Абсолютное программирование

Глава 6. Абсолютное программирование. Теоретические основы

Я проснулся сам, как обычно, за пару минут до срабатывания таймера музыкального центра. Прошедший вечером грозовой фронт, похоже, принес ненастную погоду – к окну снаружи прижимался сырой туман. Лежа в постели, я смотрел в потолок и старался убедить себя, что только что видел длинный, необычайно ясный цветной сон. Убедить не удавалось.

На кухне забамкали часы – шесть утра. Одновременно щелкнул музыкальный центр: «Ру-усское ра-адио – музыка для души-и!». Эти тоже каламбурщики, специально для души музыку передают. Ди-джей сообщил, что сегодня суббота, и принялся крутить повседневный осточертевший набор песенок, свидетельствующих о покойницком состоянии наших творческих сил. Порадовал один только Макаревич: «Вот море молодых колышут супер-басы…». Под нее-то я и поднялся.

Несмотря на два часа сна и предыдущие переживания, я чувствовал себя совершенно отдохнувшим.

Жаль, что окна квартиры выходят на сторону, противоположную подъезду. А то бы удалось понаблюдать милицейскую суету по поводу тела гражданина Н. Небось, уборщицы уже нашли труп, сейчас в милицию звонят. А если спуститься на балкон нижнего этажа, а потом еще ниже, может, смогу поучаствовать в выносе тела?

Мои попытки открыть балконную дверь прервал мягкий голосом Саваофа Ильича, невесть как возникшего в дверном проеме:

– Это бесполезно, Илья Евгеньевич. На самом деле эта квартира – тоже реплика, и снаружи сейчас ничего нет. Да вы, я думаю, и не собираетесь всерьез ничего предпринимать. Так что доброе утро! Умывайтесь, завтракайте и приходите в библиотеку. У нас впереди трудный разговор.

Саваоф Ильич повернулся и исчез в коридоре. Проскрипела входная дверь. Я ощутил себя заключенным. Заперт в этом странном доме, вынужден подчиняться приказам какого-то старикана, да он еще и врывается, когда захочет. Давненько я уже не чувствовал такой несвободы – с тех пор, как в девяносто первом по техническим причинам выбыл из рядов КПСС.

Я привел себя в порядок, оделся в любимую джинсу, проглотил, глядя в мутное окно, традиционную яичницу и кофе с тостом, и спустя полчаса уже шел по певучему паркету старинного коридора в сторону библиотеки. Вспомнив бесцеремонное вторжение Саваофа Ильича, я отвечал ему тем же, дергая ручки встречавшихся по пути многочисленных дверей, однако ни одна из них не открылась. То ли все они были бутафорскими, то ли Саваоф мне настолько не доверял, что не поленился их все позакрывать на ключ. В коридоре царил все тот же полумрак, едва рассеиваемый потрескивающими свечами редких настенных светильников. Тьму за окнами по-прежнему пронизывал насыщенный снегом невидимый ветер.

Картина, найденная мной в библиотеке, отличалась от виденной накануне только отсутствием чайных принадлежностей да новыми свечами в подсвечнике. Саваоф вышел из-за стола мне навстречу и протянул руку. Теплое, сухое и твердое рукопожатие.

– Как спалось, Илья Евгеньевич? Уж извините за то, что я к вам утром так неожиданно ворвался, но, видите ли, я вынужден достаточно плотно контролировать ваше поведение здесь. Есть, знаете ли, некоторые правила… Даже не правила… В общем, вы для меня представляете определенную ценность, и я должен беречь ваш рассудок, учитывать нагрузку, которую испытывает ваша психика.

– Вот об этом я как раз и собирался поговорить, Саваоф Ильич, – неожиданно для себя перешел я в наступление, почувствовав в его тоне некоторую неуверенность. – Мое положение у вас в доме как минимум странно. Вы что, похитили меня? Вы собираетесь меня использовать? Мертвый я, живой ли, или реплика какая-то, но я человек, и странное обращение со мной, больше похожее на обращение с заключенным, не вызывает во мне ничего, кроме неприятия и сопротивления. Либо давайте объяснимся и договоримся о правилах взаимодействия, либо я откажусь от того сотрудничества, которое вы имеете в виду. Можете тогда искать мне замену.

– Ну что ж, ради этого я вас и пригласил, – спокойно ответил Саваоф, и я сразу понял, что ошибся, услышав в его предыдущих словах неуверенность. Сейчас его голос был тверд и неожиданно властен, что никак не вязалось с обликом доброго старикашки. – Я надеюсь, что этот ваш всплеск эмоций будет последним, потому что у вас имеются другие задачи, среди которых истерике места нет. Нам действительно придется заключить некий договор, но учтите, что договор будет неравноправным, и заключен он будет на моих условиях.

– У человека договор с Богом? Это что-то новенькое. По-моему, раньше такими делишками баловался только Дьявол.

– Я не Бог, повторяю вам. Но если вам так проще будет воспринять то, что я вам сейчас начну излагать – считайте меня Богом. Или Дьяволом, если вам это больше нравится.

– А если я не соглашусь?

– Согласитесь.

– Как же вы меня заставите?

– Я вас не буду заставлять. Я изложу вам проблему, и вы согласитесь сами, и с большим желанием.

– Ладно, мир, Господи. Мне даже интересно, что это у Бога может быть за проблема, которую он не способен решить без участия человека.

– Вот так-то лучше. Впрочем, я не сомневался в вашем благоразумии. Садитесь.

Мы уселись друг против друга. Помолчали, он – собираясь с мыслями, я – выжидательно. Наконец, он начал.

– Уважаемый Илья Евгеньевич. Я выбрал вас из большого числа кандидатов. Это оказалось не просто, учитывая важность миссии, которую вам предстоит исполнить. Только, пожалуйста, не относите мой выбор на счет ваших каких-то особых достоинств. Буду с вами совершенно откровенен. Вы – довольно заурядная личность. Да, ваш показатель интеллекта высок. По американским тестам, которые в вашей стране не распространены по причине обоснованной боязни начальства знать правду, ваш коэффициент интеллекта оказался бы около ста пятидесяти. Но я имел в своем распоряжении несколько тысяч кандидатур с показателями не ниже вашего. И среди них – множество англосаксов, с которыми я бы, при прочих равных условиях, предпочел иметь дело в первую очередь. Люди этой группы наций куда более надежны в таких делах, как мое. А поскольку мое дело – это в том числе и вся жизнь вашей цивилизации, то не удивительно, что именно эти нации оказались в группе лидирующих по уровню развития. Славяне же, к которым относитесь и вы, Илья Евгеньевич, прошу не обижаться, обречены, по причине куда менее адекватного восприятия действительности, на второстепенную роль в прогрессе человечества. Но поскольку проблема, которую необходимо решить, сосредоточена именно в России, я вынужден иметь дело с русским.

Он снова помолчал. Я чужд национализма, поэтому выпады в адрес родной нации пропустил мимо ушей. Саваоф продолжил:

– Однако и в России имелось не менее полутора тысяч ваших конкурентов. Несколько сот из них – программисты классом не ниже вас, с собственными теоретическими и практическими разработками, с потенциалом, позволяющим работать в том числе и с распределенным интеллектом. Несколько сот других людей более предпочтительны, чем вы, в части владения космологией и космогонией, физикой элементарных частиц и смежными дисциплинами, знание которых пригодилось бы им при решении моей проблемы. В этом смысле вы даже не дилетант, хоть в свое время и почитывали научно-популярную литературу. Да и другие ваши характеристики – далеко не лучшие в рассматриваемой группе. Я имею в виду неорганизованность, леность, низкую ответственность.

Я слушал, стараясь не воспринимать сказанное всерьез. Это оказалось не сложно, помогала неправдоподобность ситуации. А привычка не читать передовицы газет сохранилась у меня еще с коммунистических времен.

– Саваоф Ильич, вы достаточно убедительно объяснили, почему я не гожусь для вашей миссии. Спасибо. Разрешите откланяться? – я покосился на дверь, возле которой до сих пор висел мой светло-бежевый плащ. Открыть ее еще раз меня не заставили бы даже под пистолетом.

– И, тем не менее, я выбрал вас, – продолжил Саваоф как ни в чем ни бывало. – На то есть ряд причин. Во-первых, вы действительно умный человек.

– А я, было дело, решил, что это недостаток.

– Во-вторых, вы классный программист. Вы реализовали свой талант, открыв распределенный интеллект и начав с ним работать. Поэтому я считаю, что вы готовы к восприятию идей, которые лягут в основу нашего сотрудничества. Более того, вы поразительно точно выбрали тему первой задачи для распределенного интеллекта. Предсказанный вами конец земной цивилизации – именно то, что занимает меня сейчас, и будет занимать вас в ближайшее время. Мне не потребуется долго убеждать вас в реальности близкого конца. Вы одиноки, а значит, личные проблемы меньше будут отвлекать вас от вашей миссии.

Неужели он хочет вернуть меня в Москву?

– Да, вы правы, Илья Евгеньевич. Я действительно собираюсь вернуть вас на Землю.

– На Землю? Так мы не на Земле?

– Илья Евгеньевич, дорогой, я советую вам начинать мыслить вселенскими категориями. За дверь заглядывали? В черную дыру падали? То-то. Вы привлекаетесь к выполнению миссии особого рода. Так что будьте добры, слушайте меня внимательно и терпеливо. Кстати, знаете ли, каков самый последний аргумент в пользу вашей кандидатуры?

– Я так думаю, вы хотите предоставить мне возможность лично получить причитающуюся за открытие распределенного интеллекта Нобелевскую премию.

Я впервые увидел, как смеется Бог. Ничего особенного, дребезжащее старческое похохатывание.

– Ошибаетесь ровно на сто процентов. Вам не только не причитается никакой премии, вы даже не получите известности в узких кругах специалистов. А вашему открытию суждено сгинуть вместе с вашей Крышей. В том-то и состоял последний аргумент, что ваше удаление из числа живущих практически никак не повлияет на дальнейшую судьбу человечества. В отличие от абсолютного большинства других кандидатов, которые пока имеют возможность либо сами сделать что-то полезное, либо родить полезных детей.

В конце концов он меня достал, пришлось слегка обидеться:

– Но ведь и я, оставшись жить, мог бы…

– Не могли бы. Дело в том, что ваша гибель организована не мной, и изначально не имела целью доставку вас сюда. Она чрезвычайно удачно для меня произошла естественным образом, в ходе развития конкретной земной ситуации. Другими словами, вас устранил Виталий, целиком руководствуясь собственными соображениями.

– Боже, тогда у меня возникает вопрос. Означают ли ваши слова то, что вы не управляете всем происходящим во Вселенной? Вы допускаете самовольство? Или это Виталий у вас в любимчиках, а остальных вы по струнке строите?

– А вы что же, Илья Евгеньевич, предполагаете, что Бог жестко и однозначно правит всем сущим?

– По определению, Саваоф Ильич. Бог – он и есть Бог. Во всяком случае, любая попытка осмыслить веру в конце концов приводит именно к этому выводу. Случайно даже кошки не родятся.

– Ну, во-первых, абсурдно само по себе уже ваше предложение осмыслить веру. Вера – на то и вера, что осмыслению не подлежит. По определению, как вы выразились. Во-вторых, в вас говорит исторически сложившийся христианин, причем православный. Далеко не все религии и философии отводят Богу именно упомянутую вами роль. Кое-кто ограничивает роль Бога всего лишь начальным толчком, а уж потом Вселенная развивается самостоятельно, исходя из стартовых параметров. Ну посмотрите же на проблему сами, со своих инженерных позиций. Согласно христианскому вероучению, существует замкнутая система из двух компонентов – Бог и Вселенная. Один из компонентов, Вселенная, порожден другим, Богом. И в процессе всего жизненного цикла этим же самым Богом управляется, как в большом, так и в мелочах. Бог полностью владеет ситуацией. Даже Дьявол, и тот создан Богом в процессе создания Вселенной, и выполняет Его поручение искушать население грехами. Можно бы еще понадеяться, что Дьявол выйдет из подчинения, и тогда в системе появится элемент неопределенности, но мы прекрасно знаем, что впереди Страшный суд, на котором Дьявол выступит разве что свидетелем. То есть, используя упрощенные аналогии, Бог создал Вселенную как бессмысленное колесо с рукояткой, исключительно ради того, чтобы, взявшись за эту рукоятку, сделать один оборот, а затем вновь отправить все сооружение в небытие. Глупость, правда? Другое дело, если бы система Бог-Вселенная оказалось открытой, тогда можно поискать целесообразность ее существования во взаимодействии с другими элементами мироздания. Однако это логически исключено, потому что сама рассматриваемая задача не предполагает наличия чего-либо еще, кроме этих двух компонентов. Если существует что-то еще, значит, мы всего лишь неправильно выбрали масштабные коэффициенты, и следует откорректировать их таким образом, чтобы задача снова свелась к двухкомпонентной.

Возразить против этих рассуждений было нечего, поэтому я просто слушал. Саваоф Ильич говорил негромко, без всякого полемического задора. Так говорят, когда излагают не идеи или концепции, а совершенно очевидные факты. Видимо, абсолютная истина все-таки существует, и Саваоф Ильич ее знает и собирается поведать мне. Он продолжал:

– Но вот если предположить, что Вселенная не управляется Богом, а только создана им, тогда все становится на свои места. Сразу появляется целесообразность. Например: Бог создал Вселенную как игрушку, средство от скуки, и с интересом наблюдает за бесконечно разнообразным процессом ее развития. Может быть, Он способен производить какие-то корректирующие воздействия на процесс, но все-таки неопределенность превалирует над воздействиями. Может быть, во власти Бога даже уничтожить Вселенную, когда она ему надоест, но вид, в котором она будет существовать к моменту уничтожения, Ему заранее неизвестен именно по причине ее изначальной неопределенности. А раз неизвестен, то существует некоторая вероятность, что в процессе своего развития Вселенная придет к виду, свойства которого воспрепятствуют попыткам Бога ее уничтожить. И тогда Вселенная однажды уничтожит Бога. Может, подомнет под себя, как бездушный асфальтовый каток. А может, обзаведется собственным разумом – вроде вашего распределенного – и вступит в единоборство с разумом божественным.

Меня осенило:

– Правильно ли я понимаю, Саваоф Ильич, что вы оказались именно в такой ситуации, и я должен помочь преодолеть эту угрозу?

Саваоф улыбнулся, как улыбаются несмышленым детям:

– Не торопитесь, Илья Евгеньевич. Пока что я всего лишь обсуждаю привычную вам концепцию мироздания. Вам следует расстаться с некоторыми стереотипами. Итак. Путем здравых рассуждений мы с вами пришли к выводу, что Вселенная в значительной мере не подвластна Богу. Будь иначе, в ее существовании просто не нашлось бы необходимости, а значит, не нашлось бы необходимости в существовании и самого Бога. Ведь необходимость существования, если рассматривать ее как базовое понятие, проявляется только во взаимодействии сущности с другой или другими сущностями. Если сущность ни с чем не взаимодействует, значит, в ее существовании нет необходимости. Значит, она и не существует. Но Вселенная-то, по крайней мере, существует, это вы знаете на собственном опыте. Следовательно, руководствуясь высказанным выше тезисом о необходимости существования, существует и Бог. И только во взаимодействии друг с другом существуют они оба – Бог и Вселенная. Тут мы, кстати, обнаруживаем, что Бог создал Вселенную отнюдь не от скуки, а как средство обеспечения собственного существования. То есть до создания Вселенной не существовало и самого Бога – ему не с чем было взаимодействовать. Обнаружив это, мы с вами начинаем понимать, что под вопрос становится сам факт создания Вселенной. Если Бог не существовал до Вселенной, то о каком создании ее им может идти речь?

Я сидел, наверное, с отвисшей челюстью. Саваоф очередной раз лукаво улыбнулся и решил, что пора класть меня в нокаут:

– Ну и еще немного усложним проблему. Из научно-популярных книжек вы должны помнить, что время – это отнюдь не свойство системы Бог-Вселенная, а всего лишь элемент Вселенной, созданной Богом. Время возникло в момент Большого взрыва. Но раз время не присутствовало при самом акте создания, то можно ли говорить о том, что Бог создал Вселенную? Ведь создание – сам по себе суть временной процесс. Вот Вселенной нет – а вот она есть. А раз нет времени – значит, нет возможности создать что – либо, хоть бы и саму Вселенную. Вы же помните, что в вашей науке существует точка зрения на время как на носитель причинно-следственной характеристики Вселенной. Вне системы, обладающей причинно-следственными свойствами, Бог-причина не может создать Вселенную-следствие. Подведя итог этим простейшим рассуждениям, мы с вами должны придти к выводу, что ни Вселенная, ни Бог существовать не должны. Следует ли мне излагать вам более весомые аргументы против господствующего в вашей цивилизации мировоззрения, или перейдем к более практическим вопросам?

Несмотря на состояние мозгового паралича, я не хотел так просто сдаваться:

– А как же успехи наших физиков и космологов? Ведь существуют же теории, прекрасно соответствующие наблюдаемым в природе явлениям. Квантовая электродинамика, например. Их верность подтверждается множеством экспериментов. Там, конечно, бездна нерешенных проблем, но ведь то, что уже достигнуто, хорошо согласуется с практикой. Например, Большой взрыв. Все, что известно нам о Вселенной к настоящему времени, подтверждает тот факт, что он когда-то произошел. Красное смещение, реликтовое излучение. Разве Большой взрыв не являлся актом создания Вселенной?

Саваоф Ильич печально вздохнул:

– Я должен вас разочаровать, дорогой Илья Евгеньевич. Никакого Большого взрыва не было. А все гигантское здание вашей науки о мироздании – всего лишь нагромождение подтасовок, натяжек, домыслов и умолчаний. Знаете ли вы, что в каждой точке на пути познания разуму доступен практически бесконечный выбор разнообразных концепций, каждая со своим непротиворечивым математическим аппаратом? Ваши ученые фактически занимаются всего лишь отбором из этого разнообразия только тех концепций, которые соответствуют уже имеющимся в их распоряжении в текущий момент данным и знаниям. Если очередные получаемые в ходе экспериментов или наблюдений сведения не укладываются в господствующую концепцию, ученые выбирают другую, близкую или далекую, только и всего. А то поступают еще проще – игнорируют новые данные, откладывая замену концепции «на потом», и продолжают разработку бесплодной жилы.

– Вы можете привести примеры?

– Да сколько угодно. Вот вы, например, знаете, что давным-давно ученые согласились признать принцип неопределенности Гейзенберга, заключающийся в том, что невозможно одновременно измерить пространственное положение и импульс элементарной частицы. Сколько копий сломали по этому поводу ваши гении Бор и Эйнштейн! Сколько средств вложили в эксперименты ваши правительства за полвека, пока не удалось окончательно убедиться в верности этого принципа! И как же ученые объясняют себе и вам, простым гражданам, причину столь непонятного явления? Они утверждают, что, видите ли, на поведение частицы оказывает влияние сам факт производимого измерения, в результате чего, измерив, например, импульс, мы неминуемо перемещаем частицу в другую точку пространства, а измерив ее местоположение, мы изменяем ее скорость. Они утверждают, что на поведение частицы, видите ли, влияет прибор, которым производится измерение. Но они тщательно избегают говорить о том, что, не будь прибора, а выполняй они измерение каким-либо иным способом, хотя бы и сверхъестественным, телепатическим, они все равно столкнулись бы с принципом неопределенности. На поведение частицы на самом деле влияет не материальный акт измерения, а абсолютно нематериальный факт получения сведений о ней внешней по отношению к ней системой! А ведь принцип Гейзенберга – чуть ли не самый нижний фундаментный блок в современной науке. Стоит ли говорить, что честное признание нематериальной сущности наблюдаемого явления повергло бы в прах всю вашу построенную на материализме науку, все равно, осознан этот материализм, или нет. Еще пример?

– Еще!

– Расширение Вселенной. Все давным-давно согласились, что оно существует, и, руководствуясь наблюдениями, договорились о его характере. Напомню. Центра расширения не существует. То есть в какой бы точке Вселенной вы ни находились и в какую бы сторону ни посмотрели, везде вы будете наблюдать удаление от вас других точек, причем чем дальше отстоит от вас наблюдаемая точка, тем быстрее она удаляется. Об этом говорит вам красное смещение. Вы трактуете наблюдаемый характер расширения таким образом, что это не просто галактики разбегаются друг от дружки, иначе центр расширения все-таки существовал бы, а растягивается сама ткань пространства. То есть расширение носит геометрический, а не физический характер, что удивительно удачно согласуется с вашими представлениями о природе взаимодействий, в первую очередь, гравитации. Прекрасно! Но тут вы делаете поразительный по своей абсурдности вывод: вы берете в руки калькулятор и, пощелкав клавишами, утверждаете, что когда-то, 18 миллиардов лет назад, Вселенная была упакована в бесконечно малую точку, и произошел Большой взрыв. И тут же громоздите поверх этой идеи всю свою космологию. При этом вы начисто игнорируете тот простой факт, что вещество галактик, и звезд, и планет, и булыжников, и атомов вплетено в ткань пространства и расширяется вместе с ней. Это значит, что расширение Вселенной представляет собой всего лишь масштабирование всего сущего в ней, так что 18 миллиардов лет назад это должна была быть все та же Вселенная, только все в ней было гораздо меньших размеров, чем сейчас. Однако о размерах, кстати, говорить в этом случае тоже не приходится, так как эталоны длины масштабируются вместе со Вселенной, поэтому, строго говоря, никакого расширения Вселенной не существует. Будьте добры найти красному смещению и реликтовому излучению другое объяснение – их, слава Богу, бесконечно много. А заодно и разрушить всю вашу космологию, в которой концепция Большого взрыва лежит в фундаменте рядом с принципом Гейзенберга. Еще?

– Еще!

– Ладно. Допустим, Большой взрыв все-таки случился. Сколько по его поводу защищено диссертаций! Сколько состоялось конференций! Все процессы, происходившие в ходе его развития, расписаны по секундам. Посчитали, в какие моменты образовались атомы каких элементов, а до них – элементарные частицы, а до них – фундаментальные взаимодействия, и так далее. Посоздавали теории инфляции, бутстрэпа, подклеили ко всему этому суперструны… Такое впечатление, что о Большом взрыве пишут жители одной планеты, о черных дырах – жители другой, а в телескопы смотрят жители третьей. Как можно расписывать по шкале времени события, если условия Большого взрыва сами по себе искажают шкалу времени до неузнаваемости? На протяжении всех принципиально важных его этапов время должно быть замедлено невероятными гравитационными силами, а на начальном этапе оно просто-напросто должно стоять на месте или, точнее, отсутствовать вообще!

Он перевел дух.

– Наконец, давайте согласимся, что сама идея Большого взрыва просто-напросто противоречит идее Вселенной, какой вы ее знаете. Давайте посмотрим на проблему, основываясь на элементарной интуиции, которую так не любят ваши физики – ядерщики. Зададим простой вопрос: какова должна быть энергия Большого взрыва? Та самая энергия, из которой потом образовалось все во Вселенной? Ответ вам должна подсказать интуиция – естественно, эта энергия должна быть бесконечна. В противном случае это никакой не порождающий все и вся Большой взрыв, а очень мощный, но все-таки локальный взрыв. Если его энергия не бесконечна, обязательно встает вопрос – а какова она. И, следовательно, нельзя говорить об изначальности Большого взрыва, ибо что-то же должно определить значение его энергии! Хорошо, признаем, что энергия Большого взрыва бесконечна. Но из этого однозначно следует бесконечность Вселенной, иначе, будь Вселенная конечна, тогда бы энергия Большого взрыва никогда не рассеялась, и сам он никогда не кончился! Ах, вы готовы признать бесконечность Вселенной? Ну тогда и будьте готовы признать наличие где-то в ее просторах бесконечного числа ваших двойников, ковыряющих в носу тем же пальцем, что и вы сейчас, и бесконечного числа ваших же двойников, но ковыряющих в носу пальцем левой руки, и бесконечного числа ваших не совсем двойников, ковыряющих одновременно в трех ноздрях пальцами трех из шести своих рук.

Я не ковырял в носу никаким пальцем, потому что обычно получаю это удовольствие в гарантированном одиночестве, сидя за компьютером, однако аргументы Саваофа показались мне исчерпывающими. По той простой причине, что он меня окончательно запутал.

– Достаточно, Саваоф Ильич, – сказал я. – Вы в течение получаса полностью разрушили все мое мировоззрение. Интересно, сколько времени вы затратите на строительство нового?

– Вынужден вас опять разочаровать, дорогой Илья Евгеньевич. Я не собираюсь посвящать вас в тайны мироздания, как они есть на самом деле. Да это и не требуется. Позвольте мне самому решать проблемы Вселенной, а вам мы подберем другую работу. Все, что я только что вам рассказал, посвящено одной цели: убедить вас в существовании меня именно в том качестве, в котором мне это необходимо. Это поспособствует вам в дальнейшем исполнять мое поручение, не тратя силы и время на сомнения. Как видите, я с вами довольно откровенен.

– Ну тогда, Саваоф Ильич, извините, но я пока не достиг желаемого вами уровня веры в вас. Возможно, Вселенная действительно устроена не так, как я привык думать. Но вы-то тут при чем? Нечто подобное мог, прошу прощения, нагородить мне любой дилетант от космологии, находящийся в счастливом неведении строгих доказательств общепринятой картины мира. Из ваших прозрачных намеков я давно уже понял, что вы считаете себя не простым человеком. Бог – не Бог, но якобы какую-то функцию вселенского масштаба вы исполняете. Извините, но очень хотелось бы получить доказательстова того, что вы не самозванец. Чудо давайте, как говорится.

Саваоф смеялся.

– Всему свое время, всему свое время. Не спешите, Илья Евгеньевич, будет и чудо. Конечно, кормления толп хлебами не обещаю, и по воде босой бродить не стану, но доказательства представлю, и куда более серьезные. Давайте-ка лучше поговорим о вас. Скажите, вы поверили предсказанию конца света, выданному вашим спайдером?

– Ну… Трудно сказать. С одной стороны, я сам его программировал, знаю, что технически поведение программы корректно. С другой стороны, спайдер – всего лишь посредник в общении с распределенным интеллектом Интернета. А что такое распределенный интеллект, насколько достоверны данные, которые он выдает… Это все изучать и изучать. Я даже не уверен, существует ли он вообще. Да, я имею многочисленные подтверждения того, что наполнение интернетовских серверов информацией, само содержание этой информации, активность пользователей в Сети – процессы, казалось бы, в каждом конкретном случае самостоятельные и внешне случайные, в целом дают поведение, похожее на разумное. Налицо странное явление: самоорганизация сверхсложной системы равноправных интеллектуальных ячеек. Но опять же, насколько корректна процедура общения с интеллектом? Ну внедрил я снифферные модули в кое-какие точки Сети, посылают они моему компьютеру статистику сетевого трафика. Но ведь я таким образом фактически не задаю самому интеллекту никакого вопроса, а всего лишь трактую его поведение, выделяя из него ответ на мой вопрос. Короче, разумом я понимаю, что достоверность полученного ответа довольно высока, но вот верю ли я его предсказанию – не знаю.

– Я рассею ваши сомнения, Илья Евгеньевич. Вы адекватно работали с распределенным интеллектом. Интернет, конечно, пока развит недостаточно, да и ваш спайдер – всего лишь прототип того интерфейса с РИ, каким он должен быть на самом деле, поэтому точность полученного предсказания даты конца земной цивилизации весьма невелика. Однако важно другое: предсказан сам скорый конец цивилизации, и вот в этом-то никаких сомнений нет.

– И что же послужит причиной конца? – вспомнил я свои недавние размышления на эту тему.

– Причиной, в широком смысле, послужит опоздание человечества с выходом в космос. Вы задохнетесь на Земле, истратив данные вам стартовые природные ресурсы на выживание в пределах своей планеты. Вам давно уже пора начать экспансию в космос, выпускать, так сказать, накопившийся пар, осваивать новые территории – Луну, Марс, спутники внешних планет, соседние звезды, Галактику. Но вы засиделись. Прогресс технологий отстал от темпов траты ваших ресурсов, и вы не успеваете.

Причина, действительно, оказалась более чем понятна. Так или иначе, но Саваоф Ильич занял-таки в моем подсознании место носителя истины. То ли говорил он убедительно, то ли предваряющие нашу встречу события размягчили мои мозги, но теперь я доверял ему и воспринимал его идеи без малейших сомнений.

– И как же все произойдет?

– Ну-у, достаточно прозаично. Видимо, по мере того, как различные страны начнут всерьез сталкиваться с проблемой нехватки природных ресурсов, опять станет накапливаться напряженность. Те, у кого ресурсов останется побольше, пользуясь монополизмом и недостатком мозгов, будут взвинчивать цены. А на уровне стран рыночные регулирующие законы не работают – слишком мало участников. Тогда обиженные природой задумаются о восстановлении справедливости путем нового передела мира – история, как известно, не учит ничему, кроме того, что она ничему не учит. А противная сторона, естественно, захочет обеспечить мир принятым у вас способом сдерживания агрессора с помощью еще большей агрессии. Вот налицо и база для новой гонки вооружений. Технология убийств, слава Богу, у вас наработана, ядерные арсеналы за период некоторого потепления последних лет окончательно не развалились, да и восстановившееся опять деление мира на Россию и не-Россию – готовая линия фронта. Одного вы не учтете. Новая гонка вооружений потребует применения средств управления оружием, превышающих возможности вашего разума контролировать их. Помните рассуждения Виталия? В этом-то как раз он прав. И если кто-нибудь из ваших правителей, у кого нервы послабже, первым не нажмет кнопку, так рано или поздно произойдет сбой в системах управления. И все.

– Две тысячи восьмой год – правдоподобный срок?

– Более чем. Я даже удивлен, что ваш спайдер, при всех своих недостатках, указал этот год. Случайность, конечно.

Описанная Богом картина, как живая, встала перед моими глазами. Я достаточно пожил на Земле вообще и в России в частности, чтобы ощутить жесткое дыхание реальности в каждом из Его слов. Я не просто поверил в возможность подобного сценария – я знал, что именно так и будет!

– Разрешите задать вам один вопрос, Боже. Как могло случиться, что мы пришли к такому печальному финалу? Это что, ваша ошибочка в расчетах, или спишете на самостоятельное развитие Вселенной? А может, вы специально так запланировали? В назидание, так сказать, другим цивилизациям? Чтобы жили в мире и о природе заботились?

Саваоф вздохнул.

– Я знал, Илья Евгеньевич, что вы спросите меня об этом. Поверьте, я сочувствую вам. Более того, я надеюсь, что не все еще потеряно, и кое-что предпринимаю, чтобы оказать помощь вашей цивилизации. Да что там говорить, вы же здесь именно поэтому! Что же касается уничтожения цивилизации в назидание другим, так поверьте, такая глупость не могла придти мне в голову по одной простой причине. Цивилизаций во Вселенной слишком мало, чтобы жертвовать любой из них, и они пока никак не контактируют друг с другом. О вашей гибели другие узнают очень не скоро, если вообще когда-нибудь узнают.

– Позвольте-позвольте. Раз, как вы говорите, цивилизаций во Вселенной не много, значит ли это, что она конечна?

– Разумеется, конечна, а как же вы думали! Только границ у Вселенной никаких нет. Вспомните аналогию с воздушным шариком, которую употребляют ваши ученые для описания характера расширения Вселенной. Так вот, наблюдаемая вами Вселенная – это трехмерный эквивалент двумерной поверхности воздушного шарика. И так же, как у шарика есть центр расширения, лежащий вне его поверхности, так и у Вселенной есть центр расширения, но лежит он вне трехмерного пространства. В четвертом измерении, если хотите. И так же, как конечна площадь поверхности шарика, так же конечен и объем Вселенной. Он велик, и цивилизаций в нем, по вашим меркам, все-таки скорее много, чем мало. Однако, среди них нет ни одной, достойной уничтожения. Само понятие цивилизации не предусматривает возможность уничтожения. У цивилизаций другое назначение. Ваш случай – исключительный.

– Правильно ли я понял, что, если двигаться во Вселенной в одну и ту же сторону, не меняя направления, рано или поздно вернешься в исходную точку, как бы обогнув шарик?

– Ну, не так тривиально. Все-таки Вселенная – это не совсем простой шарик. Строго говоря, вы обязательно вернетесь в ту же точку, только вам сначала придется побывать во всех остальных точках Вселенной. Поверьте, путешествие будет очень долгим. В пределе – бесконечным.

– И все-таки, почему гибнет человечество? Раз это ошибка, то чья? – я не собирался оставлять свой вопрос без ответа. Назвался, как говорится, Богом – полезай на небо.

Саваоф помолчал. Видимо, очень не хотелось ему отвечать на прямой вопрос. Однако из его последующих слов я понял, что сильно ошибся в оценках.

– Вы напрасно решили, Илья Евгеньевич, что я испытываю какой-то комплекс вины в связи с грядущей гибелью вашей цивилизации. Ничего подобного. Это для вас человечество со всей его многовековой историей, культурой, географией, радостями и страданиями – нечто огромное, непостижимое разуму индивида. Это для вас его гибель – катастрофа. Для меня же это всего лишь неудачный результат эксперимента, который, как вы знаете, тоже результат. Чтоб вам до конца понять: умирает подопытный кролик. При этом в соседних клетках плодятся и размножаются сотни других здоровых и веселых кроликов. И соображения мои по поводу смерти несчастного не окрашены никакими эмоциями, а напротив, вполне прагматические. Просто этот экземпляр наряду с другими важен для судьбы всего эксперимента в целом, и его преждевременная смерть негативно повлияет на конечную точность результатов исследований.

– А ведь вы мне лапшу вешаете, Боже. Если вам настолько наплевать на землян, вряд ли бы я тут у вас торчал. Похоронили бы мое бренное нереплицированное тело, и конец. Так что, то ли кролик у вас единственный, то ли опыт вы на нем проводили, который повторить не можете, то ли времени у вас нет на его повторение. Давайте-ка начистоту, уважаемый Саваоф Ильич, и с самого начала, а то ничего у нас с вами не получится. Припекло вам, правда?

– Перестаньте хамить, Илья Евгеньевич. Я не обязан перед вами отчитываться – слишком на разных уровнях понимания ситуации мы находимся. Да, аналогия с кроликом не совсем точна. Гибель земной цивилизации, действительно, существенно скажется на ходе событий во Вселенной. Но это отнюдь не означает, что вы лично представляете собой какую-то особую ценность. Достойный кандидат на ваше место появляется на Земле практически ежедневно. А уничтожить реплику, которую я сам и создал, для меня не составляет никакого труда. Так что в любой день в оставшиеся десять лет вы можете быть заменены более воспитанной особью гомо сапиенс.

Я не собирался капитулировать. В конце концов, возникшая перепалка задевала честь мою лично и моей цивилизации в целом. За цивилизацию особенно обидно.

– Тогда, любезный Саваоф Ильич, позаботьтесь о скорейшей замене. Учтите, десять лет – не так много по сравнению с теми миллиардами, которые вы уже потратили на свой эксперимент. Чем позже вы подберете дублера, тем меньше вероятность, что ваши с ним действия приведут к желаемому результату. А тогда каюк. Интересно, вас что, из вашего райского НИИ выгонят? И потом, где гарантия, что следующая особь не окажется еще более строптивой, чем я? Решайте, милейший: либо вы работаете со мной на равных, либо вы не работаете со мной вообще. Умирать мне не привыкать. Считаю до трех. Раз.

Экспромт получился великолепный. Давненько я так не веселился. Припереть кого-нибудь к стенке – любимое, по Фрейду, дело каждого разумного существа. А я припер к стенке не просто кого-нибудь, а самого Бога.

Я встал и направился к двери. Не той, которая вела в коридор, а той, за которой ждала пустота. Задрожали язычки пламени свечей.

– Два.

Не дав себе времени испугаться, я распахнул дверь. Снежинки, подхваченные потоком вырвавшегося на свободу воздуха, понеслись во тьму. Наверное, я представлял собой прекрасное зрелище, одухотворенный, с развевающимися волосами, стоящий спиной к краю бездны. Пора говорить «три».