазинах, так это замшелая организация оплаты — сначала отстой очередь, чтобы взвесить весовой товар, потом другую очередь в кассу, которая у каждого отдела своя, не забыв при этом точную сумму покупки и номер отдела, а затем тебя ждёт третья очередь, чтобы забрать взвешенное. Дикие и непроизводительные потери времени и нервов.
Но мне, слава те господи, взвешивать на этот раз ничего не надо было, поэтому количество очередей для меня сократилось до двух — взял кремовый тортик с розочками за рупь-восемьдесят. А потом подумал и в «Дары природы» заскочил на удачу, вдруг чего-нибудь дефицитное выбросили на прилавок? И попал очень удачно, давали апельсины — всего-то сорок пять минут и три рубля, и два кило этого оранжевого чуда лежало у меня в авоське (кто не знает, название этой сеточки произошло от того, что ей засовывали в карман на «авось, чего-нибудь выбросят»).
На оставшиеся от пятёрины двадцать копеек прикупил в газетном киоске «Советский спорт» и странным образом оставшийся непроданным номер «Литературной газеты» или попросту «Литературки».