Адмирал Империи 15 (СИ)

Глава 6

Место действия: звездная система HD 22048, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Таврида» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Американская Сенатская Республика.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 198 световых лет.

Точка пространства: 21 миллион километров от перехода «Таврида — Бессарабия».

Дата: 28 февраля 2215 года.

— Рассыпаемся! Разбить каре! — кричала Соня Вебер, изо всех сил сжимая штурвал своего истребителя, который первым нарушил сомкнутый строй боевой четверки МиГов, резко забрав вправо и своим примером показывая, как нужно действовать остальным.

В ту же секунду «Крик», «Столяр» и «Нико» сделали то же самое, полностью разрушая изначальное построение, в котором сейчас шла вся эскадрилья «Баязета».

— Назад! Четвертое каре — вернуться в строй! — вдогонку им звучал голос Луковникова — старшего эскадрильи. — Лейтенант, немедленно вернитесь, я вам приказываю! Соня под трибунал захотела⁈ Ты слышишь меня вообще⁈

— Теперь нет, — огрызнулась Соня, щелчком пальца отключая связь с командиром, и тут же настраиваясь на локальный канал с четвертым звеном. — «Лука», явно теряет хватку, — сказала она своим товарищам, — своей предсказуемостью он лишь играет полякам на руку… Видите два «роя» тяжелых «гусаров» с «Торуни» и «Мальборка», один из них идет с нами на сближение, а второй видно, как забирает в сторону, это чтобы атаковать истребители Луковникова с «фланга»…

— Похоже, ты права, — поддержал ее, Игорь Столяров, догоняя истребитель Сони и пристраиваясь к нему слева. — Надо каким-то образом их задержать, пока «Лука» не разделается с первой группой.

— А наш твердолобый полковник сумеет это сделать, господа? — с сомнением в голосе произнес Лермонт Николич, подводя свой МиГ к правому крылу командирского истребителя лейтенанта Вебер. — После того, как мы покинули строй у «Луки» под рукой осталось двенадцать машин, против такого же количества польских «гусаров»…

— Наши маневренней и как мне кажется, после этого бессовестного бегства «Баязета» из сектора боя, злей, чем враг, — скрепя зубами ответила ему, Соня. — Так что должны…

— Очень на это надеюсь, потому, как напрасно геройствовать мне как-то не хочется, — пробубнил Фома Крикун, последним встраиваясь в фигуру своего звена. — Я так думаю, ведь если уж и погибать, то за дело…

— В любом случае за собой в ад каждый из нас утащит парочку неповоротливых «гусаров», — невесело усмехнулась Соня.

— И сдохнем сами, окруженные остальными, — покривился Фома.

— Лучше уж сдохнуть, чем жить в том дерьме, в которое нас окунул Брагин, — прозвучал ответ лейтенанта Вебер…

…Соне, как и всем остальным, было за что ненавидеть и больше того — презирать командира своего корабля. Ведь как только в «Тавриде» появилась польская эскадра, Анатоль Брагин вместо того, чтобы отдать приказ на перестроение своей эскадры, стоящей прямо у кольца перехода, и открытие огня, медлил, не решаясь первым атаковать польские корабли, дав противнику тем самым время на восстановление мощностей. Поляки, явно не ожидавшие такого радушного приема от русских, были этой передышке несказанно рады. Выстроившись в подобие «фаланги», боевые крейсера Речи Посполитой первыми открыли ураганный огонь по нашим ремонтирующимся кораблям, застав тех в расплох.

Нескольких минут хватило, чтобы большая часть вымпелов из дивизии Хромцовой, оставленных Агриппиной Ивановной для охраны этого самого перехода, были, либо уничтожены, либо превратились в беспомощные остовы, не имеющие возможности эффективно продолжать бой. Находясь далеко друг от друга, к тому же еще и не в сомкнутом строю, русские крейсера и эсминцы бесславно гибли под непрекращающимися волнами плазмы орудийных батарей вражеской эскадры.

Польские тяжелые дредноуты: «Торунь» и «Мальборк» работая в связке, буквально за пару минут разрушили своими главными калибрами наш миноносец «Ловкий», который, к сожалению, не смог оправдать своего названия и застигнутый врасплох был разорван на куски мощнейшими зарядами плазмы. Следующей жертвой польских канониров с «Мальборка» и «Торуни» стал наш легкий крейсер «Адмирал Корнилов», вышедший вперед на линию огня и на время укрывший собой другие корабли русской эскадры.

«Адмирал Корнилов» за несколько часов до этого в сражении за переход получил повреждения трансляторов защитных полей и сейчас оказался абсолютно незащищен от ударов вражеской артиллерии, получая заряды сразу по броневой обшивке, отчего, конечно же, не мог долго сопротивляться атаке поляков. К «Торуни» и «Мальборку» в этом противостоянии с «Адмиралом Корниловым» присоединились легкие польские крейсера: «Вилк», «Даная», «Ожел» и «Сокул», действия капитанов кораблей Речи Посполитой были максимально согласованными, четкими и отработанными, как на учениях. В результате «Адмирал Корнилов», некоторое время еще как-то огрызаясь последними действующими артбатареями, разделил печальную судьбу эсминца «Ловкий», утонув в серии детонаций, изнутри разрушивших наш героический крейсер…

Но главным ударом для оставшихся русских кораблей, которые несмотря на тотальное превосходство поляков в этом сражении, продолжали сражаться и вести ответный огонь по противнику стала даже не гибель «Адмирала Корнилова» и эсминца «Ловкий», главным ударом, повергшим всех в шок, явилось бегство из сектора сражения тяжелого крейсера «Баязет» — единственного корабля нашей маленькой эскадры, который не имел повреждений и был способен сопротивляться.

Да, тут надо признать, даже если «Баязет» остался бы на своих прежних координатах и продолжил бой, мы проиграли бы в любом случае. Брагин, не обладая мужеством и стойкостью, понял это одним из первых, трусость заставляла бегать нейроны в его голове с удвоенной скоростью. Поэтому Анатоль, справедливо, как ему показалось, рассудив, что гибель пяти вымпелов гораздо лучше гибели шести, приказал немедленно разворачивать «Баязет» и уходить из сектора как можно быстрей. При этом кавторанг умудрился еще отдать приказ об общем отступлении, сделано это было для того, чтобы не выглядеть в глазах остальных трусом, якобы он как командующий эскадрой в сложившихся обстоятельствах принял решение на отход, выбрав самый очевидный вариант действий.

Однако все понимали, что подобный приказ означал гибель наших кораблей. Лишь «Баязет», с действующими энергополями и силовыми установками имел еще какие-то шансы на спасение, остальные же корабли, развернись они и попытайся вырваться из простреливаемого сектора, непременно будут уничтожены артиллерией противника. Поэтому три оставшихся русских корабля из состава 5-ой дивизии не последовали примеру Брагина и остались каждый на своих позициях, так хотя бы наши канониры могли вести ответных огонь по наседавшим полякам.

Через какое-то время все три и погибли, до конца исполнив свой долг и не дрогнув перед превосходящими силами противника…

А «Баязет» маневрируя, подобно верткому эсминцу, уходил все дальше и дальше от проклятого перехода, пытаясь оторваться от пустившихся за ним в погоню польских боевых кораблей. Из тяжелых дредноутов за нашим крейсером пустился лишь «Мальборк», мощностью двигателей которого позволяла по крайней мере не отставать от «Баязета». Главными же загонщиками в этой охоте выступали легкие крейсера Речи Посполитой — основного класса кораблей, из которых состояли польские хоругви.

Еще один тяжелый крейсер — «Торунь» остался у перехода «Бессарабия-Таврида» до конца добивать наши уже разрушенные и обездвиженные корабли 5-ой дивизии, а так же охранять портал до подхода подкреплений. Единственное, палубная эскадрилья истребителей с «Торуни» помчалась вслед за «Мальборком», усилив тем самым авиационное крыло преследователей…

Быстроходные «Вилк» и «Сокул», изначально находившиеся ближе всех к «Баязету», первыми начали за ним погоню. Через некоторое время, пользуясь небольшим превосходством в скорости над русским тяжелым крейсером, к ним присоединились «Ожел» и «Даная». «Мальборк» все это время шел позади, с главной задачей — сильно не отстать и в случае, если командир «Баязета» вдруг наберется смелости и решит развернуться и принять бой — подоспеть на помощь своим товарищам и поддержать огнем легкие польские крейсера.

Еще одним фактором, по которому «Мальборк», несмотря на то, что с каждым часом все больше отставал от общей погони, но упорно продолжал преследование «Баязета», было наличие на борту польского тяжелого крейсера эскадрильи знаменитых истребителей SH-4 «гусар». На легких крейсерах истребителей вообще не было, так что «Мальборк» с двенадцатью собственных «гусаров» и приданной эскадрильей с «Торуни», шедшей рядом страховал корабли преследователей от нападения МиГов с «Баязета».

Однако опасения польских капитанов о том, что Брагин решит драться и героически погибнуть в бою, не оправдались. «Баязет» продолжал «со всех ног» убегать в направлении Херсонеса-9, лишь изредка огрызаясь огнем кормовых батарей пытаясь тем самым отогнать от себя надоедливые легкие крейсера противника. Что сделать при помощи всего лишь двух орудий было попросту нереально. Для того, чтобы поляки замедлили ход или начали отворачивать в сторону, необходимо было развернуться к ним носом, тогда по ним бы работали все орудия «Баязета», ну или хотя бы одним из бортов…

Однако Анатоль Брагин, понимая, что развернись он и потеряй хотя бы пять — десять минут, в попытке разогнать огнем польские крейсера, его «Баязет» тут же будет настигнут, окружен и ему уже от врага не оторваться. Поэтому командир нашего крейсера все подгонял и подгонял своих штурманов и закусившего губу старпома Штольца, чтобы те делали все возможное, но оторвались от погони, будто Штольц и остальные стояли сейчас с лопатами и собственноручно кидали уголь в топку мчавшегося тепловоза.

Анатоль Брагин сильно упал духом, когда после четырехчасовой гонки, в которой нашему крейсеру все это время каким-то чудом удавалось сохранять дистанцию и не давать себя обойти более скоростным легким крейсерам, одна из силовых установок «Баязета» перестала работать.

— Что случилось⁈ — испуганно завопил кавторанг, обращаясь к сидящим рядом офицерам. — Почему скорость снижается⁈

— Прямое попадание в одно из сопел, — хмуро ответил ему, капитан Штольц, стараясь сдерживаться и не смотреть на своего командира, чтобы не пристрелить Брагина за все то, что тот натворил.

Штольц, впрочем, как и все остальные офицеры на мостике, сгорали от стыда после этого подлого и трусливого во всех отношениях бегства из сектора боя, в то время когда еще этот бой шел, и трем оставшимся нашим кораблям требовалась поддержка. Именно в это время «Баязет» развернулся и помчался прочь от «врат» перехода, покрывая себя и свою команду позором, от которого, чтобы ты не делал и не говорил, уже было не отмыться. Сейчас Штольц корил себя лишь за одно, за то, что в момент, когда услышал приказ Брагина на отход, смалодушничал и не арестовал кавторанга, взяв командование кораблем на себя.

Секундная слабость и непонимание ситуации и теперь всю оставшуюся жизнь придется за это расплачиваться. Бросить своих боевых товарищей в беде и убежать — это самый недостойный проступок, который только можно представить. Капитан третьего ранга Семен Штольц чувствовал эту боль буквально физически…

— Какое прямое попадание⁈ — возмущался в это время Брагин.

— Канониры с «Данаи» знают свое дело, — отозвался старший помощник. — Рано или поздно это должно было произойти…

— О чем вы говорите, Штольц⁈ — удивленно воскликнул командир «Баязета», бегающими по монитору глазками, пытаясь перепроверить данные и разобраться, что же произошло. — В смысле «рано или поздно»⁈ Может вы не в курсе, но наши двигатели защищены кормовым энергополем, которое несмотря на относительно небольшую мощность, все же способно выдержать несколько зарядов плазмы, тем более от артиллерии легкого крейсера, коим является упомянутая вами «Даная»! Почему полякам удалось добраться до одной из наших силовых установок, и почему…

В это мгновение Анатоль Брагин осекся, собственным глазами увидев, что произошло.

— А где поле? Почему кормовое поле деактивировано, я вас спрашиваю⁈ — заорал он во все горло, не зная к кому обращаться, поэтому орал на всех, кто оказался рядом. — Где энергощит? Он что обнулен артиллерией противника⁈ — спрашивал сам себя Брагин и тут же одновременно с этим проверял свои догадки, тарабаня пальцами по виртклавиатуре. — Нет, ни каких повреждений трансляторов и снижения мощностей! Для, черт вас возьми, за бардак творится на моем корабле⁈ Отвечайте, Штольц!

— Вам же сказано, силовая установка выведена из строя в результате прямого попадания, — капитан Штольц снова повторил свою фразу, единственное, что изменилось, это тон, которым он разговаривал сейчас с Брагиным.

И Анатоль, обладая чутьем, уловил эти нотки недоброжелательности или даже можно сказать угрозы, что сейчас исходили от старпома, смотревшего на Брагина исподлобья, как на своего кровного врага.

— Если я правильно понимаю, силовое поле на корме поляки не разрушали, — медленно проговорил командир «Баязета», боясь вслух произнести свои догадки и при этом ловя каждое движение Штольца.

— Не разрушали, — кивнул тот.

— В таком случае остается всего один вариант, — дрожащим голосом продолжал Анатоль, — энергощит был отключен изнутри…

— Вы абсолютно правы, господин капитан второго ранга, — согласился Семен Штольц, подходя к Брагину вплотную и смело взирая на того, вжавшегося в кресло, сверху вниз. — Технически силовое поле можно отключить только из рубки и сделать это мог только старший офицер команды, у которого при себе есть коды доступа…

— На «Баязете» только у меня и у вас есть доступ ко всем системам управления, — выдавил из себя Анатоль, озираясь по сторонам и ища глазами поддержки среди присутствующих на мостике космоморяков, но не находя ее. — И если я энергополе не отключал, то это сделали…

Брагин видел лишь отстраненные, напряженные и осуждающие его взгляды, направленные в его сторону, кавторанг понял, что ни один из стоящих рядом офицеров не вступиться сейчас за него. Капитан Штольц так и не ответил и не закончил фразу командира, презрительно отвернувшись от него и отойдя от капитанского кресла к пульту управления.

— Но зачем⁈ — ошарашенный собственной догадкой схватился за волосы Анатоль, силясь понять логику действий своего старпома. — Зачем вы это сделали⁈

— Вам не понять, — коротко ответил Семен Штольц, беря командование на себя и отдавая распоряжения операторам приготовиться к развороту…

…Уже два часа, как окруженный «Баязет», из последних сил отбивался от наседавших на него со всех сторон польских крейсеров. Русский корабль горел, большая часть его палубных батарей молчала, внешняя броневая обшивка во многих местах была разорвана на куски и отсутствовала, обнажая внутренние разгерметизированные отсеки. Последние орудия по одному с правого левого бортов все еще огрызались в сторону приближающегося врага, дожигая фронтальные поля «Сокула» и «Данаи», но на большее мощи и времени нашей немногочисленной артиллерии не хватало.

Слишком неравным был этот бой. Хотя в первые минуты, когда «Баязет» по приказу капитана Штольца неожиданно включил тормозные двигатели и развернулся, а затем, спустя мгновение открыл шквальный огонь по передовым вражеским крейсерам, поляки растерялись и даже начали в спешке покидать сектор обстрела, боясь не дожить до подхода подкреплений. Однако превосходство одинокого русского дредноута продолжалось недолго, очень быстро враг сориентировался и перешел в наступление.

Подошедший «Мальборк» а также четыре легких крейсера поляков окружили «Баязет» вынудив его орудия стрелять сразу по нескольким целям. Русский корабль кружился вокруг своей оси, как раненый лев, отбиваясь от стаи голодных гиен, будто теряясь и не зная, на кого направить свой основной удар. А в это время польские канониры методично выжигали процент за процентом мощности его защитных полей, а когда с полями было покончено, стали бить из всех орудий по обшивке нашего крейсера, через какое-то время превратив ее в разорванные лохмотья…

Семен Штольц, отстранивший Брагина от командования и принявший решение остановиться и развернуться носом к врагу, как профессионал, прекрасно понимал какова будет цена. И несмотря на это он и остальные офицеры корабля пошил на это, решив, что смерть легче бесчестия…

— Игорь, держись я сейчас! — кричала осипшим голосом Соня, ругаясь и пытаясь как можно быстрей разделаться с двумя севшими на хвост ее МиГа «гусарами», чтобы успеть прийти на помощь Столярову, крыло истребителя которого на ее глазах разлетелось на куски, а пилот изо всех сил старался стабилизировать полет машины, при этом продолжая жать на гашетку, выпуская очередь за очередью в сторону очередного вражеского «гусара». — Да, отвяжитесь!

В какой-то момент Соне удалось вырваться на открытое пространство из того сумасшедшего хоровода космического боя, в который она и ее каре влетели на полном ходу. Лейтенант Вебер резко забрала вправо, уворачиваясь от трассирующих зарядов плазмы, выпущенной в ее сторону из ближайшего «гусара», потом сделала еще один вираж, только уже в другом направлении и буквально за пару секунд оказалась за спинами своих преследователей.

Тут же на полную мощность заработала скорострельная пушка ее МиГа и один за другим вражеские истребители, получив по крыльями и фюзеляжам порцию разрушительной плазмы, отвалились в разные стороны, горя и постепенно разрушаясь…

— Вот так-то, — удовлетворенно кивнула Соня, улыбнувшись и обрадовавшись тому, как легко у нее получилось разделаться с этими неуклюжими «гусарами».

Но улыбка тут же исчезла с ее лица, когда девушка перевела свой взгляд на карту ближнего боя, горящую перед глазами и спроецированную на стекло бронешлема. Одного из МиГов ее храброй четверки, вот уже десять минут сражавшейся в меньшинстве с целой эскадрильей противника, не было на этой карте, а это означало, что истребитель подбит. Но самым страшным было даже не это, а то, что Соня не видела, как ни старалась, сигнала от спасательной капсулы, в которой пилот мог выжить, вовремя катапультировавшись из погибающей машины.

Помутневшим взглядом лейтенант Вебер успела еще раз взглянуть на то, как маленькими юркими светлячками мечутся среди десятка вражеских машин Фома Крик и Нико, как в некотором отдалении сражаются и гибнут один за другим истребители ее эскадрильи под командованием Луковникова, как польские асы на тяжело-бронированных серебристых «гусарах» все сильней затягивают удавку, зажимая последние наши МиГи в клещи, из которых уже невозможно было выбраться…

— Прощай, Игорь… Прощайте ребята, — за секунду раздавленная смертью Столярова, Соня дала волю своим эмоциям, из глаз девушки скатились две тонкие струйки слез.

Она понимала, что жизни ей и всем, кто сейчас находился рядом и из последних сил сражался, стараясь не дать вражеским истребителям подойти к «Баязету», осталось минуты две не больше. От осознания этого и от смерти Игоря, Соне стало так грустно и одиноко, что не хотелось даже сопротивляться неизбежному. В этот момент очередная пара «гусаров» уже заходила на линию атаки, готовясь в упор расстрелять ее истребитель с ближней дистанции.

— Да и плевать, — пронеслось в голове девушки.

— Рано прощаетесь с жизнью, лейтенант, — неожиданно в наушниках Соня услышала чей-то незнакомый мужской голос, такой уверенный и как ей показалось даже веселый.

В то же мгновение семнадцать МиГов, неизвестно откуда взявшихся, на полном ходу врубились во вражеские порядки, захлестнув их смертельной волной…

— «Соколы» в бой! — последнее, что услышала Соня перед тем, как машину затрясло от очереди плазменных зарядов, разрывающих ее МиГ на куски…