Accel World 12: Красный герб

Глава 1

— Наконец-то... мой черёд...

Харуюки ошарашенно слушал голос, доносившийся до него сквозь яростный ливень уровня «Шторм».

Голос доносился от сравнительно небольшого аватара, находившегося прямо перед ним. Он лежал, раскинув руки и ноги в стороны, наполовину утопленный в растрескавшийся асфальт. Тяжёлая броня его носила серо-коричневый окрас.

Вчера после уроков этот металлический аватар заставил Харуюки вкусить горечь полного поражения. Сразу после боя тому было досадно до слёз, но за вечер он смог собраться с силами, и сегодня, после специальной тренировки, вызвал его на матч-реванш.

Бой получился в какой-то степени полной противоположностью первому. Харуюки принимал удары противника и использовал их силу, чтобы впечатывать противника в землю, отчего у того осталось каких-то 10% здоровья. Но в этот момент вдруг произошло необъяснимое. Поверженный противник заговорил совершенно иным голосом.

Дуэльные аватары, комплекты виртуальной брони, которые Брейн Бёрст раздаёт играющим в него детям, не имеют ни ртов, ни носов, за исключением некоторых аватаров женского пола.

Например, у «Циан Пайла» Такуму и «Блэк Лотос» Черноснежки даже свет глазных линз можно разглядеть с трудом. Что же до «Сильвер Кроу» Харуюки, то его лицо и вовсе покрыто гладким зеркальным визором.

Похожими принципами руководствовался и дизайн таинственного металлического аватара «Вольфрам Цербер», против которого в данный момент сражался Харуюки, и который уже успел заработать звание гениального новичка. Его лицо походит на волчьи челюсти, открытые лишь на несколько сантиметров, сквозь которые проглядывает стекло маски.

Именно поэтому определить, откуда доносится шёпот лежащего в луже воды Цербера, оказалось не так-то просто. Следуя обычной логике, можно предположить, что звуки доносятся изо рта, сокрытого визором аватара... но Харуюки ощущал, что это не так.

Говорило... левое плечо Цербера, а не голова.

Харуюки до сих пор не замечал этого, но теперь он увидел, что оба наплечника Цербера очень похожи на его маску. Оба они угловатые и напоминают своим видом волчьи головы. И в центре каждого из них тянется зигзаг — этакие клыки.

Ещё несколько секунд назад сквозь зигзаг на голове виднелось стекло головной маски, но сейчас челюсти этого визора полностью сомкнулись.

Вместо них на сантиметр приоткрылась линия на левом плече, и сквозь неё начало пробиваться тёмно-красное свечение. Вода, скопившаяся в неровностях его брони, тоже окрасилась в красный цвет, отчего аватар начал напоминать окровавленного зверя.

— Кто... ты?.. — хрипло спросил Харуюки у бёрст линкера, которого совсем недавно с помощью «Возврата» довёл до 10% здоровья.

В ответ он услышал скрипучий, металлический голос, который сдержанно рассмеялся:

— Хе, хе-хе. Кто я? Тебе не кажется странным спрашивать такое после того, как ты меня так поколотил, Кроу-сан? Тем более, я-то тебя о-очень хорошо знаю.

— Знаешь?.. Но ведь мы впервые сразились с тобой только вчера... — рефлекторно отозвался Харуюки, а затем покачал головой и вновь спросил, — Нет, ты лучше скажи... ты действительно тот самый Цербер, с которым я сражался всё это время? Просто ты... словно другой человек...

— Хе-хе-хе, так и есть. Мы были такими с самого начала. Надеюсь, ты знаешь, что означает слово «Цербер»? — произнёс левый наплечник, мерцая красным светом.

Харуюки ахнул.

В голове пронеслись воспоминания о том, как он прошлым вечером увидел схватку Вольфрам Цербера и Фрост Хорна. Когда Харуюки до глубины души поразила твёрдость брони и скорость этого аватара, победившего Хорна, хотя тот и был на четыре уровня выше его, Манган Блейд, офицер Синего Легиона, рассказала ему:

Что Вольфрам — самый твёрдый из всех металлов.

И что имя этого аватара происходит от греческих мифов.

И Харуюки, проведший значительную часть своего детства в фэнтезийных RPG, знаком с этим монстром не понаслышке. Это гигантский трёхглавый пёс, сторожащий врата Ада.

«Трёхглавый».

И тут Харуюки, наконец, понял.

Наплечники Цербера не просто похожи на его голову.

Это и есть головы. Он не мог даже представить, как это вообще возможно, но Вольфрам Цербер — дуэльный аватар, рождённый с тремя головами. Именно поэтому он и носил это имя.

Скорее всего, того жизнерадостного, вежливого мальчика, с которым Харуюки сражался ещё несколько минут назад, стоило называть первой личностью Цербера. А прямо сейчас с ним говорила вторая личность — некто, в чьём голосе слышался металлический отзвук.

— Цербер... — на автомате обронил Харуюки.

Левый наплечник Цербера, его вторая голова, рассмеялась в третий раз.

— Хе-хе-хе, вижу, Кроу-сан, ты всё понял. Пожалуй, понять это ты мог и побыстрее, но твоё мастерство всё равно заслуживает похвалы. Ты первый, кому удалось заставить меня выйти во время дуэли. И за это тебе спасибо... теперь хоть и я смогу подраться.

Эти слова заставили Харуюки вспомнить, что они до сих пор находятся в боевой зоне Накано 2 в самом разгаре дуэли. Помимо Сильвер Кроу и Вольфрам Цербера здесь ещё и множество зрителей.

— Я понял, что ты полон загадок. Но... сейчас это неважно, — старался говорить Харуюки как можно увереннее, прогоняя собственное изумление. — После погружения на поле боя тебе остаётся лишь сражаться. Поговорим в другой раз, в идеале — когда встретимся в качестве зрителей.

Харуюки скользнул взглядом по верхней части поля зрения. Шкала здоровья Кроу практически полна, а от покрасневшей полоски жизни Цербера после нескольких бросков с помощью Возврата почти ничего не осталось.

А полоска энергии под этой шкалой совершенно опустела. Значит, время действия фирменной способности Цербера, «Физической Неуязвимости», подошло к концу. Харуюки ещё вчера убедился, что пока она неактивна, Церберу можно наносить урон, если целиться в уязвимые места его брони.

Осмотрев лежавшего на земле Цербера, Харуюки сказал:

— Если ты не собираешься вставать, то я, пожалуй, на этом закончу бой.

Сложив пальцы на правой руке в клинок, Харуюки занёс её над плечом. Хотя он явно готовился к атаке, Цербер всё ещё не двигался. Неужели он так просто сдался после своих слов о том, что «теперь хоть и он сможет подраться»?

Возможно, он имел в виду, что нападёт сразу после окончания дуэли. Но Харуюки готов принять этот бой. Законы Брейн Бёрста именно потому гласят, что «конкретного противника можно вызывать на бой один раз в день», а не «с конкретным противником можно сражаться один раз в день», что игра признаёт право проигравшего бёрст линкера потребовать немедленного реванша.

— Ш-ши!.. — резко выдохнул Харуюки и устремил острую ладонь к горлу поваленного Цербера.

Подобно лучу серебряного света, она неслась вниз, разбивая по пути капли. И тут...

Левое плечо Цербера, которое всё это время было приоткрыто лишь на сантиметр, внезапно резко распахнулось. Ошарашенный Харуюки понял, что то, что он принял за «глаз», на самом деле оказалось «ртом». Пространство между раскрывшихся частей визора наполняла тьма, и лишь в самой глубине её словно полыхало багровое пламя.

Свет этого пламени вырвался наружу, окрашивая капли дождя, и коснулся находившейся над плечом ладони Харуюки.

— Кх-х!.. — обронил тот.

Он не чувствовал ни боли, ни удара. Его правую руку начало против его воли притягивать к левому плечу. Его направленная в горло атака отклонялась в сторону широко раскрытой брони.

«Хорошо, ударю туда, куда хочешь!» — мысленно крикнул Харуюки, и попытался изо всех сил пронзить свет в глубине брони.

Но...

Его рука ни во что не упёрлась. В наплечник погрузились пальцы, кисть, а потом и вся правая рука по локоть, не встречая на пути никакого сопротивления. Но так быть не может, ведь наплечник Цербера, как и голова, имеет лишь двадцатисантиметровую глубину. С учётом того, что Харуюки погрузился в наплечник по локоть, его ладонь давно уже должна была пробить тело Цербера насквозь и выйти с противоположной стороны.

В высшей степени неприятное ощущение вдруг сковало холодом всю правую руку Харуюки по самое плечо.

Остановив продолжавшую тянуться вперёд руку, Харуюки попытался резко вытащить её. Но только он принялся покидать полную тьмы «пасть»...

Как клыки сомкнулись.

По уровню раздался неестественный металлический лязг. Со стороны зрителей, обступивших с обеих сторон крыши улицы Накано и наблюдавших за развитием событий, донеслись звуки громких переговоров, заглушивших даже ливень.

Но Харуюки не слышал ни их голосов, ни раздавшийся одновременно с ними вопль Лайм Белл (Тиюри). Обжигающая боль, донёсшаяся от руки, пронзила его сознание. Пусть болевые ощущения на обычных дуэльных полях и слабее вполовину по сравнению с неограниченным полем, но Харуюки всё равно приглушённо застонал:

— Гх-х!..

Задержав дыхание и широко раскрыв глаза, он увидел, как острые углы наплечной брони тисками сжимали его правую руку с двух сторон.

Эти клыки уже впились в его броню на два сантиметра и продолжали с противным звуком проникать всё дальше. Одновременно с этим шкала здоровья Харуюки начала уверенно убывать.

Цвет брони Вольфрам Цербера означает, что он — самый твёрдый среди всех металлических аватаров. Всё это время он использовал это свойство в основном для защиты, но в реальной жизни вольфрам находит своё основное применение в инструментах и режущих частях лезвий и свёрл. Другими словами, именно использование вольфрама в наступательных целях приближает его к истинному потенциалу...

Понимая, что такими темпами его броня не выдержит, Харуюки, превозмогая адскую боль, сжал левый кулак.

Он нанёс быстрый удар в тёмно-серый участок возле левого плеча, где не было брони. Он рассчитывал удара за три добить противника. Но за мгновение до того, как ему удалось попасть, Цербер вдруг прикрыл уязвимое место правой рукой. Харуюки решил ударить хотя бы руку, но ту покрывала крепкая вольфрамовая броня, и урона противник почти не получил.

Их бой развивался в пользу Харуюки потому, что ему удавалось использовать силу атак противника, чтобы впечатывать его в землю, поскольку способность «Физическая Неуязвимость» не давала защиты от бросков. Харуюки понимал, что ему нужен ещё один бросок, но его не так-то просто сделать, когда противник жуёт одну из твоих рук. Попытавшись силой вырвать правую руку из его пасти, он лишь нанесёт себе ещё больше урона.

«Что мне делать? Что мне делать?!» — отчаянно раздумывал Харуюки, от безысходности продолжая наносить почти бессмысленные удары левой рукой.

Харуюки, бёрст линкер с восьмимесячным стажем, начал свой путь ещё прошлой осенью, но ему никогда прежде не приходилось видеть укус такой силы, который мог прокусить металлическую броню. Но если он собирался пасовать перед лицом атак, которые видит впервые, то о мире высокоуровневых бёрст линкеров шестого-седьмого уровней ему и мечтать нельзя. Справиться можно с любой атакой. Тогда что можно сделать в ситуации, когда противник удерживает правую руку и защищается от ударов левой?..

«Харуюки», — послышался вдруг голос в глубине его сознания. — «Твоё Смягчение — эффективное оружие против простых атак. Но не думай, что одной этой техники тебе хватит для победы. Твои противники — не только Энеми, раз за разом повторяющие одни и те же атаки, но и бёрст линкеры, обладающие разумом и решительностью. Поняв, что ты отражаешь их удары, они немедленно придумают, как это обойти. Например, они могут переключиться на броски, захваты или метание снарядов...»

Голос этот, конечно же, принадлежал «родителю» Харуюки, Чёрной Королеве Блэк Лотос, Черноснежке. Но её на этом поле боя нет, а даже если бы и была, её шёпот не достиг бы ушей Харуюки в такой ливень. Голос доносился из воспоминаний. Все наставления его Королевы... и, по возможности, все остальные её слова Харуюки высекал в своей душе и хранил в вечном архиве.

«Возможно, захваты кажутся тебе самыми примитивными из техник, но на самом деле противостоять им тяжелее всего, просто потому, что существует множество разновидностей таких техник, использующих различные принципы. Помимо физических захватов существуют электрические, магнитные, вакуумные, липкие и так далее. Поскольку техник, так или иначе ограничивающих движение, так много, даже ветерану непросто правильно подобрать ответные действия, когда они видят такую технику впервые.

Однако, Харуюки, у тебя и только у тебя есть возможность освобождаться из пут как минимум половины захватов, существующих в Ускоренном Мире. Вспомни, что случилось, когда тебя к себе притянул жёлтый магнитный аватар. Как только ты видишь, что противник не прижимает тебя к земле или зданиям, а удерживает своим телом... лети! Лети и утягивай противника за собой. Как только ты поднимешься на высоту, на которой падение смертельно, можешь считать, что победил. Мне не известен ни один аватар, который может без ущерба для себя пережить столкновение с самой крепкой субстанцией Ускоренного Мира — землёй...»

— !..

Слова его учителя пронеслись в голове за какую-то долю секунды.

Смысл сказанного словно наполнил его тело, и в следующий момент Харуюки начал двигаться.

Он вновь замахнулся левым кулаком, делая вид, что собирается повторить бессмысленный удар. Его противник, вторая личность Цербера (которую, пожалую, стоило называть «Цербером II»), продолжал прикрывать уязвимое место правой рукой. Опуская кулак, Харуюки неожиданно раскрыл его на полпути и ухватился за правое запястье противника.

— У... о-о! — взревел Харуюки и резко поднялся.

Его шкала энергии от полученного урона заполнилась почти до предела. Он влил этот зелёный цвет в чешуйки на спине.

Серебряные крылья звучно раскрылись. Быстрые взмахи острых чешуек разбивали капли дождя, превращая их в туман.

— Гр-р... — прорычал в ответ Цербер II. Судя по всему, он не мог разговаривать, пока жевал своего противника.

Но отпускать его руку он не спешил. Видимо, Цербер II не унаследовал той гениальности и смышлёности, что присуща вежливому мальчику, Церберу I.

Как только Харуюки почувствовал, что готов к взлёту, он устремил свой взгляд на чёрные тучи над собой... и изо всех сил оттолкнулся от земли.

Его левая рука, которой он сжимал правое запястье противника, и правая рука, которую тот продолжал держать зубами, резко ощутили на себе тяжесть. Несмотря на скромные размеры, из-за тяжёлого вольфрама аватар Цербера был весьма грузным, но Харуюки с лихвой хватало сил, чтобы поднять его.

— О-о!.. — ещё раз крикнул Харуюки, продолжая махать крыльями и буквально выдирая Цербера из углубления в асфальте.

Вслед за этим они устремились вверх, продираясь сквозь ливень. Их взлёт проходил параллельно реконструированной десять лет назад башне Накано Сан Плазы, и расходившаяся от них ударная волна разбила большую часть стёкол на своём пути.

Мимо пронеслась крыша ставосьмидесятиметрового здания, но Харуюки поднялся ещё на пятьдесят метров и лишь затем переключился на парение. С учётом оставшегося у него здоровья, Цербер ни за что бы не пережил падение с такой высоты.

Краем глаза Харуюки заметил, что зрители, находящиеся в режиме автоматического слежения за боем, уже телепортировались на крышу Сан Плазы. Он разжал левую руку. Тело Цербера II сразу же накренилось. В воздухе его держали лишь зубы, которыми он кусал правую руку Харуюки.

— До смены ты заблокировал мой полет, едва заметив, что я взлетел. Я удивлён, что ты умеешь изменять свойства аватара, но, видимо, сильнее ты от этого не становишься.

— Гр-р... — вновь зарычал держащий правую руку Харуюки левый наплечник Цербера в ответ на эти слова.

Его челюсти оставались неподвижны, словно тиски, и поэтому боль была далеко не такой невыносимой.

Сам Цербер тоже не мог окончательно раскусить находящуюся во рту (в наплечнике?) руку, ведь в этот самый момент он тут же начал бы смертельное падение с двухсоттридцатиметровой высоты. Возможно, если бы он упал не на землю, а на крышу здания под действием Физической Неуязвимости, он смог бы пережить падение даже с 10% здоровья, но, судя по всему, у Цербера II, управлявшего аватаром на данный момент, не было доступа к этой способности.

Конечно, неожиданное переключение на вторую личность, живущую в наплечнике, шокировало Харуюки, но, как он уже успел заметить, хладнокровно взвесив все факты, Цербера II следовало признать менее опасным противником по сравнению с Цербером I. Если Цербер I был настоящим кошмаром для Сильвер Кроу, то полагающийся на укусы и захваты Цербер II, наоборот, казался лёгкой добычей. Достаточно лишь взмыть в небо после укуса, и противник уже не смог бы вырваться, не получив урона.

Проанализировав ситуацию и успокоившись, Харуюки вновь обратился к свисающему с правой руки Церберу:

— Кто твой «родитель»?

Конечно, он не ожидал, что его противник ответит на этот вопрос, но он не мог не задать его.

Сегодня, во время большой перемены, Черноснежка и Фуко, решившие натренировать Харуюки перед боем с Цербером, рассказали ему значение двух жутких терминов.

Первый — «Теория Сердечной Брони».

Эта гипотеза, выдвинутая Четырёхглазым Аналитиком Аргон Арей на рассвете Брейн Бёрста, описывала механизм рождения металлических аватаров.

Второй — «план по созданию искусственных металлических аватаров».

Считалось, что это план по умышленному созданию металлических аватаров на основе следствий из Теории Сердечной Брони. Никто не знал, был ли он когда-либо успешно претворён в жизнь. Но Черноснежка предполагала, что неожиданное появление Цербера, бёрст линкера невероятно проворного, несмотря на первый уровень, возможно, не случайность... а чей-то замысел.

Поэтому Черноснежка приказала Харуюки сразиться с Цербером и удостовериться в этом.

Но хотя он и узнал о ещё одной особенности Цербера, ему так и не удалось найти ответ. Поэтому он и спросил имя его родителя.

Однако, как он и ожидал, противник ответил не словами.

Вместо этого вольфрамовые клыки металлического удара стиснули правую руку Харуюки в несколько раз сильнее.

— Гх!.. — застонал Харуюки от резкой боли.

А в следующее мгновение раздался неприятный вибрирующий лязг, с которым челюсти левого плеча Цербера окончательно сомкнулись. Сильвер Кроу лишился правой руки по локоть, и ярко-красные спецэффекты смешались с каплями дождя.

Потеря конечности тут же отозвалась резкой просадкой левой верхней шкалы. Но вместе с тем этот укус означал победу Харуюки. Цербер II предпочёл закончить бой, разбившись насмерть, тому, чтобы висеть в воздухе и выслушивать вопросы.

Собираясь уважительно проводить взглядом решительного противника, Харуюки отвёл взгляд от своей шкалы...

— ?!

И тут его дыхание спёрло от изумления.

Цербер не падал.

Откусив руку Сильвер Кроу, он опустился на два метра, но после этого почему-то неподвижно завис в воздухе. Но если он успел прицепить к телу Харуюки какую-то тонкую проволоку, то тот должен был почувствовать, как его тянет вниз. Однако противник не просто висел в воздухе самостоятельно, он ещё и отлетел назад примерно на метр.

Харуюки ошарашенно осматривал своего противника, пытаясь понять, что происходит... но вместо этого уловил своим слухом неприятные звуки.

Звуки пережёвывания твёрдого объекта ещё более твёрдым. Приглядевшись ещё внимательнее, Харуюки заметил, что челюсти левого наплечника продолжали ритмично двигаться. Звук доносился именно от них. Он пережёвывал откушенную руку Сильвер Кроу.

Леденящий душу звук прекратился через несколько секунд.

То, что случилось вслед за этим, повергло Харуюки в шок.

Из спины Вольфрам Цербера медленно выросли в обе стороны по десять длинных, острых чешуек. Крылья. Они — точная копия крыльев Сильвер Кроу, но настолько прозрачные, что сквозь них можно увидеть окрестности станции Накано. Пожалуй, они не стеклянные, а эфемерные, поскольку капли ливня проходят прямо сквозь них.

Однако, несмотря на иллюзорность этих крыльев, они работали, и Цербер с лёгкостью держался в воздухе, неспешно размахивая ими. Он поднялся на ту же высоту, что и Харуюки, и замер в воздухе. Вслед за этим с крыши башни Накано Сан Плазы в пятидесяти метрах под ними донеслись изумлённые голоса зрителей:

— О... он не падает! Он летает!

— Не может быть! Цербер тоже летающий аватар?!

— Быть такого не может — полёт в сочетании с физической неуязвимостью?!

Эти голоса до боли напоминали те, что Харуюки услышал в свой адрес восемь месяцев назад, когда впервые взлетел во время битвы в районе Сугинами. Не зная, как реагировать на происходящее, Харуюки замер. Цербер же обратился к нему:

— Успокойся, в отличие от него, моя способность — не грабёж.

В этих словах содержался важнейший фрагмент информации, но Харуюки, не заметив его, лишь шёпотом повторил:

— Не... грабёж?

— Ага. Это клонирование. Впрочем... даже если бы это действительно был грабёж, у тебя не было права бы что-либо сказать мне по этому поводу. Ведь это ты украл у меня нечто крайне важное.

— Ты говоришь... что я ограбил тебя? — хрипло спросил Харуюки, постепенно возвращаясь к нормальной скорости мышления.

Ответ оказался весьма неожиданным:

— На твой вопрос на тему того, кто мой родитель, я ответить не смогу, но на этот, пожалуй, отвечу. Лучше всего будет сказать, что ты украл мой смысл жизни.

— Смысл... жизни...

— Именно. Больше половины моего потенциала запечатано. Мне оставили лишь одну способность — тот самый «Волчий Натиск», что я только что использовал. Когда меня создавали, я был особым образом настроен ради определённой цели.

— Настроен?.. Какой ещё цели?..

— Всё просто — я должен был носить ту самую вещь, которую ты куда-то запечатал. Что же... пожалуй, если я сболтну ещё чего-нибудь, меня точно отругают. Да и времени у меня не хватит. Я ведь съел лишь часть руки...

Вместе с этими словами крылья на спине Цербера стали ещё прозрачнее. Они словно начали таять в дожде, превратившись в лёгкую дымку, а затем и вовсе исчезли.

Серый аватар накренился. За мгновение до того, как начать падение, он тихо произнёс ещё несколько слов:

— Ещё увидимся, Сильвер Кроу. Сегодня я на этом закругляюсь. И ещё кое-что... у меня для тебя сообщение от «первого». «Мне было весело сражаться с тобой. Это мои истинные чувства».

И вслед за этим таинственный металлический аватар с невероятно крепкой броней, Вольфрам Цербер, устремился к земле, собирая вокруг себя дождевые капли. Через несколько секунд раздался грохот, и верхняя правая шкала опустилась до нуля.

«YOU WIN!» — вспыхнули пылающие буквы посреди поля зрения. Вслед за ними появилось окно статистики, но Харуюки продолжал неподвижно висеть в воздухе. В ушах его на повторе звучала одна из фраз, оброненных Цербером:

«Ту самую вещь, которую ты куда-то запечатал».

Запечатал... вещь.

Харуюки слишком хорошо понимал, о чём именно говорил Цербер, но не хотел воплощать догадку в конкретную мысль.

Одновременно с окончанием боя дождь заметно ослаб. С крыши Накано Сан Плазы донеслись аплодисменты и голоса (судя по ним, некоторые зрители до сих пребывали в смятении). Но до сознания Харуюки все эти события достучаться смогли не сразу.